Текст книги "Контракт (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

– А что ты хотела? – Пожал плечами магут. – Огромная баба с здоровенной секирой, и лучший стрелок во всем свете. – Чуть повернувшись Ллейдер ласково похлопал по боку своего арбалета. – Или ты думаешь, что нас покупают для того, чтобы полюбоваться?

– Я хотела, чтобы мы уплыли на юг. – Недовольно проронила великанша. – В Лютеций или Ромул. Как ты обещал. Хочу увидеть большие города. Улицы из белого камня. Дворцы с золотыми крышами. Большие храмы ваших богов.

– И что мы там будем делать? – Поинтересовался, арбалетчик. Предлагаешь купить землю и пахать на тебе как на лошади? Продать тебя в бордель? Выйти на большак и грабить купцов? Или ты умеешь что-то еще? Все что мы найдем в империи это призыв Святого престола в очередной священный поход на Сулджук. Успокойся, Сив и живи этим днем. Мы поговорим, об этом, когда закончим контракт.

Дикарка почесала в затылке.

– Я хочу свою долю. – Хотя голос великанши упал до шепота, но в нем явственно проступило звериное рычание.

– Что?.. – Ллейдер удивленно взглянул на дикарку.

– Сейчас. – В голосе великанши послышалась неприкрытая угроза. Ее лицо будто поплыло и из глубины на миг проступило нечто неукротимо хищное, жестокое, бешенное.

– Глупая баба, откуда я…

– Я сказала сейчас! – Сунула широкую, мозолистую ладонь правой руки под нос мужчины северянка. Левая рука дикарки опустилась на рукоять секиры. – Чуть не свалившийся с козел возница вздрогнул и бросив обеспокоенный взгляд на расшумевшихся пассажиров громко цокнул языком успокаивая лошадей.

– Бесы… Что, опять? – Судя по выражению лица, изрядно перепугавшийся стрелок, демонстративно медленно, плавно, не торопясь поднялся с мешков и принялся медленно расшнуровывать завязки висящего на поясе кошелька. – На! Держи! В ладонь воительницы опустился столбик монет. Твое серебро. Только успокойся.

Прикрыв глаза, горянка, сделала несколько глубоких вдохов и неожиданно расслабленно улыбнулась.

– Я поняла, почему ты дал прочитать барону все судебные листы. Ты хотел чтобы он нас прогнал. А потом мы бы согласились… – Со смесью неподдельного удивления и интереса разглядывающая поблескивающий на ладони металл великанша покосилась в сторону вроде бы снова прикорнувшего возницы и покачала головой. – Ты хотел согласится на контракт того толстяка. Знаешь. Ты прав. Что бы пес не делал, он останется псом. Когда луна снова начнет расти, я уйду. Мы забудем что знали друг друга и расстанемся друзьями. А бани можешь оставить себе.

– Нет. – Губы мужчины изогнулись в сардонической ухмылке. – Ты никуда не уйдешь Сив. Ты не можешь уйти. Ты мне должна. И твой долг не будет отдан, пока…

– Ты украл мою долю, Крыса. Обворовывал меня весь этот год. И продолжаешь это делать. Я не слишком хорошо умею считать, но это не значит, что я не знаю, сколько ты должен мне отдать. Пусть я не разбираюсь в имперских законах, но по нашим я должна вызвать тебя на хольмганг[7] разрубить тебе задницу, сначала вдоль а потом поперек, а что останется повесить на воротах чтобы все видели как заканчивают жизнь притворяющиеся друзьями мошенники. Я не буду этого делать потому, что была тебе должна… Но после того как ты поставил меня на кон… мы квиты.

– Dialgar ffycin ast[8]. Скрипнул зубами магут. – В подставленную руку великанши с веселым звоном упала следующая порция монет. – Вот, теперь ровно половина!

– А потом, мы вернемся в Ислев, пойдем в этот твой денежный дом, и ты вернешь мне все остальное. Каждый ломаный скойц. – Безразлично протянула Сив.

– Le ffycin, Ie! Damn chi, yn eich gwaed yn pydru![9] Пошипел мужчина и обессилено откинулся на мешки.

– В Ислеве многие святоши говорят, что такие как я и так прокляты, Лледер. – Хмыкнула, небрежно ссыпав серебро в поясную сумку, дикарка. И еще. Если ты опять решишь возводить на меня хулу, или играть на меня в кости, или выкинуть что-то в этом духе… Или с твоего длинного языка слетит обидное для меня слово… Я сделаю с тобой то же, что ты сделал с той племянницей трактирщика в Байю. Ей это может и понравилось, но тебе точно будет очень и очень неприятно. Потоу как сделаю я это рукояткой топора. Ты меня понял? – Угрожающе подавшись вперед Сив придавила Ллейдера тяжелым немигающим взглядом. Лицо воительницы казалось не выражало ни одной эмоции, было мертвым, страшным, на дне промороженных северной стужей глаз, казалось плясало пламя.

– Le[10]. – Глухо выдохнул неожиданно покрывшийся испариной, побледневший как мел магут. – Да. Я тебя понял. – Глазки мужчины забегали по сторонам словно напуганные котом мыши по амбару. Позвоночник искривился, будто на стрелка неожиданно навалили неподъемную тяжесть. Я очень хорошо тебя понял, Сив. Закроем контракт и двинемся прямиком в Ислев. Проверим мои записи, сосчитаем твою долю… А сейчас прошу тебя. Сорвав с пояса небольшую фляжку стрелок протянул ее воительнице. Держи. Выпей.

– Твои записи мне ничего не скажут. – Покачала головой северянка и с хрустом расправив плечи приглушенно притопнула сапогом по гулким доскам днища телеги. – Мы пойдем в дом читающих людей, и они прочтут бумаги за меня. И сосчитают доли.

– Тогда ты потеряешь десятую часть. – Снова ткнул флягой в сторону великанши арбалетчик. – А теперь выпей. Ради всех своих богов, выпей эту бесову дрянь…

– Плевать. – Усмехнулась воительница, и приняв мужчины флягу выдернула пробку и принюхалась к содержимому.

– Живая вода и сонная трава… – С довольным видом проворчала она. – Мой бог сказал, мне надо тебя напугать. А теперь я знаю, что мне надо пугать тебя почаще, Ллейдер. Где взял?

– В порту можно купить что угодно. – С явным облегчением ответил стрелок. – Главное знать к кому обратится и иметь при себе достаточно монет.

– Жженным дубом пахнет. – Сделав несколько глотков заметила дикарка. – Ты действительно думаешь, что я могу обернуться просто из-за того, что злюсь? И считаешь, что эта дрянь помогает?

– Во всяком случае, после виски ты становишься намного сговорчивей. – Слабо улыбнулся Ллейдер но заметив как на лице северянки появляется сначала озадаченное, а потом откровенно злобное выражение, поспешно вскинул руки в отвращающем жесте. – Я имел в виду, что ты меньше ругаешься … Я никогда не…

– Я знаю, что ты хотел сказать. – Перебила стрелка Сив и снова присосавшись к фляге насмешливо фыркнула. – Еще раз ты бы не посмел. Потому что потом, я бы отрубила бы тебе мужской орган и скормила бы его собакам. Ты ведь это понимаешь? – С искренним сожалением встряхнув изрядно полегчавшей фляжкой, великанша глубоко вздохнула и растянув рот в блаженной улыбке протянула ее стрелку. – Держи. Ты сам говорил, если пить слишком много, то скоро без этого не сможешь. Дикарка широко зевнула. – Забирай давай, а то у меня что-то руки ослабли…

– Да. – Чуть слышно выдохнул магут и стерев с лица пот осторожно потянулся к протянутой ему фляге. – К этому дерьму привыкнуть, как два пальца обсморкать… Как два пальца, повторил он, и уставился в покачивающийся над головой тент. А потом без него не сможешь.

Великанша приглушенно рассмеялась. Ядреная смесь из опьяняющих трав и крепкой выпивки уже успела взять свое. Довольно прищурившись, горянка подсела к стрелку и сграбастав за плечи притянула к себе. – Иди сюда. Только не лапайся. А то этот услышит. – Хихикнула она, и кивнув в сторону окончательно задремавшего, казалось готового свалится с козел, возницы положила голову на плечо стрелка. – Давай просто обнимемся. Последний раз.

– Слушай, отстань…

– Ухм… Невнятно буркнула великанша и отпустив вяло трепыхающегося стрелка повалилась на мешки. – Ухм-рм… С уголка, растянутого в блаженной улыбке рта великанши потянулась тонкая нитка слюны.

– Великая кобыла свидетель, я этого не хотел. – Фыркнул ни к кому не обращаясь магут, и стряхнув с себя руку Сив, ловким движением расстегнув поясной мешок с северянки вытряхнул из него пригоршню монет. – Просто тебе же будет лучше.

Унесенная в страну снов великанша всхрапнула и свернувшись калачиком сунула в рот большой палец.

– Тебе же будет лучше. – Тяжело вздохнув арбалетчик спрятал деньги в кошель и отодвинувшись подальше уставился в никуда. – Тебе же лучше. – Повторил он словно заклинание.

–

В штольне пахло сыростью, расколотым камнем и застарелой гарью. А еще было очень холодно. Выдохнув облачко пара Сив, взвесила в руке тяжеленный боевой топор и повыше подняв жировую лампу сделала осторожный шажок вперед. Встревоженное, невесть откуда взявшимся в заброшенной шахте сквозняком, пламя затрепетало. На грубых, покрытых потеками влаги и плесенью стенах заплясали тени. Сив было страшно. Она уже жалела, что согласилась пойти в эти копи.

Все началось со спора. Стреибьорн, сын Ангуса – Приживалки, выкупившего свободу этского треля, обмолвился, что в заброшенном железном руднике видели свиночеловека. Сив усомнилась. Слово за слово и вот она здесь. Вернее они. Глупо. Это было глупо. Идти в эти тоннели, чтобы доказать свою правоту. Взрослые запрещали здесь играть. Говорили, что это слишком опасное для детей место. Шахта истощилась еще при древних. До большой войны. Старые штреки никто не укреплял уже добрую тысячу лет, покрывающий гору панцирь ледника ворочался каждую весну, так что в любую минуту мог случится обвал или еще что похуже. К тому же мало ли, кто завелся в этих уже многие годы безлюдных штольнях.

За спиной раздалось громкое сопение. Сив не двинулась с места. Стреибьорну тоже было страшно. Несмотря на то, что почти уже вступивший в возраст мужчины, и даже получивший право на свое оружие, подросток, был мало того, что старше ее на шесть зим и выше на две головы, так и тяжелее раза в два, способный поспорить шириной плеч с некоторыми воинами рода, наконечник сжимаемого им копья дрожал так сильно, что казалось еще чуть-чуть, и оружие выпав из рук загремит по обильно засыпанному, свалившимися с, покрытого трещинами свода, осколками каменной крошки, полу.

– Сив… – Ломкий голос Стреибьорна сорвался в тонкий, совершенно не подобающий мужчине земель, писк. – Давай вернемся. Ты выиграла спор.

– Еще пятьдесят шагов. – Покрепче сжав, кажущийся нелепо огромным в ее руке топор, девочка сделала еще шаг вперед и прищурившись уставилась на пересекающие потолок штрека трещины. Не бойся. Камни еще крепкие.

– Я не боюсь. – Выпятил подбородок мальчишка. – Просто тут холодно и гнилью воняет.

– Гнилью? – Раздув ноздри Сив принюхалась к бьющему в лицо потоку промозгло-сырого воздуха. Действительно. Пахло чем-то… странным. Будто сам воздух вокруг начал тухнуть. – Тогда, нам точно надо все проверить. Вдруг здесь действительно в штольнях завелась гниль? Тогда надо будет ее выжечь.

– Сив, перестань… – Стреибьорн испустил тяжелый вздох. – Я придумал эту сказку про свиночеловека только, чтобы ты… чтобы мы… – Подросток покраснел.

– Я не буду с тобой целоваться. – Брезгливо сморщила нос продолжающая внимательно вглядываться в темноту тоннеля девочка. – Старик Гаюрум говорит, что мне еще рано. К тому же у тебя губы потресканные. А еще я видела как ты с Вихтой обнимался.

– А что Вихта? Что Вихта? – Обиженно вскинулся Стреибьорн. – Я может только один раз… – Неожиданно глаза мальчишки испуганно расширились, кончик копья описал хитрую загогулину и чуть не задев макушку Сив, слепо ткнулся в пространство над ее плечом. – А-а-а-а-а… – Проблеял подросток и сделал шаг назад.

– Ох… – Выдохнула Сив и громко сглотнула слюну тоже отступила. Отозвавшееся на резкое движение пламя расцветило штрек сумасшедшей пляской теней.

Словно в ответ на посмевший нарушить древнюю тишину штолен звук, из глубины туннеля, пахнуло кислым, раздалось приглушенное ворчание, мрак дрогнул и из темноты выступило… чудовище. Волк был огромен. Холкой в рост взрослого мужчины не меньше. А еще он был стар. Очень стар. Впалые, обвисшие бока, зверя вздымались словно кузнечные мехи, обтягивающая торчащие ребра, почти лишенная шерсти, покрытая густой сеткой старых шрамов, шкура в нескольких местах полопалась, и из открывшихся гнойных язв сочилась бледная сукровица. В оскаленной пасти не хватало доброй половины зубов. Костистые лапы заметно дрожали. Правый глаз волка заплыл безобразным бельмом и сверкал в неверном свете жировой лампы, словно заплутавшее в спустившихся с вершин гор облаках, солнце. Зверь умирал. Но все равно был страшен.

– Овцерез! Это Овцерез! Бежим! – Задушено просипел Стреибьорн. – Копье со звоном полетело на камни. За спиной Сив послышались быстро удаляющиеся шаги.

Девочка зашипела, и тоже сделав пару шагов назад быстро поставив жировую лампу на камни перехватила топор обеими руками. Оружие было тяжелым и неуклюжим. Буквально этим утром она «одолжила» его из мастерской вечно пьяного Хрерика – Коваля, зная, что бугай даже если и проснется раньше полудня, что с ним бывало крайне редко, все равно не заметит пропажи. Секира была тяжелой и острой, очень острой, но сейчас это обстоятельство почему-то совершенно не успокаивало.

Здоровый глаз волка глядел на нее с нескрываемой насмешкой. Переступив с лапы на лапу, волк широко зевнув, склонил голову на бок и снова глухо рыкнул. С уголка огромной, созданной рвать и перемалывать плоть, пасти потянулась нитка щедро перемешанной с гноем слюны. Девочка с трудом подавила испуганный всхлип. Больше всего ей хотелось, бросить топор и оглашая тоннель громким криком, последовать за Стреибьорном, но она знала, стоит ей повернуться к чудовищу спиной, или даже издать слишком громкий звук – зверь бросится. Впрочем, оставайся все как сейчас, шансы ее все равно невелики.

Овцерез. Этот волк появлялся в их долине десять зим назад. В тот год, после того как Беррефнед – Железные ладони нашел ее в снегу и нарек своей дочерью. Волк – двусущный. Одиночка, что приходил по ночам. И за сезон уносил с собой не меньше четверти стада. Трижды охотники отправлялись за его шкурой и трижды приходили ни с чем. А на четвертый раз просто не вернулись. Шестеро крепких, тертых и битых, знающих здешние горы как свои пять пальцев, мужчин, пропали, без следа растворившись в снегах. И тогда Стонеульф – голос воинов, зарезал черную курицу, чтобы раскинуть кровавые руны. Когда это случилось Сив была еще слишком мала, чтобы ее допустили слушать слова гадания, но попытки поймать волка с тех пор прекратились, а каждый конец оборота, когда небо чернело и с гор приходили самые злые ветры, пастухи выбирали трех самых жирных овец в стаде, перебивали им ноги, и отнеся к стоящему на берегу озера рунному камню, оставляли громко блеющих от боли и страха животных в снежной круговерти. Овцерез… Взрослые о нем не говорили, а среди детей ходили самые разные, один другого страшнее, слухи. Говорили что это оборотень – шаман, что пошел смотреть великие рунные камни, но не сумел совладать с их силой и превратился в зверя, говорили, что это древний волчий ярл, переживший времена когда бушевала война богов пришедших и нежеланных, а серые охотники могли говорить как люди, потерявший весь свой хирд[11] в битвах с молодым, утратившим магию речи потомством, говорили что это скальд, что сложил хулительный гимн о самой проводнице в иной мир Морриган и был проклят мстительной богиней…

Сив в это не верила. Не хотела верить. Даже самые древние старики признавали, что время героев давно прошло. Внешние и древние истребили друг друга. Осталось дыхание и гниль. Людской род измельчал, боги уже не ходят среди людей, а магия медленно, но верно покидает мир. И только здесь в горах есть еще те, кто несут в своих жилах остатки крови странников и богов. Но и они лишь жалкие тени былой мощи той стороны. Так что перед ней просто волк. Пусть, самый здоровенный из тех, кого, она когда либо видела, но перед ней сейчас стоит просто больной и старый зверь…

– Ты просто волк. Просто волк. Просто волк. – беззвучно прошептала она непослушными губами. – Просто волк. – Осторожно перехватив секиру, Сив покрепче утвердила ноги на засыпанном каменной крошкой полу. Теплое, отполированное древко ласкало ладонь. Тяжесть уже не тянула к земле, а наоборот успокаивала. На миг показалось как будто ее плечи обняли теплые ладони. – Ты просто волк. – Повторила девочка и распрямив спину положила оголовье топора на плечо. У нее будет один удар. Не больше.

Овцерез оскалился. Не выдержавшая дуэли взглядов Сив моргнула. Волк угрожающе зарычал и шагнул вперед. Голова зверя находились на добрый локоть выше макушки девочки. Пасть казалась такой широкой, что в нее можно было запихнуть даже самую жирную овцу. Огромные, в палец, взрослого мужчины клыки блестели желтой, потрескавшейся эмалью.

– Я не боюсь! – Зашипела Сив, и сама испугавшись того как прозвучали ее слова, вскинув топор повыше, шагнула вперед. – Я тебя не боюсь Овцерез! Повысила она голос и тоже оскалилась. – Это холодное железо! Будь ты хоть трижды оборотнем, духом или потомком йотунов, сделаешь еще шаг и лишишься остатков зубов! А если будешь совсем глупым я отправлю тебя на ту сторону!

Это казалось невозможным, но оскал зверя стал еще шире. В здоровом глазу чудовища полыхнуло пламя. Низко присев волк сделал вид что сейчас бросится влево, качнулся вправо, и неожиданно поменяв направление низко пригнувшись метнулся вперед. Свистнувшее в воздухе лезвие секиры разминулось с раззявленной пастью буквально на волос. Лицо Сив обдало горячее дыхание, сбитый ударом мощной лапы жировой светильник затрепетал пламенем и обиженно зашипев погрузил тоннель во тьму…

–

– Сив? Что там было, Сив? Голос Стреибьорна буквально звенел от смеси переполнявших его страха, уважения, неверия, и любопытства. Как ты его убила?

Пошатывающаяся от усталости девочка, отпустила огромную когтистую лапу и утерев, измазанным грязью предплечьем, стекающий по лицу пот, окинула подростка не обещающим ничего хорошего взглядом.

– Копье свое сам заберешь. – Буркнула она недовольно. – И похоже топор дядьки Хререка в туннеле засыпало. Возьмешь вину на себя.

Стреибьорн моргнул. Это был не вопрос. Это было утверждение. Заговори с ним таким тоном любой из мальчишек одаля[12], лежать бы ему уже с разбитым носом, но сейчас глядя в ледяные глаза едва достающей ему до подмышки девчонки спорить ему совершенно не хотелось. Мертвый волк был размером с быка, и каким бы старым он ни был, подросток искренне сомневался, что с ним бы справился даже самый сильный воин из рода. Но дело было даже не в этом. В глубине этих будто промороженных лютой зимней стужей глаз, на самом дне зрачков Сив, клубилось и ворочалось что-то настолько страшное, что в сравнении с ним мертвое чудовище казалось безобидней прилетевшей на луг божьей коровки.

– Хорошо. – Поспешно кивнул подросток. – И отступив на шаг, принялся с подчеркнуто озабоченным видом разглядывать мертвую тушу. Я возьму на себя вину. Только если ты скажешь, что это я убил волка.

– Нет. – Неожиданно качнула головой Сив, и упрямо скрестив на груди испачканные кровью и грязью руки с прищуром уставилась на медленно клонящееся к снежным пикам горных хребтов солнце. – Ты никому ничего не расскажешь. Никогда. И я тоже. Мы взяли топор, чтобы посоревноваться в метании, а потом отправились удить рыбу. Лодка перевернулась и топор утонул в озере. А теперь помоги мне собрать камни. Мы должны похоронить его до заката. Он был воином. Жил как воин. Ушел на другую сторону как и хотел. В бою. Это будет оскорблением бросить его так.

[1] Воин.

[2] Книга страшного суда – что-то среднее между личным делом и церковной метрикой. Является необходимым документом для наемных солдат, судебных поединщиков и представителей прочих «творческих» профессий. Несомненная победа бюрократической машины империи.

[3] Землевладелец

[4] Дружинник конунга.

[5] Раб.

[6] Снежные великаны. Хотя некоторые из нодхеймеров не считают их абсолютно злыми большинство не делает различия между йотунами и теми кого имперцы называют демонами.

[7] Суд поединком.

[8] Злопамятная мстительная сука.

[9] Да, черт возьми, да! Будь ты проклята, кровь твоя гнилая!

[10] Да.

[11] Отряд.

[12] Земельный надел, владение.

Новые сапоги

Лагерь ставили уже практически в темноте. Явно торопящийся барон решил обойтись без дневных привалов и дал команду остановить обоз только в к тому времени, когда, кроваво-красное от усталости солнце плотно прикипело краем к раскинувшемуся по обе стороны от дороги угрюмому ельнику. Воздух стремительно леденел. Меж плотно стоящими вокруг, притулившейся, у края разбитой колеи, полянки, деревьями пробивались первые ростки, плотного, вечернего, тумана. Гармандцы не зря ели свой хлеб. Не успели возницы осмотреть, оставленные углом, дабы защитить стоянку от поднявшегося под вечер слабого, но неприятно холодного, после дневной жары, северного ветерка, фургоны, и обиходить уставших за долгий переход лошадок, а дружинники Августа расседлать и вычистить собственных коней, как суровые неразговорчивые солдаты, уже притащили откуда-то из леса несколько толстых, покрытых сколами бревен, вырубили часть окружающего выбранного для ночевки места, кустарника, и в мгновение ока соорудив с его помощью несколько больших шалашей-навесов, принялись обустраивать место для очага.

– Хорошие воины. – Неопределенным тоном хмыкнула вольготно устроившаяся на вершине торчащего из земли, покрытого мхом валуна, Сив и покосившись на сидящего рядом, казалось полностью поглощенного осмотром своего арбалета магута грубо пихнула его локтем. – Ты чего молчишь, обиделся что ли?

– Эти? – Ллейдер презрительно плюнул. – Терпеть не могу этих капустников. Строят из себя невесть, что, мы мол, опорная нога имперской армии, лучшие войны и прочее тра-ля-ля… Самое обидное, они даже свои сказки под это подвели. Вбили себе в башки, будто они потомки великих титанов. Тех кто защищал мир от нежеланных и пришедших. Полубоги мать их. Ага, конечно. Полубоги с кружкой пива в одной потной лапе и кровяной колбаской в другой… И какие, тогда были сами титаны?

– Если во мне течет кровь первых пришедших, так почему им не быть потомками своих богов? – Пожала плечами великанша и осторожно макнув конец тряпки в источающую острый запах прогорклого жира деревянную баночку, принялась любовно натирать ремень перевязи – У каждого свои предки, но Бог-Император принимает всех. Почти все народы считают, что произошли от высоких. Вы ведь тоже рассказываете своим детям, что вас родила великая кобыла.

– Откуда знаешь? – Удивился стрелок. – Я хоть раз такое говорил?

– Ты никогда не говоришь о своих богах. – Прищурившись, дикарка оглядела плоды своих трудов и принялась снова орудовать тряпкой. – Но даже если я спустилась с гор, это не значит, что я ничего не знаю.

– В трактирах, значит, менестрелей всяких наслушалась… Или монахи рассказали. – Ллейдер скривился, будто разжевал что-то донельзя горькое. – Точно монахи. Как всегда навертят на уши невесть что с умным видом. Не родила, а вылизала из куска соли. К тому же наши дети знают, что это всего лишь сказки. – Стрелок ненатурально улыбнулся. – Всем давным-давно известно, что бог-создатель слепил всех людей из глины и подарил им кусочки своей души. А потом когда мы, его дети, совсем отбились от рук, послал к нам Великую мать, Деву заступницу, Гереса – шутника, Перна – воителя и прочих младших и святых, Они основали великую империю благоденствия и вдеу нас к счастью огнем и железной рукой. И мы, магуты, преклоняясь перед великой и благой матерью нашей святой церковью, решительно и твердо отринули всякие еретические верования. Только самые упертые могут считать, что ведут свой род от древних. – Со значением покосившись на северянку арбалетчик вопросительно вскинул бровь. А ты, что, серьезно думаешь, что они похожи на потомство богов?

– Не знаю. – Буркнула не прерывающая своего занятия Сив, и кивнула подбородком в сторону Лагеря. – Если я похожа на пришедших, то наверняка про войну все враки. А эти… Как по мне, слишком мягкие и мелкие. Но работают быстро. И слаженно. Помогают друг другу. Это хорошо.

– Да? – На секунду оторвавшись от осмотра механизма своего оружия Ллейдер бросил короткий, полный подозрения взгляд на окружающий поляну темный ельник. – Считаешь это быстро? Ты еще не видела имперские саперные легионы. Эти ребята могут крепость за пол дня в чистом поле построить. А когда идут куда-то сразу строят дорогу.

– Правда? – Пошевелив пальцами на ногах северянка склонила голову к плечу и с неподдельным интересом уставилась на собеседника. – А зачем?

– Ха… – Ллейдер глубоко вздохнул. – Чтобы по этой дороге прошло еще больше воинов естественно. И поселенцев. Чтобы эти поселенцы построили вокруг крепостей дома, чтобы вокруг этих дорог распахали землю и начали сажать пшеницу и рожь, пасти стада, ставить мельницы, кузницы и трактиры. А потом началась торговля.

– О-о-о… – Великанша задумалась. – Ты говоришь так, как будто это плохо.

– Да ничего я не говорю. – Тяжело вздохнул стрелок.

– Все равно они хорошо работают. – Пожала плечами воительница. – Я бы так не смогла.

– Эй! Фрау не желает немножко помочь? – Неожиданно крикнул словно услышавший слова дикарки, проходящий мимо валуна гармандец, красноречиво взмахнув зажатой в крепком кулаке руке киянкой и указал массивным растрескавшимся бойком на несколько десятков сложенных у одного из фургонов заостренных с двух концов деревянных кольев. – Надо есть забивать их в круг! Глубоко! Крепко! Чтобы враг или зверь есть не подкрасться и не пройти. Солнце есть скоро уже совсем скоро зайдет. Надо быстро-быстро!

– Ну вот, накликала… – Усмехнулся стрело. – Давай, иди помогать. Заодно и научишься.

Широко зевнув, северянка неторопливо закрыла баночку со смазкой, зафиксировала крышку протянутым вокруг горловины кожаным ремешком, спрятала сосуд в поясную сумку, неловко застегнула пояс, потянулась, и легко спрыгнула с валуна.

– А почему бы и нет? – Усмехнулась она и повернулась к арбалетчику. – Ллейдер, ты один посторожишь? За оружием моим присмотришь?

– Да вали куда хочешь. – Буркнул продолжающий что-то ковырять в механизме арбалета магут. – Я тебе что, папочка?

– Упаси Создатель и великие духи чтоб ты был моим отцом. – Сплюнув под ноги Сив с хрустом размяла шею и зашагала по направлению к шалашам.

– Плохой день есть? – С искренним интересом поинтересовался невысокий, но крепкий как гриб боровик, явно разменявший четвертый десяток наемник и протянув воительнице кувалду крякнув взвалил на себя вязанку кольев. – Фрау есть выглядеть очень уставший и бледная.

– В фургоне растрясло. – Вновь широко зевнув великанша с сомнением взглянув на протянутый ей деревянный молот чуть слышно вздохнула, покачала головой и с легкостью подхватив с земли вторую огромную связку кольев зашагала к границе поляны. – А еще от лошадиного запаха мутит.

– Это не есть совсем похоже на правду. Фрау выглядит так, будто она есть поссорилась со свой магутский друг. – В глубине почти утонувших за кожными складками глаз гармандца мелькнули хитрые искорки. – Но я считать, что она есть потерять мало. Фрау есть может найти лучший, хороший друг. Много очень очень хороший друзей.

– Ты так считаешь? – Поправив слегка съехавший с плеча пук деревяшек, дикарка чуть замедлила шаг и с нескрываемым удивлением посмотрела в сторону пыхтящего рядом кантонца. Я думала вы таких как я не любите.

– Это есть не совсем так. Если фрау есть желает много хороших товарищ, то может вступать в мой отряд. – Украшенное свисающими ниже подбородка пшенично желтыми усами мясистое лицо наемника разошлось в широкой, искренней улыбке. – Если фрау надеть мой сапог[1], у нее есть появятся сразу дюжина любящих братьев и один очень сильно заботливый отец.

– Сразу к делу, да? Мне это нравится. Обычно вы южане, пол дня вокруг да около бродите, так что голова болеть от слов начинает. – Криво усмехнулась дикарка и остановившись в полудюжине шагов от границы леса вытянула из связки первый кол. – Девок, что ли не хватает? – Неожиданно перехватив деревяшку двумя руками великанша шумно выдохнув резким ударом загнала ее на добрый локоть в землю. – В Ислеве не нагулялись?

– Кхм… – Кашлянул то ли впечатленный демонстрацией силы, то ли не ожидавший подобного заявления кантонец и сдвинув на затылок прикрывающий макушку айзенхут[2], озадаченно уставился на торчащий из земли кусок заточенного дерева. – Я есть иметь в виду немножко другое. – То ли от смущения, то ли от раздражения режущий слух, рубленый акцент гармандца стал еще сильнее. Наверное, мой всеобщий есть не совсем хорош. Ни один из нас есть никогда не обидит и не тронет девичью честь фрау. Мы есть сольдатен, а не бандит.

– Не вижу особой разницы, если честно. – Достав второй кол Сив залихватски крутанула его над головой и неуловимым взглядом движением воткнув его на расстоянии локтя от первого, потянулась за третьим. – И даже не знаю, радоваться мне или обижаться. – Вбив следующую рогатку, дикарка сделала пару шагов в сторону и вновь наклонилась к связке. – Конечно, не тронете. И не обидите. Пока не начнете делить серебро и не отнимите мою долю. Или не обворуете. Или ты или один из твоих воинов не решит, что ночью одному слишком холодно и одиноко, и что пора бы уже проверить, что там у северянки между ног. Или очередной деревенский ксендз не подобьет очередного старосту не платить отряду, в котором есть я. Проклятый нордлинг и не человек. И тогда вы меня и тронете и обидите. Вернее попытаетесь. А я вам херы поотрываю, и головенки поскручиваю. И меня опять посадят в яму. Создатель меня принял. А вы, гребаные южане продолжаете меня ненавидеть. Я это поняла. Мне уже объяснили. – Распрямившись во весь рост великанша скрестила на груди руки и насупившись уставилась в окружающую лагерь тьму. – Все хотят меня обмануть. – Заключила она, наконец и ибиженно выпятив губу горестно покачала головой. – Иногда я жалею, что спустилась с гор.

– Фрау есть ошибается. – Достав из своей из своей вязанки тычину крепыш вытащил из-за пояса киянку и заглубив деревяшку несколькими точными ударами поспешил следом за северянкой. – Я не могу говорить, что с фрау есть раньше поступали честно и хорошо. Я есть не знать, как фрау жить. И очень ей сильно есть сочувствовать. Никто не есть хотеть обижать других. Даже если это быть плохие люди. Глупые люди. Каждый есть делать лучше для себя. Вот и все. Только лучше и только для себя. Глупый человек есть при этом не думать о других. Умный человек думать как сделать хорошо есть для себя и для близкий. Те кто есть фрау встречать. Не сольдатен. Разбойник. Я могу дать клятва, что в мой отряд все есть не так. Мой отряд есть братство, где все есть сильно уважай товарищ по мечу. Нам есть совсем нет разницы кто из солдатен какое есть имеет родство и кровь. Важен есть только вклад в дело, послушаний и дисциплина. Команден всегда един, так должно. Сильны есть единством – наш девиз. Тысяча лет есть наше кредо. Доверие и уважение. Мы придерживаться старый традиций. Одевать сапог, как есть делать наши предки еще во времена последних титанов. Если фрау не знает, после того, как она одеть сапог она есть стать кровный родственник свой командир. Все мы есть братья. Братья есть никогда не обидят свою сестру.