Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

– Вы же родичи… – удивился Руфус.

– В этом есть особая прелесть, человек из Суонна, ты не находишь? Заставить драться сильного мужчину против двух-трёх молодых девчонок. Или выставить тех же девчонок против чудовища и не дать им никакого оружия. И делать ставки – которая продержится дольше.

Он некоторое время молчал, затем бросил короткий взгляд на кувшин с вином. Я дёрнулся было, но меланхоличная Лена оказалась быстрее. Отпив несколько глотков, Тесей невесело усмехнулся.

– Да, суаши нравились эти забавы. Они были весьма изобретательны, признаю. Но кое в чём ошиблись и они. Боль и смерть оказались неплохими лекарями, они излечили нас от рабства. Некоторых раньше, некоторых позже. Боль позволяет преодолеть приказы, научиться игнорировать их. Не сразу, отнюдь. И десяти смертей бывает мало. Некоторым недостаточно и сотни.

Я замер, вдруг осознав скрытый смысл его слов.

– Вы и сами убивали своих близких. Без приказа, так?

– Так. Ты сообразителен, мальчик. Мы, ставшие первыми, убивали тех, кого хотели освободить. Раз за разом. Так, чтобы было больно. Очень больно. Некоторые сошли с ума. Остальным удалось обрести свободу.

– И вы решили уничтожить всех суаши? Неужели нельзя было попытаться договориться?

– Мы пытались, – невесело усмехнулся он. – Мы просили отпустить нас, обещали исчезнуть в других мирах навсегда. Но хозяева решили, что мы – ошибка эксперимента, а потому должны быть уничтожены. На нас открыли охоту… ты ведь уже понял, мальчик, убить ша-де-синн трудно. Суаши наводнили все доступные им миры чудовищами, заполнили ими леса, моря и небо. О, создатели не повторили прошлых ошибок, чудовища были смертны и, обычно, жили недолго, но они могли погасить искру жизни ша-де-синн. Были такие и на Земле. Гарпии – слышал о них?

– Не только слышал, – мрачно ответил я. – Я видел гарпию, которую ты убил. В домике, в лесу. Или не ты?

– Я, – не стал спорить Тесей. – Только ты так и не понял, наивный мальчик. Убил… я пытался спасти её, пытался подарить свободу. Но одной боли оказалось недостаточно, нужна боль, приводящая к смерти. Приводящая много-много раз. Таэрра ведь была не просто монстром, единственным смыслом жизни которого являлся поиск и уничтожение ша-де-синн, она была разумна, и могла… я надеялся, что смогла бы преодолеть магию подчинения. Не вышло. Хотя в самый последний момент у меня появилось ощущение, что она уже была близка.

– Вы убивали суаши. Всех, включая детей. Детей-то зачем?

Его лицо, почти благодушное, вдруг окаменело, глаза метнули молнии.

– Дети вырастут. И однажды захотят приказать. Может быть, тебе, человек из Суонна? Или тебе, мальчик? Думаешь, если в твоей крови нет магии хозяев, тебе это поможет? Взрослому суаши не потребуется много сил, чтобы наполнить твой разум ядом покорности. Без магической составляющей ты не превратишься в бессловесного раба, но подчиняться станешь. Основа власти – в самих суаши, в их проклятых генах. И я надеюсь, что мои деаши продолжат начатое, найдут и уничтожат всех этих тварей. И тебя, девочка… сейчас, в этот момент, я не желаю тебе зла. Но ты скоро созреешь. И начнёшь приказывать. Поначалу случайно – отгонишь чужую собаку, заставишь красивую птичку подлететь поближе. Потом, одним лишь словом, обратишь в бегство хулигана. Но, поверь, на этом ты не остановишься. Я много видел подобных тебе, юных и невинных. Я много раз отступал, но позже, спустя годы, приходилось возвращаться. Это так приятно – отдавать приказы.

Он замолчал, на этот раз надолго. Я заметил, как исказилось лицо Лены, когда умирающий, которого она милосердно держит за руку и поит вином, пообещал её убить в самом ближайшем будущем. Интересно, она что, решила, что он расчувствуется и проявит милосердие? Многие тысячи лет не проявлял, а тут вдруг растает – как же, держи карман шире! Он же, как персонаж из «Чародеев», видит цель, верит в себя и не замечает препятствий, то есть, вполне способен сквозь стены ходить. А кого затопчет при этом – да пусть и целый народ – это мелочи, недостойные внимания.

Что-то не верится мне, что они и в самом деле искали пути для мирного сосуществования. Если бы искали – то, перерезав большую часть угнетателей, загнали бы остальных в резервации или просто ограничили бы в правах. Так нет же, поставили себе задачу извести под корень, сволочи. А то, что лозунги типа «мы же вас, глупые, спасаем», так мы учёные, мы знаем, что хорошо подобранными лозунгами и примерами «из жизни» можно что угодно доказать и любую миссию объявить священной. Самое страшное, что большинство поверит. Мало кто из… терпеть не могу это словосочетание, но всё же скажу – из «простых обывателей» пытается фильтровать то, что ему навязчиво втолковывают средства массовой информации. Там ведь не дилетанты работают, умеют и аргументы подтасовать, и неудобные факты припрятать. Вот и верит народ… пусть не всему, но осадочек-то остаётся. А там, глядишь, и общественное мнение сформировалось, и желающие действовать появились в избытке. Может, спустя годы и всплывут факты, что нас обманули, но поезд к тому времени уйдёт и назад дороги не будет.

Пафос из него так и прёт. Причём не напускной, не красивости ради, а от убеждения. Что и в самом деле вырезать целую расу – благо. Я помню, сколько было разговоров вокруг Чечни. Пусть я тогда был ребёнком, но отец не считал, что подобные темы «не для детских ушей», а потому и не сдерживался, слыша мнения о том, что Чечню надо окружить пятью рядами колючей проволоки, а потом всех внутри периметра под нож. Сразу на мат переходил… Не бывает народа-преступника, народа-негодяя, народа-подлеца. Только отдельные личности могут претендовать на эти сомнительные «титулы». Всегда найдётся часть народа, готовая пойти за теми, у кого хорошо подвешен язык, кто найдёт, за какие ниточки подёргать, что пообещать. Возможно, изрядная часть. Но не все.

Я не верю, да и не поверю никогда, что суаши были одинаковы в этой описанной жестокости, в стремлении повелевать, в получении удовольствия от кровавых наслаждений. К примеру, этот Войтен, про которого экзорцисту и его ученику рассказала Галя. Ведь на верную смерть шёл, отсылая телохранителей, вручая им семена, из которых должен был возродиться его род. Коренных землян, правда, не спросил… но оно и понятно. Окажись я последним человеком, имей возможность возродить человеческий род – на что готов буду пойти? Уверен… нет, надеюсь, что на многое.

– Кажется, мне пора…

Голос Тесея относительно бодр, но вот выглядит он не очень. Держится из последних сил, лицо белое, на лбу испарина, струйка пота стекает по виску. Пальцы прижимаются к раненому боку, кинжал всё так же торчит из тела – это в кино, да и то только нагнетания напряжённости ради, нож сразу извлекают из раны и картинно бросают рядом с пока живым телом, чтобы тронуть душу зрителя пятнами кетчупа на блестящем лезвии. На деле это приведёт только к ухудшению. Пока клинок на месте, он не даёт крови совсем уж свободно вытекать. Хотя вижу, как тёмные струйки сочатся у Тесея меж пальцами.

– Ещё одни вопрос. Последний, – торопливо сказал я и, не дожидаясь согласия, выпалил: – Ритуал Посвящения, что это?

– Последний, хорошо, – он уже не кивал, сил оставалось только шевелить губами, взгляд остановился, зацепившись за какую-то точку на стене. – Ритуал, да… Не знаю, мальчик. Ты разочарован, верно? Хочешь всё-таки взрастить из вашей подопечной истинную суаши? Не выйдет, три дня – малый срок. Никто, кроме суаши, не знает, что такое этот Ритуал. А они не говорили, хотя мы спрашивали, да. Мы умеем спрашивать. Словно, пройдя Ритуал, они начисто стёрли его содержание из памяти. Или им стёрли, это вполне возможно. Я знаю место, откуда начинается путь, знаю правила, но эти мелочи Фрейру известны. А вот что дальше… Никому, кроме суаши по крови, не удалось войти в Храм. Создатели надёжно защитили это место от своих творений, да. Только перестарались. Сами там не могут находиться долго, несколько часов от силы.

Силы зримо оставляли его. Голос, в начале внятный и размеренный, упал до едва слышного шёпота. Пальцы, прикрывающие рану, расслабились, кровь потекла быстрее.

– Вот и всё…

Кажется, он что-то хотел сказать напоследок, но не успел. Тело чуть дрогнуло, дыхание замерло на губах.

Глава 8
В которой Фёдор находит выход из сложной ситуации, а Миша пытается разобраться в своих чувствах

Лену отвели в комнату почти сразу после того, как этот странный седой мужчина, одновременно и невероятно жестокий, и в чём-то очень несчастный, скончался. Она не протестовала, скорее обрадовалась – не хотелось никого видеть. Странно осознавать, что жить тебе осталось так недолго. В том, что спутники Тесея вполне способны исполнить угрозу (точнее будет сказать – обещание) – девушка не сомневалась. И, к удивлению, поняла, что не слишком-то корит себя за то, что поддалась уговорам Фаррела. Ну или Фёдора, или Фрейра, какая разница-то. Убили бы и там, прямо в Москве, а то и просто дома, заодно прихватив и отца. Мачеху… нет, её тоже жалко, хотя отношения и сложные, но живой же человек. Зато увидела новый мир, пусть и одним глазком.

Так что на Фёдора обиды не было. Ведь пытался защитить, и по-прежнему пытается, вон, изранен по самое не хочу, а ведь мог бы сбежать. Дурой Лена себя не считала и из всего услышанного выводы сделала. Желай по-настоящему Тесей убить Фёдора, сделал бы это уже давным-давно. Нашёл бы способ, за тысячи-то лет. Видимо, не так всё просто. И эта его оговорка… может, кто и не заметил, а Лена услышала и поняла правильно. Только вблизи он смог ощутить её отличие от просто человека.

Хотя это в голове как-то не укладывается. Да и не верила она – не то чтобы вообще, просто всерьёз не воспринимала все эти разговоры о генах суаши, о том, что она – возрождённая. Так, услышав нарочитый комплимент, не принимаешь его на свой счёт на сто процентов, понимаешь, что где-то тебе польстили, где-то недостаточно хорошо тебя знают. Комплимент всё равно приятен, не без этого, но только полный наивняк примет его за чистую монету.

Правда, когда то же самое заявил умирающий, Лена почти поверила. Она много читала, в том числе фантастики самого разного уровня, и ситуации, когда девушка вдруг оказывается наследницей древнего могучего рода, или потомком ведьм, или вообще похищенной в детстве принцессой из другого мира, в тех книгах встречались сплошь и рядом. И, читая, она – как и другие поклонники такого рода литературы – вольно или невольно примеряла авторский вымысел на себя. Мол, вот я бы, на месте героини… Что ж, вот и оказалась на том самом месте… Или, вернее, в том самом месте. Куда свет никогда не попадает.

На столе – небольшой кувшинчик с тем самым приятным напитком. Жаль, на дне, пара глотков всего. Пожадничали хозяева. Или решили, что за столом сидела достаточно, следовательно, сыта? Есть и впрямь не хотелось, а вот в горле пересохло. Вылив содержимое кувшина в кружку и с сожалением убедившись, что наполнилась посудина едва ли на треть, Лена одним махом проглотила ароматный отвар.

Этого Тесея немножко жалко. Пройти через боль, через смерть – и ради чего? Посвятить всю жизнь тому, чтобы искать и убивать тех, кто лично ему не сделал ничего плохого, кто и не осознаёт, что наделён какими-то там генами… Кстати, парень этот, Миша… неприятный тип, признаться. Перед ним лежит умирающий, а он прямо допрос ведёт, да так сухо, словно это на него, а не на Лену, охота шла. Ну понятно, Фёдор его воспитал по-своему. И строит парень из себя невесть что, меч на поясе, типа воин… а когда идёт, чуть не спотыкается об него.

Девушка зевнула. Глаза слипались, день вроде и без физических нагрузок, а вымоталась так, словно… забавно, и сравнить-то не с чем. Кроссы и раньше не бегала, на огороде не горбатилась, уборкой дома занималась исключительно в пределах личных комнат, да и то не по потребности, больше из брезгливости, не нравилось ей, что домработница может трогать её вещи. Редкие посещения фитнес-центра – это не та усталость, это скорее приятно.

Предполагалось, что после всего услышанного и увиденного ночью глаз сомкнуть не удастся. Но сон пришёл сразу, стоило голове коснуться жёсткой и неудобной подушки. И спала Лена почти без сновидений, разве что под утро мелькали в сопротивляющемся пробуждению сознании какие-то тени, но вспомнить толком она ничего не смогла. Да и не старалась особо.

Проснулась сама, никто не пришёл будить. На столе – ломоть свежего хлеба, толстый пласт сыра, кувшинчик со слабым вином. Отвар здесь наливают только по вечерам, что ли? Жаль. Лена без особой охоты пожевала сыр, к хлебу не притронулась. Затем просто сидела, уставившись в стену и размышляя над тем, что делать дальше. Если разобраться – о чём тут вообще размышлять, от неё ничего не зависит. Но таков уж человеческий разум – в любой, самой безвыходной, ситуации пытается строить планы.

А минут через двадцать пришёл Миша.

– Пойдём, нас ждут.

«Мог бы поздороваться», – мысленно проявила недовольство Лена. Хотя, по большому счету, ей было всё равно.

Они с Мишей и в самом деле прибыли на совещание – или как ещё назвать это мероприятие – последними. В отличие от вчерашнего, стол не был заставлен угощением – только несколько кувшинов с вином и пара блюд с порубленным кубиками остро пахнущим сыром. Экзорцист с Ником о чём-то перешептывались в углу, зато всадник… ну, Фрейр… в общем, он эмоции не сдерживал.

После вчерашнего, Фёдор выглядел на удивление неплохо. То ли сказал своё слово его нечеловеческий организм, то ли местные лекари постарались. Правая рука казалась совсем нормальной, но видно было, что воин старается её оберегать. Зато левая всё время находилась в движении, словно помогая донести мысли владельца до собеседника. Собеседником являлся Растер, мрачный до невозможности. Он опять был в доспехах, словно и не снимал их с вечера, тяжёлый топор прислонён к стене, чтобы не мешался под ногами.

Разговор шёл, похоже, довольно долго, и теперь вёлся на повышенных тонах.

– Это безумие, Урмас, – левая рука Фёдора рубила воздух, вколачивая слова в голову набычившегося оппонента. – Ты что, хочешь положить половину бойцов? Я устал обсуждать этот бред!

– Это не брред, Фаррел, это ррасчёт! – рычал в ответ суарр, наклонив голову, словно намереваясь если не убедить гостя, то хотя бы забодать его. – Почему это я должен ррастолковывать тебе, что такое честь?

– Мы уйдём сами! – Фёдор наклонился, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами невысокого арраука.

– И вас перребьют, не успеете до леса дойти! – оскалился тот. – Мои бойцы прроложат доррогу…

– А на стенах что, одни младшие да запасные останутся? Сколько у тебя ветеранов, Урмас? Пять десятков, шесть? Их ты хочешь угробить, отправляя охранять нас?

– А ты не прридумал ничего лучше, чем выйти и сдохнуть, так, дрруг? Тогда зачем нужен был этот дуррацкий поединок? Сдался бы срразу, отдал бы девчонку!

Фёдор схватил со стола кувшин, жадно присосался к нему, затем с силой припечатал к столешнице. Посудина тут же, не выдержав столь невежливого обращения, треснула. Не разбилась, нет – но из надколотого бока зачастили красные капли, постепенно собираясь в лужицу.

– Я ни за что не поверю, – его голос стал чуть спокойнее, – что в Каэр Торе нет хоть какого-нибудь потайного выхода. Подземного. Проклятье, Урмас, вы же мастера строить горные крепости.

– Нету хода, – буркнул Растер.

– И не было?

– Был. Лет трриста тому назад. Эти прроклятые эльфы прритащили гнома. То ли запугали, то ли подкупили, не рразберрёшь… Он нашёл тоннель, эльфы обррушили.

– Прямо-таки эльфы? – с выражением полнейшего недоверия на лице, скривился Фаррел. – Эльфы, насколько я знаю, копаться в земле не приучены. Если речь только не об их драгоценных зелёных насаждениях.

Слова «зелёные насаждения» Фаррел произнёс по-русски, но суарр его понял.

– О них и речь! – рыкнул он. – Они посадили над тоннелем прроклятый мэллорн, эта дррянь коррнями разворротила внизу всё. Пытались ррубить – толку никакого. Наррастает быстррее, чем мы успевали…

– Урмас… – устало произнёс Фёдор. – Ты, конечно, мой друг. Но ты, прости, дурак.

– Да ты!.. – арраук внезапно замолчал, сверкая бешеным взглядом, затем ярость погасла разом, словно залитое водой пламя. – Ага… это… ну да… дуррак, прризнаю.

Гордон оторвался от беседы и недоумённо уставился на спорщиков. Миша тоже замер, рот его приоткрылся от удивления.

А арраук, почесав пятерней жёсткие космы, расплылся в довольной улыбке. Это точно была улыбка, хотя Лена почувствовала, как от вида оскаленных клыков по коже пробежала волна холода.

– Ты прав, это хороший шанс. Завтра?

– Сейчас, Урмас, сейчас. Если всё получится, скажешь ша-де-синн, что мы покинули крепость. Можешь позволить им обыскать тут всё… если это не уронит твоей чести.

– Хоррошо. Я пррикажу, вам соберрут припасы в доррогу. И они не станут обыскивать, поверрят моему слову. Суарр не лжёт и на порроге смеррти, это знают все.

Он вышел. Фёдор, ухмыляясь, оглядел своих спутников и снова потянулся к кувшину. Поврежденная посудина не замедлила расколоться, оставив в руках всадника только горлышко с куском ручки и обдав его сапоги тёмной ароматной струёй.

– Чёрт!

– Ты нашел выход, Тео? – с деланной небрежностью поинтересовался экзорцист, словно ему был безразличен ответ.

– Как сказал мой добрый друг Урмас, я нашел неплохой шанс. Удивительно, что никто из вас не догадался сразу.

Он несколько секунд подождал, но ни одной версии не прозвучало.

– Эх… помните, что сказал суарр насчёт подземного хода? Эльфы посадили мэллорн, который корнями обрушил свод тоннеля.

– И чем нам это поможет? – спросила Лена, считавшая, что после лекций Фаррела она знает об этих невероятных деревьях больше, чем кто-либо из присутствующих. – Чтобы добраться до этого мэллорна, надо, как минимум, войти в лес. А там…

– Чем корни дерева принципиально отличаются от самого дерева?

Лена замолчала. Остальные переглядывались с выражением на лицах типа «о чём же я думал-то?».

И коня, и повозку, которой управляла Лена по пути в крепость, пришлось оставить. Пожалуй, из всех, кто сейчас пробирался по извилистому подземному переходу, рассчитанному на средний рост аррауков, особых неудобств не испытывала разве что девушка. Не слишком рослому Гордону приходилось постоянно склонять голову, чтобы не биться макушкой о каменный свод, остальные и вовсе двигались согнувшись в три погибели, время от времени бормоча комментарии в адрес древних строителей.

Тоннель и в самом деле выглядел древним. Кладка, не выдержавшая разрушительного воздействия времени, местами выглядела так, словно тут пронеслись волны сильного землетрясения. Пару раз просевший потолок заставлял путников преодолевать очередной участок чуть ли не ползком, постоянно приходилось перебираться через груды вывалившихся из стен камней. В тоннеле было сыро, с потолка капала вода – хорошо хоть луж под ногами не было, вся влага немедленно уходила в песок, устилавший дно потайного хода. Но сырость делала своё дело – в воздухе стоял неистребимый запах плесени, пропитывающий одежду, волосы, въедающийся в кожу.

– Это всё прроклятый мэллорн, – бурчал Растер, двигавшийся в голове колонны. – Стягивает воду отовсюду, даже из глубинных пластов. Самому-то ему, говоррят, столько не трребуется. Зато там, где ррастет мэллорн, не бывает засухи.

Он внезапно остановился, а затем резко рванулся назад, чуть не сбив с ног идущего позади Мишу. Тот понял правильно, отступил и сам, отдавив ногу Нику, который, в свою очередь, довольно неловко впечатал локоть в живот Лене, ладно, что не слишком сильно.

– Пррочь! Скоррее!

Все поняли, что случилось что-то непредвиденное и, развернувшись, торопливо – насколько это было возможно в скрюченном состоянии – рванулись назад. Только отмотав в обратном направлении метров пятьдесят, Урмас остановился и что-то пробормотал. Судя по интонации, это было нечто очень грубое.

– Что случилось? – поинтересовался Фёдор.

– Ловушка уцелела, – недовольно буркнул суарр. – Стрранно. В такой-то сыррости.

– Ты ж говорил, вы пытались прорубиться сквозь корни. Откуда ловушки?

– Так после и поставили.

Он молчал, раздумывая. Затем вздохнул.

– Не прройти.

– Как это не пройти? – вспыхнул Фёдор. – Вы что, ваши же ловушки снять не можете?

– То, что сможем мы, смогут и дрругие, – пояснил Урмас. – Когда поняли, что сквозь коррни мэллорна не прробиться, понаставили здесь всякого. Чтобы никто не прролез. Думал, что столько врремени пррошло, все ловушки разррушились. Выходит, нет.

– И что там?

– Яд. Помнишь, Фаррел, тот состав, которрым смачивали камни для баллисты. Этот хуже. Тот остается ядовитым недолго, дня два, на яррком солнце и того меньше. Да и послабее будет. А этот… эту отрраву делал настоящий мастерр, она и сейчас убьёт любого. Хоть эльфа.

– А на чём яд? На шипах? Может, если осторожненько…

– Отррава уже в воздухе. И ррасползается. Если перрестанешь дышать – и то не поможет. Не прройти нам. Пррости, дрруг. Возврращаемся, и побыстррее.

Как всегда, в период сильного душевного волнения, арраук начал рычать значительно больше обычного.

– Как обезвредить яд?

– Огонь рразве что… но пока прринесут дррова, отррава заполнит большую часть пррохода. Надо уходить, дрруг. Летучая смеррть скорро будет здесь.

Вперёд протолкался Ник.

– Уважаемый… а магическим огнём яд выжечь можно?

Арраук задумался.

– Можно попрробовать. Сумеешь?

– Ник, – тут же встрял Фёдор, – только не забывай, что там, где горит огонь, там сгорает и воздух. Мы можем задохнуться. И ты – первым.

– Я знаю, – кивнул юноша. – Я осторожно.

Фёдор порылся в мешке, достал сменную рубаху, вылил на неё воду из фляги.

– Вот, обмотай голову, – он протянул Ноколаусу насквозь мокрую тряпку. – И вообще, облейте его всего как следует. Чтобы капало. И все назад, подальше… Ник, я прошу, не спеши. Почувствуешь, что нечем дышать, отступай. Время у нас есть.

– Да понял я…

Назад отошли сперва на двадцать, затем и на полсотни шагов. Впереди, во мраке тоннеля, одна за другой сверкали вспышки, заливавшие древние стены багровыми отблесками. Воздух становился всё горячее, дышать стало ощутимо труднее, страшно было представить, во что он превратился там, где огонь вступил в битву с наполнявшим проход ядом. Лена ждала, что вот-вот из тьмы покажется фигура молодого волшебника, но время шло, вспышки становились всё реже, а битва всё не прекращалась.

– Так, я больше ждать не могу, – пробормотал Руфус.

Торопливо обмотав голову тканью и обильно смочив её водой, он двинулся по направлению к сполохам огня, жестом потребовав от остальных оставаться на месте. А ещё через десяток секунд пламенные блики прекратили свою пляску по стенам. Лена почувствовала, как вдруг, несмотря на удушливую жару, стало холодно в груди. Она хотела броситься туда, помочь… но натолкнулась на спину Михаила. Тот покачнулся, едва удержавшись на ногах.

– Чего стоите? – крикнула девушка. – Их же вытаскивать надо!

– Надо, – согласился Фёдор. – Миша, стой тут и сдерживай… энтузиастов. Я быстро.

Повторив ритуал с обёртыванием головы и смачиванием импровизированного фильтра, он зашагал навстречу потоку горячего воздуха. Суарр закашлялся – ему, обладателю могучих лёгких, находиться здесь было особо тяжко, но арраук держался. Видно было, что продолжаться это будет недолго – грудь воина лихорадочно вздымалась, всё больше и больше насыщая организм продуктами горения, он пошатывался, а затем и вовсе опёрся о стену, чтобы не упасть. Наконец, из тьмы вынырнул Фёдор. Он волок на себе потерявшего сознание Ника, одновременно поддерживая Гордона, едва переставлявшего ноги.

– Яда нет, – сообщил он хрипло. – Но там как… в общем, нужно подождать. Давайте назад отойдём, туда, где воздух почище. Миша. Принимай груз. А я помогу нашему хозяину.

– Я… сам… – выдавил из себя суарр, не делая попыток отодвинуться от такой надёжной и устойчивой стены.

– Сам он, как же, – бормотал Фёдор, прикидывая, как удобнее подхватить теряющего сознание друга. – Вот уж не знаю, чего тут больше, гордости, дурости или ненужного героизма. Аррауки – дети гор, они привыкли к ветру и свежему воздуху. Это гном может днями торчать в задымленной кузне, им это нравится, наверное. Дай волю, вообще от горна отходить не будут. А если им и пиво туда подносить, вообще забудут, как выглядит небо над головой. Миша, ты какого рожна стоишь? Волоки их к дьяволу отсюда, да пошустрее.

К удивлению Лены, парень, хоть и согнувшись буквой «зю», достаточно шустро поволок волшебника в сторону выхода, до которого было не так уж и близко. Руфус, шатаясь и поминутно хватаясь до стены, плёлся сзади. Сама она тоже испытывала сильное желание обо что-то опереться, закрыть глаза и отдохнуть. Хоть недолго. Наверное, она так и поступила, поскольку чуть позже осознала, что её куда-то тащат. Ноги бессильно волочились по песку, в голове стоял туман, сил не осталось совсем, в том числе и на то, чтобы мысленно поблагодарить неведомого спасителя.

В себя она пришла от порывов ветра, хлещущего по распаренной коже. Девушке потребовалось немало времени, чтобы сообразить, что лежит она прямо на холодных камнях, а кто-то настойчиво держит у самых её губ чашу с водой. Во рту было сухо настолько, что, казалось, слизистая вот-вот потрескается и отвалится хлопьями… нет, уже отвалилась, обнажив кровоточащее мясо… нет, ничего кровоточащего там нет и быть не может, там уже одни кости…сухие кости. Первый глоток показался волшебным даром, чудесным избавлением от страшной сухости. Второй – жадный, торопливый – заставил поперхнуться и долго откашливаться. Дальше пошло легче.

– Ну слава богу, очнулась, – послышался нарочито бодрый голос Фёдора. – Экая ты хлипкая, дитя цивилизации. Хоть бы рот чем замотала, по примеру умных людей.

– Вы… – слова вырывались с хрипами и кашлем, – вы не сказали.

– А самой сообразить? Ладно, всё позади. Думаю, часика три подождать надо, а потом можно идти. Урмас вот только нанюхался, еле дышит. Да Ник вот…

– Живой?

– Относительно. Обгорел малость, ну и, как говорят на Земле, отравление продуктами горения. К счастью, яд он действительно выжег полностью, не дал коснуться себя, а то было бы совсем худо. Сейчас его местные шаманы пользуют. Руфус уже оклемался, а Миша… Миша тебя интересует?

Лена промолчала. Фёдор решил, что это вполне может быть расценено как утвердительный ответ.

– А Миша покрепче оказался… впрочем, он в самое пекло не лез.

– Трус… он…

– Нет, Лена. Он просто дисциплинированный. Сказали стоять – стоял. Сказали тащить к выходу – тащил. Тебя, кстати.

– Он же… Ника…

– Ага. Ника, точно. А когда ты решила вздремнуть на песочке, подцепил и тебя. Под конец и Руфуса. Волоком, всех троих. Правда, уже у выхода мы докричались, аррауки на помощь пришли. В общем, приходи в себя. Дай, я тебя поудобнее уложу.

Сильные руки подняли Лену и тут же опустили на что-то толстое и мягкое. Лежать на этом было удобнее, чем на камнях, но сейчас девушке было всё равно. Восхитительно чистый воздух пьянил, хотелось дышать чаще и глубже, хватать его как можно больше… Она не замечала, что воздух в крепости далек от чистоты и свежести утреннего леса… в стенах цитадели пахло дымом кузни и лошадиным навозом, с кухни неслись запахи жарящегося мяса, с сеновала мощно бил аромат подсохшей травы. Последнее, кстати, вполне бодрило.

Повторно войти в тоннель рискнули лишь спустя четыре часа. Воздух немного очистился, но всё равно брести пришлось, обмотав головы мокрой тканью. Суарр Растер, наглотавшийся дыма чуть ли не больше, чем Ник, вынужден был остаться на поверхности – он был очень слаб и постоянно кашлял, пытаясь выбить из лёгких остатки отравы.

Снова плыли мимо древние стены, освещаемые пляшущим пламенем немилосердно чадящих факелов. Руфус, прекрасно понимавший, что открытый огонь не добавляет свежести и без того мало пригодному для дыхания воздуху, попытался создать магический огонек, но после нескольких попыток бросил это дело и развел руками, пояснив, что это заклинание ему никогда толком не давалось, хотя и относилось к числу несложных. Ник, в иное время довольно успешно заменявший умение врождённой силой, сейчас как маг был ни на что не годен – выложился полностью и теперь нуждался в длительном, хотя бы суточном, отдыхе. Не в физическом плане, ноги он переставлял более или менее сносно, а в магическом – выжал себя досуха. Михаил предложил воспользоваться фонариком, встроенным в какой-то сделанный «под старину» талисман. «Наверняка прикупил у кого-то из ролевиков, – раздражённо подумала Лена, – У самого соображалки не хватит». Она и сама не знала, почему парень настолько её бесит… и когда выяснилось, что слабого светодиода едва хватает лишь на то, чтобы самому не убиться о валяющиеся на полу камни, испытала мгновение мстительной радости.

Место, где Николаус выдержал битву с отравленным воздухом, постарались пройти как можно быстрее. Обожжённый, оплавленный камень почти остыл, но дышать здесь по-прежнему было нечем. К удивлению Лены, на удалении всего лишь в два десятка шагов от обгорелого участка воздух ощутимо очистился, а через пару минут она поняла, что можно убрать опостылевшую тряпку. Дышать стало совсем легко и приятно – словно бредёшь не по сырой каменной кишке, а по утреннему, наполненному росой и свежими запахами, лесу.

– Мэллорн, – коротко пояснил Фёдор, хотя все присутствующие и так поняли, в чём дело. Волшебные деревья были не просто заурядными, пусть большими и долгоживущими, растениями. Мэллорн – залог процветания леса. Очистка воздуха и вытягиваемой к поверхности влаги – это так, мелочи… На многие сотни шагов вокруг священного дерева растения не болеют, растут заметно быстрее обычного и плодоносят обильнее.

Ещё поворот – и тупик. Тоннель оказался перегорожен грудой рухнувших с потолка камней, перевитых толстыми белёсыми змеями-корнями.

– Пришли, – заметил Михаил.

«Капитан Очевидность» – почему-то со злостью подумала Лена. Несмотря на довольно продолжительный отдых, ноги снова подкашивались. Она присела на груду камней. Рядом тут же плюхнулся Ник. Последние метры он держался исключительно на упрямстве.

Фёдор вытащил из дорожного мешка небольшой футляр, из которого извлёк несколько кусочков коры с аккуратно наклеенными бирками.

– Итак, что мы имеем… У меня есть ключи к Земле, Суонну и Фалгосу. Это ближайшие миры, если не считать Лио. К сожалению, именно Лио нам сейчас подходит больше всего.

– На Земле ша-де-синн будут вас искать в первую очередь, – кивнул Руфус. – А почему Лио?

– Чтобы пройти Ритуал Посвящения, Лене надо попасть в родной мир суаши.