Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

Оррин посерьезнел, медленно извлёк из ножен длинный меч и повертел его в руках, словно раздумывая, бросить ли оружие в дорожную пыль или торжественно вручить тэну.

– Знаешь, тэн Воган из Мак Иберов, ты меня порадовал, – негромко заговорил он, и от этих слов по коже Лены пробежали мурашки. Сейчас, когда речь воина была не глумливо-ироничной и не демонстративно-резкой, девушка поняла, что уже слышала этот голос. И вспомнила, где именно. – Более всего я опасался, тэн, что тебе и в самом деле нужна эта девица. Это означало бы, что тебя послали мои враги. А так выходит, что никто тебя не посылал, самодовольный осёл. Ты прав, я и в самом деле был в Каэр Торе, когда эльфы и купленные их золотом глупцы из числа людей пытались в очередной раз напоить своей кровью сталь благородных аррауков. И ты прав, тэн, королю Брэндону неплохо было бы узнать и о том, что я там делал, и о том, на чью мельницу на самом деле лили воду его подданные, умиравшие под стенами крепости. Только вот в чём беда, тэн Воган, я уже пытался объяснить это королю. Он не захотел прислушаться к моим словам… короли, тэн Воган, редко слышат кого-либо, кроме себя, даже если это его ближайшие советники и полководцы. В другое время я, пожалуй, повторил бы попытку… но сейчас у меня другие дела. Поэтому я не поеду к королю.

Он повернулся к Лене и коротко приказал:

– Падай!

И девушка, выполнив эту команду и вжавшись в днище возка между мешками с припасами, запоздало поняла, что приказ прозвучал на привычном ей русском языке.

Один из лучников умер сразу – завалился на спину с ножом в глазнице. Второй оказался ловок, успел рвануть тетиву. Всадник вскинул меч, и два обрубка стрелы упали на землю, а уже в следующее мгновение второй нож вошёл стрелку в горло.

Может, Воган не вышел ростом, но трусом он не был. В атаку бородатый рванулся сразу же. Его удар, вполне умелый, пришёлся в пустоту, а в следующее мгновение клинок Фаррела молнией пронёсся над плечами тэна, попутно перерубив тому шею, словно былинку. Голова Мак Ибера ещё катилась по земле, а Фаррел уже соскочил с седла и один из воинов, едва успевший обнажить оружие, начал медленно опускаться на колени, заливая всё вокруг кровью – его пальцы по-прежнему сжимали рукоять меча, только вот сами пальцы вместе с изрядной частью руки валялись прямо у него под ногами.

Трое оставшихся воинов то ли решив, что отступление противно их чести, то ли искренне веря, что втроём уж как-нибудь справятся с невероятно быстрым противником, атаковали Оррина с трёх сторон. Особой пользы им это не принесло. Один тут же отшатнулся, рефлекторно пытаясь ладонями удержать внутренности, вываливающиеся из вспоротого живота – кольчуга лезвие Фаррелова меча почти не задержала. Секундой позже второй получил удар по шлему, пробивший и металл, и толстую кожу подшлемника, и череп. Третий оказался самым умелым, ему удалось дважды парировать клинок всадника, но на большее выучки уже не хватило. От момента первого взмаха клинка прошло от силы секунд тридцать, и на лесной дороге осталось лишь двое живых – сам Фаррел и Лена. И лошади. Девушка, к своему счастью, всю эту скоротечную схватку пролежала, уткнувшись носом в дно возка, а потому и не видела, как её спутник подошёл к лишившемуся руки воину и спокойно, без злобы и ненависти, перерезал тому горло.

Впрочем, когда Лена попыталась встать и оценить обстановку, рвотные спазмы заставили её надолго утратить интерес к картине «мы победили».

– Вот скажи мне, уважаемая Елена Владимировна, за каким хреном тебе понадобилось разжигать костёр в эльфийском лесу, прямо у подножия этого их священного мэллорна?

Место схватки осталось далеко позади. Возок, слегка потяжелевший от уложенной в него военной добычи – Оррин, не терзаясь угрызениями совести, беззастенчиво снял с поверженных воинов всё сколько-нибудь ценное, за исключением изрядно залитой кровью одежды – но лошадка к увеличению нагрузки отнеслась довольно равнодушно. Сейчас всадник ехал рядом с повозкой. До сего момента он напряженно прислушивался к звукам, доносящимся из окружающего дорогу леса, но теперь расслабился – видимо, решил, что угрозы больше нет.

– А откуда я знала? – вспыхнула Лена, и тут же прикусила язык. Как обычно в таких случаях, поздновато.

– Ха! Да сейчас, наверное, любой человек, вышедший из дошкольного возраста, имеет хотя бы общее представление о том, кто такие эльфы и как они трясутся над родными лесами, – пожал плечами воин. – И уж, согласись, о таких вещах надо знать тебе, принимавшей участие в этих ваших игрищах.

– Я же аккуратно! – упрямо продолжала отстаивать свою невиновность, в данном случае весьма сомнительную, девушка. – Что я, не знаю про костры в лесу? Там вокруг всё было достаточно сыро, потом я кострище камнями обложила и дёрн срезала вокруг, чтобы огонь никуда не пошёл.

Всадник нарочито печально вздохнул, некоторое время помолчал, затем всё же решил пуститься в разъяснения. Возможно, ему хотелось немного оттянуть ту часть разговора, в которой предстояло коснуться вопроса прибытия Лены в этот мир и весьма неласкового приёма, который её здесь ожидал.

– Мэллорны, если подойти к вопросу формально, не совсем деревья. Выглядят-то они вполне по-древесному, но это только внешне. Не в смысле камуфляж, просто по какой-то причине мэллорнов устраивает этот экстерьер. Термин знаком?

– Не дура, – буркнула девушка.

– Да? – иронично поднятая бровь всадника выглядела почти что оскорбительно. – Ну так вот, первые лет пятьдесят своей жизни – а с вмешательством эльфов этот период можно сократить до пары-тройки недель – мэллорн и в самом деле мало отличается от обычного дерева, и занимается одним-единственным делом. Он просто растёт. По достижению определённого размера, запускается процесс созревания, который занимает от ста до двухсот тридцати лет. Зрелый мэллорн выступает в роли узловой точки регулирования местной экосистемы. То есть, взаимодействуя с мэллорном, эльфы, тем самым, оказывают воздействие на всю биосферу в пределах его, так сказать, зоны ответственности. Поэтому, во-первых, мэллорны не растут близко один от другого, чтобы не возникал конфликт от противоречивых команд и, во-вторых, повреждение мэллорна для окружающей среды оборачивается весьма печальными последствиями.

Эльфы, что бы там они ни говорили, отнюдь не являются древнейшими существами во вселенной, зато вряд ли можно найти мир, в котором нет ни одного эльфа или который они не посещали. При их долголетии дальние путешествия – вещь вполне нормальная. Поскольку их цивилизация изначально пошла по пути биологического развития, изучая природу родного… ну, они считают этот мир своим родным, хотя есть у меня некоторые сомнения на этот счёт. Так вот, изучая природу этого мира вообще и мэллорны – как я предполагаю, созданные кем-то задолго до появления эльфов – в частности, они довольно легко разобрались в сути этих деревьев и вступили с ними в некоего рода симбиоз. Не забавы ради, а больше из необходимости – вне леса эльфы, как правило, чувствуют себя не лучшим образом. Я знавал одного, вынужденного жить в городе – он время от времени уходил в длительный запой, дабы попытаться заглушить тоску по родным рощам и дубравам. Причём обычные леса, лишённые покровительства мэллорнов, эльфам не то чтобы в тягость… но, как те поддельные ёлочные игрушки, не радуют.

Считается, что мэллорны обладают сознанием. Хотя, пожалуй, это не самый правильный термин. Скорее, так называемое «сознание» мэллорна представляет собой что-то вроде искусственного интеллекта. Получив порцию исходных данных, он оценивает суть запроса, его непротиворечивость с ранее полученными командами, целесообразность и возможность реализации… в общем, взвешивает кучу факторов и принимает решение об исполнении задания или об его игнорировании. Договариваться с этими «деревьями» лучше всего получается, как ты понимаешь, именно у эльфов. Подконтрольные им леса не страдают от засухи, там не бывает болот, хищники никогда не расплодятся сверх меры, а всё, что может плодоносить, будет делать это с максимальной эффективностью. С точки зрения человека это прямо-таки волшебством отдаёт. Если эльфу надо, чтобы на яблоне появились спелые плоды, и он сумеет убедить мэллорна в целесообразности этого – появятся. Примерно дней за семь-восемь.

Но, как ты понимаешь, система контроля не может существовать без обратной связи. Поэтому любые повреждения, наносимые биосфере в зоне контроля мэллорна, негативно отражаются на нём самом. Твой костёр для него – как зажжённая сигарета, прижатая к коже.

– А сами эльфы что, огнём не пользуются? – ехидно поинтересовалась девушка.

– Пользуются. Ты мангал когда-нибудь видела?

Лена покраснела. В самом деле, нетрудно было бы и самой догадаться.

– Как ты понимаешь, пригласив тебя в этот мир, я предпринял меры, чтобы твоё пребывание у эльфов было, по возможности, комфортным. Видишь ли, они не слишком приятны в общении и людей считают низшей расой, имеющей право только служить сильным мира сего. К последним они причисляют, ясное дело, не королей из людского племени, а исключительно себя. С другой стороны, эльфы – существа достаточно разумные, чтобы понять отношение человечества к тем, кто вознамерился назначить себя «старшим братом». Люди и сами с удовольствием примеряют на себя этот ярлык. Тех же орков – на самом деле они называют себя аррауками, но и людям, и эльфам на этот факт наплевать – все, от короля до последнего нищего, считают исчадьями зла и безмозглыми кровожадными тварями, но когда ты с ними познакомишься…

Всё, читанное или виденное в кино про орков тут же явственно встало у Лены перед глазами. По телу пробежала дрожь.

– М-может, не надо?

– Надо, Лена, надо. Или Лавена… это будет, пожалуй, лучше. Имя «Елена» здесь тоже встречается, наследие древних времен, пришедшее от римлян, но лучше использовать имя, для местных привычное. Ты имя в интернете выкопала?

– Мерна подсказала.

– Умнейшая женщина. Так вот, Лавена, познакомиться с орками-аррауками обязательно надо, и если ты научишься не считать их гм… лица отвратительными, ты поймёшь, что они – такая же разумная раса, как и многие другие. И отнюдь не отмеченная печатью вселенского зла. Но продолжу. Эльфы прекрасно понимают, что если слишком часто указывать людям на их место, рано или поздно это выльется в войну. А эти вечно юные создания, как я уже рассказывал, довольно паршивые тактики, но весьма мудрые стратеги. Доводить королевства людей до того, что те образуют альянс и устроят «высшей расе» геноцид, вряд ли разумно. Кто спорит, если дело дойдёт до прямого столкновения, люди умоются кровью, но когда это останавливало королей? А мэллорны, при всей их могущественности, к топорам относятся ничуть не лучше обычных деревьев. Поэтому эльфы уже много веков изображают из себя добрых и мудрых соседей, помогая местным магией, советами и, время от времени, золотом. Но, при этом, следят, чтобы королевства не набрали слишком большой силы и, по возможности, стараются сталкивать правителей друг с другом.

– Как-то это… подло.

– Это политика, девочка. Так вот, договориться с эльфами можно, если они сочтут, что договор пойдёт им на пользу. В данном случае свою роль сыграло их тщеславие. Считая себя высшими существами, они всё-таки хотели бы видеть понимание этого и у людей. Поэтому, когда я сказал, что одна милая девушка из сопредельного мира, где про эльфов сочиняют легенды, желает воочию убедиться в величии и мудрости древней расы, они милостиво согласились встретиться с тобой и поговорить. После чего вывести из леса для встречи со мной.

Сказав это, Фаррел укоризненно посмотрел на Лену и вздохнул.

– Когда они увидели кострище у корней мэллорна, у них, выражаясь по-простому, сорвало крышу. Напрочь. Я, признаться, не знаю, почему они тебя не убили. То ли всё-таки сыграла некую роль наша договорённость, то ли посчитали тебя неразумным дитём.

– Может, они тебя боятся? Вон, как ты этих, на дороге… бр-р, вспомнить страшно.

– Никто в известных мне мирах не владеет луком лучше эльфов. И не в одном мастерстве дело, тут замешана магия. Стоит заметить, не магия самих эльфов, вне родных лесов они становятся обычными стрелками, меткими и быстрыми, но ничего сверхъестественного. А вот в лесу… ты видела когда-нибудь, чтобы посланная в цель стрела петляла между деревьями? Я видел. Скорее всего, симбионты-мэллорны помогают.

– Я не поняла, эти мэллорны – они разумны или всё же нет?

– Сложно сказать, – пожал плечами Фаррел. – Есть теория, что их создали сразу с несколькими целями. Есть такой термин – терраформирование, слышала?

– Слышала.

– Ну так вот, мэллорн практически идеальное средство для терраформирования. Ты заметила, что здешние леса неотличимы от земных, если сравнивать с соответствующим климатическим поясом? А ведь мы в другом мире. Но не столько этот мир похож на наш, сколько и этот, и наш, и многие другие похожи на мир, где жили создатели мэллорнов. Попадая в относительно пригодную для жизни среду, мэллорн начинает её видоизменять в соответствии с заложенной в него программой и с поправкой на климат. Очень медленно изменять, счёт пойдёт не на века – на тысячелетия.

– Так и на Земле, получается, мэллорны есть?

– Не всё так просто. Я же говорю, целей создания этих биорегуляторов было несколько. Вторая – а кто знает, может, и первая – в том, чтобы открывать проходы между мирами. Эльфы называют это явление «тонкими путями», в других мирах используют собственные термины. И способов открыть переход существует немало, хотя все они кое в чём похожи, например, в части применения ключа и якоря. Меньше всего повезло Земле. Чтобы открыть портал из вашего мира в соседний, необходима магия и фокусирующее её сооружение. Насчёт сооружений – проблем нет. Пирамиды, Стоунхендж, Аркаим, лабиринт Минотавра на острове Крит. Вот с магией хуже. Её на Земле попросту не хватает. Если здесь…

– А здесь, кстати, это где?

– Я не говорил? Этот мир называется Эллана. Название ему дали эльфы, то ли обитавшие здесь изначально, то ли первыми сумевшие занять облагороженную мэллорнами территорию, которую кто-то явно готовил для себя. Так вот, здесь магических потоков хватает, поэтому, кстати, мэллорны тут и вполне хорошо себя чувствуют. Для них магические потоки являются оптимальным источником энергии. А на Земле таковых почти нет, и чтобы набрать заряд, достаточный для открытия портала, его приходится… – Фаррел на мгновение замялся, подбирая слова помягче, – собирать по крупицам из человеческих аур.

Он вздохнул.

– Человеческие жертвы нужны, в общем. Предки местных людей заявились сюда с Земли, через Стоунхендж, но крови при этом было пролито немало. А мэллорны способны открывать пути с минимальными энергозатратами. Правда, очень узкие пути – максимум для пары десятков путников.

– Но я-то сюда попала без всяких жертв.

– Ты не открыла переход, ты вернулась по нему, с ключом. Любая система, способная открыть тонкий путь, посылает в сопредельный мир свой образ. Так называемая «тень». Попутно отвечаю на твой вопрос – в твоём мире мэллорнов нет, им там не выжить, слишком слаба природная магия. Зато их «теней» – более чем достаточно, и эти «тени» тоже влияют на природу Земли, только очень медленно, в десятки раз медленнее, чем это делал бы, так сказать, оригинал.

Он на мгновение замолчал, глотнул воды из фляги, после чего продолжил:

– Так вот, ты прикоснулась ключом к «тени» и тебе разрешили вернуться. С позиции мэллорна, ты на Земле находилась в гостях.

– То есть, если найти местную тень Стоунхенджа…

Фаррел внимательно посмотрел на девушку.

– Соображаешь. Да, если найти и использовать ключ, взятый с Земли – вернёшься на Землю. Правда, в Англию, где тебе придётся объяснять, как ты туда попала без документов, денег и в вышедшем из моды уже с пару тысяч лет наряде. К тому же где взять ключ? С тех пор, как был использован Стоунхендж, прошло немногим менее двух тысячелетий у нас и где-то шесть с половиной веков по местному времени. Если друиды, открывающие проход, знали о назначении ключей… хотя они многое знали, надо отдать им должное – то где сейчас эти ключи искать? С учётом того, что неизвестно, как они вообще выглядели.

– Так как же мне вернуться? – девушка почувствовала, как на глазах набухают слёзы. – Я что, так навсегда и останусь в этой глуши?

– Если хочешь, свожу тебя к местному королю, – ухмыльнулся Фаррел. – В его замке есть горячий водопровод. Правда, вода подается по свинцовым трубам, и пить её я бы не рекомендовал, но всё ж таки цивилизация. У него в донжоне замка есть и лифт, представляешь? С ручным приводом – но там ворот крутит специально обученный персонал, так что можно покататься.

Лена представила себе долгие годы без привычных удобств, без компьютеров и нормального транспорта, без медицины, в конце концов – небось, местные лекари пользуют пациентов исключительно травами и наговорами – и разрыдалась. Фаррел недоумённо посмотрел на девушку, словно не понимая, как жизнь на свежем воздухе и употребление экологически чистых продуктов могут казаться хуже, чем существование в загаженных городах. Затем свесился с лошади, дотянулся до девушки и погладил её по голове.

– Да не плачь. Вернуться – не проблема.

Его лицо стало серьёзным и несколько мрачным.

– Проблема в том, безопасно ли тебе возвращаться.

Глава 4
В которой Миша занимается бизнесом, вспоминает свои приключения, обзаводится транспортом и выходит на след

Я стоял в лесу. Можно было бы сказать – в таком же лесу, как тот, где мы только что находились вместе с Денисом. Но вокруг царила всё та же ночь, поэтому разглядеть что-либо не представлялось возможным. Только дерево было уже не тем дубом, который Денис назвал тенью мэллорна. Дуб был не из маленьких, но дерево, у корней которого я сейчас стоял, вымахало до размеров настоящего исполина. Какое там руками обхватить, тут таких как я троих надо – и то вряд ли получится соединить пальцы.

Лес был тих. Мне не раз доводилось ночевать в летнем лесу. Может, на мою долю перепало не так уж и много совместных с дядей Фёдором дел, но были среди них и уводившие нас от городского шума в непролазные дебри. Больше всего запомнился один случай… Не знаю, кто в тот раз был заказчиком, я с ним так и не встретился, ни на момент заключения договора, ни потом. Дядя Фёдор сказал, что обо всем договорился – ну и ладно. Аванс, кстати, был более чем неплох.

Лететь пришлось далеко. В Магадан. «Мой друг уехал в Магадан, – пел Высоцкий, – Снимите шляпу. Уехал сам, уехал сам, Не по этапу. Не то чтоб другу не везло, Не чтоб кому-нибудь назло, Не для молвы, что, мол, чудак, А просто так, а просто так». Мы летели туда не просто так, а исключительно ради дела. По словам дяди Фёдора, заказчик, заплатив за одни билеты весьма круглую сумму и щедрой рукой отсыпав нам на дорожные расходы, пожелал найти схрон, упрятанный в глубинах магаданской тайги. Вернее, заказчика интересовал не сам схрон, а то, что было в нём спрятано.

– А что там?

– Хм… – дядя Фёдор поскреб подбородок, как делал всегда, когда его не слишком тянуло откровенничать. Видимо, решив, что держать меня в непонятках не стоит, нехотя ответил: – Собственно, не «что», а «кто».

– Там что, человека держат? – поразился я.

Вообще говоря, в подобных случаях клиенту давалась рекомендация обратиться в полицию. Пару раз мы именно так и поступали, когда в пропаже человека, поиском которого были озабочены безутешные родственники, ни на первый, ни на второй взгляд не обнаруживалось ничего сверхъестественного. Дядя Фёдор во всём, что касалось работы, никогда не гнался за количеством – только за качеством. У меня вообще возникло ощущение, что принимая решение, согласиться ли на предложение очередного клиента или послать его, в зависимости от ситуации, либо в полицию, либо ко всяким гадалкам, ясновидящим и прочим экстрасенсам, либо (бывали случаи) в пеший эротический маршрут, дядька руководствовался одним-единственным критерием – будет ему интересно или нет. В этот раз, вероятно, он решил, что интересно будет. Правда, причины не объяснил и, похоже, не собирался делать этого и впредь.

– Эх, Мишка… для тебя любой «кто» – однозначно человек? Пора уходить от стереотипов.

– Так кого мы ищем?

– Не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку.

– Пушкина в школе проходят, – буркнул я.

Дядька ухмыльнулся.

– Обиделся, что ли? Брось. Я правду сказал, ищем мы весьма странное и загадочное существо, которое назвать зверем можно ровно в такой же степени, как и любого из людей. Все мы звери, если разобраться. Существо это попало в плен, нам надо его освободить. Всё просто.

– Освободить и доставить заказчику?

– Я ж говорю, оно вполне разумное. Так что освободить в самом прямом смысле этого слова. Предоставить свободу.

– И как мы его найдём?

Я о Магадане и его окрестностях представление имел самое смутное. Вроде как жилья там мало, леса много, а медведи ходят прямо возле этого редкого жилья. Говорят, там где копнёшь – там и золото найдёшь. Глупости это, понимаю, но что поделать – так уж повелось, что у многих, в том числе и у меня, Магадан стойко ассоциировался с золотыми россыпями, лагерями и медведями. Да, ещё и со словами из очередной песни Высоцкого, мол, если не видел Нагаевской бухты – «дурррррак ты». Дураком быть не хотелось, поэтому следовало воспользоваться моментом и эту самую Нагаевскую бухту увидеть. Хотя, сильно подозреваю, вряд ли зрелище особо завораживающее.

– Для этого у нас будут две вещи, незаменимые при поиске в незнакомой местности, – глубокомысленно заметил дядя Фёдор. – Во-первых, есть у меня там знакомец один, охотник. Он там все леса вдоль и поперёк исходил. Во-вторых… ты про заклинание поиска слышал?

Я демонстративно поднял глаза к потолку и сделал вид, что лихорадочно роюсь в памяти.

– Ясно. В общем, суть этого заклинания такова. Каждый человек своим существованием, а точнее, своим разумом воздействует на окружающий мир. То есть, этот окружающий мир, биосфера, чувствует этот источник разума и знает, где он в текущий момент находится. Спросить у биосферы можно, только вот ответ не получишь. Тут надо быть эльфом… хотя – тоже не гарантия. Но способ добиться от биосферы если и не прямого ответа, то нужной реакции, всё-таки есть. Как говорили древние латиняне – «Accesio cedit principali». Это один из основополагающих принципов магии, который по-русски звучит как «Придаток следует судьбе главной вещи». Заклинание поиска основано именно на этом принципе. Если взять некую вещь, принадлежавшую человеку… ну, в нашем случае речь не о человеке, но разницы никакой, лишь бы подразумевалось разумное существо – в общем, по этой вещи можно найти владельца. Тут самый главный нюанс – разыскиваемый этой вещью должен был пользоваться регулярно. При этом вещь принимает на себя часть ауры владельца, становится его подобием – в магическо-энергетическом смысле, как бы ни глупо это звучало – и, если читать упомянутый принцип буквально, хозяин словно зовёт эту вещь, притягивает к себе.

– Это что угодно можно так найти? – восхитился я.

Дядька сокрушённо покачал головой.

– Мобильник, который ты посеял на прошлой неделе, таким образом не найдёшь. А вот тебя с использованием твоего несчастного телефона – запросто. Только нюанс есть…

– Как же без этого, – хмыкнул я.

– А ты не ёрничай, не ёрничай, – нахмурился дядька. – Магия вообще состоит из сплошных нюансов и условностей. Это в математике два плюс два всегда четыре, а в магии – что угодно, в зависимости от положения звёзд, личности мага, его настроения и так далее. В заклятье поиска главное, чтобы человек, которого ты ищешь, был последним, кто касался предмета, используемого для поиска. Вот если руки, что поднимут обронённый тобой телефон, будут упакованы в резиновые перчатки или в полиэтилен – тогда чужая аура не забьёт твой отпечаток.

– Очевидно, у нас есть предмет, принадлежавший искомому существу.

– Именно так. В общем, найти-то мы его найдём. А вот дальше… – он почему-то выглядел слишком мрачно, если учесть, что успешное завершение задания было практически у нас… у него в кармане. – Дальше видно будет.

Вспомнив эту беседу, я также вспомнил о совете, который мне дал Денис. Учитывая, что вокруг царила почти абсолютная тьма и идти куда-то, рискуя сломать себе ноги или выколоть глаз о неудачно подвернувшуюся ветку, было делом заведомо неразумным, я решил воспользоваться моментом и сделать захоронку, которая, по словам моего эльфийского «друга», должна была отвести от моего пути возможных преследователей. Правда, я понятия не имел, кому и зачем понадобилось бы за мной гоняться по лесам чужого и для меня, и для гипотетических врагов, мира. Да и не было у меня врагов…

А вот были ли враги у дяди Фёдора?

Я аккуратно срезал ножом несколько волосинок из подмышечной впадины, провел ими по лбу, смачивая потом, потом плюнул на ладонь и извозюкал волоски в слюне. Осталась капля крови и слеза. С кровью проблемы нет, а вот как насчет слезы? Что сделать, вспомнить что-нибудь грустное? Так, чтобы прослезиться от переизбытка чувств…

Нет, ну это же полнейший дурдом. Как заставить себя плакать, если плакать совершенно не хочется? Я потер глаза. Повторил, на этот раз сильнее. Понимаю, что добром это не кончится, но как ещё заставить их слезиться?

К тому времени, как из глаз потекли слёзы, я уже чувствовал, что с раздражением придётся повозиться. Будь я дома – замазал бы какой-нибудь глазной мазью или, на худой конец, приложил бы пакетик запаренного в кипятке чая. Не то что «как рукой бы сняло», но полегчало бы уж наверняка. Здесь же подручных средств не было, так что единственный доступный способ унять резь в растревоженной слизистой – закрыть глаза минут на тридцать. А лучше – больше.

Намочив волоски слезой и кольнув палец, дабы добыть последний составляющий элемент магического рецепта, я завернул полученный образец ДНК в лист и, подсвечивая себе вмонтированным в латенский диск светодиодом, аккуратно разрыхлил пальцами землю у корней огромного дерева и упрятал полученный свёрточек как можно глубже. Вряд ли его можно будет тут найти, пусть и при свете дня.

Закончив с первоочередным делом, я огляделся по сторонам. Светодиод давал неплохое освещение на малой дистанции, но уже шагах в трёх всё тонуло в кромешной мгле. О том, чтобы в таких потёмках пытаться найти путь из леса, не могло быть и речи. Будь я дома – попытался бы, пожалуй. Но здесь следовало помнить о том, что рано или поздно мне понадобится вернуться в свой мир, а для этого необходимо будет найти эту поляну и именно этот мэллорн. По теории, любое из магических эльфийских деревьев способно отправить меня на Землю – заякоренный ключ откроет единственно верный путь из всех возможных. Другое дело, что мне никак не улыбалось оказаться где-нибудь вне пределов России, без денег, документов и внятного объяснения, откуда я свалился. Так что, как ни крути, а рассвета ждать придётся… Присмотреть какие-нибудь характерные приметы и лишь потом отправляться на поиски цивилизации. Вернее, сначала на поиски госпожи Друзовой-младшей, а уж коли из этого благого начинания ничего не выйдет – искать людей и задавать вопросы.

Священное дерево эльфов уходило в вышину, теряясь во тьме – рассеянный, хоть и яркий, свет фонарика позволял увидеть ближайшие ветви, толстые и надёжные. Опять-таки, будь я в земном лесу, можно было забраться на дерево и устроиться ночевать там, привязав себя для верности поясом к какой-нибудь подходящей ветке. Но здесь… это было всё равно что забраться в церковь и свернуться калачиком у алтаря. Выспаться, может, и выспишься – но хозяева не поймут.

Я прислонился лбом к морщинистой коре дерева.

– Прости, Дух Великого Леса, если я вдруг, по незнанию или скудоумию оскорблю твое величие, но сейчас мне некуда идти. Позволь дождаться утра у твоих корней, Защити меня, если сочтёшь, что я заслуживаю защиты. Не прогоняй меня, если решишь, что я достоин лишь равнодушия. Если же моё присутствие тебе в тягость – дай знать, и я уйду.

Я говорил шёпотом, говорил на местном языке – почему-то привычный русский казался здесь неуместным. Более того, я ловил себя на мысли, что не просто валяю ваньку, обращаясь с просьбами к дереву, а и в самом деле прошу помощи и убежища, прошу искренне – так, наверное, истинно верующий обращается к Богу, не моля о каких-либо благах, но стремясь открыть душу. Почему я решил, что с деревом надо говорить именно так… почему я вообще решил, что нужно попросить у мэллорна разрешения уснуть у его подножия? Не знаю. Быть может, сказалось всё то, что когда-то рассказывал об этих уже не совсем растениях дядя Фёдор.

Дерево молчало. Что ж, спасибо и за то, что мне не «указывали на дверь» – я не сомневался, что если мэллорн пожелает, подобное указание будет совершенно недвусмысленным.

Плотнее запахнув куртку, я лёг на мягкий мох, сунул под голову дорожный мешок и закрыл глаза.

И снова вспомнилась та поездка.

До Магадана мы долетели сравнительно комфортно. Неизвестный заказчик не расщедрился настолько, чтобы предоставить нам возможность следовать первым классом, но это и не понадобилось. Самолёт был наполовину пуст, и я вполне удобно расположился на двух соседних креслах. Погода в пункте назначения не радовала, накрапывал мелкий дождик, да и прохладно было, от силы градусов двенадцать. После двадцати пяти московских, это было как попасть из лета прямиком в осень, или раннюю весну. Скорее всё же весну – на окружающих аэропорт невысоких горах («сопки» – подсказал дядя Фёдор) местами виднелись белые пятна. Словно и не июнь… как они тут живут?

Обещанный проводник нас встречал. Это был мрачного вида мужчина лет пятидесяти, с короткими седыми волосами и минимум недельной небритостью, одетый явно по-походному, в брезентовую куртку, такие же штаны, заправленные в высокие берцы. Он крепко пожал руку дяде Фёдору, зато на меня посмотрел с некоторым удивлением, словно я тут был не вполне уместным багажом.

– Познакомься, Миша, это Игнат Петрович, я тебе о нём рассказывал. Игнат, это Миша, мой помощник.

– Рад, – буркнул Игнат Петрович, стискивая мне ладонь так, что я явственно услышал хруст сминаемых костей. – Можно просто Игнат.

Он повернулся к дяде Фёдору.

– Машина готова, снаряжение я собрал. То, что ты просил… к сожалению, только китайский новодел, правда, мужики в «Братине»[44]44
  «Братина» – Магаданский клуб исторического фехтования, существует с 1999 года.


[Закрыть] сказали – качество вполне достойное, не ширпотреб. Было бы время – раздобыл бы что-нибудь получше, но тут сам понимаешь, проблема доставки.