Текст книги "Криминальная психология"

Автор книги: Дэвид Кантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

РАЗНОВИДНОСТИ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Ограбление

Ограбление обычно доставляет много беспокойства жертвам и часто имеет важность, далеко выходящую за стоимость украденного имущества. Его переживают как вторжение и посягательство. Это имеет отношение к пониманию психологии грабителя. У ограбления, несомненно, есть межличностный элемент. Дом обычно считается святыней и крепостью. Вторжение в это глубоко личное пространство ощущается некоторыми жертвами как посягательство, уступая лишь изнасилованию.

В раннем исследовании причин ограбления Чеппелл (1965) утверждал, что основная причина – это денежная прибыль, но он также выделял роль, которую играют развлечение и возбуждение, особенно для более молодых преступников. Скарр (1973), опираясь на многообразие источников, добавил деньги и возбуждение, социальные потребности – такие как одобрение со стороны сотоварищей – и уникальные причины, такие как желание бросить вызов властям. Респетто (1974) поддерживал утверждения о том, что нужда в деньгах была основным мотивом при совершении преступлений, где при этом возбуждение, месть, любопытство и групповая солидарность обычно обнаруживали у более молодых преступников. Месть может быть направлена против владельца дома, но чаще это злость в принципе или недовольство тем, что собой представляет владелец.

Однако исследователи предполагают, что грабители, как и мошенники, не всегда совершают преступления только из-за отчаянной финансовой нужды или крайней нищеты (Ренгерт & Васильчик, 1985). Таким образом, хотя многие преступники называют финансовую выгоду причиной совершения преступления, кажется, что есть другие важные дополнительные негативные факторы в решении совершить преступление. Кроме того, что при выборе подходящей мишени преступники ищут больше, чем просто богатую добычу. В этом разделе вначале будут рассмотрены факторы, которые провоцируют преступника совершать ограбление, а затем характеристики мишеней, которые привлекательны для грабителя.

Целый ряд исследований (кратко описанных в Кантер & Янгс, 2008) показал, что грабители имеют тенденцию выбирать мишени в радиусе 2 км от их домов, но это варьируется в зависимости от общей плотности населения территории. Более того, доказательства предполагают, что легкость доступа и пути отхода – это важные аспекты при выборе мишени на территории (см. видео ментальной карты грабителя на YouTube канале Дэвида Кантера). Бевис и Наттер (1977) продемонстрировали, что выбор мишени имеет отношение к степени доступа, которую позволяет дизайн улицы. В дополнение к этому, Лидтке (1970) обнаружил, что дома возле крупных автомагистралей с большей вероятностью выбирают в качестве мишеней для ограбления, чем те дома, которые находятся далеко от основных магистралей.

Пример 5.1 Выбор мишени

Основной источник понимания выбора мишеней для ограбления – это интервью с преступниками. Они могут быть на удивление готовы объяснить свои действия. Такое исследование информирует инициативы по сокращению преступности (Мэйби, 2001). Обычно они хотят избежать конфронтации с владельцами собственности и обнаружения.

Убедиться в том, что на момент преступления в доме не будет жильцов

Прочитать местную газету, чтобы посмотреть, могут ли люди посещать бракосочетание или похороны

Позвонить в дверной звонок, чтобы проверить, что никто не ответит

Позвонить на домашний телефон

Проверить, включен ли свет, или работает ли телевизор

Посмотреть, есть ли перед домом машина

Проверить, забирается ли почта

Наблюдать, идут ли люди на работу

Выбор локации

Знакомая локация

Признаки низкой социальной сплоченности

Много проходного движения

Легкость доступа

Чистый путь отхода

Отсутствие собак

Дифференциация грабителей

Ограбление – это часть общей криминальности, и мы можем наблюдать широкое разнообразие преступников, специализирующихся на ограблениях. Разнообразие между преступниками оценивается путем анализа информации с места ограбления. Между грабителями существует два ключевых отличия. Первый – это уровень навыка или «профессионализм».

Второй – это межличностные аспекты преступления (Мерри, 1995; Мерри и Харсент, 2000). Кантер (1989) подчеркивал имплицитный межличностный элемент ограбления, когда злоумышленник и жертва становятся «близкими незнакомцами» как результат вторжения в личное пространство жильца. Каждый из этих двух аспектов генерирует комбинацию низкого или высокого уровня навыков и имплицитное либо эксплицитное межличностное взаимодействие, создавая четыре возможных вида грабителей.

РИСУНОК 5.1 Грабители выбирают собственность, которая станет их мишенью.

Модель Мерри и Харсента (2000) можно рассматривать как продолжение более ранних предположений, в частности различия, проведенного Уолшем (1980) между «проблематичными ограблениями», для которых характерны разрушение и месть, и «отчужденными ограблениями», основная цель которых – сознательная выгода. Однако Мерри и Харсент (2000) обнаружили очень низкую частотность деструктивного, с желанием мести, поведения.

Большинство попыток провести различия между грабителями действительно имеют тенденцию подчеркивать различия в навыке. Еще в 1963 году Блэк дифференцировал грабителей как примитивных, заурядных и профессиональных. Магуайр и Беннетт (1982) категоризировали их по уровню профессионализма: низкий, средний, высокий. Разрабатывая эту типологию, Шавер (1991) предположил, что преступники с низким уровнем профессионализма – это часто «соучаствующие» несовершеннолетние. Профессионалы среднего уровня – это более взрослые преступники, которые, наиболее вероятно, работают в одиночку, у которых более сфокусированный выбор мишени и более высокий результат на выходе. Высокие уровни профессионализма типичны для преступников, которые часто работают совместно с другим преступником, и которые селективны и планируют заблаговременно.

Важно осознавать, что большинство исследований основывается на осужденных преступниках и часто на преступниках, находящихся в заключении. В большинстве юрисдикций выявляется только примерно одно из десяти ограблений. Таким образом, вероятно, что существуют существенные различия между теми преступниками, которые осуждены, и теми, кто избежал обнаружения. Следовательно, вполне могут существовать и другие типы преступников, особенно высоко профессиональных, которых не охватывает существующая классификация.

Поджог

Как отмечают Фритцон, Люис и Доули (2011), существует несколько показателей того, что в поджигателях есть что-то, что отличает их на фоне остальных преступников. Например, большинство молодых поджигателей – это часть резко деструктивной среды в семье со многими деструктивными изменениями (ранний развод родителей, незаконное рождение ребенка, смерть близкого родственника или воспитание в детском доме). В исследовании Херли и Монахана (1969) сравнение поджигателей с другими заключенными выявило, что у поджигателей, как контрольной группы, было в восемь раз больше имущественных обвинений, они, в целом, провели меньше времени в пенитенциарных учреждениях, но до 14 лет они провели в них значительно больше времени. Аналогично, Райс и Харрис (1991) отмечают, что поджигатели, которых они изучали внутри учреждений, были более социально изолированными (имеются в виду увлечения, семейное положение, условия проживания), с меньшей вероятностью физически агрессивными, менее образованными, более молодыми, менее физически привлекательными и имели более длинную психиатрическую историю, чем индивиды, осужденные за другие преступления.

Эти исследования предполагают, что существует какая-то базовая психологическая модель, характерная для поджога. Однако, вместо популярного психоаналитического изучения «мотивации», которое опирается на предположение о том, что поджигатели испытывают сексуальное возбуждение, совершая поджоги, относительный недостаток социальных навыков – это, судя по всему, более подходящий анализ. Например, Лэнг и Кирш (1989) отметили, что из выборки в 243 поджигателя только 2.5 процента испытали сексуальное возбуждение при стимуляции огнем, в то время как Квинси, Чаплин и Апфолд (1989) не обнаружили никаких различий между сексуальным возбуждением от стимуляции, имеющей отношение к огню, у обычных субъектов и у поджигателей. Вместо этого, Райс и Харрис (1991) установили в своей выборке, что недостаток социальных навыков вообще и низкая уверенность в себе в частности – это важные корреляты в поджоге. Джексон, Хоуп и Гласс (1987) сформулировали гипотезу вытесненной агрессии, когда чувства враждебности перенаправляются с людей на объекты. Далее, у этой группы оказались менее стабильные и менее четко выраженные представления о серьезности имущественных преступлений, при противопоставлении их преступлениям против физических лиц, так как они не обнаружили никаких существенных предубеждений в оценке преступлений против физических лиц как более серьезных.

Однако, несмотря на кажущуюся однородность группы поджигателей, последующие исследования указали на различия в прошлом индивидов. Далее, было установлено, что эти различия имеют отношение к стилю, в котором было совершено преступление. Кантер и Фритцон (1998) использовали сложный статистический анализ для того, чтобы сгенерировать четыре темы, которые отличали поджигателей. Они были получены благодаря анализу того, был ли мишенью поджога якобы человек или объект, и, в дополнение к этому, были ли действия, по сути, выражением чувств человека, в которых акт поджога является ключевым компонентом, или же поджог нужен для того, чтобы достичь какой-то дальнейшей цели, как средство достижения цели.

Кража на рабочем месте

Подавляющее большинство потерь по причине краж на предприятиях розничной торговли и в похожих организациях, таких как почтовые сервисы, происходят по причине краж, совершаемых сотрудниками. Робертсон (2000) утверждает, что преступники оправдывают свою кражу с работы тем, что верят в то, что преступления, имеющие отношение к имуществу, не особенно серьезны и даже не являются преступлениями. Существуют противоречивые подходы к объяснению вариаций индивидуальных стилей кражи с места работы. Два основных подхода включают индивидуальные и социально-культурные объяснения, имеющие отношение к точкам зрения, которые мы обсуждали в предыдущих главах.

Первый основан на предположении о последовательности в жизненной истории индивида и на предрасположенности к криминальности, в то время как последний указывает, что преступную культуру формируют контекстуальные характеристики места работы. В поддержку первого есть исследования Хоган и Хоган (1989). Это исследования «организационной делинквентности», демонстрирующие, что существует много способов поведения, которые соотносятся с кражей сотрудником. Они включают кражу вне места работы, употребление наркотиков и алкоголя и нападения. Более того, Джоунз и Террис (1983) отмечают, что шкала лжи позитивно коррелирует с опозданиями, более высокими показателями отсутствия на рабочем месте и неправильным обращением с деньгами компании. Эти исследования предлагают расширенную модель поведения, которое перетекает в ежедневные действия преступника и является постоянной, стабильной чертой, влияющей на все аспекты и проявляющейся во всех элементах образа жизни индивида. Это, очевидно, не является особенностью преступности на рабочем месте. Баркер (2000), например, отмечает, что грабители оставляют след географической, физической и темпоральной информации о себе на местах преступлений, и что эти аспекты обусловлены их обычными, непреступными моделями поведения.

Как отмечает Робертсон (2000), среда, внутри которой оперирует преступник, может коренным образом влиять на поведение. Например, временная или случайная работа дают основу для низкого морального настроя, недостатка идентификации с компанией и недостатка беспокойства о ее имуществе. Собственные исследования Робертсона выявили три тематические интерпретации поведения, которое имело место в компании, предоставляющей курьерские и дистрибьюторские услуги. Они широко ассоциируются с различными, поддающимися идентификации характеристиками личных обстоятельств индивида.

• «Преступная группа» была определена своей девиантной карьерой и ассоциировалась с кражей курьерского траффика, отправленного банками, и с контрабандой неповрежденных единиц товара с производственной зоны.

• «Шансовая группа» была определена таким поведением, как кража малых сумм наличных денег или недорогостоящих товаров.

• Группа «ответственности» ассоциировалась с таким поведением, как оставление товаров или забирание посылок домой и их сокрытие.

Робертсон установил возрастные рамки для групп: чуть за 20 – чуть за 30, старше 20 – старше 50 и до 25 лет. Далее, ни у кого из шансовой группы ранее не было судимостей, а группа ответственности была более связана с недостатком возможности, все они имели менее 4 лет опыта.

Опять же, как и в работе Фритцона (2000), Робертсон (2000) выделил тот факт, что хотя на более широком уровне существуют общие объяснения организационной кражи, они не полностью объясняют картину индивидуальных вариаций внутри одного и того же преступления. Исследования Фритцона и Робертсона показывают, что нет простого причинно-следственного механизма, который ведет к одному и тому же поведению. Вместо этого, различия в личных обстоятельствах, которые ведут к индивидуальным преступным событиям, развиваются на основе последовательности действий, которые повлияли на индивида способами, выходящими за рамки непосредственного преступного поведения. Они могут более тесно соотноситься с общими стилистическими характеристиками личной истории индивида.

Мошенничество

Дод (2000) утверждает, что хотя мошенничество – это относительно игнорируемая область исследования, оно лежит в основе многих других областей криминальности и часто является более общей характеристикой жизни индивида. Таким образом, понимание этого преступления может указывать на основные особенности индивидуальных вариаций в более часто исследуемых преступлениях. Как и в случае с ограблением, различия между намеренной, изощренной и организованной формами преступления в сравнении с оппортунистическими, с виду случайными и плохо организованными действиями также отличают мошенническую деятельность.

Дод подчеркивает возможные различия между оппортунистическим и изощренным стилями преступления. Первый стиль преступления не предполагает изначальное намерение обмануть и может начаться, например, с намеренного преувеличения страхового иска. В случае достижения успеха, индивид может подумать, что это было легко, и решить обмануть снова. Примерами этой модели поведения могут служить случаи, когда преступник пытается обеспечить себе незначительные суммы, особенно, если он испытывает финансовые затруднения.

Изощренная модель предполагает, что индивид знает, как устроены организационные системы, и создает свои собственные возможности, а не злоупотребляет теми, которые уже существуют. Успешные мошенники, как утверждает Дод, хорошо знают систему, которую они обманывают. Следовательно, конфигурация других влияний на жизнь индивида, контекстуальные характеристики ландшафта преступления, личная предрасположенность и знание потенциального преступника все вместе влияют на определенные характеристики проявления преступного поведения.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ИМУЩЕСТВЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Теория нужна для того, чтобы разобраться, почему уровень и масштаб различных имущественных преступлений (насильственных, мошеннических, скрытых, деструктивных или предприимчивых) отличается во времени и пространстве. Начиная с 70-х годов двадцатого века, теории имущественного преступления фокусировались в основном на объяснении вариаций имущественных преступлений по ситуациям, а не по людям или группам. Две отдельных, но взаимосвязанных теоретических перспективы, а именно, теория рационального выбора и теория привычной деятельности, доминируют в ситуационном исследовании имущественных преступлений. Другая ситуационно ориентированная перспектива, феноменология, также используется для объяснения имущественных преступлений. Хотя наблюдается фокус на психологических объяснениях, общий характер многих социологических и социально-психологических теорий, рассмотренных в предыдущих главах (такой как напряженность/аномия, связи/дезорганизация, обучение/культура), означает, что они находят причины всех имущественных преступлений в криминальности людей или групп людей, либо в их склонности участвовать в преступлениях. В конечном итоге, вероятно, взаимодействие между криминальностью и характеристиками ситуаций определяет уровень и масштаб имущественных преступлений.

Рациональный выбор

Теория рационального выбора утверждает, что преступление становится более вероятным по мере того, как оно становится менее дорогостоящим и более выгодным. В частности, чем дольше времени занимает совершение преступления (стоимость), или чем меньше денег оно приносит (выгода), тем менее вероятно, что это преступление произойдет. Несомненно, ведущие сторонники теории рационального выбора в криминологии – это Кларк и Корниш (1985), но Бекер (1968) представил более непосредственно экономическую интерпретацию. Он проанализировал с математической точки зрения взаимодействие затрат и выгод от преступления и наказания. Кларк и Корниш (1985) менее арифметичны в своем анализе, но они, тем не менее, выделяют практические последствия для объяснения корыстных преступлений.

Привычная деятельность

Важное последствие преступления, возникающее из семьи, школы и групп единомышленников-это интеграция преступления со всеми остальными действиями, в которые может быть вовлечен преступник, такими как профессиональная деятельность и досуговая деятельность. Одним из последствий здесь является то, что криминальные нарушения во многом имеют такие же характеристики, как и другие легитимные «привычные виды деятельности», и что они зависят от этих других видов деятельности (Фелсон, 2006). Исследователи утверждают, что люди участвуют в легитимных повседневных видах деятельности, удовлетворяя свои личные нужды через работу, воспитание детей, шоппинг или досуговые мероприятия. Каждый из этих видов деятельности имеет определенную локацию, ассоциирующуюся с ним, то ли это дом, паб, или их место работы. Следовательно, если человек решает совершить преступление, на то, где и когда это произойдет, будут влиять другие, привычные виды деятельности, в которые он вовлечен.

Подход Коэна и Фелсона служит для того, чтобы связать противозаконные и законные виды деятельности и основан на концепции возможностей для совершения преступлений (Коэн & Фелсон,1979; Коулман & Норрис, 2000). Соответственно, преступления, в особенности корыстные, направленные против людей и их собственности, предполагают конвергенцию во времени и пространстве 1) мотивированных преступников, 2) подходящих мишеней и 3) отсутствие квалифицированных стражей. В этих рамках совершение преступления нельзя понять отдельно от экологии повседневной жизни (Сэмпсон, 2001). Таким Образом, объединение во времени и пространстве подходящих мишеней и отсутствия квалифицированных стражей может привести к росту уровня преступности без какого-либо увеличения или изменения в личных обстоятельствах, которые приводят индивидов к участию в преступлениях (Коэн & Фелсон, 1979; Блэкберн, 1993).

Однако, такая интерпретация того, где может произойти преступление, подходит для оппортунистических преступлений, она довольно неподходящая, если преступник более решителен. Для тех людей, которые совершают многочисленные преступления, более вероятно, что их повседневные действия фокусируются на поиске преступных возможностей. Для этих людей преступления – это их повседневная деятельность, а не законная работа или досуг. Также, это с меньшей вероятностью является ключевым компонентом некорыстных преступлений, таких как проституция или распространение наркотиков, или тех преступлений, в которых локация действия определяется мишенью преступления, как может быть в случае с ограблением банка.

Географические последствия привычной деятельности

Один интересный аспект, который имеет отношение к привычной деятельности преступника, известен как географическое профилирование преступника (Кантер, 2006). В сущности, оно рассматривает возможность того, что преступник совершает преступления по отношению к тому, что он знает и с чем он знаком. Вероятно, что на такие знания оказывает влияние то, где у преступника опорный пункт, а именно, где он живет. Следовательно, локации преступлений могут использоваться для того, чтобы определить, где живет преступник, помогая полиции в принятии решений при поиске злоумышленника. Эта идея, при некоторых обстоятельствах, даже может использоваться для того, чтобы связать преступления с одним и тем же преступником по причине их близкого расположения.

Вычисления вероятной локации места проживания преступника может основываться на статистических подсчетах с использованием связи между известной вероятностью преступлений, совершаемых на различных расстояниях от места проживания. Разработаны компьютерные программы для того, чтобы помогать с такими вычислениями и располагать преступников на карте вместе с возможными локациями места проживания (Кантер & Хэммонд, 2006). Одна из таких программ под названием «Облава» (Кантер, 2007) более детально обсуждается в Главе 12. Исследование с использованием этой программы показало, что в некоторых случаях она может быть чрезвычайно точной в определении мест проживания.

Пример 5.2 Ограбление и наркотики

Наркотики и имущественные преступления

Покупка и продажа наркотиков – это форма имущественного преступления, но связь между наркотиками и другими имущественными преступлениями хорошо известна. Гольдштейн (1985) предполагает, что насилие может возникнуть из незаконной деятельности, связанной с наркотиками, как по причине влияния наркотиков, так и по причине криминального контекста, в котором это происходит. Однако Жак и Райт (2008) демонстрируют, что незаконные рынки наркотиков также связаны с преступлениями, такими как ограбления и мошенничество. Существуют веские доказательства, что для того чтобы обеспечить себя наркотиками, многие люди будут вовлечены в имущественные преступления, такие как мошенничество и грабеж, как в качестве жертв, так и в качестве преступников (Джейкобс, 1999; Джейкобс, 2000). Но как показало исследование Фелсона и др. (2008), и Фелсона и Берчфилда (2004), по существу, легальный наркотик алкоголь также имеет отношение к росту разнообразия преступлений и виктимизации.

Хотя необходимость приобретать средства для обеспечения себя наркотиками зачастую считается основной причиной ограблений, исследование показало, что это отношение не такое простое, как часто полагают. Для многих потребляющих наркотики, преступная деятельность существовала и до их зависимости (Мэйби, 2001). Именно выручка от преступлений предоставляла им средства на покупку наркотиков, что потом стало зависимостью. В некоторых случаях наркотики даже помогали совершить преступление, с депрессантами, такими как марихуана и героин, успокаивающими нервы и помогающими преступнику быть более эффективным.

Каковы характеристики ограбленных домов?

Поспрашивайте вокруг, чтобы найти дома, которые были ограблены или посмотрите на полицейский вебсайтах. Есть ли у них какие-либо характеристики из описанных в Примере 5.1 о том, как грабители выбирают локацию?