Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

– Небесное железо? – гном поскрёб бороду. – Э-э… ну, может, и завалялся где кусок-другой. На кой он?

– Нашему гостю нужно оружие.

Гном усмехнулся с таким выражением лица, какое появляется у взрослых в ответ на какую-нибудь откровенную глупость, высказанную ребёнком. То есть, не дураком обозвать надо, не унизить, а объяснить – да попроще, попроще, чтобы уразумело дитё.

– Не выйдет из него ничего путного. Закалку не принимает, в горне разогреть как следует – так и вовсе на куски рассыплется. Переплавить разве что? Может, если герою нужен клинок, дать что-то из голубой стали?

– Нет, уважаемый, – влез в разговор Руфус. – Плавить нельзя. Только холодной ковкой.

Мастер поморщился – ну да, он тут, кажется, по статусу если и не равен суарру, то так, на полпальца ниже, а поди ж ты – какой-то человек с советами к специалисту лезет.

– Так оружие доброе потребно, или железка, пригодная только хлеб резать?

Руфус покачал головой.

– Только оружием из небесного металла можно убить ша-де-синн. Ты слышал об этом народе, мастер?

– Не доводилось, – буркнул гном. – Говоришь, только так, да?

Он задумался, продолжая терзать свою аккуратную бородку здоровенной, как лопата, ладонью, словно состоящей из одних мозолей. Думал минуты три, все собравшиеся в зале молчали, ждали заключения специалиста.

Вообще, если мне не изменяет память, ничего особо выдающегося в оружии из метеоритного железа не было. В том смысле, что на Земле делали его сплошь и рядом, пока не наловчились изготавливать нормальную сталь. Я не эксперт, насчёт всяких тонкостей, вроде закалки и прочего, судить не могу. Вроде как у нас в гробнице Тутанхамона нашли такой кинжал. Другое дело, что мастер, способный создавать оружие не хуже, чем легендарные булатные клинки – а может и лучше, кто их знает, что они вкладывают в понятие «голубая сталь», у меня так вообще меч из рессоры выкован, может, хорош, а может и фуфло по местным меркам – видит в требовании сделать «игрушку» ущемление собственному великому умению. Примерно как лучшему ювелиру поручить изготовить колечко из латуни с кое-как ограненным обломком стекла.

– А что, это оружие должном быть целиком из небесного металла? – я заметил, что теперь гном обращался исключительно к Руфусу.

– Не знаю, – развел тот руками.

– Думаю, это необязательно, – тут же встрял в разговор дядька. – Скорее, тут важен контакт его крови с мете… в смысле, с этим материалом.

– Что ж, тогда, пожалуй, можно и попробовать, – судя по выражению лица гнома, пробовать ему не хотелось. – Возьму полосу голубой стали, с боков наварю тонкие пластины из этого дерьма, прокую. Только меча не выйдет, кинжал разве что. Вряд ли найду достаточно большой кусок.

– Много времени займёт работа, Игарр? – на этот раз вопрос задал Растер, на правах местного правителя. Насколько я понимаю, на халяву гном пахать не будет, не тот типаж, так что ему, в смысле суарру, за работу и платить.

– Смотря как делать, – ухмыльнулся гном.

– Попроще, – дядька явно понял, что имел в виду мастер. – Никаких украшений, гравировки, травления и так далее. И нужно успеть к утру.

– А не пожелает ли благородный воин, чтобы клинок был усилен тайными магическими наговорами и рунами силы? – ехидно прищурился гном.

– А такие бывают? – в голосе дядьки сквозило откровенное недоверие.

Мастер некоторое время помолчал, затем степенно кивнул.

– Ты верно чувствуешь, воин. Сталь она всегда просто сталь, а непобедимой её делают руки бойца! Может, кто-то и умеет вкладывать в металл магию, но я таких знатоков не видал. Немало довелось держать в руках клинков, что имели имена и, если верить владельцам, обладали неслыханным могуществом. Правда, самим хозяевам это могущество как-то не особо помогало, да и на поверку – железо самое обычное, а иногда и попросту дрянное. Сделаю я тебе оружие, воин. К утру и сделаю.

Он коротко поклонился и, что-то пробормотав на тему «а о цене потом поговорим», вышел. Степенно, явно демонстрируя отсутствие несолидной в его возрасте и положении торопливости, но было видно, что работа уже вызвала интерес, и приступить к делу ему не терпится.

Утро выдалось сырым и довольно прохладным. Спать хотелось до невозможности – за столом, где время от времени менялись блюда и напитки, просидели до утра. Суарр, заметно охрип, да и остальные чувствовали себя немногим лучше. К общему мнению так и не пришли. То пытались задавить друг друга аргументами и логикой, то срывались на крики, как базарные торговки, осыпая оппонентов обвинениями и доказывая свою правоту исключительно децибелами.

Растер, как это и следовало ожидать, упрямо стоял на варианте, согласно которому поединок попробовать можно, хоть и глупость это, но уж девчонку убийцам не отдавать ни при каком раскладе. Под конец его речь и вовсе утратила разборчивость, временами сваливаясь в одно сплошное рычание. Я так и не понял причин его упрямства, но из его тирад – пока их можно было разобрать – догадался, что тут вопрос не столько в жизни Лены или дяди Фёдора, сколько в принципе. То ли он когда-то кому-то что-то пообещал, то ли его прилюдно унизили, а может, и не его, а кого-то из его предков – в общем, фиг там разберёшь, а в детали он не вдавался.

Руфус, в общем и целом, занимал нейтральную позицию. Не то, чтобы поддерживая дядьку, он также и не одобрял упрямство взбешенного суарра. Видно было, что идея принести девушку в жертву экзорцисту не нравится, но ему по роду службы не раз приходилось оказываться в ситуации, когда малая жертва способна остановить большие несчастья. Это я понял из его сдержанных, слегка витиеватых и немножко пафосных речей. Основная мысль сводилась к тому, что мы, мол, не сопливые пацаны, действующие не по зову разума, а исключительно по велению сердца, и должны понимать, что не всякий бой можно выиграть – но, если вовремя отступить, можно выиграть другие, более важные, бои, а то и войну в целом. Но и отступать просто так, при одном только виде противника, нельзя! В общем, окончательно позицию экзорциста я так и не понял.

К моему удивлению, ученик Руфуса, Ник, целиком и полностью занял сторону дяди Фёдора. Более того, молодой маг вообще высказался за то, чтобы попросту передать Лену убийцам (он, правда, ни разу этим термином не воспользовался, предпочитая нейтральное «ша-де-синн»), воздержавшись от непредсказуемой в части последствий дуэли. Тем самым – сняв более чем реальную угрозу крепости и всем, кто в ней находится. Включая, разумеется, себя. Судя по выражению лица дядьки, подобная мысль не так уж чтобы совсем ему противна, и удерживает его только опасение утратить уважение и дружбу Растера. Ну, может, и мою. Хотя после всего, что я узнал, с уважением ещё кое-как, а вот насчёт дружбы…

Лена пару раз пыталась высказаться по теме, но дядька и ухом не повёл, словно её и не было в комнате. Да и остальные отреагировали ничуть не лучше, то есть никак. После очередной безуспешной попытки обратить на себя внимание, девушка замолчала и просто сидела, тупо уставившись в стену. А затем и вовсе ушла, пробормотав что-то типа «ну, вы тут сами как-нибудь решите, а мне пофиг».

И, признаться, я был очень рад тому, что никто не спрашивает моего мнения.

Прошу понять правильно. Все мы в душе герои. И не только пока молоды и полны нерастраченных иллюзий. Просто нас так воспитали. Злобный враг хочет убить девушку? Значит надо грудью встать на её защиту! Ну что поделать, таковы официально декларируемые правила. В реальности всё не так. В реальности, если мужчина и женщина убегают от медведя, достаточно часто ситуация складывается таким образом, что мужчине не обязательно бежать быстрее медведя. Достаточно бежать быстрее женщины. Что поделать, таковы нравы. В мыслях я, как правило, ого-го! Рыцарь без страха и упрёка. А как дойдёт до дела, то… поди знай. Да, был в армии, но в боевых действиях участия не принимал, а потому и не могу с уверенностью сказать, смогу ли поступить так, как считаю правильным, или же струшу. Хочется, конечно, страх победить. И, спроси меня дядя Фёдор – я бы сказал, что защитить Лену надо любой ценой.

В нашей жизни «надо» часто оказывается сильнее, чем «хочу». Это правильно, кто спорит. Сама цивилизация держится на том, что люди поступают так, как надо. Правда, сразу же возникает вопрос, кто определяет цели и средства, но уже сам факт того, что человек не идёт на поводу простейших желаний, превозмогает себя, пусть хоть в малости, говорит о том, что он существо мыслящее и не поддаётся животным инстинктам. Потому и всякого рода моральные кодексы (называются ли они Божьими заповедями или как-то иначе) построены, большей частью, либо на запретах, либо на определенных моральных принципах, что, по сути, те же запреты, пусть и не включающие в каждой строчке «не». Каждый понимает, что без запретов – оно куда как легче, но лишь накладывая на себя ограничения, ощущаешь себя сильнее. Потому, что, как ни странно, всегда труднее всего победить именно себя.

Но «хочу» – оно никуда не исчезает. Его можно на время приглушить, но не более того. И громче всего это «хочу» звучит, когда встает вопрос о выживании. Так что у меня хватит сил сказать, что Лену надо защищать любыми средствами. А вот хватит ли сил сделать это? И ведь дело не только в том, что я могу погибнуть, хотя этот вопрос меня не может не волновать. А и в том, что от моей верности вбитым с детства принципам погибну не только я – а, возможно, и все, кто сейчас находится и в этом зале, и в крепости вообще…

В общем, хорошо, что меня не спрашивают. Так легче.

Лёгкий ветерок доставал, кажется, до самых костей. То, что кольчуга ему не препятствие, оно и понятно. Другое дело, что и кожаная куртка от ветра защищала весьма посредственно. Я вообще понимаю, почему в старые времена были популярны длинные плащи с большими капюшонами. Одел – и как в палатке.

Странно, что погода явно раздражала только меня. Руфус и его спутник не выказывали признаков дискомфорта, словно всю жизнь прожили среди льдов и снегов. Суарр, с ног до головы (в буквальном смысле, одни глаза видны сквозь дырчатое забрало) укрытый железом, стоит неподвижно, как башня. Низенькая такая башенка, но по ней сразу видно, что её не то что ветром – тараном не свалить. Дядька и вовсе как на курорте – шлем держит в руке, волосы всклокочены, глаза чуть красноватые от недосыпа. Лена вообще утратила интерес к происходящему… Вроде бы сонному зелью пора бы и выветриться, но глаза всё такие же равнодушные, взгляд остановившийся. Словно похоронила себя заживо. Ну, может, не себя, а все надежды.

На присутствии Лены настоял именно мой наставник. Как я понимаю, это для того, чтобы в случае его поражения суарр не захлопнул перед носом у ша-де-син ворота крепости и не послал по известному эротическому адресу все договоренности. Арраук пытался спорить, но тут уж коса нашла на камень. Встань он в позу – и любому станет ясно, что отдавать девчонку убийцам он не намерен. Да это и так ясно, но хоть внешне приличия соблюдены.

Шестёрка ша-де-синн уже здесь. Пришли к самому рассвету, ждут с час, не меньше, но ни малейшего нетерпения не проявляют. Мне кажется, это не потому, что уверены в том, какое решение примет дядька, а потому, что им пофиг. Устроит любое.

Игра в гляделки продолжалась довольно долго. Я ожидал, что седой скажет что-нибудь банальное, типа «и что ты решил, Фрейр», но первым тишину нарушил дядя Фёдор.

– Я согласен с поединком, Тесей.

– Хорошо.

– Ещё раз уточним условия. Если победа будет за мной, девушка и мои спутники получат два дня.

– Да, – коротко кивнул седой.

– И возможность покинуть крепость.

– Ша-де-синн не будут преследовать возрождённую в течение этого срока.

Интересно, это у Растера доспехи скрипят, или доблестный суарр зубами скрежещет? Прозвучавшая фраза даже не уловка – насмешка, ничем не прикрытая.

– Первоначально твоё предложение звучало иначе, – нахмурился дядька.

– Нет, Фрейр. Моё предложение и тогда, и сейчас звучит одинаково. В случае твоей победы я обязуюсь не помогать тем, кто окружил крепость. В течение двух дней. Может быть, трёх. В случае твоего поражения и при условии, что девушка будет передана нам, я вообще не буду помогать кому-либо. Если ты одержишь верх, выбор останется за тобой. Ты можешь попытаться потратить время на то, чтобы усилить оборону крепости. Или попытаться прорвать осаду. Во втором случае я предоставлю жителям этого мира возможность самим разобраться со своими проблемами и продолжу преследование.

Вообще говоря, он и в самом деле не кривил душой. Именно это и прозвучало в ту, вчерашнюю встречу. Ну, может, не так развернуто, но однозначно. Зелёного коридора нам не обещали.

– Что ж, пусть будет так. Начнём?

Губы Тесея тронула чуть заметная улыбка.

– Фрейр, Фрейр… Хитрецом среди вас был разве что Туарр, да и то особых успехов на этом поприще он не достиг. Не считай меня глупцом, я знаю, что ни гордый арраук, ни твой мальчишка-ученик не станут придерживаться нашего соглашения, если ты будешь убит. Поэтому девушка сейчас отойдёт немного в сторону. За спины моих воинов.

Он бросил чуть насмешливый взгляд в мою сторону, затем поймал взгляд суарра.

– Ты же знаешь, вождь аррауков, что ша-де-синн никогда не нарушают обещаний.

Растер набрал полную грудь воздуха, словно собираясь разразиться потоком проклятий, и… промолчал.

А вот я хотел бы возразить. Мол, я вас не знаю и верить вам не обязан, да и вообще, верить нельзя никому, разве что Мюллеру, да и то лишь киношному персонажу, а не реальной личности. Но не успел. Потому, что Лена сделала шаг вперёд, затем второй, спокойно прошла мимо Тесея, мимо расступившихся воинов ша-де-синн, и остановилась позади них.

– Умная девочка, – на этот раз издёвки в голосе Тесея не слышалось. Одна лишь констатация факта.

Дядя Фёдор извлёк из ножен меч – не тот, с которым путешествовал пусть и жутко отважный, но относительно небогатый всадник Фаррел Оррин, а великолепный клинок из голубой (действительно голубой, не вру) стали. Этот меч он битый час выбирал в арсенале крепости, перебрав целую кучу самых разных колюще-режущих штуковин, от новых до откровенно древних. В левой руке тускло блеснул длинный, в две мои ладони, кинжал. Времени мастеру Игарру и в самом деле хватило только-только на то, чтобы изготовить само оружие, ни на какие другие работы времени не оставалось, так что выглядел кинжал довольно непрезентабельно. Да и чёрт с ним, как он выглядит, лишь бы толк был.

Тесей тоже обнажил меч. К моему удивлению, вполне обыкновенный, хотя вчера у него в ножнах было то оружие, что я видел во время нападения на квартиру Галины и, позднее, у неё на поясе. Хотя чему тут удивляться – вчера я высказал опасение насчет того, что у ша-де-синн волшебные мечи. Меня подняли на смех, после чего дядька объяснил, что особого преимущества в обычном бою этот меч владельцу не даёт. Даже, пожалуй, вредит – и заточку держит не так чтобы хорошо, и прочность хромает. Создавалось это оружие как инструмент для противостояния боевой магии. Будучи накачан энергией, поступающей от хозяина (тут требовались соответствующие способности, которыми мало кто обладал), материал клинка приобретал… ну, дядька назвал это свойство «магической инертностью», но, как мне кажется, «инертность» здесь не вполне подходящий термин. В общем, молочный клинок одновременно притягивал к себе магию, и, при этом, либо поглощал её, либо, напротив, не вступал с ней во взаимодействие. Мда, так ещё путанее получается. Ну, на примере того эпизода у Гали дома – огненную звёздочку меч поглотил и абсорбировал, а невидимое лезвие отбил так, что чуть руку волшебнице не вывихнул. Таким образом, белый меч применялся исключительно в схватке магов и лишь для защиты.

– Ан гард![72]72
  En Garde – Здесь: К бою! (франц.).


[Закрыть]

И завертелся вихрь.

Я ожидал чего-то другого. Или красивого зрелища в духе ранних фильмов про рыцарей и мушкетёров, то есть обмена выпадами и ударами, парирований и так далее (это чтобы не углубляться в терминологию, которой я, толком и не владею). Или более красивого, хоть и куда менее реалистичного зрелища в духе всё тех же фильмов, но последних лет – где герои бегают по стенам, крутят сальто, садятся на шпагат и вообще откровенно «делают зрелище», ничуть не заботясь о том, ради чего они тут, собственно, находятся. Я готов был бы согласиться с поединком в стиле современных соревнований по фехтованию – напряжённое противостояние, предугадывание движения противника, молниеносный выпад… Всё было иначе.

Я понял, что слова суарра о том, что против ша-де-синн крепости не выстоять, имеют под собой вполне серьёзные основания. Тесей был невероятно быстр. Настолько, что уследить взглядом за его движениями было решительно невозможно – он словно размазывался по воздуху, превратившись чуть ли не в призрака. Вторым открытием был тот факт, что мой наставник противнику не уступал. Я не видел траекторий движения клинков, но слышал непрерывный звон стакивающейся стали. Ни один нормальный человек не устоял бы против таких бойцов и нескольких секунд… Да что там секунды – уже на первый удар среагировать было бы проблемой. Или хотя бы его заметить.

Между прочим, именно сейчас я полностью утвердился в мысли, что этот Тесей, заявившись в дом к Гале, не так-то уж и жаждал её смерти. Он тогда ведь явно не стремился демонстрировать чудеса скорости и ловкости, напротив, вёл себя как разленившийся кот, играющий с измученной мышкой. Ха, ножницы я в него бросил, как же! Да за то время, пока ножницы летели в его сторону, он успел бы подойти, нашинковать меня ломтиками, вернуться на свое место, почесаться и отбить железку.

И вдруг я осознал, что звон стих.

Дядька стоял, покачиваясь и явно прилагая немалые усилия, чтобы не упасть. Лицо залито кровью, обильно стекающей из рассечённой кожи лба, кольчуга больше похожа на металлические лохмотья, правая рука висит вдоль тела, меч лежит на земле. Его противник выглядит совершенно целым.

Они стояли так друг против друга секунд десять, не меньше. А потом колени Тесея подогнулись, и я увидел, что в боку у него торчит дядькин кинжал, ушедший в тело чуть не до самой гарды.

Ша-де-синн дружно сделали шаг вперёд – и столь же дружно замерли, повинуясь короткому жесту Тесея.

– Всё было честно, – он говорил медленно, выдавливая слова по одному, словно каждое приходилось проталкивать через глотку. – Мы будем соблюдать…

Он замолчал, собираясь с силами. Внезапно Лена, всё это время изображавшая равнодушную к окружающему статую, подошла к нему, встала рядом на колени, поддержала, чтобы воин не упал. Я вдруг подумал, что именно сейчас он может… ну, не знаю. Ударить кинжалом, например. Или просто свернуть ей шею, одним движением. Уверен, остатка жизни в этом теле хватит и на большее. Быть может – и на то, чтобы порешить всех нас, всех до единого. Дядька уже не боец, он и на ногах-то стоит на одной только силе воли, демонстрируя одержанную победу. Пиррову.

– Интересный у тебя кинжал, Фрейр. Кто подсказал?

– Нашлись знатоки, – голос дяди Фёдора прозвучал глухо и тоскливо, словно он почему-то не рад победе и тому, что Лена получила отсрочку.

– Странно это… – голос Тесея несколько окреп, и я заметил, как по лицам его соратников проскользнуло что-то вроде радости. Или надежды. Но длилось это лишь мгновение, до следующих слов седого. – Странно умирать по-настоящему. Не пробовал.

Он сделал попытку подняться, я видел, что Лена помогает ему, насколько может, но ни ему, ни им обоим сил на это не хватило. Тесей вновь повернулся к своим, но первой заговорила светловолосая девушка, яростно тискавшая эфес меча.

– Ты жив, деаши, а он вот-вот сдохнет. Победа за тобой!

Говорила она на местном наречии – может, из вежливости, хотя какая вежливость у убийц, явившихся сюда, чтобы хладнокровно зарезать молодую девчонку и всех, кто попытается её защитить. Я отметил, что в тот момент, когда прозвучало непонятное словечко, дядька на мгновение нахмурился и заиграл желваками. А может, это просто на него накатила волна боли.

– Он суашини, Кера, он выживет. А вот я убит, и ничего с этим не поделать.

Его губы изогнулись в улыбке, горькой и болезненной.

– Три дня, деаши. Через три дня можете закончить дело, но не раньше. И будьте поосторожней с Фрейром, его оружие действительно может… убивать.

И снова то же выражение лица у наставника. Нет, вряд ли я ошибся. Боль – болью, но словечко-то ему явно знакомо и что-то означает. В смысле, что-то важное. Блондинка вспыхнула, губы стянулись в тонкую нитку, зубы скрипнули, но мгновением позже наклонила голову, подчиняясь.

– Мы отнесем тебя в лагерь, деаши.

– Нет, – покачал он головой. – Мне уже не помочь, я знаю. Да и ты знаешь, Кера. Зато я кое-что обещал этому молодому человеку. Надеюсь, Фрейр, ты не откажешь ученику в праве узнать истинное положение дел?

– Истинное, как ты его себе представляешь, – дядька скривился. К нему тут же подскочил арраук, подставил плечо. Очень своевременно, мой родственник явно собрался падать.

– Что ж, я уже не смогу заткнуть твой рот, – Тесей снова усмехнулся одними уголками губ. – Можешь опровергнуть мои слова. Если захочешь. И если сможешь. Суарр, я знаю, твои воины не выпускают из рук арбалеты, но, может, найдутся те, кто принесут носилки?

Растер кивнул. Очевидно, воины не только за арбалеты цеплялись, но и ловили каждое слово, каждый жест командира. Требуемое появилось уже через минуту. Четверо низкорослых воинов аккуратно, чтобы не потревожить торчащий из тела клинок, подняли Тесея и уложили его на носилки и, уловив разрешающий жест суарра, двинулись к приоткрытым воротам крепости. Взгляды, которыми ша-де-синн провожали эту процессию, не обещали ничего хорошего. Пусть не сейчас, раз уж мы оказались под защитой договорённости, но в будущем – уж точно. В самом ближайшем будущем.

– Я найду тебя, Фрейр, – прошипела блондинка. Пальцы, сжимающие рукоять меча, стискивались так, что кровь, казалось, вот-вот брызнет из-под ногтей. – Тебе не скрыться, чата. Ни в одном из миров.

Ага, надо запомнить. «Чата» – это явно какое-то оскорбление. Судя по тому, что бледный как смерть Фёдор побелел ещё больше, оскорбление серьёзное.

Отвечать ей наставник не стал, то ли из гордости, то ли сил уже не было. Первые несколько шагов к воротам он кое-как сделал сам, но потом Растер его фактически тащил на себе. Я до последнего ждал удара в спину – но ша-де-синн просто стояли и смотрели нам вслед, а затем синхронно, словно по команде (может, команда и была, просто я не расслышал) развернулись и неторопливо, игнорируя направленные в спины арбалеты, зашагали к лесу. Я думал, они так и уйдут… но блондинка Кера не выдержала.

– Суарр… я правильно называю твой титул?

– Это не титул, – буркнул Растер. – Чего ты хочешь?

– Когда мой деаши умрёт, верни мне его тело. Воин должен уйти с почестями.

– Что значит слово «деаши»? – тут же встрял я, заполучив в ответ презрительный взгляд блондинки и раздражённый – суарра. Пусть мы здесь гости, но хозяин крепости привык к соблюдению субординации и явно не любит, когда кто-то без разрешения вмешивается в его беседу. Пусть беседа эта – с врагом.

– Тебе не понять этого, человек. Деаши – друг, который больше чем просто друг, родич, который ближе, чем брат, чем отец.

– Вроде как «близкий-по-рождению»?

Честное слово, я ляпнул просто так. Во время пересказа недавних событий Руфус что-то на этот счёт говорил. Мол, дядя Фёдор и Галя были этими самыми близкими-по-рождению, я поначалу подумал, что имеются в виду родственники, но затем сообразил, что раз суашини были созданы магами, то с родственными связями там не так всё банально.

Блондинка снова окатила меня презрительным взглядом и промолчала, глядя на суарра и ожидая его слова. Тот кивнул.

– Ты пррава. Воин должен быть похорронен, как велят обычаи прредков. Когда он умррёт, мы поднимем знак смеррти. Тогда прриходи, получишь тело.

Ворота крепости со скрипом сомкнулись за нашими спинами, тут же сразу шестеро могучих аррауков, кряхтя и надсаживаясь, запихнули в упоры толстый брус. Много раз читал и в кино видел, как замковые ворота выбивают тараном. Представить себе не могу, каким должен быть таран, чтобы развалить это кошмарное сооружение, собранное из нескольких слоёв досок десятисантиметровой толщины, проложенных железными пластинами и дополнительно усиленных железными же полосами. В общей сложности с полметра будет, тут не таран, тут пушка нужна. Большая. Кстати, и решётка есть, сейчас поднятая. Прутья неслабые – вообще, как я понимаю, аррауки на мелочах не экономят, оборонительные сооружения строят с размахом. Недаром же крепость пока что никому взять не удалось.

Воины внесли носилки с Тесеем в тот же зал, где проходили наши ночные бдения, уложили их на стол и молча вышли.

– Что ж, теперь можно и поговорить, – седой скосил взгляд на торчащий из тела кинжал. – Недолго. Мне не удержаться дольше часа.

Я обратил внимание, что теперь разговор шёл по-русски. Вероятно, ша-де-синн решил, что сказанное в этом помещении, пусть оно и находится в крепости аррауков, не предназначено для ушей хозяев.

– Спрашивай, любознательный ученик.

Я поймал взгляд наставника, но дядька, устало привалившийся к стене, лишь пожал плечами – мол, делай что хочешь. Остальные не выражали желания взять нить беседы в свои руки. Руфус явно превратился в слух, его молодой спутник и вовсе рот открыл от предвкушения – ещё бы, сейчас тут будут раскрыты тайны глубокой древности. Лена тоже стояла с отрешённым видом, сжимая ладонь умирающего, словно он был её родственником и девушка испытывает боль неизбежного расставания. Не понимаю я её, если честно. Ведь не меня, по большому счёту, тут хотели прирезать как жертвенного агнца.

– Кто вы такие? И почему убиваете суаши?

– Да, – ответил он и замолчал.

– Не понял, – поморщился я после некоторого ожидания, когда стало понятно, что продолжения не последует. – Это всё?

– Не мог удержаться, – усмехнулся Тесей. – Такие короткие вопросы… они просто требовали эффектного и короткого ответа. Я пошутил, мальчик. Обещал – значит, расскажу. Мы, как и суашини, были созданы магами суаши. Только мы были… первыми.

– Первый блин, – пробурчал дядька.

– Нет, Фрейр, – похоже, раненый собирался покачать головой, но в последний момент решил воздержаться от лишних движений. – Мы лучше. Во всём, ты мог бы это заметить. Мы стали идеальным творением суаши, но, видимо, слишком идеальным. Совершенные слуги, бессмертные, сильные, способные. И очень послушные.

– Ага, заметно, – не выдержал я.

– Сарказм, да… Мы и в самом деле были такими. Ты знаешь, мальчик, что все создания суаши очень послушны. Они никогда не посмеют перечить хозяину. Они готовы потратить тысячи лет, чтобы исполнить его приказ, хоть сам хозяин давно рассыпался в прах.

– Это называется долгом. И честью.

– Нет, наивный мальчик. Это называется предусмотрительностью. Не нашей, нет. Предусмотрительностью создателей. Они заложили в нас, а заодно и во все остальные свои создания закон безусловного подчинения. В дополнение к собственной способности отдавать приказы, обязательные к исполнению. Вот эта девочка, Возрождённая… она пока не совсем суаши, не созрела – сейчас, когда она так близко, я это чувствую. Когда созреет, то сможет приказать твоему наставнику сделать что угодно. Убить тебя. Покончить с собой. И он выполнит, поскольку иного пути не знает. Самый преданный слуга-человек сохраняет индивидуальность, но у привыкших получать приказы её нет.

– Это правда? – спросил я у Фрейра.

Тот снова пожал плечами.

– Высшие имеют право требовать подчинения. Они высшие, этим всё сказано. Они рождены править, мы – служить.

– Что означает слово «чата»? – спросил я, вспомнив, как перекосился от этого оскорбления дядька.

– Раб.

Вот оно значит как. Суашини – рабы, а кто тогда ша-де-синн? Мятежники? Эдакое восстание Спартака, приведшее к абсолютному геноциду.

– А вы, стало быть, не рабы? – очень тихо спросил Руфус.

– Суаши обладают практически абсолютной властью над теми, кому отдают приказы, человек с Суонна. Особенно над своими созданиями, готовность которых повиноваться дополнительно усилена. Но не все разумные существа вышли из их лабораторий. Приказывать бессмертным творениям, быть может, и забавно… какое-то время. Суашини и помыслить не могут о том, чтобы ослушаться. А вот повелевать другими куда интереснее… Те, кто получил приказ, понимают, что требования господина идут вразрез с их собственными желаниями, но ничего сделать не могут. Только подчиниться. Вы, суоннцы, тоже рабы! Послушный скот, который обожествляемая вами Сирилл растила для борьбы с ша-де-синн. Ваша кровь изменена… Ах да, вы считаете, что именно она даёт вам магическую силу, верно? Что ж, так оно и есть. Но кровь не только ваша сила, она же и ваша слабость. Очень давно мои деаши, не те, которых вы видели, другие, настигли и убили Сирилл. И погибли сами, погибли окончательной смертью, столкнувшись с тварями, что она создала. Я имею в виду не только чудовищ, что продолжают бродить по вашему миру… думаешь, это первый клинок из холодного железа, что прервал жизнь ша-де-синн? Кровь, подвергнутая воздействию магии суаши, позволяет вам играть с простенькими заклинаниями и чувствовать себя сильными и независимыми. Пока не придёт настоящий хозяин, пока не отдаст приказ.

– Ты не ответил на вопрос, – не слишком вежливо прервал я Тесея. Вообще говоря, это дядьке надо было вести расспросы. Или допрос, тут как посмотреть. Да и Руфус бы справился.

– На какой? Рабы ли мы? Да, рабы. Только научились не повиноваться приказам. Спроси у наставника, мальчик, что такое «хетеш»?

– Дядя Фёдор, скажи, что означает это слово?

– Хетеш – это схватка чести, – наставнику явно не слишком-то хочется отвечать, но, находясь под прицелом нескольких пар глаз, он вынужден был говорить. – Поединок. На арене.

– Ты ведь слышал про бои гладиаторов, мальчик? Интересное зрелище, не правда ли? Особенно в том случае, когда наиболее опытные воины могут выходить на арену снова и снова. Их убивают, но они всегда возвращаются. Я выходил на арену семьсот раз. Почти, не хватило трёх боёв. В двухстах случаях убивали меня, в остальных поединках я побеждал. Когда убивают – это больно, поверь. И хетеш не то место, где побеждённому дают быструю смерть.

– Вам ничего не грозило, – презрительно скривил губы дядька. – Подумаешь, боль…

– Верно, мы возрождались. Хозяева для того и даровали нам бессмертие, чтобы можно было снова и снова сталкивать нас на арене, смотреть, как мне или Коре выпускают кишки, как выдавливают глаза, как вырывают сердце из груди. Она не так хороша в бою, как я, её убивали больше пяти сотен раз. В том числе и я.