Текст книги "Криминальная психология"

Автор книги: Дэвид Кантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

НАРРАТИВЫ МОШЕННИКОВ

Мошенничество состоит в том, чтобы принудить человека, обычно расстаться с деньгами, обманным способом. Это, соответственно, требует решительного обмана для достижения успеха. Тем не менее, исследования обмана, по причине их лабораторного происхождения, которое не дает полной картины контекста обмана, обычно игнорируют реальный мир мошенничества. Однако анализ того, как действуют мошенники, все же дает понимание природы обмана и того, как его можно выявить.

Как показали Ванибади и Парк (2012), есть общие характеристики того, что известно как «419» или «нигерийские письма». Эти письма обычно предлагают получателю большую сумму денег. Как только получатель клюет на наживку, они просят аванс, чтобы получить деньги, но, конечно же, деньги он так никогда и не получает. Например, сообщается, что человек умер, оставив много денег, которые нужно вывезти из страны, или банкир натолкнулся на деньги на закрытом счету и т. д. Обычно есть много специфических деталей, некоторые из которых можно проверить в Интернете и которые имеют некоторую достоверность. Именно правдоподобное повествование привлекает людей.

Упражнение 11.1

Найдите примеры мошенничества типа обмана 419 (например, www.hoax-slayer.com/nigerian-scam-list.shtml) и обсудите, почему они убеждают такое большое число людей.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ВЕРБАЛЬНОМ И БИХЕВИОРИАЛЬНОМ ПОДХОДАХ К ВЫЯВЛЕНИЮ ОБМАНА

Общие выводы, сделанные на основе большинства исследований – это поведенческие сигналы, такие как отведение взгляда и ломаная речь, не являющиеся полезными в выявлении обмана. Де-Пауло и др. (2003) проанализировали 158 поведенческих сигналов и обнаружили, что не было никаких постоянных сигналов, которые диагностически отличали лжецов от людей, говорящих правду, и никаких сигналов, которые наверняка связаны с ложью. Большинство обнаруженных отличий были очень незначимы и сложны-для проведения различий в ситуациях в реальной жизни.

Напротив, определенную ценность может иметь внимательное выслушивание того, что говорит человек, особенно, если есть внешние подкрепляющие факты, чтобы опереться на них. В контент-анализе текста есть определенная польза, но его тяжело стандартизировать, и он очень подвержен злоупотреблению. Компьютерная программа, которая делает анализ текста более объективным и стандартизованным, имеет некоторый потенциал, но это зависит от наличия соответствующих встроенных словарей, которые, возможно, нужно разработать специально для каждого контекста.

Работа, которой занимались Врий и его коллеги с упором на когнитивные моменты лжи, имеет огромный потенциал, хотя предстоит еще многое сделать, чтобы добиться ее приемлемости в юридическом контексте. Некоторые ее аспекты могут быть расценены как принуждение. Аналогичным образом, совместное интервьюирование людей предлагает некоторые очень интересные возможности, но при этом могут быть реальные проблемы с тем, чтобы результаты таких интервью принимались в суде.

В целом, существует важное различие между процессами, которые могут помочь в расследовании, по сравнению с теми, которые можно использовать как безоговорочные доказательства в суде. Наверное, нет таких психологических процедур, которые бы могли быть приняты в суде как указывающие на то, что человек лжет. То же самое относится и ко многим, но не ко всем, юрисдикциям относительно психологических подходов к выявлению обмана, о которых мы сейчас будем говорить.

Технология выявления обмана

Способность выявлять обман – это навык, который необходим для различного рода занятий; от воинской службы до расследования преступлений, работы в таможне и работы страховым агентом. Инвестируются деньги в то, чтобы разработать надежные детекторы лжи для использования против террористов и в системе правосудия. Все эти технологии предполагают, что ложь производит психологическую реакцию. В общем, они определяют эмоциональную реакцию человека на ситуацию и вопросы, которые ему задают. Но вопрос о том, является ли реакция показателем лжи – очень спорный.

ПОЛИГРАФ

От греческого, «poly» (= много) и «graph» (= писать). Он получил свое название от общецелевого оборудования, которое используется во многих областях физиологии, оно записывает ряд различных замеров психологической реакции одновременно. Экзаменуемый подключен к прибору для измерения кровяного давления, чтобы измерять частоту пульса и кровяное давление; к пневмографам, чтобы измерять дыхание; и к гальванометрам, чтобы измерять уровень сопротивления кожи через то, как потеют ладони. Когда он отвечает на вопросы, которые осторожно задает экзаменатор, изменения в психологической активности отражаются на диаграммной бумаге или на экране компьютера, которые записывают вместе все измерения. Именно природа этих изменений – это то, что используется для оценки того, говорит ли экзаменуемый правду.

РИСУНОК 11.1 «Полиграф» в действии. Различные психологические замеры считываются компьютером, который показывает изменения в них и позволяет проводить различные виды анализа.

Есть много технических нюансов того, как используется полиграф, и того, как анализируется диаграмма с результатами (Синнот & Иоанну, 2015). Следовательно, эффективное использование действительно требует серьезной подготовки и осторожного применения. Но, как ясно дают понять Синнот, Дитцель и Иоанну (2015), не существует стандартного подхода или процедуры подготовки, хотя многие различные подходы претендуют на то, что такие стандарты в них установлены.

Процедуры выявления лжи

Существует несколько типов тестов на полиграфе. Две наиболее часто используемые на практике процедуры – это Методика контрольного вопроса (CQT) и Тест знания виновного (GKT). Даже в рамках этих процедур существуют различные практики, но для упрощения здесь представлены две.

CQT – это процедура, состоящая из четырех фаз. Сначала экзаменатор знакомится с фактами преступления, читая материалы дела и беседуя с офицером, ведущим расследование, и потом разрабатывает соответствующие вопросы. После этого экзаменатор проводит расширенное предварительное тестирование экзаменуемого для того, чтобы наладить с ним контакт, дать ему возможность озвучить его или ее версию преступления и объяснить процедуру тестирования. Когда экзаменуемый понял процедуру, и экзаменатор разработал вопросы, чтобы ответы были в формате «да» или «нет», экзаменуемого подключают к полиграфу.

Третья фаза – это, собственно, фаза тестирования. Экзаменуемому задают три типа вопросов: релевантные вопросы (R) имеют отношение к преступлению, которое расследуется. Предполагается, что и виновные, и невиновные ответят «нет» на эти вопросы; иначе они бы сознавались в совершении преступления. Контрольные вопросы (С) – это общие, неспецифические проступки, которые используются для того, чтобы установить базовую ложь. Ожидается, что и виновные, и невиновные экзаменуемые будут лгать, отвечая на эти вопросы «нет», потому что экзаменатор скажет им, что признание в совершении такого проступка приведет к тому, что экзаменатор сделает вывод, что экзаменуемый – этот именно тот тип человека, который мог совершить расследуемое преступление и, следовательно, считается виновным. Нерелевантные вопросы (I) имеют отношение к нейтральным вещам; ожидается, что и виновные, и невиновные будут говорить правду, отвечая «да» на эти вопросы. Эти вопросы направлены на то, чтобы дать возможность отдохнуть между более важными релевантными и контрольными вопросами. Обычно задается набор из 10–12 вопросов, которые повторяются 3–4 раза. Например, вопросы экзаменатора через полиграф могут быть такими:

Ответьте «да» или «нет» на следующие вопросы:

I: Вас зовут Джеймс? Да

С: Вы кого-то ударили? Нет

R: Вы ударили Лиама? Нет

I: Сегодня среда? Да

С: Вы когда-нибудь врали, чтобы избежать неприятностей? Нет

R: Вы угрожали Лиаму? Нет

I: Вы сидите на стуле? Да

С: Вы когда-нибудь кому-нибудь угрожали? Нет

R: Вы ударили Лиама кулаком? Нет

CQT основан на предположении, что виновные экзаменуемые будут больше волноваться о релевантных вопросах и станут более возбужденными, отвечая на эти вопросы, чем на контрольные вопросы. Невиновные экзаменуемые, предположительно, будут более озабочены контрольными вопросами, и станут более возбужденными, отвечая на эти вопросы, чем на релевантные вопросы.

Финальная фаза – это когда экзаменатор сравнивает ответы на контрольные вопросы с ответами на релевантные вопросы. Эта фаза также может использоваться для получения признания от экзаменуемого.

Ограничения CQT состоят в том, что специфические релевантные вопросы не сравнимы с общими контрольными вопросами и могут привести к высокому ложному позитивному уровню, где невиновных ошибочно считают виновными. Исследования обнаружили, что от 40 до 50 процентов невиновных экзаменуемых «проваливают» CQT тест на полиграфе (NRC, 2003). Для того чтобы пройти тест, нужно лгать. Если невиновный экзаменуемый честен при ответах на контрольные вопросы, он проявит более высокую психологическую реакцию на релевантный вопрос, чем на контрольный, получая реакцию, которая приводит к тому, что он выглядит как виновный.

ОБМАН И МОШЕННИЧЕСТВО

Такое использование полиграфа можно также «победить» путем намеренного получения более сильных реакций на контрольные вопросы, чем на релевантные. Сделать это можно, изменяя пульс и кровяное давление, производя в уме математические вычисления, думая о чем-то угрожающем или сжимая ягодицы во время контрольных вопросов.

GKT основан на выявлении того, есть ли у экзаменуемого ярко выраженная реакция на информацию, которую знал бы только преступник, то есть «знание виновного». Следовательно, он зависит от идентифицирующих аспектов преступления, которые ярко выражены и о которых не знал бы кто-то другой. Но это должны быть аспекты, которые не дадут сильных эмоциональных реакций от невиновного, таких как «Было ли у жертвы перерезано горло?»

Экзаменуемому задают серии вопросов, на каждый из которых его инструктируют отвечать «нет». Предполагается, что виновный экзаменуемый будет более возбужденным, отвечая на релевантные альтернативы, чем на контрольные. Экзаменуемый считается виновным, только если реакции на релевантные вопросы постоянно более интенсивны. Это удерживает ситуацию отложных позитивных ответов. Выборка из GKT интервью, следовательно, может быть такой:

Что касается места похищения, уверены ли вы, что это было…

1… в магазине игрушек? Нет

2… в торговом центре? Нет (соответствующая альтернатива)

3… в городском парке? Нет

4… в доме друга? Нет

5… в школе? Нет

В некоторых случаях GKT ограничен сложностью с созданием вопросов, на которые ответы знает только подозреваемый. В тех случаях, когда детали широко освещаются публично (например, дело О. Джей. Симпсона), или если пострадала память (подозреваемый находится под влиянием алкоголя или наркотиков, или прошло много времени между совершением преступления и тестом на полиграфе), то невозможно будет добиться «знания виновного». В целом, было установлено, что GKT помогает определить, если человек невиновен, но он намного менее эффективен в определении виновности (Синнот, Дитцель & Иоанну, 2015).

ГОЛОСОВОЙ АНАЛИЗ СТРЕССА: ДЕТЕКТОР СТРЕССА

Голосовой анализ стресса (VSA) подразумевает, что лжецы будут более возбуждены, чем те, кто говорит правду, из-за чувства вины и страха, и, как результат, в их голосе проявляется стресс. VSA измеряет и обнаруживает неслышные для обычного человека колебания в голосе, известные как «микро-тремор» на экране компьютера, которые показывают, когда говорящий выговаривает слова, находясь в стрессе. Как и в случае с полиграфом, это не детектор лжи, а, скорее, детектор стресса, косвенное измерение лжи.

Привлекательность VSA состоит в легкости использования на практике. При расследовании преступлений компьютерный анализатор стрессовых изменений голоса (CVSA) можно легко принести на место преступления, чтобы проинтервьюировать подозреваемых; и результаты мгновенны. CVS А также используется страховыми компаниями для определения звонков с ложными страховыми исками.

Национальный исследовательский совет (2003) проанализировал надежность VSA и сделал вывод о том, что «Практическая работа голосового анализа стресса для выявления обмана не была впечатляющей», и что его исследование указывает на «несущественность или отсутствие научной базы для использования… инструментов измерения голоса как альтернативы полиграфу…».

Несмотря на нехватку научной базы, он продолжает использоваться на практике. Было обнаружено, что VSA эффективен в получении признаний от подозреваемых, а также в получении ложных признаний, как в случае с Майклом Кроу, которого обвинили в убийстве своей сестры в 1998.

ВЫВОДЫ

Выявление лжи – это не так легко, как думают многие люди. В целом, люди совсем не умеют выявлять обман. Причина может быть в том, что «белая ложь» – это естественная часть человеческих взаимоотношений. Так что мы все должны уметь убедительно солгать в какой-то момент. Однако выявление обмана – это важнейшая часть системы уголовного правосудия, и, следовательно, наблюдается высокая заинтересованность в разработке процедур, направленных на выявление лжи. Основанные на психологии «детекторы лжи» имеют на порядок меньше применимости, чем часто считается, и могут быть более ценными в подталкивании к признанию, чем в выявлении лжи как таковой. Ни одна из существующих систем не дает постоянно идеальных результатов, но когнитивная и эмоциональная нагрузка, которая поддерживала ложь, требует достаточных оснований для изучения психологии обмана, что может, в ограниченных обстоятельствах с некоторыми людьми, стать продуктивной базой для понимания того, как происходит ложь и, следовательно, как ее можно выявить.

• Экологическая; валидность

• Полиграф

• Невербальные сигналы

• Тест знания виновного.

• Метод контрольного вопроса

ТЕМЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ

• Каковы основные проблемы проведения экологически валидных исследований выявления лжи?

• Что такое детекторы лжи? Они эффективны?

• Существуют ли группы людей, которые лучше выявляют ложь, чем другие? Почему так может быть?

• Каковы основные психологические процессы, участвующие в поддержке лжи?

• Опишите различные факторы, которые могут усилить или ослабить способность выявлять обман.

• Почему привлекательность может иметь отношение к правдоподобности?

12. Психология и расследования

По окончании этой главы, вы должны уметь:

1. Идентифицировать три возможности для того вклада, который психологи могут внести в расследования.

2. Идентифицировать оперативные вопросы, для нахождения ответа на которые следователи могут использовать психологию.

3. Объяснить концепцию «профилирующих уравнений», и то, как они используются для того, чтобы делать выводы о преступлениях.

4. Различать три общие роли, которые преступник присваивает своей жертве.

5. Обсуждать природу принятия решений в ходе расследования.

6. Излагать проблемы, о которых могут задумываться психологи при оценке следственной информации.

ВВЕДЕНИЕ

Все чаще в последнее время психологи и идеи из психологии вносят вклад в расследование широкого спектра преступлений. Этот вклад можно разделить на три широкие области. Первая – это анализ стилей и моделей преступного действия в рамках поведения преступника и понимание того, как они связаны с психологическими и социальными характеристиками; это еще иногда называется «составлением профиля преступника». Хотя иногда считается, что они относятся только к тяжким, серийным преступлениям или преступлениям на сексуальной почве, в действительности эти «следственные заключения» могут быть сделаны

для всех форм криминальности, от ограбления, мошенничества или поджога вплоть до серийного убийства, похищения и терроризма.

Второй вклад, который могут внести психологи – это анализ самого процесса расследования с целью улучшения эффективности и соответствия принятия решений при расследовании.

В третьих, психологи вносят вклад в расследования через оценку и улучшение материала и информации, которые являются основой расследования дела в суде. Сюда относятся разработка подходов к интервьюированию, которые обсуждались в Главе 10, или выявление обмана, о котором мы говорили в Главе 11. Но также в некоторых случаях, особенно в США, сюда относится «психологическая аутопсия».

КАК ПСИХОЛОГИ МОГУТ СОДЕЙСТВОВАТЬ РАССЛЕДОВАНИЯМ?

Признание этих потенциальных возможностей для научной психологии (Кантер, 1989; Кантер & Янгс, 2003) привело к развитию такой науки, как психология следственной деятельности (для полного отчета об этой дисциплине смотрите Кантер & Янгс, 2009).

Краткое определение: психология следственной деятельности – это научная дисциплина, которая занимается психологическими принципами, теориями и эмпирическими выводами которые можно применить в расследованиях, и юридическими процессами с целью повышения эффективности выявления преступлений и соответствия работы судов.

Психология следственной деятельности – это общий подход к пониманию преступников и преступных действий, который соответствует точке зрения Дэвида Кантера о психологии действий человека и о том, как их следует изучать, изложенной в его законах криминальности (Кантер & Янгс, 2009). Это привело к исследованиям самых различных тем, от природы криминального эмоционального опыта, до социальных сетевых групп преступников, от идентификации лжи в страховых исках или ложных обвинениях в изнасиловании до порядка действий при ограблении, до пространственного поведения серийных убийц. Но все эти исследования берут свое начало из попытки дать информацию для одной из трех точек соприкосновения между психологией и расследованиями.

СЛЕДСТВЕННЫЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ: «ПРОФИЛИРУЮЩИЕ» УРАВНЕНИЯ КАНТЕРА

Вклад, который психологи могут внести с полицейские расследования, наиболее широко известен и понятен в рамках «составления профилей (профилирования) преступников». Профилирование преступника, как обычно практикуется – это процесс, в ходе которого индивиды делают выводы о чертах характера или психодинамике преступников, основываясь на своем клиническом или другом профессиональном опыте. С точки зрения научной психологии, такой процесс имеет недостатки в том, что он полагается на личные суждения, а не на актуарную (основанную на эмпирическом анализе) оценку. Эти недостатки в личном суждении показаны в широком спектре профессиональных применений путем многочисленных исследований, впервые проанализированных Милем в 1954 (повторно опубликованы в 1996). Теории о преступниках и их поведении, на которых основывается большая часть «профилирования преступников», также вызывают сомнения. Недостаток научной строгости, очевидный в процессе профилирования, в течение двух десятилетий стимулировал сторонников исследования психологии следственных действий выработать более научный подход для того, чтобы подкрепить и систематизировать этот почти мистический процесс «профилирования» (см. Элисон & Рэйнбоу, 2001).

ТАБЛИЦА 12.1

Три возможности для вклада психологов в расследования.

1. Следственные заключения (например, действия – уравнения по характеристикам, профилирование преступников, географическое профилирование, моделирование стилей преступления, психологические корреляты стиля преступления).

2. Следственные и юридические процессы (например, стратегия расследования, интервьюирование, прогнозирование насилия, принятие решений детективами).

3. Оценка следственной и юридической информации (например, ложные обвинения, показания очевидцев, выявление обмана, психолингвистическое приписывание авторства).

В основе лежит то, что стало известно как «профилирующие уравнения» (после Кантера, 1995). Это гипотетические уравнения, которые охватывают научный подход к выведению ассоциаций между действиями, которые происходят во время преступления – включая то, где и когда они происходят и над кем – и характеристиками преступника, включая криминальное прошлое преступника, бэкграунд, базовую локацию и отношения с другими людьми. Они также известны как уравнения Действия —> Характеристики или Д —> X, где Д – это действия при преступлении, и X – это характеристики типичных преступников для таких преступлений, и —> – это теория или аргумент и доказательство для выведения одного из другого.

Психологи, задействованные в расследованиях, проводят широкий спектр эмпирических исследований различных типов преступлений и преступников, которые их совершили, с целью составления решений для этих уравнений в надежде предоставить объективные основания для выводов, которые детективы делают в ходе расследования о вероятных характеристиках преступника. Ряд идей о процессах, которые могут лежать в основе связей Д —* X, может основываться на общей социальной и психологической теории. Сюда входят теории личности и межличностного поведения, а также механизмы, основанные на межличностных нарративах и социально-экономических факторах. Все или части этих теорий могут предоставлять валидную основу для следственных выводов, если различия между индивидами, которые они предлагают, связаны с действительными вариациями в преступном поведении.

Основополагающие принципы: гипотеза последовательности

Целесообразность «профилирования» основана на двух фундаментальных гипотезах о преступниках и их преступном поведении. Как объясняют Кантер и Янгс (2009), для того, чтобы сгенерить какую-то форму уравнения Д —> X, крайне важно, чтобы преступники демонстрировали какую-то последовательность между природой их преступлений и характеристиками, которые они проявляют в других ситуациях. Это достаточно сильно отличается от психологических моделей, которые пытаются объяснить криминальность как вытесненную или компенсаторную активность, при которой то, как ведет себя индивид при совершении преступления, отличается от того, как он вел бы себя в «нормальных» ситуациях. Кантер и Янгс отдают предпочтение этой модели общей последовательности, предполагая, что процессы, относящиеся к характерному межличностному стилю преступника, могут быть особенно полезными при сопоставлении действий и характеристик (Янгс, 2004).

Основополагающие принципы: гипотеза дифференциации

Для того, чтобы выведение следственных заключений было полезно для полиции, то различные группы преступников, будучи последовательными, в то же время должны и отличаться друг от друга. Если бы каждый преступник совершал преступления одинаковым способом, то уравнения Д —> X давали бы характеристики, которые были бы одинаковы для каждого преступника.

В «Преступных тенях» Кантер (1994) продвигал общую модель психологических различий в стиле преступления. Доказывая, что «внутренние нарративы, которые пишут для себя мужчины, склонные к насилию, представляют своих жертв в менее чем человеческих ролях», он предложил, что различия в том, как преступники совершают свои преступления, будут связаны с ролью, отведенной жертве, или «способом межличностного взаимодействия», который принял преступник. Он предложил три типа ролей, которые могут быть отведены жертве:

1 Жертва как предмет

Преступник относится к жертве как к предмету, то есть к чему-то для использования и контроля через ограничения и угрозы, часто включая альтернативные выгоды в виде таких преступлений, как кража. У преступников абсолютно отсутствует сочувствие. Жертвы выбираются оппортунистически, как правило, они уязвимы.

2 Жертва как средство

Преступник видит жертву как средство для выражения своего собственного эмоционального состояния, например, гнева или недовольства. Присутствует какое-то осознание того, что жертва-все же человек, но это осознание способствует тому, что преступник использует жертву для выражения своих чувств и желаний. Обычно жертва подвергается жесточайшему насилию и надругательствам. Жертва может иметь символическую значимость, например, женщины определенной внешности.

3 Жертва как личность

Преступник считает жертву личностью. Эти преступники лелеют ошибочную веру в то, что через насилие они достигнут какой-то персональной близости с жертвой. Таким образом, преступные действия будут включать попытки создать какую-то степень взаимопонимания или отношений. Преступники считают, что они герои – в «Преступных тенях» цитируется один насильник, который сказал своей жертве «быть осторожнее, потому что в следующий раз на тебя может напасть кто-то действительно ужасный».

(по Кантеру, 1994)

Исследования показали, что эта общая модель действительно помогает понять специфические эмпирические различия в преступном поведении, обнаруженном при изнасиловании (Кантер, 1994) и педофилии (Кантер, Хьюз и Керби, 1998), а также при убийстве незнакомых людей (Салфати & Кантер, 1999).

В последнее время роль, которую преступники играют в преступлении, изучается непосредственно (Янгс & Кантер, 2012, 2013), когда преступников просят описать, например, думали ли они, что были «героем», или «жертвой», или «просто делали свое дело». Это очень полезно для понимания того, что стимулирует преступные действия (Прессер, 2010).