Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Лена не успела понять, в какой момент эльфы исчезли. Они не растворились в воздухе, нет – просто сделали шаг назад, сливаясь с зеленью листвы и коричневой корой могучих стволов… и, спустя всего лишь мгновение, взгляд уже не мог отыскать бессмертных.

– И все равно вы твари, – прошептала девушка.

В ответ из леса вылетел небольшой, с палец, камешек, больно ударивший её в щёку.

До обжитых мест Лена добралась часа через четыре, когда висящее над головой солнце уже заставило ее подумать о том, что сдохнуть в лесу было бы не самым плохим выходом. Пот, грязь, кровь… выглядела она сейчас настолько ужасно, что аборигены, по логике, должны были пристрелить её либо из жалости, либо из чувства самосохранения. Детей только пугать.

Вид на деревню открылся с небольшого холма. Два десятка больших и столько же маленьких низких домов, сложенных – насколько удалось разглядеть – из камня. Сочно-зелёные крыши, словно поросшие травой. Наверное, дёрном крытые. Неподалёку – невысокая, этажа в три, каменная башня (до замка это сооружение явно недотягивало), окружённая частоколом. Возле домов – люди. В основном – дети в длинных, до колена, рубахах, и женщины в довольно ярких платьях. Мужчин не видно. Лена лежала в траве, надеясь, что стража – скорее всего, в башне есть стражники – её не заметит. Ей повезло – соседство с эльфийским лесом сказывалось, воины приглядывали за противоположной стороной долины, прекрасно понимая, что никакой угрозы от лесных жителей быть не может. А уж если бессмертные захотят спалить людское поселение – десяток местных воинов и полдесятка приезжих, обосновавшихся в таверне, всё равно ничего противопоставить такому нападению не смогут.

Сейчас, когда непосредственной угрозы для жизни не было, девушка получила время на размышления, и, в итоге, решила, что общение с аборигенами лучше отложить до вечера. В желудке уже урчало, горло пересохло настолько, что нёбо, казалось, вот-вот потрескается и начнёт отваливаться кусками, но соваться к людям при свете дня, да ещё в таком виде? После общения с эльфами она понимала, что с распростёртыми объятьями никто её встречать не будет. Идти на контакт придётся, куда ж деваться – оставалось только прикинуть, какую роль при этом играть.

Выбор был, к сожалению, невелик.

Несколько серебряных монет, приобрести которые ей хватило предусмотрительности, находились сейчас в лесу вместе с небольшим запасом продуктов, сменной одеждой, косметикой и массой разных полезных мелочей. Добраться до рюкзачка не было ни малейшей возможности. Изрезанная стрелами, испятнанная кровью куртка и лопнувшие, грязные джинсы должны были бы, по идее, вызвать у местных сострадание, но избыточное внимание и, как следствие, расспросы девушку никак не устраивали. Кто знает, как аборигены отнесутся к пришелице из другого мира. Вдруг сочтут ведьмой и на костёр отправят? Или, в лучшем случае, куда-нибудь в тюрьму – до особого распоряжения.

– Какая ж я идиотка.

Возле деревни обнаружился небольшой, затянутый ряской пруд. Добравшись до него (где короткими перебежками, а где и ползком), Лена убедилась, что дурно попахивающая вода никому в данный момент не требуется, и попыталась хоть немного привести себя в порядок.

С курткой, изодранной ветками и стрелами, пришлось расстаться – она неизбежно привлекла бы внимание. По счастью, неподалёку обнаружилось самое натуральное пугало – голова из тыквы, растопыренные руки-палки и, что гораздо важнее, накинутый сверху драный балахон. Ну, не то чтобы совершенно драный – похоже, жители деревни особо не бедствовали и «одежда» Страшилы была тому свидетельством. Несколько прорех, выцветшая под жгучим солнцем ткань, некогда украшенная цветным орнаментом… в целом, приемлемо. Балахон укрывал Лену практически до пяток, так что джинсы можно было сохранить. И кроссовки… нищенка, каковой она собиралась прикинуться, должна была бы передвигаться босиком или в чём-нибудь очень местном, так сказать, «национальном», но если вдруг придётся бежать – что может быть для этого дела лучше хорошего американского «Nike». В джинсах нашёлся неведомо как завалившийся туда десятирублёвик. Обычно Лена не носила мелочь в карманах, а тут повезло – какая-никакая, а монета. Вдруг пригодится?

Смыв кровь, она заклеила ранки подорожником – кто ж не узнает эти чуть вытянутые листики – и кое-как замотала рассечённое предплечье полоской ткани, оторванной от подола блузки. На первое время сойдёт. Натянув украденную у пугала хламиду, девушка критично осмотрела себя, остро сожалея об отсутствии зеркала. Что ж, лучшего результата уже не достигнуть.

Солнце медленно скатывалось к горизонту, и Лена решила, что ждать дальше нет смысла. Вечером и, пуще того, ночью стража – если она есть в деревне – наверняка будет более подозрительна, так что если уж идти, то лучше идти сейчас. Выбравшись на некое подобие дороги, она демонстративно-неторопливо побрела к жилью.

Её некогда белые, а сейчас грязно-серо-буро-зелёные кроссовки оставляли в пыли весьма интересные следы. Но Лена об этом не думала.

Деревня встретила её полнейшим равнодушием. Несколько скользнувших по бродяжке взглядов – не более. Остановившись у первого дома, Лена сглотнула слюну – ветерок донес до неё аромат свежего хлеба. Подумать только, не так давно она искренне считала, что хлеб – это не более чем атрибут нормального обеда, да и то не всякий, а исключительно дорогой, зерновой, со всякого рода экзотическими добавками. Сейчас была бы, пожалуй, рада и чёрствой краюхе. И воды… пить хотелось до одури. Она попыталась напиться из пруда, но неприятный запах цветущей воды чуть не вызвал рвоту.

– Простите, добрая женщина… – знание языка, как оказалось, мало помогало в выборе манеры общения, поскольку дородная селянка в синем платье, расшитом по подолу причудливым красным узором, надменно вскинула бровь и презрительно оттопырила губу, услышав это обращение от нищенки. – Простите, я… я два дня ничего не ела.

– Всего два дня? – фыркнула толстуха. – И уже проголодалась?

Она явно не прочь была бы спустить на бродяжку собаку или просто взять в руки палку, чтобы прогнать попрошайку от своего дома, но в итоге решила проявить милосердие.

– Проваливай отсюда. Вон, там таверна. Может, хозяин найдёт для тебя каких-нибудь объедков. И чтобы я тебя здесь не видела. А украдёшь что – гляди, крикну стражу.

– Спасибо, госпожа.

Лена опустила голову и медленно побрела в указанном направлении.

Таверна ничем не отличалась от остальных домов этой деревни. Разве что небольшой вывеской, на которой был довольно бездарно намалёван белый петух. Название не было предусмотрено, да и присутствуй на вывеске буквы – толку с того. Знание языка не особо помогало в понимании письменной речи, как говорил мужик, снабдивший Лену ключом. Низкая, едва пройти не склоняясь, дверь распахнулась, и на голодную девушку обрушился вал ароматов жареного мяса, пива, овощей, дыма, горелого масла, смолы, застарелого пота…. Ядрёная смесь, вызвавшая бы отвращение у обычного современного человека, сейчас заставила Лену чуть не захлебнуться слюной.

Она огляделась. В слегка задымленном помещении размещалось штук восемь больших, на дюжину гостей каждый, столов, но сейчас посетителей было немного. В дальнем углу устроилась компания из полудесятка мужиков, увешанных мечами, топорами и прочим боевым железом (что характерно, садясь ужинать, эти люди постарались не расставаться с оружием). Учитывая, что на краю стола громоздились одинаковые шлемы, да и одеты все пятеро были примерно похоже, можно было сделать вывод, что сия тёплая (в смысле, уже изрядно подогретая выпивкой) компания состояла из местных стражников. За другим столом в гордом одиночестве поглощал пиво некрупный мужчина, совершенно лысый, зато с аккуратной ухоженной бородкой. Судя по количеству объедков, заполнявших большое деревянное блюдо, аппетит бородатого абсолютно не соответствовал комплекции. Ещё двое посетителей пристроились за третьим столом – их более всего интересовали катающиеся по толстой и довольно-таки грязной столешнице игральные кости.

Последний из гостей таверны сидел у самого входа. Стол перед ним был пуст, если не считать кружки с пивом – видимо, зашёл только что и не успел сделать заказ. Или не голоден.

– Чего надо?

Лена вздрогнула. Увлекшись разглядыванием настоящей средневековой таверны, она прозевала появление хозяина.

Если попытаться изобразить некоего «классического» трактирщика в понимании авторов большей части фэнтези-произведений, то получится эдакое не в меру толстое создание, обязательно с напяленным поверх мешковатой одежды засаленным передником. Лицо, если следовать канонам, должно быть одутловатым, но угодливым.

Хозяин этого заведения был именно таковым… в части, касающейся размера необъятного пуза, обвисших жирных щёк и грязного фартука. Только вот угодливости не было и в помине – ну и в самом деле, кому тут угождать, нищенке?

– Чего тебе надо, спрашиваю?

– Простите, господин, – Лена изобразила поклон, судя по кислому выражению лица хозяина, недостаточно низкий, – нельзя ли попросить немного еды?

– Попросить? – скривился толстяк. – Что, и мелкой медяшки нет?

– У меня есть это, господин… – Лена протянула трактирщику червонец. – Это дорогая вещь…

Дурную шутку с девушкой сыграл голод. После стольких усилий, направленных на маскировку, не стоило демонстрировать деньги другого мира, но в тот момент Лена думала только о тарелке с чем-нибудь съедобным. И о большой кружке… да чего угодно, хоть простокваши, хоть прокисшего пива, хоть просто воды. Вообще говоря, она и не рассчитывала, что хозяин сочтёт монету серебром или, тем паче, золотом. С другой стороны, можно было предположить, что качеством исполнения десятирублёвка с изображением Юрия Гагарина на голову превосходит любую продукцию местных монетных дворов и должна, как минимум вызвать интерес. Может, за неё удастся сколько-нибудь выручить, чтобы на первое время хватило.

Вопреки ожиданиям, трактирщик посмотрел на монету с полным равнодушием. Затем подошёл к стойке, за которой обычно ожидал посетителей, и достал из-под неё небольшую дощечку, на которой были закреплены три неглубоких мисочки – жёлтая, серебристая и медно-красноватая. Установив дощечку на стол, он поднёс монету к жёлтой миске и разжал пальцы. Лена ожидала услышать протяжный звон, но металл не издал ни звука, словно монета упала на пуховую подушку. Затем подобный же фокус повторился с серебристой чашей. И только соприкоснувшись с медью, десятирублёвик издал еле слышное позвякивание.

– Эта вещь ничего не стоит, – буркнул трактирщик. – Ни золота, ни серебра, одна лишь медь, да и то мало. Могу дать тебе миску похлёбки из бараньих потрохов и кружку… – он скользнул взглядом по невысокой фигурке и расщедрился, – молока.

– Спасибо, господин. Да поселится богатство в твоём доме.

– Откуда взяться богатству, если кормить себе в убыток всяких… – пробурчал толстяк. – Вон, в угол садись, а то мне всех гостей распугаешь.

Лена пристроилась на широкой скамье, отполированной многочисленными задницами посетителей, и замерла в ожидании. Через несколько минут невысокий, болезненно худой мальчишка бухнул перед ней грубую деревянную миску, наполненную густым варевом, толстый ломоть серого хлеба и глиняную кружку с молоком. Заметив растерянный взгляд девушки, хмыкнул и добавил извлечённую из-за голенища сапога ложку.

– На вот, отдашь потом, – надменно бросил он Лене. – И не утащи, смотри мне!

Кое-как обтерев ложку подолом балахона, Лена осторожно зачерпнула похлёбку. Пожалуй, потрохов в миске было не так уж и много, от силы четверть, всё остальное – разваренная фасоль, лук и ещё какие-то овощи. Выглядело не слишком аппетитно, но на вкус вышло очень недурно. А молоко… оно было просто потрясающим – густое, пахучее, жирное. И миска, и кружка опустели в считанные минуты… пожалуй, было бы неплохо повторить, но хозяин явно считал, что дал за сомнительную монету вполне достойную цену и предлагать добавку не торопился.

Таверна постепенно заполнялась посетителями. Явились два здоровенных мужика при оружии, взяли вина и мяса, после чего пристроились в углу, так, чтобы дверь была перед глазами, а надёжная стена из толстых брёвен – за спиной. Потом ввалилась шумная компания молодых парней, явно безденежных – заказали только пива и хлеба. Зато заняли самый большой стол в центре зала и, заполучив в руки кружки, принялись неторопливо цедить напиток, явно рассчитывая растянуть его на подольше. Ведь любой хозяин неодобрительно смотрит на тех, кто попусту занимает место, не принося заведению прибыли, а тут ничего и не сделает – сидят люди, пивко потягивают… клиенты, как-никак. Из разговоров парней следовало, что в самом обозримом будущем эльфы затевают очередной поход куда-то – куда именно, Лена не поняла, но явно не за покупками на ярмарку – и готовы платить тем, кто согласится принять в этом мероприятии участие. При этом юноши изображали из себя героев, а предстоящую кампанию расценивали как средство быстро и легко пополнить свои тощие кошельки. Быть может, Лена и не имела ни малейшего представления о сути здешней жизни, но в то, что кто-то будет за просто так раздавать деньги, не верила. Скорее всего, мальчишек втянут в какие-нибудь неприятности, которые некоторым из них (а то и всем) однозначно выйдут боком.

Но проблемы молодых людей, ищущих приключения на собственные задницы, Лену сейчас волновали меньше всего. Отщипывая кусочки от хлебного ломтя (пропечен неважно, да и на вкус как пластилин), она думала над свалившимися на неё приключениями и о том, как из них выпутаться.

Ничего хорошего как-то не придумывалось. Ключ – единственный способ вернуться домой – в настоящее время валялся в лесу, вместе с остальными вещами, ценными или не очень. Она, не раздумывая, отдала бы всё, что имела, за возможность оказаться возле мэллорна с заветным кусочком коры и маленькой, с полпальца, веточкой. Лист… или якорь, как называл его тот мужик, надёжно спрятан. Лена была совершенно уверена, что никому в голову не придет заглядывать под обложку книги – отец мало внимания уделяет литературе, зато ценит её в качестве «элемента дизайна», а мачеха и вовсе читает только глянцевые журналы, ревниво разглядывая светских львиц и отпуская при этом язвительные замечания в их адрес. Пока лист находится в сохранности, шансы на возвращение имеются. Пусть и призрачные. Дело не в том, что эльфы могли выпотрошить её рюкзак… и смешно было бы предполагать, что они не опознают ключ. Куда хуже другое – рюкзак вполне может до сих пор мирно лежать под деревом, но добраться до него нет никакой возможности. Просто не найти… Для неё, человека до мозга костей городского, лес – это одна большая загадка. Очень большая. Все деревья в нём кажутся одинаковыми, все направления – ведущими непонятно куда. Как найти одну нужную полянку из сотен таких же, как не пройти мимо искомого места на расстоянии в несколько шагов?

А альтернативы? Она довольно много читала, в том числе (объективно говоря – в основном) фантастику и, будучи девушкой относительно трезвомыслящей, понимала, что вжиться в чужую среду, найти нужных людей, склонить их к сотрудничеству, при этом не имея ни гроша за душой – это даже не фантастика, это так… сказка для дошколят. Пойти по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом, лезть с разговорами к каждому встречному и, в самые короткие сроки, обзавестись проводником (Страшилой) и парой телохранителей (Лев и Железный дровосек), а также некоторым количеством волшебных предметов – так не бывает.

Она осознавала, что её нынешняя рассудительность, мягко сказать, запоздала. Не стоило связываться с этой идеей – заявиться в эльфийский лес, познакомиться с местными жителями, которые – как она искренне считала – тут же проникнутся к ней симпатией. Не прониклись. Но теперь рвать на себе волосы поздно и неэффективно. Только вот никаких идей в голову не приходило.

Хорошо этим… попаданцам. Стоит тебе оказаться в другом мире или в другом времени, как тут же начинается стремительный карьерный взлёт. Пусть дома ты был никому не нужным мелким уголовником, отставным офицером или заурядным бизнесменом, в ином мире ты раскроешься, подобно невиданной красоты цветку. Тебя зауважают пираты, к твоим советам станет прислушиваться Сталин (как вариант – Александр Невский, Иван Грозный или какой-нибудь другой лидер нации), рядом тут же образуется толпа соратников, что за тебя готовы в огонь и в воду… Ах да, тебя до дрожи в коленках начнут бояться враги, коими ты тут же непременно обзаведёшься в количестве, достаточном для динамичного развития сюжета. А ты тут же спасёшь мир! Ну или, на худой конец, изрядную его часть. Правда, при этом придётся угробить часть друзей и массу врагов – так ведь цель святая.

А сейчас цель самая что ни на есть прозаическая – домой вернуться.

– Мир тебе.

Она не сразу поняла, что слова обращены к ней. Подняла глаза – на скамье за её столиком сидел мужчина лет сорока. Тот самый, что раньше занимал место у двери и довольствовался исключительно пивом.

– И вам мир, господин.

– У тебя беда? – его голос звучал сочувственно, но… как бы сказать… не то чтобы фальшиво, скорее, просто формально. Вот положено задавать вопрос «Как дела?» с выраженным интересом, при этом каждому ясно, что состояние твоих дел собеседника ни в малейшей степени не волнует.

Лена кивнула.

– Вижу, ты совсем без денег?

Девушка кивнула снова.

– Что, ни единой монетки?

– Ни единой, – вздохнула она, разглядывая собеседника.

На вид он производил вполне приятное впечатление. Поджарый, чёрные волосы слегка тронуты сединой, лицо немного хищное – но такой тип мужчин Лене нравился. Слегка похож на Дэниела Крэйга[32]32
  Дэниел Крэйг – английский актёр. Мировую известность получил благодаря роли Джеймса Бонда в фильмах «Казино „Рояль“» и «Квант милосердия».


[Закрыть], если того в брюнета перекрасить. На правой щеке – пара тонких шрамов, старых, едва видимых. Одет в чёрную кожу, усыпанную металлическими заклёпками. Сложно судить о его роде занятий, особенно толком ничего не зная об этом мире, но вряд ли такой человек занимается, скажем, торговлей. Или земледелием. Не тот типаж. Может – воин.

Помощь опытного воина была бы кстати. Будем брать на жалость…

– Последнюю отдала за ужин, – пояснила она.

– Может, тебе нужна помощь? – участливо поинтересовался он. – Куда ты направляешься? Где живут твои родители?

Лена на мгновение задумалась. С одной стороны, родители вполне себе живут… только ведь не объяснить, где именно. С другой – кто их, местных, знает, может, у них тут правило хорошего тона – возвращать блудных девиц к родительскому очагу. Только этого не хватало. И потом – ляпнуть что-то про родичей, так следующим вопросом будет «а где они живут».

«Прости, папа».

– Нет у меня родителей. Ни родителей, ни других родственников.

Наверное, она сказала это слишком громко – кое-кто из посетителей заинтересованно повернулся в её сторону.

– Печально… – протянул незнакомец. – Может, имеется кто-нибудь, кто заботится о тебе?

«Интересуешься, нет ли у меня спонсора? – мысленно хмыкнула Леночка. – Ты им и станешь».

Начало разговора ей нравилось. Здорово, если этот мужчина и в самом деле готов ей помочь… знать бы, исходя из каких побуждений. Вряд ли исключительно из рыцарских чувств, скорее просто от скуки. Или девушка вызывает у искателя приключений родственные чувства. Или совсем не родственные… Да и плевать – если ради того, чтобы вернуться домой, необходимо будет лечь с ним в постель, то Леночка с готовностью продемонстрирует ему весь свой, не такой уж большой, опыт в этом деле. В конце концов, невинность осталась в десятом классе, так что не убудет. А защитник и помощник ей жизненно необходим.

– Если бы обо мне было кому заботиться, я не бродила бы по дорогам в таком виде, – невесело усмехнулась Лена.

И снова поймала на себе заинтересованные взгляды посетителей. В таверне стало заметно тише – уже изрядная часть гостей прислушивалась к разговору. Она заметила, как поморщился лысый, словно прозвучала некая непристойность. Хотя кто знает, может, по местным меркам, женщина не имеет права столь откровенно набиваться в содержанки… а девушка понимала, что именно этим она сейчас и занимается.

– Прости, но я ещё хочу узнать, – продолжал допрос потенциальный «спутник главного героя», – ты, случаем, не беглая? У тебя есть господин, которому ты должна служить?

– Нет! – она возмущённо вскинула подбородок, – Я свободна. Я никому не…

– Это хорошо, – прервал её мужчина.

Он встал и медленно оглядел всех собравшихся в зале. Лена вдруг почувствовала, как по коже пробежал холодок. Не слишком-то доброжелательным был этот взгляд. Появилось ощущение, что только что ею была допущена ошибка. Очень серьёзная ошибка, которая вполне может повлечь за собой весьма и весьма неблагоприятные последствия.

– Эта женщина дала четыре ответа, в чём призываю всех в свидетели. Она сказала, что у неё нет денег, нет родителей, нет защитника и нет господина. По праву, даруемому законом Идена Пятого Заступника, я, всадник[33]33
  Всадник, здесь – дворянин, аналог рыцаря, как правило, имеющий небольшое поместье или вообще безземельный. Как правило, сопровождаем двумя воинами, задача которых не столько в том, чтобы принимать участие в битве, сколько в оказании помощи своему господину в случае его ранения.


[Закрыть] Фаррел Оррин, предъявляю на неё права.

– Этот закон не применялся уж лет двести, – буркнул лысый. Но, при этом, в глаза Фаррелу он не смотрел.

– Закон есть закон, – нравоучительно хмыкнул трактирщик, разглядывая Лену с откровенной насмешкой. – Я, Арт Мак Куилл, буду твоим свидетелем, всадник. Да и все здесь будут, вон хоть и Тристан, пускай ты ему и не нравишься. Баба сказала, никто за язык её не тянул.

– Ты же сам у неё последнюю монету и забрал, – не удержался от выпада лысый, вероятно, и бывший упомянутым Тристаном, – а то не знал?

– Денег у этой девки не было, – отрезал трактирщик. – То не монета, так… безделушка. А в законе речь о деньгах.

Лена лихорадочно пыталась понять, что же произошло. По всему выходило, что она, признавшись в своей полной беспомощности и в отсутствии покровителя, тут же этого покровителя заполучила. Только вот вряд ли речь пойдет о взаимоотношениях доброго дядюшки и любимой племянницы.

– Простите, господин…

– Ты будешь называть меня хозяином, – резко прервал её Фаррел. – И никак иначе. Все эти господа, – он обвёл рукой притихший зал, – явились свидетелями того, что ты не имеешь прав ни на свободу, ни на саму жизнь. Таков закон. Теперь ты будешь прислуживать мне. И молись Тевтату[34]34
  Тевтат – верховный бог галльской мифологии.


[Закрыть] или Эпоне[35]35
  Эпона – богиня, покровительница всадников.


[Закрыть], если я сочту, что ты стараешься недостаточно. А сейчас молчи, я не склонен к беседе.

Лена послушно заткнулась. В этой дикой стране служанку за непослушание наверняка могли наказать не только поркой, но и чем-то похуже. В конце концов, если возвышенные эльфы потчуют стрелами безобидную девчонку, которая не сделала им ничего дурного, то с чего бы людям вести себя лучше.

– Эй, Арт Мак Куилл, – всадник метнул в сторону трактирщика массивную серебряную монету, которую тот, проявив неожиданную для его туши ловкости, одним плавным движением буквально взял из воздуха. – Найди для этой оборванки какую-нибудь одежонку. В этом рванье она недостойна и дерьмо за свиньями убирать.

Немудрёная (а на взгляд Лены – так и вовсе несмешная) шутка вызвала взрыв хохота почти у всех собравшихся в таверне. Только бородатый Тристан, окинув всадника неприязненным взглядом, ограничился нарочито-сдержанным растягиванием губ в жалком подобие улыбки. Явно было видно, что Фаррел бородатому не просто не нравится, а вызывает прочти нескрываемую ненависть. Что-то пробурчав под нос, коротышка швырнул на стол несколько медных монет и вышел наружу.

– И пусть её запрут до утра, – добавил всадник. – Чтобы не удрала.

Пущенное в дело серебро заставило трактирщика действовать вполне расторопно. Уже буквально через минуту из задней комнаты таверны, отделённой от общего зала потёртой кожаной занавеской, вышла полная женщина в длинном платье из некогда белой, а сейчас серой от времени и многочисленных стирок без «Ласки» ткани, стянутом массивным поясом из начищенных медных колец на том месте, где положено было бы находиться талии. Её волосы цвета меди были заплетены в толстую косу, венцом уложенную вокруг головы, что придавало женщине ещё большую массивность и, при этом, некоторую величественность. Она махнула Лене рукой, приказывая следовать за собой, и, не дожидаясь реакции девушки, вновь скрылась за занавесью.

Как ни странно, в таверне хранились не только изрядные запасы еды и хмельных напитков, но и достаточно одежды, чтобы нарядить не менее пары десятков женщин самой разной комплекции. Критически окинув девушку взглядом, хозяйка извлекла из стоящего в самом дальнем от входа углу сундука кусок ткани тускло-синего цвета, явно не раз палимого солнцем. Затем добавила к нему что-то белёсое, донельзя бесформенное. Подумав, достала грязновато-коричневый свёрток.

– Худющая-то какая, – вздохнула она, снова бросая на Лену взгляд, в котором презрение смешивалось с ноткой жалости. – На вот, надень. Куда лучше твоих обносков.

Лена, не раздумывая, стянула с себя некогда принадлежавший Страшиле балахон и лишь потом сообразила, что не стоило демонстрировать местным жителям наряд образца начала третьего тысячелетия, прибывший из другого мира. Пусть и порядком пострадавший во время памятного бега по лесу. Если плохо отстиранные джинсы в тусклом свете кое как сошли бы за мужские штаны, то уж белые кроссовки точно не могли ассоциироваться у хозяйки с чем-то привычным.

– Эту тряпку снимай, – женщина махнула рукой в сторону рваной и попятнанной кровавыми разводами блузки. – Может, починю потом… кто ж это тебя так? Ох ты, добрая Дану-мать[36]36
  Дану – в кельтской (ирландской) мифологии богиня созидания, мать-прародительница основной группы богов кельтской (ирландской) мифологии, она же.


[Закрыть], неужто стрелами? Да кому ж это в голову придёт, бродяжку из лука стрелять?

– В лес я случайно забрела, госпожа, – смиренно призналась Лена. – Эльфы и объяснили, что гостям не рады…

Женщина вздохнула.

– Да, эти могут. Даром что вечно сынов наших, едва в пору возмужания вошедших, на всякие недобрые дела сманивают, так и забавы эти… не ты первая, не ты последняя. Жива осталась – так и благодари Дану-заступницу. Снимай рваньё, негоже девушке, хоть и рабыне, ходить в пятнах кровавых. Вот, тунику надень, сверху пеплум[37]37
  Пеплум – женская верхняя одежда без рукавов, надеваемая поверх туники, распространённая в Древнем Риме, впоследствии перенятая и кельтами.


[Закрыть]… Да погоди ж, штаны эти срамные сними да выбрось, пока кто из мужчин не увидел. Ладно, коли только засмеют… а то ведь хозяин твой, гляжу, добрым сердцем не богат, может и плетей дать за то, что мужское надела. А обувка-то у тебя нездешняя, сразу видно…

– В лесу нашла, – торопливо заявила Лена, справедливо решив, что вряд ли кому придёт в голову идея задавать эльфам неудобные вопросы. – Видать, бросил кто-то, а мне как раз по ноге. Может, они за то и взъярились, что я ихнюю вещь подобрала?

– Может и так, – пожала плечами женщина. – Избавилась бы ты… Да только нет у меня сейчас другой обувки, походи уж так, ежели босой не желаешь. Но как вымолишь у хозяина сапожки, али другое что – выбрось эту эльфийскую погань, девка, а лучше и вовсе сожги. Не будет от неё добра.

Со слезами в душе – и хорошо хоть, что не на глазах – избавившись от любимых и таких удобных джинсов, девушка натянула поверх туники пеплум. Довольно-таки грубая и явно далеко не новая ткань неожиданно легла вполне симпатичными складками, весьма неплохо рисуя точёную фигурку Елены. Правда вряд ли кто это оценит – здесь тонкие талии, похоже, не в моде. Подол пеплума спускался ниже щиколоток, в таком наряде уж точно не побегаешь.

Коричневый свёрток оказался чем-то вроде шерстяного плаща без рукавов, с пришитым сверху капюшоном. При всей неказистости, он оказался довольно удобным и обещал более или менее приличную защиту от дождя, если только последний не перейдёт в ливень. Напоследок хозяйка сколола плащ у горла девушки небольшой медной фибулой с порядком вытершимся от времени изображением женской фигуры, держащей в опущенных руках что-то вроде блюда или тазика.

– Да убережёт тебя мать Дану.

– Спасибо, госпожа, – Лена склонила голову, понимая, что уделённое ей внимание далеко ушло за пределы уплаченного за одежду серебра. – А не прогневаетесь ли, если спрошу…

– Спрашивай, чего уж там.

– Этот господин… что сказал называть его хозяином – почему ж это он моим хозяином вдруг стал, а я его служанкой?

Женщина снова вздохнула.

– Зови меня Мерна. А ты?..

– Елена, – девушка постаралась выговорить имя как можно более невнятно и, к своей радости, не прогадала.

– Лавена? Хорошее имя[38]38
  Лавена – радость (кельтск.).


[Закрыть]. Так вот, Лавена, не слишком-то благосклонна нынче к тебе была Мать-прародительница. Закон этот и впрямь древний, король Иден Пятый, именуемый также Заступником, правил, почитай, лет так сотен пять тому назад. Говорят, хороший то был король, людей зря не обижал, с эльфами не ссорился, на горных орков ходил без особой охоты, но и не без успеха. Только вот очень не любил нищих да бездомных, мол, ежели руки не отсохли, да голова на плечах есть, должен человек и на еду, и на одежду себе заработать трудом. И повелел, что если кто из его добрых подданных встретит убогого, что не сможет показать хоть бы и медной монеты, не сумеет указать своего господина или защитника, а так же и не назовёт родичей, что примут и прокормят, то надлежит такого человека брать рабом. И ежели любая служанка может при великой нужде кинуться в ноги тэну[39]39
  Тэн – высокий дворянский титул, глава клана.


[Закрыть] или даже самому королю и молить о защите, то рабыню не станет слушать и последний кэрл[40]40
  Кэрл – свободный земледелец, платящий королю налог и работающий на своей земле.


[Закрыть]. Хозяин может её убить, может призвать к себе в постель, может продать – никто ему худого слова не скажет.

– Понятно… – тоскливо протянула Лена.

– Ты это… ты не плачь до времени, Лавена, – Мерна чисто материнским жестом провела ладонью по светлым волосам девушки. – Собой ты недурна, только уж больно худа. Может, и не станет этот всадник мучить тебя непосильной работой. Глядишь, потискает раз-третий, а там кто знает. Окажет милость мать-прародительница, может, и прикипит он к тебе сердцем.

– А кто он вообще такой?

– Да кто ж его знает-то, – пожала плечами Мерна. – Всадник, да не из бедных, сразу видать. Бывает тут время от времени, зачем, для чего – не говорит, да мы и не спрашиваем, не принято. В этот раз приехал дней с десяток тому. В первый же день с кэрлом Тристаном чего-то не поделил, дело кулаками закончилось. Правда, руками махать твой хозяин диво как ловок, Тристан и оглянуться не успел, как под столом оказался.

– Никто за него не вступился?

– Да кто ж вступится, – удивилась женщина. – Тристан, он-то тоже пришлый, кэрлом себя зовёт, да как-то больше на соглядатая какого похож. Всё что-то высматривает, разговоры разные разговаривает, про короля Брендана Шестого, государя нашего, про супругу его, королеву Бригантию. Вроде и правильные слова произносит, а всё как-то не по-хорошему выходит. Никто этого Тристана здесь не привечает, а и уйдёт куда – добром не помянут. Да и к слову сказать, всадник-то Тристана честно одолел, без крови, даром что тот уже почти за нож схватился.