Текст книги "Контракт (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Если есть силы блевать, значит, скорее всего выживешь. – Довольным тоном заключила дикарка.

«Тупая северная сука. Дикарская дрянь. Мерзавка».

С трудом справившись с нахлынувшими на него гневом Август набрал в грудь побольше воздуха, чтобы высказать северянке все, что о думает о неотесанных варварах их воспитании мнении и действиях, но неожиданно его, будто обретшие собственное сознание губы произнесли совершенно другое.

– Ты сказала что-то про яд?.. Голова барона снова начала кружится, полумрак пещеры заплясал в бешенном танце и начал проваливаться во тьму.

– Эй! – Щеку юноши будто ожгло огнем. – Не засыпай, барон. Терпи. Это отрава смешанных. Яд огненной гадюки. В глазах склонившейся над юношей воительницы отразилось нечто похожее на беспокойство. Я ведь рассказывала. Смешанные любят яды. И почти никогда не пользуются чистыми клинками. В крайнем случае, втыкают свое железо в кучу дерьма или гнилой труп.

«Эта мерзавка тебя ударила. Ударила… Снова подняла на тебя руку…»

– Да как ты сме… – Со стоном перевернувшись на бок, Август, постанывая при каждом движении, принял сидячее положение и обессилено оперся спиной на тут же пропитавшую холодной влагой, и без того сырую сорочку, земляную стену норы. Посидел так немного, после чего оттянул разорванную ткань своей любимой сорочки и с тоской посмотрел на покрытую лиловыми кровоподтеками кожу. Судя по всему, изначально рана была не слишком большой. Скорее небольшой прокол, от кончика нашедшего все же путь между пластинами доспеха копья. Сталь вошла в плоть не более чем на полфаланги пальца но сейчас на его боку, прямо под нижними ребрами, среди синяков и ссадин красовался сочащийся какой-то бледно зеленой жижей крестообразный разрез в добрых пол ладони. Разорванная ткань рубашки была обильно покрыта кровью. Правый глаз почти ничего не видел, мир продолжал покачиваться, словно юноша сидел в плывущей по реке лодке.

«Тупая сука чуть меня не угробила своей дикарской медициной. И это она называет помощью? Теперь рана точно воспалится.»

– Зачем было резать? Нельзя было просто отсосать яд? – С глубоким вздохом спросил он, и обессилено опустив руки на колени уставился на стену пещеры.

На лице внимательно наблюдающей за эволюциями барона великанши появилась гримаса удивления.

– Южанин, ты что, совсем дурной? Начни я высасывать эту дрянь, сама бы отравилась. – Обиженно буркнув великанша поерзала в грязи и привалившись к осыпающейся стене пещеры громко шмыгнула носом. – Яд нельзя сосать, так только дураки делают. Надо резать и спускать кровь. Не бойся. Ты выживешь. Вода вымыла большую часть отравы.

«Все это последняя капля. Гнать ее в зашей. Нет, сначала отхлестать проволокой, засыпать раны солью перебить ноги, а потом пусть ползет на все четыре стороны.»

– Если еще раз попробуешь меня оскорбить, я прикажу запороть тебя до смерти. И тебе не поможет ни Гаррис ни твой дружок с самострелом. Надеюсь, ты меня поняла? – Август постарался сделать так, чтобы его голос звучал твердо, строго, и безразлично. Так как он всегда разговаривал с подчиненными и слугами. Обычно это срабатывало. Обычно, но не сейчас.

Великанша моргнула. Раз, другой третий.

– Дерьмовая шутка, барон. – Буркнула она, наконец.

«Ты действительно ведешь себя как последний дурак»

– Я не шутил. – Попытался придать своему лицу приличествующий человеку его происхождения независимый, уверенный и отстраненный вид цу Вернстром.

В норе воцарилась долгая, прерываемая лишь звуком капающей с потолка влаги, тишина.

– Знаю. – Наконец произнесла великанша, мускулистые плечи воительницы на мгновение пришли в движение. – Я тебе не нравлюсь. С первого взгляда не понравилась. И ты захотел показать мне мое место. Показать что ты лучше меня. Сделать, так, чтобы я вспомнила, что у тебя много золота, земли, трелей и людей с мечами. Что ты ярл, кнес[5], а я изгой и у меня нет клана который меня защитит. Что я северная дикарка а ты купающийся в роскоши южанин. Что, такие как ты, могут обращаться со мной как с безродным треллем. Ллейдер мне объяснил. У вас, имперцев, это называется су-бор-ди-на-ци-я и должный порядок вещей. Что разрешено человеку, запрещено скотине. Что я должна при любом удобном случае вылизывать тебе твои вонючие пятки. И еще благодарить тебя за это. – Зло сплюнув великанша рассеянно поскребла расчерченный мышцами, покрытый потеками грязи, живот обломанными ногтями. – Только сейчас у все по другому, барон. Сейчас у тебя нет ни золота, ни моей клятвы, ни людей с мечами. Есть только твоя спесь и я, та, что вытащила тебя из реки и обработала твои раны.

«Бесы, как же все могло сложиться… так. Так чудовищно неправильно. Так беззаконно неверно. Так… несправедливо».

В пещере воцарилась прерываемая лишь приглушенным плеском воды тишина. Воздух буквально зазвенел от напряжения и цу Вернстром ощутил, что должен что-то сказать. Прямо сейчас. Иначе… Что случится иначе, Август не представлял, но интуиция и здравый смысл подсказывали, что он не в том положении, чтобы ссорится с единственной в пределах видимости союзницей. Только не сейчас. Возможно позже, когда они вернутся в замок, он действительно велит выдать ей пару десятков ударов плетью, но в данный момент…«Даже если его единственная союзница мерзкое отродье северных земель, настоящий владетель будет пользоваться тем, что у него есть».

– Почему ты сбросила меня в реку? – Собравшись с силами выдохнул Август первое, что пришло ему в голову.

– У нас не было времени спорить, барон. – Вновь поведя плечами, дикарка неожиданно подавшись вперед наклонилась к нему так близко что ее горячее дыхание обдало ему шею. – Ты странный. Вы все южане странные. Почему от тебя пахнет цветочным маслом? Как от женщин в городе? Ты очень долго пробыл в реке, а все равно пахнет.

«Бесы, как же это отвратительно. Даже сидеть так близко от нее. Даже хуже чем войти в свинарник и нырнуть в дерьмо».

В груди барона снова плеснула волна бессильного гнева. В других обстоятельствах Август счел бы такое поведение непростительным, компрометирующим, бесстыдным. Больше всего ему сейчас хотелось повесить наглую девку на столбе, приказать пороть ее до тех пор, пока ее шкура не отделится от мяса, а потом облить уксусом, вырвать ей ее длинный язык, выжечь наглые глазенки, но сейчас… Сейчас у него просто не было выбора. И сил.

– Розовое масло… Несколько капель на волосы кожу и одежду… Каждый день…

Дикарка надолго задумалась.

– Зачем? – Произнесла она наконец. – Запах приятный, но, все равно… Так пахнут женщины в банях… те которые продают свое тело за деньги.

«Император милостивый, ну почему, почему, почему… За что ему эти испытания? Почему это единственный оставшийся у него инструмент?»

– Не знаю. Наверное потому что так принято… Это… традиция.

– А-а-а. – Великанша понимающе кивнула. – Понятно. Вот. В губы и подбородок цу Вернстрома неожиданно ткнулось, что-то склизкое и холодное, отчаянно воняющее потрохами и кровью. – Держи. Кусай. Осторожно. Тут много костей. Завтра нам придется идти. Тебе нужны силы.

«Меня сейчас стошнит. И тогда я точно умру».

– Это… Отстранившись насколько ему позволило пространство пещеры и крохи оставшейся в теле энергии Август сосредоточил взгляд на зажатом в руке дикарки предмете и почувствовал как к его горлу подкатывает кислый комок. Это была рыба. Вернее половина рыбы, так как голова и большая часть ее спины куда-то исчезли. И судя по лоснящимся жиром и бледно розовой сукровицей губам Сив места для фантазий, куда именно, оставалось довольно мало. На жирном тельце довольно крупного окуня виднелись четкие следы зубов, из разорванного брюха свисали внутренности.

«Да прояви ты хоть немного выдержки, дурень.» Раздавшийся в сознании голос отца заставил юношу поморщится. Собрав всю свою выдержку, с трудом подавивший очередной рвотный позыв цу Вернстром, изобразил нечто вроде улыбки.

– Нам бы не мешало разжечь костер. И приготовить твой улов.

«А еще огонь позволит мне хоть немного согреется».

– Нет. Покачала головой так и не убирающая от его лица рыбину дикарка. Смешанные наверняка будут нас искать. Огонь могут увидеть. Учуять. А я утопила секиру. И пояс с ножами. И дорожный мешок. Даже кошель. У нас есть только твой кинжал. Я не смогу убить всех одним кинжалом. Я устала. Как собака устала. Сердце молчит. Духи почти не шепчут. Я хочу спать.

На мгновение Август почувствовал себя дураком. О чем она говорит? Он уже хотел было задать вопрос, но к собственному удивлению снова сказал другое.

– А что будет… Что будет если они нас найдут?

– То же, что и с ней. Криво усмехнувшись, северянка тряхнула рыбьим хвостом. И это не мой улов. Я подобрала ее на берегу. Она не больная и почти не стухла. Просто выбросилась на берег. Дар белого бога для нас. Чтобы мы смогли поддержать силы. Ты будешь есть или болтать языком?

Свисающие из разорванного брюха рыбьи потроха, вызывали тошноту одним своим видом. Запах чешуи и рыбьей крови становился невыносимым.

«О боги, если я сейчас начну блевать, сделайте так, чтобы ей попало в глаза»

– Я очень тебе благодарен, Сив, но я не голоден. – Выдавил из себя Август и плотно сжав губы прижал затылок к крошащейся, волглой стене убежища.

– Это глупо. Ты глупый. – Вздохнула великанша с уже знакомым хрустом и чавканьем откусилв от тушки изрядный кусок и мерно задвигала челюстями. – Даже более глупо чем розовая вода и тряпка для соплей. Если завтра у тебя не будет сил идти, ты останешься здесь.

«Инструменты что мы выбираем…»

– Спасла меня дважды, а теперь бросаешь? – Слова дались юноше неожиданно легко.

– Может и так. – Пожала плечами дикарка и откусила следующий кусок. – Духи сказали мне прыгнуть с тобой в реку, но не говорили, что я должна нянькаться с тобой до конца жизни. Почему я должна это делать?

«Потому что ты нищий кусок северного гнилого дерьма»

– Потому, что я тебе заплачу? Дам тебе пятьдесят золотых солидов? – Предположил изо всех сил пытающийся придать лицу уверенное выражение цу Вернстром. Как только дойдем до замка.

– Пятьдесят золотых? Ха! – Облизав пальцы, северянка критически осмотрела оставшийся от рыбы хребет и отбросив его в сторону входа в пещерку принялась обсасывать пальцы. – Пятьдесят золотых солидов это большие деньги. Хватит чтобы жить несколько лет или купить кусок земли и стать бондом… – Улыбнувшись своим мыслям великанша прикрыла глаза. – Или заказать новый топор. Очень хороший топор. Нет, барон. Духи шепчут, что в твоем замке меня будет ждать не золото, а плетка и позорный столб. Кто-то должен будет быть виноватым за твой неудачный вик. А я тебе не нравлюсь. Может ты и считаешь меня глупой, но я не дура, южанин. Если я не найду Ллейдера, что знает ваши законы, меня защитят только… – Неожиданно замолкнув дикарка уставилась куда-то в пространство перед собой. – О-о-о… Глаза северянки удивленно расширились.

«Нас нашли или эта сучка окончательно сошла с ума?»

– Что? Не удержался от вопроса юноша.

– Ничего. – Глухо проронила дикарка и распахнув глаза принялась рассматривать зажатую в кулаке рыбу с таким видом будто в первый раз его увидела. Лицо великанши приняло до нельзя горестное выражение. – Ничего повторила она шепотом.

«Тупая скотская варварская дрянь»

– Если ты доведешь меня до замка…

– Нет. – Замотав головой так, что на мгновенье Августу показалось, что еще чуть-чуть и она отвалится, великанша, бормоча что-то себе под нос отбросила рыбину в сторону и зажав ладони между ног принялась раскачиваться в зад и вперед. – Нет, нет, нет, нет. – По щеке великанши прокатилась слеза. – Мы не пойдем вместе. Завтра ты сможешь идти рядом, но если отстанешь, это будет твоим делом. И твоей проблемой. Будешь мешать, я тебя брошу. Будешь спорить и приказывать, брошу. Отстанешь, брошу. Что бы духи не говорили, я его не оставлю. НЕ ОСТАВЛЮ!! Неожиданно гаркнула она и зарычав ударила кулаками в залитый водой пол пещерки. – До замка два дня пути. Произнесла внезапно успокоившаяся северянка безжизненным тоном. – Ты плохо ходишь по лесу. Шумно и медленно, так что три. Может четыре. Вон в ту сторону. Махнув куда-то в бок Сив громко рыгнула и усталым видом отвалилась обратно к стене пещерки.

«Тварь упрямая. Это все равно, что пытаться договорится с диким вепрем. Она просто меня не слышит. Что же пока придется играть по ее правилам».

– Хорошо… – Огромным усилием воли натянув на лицо благожелательную улыбку юноша успокаивающе кивнул. – Я постараюсь не отставать. А ты, – Посмотрев на лежащую в углу норы груду искореженного железа, цу Вернстром сделал неуверенный жест, – поможешь мне нести доспехи?

– Какой же ты все-таки упрямый, и глупый, южанин. – Глухо рассмеялась великанша и огладив свободной рукой остатки своего пледа прикрыла глаза. – Знаешь, мой топор, он был со мной довольно долго. И много для меня значил… его подарил мне Ллейдер. Вернее не подарил, а заплатил мастеру, но… Он был мне очень дорог. Но здесь, в Подзимье, нельзя привязываться к вещам… Я не буду нести твое железо за тебя. Оно слишком тяжелое. Слишком громкое. И оно только твое.

Некоторое время понаблюдав за почти нежно перебирающими лохмотья пледа пальцами северянки, юноша поднял взгляд выше и громко сглотнул слюну. На взбугренной толстыми как канаты мышцами коже живота великанши, чуть выше пупка красовался огромный уродливый кровоподтек.

«Она готова вцепится в тебя как бешенный пес. Но почему-то этого не делает. Я ей тоже нужен. Зачем-то нужен».

Осознание этого простого факта ввело цу Вернстрома в такой шок что ему потребовалась добрая минута чтобы это переварить.

– Почему ты меня ненавидишь?

– Если бы я тебя ненавидела, южанин, я бы не стала вытаскивать тебя из реки. – Поерзав в луже воительница фыркнув выпятила губу. – А скорее просто перерезала тебе бы горло в первую же нашу встречу. Когда ты, такой важный, смотрел на меня как на собачье дерьмо, что к твоему сапогу прилипло. Или когда назвал меня дикарской шлюхой. Гаррис бы и дернуться не успел. Не надейся. Духи пещеры только что сказали мне, что завтра, я потеряю друга. Мне просто тяжело. А на тебя мне плевать. Тебе тоже на меня плевать. Я просто тебе нужна потому что один ты боишься заблудиться. Я бы давно бросила тебя здесь, но духи велели за тобой присмотреть.

– А эти твои… духи. – Август кашлянул. – Он часто с тобой разговаривает?

– Я уже говорила твоему хедвигу и тебе. – Губы великанши искривились в усмешке. – Я дитя двусущная. Благословленная. Я всегда слышу шепоты барон. Бога, духов и… других тоже. Голоса… Они то шепчут, то кричат. Иногда чуть слышно иногда так, что становится больно ушам. Они говорят, что было и иногда, что будет. Подсказывают, как делать правильно. Иногда я вижу… разное. Это тоже часть благословения. Когда меня забрали к себе ваши жрецы я им рассказала. Рассказала, что слышу, рассказала, что меня благословил Бог-Зверь и тогда они заперли меня в большом каменном доме и долго решали колдунья я или нет, сначала спрашивали, потом кололи меня иголками, потом жгли кожу пуками соломы, били палками по пяткам. В конце концов они начали меня топить. Держали под водой пока я не потеряю сознания, а потом снова вдували в меня жизнь. Снова, снова и снова. Знаешь… – Губы северянки скривились. – Вы южане умеете причинять боль. Я хотела их всех убить, но голоса кричали мне, не делать этого и я просто ждала конца. Это продолжалось седмицу или две. Каждый день. А потом они устали меня мучить и главный жрец решил со мной говорить. Сам. Меня привели к нему. Он долго на меня смотрел, а потом сказал, что голос который я слышу, это не голос бога-смерти это благословение Создателя-и Великой матери. Что во мне есть светлое зерно. Но чтобы оно проросло и дало плоды мне нужно много трудится. А потом он подошел ко мне, снял с меня цепи и обнял. Меня кроме отца и матери никто так не обнимал. Понимаешь, барон? – Северянка вздохнула. – Я первый раз в жизни поняла что кому-то не плевать. А потом меня отправили в другой каменный дом. Где меня не били, не мучали и хорошо кормили, только работать заставляли, да стоять на коленях пока монахи поют.

«Если ей верить, она лично виделась с Его Святейшеством. И он проявил к ней просто неслыханное расположение. Бесы, как это вообще понимать?»

– Значит… – Август нахмурился и непонимающе уставился на северянку. – Тебя обвинили в чернокнижии, а потом просто отправили в монастырь?

Сив широко улыбнулась.

– Ты не понимаешь, барон. Белый жрец мне объяснил. Создатель ничего не делает зря. Каждый мой шаг предопределен им. Он любит меня. – В очередной раз пожав плечами северянка рассеянно поскребла затылок жирными от рыбы пальцами и вздохнула. – Некоторое время я еще служила большому жрецу, а потом мне сказали, что я больше не могу жить в святом доме. Что пора мне учится добывать хлеб самостоятельно. Я ушла. Но в святом месте я забыла что вы, южане, лжецы и обманщики. И что вы меня ненавидите. Попала в неприятности. А потом встретила Ллейдера.

«Очень проникновенно. Но ровным счетом ничего не объясняет»

– Это… – Юноша нахмурился. – Тебе дали лицензию ловчево. Шестой круг. Такой дают только магам. А ты не колдунья.

– Я поклялась, что не буду говорить об этом. – Покачала головой великанша. – Могу сказать только, что убила демона. Отрубила ему голову. И выпила всю его силу.

«Ну конечно»

– И зачем я только спросил… – Устало сморщился юноша.

– Ты мне не веришь. – Еле заметно прищурившись, дикарка уставилась в пространство невидящим взглядом и громко хрустнула суставами пальцев. – Считаешь меня безумной. Некоторые жрецы тоже считали меня безумной. Почему вы, южане так упорно закрываете глаза на то, что у вас под носом?

«Может, потому что ты тупая необразованная северянская сука?»

– Ты знаешь, сколько ячменя дают угодья Ислева? – Тяжело вздохнул Август.

– Что? Нахмурилась дикарка.

– Двести семьдесят бушелей с десятины. – Прилив злости дал Августу сил глухо рассмеятся. – Этого хватает, чтобы город стал одним из самых крупных импортеров зерна в северных провинциях империи. Как впрочем, льняного масла, лыка, древесины и железа. Дороги, мельницы, маслобойки, клеверный севооборот, календарь посевов, обработка от вредителей и удобрение земель. Земля с каждым годом жирнеет, поголовье скота растет, а на полях может работать втрое меньше людей чем раньше. И эти люди идут в город. В мастерские и цеха. Учатся ремеслам. Ты знаешь, что в Ислеве открыты школы? Люди учатся читать и считать. Тех, кто талантлив, берут к себе цеха и гильдии. Самые способные становятся, инженерами, навигаторами, строителями. Империи не важны твое племя и кровь. Лишь способности и твоя готовность служить и приносить пользу. В городе почти нет беспризорников и нищих, педо-прогенис и работные дома позволяют не только снизить уровень уличной преступности в десятки раз, но и дать любому оказавшемуся на дне достойную работу и шанс двигаться вперед. Я могу проехать от Ислева до Контербери за неделю, но чтобы преодолеть такое же расстояние здесь за пределами Вала мне потребуется потратить месяц. Это север, Сив. Ваш якобы нищий север, где ваши полудикие племена столетиями проламывали друг другу головы за каждый клочок земли за каждое зернышко за каждую овцу или клочок леса. Где вы из года в год убивали друг друга в той возне, что вы называете мирным временем. Здесь, всего в паре недель пути от Вала до сих пор почти каждый год недороды и голод, а половина крестьян вынуждены охотится или разбойничать, чтобы выжить. Вы думаете, эта земля чем-то отличается от той, что за барьером из камня? Ну да, Звездные пустоши за горами почти рукой подать, а мы хитрые южане отняли у вас то лучшее что вы имели, конечно. Да, здесь, за стеной полно странных животных и растений, земля побита отголосками древней войны, огромный ледник направляет холодные ветра, вот только дело не в этом. Странные животные? А ты видела алефанта? Плохой климат? В Сулджуке не слышали про реки и озера, а дождя не бывает десятилетиями. Вы за тысячи лет даже не создали приличного календаря, сеете и жнете не тогда когда надо, а когда вам предсказывают ваши духи, в изменении погоды вы видите происки богов, а в недороде обвиняете злокозненных южан, волю богов и колдовство соседей. Мы граждане Империи, делаем так, что природа служит и поклоняется нам. А вы служите и поклоняетесь природе. Мы сохраняем и преумножаем знания. Но истинные знания должны пройти проверку. Если я молюсь Создателю – это нормально. Но если Создатель мне отвечает, посылает каких то духов – а тем более говорит что мне делать, это может означать лишь то, что у меня проблемы с головой. Я знаю, что существует магия, есть сущности чуждые человеку, есть искаженные магией создания, и последыши древней войны, но я не поверю, что демоны духи и боги торчат в каждом кусту и уж точно не поверю, что человек, кем бы он ни был, может их слышать и разговаривать с ними как торгашами на ярмарке… А тем более я не поверю, что можно убить порождение той стороны секирой. Задохнувшись, от речи юноша утер выступивший на лбу пот. – Если уж мы здесь. Оказались в такой ситуации, давай хотя бы быть искренними друг с другом, Сив.

– Я убила его. Веришь ты или нет. Хотя это было и нелегко… – Тяжело вздохнув великанша зябко обхватила плечи руками и с мрачным видом уставилась на юношу.

В пещере воцарилось долгое молчание.

– С самого рождения голоса мне помогают. – Великанша вздохнула. – Подсказывают слова. Говорят, как делать правильно, а что нет. Они никогда не ошибаются. Сейчас они говорят, что Ллейдер умрет. – Голос северянки наполнился грустью. – Но завтра, я все равно пойду обратно. Поищу оружие, еду и все такое. Мне надо его найти. Возможно, остались еще выжившие… Я видела, как ты дерешься если тебя напугать. Не так уж плохо для того от кого пахнет розовой водой. Мне не помешает лишняя пара рук.

«Нет, только не это»

– Вернуться? В голосе Августа проскользнули панические нотки. – Ты? Хочешь? Вернуться? Туда? – Выделяя интонацией каждое слово произнес он и не удержавшись истерично хихикнул. – Это самоубийство. Ты видела тех тварей, видел, что они?.. Зачем?

– Когда меня отпустили из дома жрецов, и я решила продать свое оружие в первый раз, наш отряд отправили на север. Далеко на север. Посмотреть что там и как. Проверить слухи, правда ли что пикты нападают на вас не потому, что один из ваших князей сто лет назад велел разорвать их великого короля лошадьми, а его дочерей и жен отдать на потеху воинам, а потому, что за хребтом происходит что-то нехорошее. Велели отойти от Вала на пятьсот лиг. Посмотреть, правдивы ли те байки про огромные кочевья пиктов. – И без того уставший и хриплый голос дикарки, сел, став глухим и невыразительным. – Мы перешли через то, что осталось от старой стены углубились в болота и попали в засаду смешанных. Я была у них в плену, барон. Полную луну. Сбежала только потому, что эти уродцы решили, что я сломалась, почти умерла и бросили меня в яму для хранения мяса. Я очнулась утром, когда большая их часть спала. Выбралась из кучи трупов, и выползла из пещеры. Я не могла ходить потому, что меня ударили по хребту большой дубиной. Потом, я почти две луны ползла по гнилым болотам не имея ничего кроме подобранной по пути палки. Я их знаю. Знаю, что такое смешанные ярл. Знаю достаточно хорошо, чтобы сказать, что здесь их целый выводок. Где-то недалеко есть их гнездо, и если это гнездо не выжечь в ближайшие пару месяцев, твои одали и твой замок скоро станут прибежищем мертвецов. Дюжина гренделей… Это очень большой клан, а скоро он станет еще больше. – Помертвевшие, не выражающие ровным счетом никаких эмоций глаза дикарки снова сосредоточились на наполовину раздавленной рыбьей тушке. – И если они до сих пор не попадались на глаза, у них очень хитрый и терпеливый вождь. Я хочу убраться из этих мест как можно скорее. Но еще больше я хочу найти Ллейдера… Не люблю бросать друзей. Слишком часто их теряла. Так что завтра я пойду обратно. Чтобы попытаться его спасти… В твоих землях не пропадали женщины?

«Я ей, что сочувствую?»

– А это имеет значение? – Пробормотал поспешно отгоняя от себя нелепую мысль, Август. – На краю замутненного ядом сознания юноши мелькнули смутные воспоминания. То ли обеспокоенное нытье Горация, что очередной обоз, набранный по трущобам Ислева, для заселения земель нищих, пьяниц, детишек и баб так и не доехал до места – либо разбойники постарались, либо возница решил попытать счастья на стороне растворившись в лесах вместе с обозом. То ли озабоченное ворчание Гарриса, что пошедшая в деревню за свежей закваской служанка пропала, что надо бы охоту на волков устроить.

– Зачавшая от смешанного женщина рожает каждую седмицу. Еще через две подсвинок вырастает достаточно, чтобы самому делать детей.

– А откуда ты…

«Император милостивый»

Осекшись на середине фразы, Август с нескрываемым ужасом посмотрел на безучастно разглядывающую раздавленную рыбу великаншу.

– Последнего я утопила. В болоте. Когда ползла на юг. Ударила камнем по голове и держала в воде до тех пор пока он не перестал трепыхаться… – Губы северянки сжались в тонкую линию. – Твоя очередь, ярл.

– О чем ты говоришь? Простонал с трудом преодолевший порыв отодвинуться подальше от дикарки цу Вернстром.

– Ты сам говорил об искренности. – Мертвый взгляд великанши принялся сверлить переносицу юноши. – Мне кажется, время услышать и твою историю. Меня многие считают глупой, может это и так, но не забывай, я слышу духов. Они сказали, что нам надо рассказать все, что ранит душу. Время откровений, ярл. Иначе зачем, по твоему, я болтала про все это дерьмо?

«Время откровений, да?»

Август тяжело вздохнул.

– А ты, получается, действительно веришь в эту чушь, да?. – Горестно покачал он головой. – Веришь что действительно слышишь духов? Что они с тобой разговаривают?

– А ты похоже из тех упрямцев, что не поверят в дубинку даже если она ударит тебя по голове. – Фыркнула горянка и поджав ноги сгорбилась в своем углу пещеры. – Твоя спесь шагает впереди тебя, барон. Ты можешь об нее споткнуться.

«Я слишком устал, чтобы это меня хоть чуть-чуть задевало»

– Я не обязан тебе ничего рассказывать.

– Конечно, не обязан. – Глаза великанши прищурились словно у сытого кота. – А еще ты не обязан был обижать и оскорблять меня. Или ссорить меня с Гаррисом. Ты не обязан был вести себя как козел. Не обязан был обманывать всех вокруг. И сейчас ты тоже не обязан мне рассказывать, почему мы здесь на самом деле. Но если ты промолчишь… Или опять начнешь лгать, духи скажут мне об этом. И я узнаю все, гадая на твоих кишках и шкуре. Я умею. Меня учила островная вельва. Сейчас у меня нет подходящих ножей, барон, а твой кинжал мало для этого подходит, но, думаю у меня все равно получится.

Мир снова покачнулся. В голове юноши зашумело, и несколько мгновений он размышлял точно ли он расслышал, слова Сив. Она угрожает? Ему? Нет. Бросив короткий взгляд на принявшуюся обгрызать испачканные рыбьим жиром и потрохами, покрытые грязью, ногти, северянку, цу Вернстром с трудом подавил очередной вздох. Это не было угрозой. Скорее извинением и объяснением, что она сделает, если он не выполнит требование ее «духов».

«И она действительно это сделает».

Все сказанное дикаркой было несомненным абсурдом и нелепицей. Просто невероятной чепухой, что может породить только примитивное варварское сознание. Но почему тогда, Падший возьми, его не оставляет ощущение, что сейчас, в этой пещере, происходит нечто большее чем просто разговор двух, избитых, уставших, вымокших до нитки и изрядно замерзших людей? Вернее одного человека и одного лишь похожего на ч6ловека существа. Почему ему кажется, что каждое произнесенное им слово слышит кто-то помимо огромной, диковатой, явно не дружащей с собственной головой дикарки?

Будто услышавшая его мысли великанша мазнула по нему рассеянным взглядом оторвавшись от своего занятия, принялась теребить подол изорванного пледа.

– Тебе все равно нельзя спать. Пока ты был без сознания, я затолкала тебе в глотку немного мясного гриба. Нашла его здесь в пещере. Он был маленький, но этого достаточно чтобы тебя разбудил и залечил твои раны. Но я не могла его правильно приготовить. Теперь один яд выталкивает другой. Но если ты снова уснешь, кровь в твоих членах может застыть и сделать тебя калекой[6]. Чаще всего отказывают ноги и мужская штука. А еще глаза. Впереди целая ночь. Самое время рассказывать истории. Свои я почти рассказала. Теперь твоя очередь.

Август моргнул. Мясной гриб? То самое редчайшее растение о котором мечтает любой аптекарь и травник? Та штука что может излечить почти любые раны? Та что ценится в десятки раз дороже золота? И она говорит, что накормила меня им? Разбежавшиеся мысли наполнили голову юноши тупой болью.

«Если я правильно помню, в сыром виде эти грибы чрезвычайно ядовиты. Она меня отравила. Накормила самым дорогим ядом в мире. А я ничего не чувствую, даже не злюсь»

– Я не хочу рассказывать истории. – Недовольно буркнул Август и попытавшись приподнять руку в отвращающем жесте бессильно опустил ее обратно. – А как ты… засунула в меня грибы?

– Нарвала, нажевала, сплюнула тебе в рот и массировала горло… – Недоуменно покачав головой искренне удивленная глупостью собеседника великанша несколько раз демонстративно щелкнула зубами.

– Все равно мне кажется, что мои истории это мое дело.

– Может и так, на дне ледяных глаз дикарки не отразилось и тени эмоций. – Только духи говорят, что ты не просто так нас к холмам погнал.

Август скосил глаза в сторону окрашенных закатным солнцем прикрывающих вход ветвей плакучей ивы и облизав потрескавшиеся губы сглотнул набежавшую слюну.

«А почему бы и нет, в конце концов».

– У тебя нечем смочить горло?

– Можешь попить из реки. Хмыкнула Сив. Если еще не напился.

– Дерьмо… – Прохрипел юноша и замолчав принялся разглядывать свисающие с потолка норы корни деревьев. – Когда ты догадалась?

– Не я, духи. Они сказали мне, когда мы пошли в холмы. – В очередной раз поерзав, дикарка несколькими резкими движениями оторвала кусок от пледа и туго перемотав получившейся полосой ткани наполовину развалившуюся калигу подняла взгляд на юношу. – Разваливается. – Пояснила она почти извиняющимся тоном. – И двух дней обувке нет, а уже разваливается… Ты шел за колдуном, как и все, но только у тебя был такой вид, будто ты знаешь куда идти. А еще ты слишком часто обвинял нас с Ллейдером во лжи. Для человека, что нанял ловчих, довольно странно не верить в смешанных.

– Я не хотел вас нанимать. – Криво усмехнулся Август и покачав головой нервно пригладил сбитые в колтуны, покрытые грязью и илом волосы. – А потом оказалось слишком поздно. Но я действительно не верил в гибридов… До сегодняшнего дня.