Текст книги "Контракт (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– И тебе того же, – вяло махнул кистью Август. Дождавшись пока гармандец и Алдия покинут комнату юноша повернулся к тоже устремившемуся к выходу латнику. – Гаррис… останься.

– Да господин? – Приостановился в дверях здоровяк. Доспехи старого солдата чуть слышно звякнули.

– Магут и дикарка… – Где они?

– Должны быть в лесу. Сказали, что обойдут вокруг деревни. Ищут следы. Ллейдер утверждает, что кого-то там видел. После сегодняшнего выстрела… Я ему верю.

– Ты уверен? – Прищурился цу Вернстром. – А ты не подумал, что они могут сбежать?

– Сбежать? – Борода старого солдата дрогнула. – Нет, господин. Не думаю.

– Ты считаешь что я не прав? – Лицо Августа застыло фарфоровой маской. – Ты отправил голубя в замок? С посланием для святого официума?

– Отправил. – Кивнул здоровяк. – А насчет того что я считаю…

– Говори прямо, Гаррис. – Утерев рукавом сорочки вспотевший лоб, юноша чуть заметно поморщившись, прикрыл глаза. – Я не буду тебя наказывать. Обещаю.

– Эх… – Покачав головой здоровяк принялся комкать конец бороды в кулаке. – Милорд. Я думаю вы специально ее разозлили. Я не говорю что она права, но… Ежели вас граф оскорбит, а вы его по лицу ладошкой хлопните, будет поединок чести. А ежели рыцарь на вас руку бы поднять вздумал, тоже все бы дуэлью закончилось. И вы это понимали. Потому ее и не приказали повесить. Потому как она в праве была. А жалоба, что вы сейчас церковникам с голубем отправили. Баловство это. С них только недавно розыскной ордер сняли. К тому же, господин вы сами…

– Что я сам? – Вскинул бровь юноша.

Здоровяк замялся.

– Вы не приказали взять ее под стражу. – Выдавил он из себя наконец. – Значит и сами сомневаетесь… И не просто сомневаетесь а…

Юноша устало прикрыл глаза.

– Какой разумный у меня, сенешаль… – Протянул он и притопнув босой пяткой по залитому водой полу недовольно цокнул языком. – Знаешь, Гаррис, если бы я не знал тебя с детства… Почему ты ее защищаешь?

– А если она из… этих, господин? – Голос здоровяка был полон сомнения. – Ну тех к которых церковь… Сами знаете ежели человек голоса слышит он либо на костре горит либо на него ангелы Создателя благодать раскинули. Шестой круг доверия… Понимаете о чем я?

– О-о-о… – Устало возвел очи горе цу Вернстром. – Гаррис, ну прекрати молоть чушь. Если бы она была носителем святого духа, уже давно сидела где-нибудь в монастыре. И носила рясу Девы-мученицы.

– Хм… – Наконец оставив в покое бороду латник опустил руку на пояс, неожиданно нахмурился и провел рукой по полосе кожи так будто что-то потерял. – Бесы…

– Что случилось? – Вяло поинтересовался Август.

– Кошель господин. Видимо выронил, где-то. Завязка, наверное перетерлась. – Продемонстрировав юноше кусочек растрепанного льняного шнурка, старый солдат глубоко вздохнул. – А может это знак, а, господин? Я ведь ей наговорил нехорошего, а… таких говорят сами высокие хранят…

– Каких – таких? – Иронично вскинул бровь Август. – Дикарей?

– Ну… ксендзы на проповедях часто говорят, что незаслуженно обидеть благословленного Создателем это все равно, что смотреть на убывающий месяц через левое плечо[4].

Хватит, Гаррис. – Раздраженно цокнул языком цу Вернстром. – Это два дикаря. Грязные варвары. Магут и нордлингша. Поступившие на службу церкви налетчики из малых народов с их глупыми немытыми божками, которыми и подтереться стыдно.

– Господин Август. – Неуютно поежившись старый солдат настороженно оглянулся и сделал отгоняющий зло знак. – Я бы не стал так легкомысленно упоминать северных богов. Особенно… здесь. Чушь или не чушь, а вера такая вещь…

– Как я гляжу, ты просто зубами вцепился в эту дикарку. – Раздраженно буркнул нервно одернувший рукав сорочки юноша. – И начинаешь плести какую-то чушь. Ведешь себя как двенадцатилетний мальчишка. Тебе самому не смешно?

Чувствующая как ее лицо заливает краска Сив, чуть слышно засопела и нервно дернув щекой принялась кусать нижнюю губу.

– Что там? – Поинтересовался продолжающий баюкать пострадавшую руку Ллейдер.

– Ничего. – Боги говорят, что любопытство это плохая черта для мужчин.

– Сука. – Буркнул арбалетчик.

Не обращающая внимание на, пыхтящего словно котелок с кипящей кашей, магута, великанша, вновь приникла к дыре в полу.

– Возможно ты прав. Я погорячился… Но будь даже она живой святой, мне плевать. Она плохо на тебя влияет, Гаррис. ТЫ заколебался. Промедлил. Не защитил меня. Я не хочу чтобы мой сенешаль – моя опора, совсем потерял голову из-за какой-то северной девки. – Болезненно скривившись цу Вернстром помассировал виски и тяжело вздохнув покачал головой. – Знаешь, я, пожалуй, действительно уступлю контракт Алдии. Это вернет мне половину того, что я ему заплатил. А эти двое все равно будут рядом.

В очередной раз потеребив бороду, здоровяк, положив руку на пояс, принялся задумчиво постукивать пальцами по рукояти меча.

– Воля ваша, господин. – Прогудел он. – Воля ваша. Но если вы отдадите их контракт магу, то как быть с письмом святому официуму?

– Ну и что? – Хмыкнул Август. – Когда вернемся в замок, бумаги этих двоих проверят. Если церковники решат замять дело, я соглашусь… Если нет… Прикажу ее выпороть. Не знаю. Чем больше я об этом думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что действительно немного погорячился… Я не хочу отказываться от своих слов, но… – Перехватив внимательный взгляд латника Август громко рассмеялся. – Нет Гаррис, с тобой точно что-то не так. Надо попросить Алдию тебя проверить. Может это все же колдовство? Она тебя приворожила, а? Все, иди, помолись с дружинниками, проверь посты, предложи руку и сердце этой северянке, или что ты там хотел… Только оставь меня в покое бесы тебя возьми. Завтра у нас тяжелый день.

– Как прикажете господин. – Склонился в низком поклоне Гаррис, и обиженно лязгая металлом при каждом шаге покинул дом.

Дверь избы чуть слышно хлопнула.

– Бесы знает что. – Неожиданно прошипел оставшийся наедине с собой Август и вскочив с сундука, принялся мерить шагами комнату. – Опоздал, опоздал, опоздал. Как есть опоздал. Дрянь, дрянь, дрянь… А если это совпадение? – Неожиданно остановившись посреди шага цу Вернстром с размаха лягнув стоящую у сундука бадью. – О-о-о… Дерьмо… – Простонал он и бессильно рухнув обратно, принялся растирать ушибленную ногу. – Гадство…

Губы Сив чуть заметно дрогнули. Осторожно отвалившись на бок, великанша ловким движением ладони смахнув обратно слежавшуюся солому аккуратно приладила доску на причитающееся ей место и бросила сверху тюфяк.

– Ну так что там? – Выдохнул продолжающий демонстративно разминать запястье стрелок. Надеюсь, они все-таки решили тебя повесить?

– Нет. – Покачала головой северянка и приняв сидячее положение, скрестив ноги словно заправская жительница султаната принялась копаться в своей поясной сумке.

– Очень жаль. – Не торопясь встав, арбалетчик подошел к висящей под потолком жировой лампе и щелкнув невесть как оказавшимся в ладони кресалом ловко стряхнул, на зажатый между большим и указательным пальцами комочек мха, пучок искр. Потянуло едким дымом. Пропитанный жиром фитиль сердито зашкворчал и неожиданно вспыхнул, освещая пространство чердака неверными, мечущимися отсветами, трепещущего огонька. – Темно хоть глаз выколи. – Пробурчал он и сел обратно.

– Облака. Звезд мало. – Высказала свое мнение великанша и судя по всему нащупав искомое достала из сумки маленький, не больше половины ладони костяной гребешок и баночку с жиром, оглядела свою добычу со всех сторон и принялась расплетать удерживающий косу кожаный ремешок.

– Дождь будет. – Согласно кивнул арбалетчик. – Опять. Дороги совсем развезет.

Справившись, наконец, с последним узлом, дикарка, запустив пальцы в растрепанные волосы, немного там покопалась, извлекла из них нечто маленькое, неприятно шевелящееся и раздавив между ногтями, щелчком отправила в дальний угол.

– Барон решил продать нас колдуну.

Проковыляв к своему лежбищу, Ллейдер с блаженным стоном упав на мешки поерзал по ним костлявой задницей и закину руки за голову издал губами неприличный звук

– Передать контракт? – Произнес он задумчиво. – Ха… Значит Алдия все же смог его уговорить…

Великанша нахмурилась.

– Ты знал? –

– Понимаешь ли, Сив. – Магут недовольно цыкнул зубом. – Думать хотя бы на пару шагов вперед это то, что отличает разумного человека от неразумного. Конечно, я говорил с магом. Еще вчера. Так мы останемся при своих монетах, но избежим прямого подчинения этому сопливому олуху. Мне показалось, что это неплохой выход. Маг кажется более… разумным.

– Но ты сам предлагал мне уйти. – Нахмурилась северянка.

– Планы хороши, но они могут не срабатывать. – Ухмыльнулся стрелок. – Поэтому лучше сразу иметь несколько. А еще лучше чтобы внутри плана была еще парочка. Я немного поговорил с Алдией. Но не плохой парень. Для волшебника, конечно. К тому же не столь заносчив, как барончик.

– Мне он тоже показался хорошим. – Кивнула дикарка. – Сначала я его испугалась, потому как у него нехороший глаз, но потом. Он вроде добрый. – Нанеся на зубцы расчески немного жира, Сив осторожно скребанула ей по волосам. – С другой стороны, колдунам верить нельзя.

– А как же Даймон? – Насмешливо вскинул бровь магут. – Он тоже колдун.

– Это другое… – Фыркнула дикарка. – Я думаю, ты его не любишь из-за того, что всегда проигрываешь ему в кости.

– Он постоянно жульничает. – Вытянув руку, Ллейдер принялся придирчиво рассматривать ногти.

– Ты тоже. – Болезненно поморщилась великанша и с треском рванув застрявший в спутанных космах гребешок принялась со страдальческим видом разглядывать вырванный клок волос.

– Жира пожалела. – Ненатурально посочувствовал Ллейдер. – Будь я на твоем месте вывалил бы на башку сразу всю банку. Заодно и вши передохнут. От вони. А лучше просто голову побрей.

– У меня нет вшей! – Поджала губы дикарка и вернулась к расчесыванию.

– А та штука, что ты только что выбросила? – С невинным видом поинтересовался стрелок и поудобнее устроившись на мешках вытянул ноги.

– Не знаю… Жук какой то… Кусачий… – Не слишком уверенно проворчала Сив и видимо решив, что отвела уходу за волосами достаточно времени и внимания, спрятав расческу принялась аккуратно заплетать волосы в косу. – Я в термы хочу. Чтобы горячая вода, щелок, душистое мыло и все такое…

– Если барночик продаст контракт Алдии, ближайший месяц баня тебе не светит. Руку на отсечение даю, до конца контракта из лесов вылазить не будем. Ты в травах разбираешься? Сможешь мандрагору от цветка папоротника отличить?

– Зелья… – На лице дикарки появилось странное выражение. Слушай, Алдия, но он вроде не плохой… Может я его попрошу…

– Не вздумай. – Отрезал стрелок и уставился невидящим взглядом в покрытую на стыках досок потеками застывшей смолы, крышу. – Если сделаешь такую глупость, глазом не успеешь моргнуть, как он тебя сам… на зелья разберет. Чтобы понять, как ты устроена.

– Но… – Воительница моргнула. У меня ведь есть эти штуки с печатями. – Там же написано что я…

– Слушай, Сив. – Громко щелкнув разминаемыми пальцами, скривился словно от зубной боли арбалетчик. – Церковникам не интересно как почти обратившаяся дочь бога-смерти может заходить в храм Создателя. Им плевать. В тебе не видно порчи и этого им достаточно. Ты была им полезна. Выполнила для архиепископа кучу личных контрактов за которые другим было… не слишком удобно браться. Я подозреваю, что некоторые из них были немного… деликатного свойства, потому его траханое святейшество и взял с тебя клятву никому о них ни рассказывать. Ты держишь свое слово. С северным упрямством. Не говоришь о тех заданиях никому. Даже мне. И думаю, его святейшество, хоть уже пол года и делает вид что забыл о нас, он считает тебя… полезной. Ты ведь дала обещание помогать ему и дальше, так? Ну-ну не надо сверкать на меня глазами. Об этом не сложно догадаться. Но именно поэтому он закрывает глаза на то, что ты слышишь голоса, иногда видишь то чего нет, и все…прочее. И остальные тоже… закрывают глаза. А вот магу явно станет интересно, что творится у тебя в голове.

– Ты очень умный, Ллейдер. Если бы ты не был таким обманщиком, я бы хотела чтобы ты был моим другом. – Затянув ремешок на макушке, великанша, довольно кивнув закрыла поясную сумку и подойдя поближе к чердачному окошку, принялась расслаблять завязки меховых онучей.

– Хочешь еще немного сонной травы? – Рука стрелка опустилась на висящую на поясе фляжку. – У меня еще осталось.

– Нет. – Покачала головой горянка. – Не хочу завтра быть вялой. И надеюсь, ты помнишь наш уговор.

– Помню, согласно кивнул Ллейдер. – Тюфяк возьми.

– Ты же знаешь. У меня от мягкого спина болит. Оставив неопрятную, топорщащуюся облезлым мехом груду у входа на чердак, дикарка, повернувшись к арбалетчику лицом, свернулась на досках калачиком и подсунув кулак под голову, прикрыла глаза.

– Эй, а кто лампу задувать будет?! – Возмутился стрелок.

– Точно не я… – Сонно пробормотала дикарка. – Духи говорят лучше оставить лампу. Им нравится когда свет и огонь. Спи, Ллейдер. Завтра мы идем к Бешенной. В Гнилые вилы.

– Бесы… – Деревенские, значит, опять решили поразбойничать? – Наполовину утвердительно произнес стрелок. – Плохой год? Или баб не поделили? Да какая разница… Значит завтра драка. Дерьмо. Мог бы сам догадаться. Ты ведь перед всегда дракой волосы чешешь… Слушай, а ты там бывала?

Ответом ему было мирное сопение великанши.

–

– Ты не дочь Берерфнеда. Твое лицо похоже, но приемыш Медвежонка мертва. Я сам видел ее тело. Его выловили из озера седмицу назад. Уходи, мерзкий дух, пока я не заговорил с тобой по-другому. Сжимающие лук руки Стюрмира дрожат. Переживший не один десяток виков[5] и междоусобных кровавых свар, огромный, словно вставший на дыбы медведь, воин, трясется словно мальчишка увидевший перед носом отцовский ремень. Впрочем, его можно понять. В десятке шагов от ворот частокола, лежат шесть остывающих тел. Снег под ее ногами красен от крови. Кому-то пришла в голову неудачная идея затравить незваную гостью собаками. Жаль. Посмотрев на зажатый в руке обломок ножа, она отбрасывает в сторону скользкую от крови рукоять и делает шаг вперед.

На покрытых сложной вязью татуировок, предплечьях лучника, вспухают толстые, будто корабельные канаты жилы. Дзанг! Прошедшая в пальце от ее щеки стрела зарывается в снег. Глаза Стрюмира становятся круглыми от удивления. Уклонится от выпущенного меньше чем с дюжины шагов срезня выше человеческих сил. Воин это знает. Сив тоже. Но еще она знает, почему ей это удалось. То, что спасло ее от жадной пасти проснувшегося ледника, не захотело уходить до конца. Не-Сив была совсем рядом. Это походило на волны, что оставляют за собой иногда выплывающие из глубины бездонного горного озера большие хищные рыбы. И от этого было страшно. Гудящее где-то внизу живота темное, ледяное пламя, не дало ей умереть. Не дало горам и морозу поглотить ее, словно птица склевывает букашку. И сейчас, она чувствовала, как трещат и рвутся удерживающие ярость в узде путы. Она устала. Слишком устала, чтобы сдерживаться. Мир подрагивает в такт биению сердца. На краю зрения мелькают полупрозрачные тени. В ушах раздавался неразборчивый, сливающийся в неразличимый гул шепот сотен голосов. А еще ее терзает голод. Страшный голод. Шепчет в уши. Голосом разрываемой плоти, дробящихся костей и пронзительных криков. Но она все равно держится. Пока.

– Позови… отца. – Хрипит она и сама пугается своих слов. Голос, вырвавшийся из ее горла слишком ровный, слишком сухой, слишком… мертвый. Такими голосами говорят ученые вороны шаманов и колдунов.

Стрюмир громко сглатывает слюну, но упрямо тянется за следующей стрелой.

– Погоди. – На локоть воина опускается широкая морщинистая ладонь. Сив облегченно вздыхает. Стонеульф. Каменный волк. Шаман и глава клана. Говорящий и видящий. Владеющий языком древних рун. Сейчас ворота откроются и ее пустят внутрь. Она сможет обнять отца. Сможет наконец-то согреется после двух недель скитаний по, занесенным снегом, промерзшим насквозь перевалам. Выпить горячего меда. Сможет рассказать, что произошло. Ей помогут. Обязательно помогут…

– Берерфнеда – Железные ладони больше нет в нашем мире. Ищи его на своей стороне, дочь йотуна. – Упавшие на забрызганный щедрым венозным багрянцем снег слова заставляют ее пошатнуться. Из горла рвется болезненный вой. Огромный, выше Стрюмира, кряжистый, будто столетний дуб старик скалится, словно сытый волк. Слова, вылетающие с его губ жалят и жгут словно искры из кузнечного горна. Слова прошивают ее как стрелы и Сив корчится от выкручивающей внутренности боли.

– Как? – Короткое слово заставляет мир шататься и корчится. Танцующие перед глазами тени становятся четче и она начинает различать лица. Радостно хохочущие, указывающие на нее полусгнившими пальцами мертвецы, кружатся вокруг нее в бесконечном хороводе.

– Он не смог совладать со своей яростью и перестал отличать врагов от родни. Голос Стонульфа подобен грому. Бог – зверь отринул его. Зато приняла порча. Он поддался обращению. Стал мерзостью. Его забили дубинами и молотами словно бешенного пса. Мы поступили по закону. Очистили свою кровь огнем. Тело его жены брошено в выгребную яму. Мы не могли оставить в роде гнилую ветвь. Мы знаем, что здесь случилось, дочь йотуна. И скорбим. Это тяжелая утрата. Мы потеряли почти всех женщин в роду. И всех детей. Но иногда потери это новое начало. Мы уже распили рог мира с кланом Снежного пса. – Лицо воина-шамана холодно словно стена сползающего с горы ледника, но в глазах будто плещется грозовое море. И примем их на своей земле как новую родню. – А еще… Мы выловили тело, приемыша Берерфнеда, Сив из озера седмицу назад. Мы поступили с ним как требует закон и обычай. Разрубили его на части, поменяли местами руки и ноги, а голову пришили к заднице. Пусть бегает в Хель на четвереньках.

– Я… – Кружащие вокруг нее мертвецы на мгновение отступают, чувствуя как земля уходит из под ног, тело неожиданно слабеет, а по лицу течет что-то влажное, соленое и горячее Сив громко всхлипывает. – Я не предавала… Мама… Отец… Я… Я живая…

– Лжешь! Ты, ничья дочь! Я знал, что ты носишь порченную кровь с того мига как Бер принес тебя с гор! – Кричит прячущийся за спиной шамана Стрюмир.

Этот крик разбивает окутавший ее лед. Неожиданно тело Сив будто наполняется ледяным пламенем. Почти заключившие ее в плотное кольцо духи рассыпаются в стороны. Чувствуя как толкающаяся в глубине груди тварь начинает поднимать голову и бешено рваться из пут, она делает шаг назад. А потом еще один. И еще.

– Прочь отродье той стороны. Гнилая поросль йотунов! – Продолжает торжественно вещать будто и не замечающей произошедшей с ней перемены Стонеульф. На грубом, словно наскоро вырубленном из стылого камня лице старика нет ни тени эмоций. Прочь выкидыш Морриган! Того чего ты ищешь уже здесь нет. Сив Энгинсдоттир, нарушила закон гостеприимства. Выжившие говорят, что она сошла с ума, когда увидела свою мать с мужчиной чужого клана. Схватила большой топор и ударила им сначала мать, а потом того, кто предался с ней блуду. И начала резать остальных. Отрубила руку попытавшемуся остановить ее Гуннару. А потом устроила резню. Она резала стариков и женщин, рубила детей на части, словно дикий зверь. Наши гости, доблестные войны, но они перевязали мечи, были пьяны и не могли ничего ей противостоять. Те же, кто решался встать на ее пути погибли. Загнав всех мужчин в клеть для зерна, безумная девчонка под страхом расправы собрала выживших рабов, женщин, стариков и детей во дворе, связала их большой веревкой и повела в горы. Мы до сих пор вылавливаем тела из воды.

– Врешь!! – Мир шатается и качается, будто она стоит на натянутой над пропастью холстине. Колени дрожат. – Врешь, врешь, врешь…

– Это истина, не мертвая, и ты это знаешь. – Жестко усмехается Стонеульф. – В руке старика, будто из воздуха появляется сияющий начищенным серебром предмет. На! Держи! Под ноги Сив падает что-то блестящее. Медленно погружающийся в розоватый подтаявший снег символ Бога-зверя, блестит так сильно, что кажется, вот-вот выжжет ей глаза. Сив наклоняется было, чтобы его поднять, но останавливается на середине движения. Встречается взглядом с медленно натягивающем тетиву лука Стрюмиром и отрицательно качает головой.

– Я живая вероломный старик. И если этот трусливый скрелинг попытается выстрелить мне в затылок будет только хуже. – Произносит она удивительно спокойным голосом. Слова льются из ее горла будто сами собой. Сжимающие, давшее сбой сердце, железные обручи с треском лопаются. Полынная горечь заливает рот, щиплет глаза и льется с кончика языка невидимой, истаивающей на щиплющем мокрые щеки морозе, струйкой. Ветер приносит откуда-то запах цветущего вереска. Бьющееся в стенки ее черепа существо рычит и злорадно хохочет. – Я не убила тебя и этого, спустившего на меня псов, дурака, только потому, что считала вас своей семьей. – Продолжает она так же отстраненно и ровно. – Но теперь, когда я знаю, что моей семьи больше нет… Я проклинаю тебя Стонеульф – глава рода. Я проклинаю тебя Стрюмир по прозвищу Быстрая стрела. Я проклинаю всех тех, кто сейчас прячется за вашими спинами, словно они не войны, а напуганное запахом волка стадо жирных овец. Я проклинаю эту землю и эти камни. Проклинаю жадность мужчин и змеиный яд, что течет из уст женщин, я проклинаю каждого раба, каждую корову, овцу и птицу, проклинаю каждый колос и саму землю, что его породила. Да будет это место пустым как твои…

Дзанг!

Повертев зажатую между пальцев стрелу, Сив равнодушно отбрасывает ее в сторону и улыбается. Стрюмир отшатывается, словно его ударили по лицу. Дрожащие губы воина шепчут слова воинской молитвы.

– Ты ведь знаешь, что будет, если этот глупец натянет тетиву еще раз? – Спрашивает она с таким видом, будто интересуется, пойдет ли завтра снег.

– Знаю, отродье Морриган. – На лице Каменного волка не отражается даже тени эмоций, но Сив чувствует, что он тоже боится, и это знание немного смягчает вкус набившейся в рот полыни. – Я вижу, что ты не просто голодная дочь йотуна, что зимой спускаются с гор в поисках тепла, сладкого меда, и семени воинов. Я вижу, что скрывается на дне твоих лживых глаз. Я вижу огонь, скрежет зубов, звук рвущихся сухожилий и разрезаемой острой сталью плоти. Я вижу твою ярость. Я вижу это так же ясно как знаю то… Голос старого шамана крепнет. – Сколь пусты твои проклятья. У тебя нет здесь силы, порождение изнанки. Так что повторяю в еще раз. Уходи. Возвращайся в свою холодную бездну, найди и сожри ту, чей облик взяла. Надеюсь, этого хватит, чтобы заглушить твой голод. А если и нет… Здесь ты не найдешь ничего кроме честного железа.

– Дай мне забрать тело матери… – Тело Сив словно по собственной воле делает еще один шаг назад.

– Мы никогда не впустим под свою крышу драугра. – Усмехается шаман. – Ступай. Ступай пока я не начал петь по тебе хулительный гимн. А не то сами боги помогут тебе вернуться туда, откуда ты выползла…

– В руке старика как по волшебству появляется небольшой покрытый рунами молот с короткой рукояткой. Воздух вокруг нее буквально дрожит от злой, заемной силы. Из носа старика вытекает тонкая струйка крови. Мир шатается, воздух начинает дрожать и обжигать кожу. Сив уже было открывает рот, чтобы вновь проклясть старого дурака, но чувствует будто к ее языку привязали десяток мешков с порченным зерном. Почти уже освободившаяся от стягивающих ее пут Не-Сив скулит от страха и прячется в заливающем глаза багровом тумане. Она делает еще шаг. Назад.

К чему все это? Пытаться переубедить упрямого старика, все равно, что плевать против ветра. Здесь нет ее клана. Лишь враги. Медленно развернувшись, Сив отступает от ворот. Разворачивается и нарочито неторопливо бредет прочь. Никто не стреляет ей в спину. Жаль. Возможно, так было бы лучше… Что же. Скоро зайдет солнце и станет холодно. А значит надо постараться найти немного дерева для костра. Или хотя бы прорыть в снегу нору. Перевязать, переставшие кровоточить, но продолжающие упорно болеть раны. А потом надо будет раздобыть оружие и какую-нибудь теплую одежду. Возможно, украсть, или даже кого-нибудь ограбить. Ей нужен лук. Она не очень хорошо стреляет, но без лука ей не выжить. А еще нож и топор. И моток крепкой веревки. Для силков. Охота зимой, в горах трудна и опасна, но она справится. Должна справиться. Дожить до весны. Тогда станет легче. А если нет… Что же, горы получат очередное кровавое приношение. Склюют ее словно птица букашку. И все равно не насытятся.

[1] Накладывающее порчу заклятие.

[2] Чечевица

[3] Народность живущая у северо западных границ империи. Известны как несравненные коневоды. Несмотря на то, что большая часть империи так или иначе исповедует веру во Всеотца – Создателя, вегеры продолжают поклонятся духам предков. Подробности проводимых ими в священных березовых рощах обрядах неизвестны. Чужаков к ним не допускают, но слухи о них ходят самые разные. И в основном зловещие.

[4] Очень. Ну прямо очень плохая примета.

[5] Торговый или военный поход.