Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

Подходящее дерево нашлось. Да здесь, если не слишком привередничать, под определённые мною цели годилось каждое второе. Не величественный мэллорн – представляю, как бы повели себя эльфы, если бы я пристроился на ночлег на ветвях обожествляемого ими лесного великана – но вполне приличные деревья.

Я остановил свою лошадку и спрыгнул на землю.

У-у-у…!!!

Замерев в позе «враскорячку», я даже боялся дышать.

Первые мысли: лошадь – на шашлыки, седло в костёр, мама, я хочу умереть.

Потом я подумал, что два двухчасовых (из этих двух часов – три четверти теории и возни с упряжью) занятия на ипподроме в неделю, всего лишь на протяжении месяца, это маловато будет. Понимая, что опытный всадник может в седле провести целый день и не выть потом волком от боли в натёртых до кровавых пузырей ляжках, я также понимал, что мне до того опытного – как отсюда до Москвы. Причём именно вот так, в позе «буквой зю» и пешком.

Печально посмотрев на торчащие в двухметровой вышине толстые ветви облюбованного для ночлега дерева и представив, как с такими ногами и с седалищем, превратившимся в один сплошной оголённый нерв, буду карабкаться наверх, я решил, что потенциальная встреча с волчьей стаей – не самое страшное, что меня может здесь ожидать.

К моей радости, альтернатива верхолазанью отыскалась довольно быстро. Буквально в десятке шагов от дуба – судя по листьям, это был ни разу не дуб, но я всё равно не знал, как он правильно называется – стояло ещё одно дерево, только, в отличие от первого, хвойное. Длинные, сантиметров по пятнадцать-двадцать, иглы выглядели мягкими и нежными, но на поверку оказались довольно острыми. На мой взгляд, дерево походило на сосну – но у сосны нижние ветви, если не ошибаюсь, редко склоняются к земле, образуя вокруг ствола настоящий шатёр. Стреножив лошадь и, чертыхаясь от боли и уколов хвои, забравшись в естественное укрытие, я решил, что этот вариант намного лучше. Ни один нормальный волк, если он не озверел от голода, не полезет на эти шипы. Шкура дороже. Я в этом совершенно уверен – стянув с себя изрядно влажную от пота куртку, убедился, что, по меньшей мере, в десятке мест иголки местной «сосны» проткнули плотный материал насквозь. И до моей кожи тоже дотянулись.

А здесь, под тяжёлыми лапами сосны, было уютно. Темно – но светодиодный фонарик с готовностью выдал яркий несфокусированный луч, осветив мое убежище. Вполне можно ночевать… и слой хвои у корней толстый… колючий, правда, до ужаса, но уж как-нибудь пристроюсь. Если не ворочаться, то всё будет нормально.

Без особой охоты прожевав кусок колбасы, оказавшейся неожиданно пресной – соль тут присутствовала, а вот специй пожалели… или, может, они здесь были роскошью, доступной не каждому – я решил, что надо спать. Лена находилась далеко, магический компас едва отклонял нить от вертикали. Если верить Мерне – а с чего бы ей лгать – то девушка и её спутник-рабовладелец отправились в путь не пешком. Она – в повозке, это достаточно удобно, хотя я и не уверен, что в этом мире придуманы рессоры. Он – верхом, и, очевидно, умеет держаться в седле гораздо лучше, чем я. Значит, если только их что-нибудь не задержит в пути, догнать я их просто так не смогу. Но, куда бы они ни направлялись, рано или поздно этот путь закончится. И тогда у меня появится шанс.

Глаза закрыты, но сон не идёт. Вроде бы и устал как собака, вроде бы думал – только дайте лечь, вырублюсь мгновенно… ан нет, в голове почему-то опять всплыли воспоминания о том походе по магаданской тайге. Что ж, единственный способ бороться с навязчивыми мыслями – это уступить им, погрузиться в размышления… а там и сон сморит, проверено.

Мы тогда определили в общей сложности три вектора, сошедшиеся на небольшом пятачке, расположенном – если судить по карте – на берегу какой-то речки. Название вылетело из головы, как совершенно бесполезная информация. Ну речка и речка… да и то – слишком громкое название. Как сказал проводник, они почти все тут такие, курице вброд перейти. Нет, ну это утрированно, в известной степени, но, к примеру, Москва-река на фоне большинства местных рек выглядит эдакой водной артерией. Тут есть такая река Яна – название запомнилось потому, что была у меня когда-то знакомая с этим именем, к которой я без особого успеха подбивал клинья, а потом так и бросил это занятие по причине полной бесперспективности. В общем, эта Яна – вполне себе река, с паромной переправой. Правда, есть другая Яна – в Якутии, та гораздо больше… в общем, не понять мне этого, что, дефицит фантазии при выборе названий?

Ладно, не туда меня понесло. Речка, возле которой располагался конечный пункт наших поисков, была именно такой – от берега до берега, не напрягаясь, можно доплюнуть. И с глубиной аналогично, ладно если метра полтора, скорее, и того нет. Определенный векторами участок на поверку занимал что-то возле пары-тройки квадратных километров, но дядю Фёдора это совершенно не беспокоило.

– Подъедем настолько близко, насколько получится, – безапелляционно сообщил он, – а дальше пешком. Игнат, у машины останешься?

– Там поглядим, – хмыкнул тот. – Машина зверь, где не проедет, там пролезет. Глядишь, и до места доберёмся на колесах. Ты, Федька, лучше прямо скажи, что ищешь, может, я сразу точку покажу. А то эти твои камлания[55]55
  Камлание – термин в русском языке, обозначающий особые ритуальные действия шамана, во время которых он якобы общается с духами.


[Закрыть] меня, чесслово, слегка беспокоят. Я тебя не первый год знаю, но что-то не замечал раньше за тобой тяги к мистике. Рехнуться, блин, в лес, с мечом, по указанию щепки на веревочке. Кому расскажу – не поверят.

– А ты не рассказывай, – усмехнулся дядя Фёдор. – Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Вот и дальше пусть не снится, крепче дрыхнуть будут.

– И всё-таки?

– Мы ищем… – дядя Фёдор замялся, то ли подбирая слова, то ли раздумывая, какую дозу информации выдать, – мы ищем человека, которого, возможно, удерживают насильно. Или, что не исключено, он. а сама решила удалиться от общества.

– Баба? В лесу?

– Я, к сожалению, деталей не знаю.

– Криминал?

Дядя Фёдор лишь пожал плечами. Я абсолютно точно знал, что реальная ситуация в корне отличается от того, что дядька сочтёт нужным сказать Игнату. Он, как правило, и мне-то выдавал информацию дозировано, так сказать, в соответствии с обстановкой. Временами это злило, но ничего поделать с таким положением я не мог.

– Нет, не криминал. Был бы криминал – я бы ментов поднял.

– Угу… а меч зачем?

– На всякий пожарный.

Они обменивались ничего не значащими репликами довольно долго, я не прислушивался. Игнат хотел вытянуть из дядьки хоть что-то конкретное, мой наставник изворачивался и уходил от прямых ответов. Всё как обычно. Наконец, после получаса бесплодных попыток прояснить ситуацию, Игнат сдался и заявил, что как раз примерно в этом квадрате есть охотничья избушка, построенная давным-давно. Он как-то в ней ночевал, лет десять назад, и память подсказывала, что машина туда худо-бедно доберётся. Может, не до дверей – но почти до цели мы доедем.

«Патруль» сначала крутился по дорогам и просёлкам, затем – действительно, зверь – пробирался по тайге. Летом здесь светло и по ночам, не то, чтобы прям как днём – и ехать вполне можно было, на мой неопытный взгляд, но Игнат заявил, что он, в отличие от транспортного средства, не железный. Водителю надо отдыхать, а другого водителя здесь нет и не будет, и ему чихать на то, есть ли у нас с дядькой права или нет.

Ночь прошла спокойно. Не в том смысле, что мы замечательно выспались – в тесной машине пришлось помучиться. Хозяину, как наиболее вымотавшемуся, мы, общим решением, уступили койку, а сами расположились в креслах. Так что считать ночлег полноценным отдыхом было бы явным преувеличением… хотя Игнат с утра был бодр и свеж. Ну да, он-то привычный.

С утра, наскоро закинувшись остатками бутербродов, продолжили путь. Лес был сырым, дорога – одно название, скорее тропа, пару раз мы здорово застряли – пришлось пускать в дело лебедку и плечи экипажа, но выбрались. Один раз видели медведя – здоровенный зверь вышел на дорогу метрах в пятидесяти перед тут же затормозившей машиной, мрачно на нас посмотрел и, продемонстрировав непрошенным гостям лохматый зад, убрался обратно в лес. Видимо, решил не связываться и права не качать.

Наконец, Игнат остановил свой «Патруль».

– Всё, дальше я не проеду. До точки отсюда с километр, чуть меньше. Место вроде как знакомое, хоть и давно это было… дорогу найду. И ты это, Федя, не выкобенивайся и возьми ружьё. Не знаю, на кой хрен тебе сдался меч, хочешь тащить – тащи, дело хозяйское, но медведи тут есть.

– Возьму, возьму… с тобой спорить – только мозоли на языке набивать.

Мы выбрались из машины.

Пискнула сигнализация, блокирующая двери. Совершенно непонятно, на кой хрен она здесь нужна. Ну ладно, пусть найдётся в этом безлюдье случайно забредший охотник, которому придёт в голову идиотская мысль угнать бесхозный джип. И засвистит-заверещит сирена… кто её услышит? Медведи? Как в том анекдоте: «Зачем кричал? Да надеялся, что кто-то придёт. Ну, я пришёл, тебе легче стало?»

Не знаю, как в других лесах, а здесь передвигаться было не слишком трудно. Несколько раздражал стланик – мало того, что он стелился по земле, разбрасывая колючие ветки на уровне груди, так пока через него переберёшься – весь уделаешься в смоле. Но стланика было немного, а в остальном – нормально. Пружинящий под ногами ягель, корявые лиственницы, вполне проходимый кустарник, который Игнат назвал «карликовой берёзой» и который, на мой взгляд, с берёзой не имел вообще ничего общего. Километр мы прошагали без особой спешки, минут за двадцать с небольшим.

Я заметил, что дядя Фёдор не просто не торопится – он явственно сдерживает шаг, словно опасаясь каких-то неприятностей. Да почему «словно»? Раз уж он говорил, что искомого объекта (почему-то получается, что женского рода, пусть – если буквально понимать слова дядьки, объект к понятию «человек» не относился) удерживают здесь насильно, то можно смело предположить, что и попыткам его освободить будет оказано какое-то сопротивление. Глядя на него, и я как-то подобрался, дослал патрон в патронник и нёс «Сайгу» так, словно в любой момент собирался в кого-то стрелять.

– Пришли, – почему-то шёпотом заявил Игнат, вскидывая ружьё и приникая к наглазнику оптического прицела. – Движения не наблюдаю.

– Спецназовец хренов, – беззлобно хмыкнул дядька. – Движения он не наблюдает… Боевиков насмотрелся?

– А что смотреть прикажешь? «Дом-2»? – пожал плечами проводник, опуская оружие. – Хороший боевичок, оно, знаешь ли, самое то. А домик-то пуст. И давно.

– Точно?

– Точно. Трава у двери распрямилась, туда не заходили, как минимум, несколько дней. Это то место, что ты искал?

Вместо ответа дядя Фёдор достал свой магический компас. Как ни странно, впервые с того момента, как Игнат сообщил об охотничьем домике. В этот раз зубочистка, подвешенная на тонкой нити, не оставила места для двоякого толкования – она тут же потянулась в сторону избушки, нитка стелилась почти параллельно земле. Направление верно и объект совсем рядом.

– То самое. Теперь все слушайте сюда, – дядька внимательно посмотрел сначала на Игната, словно приказывая ему взглядом не вякать, потом на меня, с тем же посылом. По коже мороз прошёл, редко мне доводилось сталкиваться с таким взглядом, жёстким, требующим беспрекословного подчинения. Игнат тоже поёжился, видимо, проняло. – Я иду туда. Вы стоите здесь. Если всё будет тихо и благостно, с места ни шагу, пока не вернусь. Вернее, шагать можно, но только в сторону машины и никак иначе. Если вам хоть на мгновение покажется, что у меня неприятности, рвите когти немедленно, так, словно за вами стая медведей гонится. Это понятно?

– Не вполне, – мрачно заметил Игнат, нашедший в себе силы преодолеть тяжесть дядькиного взгляда.

Я лишь кивнул. Когда-то давно, на заре наших с ним деловых взаимоотношений, когда я начал переходить из статуса «племянника» в статус «помощника», он поставил условие – а я пообещал, что буду исполнять. Условие было простым. Если мы дома, или же в другом каком-нибудь относительно безопасном месте, то любое решение «старшего по возрасту и званию» можно оспаривать, требовать объяснений или выдвигать собственные идеи. Но если присутствует угроза, то приказы не обсуждаются. Никогда. Я договорённость принял, понимая, что во многих вопросах – особенно, лежащих в области наших с дядькой профессиональных интересов – его опыт с моим не идёт ни в какое сравнение.

– Хорошо, – неожиданно согласился дядя Фёдор. – Я объясню. Скорее всего, ты прав, здесь никого нет, и давно не было. Если это так, то ни мне, ни вам ничего не угрожает. Но есть возможность, очень маленькая, что здесь – засада. Не на вас, человеку, который может тут оказаться, вы не интересны. Ему интересен я…

Он на мгновение замялся, затем поправился, хотя, если ощущения меня не обманывали, искренности в его словах резко поубавилось.

– Я и, что важнее, мой заказчик. Раз уж ты, Игнат, такой любитель боевиков, имей в виду, что этот наш потенциальный враг – профи экстра-класса. Я с такими парнями дело имел, скорее всего, справлюсь. А вы – нет. И ружьё тебе не поможет. Но если я, вместо того, чтобы думать о деле, буду тратить время на то, чтобы прикрыть вас – дело швах. Логично, так?

– Притянуто за уши, – упрямо буркнул Игнат.

Дядька долго, с полминуты, сверлил проводника взглядом, затем вздохнул.

– Хрен с тобой. Если в доме будет шум, а потом из дверей выйду не я – можешь стрелять, если тебе так хочется. Только… только лучше сделайте, как я сказал. Валите отсюда. Вон, пацана побереги.

Я хотел было заметить, что я уже совсем не пацан, но, подумав и вспомнив уговор, смолчал. Ожидалось, что Игнат продолжит спор (зная дядю Фёдора – бесполезный), но наш проводник вдруг резко сдал позиции.

– Лады, ты тут командуешь. Только ты… эта… в общем, как выходить будешь, сперва ружьё в дверь высунь да махни им вверх-вниз, а то я человек старый, нервный… могу и долбануть с непоняток.

– Ружьё мне не понадобится, – дядька положил оружие на землю и вытянул из ножен изогнутый клинок. – Мечом помашу, как ты сказал. Вверх-вниз.

Наверное, киногерой, отправляясь в заведомую ловушку, должен был бы сказать что-нибудь пафосное, а мы, в ответ ему – мол, «береги себя». Или «будь осторожен». Но дядька киногероем не был. Он просто обхватил рукоять меча двумя руками, чуть отставив его в сторону, и медленно, скользящим шагом, двинулся к домику. Игнат покачал головой, пробурчал в адрес приятеля что-то очевидно нелестное, затем вдруг лёг на землю, пристроившись за стволом чахлой лиственницы, и приник к прицелу. Стоя рядом с ним, я ощутил себя не в своей тарелке, поэтому тоже занял положение для стрельбы лёжа с упора (упором, в данном случае, являлся магазин «Сайги»).

Мы, как два партизана в засаде, лежали так недолго. Минуты две-три с того момента, как дядька скрылся за дверью домика. А потом из-за полуприкрытой створки показался меч, отсалютовал нам, и дверь тут же распахнулась.

Когда он подошёл к нам, я почувствовал, как по коже пробегает волна мороза. Никогда раньше я не видел у дяди Фёдора такого выражения лица. Обычно в таких случаях говорят – «он постарел на десять лет». Нет, пожалуй. Он не выглядел постаревшим или осунувшимся, просто… Так выглядят люди, на которых вдруг свалилось большое горе, но не раздавило, напротив, дало силы на то, чтобы пережить и отомстить.

– Игнат, мне нужна солярка.

– Сколько? – коротко спросил тот, нутром чувствуя, как и я, что сейчас не время для расспросов, сейчас время исполнять команды, быстро и предельно точно.

– Сколько выделишь.

– Двадцать литров хватит?

– Вполне, – сухо кивнул дядька. – До ближайшей заправки доберёмся?

– Однозначно, – Игнат явно не собирался спрашивать, зачем дяде Фёдору нужно двадцать литров дизтоплива. Догадался. Нетрудно догадаться, если честно.

– Неси.

Я чувствовал, что сейчас проводнику более всего хочется задать вопрос, что там, в домике. Но он сдержался… то ли понял, что всё равно не услышит ответа, то ли решил, что во многих знаниях, как совершенно правильно утверждали древние, слишком много печали, и не стоит её умножать без острой необходимости. Он не стал добавлять традиционного «я быстро» или чего-нибудь в этом духе. Просто развернулся и зашагал в сторону оставленной на дороге машины.

Мне рассудительности и осторожности Игната явно не хватило.

– Что там?

– Пойди и посмотри, – неожиданно позволил дядя Фёдор.

В этих словах явственно слышалось предупреждение. Мол, если что – не обижайся потом. Признаться, я боялся. Так боялся, что ноги дрожали в коленях… и не знаю, почему. Не могу сказать, что раньше мне доводилось видеть какие-то очень уж страшные картины, но – это чисто предположение – наше поколение, воспитанное на американских боевиках, где льются кубометры крови и внутренности положительных и отрицательных персонажей развешиваются на заборах, к жутким сценам относится спокойно. Хотя бы до того момента, как столкнутся с подобной ситуацией в реальности. Скажем, лично у меня «Пункт назначения», в котором режиссёры изводили актёрский состав явно смакуя каждый кровавый эпизод, каких-то особо неприятных ощущений не вызвал. Ну кровь, ну разорванные тела, ну горящие заживо люди – это же кино.

А сейчас я всем своим существом чувствовал – не кино. Реальность. И то, что я увижу, вынести сохраняя спокойствие будет очень непросто.

Дверь скрипнула, открываясь. В избушке было темно, окон тут явно не было предусмотрено проектом. Наверное, именно из-за этого полумрака – свет проникал сквозь многочисленные щели в крыше, которую давно не ремонтировали – я не сразу увидел стоящую у стены женщину. Да и когда увидел – не понял, что с ней не так.

Она стояла неподвижно, прислонившись к стене, и смотрела на меня. Пышная грудь, тонкая талия, длинная шея… чёлка прикрывала правый глаз, делая изящное узкое лицо с ярко выраженными скулами и неестественно пухлыми губами очень юным. И только потом, когда взгляд, завершив предварительный пробег, начал повторное, уже вдумчивое сканирование, я понял…

Она была мертва. Она была прибита к стене. И она не была женщиной.

Пальцы бессильно повисших рук оканчивались длинными, сантиметров по пять, когтями, часть из которых отсутствовали. Или сломаны или… позже я понял, что не сломаны, нет. Вырваны, с корнем. Скорее всего, вырваны медленно, дабы причинить как можно больше страданий. Из плеч торчали широкие шляпки толстых гвоздей, пронзивших плоть и ушедших глубоко в брёвна, из которых были сложены стены хибары. Ноги… ноги вообще не имели ничего общего с человеческими, колени смотрели в другую сторону, назад… Где-то там, внизу, у самого пола, они тоже были пробиты гвоздями.

И ещё… в первый момент мне показалось, что стена за спиной этого существа была завешана чем-то вроде декоративного коврика. Сознание, встретившись с явной неправильностью, нереальностью, автоматически подбирает замену из привычных образов. Потом я понял – это не коврик. Это крылья. Огромные, на половину стены, они были покрыты небольшими пёрышками ближе к телу этого создания, зато заканчивались мощными маховыми перьями, длиной, наверное, сантиметров по шестьдесят-восемьдесят. Крылья, как и другие части тела, были намертво приколочены к брёвнам, и на грязно-сером оперении явственно выделялись более тёмные потёки давно свернувшейся и высохшей крови.

Но – вероятно, потому, что прибитое к стене существо не было человеком – эта картина не вызывала какого-то особого ужаса, воспринимаемая скорее как художественная композиция, чем как свершившаяся трагедия. Куда более жутким был взгляд мёртвого создания… да, жизнь ушла из этого тела, но, каким-то совершенно непонятным образом, искры этой жизни остались в глазах. Я никак не мог избавиться от ощущения, что взгляд полуженщины-полуптицы пронзает меня насквозь… или, может, этот взгляд, замерший во времени, предназначался не мне? Я почувствовал, что вот-вот с воплями выбегу наружу, и хорошо если выбегу, а не выскочу на четвереньках, подвывая от страха. И, дабы не доводить до такого позора, я начал медленно пятиться, стараясь спиной попасть в дверной проём, не в силах хоть на мгновение оторвать взгляда от застывшего лица мёртвого существа.

Только оказавшись за пределами избушки, я сумел взять себя в руки. И к дяде Фёдору подошёл уже почти твёрдым шагом… ну, я надеялся, что со стороны это так выглядит.

– Кто она?

– Гарпия, – коротко ответил дядька.

– Э-э…

– Не та, – прервал он мои попытки вспомнить персонажей древнегреческой мифологии. – Греки считали гарпий злобными похитительницами детей и человеческих душ, приписывая их появление союзу морского божества Тавманта и океаниды Электры. Нельзя сказать, что они были так уж неправы, по крайней мере, в том, что касалось похищений. Но вот с мотивами – ошибочка. Не было в Таэрре злобы. Ни капли.

– Ей что, несколько тысяч лет?

– Ей было… – дядя Фёдор холодно посмотрел на меня, – несколько тысяч лет. Почти пять тысяч, если говорить точнее. Ладно, Миша, давай сейчас не будем о ней. И потом не будем. Когда-нибудь, если возникнет необходимость, я тебе расскажу о Таэрре.

Почти час мы провели в молчании. Дядька сидел прямо на земле, прислонившись спиной к шершавому стволу лиственницы, и то ли дремал, то ли просто о чём-то размышлял с закрытыми глазами. А я тупо смотрел на приоткрытую дверь избушки, разрываясь между иррациональным желанием снова войти туда и увидеть древнее создание, и менее иррациональным, но очень сильным стремлением как можно быстрее оказаться где-нибудь подальше отсюда.

В общей сложности Игнат отсутствовал больше часа. Видимо, поход по лесу с тяжеленной двадцатилитровой канистрой дался проводнику непросто, потому что, плюхнув глухо булькнувшую ношу на землю, он буквально рухнул рядом.

– Возраст, хрена ли, – пояснил он. – Федька, я не собираюсь тебя отговаривать, но…

– Это «но» означает, что отговаривать ты всё-таки будешь, – мрачно заметил дядька, не открывая глаз. – Только не стоит, дружище, не стоит. Так что послушай моего доброго совета, передохни минут с пяток, бери Мишку и рули с ним к машине.

– А ты?

– И я, – пожал плечами мой наставник. – Дело вот сделаю, и следом за вами двинусь. Пожара не будет, лес сырой.

– Знаю, что не будет, – Игнат бросил взгляд на избушку. – Я схожу, гляну?

Дядька медленно открыл правый глаз, внимательно посмотрел на нашего проводника.

– Не нужно.

– Господи, Федя, ты понимаешь, что это криминал?

– Игнат, ты мне доверяешь?

Пауза, повисшая после этого вопроса, была, на мой взгляд, почти оскорбительной. Я предположил, что сейчас Игнат скажет что-то резкое, но тот, вопреки ожиданиям, кивнул.

– Да. Тебе – доверяю.

– Ну тогда поверь на слово, друг, людей в этом доме нет. Ни живых, ни мёртвых. Следы кое-какие… это есть, врать не буду. Но никому эти следы уже не прочитать. Тут методы нужны, которых ваши господа полицейские, бывшие товарищи милиционеры, не знают и никогда знать не будут. Да и если бы кто попытался… не было здесь ничего, что попадало бы под уголовный кодекс.

– Тогда, – Игнат кивнул в сторону канистры, – зачем?

– Надо, – вздохнул дядька. – Надо, понимаешь? Прости меня, дружище, но не могу я больше сказать.

Он догнал нас на полпути к машине. Над лесом медленно поднималась в небо струйка дыма…

Я проснулся от холода. Всё-таки мы, дети каменных джунглей, в большинстве своём не слишком приспособлены к жизни на природе. То есть, встречаются отдельные индивидуумы, которым лес – что дом родной. Но я к ним не отношусь. И вообще, я был уверен, что если днём здесь жарко, то и ночью будет, как минимум, тепло. Увы. Отсутствие тёплого и уютного спального мешка сделало ночь не самым приятным времяпрепровождением. Кроме того, воспоминания, несмотря на мои надежды, заняли изрядную часть времени, отведённого на сон.

Дядька исчез где-то недели через две после нашего возвращения. Самое забавное, что только сейчас, вновь прокрутив в памяти те события, я решил, что между нашей поездкой в Магадан и последующей пропажей дяди Фёдора есть несомненная связь.

Итак, исходные данные. Существо, которое наставник назвал гарпией, прожившее пять тысяч лет, было убито в магаданской тайге. Всё это пахнет сказкой, но, если посудить, я сейчас и вовсе нахожусь в другом мире, где по лесам бродят эльфы, в горах сидят гномы и орки, где не забыта магия… Так что сказка – вещь вполне реальная и, местами, обыденная. На этом фоне гарпия – это не самое странное. Некто нанял дядю Фёдора, чтобы найти это существо, правда, так и неясно, с какой целью. Отпустить на свободу… если судить по реакции моего наставника, жизнь гарпии для него значила много, но могу ли я поручиться, что его реакция связана именно с гибелью этого существа, а не с невозможностью исполнить взятые на себя обязательства? Да я, если откровенно, вообще не могу ни в чём быть на сто процентов уверен, если это касается дел моего родственника. Между прочим, кто был нанимателем, я так и не узнал. И вообще, у меня есть стойкое ощущение, что заказчик – исключительно плод дядькиной фантазии.

Важнее другое. Мы стали свидетелями убийства. Плевать, что гарпия не человек – она разумна и, следовательно, это убийство. Бросит ли дядька это дело, доложив работодателю о печальном итоге? А если не бросит… Тот, кто убил гарпию, вполне может решить, что дядька слишком много знает.

Нет, размышлять об этом бессмысленно, я слишком мало знаю. Чувствую, что связь тут есть, но доказательств никаких… и ниточек никаких. Я спрашивал у Кэсси, куда мог отправиться мой наставник, но вразумительного ответа не добился. Более того, у меня появилось чувство, что наша провидица не слишком-то обеспокоена судьбой старого приятеля. Уж в чём в чём, а в равнодушии Кассандру обвинить нельзя, любые проблемы, касающиеся, в том числе, и едва знакомых ей людей, она неизменно воспринимает близко к сердцу. Как пить дать, она точно знает, что особых проблем у дядьки нет!

Либо, в кои-то веки, весьма успешно скрывает свои чувства.

Чёрт, что-то я совсем запутался… Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения, это раз. И два – надо вставать, иначе я здесь вконец окоченею. Дорога впереди долгая…