Текст книги "Пятая профессия"
Автор книги: Дэвид Моррелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)
– Меня не так легко обескуражить.
Морщинистые губы Таро поджались, сложившись в некое подобие улыбки. Он что-то сказал Акире по-японски, и тот ответил ему тоже по-японски.
Таро повернулся к Савиджу и продолжал:
– Мне говорили, что ты человек серьезный. Из тех, кого у нас считают «искренними». Но мы вкладываем в это слово иной смысл, отличный от западного, где оно означает всего лишь лживое утверждение, будто общественное и личное мнение абсолютно идентичны. – Старик помолчал немного, видимо, размышляя, потом снова заговорил, а Акира перевел: – Наверное, я был поспешен в своих суждениях. Твой промах прощен. Приглашаю вас воспользоваться нашим скромным гостеприимством. Может быть, вы с принципалом выпьете чаю?
– С большим удовольствием, – живо откликнулся Савидж. – От страха у меня всегда пересыхает во рту. – Он жестом указал на меч Таро, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы его глаза заискрились от радости, а в голосе прозвучали уважение, скромность и самоирония.
– Хай. – Таро так выдохнул слово, что оно напоминало смех. – Пожалуйста, – пригласил он, – прошу вас.
Таро повел Савиджа, Рейчел и Акиру в дальний конец додзё, где находились меченосцы. Он слегка махнул рукой, и мгновенно, единым движением, воины вложили мечи в ножны. И снова странный звук – высокий металлический свист полированного металла о металл заставил Савиджа поежиться.
– Таро-сэнсэй, можно задать вопрос? – спросил он. – Я испытываю беспокойство. Но, пожалуйста, не подумайте, что я хочу кого-то оскорбить этим вопросом.
– Я даю свое соизволение, – ответил старик.
– Когда мы вошли в этот зал и вы поняли, что мы не враги… – Он колебался. – Я понимаю, почему вы решили нас проверить. Вам было необходимо узнать, как мы станем реагировать на прямую угрозу нашей жизни и, следовательно, можно ли нам доверять. Ведь мы чужаки. Иностранцы. Но даже так… – Савидж нахмурился. – Ведь у вас не было никакой гарантии, что я не запаникую. А вдруг бы я сорвался и начал палить, хотя и не имел заранее продуманного плана ухода отсюда и поэтому, не задумываясь, израсходовал бы весь запас патронов. Ведь тогда многие из ваших людей погибли бы.
– Очень разумный вопрос, – отозвался Таро. – Но эта проверка проходила под контролем.
– Да ну? Каким же образом? Не сомневаюсь, что эти люди идеально обучены, их мечи неумолимо быстры, но ведь не быстрее пули.
– Если бы ты поднял оружие…
Таро не пришлось доканчивать предложение. Савидж уже подходил к дальнему концу додзё и видел двух воинов, стоявших позади ряда меченосцев.
У каждого из них в руках был бамбуковый лук, готовый к стрельбе.
«Да, – подумал Савидж. – Если бы я решил выстрелить, то не успел бы спустить курок».
И тут же возник следующий вопрос, но Савидж не стал его задавать. Холодный пот заструился у него по спине. Интересно, лучники стали бы стрелять только в руку, державшую пистолет?
Или же прямо в сердце?
Глава 10
Они сидели на подушках возле небольшого столика из кипарисового дерева. Небольшая комната была разгорожена тонкими, бумажными стенами с изысканными картинами, нарисованными тушью. Вся обстановка напоминала Савиджу дом Акиры.
Явно демонстрируя гостям их отличие от японцев, Таро отослал слугу и сам разлил чай в маленькие, тонкие керамические чашечки с изящным рисунком, изображающим японский пейзаж – водопад и цветущую сакуру.
Акира продолжил объяснение:
– Пятый этаж – это додзё. На других этажах находятся опочивальни, храм, библиотека, столовая и кухня, а также тир… в общем все, что необходимо ученикам Таро-сэнсэя для обучения, конечной целью которого является достижение единства разума, духа и плоти.
Акира прервал объяснения, чтобы отпить глоток чая: он взял чашку, подставив левую руку под донышко, а правой поддерживая ее сбоку. Отпив глоток, он похвалил напиток:
– Идеально, Таро-сэнсэй.
Савидж внимательно наблюдал за Акирой, стараясь имитировать все его движения. Перед отлетом из Америки Акира подробно рассказывал им о тонкостях чайной церемонии. Священная традиция ее восходит к четырнадцатому столетию. Вдохновленная дзэн-буддизмом, ритуальная церемония должна была вызывать чувство чистоты, спокойствия и гармонии, известной у японцев как ваби. Чайная церемония, устраиваемая в строгом соответствии канону, длилась несколько часов подряд и предполагала несколько сеансов чаепития, и каждый раз церемониймейстер заливал чай горячей водой и помешивал его бамбуковым венчиком. Беседа сводилась к незатейливым, приятным темам. Время текло незаметно.
Но на сей раз церемония была сведена к минимуму. Чисто но необходимости. Но должное ритуалу все равно было воздано. Уловив серьезность Акиры и его сэнсэя, Савидж отложил до времени вопросы и поднес к губам чашку, вдыхая аромат дымящегося чая и потягивая прозрачную ароматную жидкость.
– Мой дух чувствует умиротворенность, Таро-сэнсэй, – сказал Савидж и поклонился.
– Чай утоляет жажду моей души, – добавила Рейчел. – Аригато, Таро-сэнсэй.
Таро хихикнул.
– Мой не совсем уж посредственный ученик, – кивнул он в сторону Акиры, – сумел-таки поднатаскать вас по части японских обычаев.
Акира смущенно потупился.
– Так редко можно встретить цивилизованного иностранца. – Таро улыбнулся и поставил чашку с чаем на столик. – Вот тут Акира упомянул, что в этом здании находится библиотека. Большинство сэнсэев не позволяют своим ученикам читать. Мысли отвлекают, когда надо действовать. Притупляют рефлексы. Но невежество является злейшим врагом человека. Знания могут порой обернуться оружием. Я бы никогда не разрешил своим ученикам читать фантастику. Романы, – он сделал рукой пренебрежительный жест, – тоже. А вот поэзия – дело другое, и я всячески поощряю в учениках стремление к композиции, предлагаю им самим сочинять хокку, изучать произведения таких, например, мастеров, как Мацуо Басё.[20] Но мои ученики больше всего читают научную литературу или пособия, содержащие необходимую им информацию: исторические сочинения, главным образом историю Японии и Америки, монографии об оружии, как древнем, так и современном, книги о различных запирающих устройствах, детекторах вторжения, электронного наблюдения и о различных инструментах их ремесла. Еще языки. Я настаиваю на том, чтобы, кроме японского, мои ученики знали еще три языка, и прежде всего английский.
Савидж исподтишка глянул на Акиру, поняв наконец, почему его соратник блестяще знает английский. Но почему «прежде всего английский»? – удивился Савидж. Потому что это один из международных языков, которым пользуются во всех странах? Или же потому, что Америка победила Японию во Второй мировой войне? Почему лицо Акиры стало таким печальным, когда Таро упомянул об изучении его учениками американской истории и английского языка?
Таро умолк и принялся за чай.
Акира не сводил глаз со своего сэнсэя. Решив, что его учитель пока не собирается больше ничего говорить и что в данный момент вполне уместно что-то произнести самому, он решил предложить свое объяснение услышанному.
– Когда мне было десять лет, – сказал Акира, – отец привел меня к Таро-сэнсэю, чтобы я изучал боевые искусства. Учась в старших классах, я приходил сюда пять раз в неделю на двухчасовые занятия. Дома я благоговейно повторял то, чему меня учили здесь. Большинство учащихся мужского пола совмещают занятия в старших классах с интенсивной подготовкой к сдаче вступительных экзаменов в университет. Они проводятся в феврале и марте и называются «экзаменационным адом». Провалиться на экзаменах в университет, и особенно в Токийский университет, означает покрыть себя несмываемым позором. Но мои занятия с Таро-сэнсэем были настолько интересны и увлекательны, что я вскоре понял, что вовсе не стремлюсь попасть в университет или, точнее, учеба у Таро-сэнсэя вполне способна стать моим университетом. Несмотря на всю мою ничтожность, Таро-сэнсэй согласился учить меня дальше. В свой девятнадцатый день рождения я вошел в это здание с самыми необходимыми личными вещами и не выходил отсюда в течение последующих четырех лет.
– Целых четыре года?! – удивился Савидж. Повернувшись к Рейчел, он увидел, что она удивлена не меньше.
– Умеренное количество времени, если иметь в виду главную цель, – Акира пожал плечами, – стремление стать самураем. В наш продажный и бесчестный двадцатый век единственная возможность для японца служить благородным традициям своей нации – это принадлежность к пятой профессии. То есть стать временным эквивалентом самурая. Исполнительным защитником. Потому что сейчас, как и в прошлом, самурай без хозяина – это воин, у которого нет цели, несостоявшийся, бесцельно слоняющийся бродяга, попросту говоря, ронин.
Савидж еще сильнее сжал чашку, но, испугавшись, что раздавит ее, несколько ослабил хватку.
– И все эти люди в додзё…
– Лучшие ученики Таро-сэнсэя. Многим из них после четырехлетнего обучения здесь предстоят выпускные экзамены, – ответил Акира. – Ты вправе сравнить их с монахами. Или отшельниками. Кроме бакалейщиков и других торговцев, поставляющих все необходимое, никому не разрешен вход в это здание.
– Но ведь входная дверь открыта, – заметил Савидж, – как и дверь, ведущая в додзё. Если честно, то я даже ни одной таблички не видел. Сюда любой может зайти.
Акира покачал головой.
– В каждой двери есть потайной замок, управляемый с помощью электроники, хотя сегодня, это правда, двери были оставлены незапертыми. На этот случай, если бы моим врагам вздумалось последовать сюда за мной. Своеобразная приманка. Чтобы их можно было пленить и допросить. Сама лестница уже является ловушкой, стоит только запечатать дверь.
Савидж поджал губы и кивнул.
Таро тихо вздохнул.
Акира повернулся к нему, понимая, что наставник хочет говорить.
– Несмотря на то что мои ученики изолированы от внешнего мира, – продолжал Таро, – они знают все о нем. Пользуясь средствами печати – журналами, газетами и телепередачами, они узнают обо всех текущих событиях. Но в этом уединенном месте они познают настоящее с такой же беспристрастностью, как и прошлое. Они наблюдатели, но не участники событий. Потому что лишь объективный защитник эффективен. Сущность самурая – оставаться нейтральным, сохраняя гармонию и спокойствие своего духовного мира.
Таро помолчал, словно размышляя над собственными словами, склонив набок голову, а потом сделал несколько глотков чая, подавая тем самым сигнал остальным к продолжению беседы.
– Прошу прощения, Таро-сэнсэй. Но у меня возник очередной деликатный вопрос, – сказал Савидж.
Таро кивнул, изъявляя разрешение.
– Вот тут Акира упомянул продажный век, в котором мы живем, – выговорил не без усилия Савидж. – В таком случае лишь немногие молодые люди – даже среди японцев – пожелают отгородиться от мира и посвятить себя такой суровой жизни.
– Действительно, таких людей немного. Но вполне достаточно, – ответил Таро. – Путь самурая по самой своей сути способны пройти лишь наиболее твердые люди. Ты ведь и сам, как мне известно, полностью посвятил себя службе в самом трудном подразделении американских вооруженных сил – СИИЛз.
Савидж внутренне напрягся. Он изо всех сил старался не показать своего недовольства Акире. Что еще рассказал о нем своему учителю Акира? Взяв себя в руки и постаравшись ничем не выдать тревоги, он ответил:
– Но от мира меня ничто не отгораживало, а военное министерство платило за мое обучение. Эта же школа… четыре года в изоляции… думаю, что заплатить за подобное обучение могут лишь немногие…
Таро хихикнул.
– Правильно. Ты меня предупредил – вопрос действительно деликатный. Американцы говорят то, что думают. – В веселом тоне Таро сквозила укоризна. Но в следующую минуту он продолжал уже серьезным тоном: – Ни один из моих учеников, находясь здесь, не несет никаких финансовых затрат. Единственными критериями отбора являются способность к обучению, упорство и непреклонность. Вооружение, еда, жилье и прочее предоставляются бесплатно.
– Но как же вы можете себе такое?.. – Савидж почувствовал, как у него захватывает дух, и постарался удержаться от еще более бестактного вопроса.
Молчание затянулось.
Его прервал Акира.
– С вашего позволения, Таро-сэнсэй.
Таро стрельнул глазами в его сторону, как бы говоря «да».
– Мой учитель является также и моим агентом, – пояснил Акира. – Как и для всех остальных учеников, у которых хватило терпения и упорства закончить курс обучения. Таро-сэнсэй организует мои контракты, продолжает наставлять меня и получает соответствующие отчисления от всех причитающихся мне сумм – до конца жизни.
Савидж был потрясен. Мысли вихрем закружились у него в голове. Если Таро – агент Акиры…
Значит, он должен знать о Кунио Сираи, которого Савидж знал, как Муто Камити, человека, которого он видел разрубленного пополам в «Мэдфорд-Гэпском Горном Приюте».
Акира говорил, что в Америке он пользовался услугами американского агента Грэма. Но главным агентом был не Грэм, а Таро. Значит, у Таро могут оказаться необходимые Савиджу сведения. «Но Камити-Сираи никогда не был в „Горном Приюте“. Точно так же, как и мы сами», – подумал Савидж.
Он вздрогнул. И снова закрутилось, захватило и пронизало все его существо проклятое jamais vu.
«Если мы никогда не встречались с Камити, значит, нас не могли нанять для его защиты! – мысленно рассуждал Савидж. – Таким образом, Таро о нем ничего неизвестно.
Но ведь тогда кто-то все это подстроил. Кто-то сделал так, чтобы мы с Акирой считали, что нас нанимали. Но кто? И когда? В каком месте jamais vu пересеклось с реальностью?»
Но вот в чем теперь Савидж был абсолютно уверен, так это в том, что Акира придерживал информацию, не раскрывая ее до конца. Утверждая, что его агентом был Грэм, он таким образом выводил Таро из сферы расследования.
Мог ли Акира быть врагом? Савиджа снова обуяло прежнее подозрение, душа его заледенела. Чувство реальности было настолько поколеблено, что он решил больше никому и ничему не верить.
«Даже Рейчел? Нет, ей я должен верить! Если я смогу на нее положиться, то остальное уже не имеет значения».
И снова он оказался перед дилеммой: стараясь защитить себя так же, как и Рейчел, он одновременно стал своим собственным принципалом. И ему теперь, как никогда, был необходим нейтральный защитник, человек со стороны, но в данный момент подобная роскошь была ему недоступна.
– Боюсь, что мне придется опять проявить бестактность, – сказал наконец Савидж. – Я знаю, что беседа за чаем должна способствовать умиротворению. Но я слишком обеспокоен, чтобы следовать установленным правилам. Акира, что, черт побери, произошло с того самого момента, как мы расстались?
Глава 11
Вопрос повис в воздухе. Акира, спокойно потягивавший чай, сделал вид, что попросту не слышал его. Он отпил очередной маленький глоток, прикрыл глаза и стал смаковать вкус, затем поставил чашку на стол и взглянул на Савиджа.
– Полиция быстро прибыла на место. – Он говорил отстранение, и это производило странное впечатление, словно все происшедшее касалось не его самого, а кого-то другого. – Сначала одна машина, затем вторая, третья – когда стало ясно, насколько серьезно обстоит дело. Прибыл и коронер. И полицейские репортеры, и эксперты по судебной медицине. И даже высшие полицейские чины. В какой-то момент одних только следователей я насчитал целых двадцать два. Они выслушали мою версию. Заставили повторить ее несколько раз. Вопросы, которые они задавали, касались все более и более мелких деталей, а их лица постепенно мрачнели. До их приезда я тщательно продумал свою версию. И в соответствии с ней «подправил декорации». Но здесь не Америка, где одновременное убийство нескольких человек не считается чем-то из ряда вон выходящим. У нас жестокое убийство с использованием огнестрельного оружия – редкость. Поэтому следователи, на мое счастье, были угрюмы и дотошны, а поскольку я защищал собственный дом все-таки мечом, это, как я и предполагал, пробудило в полицейских высокие чувства и сделало меня в их глазах настоящим героем.
В полдень меня все еще допрашивали. Предполагая, что вы станете волноваться, если я не позвоню в условленное время в ресторан, я попросил извинения у следователя и позвонил с тем, чтобы отменить запланированную встречу. Представьте мое удивление и тревогу, когда я узнал, что вы в ресторане даже не появлялись. Скрыв обуревавшие меня чувства, я продолжал отвечать на вопросы. Потом трупы были увезены. Эко, невзирая на горе, заставила себя поехать в морг и заняться приготовлениями к похоронам. После этого следователи решили, что мне надлежит отправиться с ними в полицейское управление и сделать официальное заявление. На улице полицейские машины осаждали толпы репортеров. Стараясь не производить впечатление человека, которому есть, что скрывать, я все-таки постарался увильнуть от них, но, по крайней мере, одному удалось меня сфотографировать.
Голос Акиры стал мрачнее, и Савидж отлично понял почему. Защитник должен быть безликим. Если фотография Акиры появится в газетах, это может послужить серьезным препятствием в его работе, потому что потенциальный убийца сможет опознать его и устранить прежде, чем охраняемого им принципала. В подобном случае потенциальные сложности становились еще более серьезными. Газетное фото Акиры сможет привлечь внимание его и савиджских преследователей и помешает их расследованию.
– Тут уж ничего не поделаешь, – заметил Савидж.
– В полицейском управлении, пока я делал официальное заявление, следователи проверили мое прошлое. Я сказал, что являюсь специалистом по безопасности. Несколько корпораций, прибегавших к моим услугам, дали мне отличную характеристику. Но я чувствовал, что полицейские проверяют и другие источники. Не знаю, с кем они разговаривали, только после этого стали относиться ко мне совершенно иначе. Почтительно. Причины этого я так и не понял, но, разумеется, не стал возражать, когда мне разрешили уйти. Правда, мне посоветовали далеко не отлучаться. Сказали: «Нам потребуется побеседовать с вами еще раз».
– А после? – спросила Рейчел напряженным голосом. Это были первые слова, произнесенные ею за весьма продолжительное время.
– Противник совершенно спокойно мог следить за полицейской машиной, везущей меня в управление, – сказал Акира. – Когда полицейские из особого почтения предложили отвезти меня обратно домой, я вежливо, но твердо отказался, сказав, что хочу для проветривания мозгов пройтись пешком. Совершенно озадаченный их поведением, я вышел из полицейского управления с черного хода и поспешил смешаться с толпой. Но вскоре обнаружил сопровождающего. Японца. Обученного вести слежку, хотя и недостаточно хорошо. Потом я заметил еще людей, интересующихся моей особой. В общем, в течение последующих двух часов я старался от них улизнуть. Приближалось назначенное время – шесть часов. Мне удалось найти телефон-автомат и позвонить в ресторан. Вы можете себе представить, как я был потрясен, узнав, что вы опять там не появились. Я понял, что наш план не сработал. Так что же с вами случилось?
– Сейчас узнаешь, – сказал Савидж, – сначала закончи свой рассказ.
Акира угрюмо поглядел в свою чашку.
– В поисках убежища я зашел в не слишком многолюдный бар, где нетрудно было засечь входящих преследователей. Рядом со стойкой находился телевизор. Передавали как раз сводку новостей. И я вдруг увидел на экране Кунио Сираи. Очередная демонстрация. – Он в отчаянии покачал головой. – Но на сей раз толпа оказалась намного многочисленнее и агрессивнее. Чуть ли не бунт устроили перед американской военно-воздушной базой. Каковы бы ни были планы Сираи, события приняли драматический характер.
– Мы тоже видели этот репортаж, – заметила озабоченно Рейчел.
– Мы каким-то образом с ним связаны, – опять вступил в разговор Савидж. – С ним или с человеком, известным нам, как Муто Камити, с которым мы никогда не встречались.
– Но видели его разрубленным напополам в несуществующем «Медфорд-Гэпском Горном Приюте». – Вены пульсировали на висках Акиры. – Безумие. – Его глаза горели лихорадочным огнем. – Я понял, что единственный для меня выход – искать убежища у моего учителя. – Он посмотрел на Таро. – Я не рискнул возвращаться домой. Но я не мог бросить Эко на произвол судьбы. Я перед ней в долгу. Улучив момент, когда она вернулась из морга, я позвонил из бара домой и вдруг, к своему изумлению, услышал «хай» – сигнал к бегству. Я быстро спросил у нее: «Почему?» И услышал в ответ – «незнакомцы». А затем – «гайдзин,[21] пистолеты». И тут кто-то вырвал у нее трубку. Американец говорил по-японски. «Мы хотим тебе помочь. Возвращайся». Я сразу же бросил трубку, чтобы они не смогли засечь, откуда я говорю. Американцы с огнестрельным оружием? В моем доме? И еще говорят, что желают помочь? Ну уж нет! Ведь полиция должна бы была поставить возле дома охрану на тот случай, если вездесущим репортерам захочется проникнуть внутрь. Каким образом американцам удалось оказаться в моем доме? – Акира вспыхнул, дав наконец волю своим чувствам. – Если бы я смог добраться до Эко и спасти ее…
– Мы ей тоже звонили, – сказал Савидж. – В одиннадцать вечера. Она успела предупредить нас прежде, чем американец выхватил у нее трубку. Они будут ее допрашивать, но она ничего не знает. Они станут ее запугивать, но вряд ли решатся на большее, она нужна им в качестве заложницы.
– «Вряд ли» для меня звучит неутешительно, – выпалил Акира. – Она мне как мать!
Таро поднял изборожденные морщинами руки, призывая к спокойствию. Потом заговорил с Акирой по-японски.
Акира что-то ответил. Его гнев сменился спокойствием, и с просветленным взором он повернулся к Савиджу.
– Мой сэнсэй поклялся спасти Эко. Его наиболее способные ученики сдадут выпускной экзамен несколькими неделями раньше. Сегодня им предстоит вызволить Эко.
«Это уж точно, – подумал Савидж. – Похоже, что для этих ребят нет и не может быть никаких препятствий. Кто бы ни засел в доме у Акиры, они и глазом не успеют моргнуть, как все закончится».
Савидж поклонился Таро.
– Благодарю вас за моего друга.
Таро нахмурился.
– Ты называешь Акиру своим другом?
– Мы вместе пережили много бед.
– Но эта дружба невозможна, – сказал Таро.
– Почему? Потому что я – гайдзин? Тогда назовите мое чувство уважением. Мне нравится этот человек.
Таро загадочно улыбнулся.
– А мне, выражаясь твоими словами, нравишься ты. Но нам никогда не стать друзьями.
– Вам же хуже, – пожал плечами Савидж.
Таро в замешательстве уставился на него.
Акира вмешался и с благоговейным почтением заговорил, обращаясь к наставнику по-японски.
Таро кивнул.
– Верно. Неуклюжее упражнение в остроумии. Очень по-американски. Забавно. И еще одна причина, почему мы никогда не будем друзьями.
– Давайте скажем так. Я защитник. И весьма недурной. И прошу оказать мне профессиональную любезность. – Савидж не дал Таро шанса ответить. Быстро повернувшись к Акире, он спросил: – И, значит, ты пришел сюда?
– Где и ждал… на тот случай, если сюда заявятся мои враги. Я не имел ни малейшего представления о том, почему вы не пришли, как мы условились, в ресторан. Я боялся, что, позвонив утром, снова вас там не застану.
– Так же, как мы боялись за тебя после того, как позвонили Эко.
– Так что же случилось?
Савидж собрался с мыслями, стараясь изо всех сил не дать волю эмоциям и объективно оценить все события с того момента, как они с Рейчел покинули дом Акиры: погоню в Храме Мэйдзи, отсидку в парке, стрельбу на улице.
– Но мы не знаем, кто находился в фургоне – люди Хэйли или, наоборот, люди Хэйли по нему стреляли? – выпалила Рейчел и сразу же сникла, но йотом снова продолжала: – Возникают новые вопросы. А ответов так и нет.
– Может быть, именно эта цель и преследуется, – возразил Акира. – Сбить нас с толку. Вывести из равновесия.
– Да это гонки с препятствиями или игра в «скэвинджер хант»,[22] – вспылил Савидж.
Акира не понял.
– Так Грэм воспринимал жизнь. И такой подход вполне уместен к нашей нынешней ситуации. Когда мы заняты поисками чего-то, мы стараемся ускользнуть от тех, кто пытается нам помешать.
– Но мы не знаем кто, с кем и где? – сказал Акира. И повторил слово, уже сказанное им однажды сегодня. Безумие.
– Может быть, я смогу вам помочь, – подал голос Таро. – В деле с Кунио Сираи.
Савиджу потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что именно сказал Таро. Чувствуя, как стеснилась у него грудь, он с удивлением уставился на обманчиво хрупкого старика.
– Но, как мне кажется, – продолжал он, обращаясь к Савиджу, – вы нуждаетесь в некоторых гарантиях. Я никогда не слышал имени, под которым он был известен вам… в Америке. Или вам так казалось. Если не ошибаюсь, вы называете это jamais vu.
Савидж нахмурился и весь напрягся.
– Не стоит волноваться. Мой отличный ученик, – он кивнул в сторону Акиры, – чуть раньше рассказал мне о тех невероятных событиях, которые произошли с вами в несуществующем «Горном Приюте». Вы видели мертвыми друг друга. Видели, как некоего Муто Камити, которого, как выяснилось, в действительности зовут Кунио Сираи, перерубили мечом пополам. Но ничего этого на самом деле не происходило. Jamais vu. Правильно. Описание не хуже любого другого. Я буддист. Я верю в то, что мир – это иллюзия. Но я также верю в то, что землетрясения, цунами и извержения вулканов – реальность. Так что я вынужден поневоле держаться на грани иллюзорного и действительного, реального. Кунио Сираи – вполне реален. Но я никогда не поручал своему ученику сопровождать его в Америку. Я никогда с ним не встречался. Никогда не имел с ним дела через посредников. Прошу поверить мне на слово.
Савидж прищурился, почувствовав, как уходит напряжение, и кивнул. В голове у него все перепуталось, он мысленно повторил про себя любимое изречение Рейчел: «Авраам верил…»
– Прекрасно, – одобрительно кивнул Таро и повернулся к Акире. – За последние шесть месяцев, пока тебя не было, здесь произошло множество разных событий. Здесь, я имею в виду – в Японии. Или, по крайней мере, в невидимом мире Японии… – Глаза старика с расширившимися зрачками теперь были устремлены куда-то вдаль. – Некая тайная организация исподволь стала набирать силу. Это началось, разумеется, не полгода назад, а раньше. В январе тысяча девятьсот восемьдесят девятого, когда во время похорон нашего высокочтимого императора Хирохито погребальный обряд был совершен в соответствии с запрещенными синтоистскими обычаями.
Савидж с Рейчел переглянулись, припомнив разговор на Гиндзе.
Внезапно взгляд Таро просветлел и переместился с далекого воображаемого предмета на них и, словно лазер, стал просвечивать Савиджа.
– Религия и политика. Послевоенная конституция разделила их, настаивая на том, чтобы никогда больше Божья воля не определяла деятельность японского правительства. Но конституция, навязанная иностранцами-победителями, не в силах отменить традиции или подавить дух нации. Японцы бережно хранили национальные традиции и следовали им в повседневной жизни. И в этом большая заслуга подлинных патриотов, таких, как Кунио Сираи. Его предки жили в эпоху расцвета японской культуры, в шестнадцатом веке. Богатый, целеустремленный, ненавидящий коррумпированное чиновничество, он мечтает о возрождении старых традиций. У него есть сторонники. И весьма могущественные. Они верят в богов. Верят в то, что Япония – земля богов, а каждый японец – потомок богов. Верят в Аматэрасу.
Глава 12
Это имя казалось Савиджу знакомым. Он напряг память, пытаясь вспомнить, где слышал его раньше. Ну конечно же, его упоминал Акира по пути в аэропорт Даллеса, когда объяснял Савиджу и Рейчел, как принято поступать в той или иной ситуации в Японии.
– Аматэрасу, – оживился Савидж. – Точно, Богиня Солнца. Прародительница императоров. Великая и единственная мать японцев.
Таро благосклонно кивнул, он явно не ожидал, что Савиджу о чем-то говорит имя японской богини.
– Лишь очень немногие иностранцы так глубоко знают нашу культуру. Позволь выразить тебе восхищение.
– Все комплименты по праву принадлежат Акире. Он такой же превосходный учитель, как и ученик… Аматэрасу? И что же с ней связано?
Старик заговорил с явным почтением:
– Она символизирует величие Японии, былые чистоту и достоинство нашей нации, до того, как они были опорочены. Кунио Сираи использует имя богини как символ святости своего дела и как источник вдохновения. Официально его организация называется «Партией борьбы за возрождение древних традиций». Но между собой члены его партии называют себя «Приверженцы Аматэрасу».
Савидж резко выпрямился.
– О чем мы говорим? Об империализме? Неужели Сираи пытается воскресить события тридцатых годов? Использовать религиозный патриотизм с фанатизмом для оправдания попыток установить господство в Тихоокеанском Регионе.
– Нет, – прервал его Таро. – Совсем наоборот. Он хочет закрыть Японию для всего остального мира.
Это заявление показалось Савиджу настолько невероятным, что он подался всем корпусом вперед и, стараясь говорить как можно более спокойным тоном, продолжал:
– Но это же противоречит всему, что…
– После окончания американской оккупации Япония совершила гигантский скачок в своем развитии, – продолжал Таро, сопровождая свои слова энергичным жестом. – Свершилось экономическое чудо. Япония стала могущественной финансовой державой. То, чего ей не удалось добиться с помощью военной силы в тридцатых и сороковых, свершилось в семидесятых и восьмидесятых. Она установила экономическое господство над другими странами. В тысяча девятьсот сорок первом мы бомбили Гавайи, но не смогли их захватить. Теперь же мы их покупаем. Точно так же, как и другие весьма значительные куски собственно американской территории и других стран. Но за это мы платим очень дорогую цену, выражающуюся не только в деньгах, – мы платим все возрастающим разрушением нашей культуры.
– Я все еще не… – Савидж стиснул руками колени и в полном отчаянии проговорил: – Чего же добивается Сираи?
– Я упомянул, что его родословная восходит к шестнадцатому веку, ко времени установления сёгуната Токугавы. Может быть, Акира объяснял вам, что тогда произошло? – спросил Таро.
– Всего лишь в нескольких словах. Предстояло усвоить слишком много, а времени было слишком мало… Расскажите лучше вы.
– Надеюсь, ты понимаешь значимость истории.
– Я понимаю, что на ошибках прошлого можно многому научиться, если вы это имеете в виду, – ответил Савидж.
– Не только на ошибках, но и на успехах. – Таро расправил плечи. Несмотря на хрупкость тела, казалось, он стал солиднее. Глаза его снова устремились вдаль, словно пытаясь разглядеть нечто, скрывающееся там. – История… В средние века наша страна не раз подвергалась нашествию иноземных захватчиков. Их культура оказала определенное влияние на нас. Китайцы, корейцы, португальцы, англичане, испанцы, голландцы. Честно говоря, культура всех этих стран была не так уж плоха и не оказывала на нас дурного влияния. Китайцы принесли с собой буддизм и конфуцианство, а также систему письменности и принципы правления. Негативным я считаю влияние португальцев, познакомивших нас с огнестрельным оружием, очень быстро распространившимся в Японии и практически разрушившим бусидо – древний и благородный путь воина с мечом. Испанцы принесли с собой христианство, которое, по их мнению, должно было заменить нашу религию и таким образом лишить японцев права называть себя потомками Аматэрасу.
