Текст книги "Криминальная психология"

Автор книги: Дэвид Кантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

ЛИЧНЫЕ НАРРАТИВЫ

Все аспекты психологии преступников, которые мы обсуждали выше, связаны с компонентами, каждый из которых рассматривается отдельно от других. У них также есть любопытное качество каким-то образом абстрагировать человека от преступника. В основе этих объяснений лежит не какая-то черта, относящаяся к тому, как преступники понимают мир и решения, которые они принимают для того, чтобы совершить преступление, а какое-то свойство психологии преступников, такое как «нейротизм», «низкий интеллект», «отсутствие сочувствия» или «моральное развитие».

Несколько иным подходом является анализ того, как преступники строят идеи о том, кто они, и каким для них будет подходящий способ взаимодействия с окружающим миром. Этот подход включает в себя большинство этих аспектов личности преступников и когнитивных процессов, но он помещает их в целостные рамки, где акцент сделан на агентивность преступника. В основе лежит предположение, что все находят смысл в жизни через какую-то форму личного нарратива; сюжетной линии, в которой человек – это протагонист, проходящий через различные эпизоды и взаимодействующий со значимыми людьми на своем пути (Янгз & Кантер, 2012).

В этом контексте, как показали Янгз и Кантер (2013), можно идентифицировать количество разных нарративов, которые характеризуют разные направления в преступной деятельности. Таблица 3.2 обобщает черты, типичные для каждого из доминирующих нарративов.

• Миссия мести: Человек видит себя могущественным; тем, для кого один или более других людей и их реакции являются значимой частью их нарратива романтического поиска.

• Трагический герой: Преступник, который ощущает себя как человек, которого отвергла судьба; как человек, который имеет мало контроля над своими действиями и которого мало заботят другие люди.

• Профессионал: Преступник, который проживает нарратив, где он контролирует, наслаждается своей властью, и для которого все остальные не имеют значения.

• Жертва: Преступник видит себя как человека, у которого нет никакой власти, который отчужден от других людей, но, тем не менее, имеет для них значение.

Таблица 3,2 Четыре нарративных роли по Янгзу и Кантеру (2014)

ВЫВОДЫ

В этой главе мы рассматриваем аспекты психологии отдельных правонарушителей, включая некоторые формы психических расстройств, характеристики личности и нарушения когнитивных способностей. Хотя исследование предполагает, что только меньшинство людей с психическими расстройствами совершают преступления, у многих преступников действительно есть психические расстройства. Однако то, как это расстройство взаимодействует с их преступлениями, варьируется. В некоторых случаях, тем не менее, расстройство могло развиться в тюрьме после вынесения обвинительного приговора. Несмотря на это, не остается сомнений в том, что существует связь, пусть и не очень сильная, между жестокостью и некоторыми психическими расстройствами, включая некоторые формы психических заболеваний и расстройств личности, особенно психопатию.

В более общих чертах, преступники во многом ограничены. Они более невротичны, выражают меньше сочувствия и имеют более низкий интеллект и меньше социальных и когнитивных навыков. Они имеют склонность отрицать роль, которую общество приписывает их действиям, видя себя как часть нарратива, который характеризует их как искателей приключений, имеющих определенное задание, профессионалов, жертв или трагических героев.

• Психическое расстройство

• Преступное поведение

• Правонарушитель с психическим расстройством

• Психопатия

• Когнитивное нарушение

• Шизофрения

• Психопатия

• Расстройство личности

• Личные нарративы

ТЕМЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ

• Как психические расстройства могут влиять на криминальность?

• Сравните и противопоставьте теории личности, которые были использованы для того, чтобы объяснить криминальность.

• Что такое личные нарративы, и как они относятся к криминальности?

4. Социальные объяснения преступлении

По окончании этой главы, вы должны:

1. Понимать роль обучения в совершении преступлений.

2. Знать об основных социально-психологических теориях преступного поведения.

3. Иметь представление о различиях в криминальности у представителей разных полов.

4. Понимать концепт криминальной карьеры и развития в криминальности.

5. Знать о роли семьи в поощрении криминальности.

ВВЕДЕНИЕ

Активность человека формируется опытом, в особенности через взаимодействия с другими людьми. И криминальное поведение не является исключением. Следовательно, широкий ряд объяснений причин преступлений имеет отношение к социальным процессам. Это может происходить через извлечение уроков из опыта соратников или более индивидуально – внутри семейного контекста криминальности. Урок, который извлекается – это либо комплекс установок, который представляет криминальность в качестве чего-то приемлемого (допустимого), либо это фактические способы совершения преступлений. Следовательно, социальные процессы, которые поддерживают и поощряют преступную деятельность, являются важной областью изучения, имеющей длинную историю.

ТЕОРИЯ ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОЙ АССОЦИАЦИИ САЗЕРЛЕНДА

Хотя всегда признавалось наличие социальных влияний на криминальность, именно предположение Эдвина X. Сазерленда (1847) о том, что преступному поведению можно научиться в процессе взаимодействия с другими, заложило формальную основу для современных взглядов. Хотя их часто представляют как социологические или криминологические теории, аргументы Сазерленда можно рассматривать, по существу, как социально-психологические. Он предполагал, что обучение тому, как стать преступником, включает техники совершения преступлений, а также мотивы, рациональные объяснения и установки. В частности, в этой теории акцент сделан на том, что криминальность поддерживает скорее обучение позитивному отношению к нарушению закона, а не негативное отношение. Сазерленд также предполагал, что чем более ранним, более долговременным, более частым является контакт человека с представлениями и действиями, благоприятствующими нарушению закона, тем больше вероятность того, что этот человек станет преступником. Это влияние возрастает, если есть взаимодействие с другими людьми, которые значимы для человека, или с которыми у него тесные отношения.

Интересным и важным аспектом теории Сазерленда является тот аспект, что преступников не рассматривают как людей, имеющих другие потребности или ценности в сравнении с непреступниками. Что их отличает от непреступников, так это то, как он. поступают в соответствии с этими потребностями и ценностями. Это контрастирует с биологическими и многими психологическими объяснениями, рассмотренными в предыдущих главах. Эти объяснения предполагают, что преступники имеют какие-то радикальные отличия. Теория Сазерленда не делает таких предположений.

Именно поэтому она называется теорией дифференциальной ассоциации, потому что она постулирует, что основной причиной криминальности являются взаимоотношения с определенной подгруппой людей, которые отличаются от законопослушного большинства. Она считается общей теорией для всех преступлений, но фокусируется на том, как молодые люди оказываются вовлеченными в преступления. Акцент сделан на том, как выучивается делинквентность через процесс общения с другими людьми – обычно небольшими закрытыми Руппами единомышленников (Коулман & Норрис, 2000). Однако с помощью идеи дифференцнальной ассоциации объясняли более широкий спектр преступных действий. Например, Чеппелл и Пикеро (2004) показали, что эта идея помогает объяснить коррупцию в полиции. Также, Акерс и Сильверман (2004) доказывали, что в совершении ими своих жестоких действий на террористов влияет то, что они принимают идеологию и идентичность, сгенерированные в процессе контакта с единомышленниками и в результате членства в референтных группах, где взгляды, убеждения и ценности оправдывают жесткость как средство достижения достойной конечной цели.

Исследование терроризма указывает на тот факт, что обучение преступному поведению не обязательно происходит через ассоциацию с преступниками, но через ассоциацию с людьми, которые поддерживают или подразумевают одобрительное отношение к незаконной деятельности. Например, родители могут учить своих детей быть бесчестными, не сообщая им о том, что продавец в магазине обсчитался, когда они делали покупки, даже если при этом они постоянно говорят детям, что красть плохо. Или, в контексте терроризма, родители могут настаивать на том, чтобы их дети исповедовали ортодоксальную форму религии, сея, таким образом, семена для радикальной интерпретации того, что это может означать.

ТЕОРИЯ СОЦИАЛЬНОГО НАУЧЕНИЯ

Точка зрения, состоящая в том, что и поведение, и взгляды, и концептуализации, которые поддерживают такие действия, выучиваются так же, как и уместность определенных действий в конкретных ситуациях (Смит & Патерностер, 1987; Коулман & Норрис, 2000), требует более детального рассмотрения того, как происходит процесс научения. Весомый вклад в понимание того, как происходят процессы криминального обучения, внес Акерс (1985). Он основывался на исследованиях бихевиориальных психологов, особенно на тех, которые известны как «оперантное обуславливание». Это исследование наиболее тесно связано с работой Скиннера (1953), большая часть которой основывалась на множестве различных экспериментов по обучению голубей клевать еду.

Оперантное обуславливание подчеркивает влияние последствий окружающей среды на поведение. Тысячи исследований показывают, что поведение приобретается через позитивное подкрепление (вознаграждение) или отмену вознаграждения (негативное подкрепление). Но его развитие через эксперименты с животными в чисто «бихевористских» традициях привело к возникновению множества проблем с применением этой теории к людям. Это, в итоге, потребовало более когнитивного подхода к пониманию обучения. Это позволило людям разобраться в закономерностях подкрепления, которое они получали, и иметь возможность обучаться путем наблюдения за действиями других людей. Хотя изначально теорию социального научения сформулировал Роттер (1954), она чаще всего ассоциируется с американским психологом Бандурой (1976), который показал, что большая часть поведения изначально приобретается через наблюдение за другими людьми, которых он называл «моделями».

В соответствии с Сазерлендом и согласно Бандуре, чем более значимыми и уважаемыми являются модели, тем больше влияние, которое они оказывают на то, что делают люди. Обучение посредством наблюдения происходит, в основном, в семье, в преобладающей субкультуре и через культурные символы, такие как телевидение и книги, все из которых формируют часть социальной среды (Бандура, 1976). В отношении криминальности Акерс (1999) выделяет дифференциальное подкрепление. Это обозначает:

Воздержатся ли люди от совершения преступления или совершат ли они преступление в любой момент времени, зависит от прошлых, настоящих и ожидаемых будущих вознаграждений и наказаний за их действия

По сути, если человеку удается избежать наказания за преступление и получить от него выгоду через одобрение друзей; приятное чувство, деньги или даже еду, то вознаграждение увеличит шансы того, что человек повторит свое действие, если не вме-* шается какое-то наказание или страх наказания.

Акерс (1999) также привлекает внимание к имитации. Имитация – это совершение действий после того, как человек увидел, что другие совершили эти же действия; особенно, если они получили выгоду от своего поведения. Имитация опирается на отличительные особенности моделей, которых имитируют, что, конечно же, зависит от оценки, которую человек дает этим моделям. Однако исследования Акерса подчеркивают, что эта имитация особенно важна при изначальном усвоении и выполнении преступных действий. Продолжение криминальности, по всей вероятности, опирается на другие процессы за пределами первоначальной имитации.

Однако теория социального научения не обходится без критики. Например, высказывалось предложение о том, что подростки становятся делинквентными и потом ищут единомышленников (Семпсон & Лауб, 1990), «рыбак рыбака видит, издалека». Однако, хотя это и является правдой в некоторых случаях, существует намного больше доказательств того, что делинквентность следует за взаимодействием с делинквентными единомышленниками, а не предшествует ему (например, Менард & Эллиотт, 1994).

ВЛИЯНИЕ СЕМЬИ

Начиная с ранних исследований криминальности, признанным является тот факт, что криминальность, как правило, передается в семьях. Изначально, этот факт был принят за основу такими людьми, как Ломброзо, чтобы служить доказательством наследования преступных наклонностей (обсуждалось в Главе 2). Однако более тщательный анализ того, что происходит в семьях, и как они могут или не могут влиять на преступное поведение, предоставляет больше поддержки в пользу интерпретации социального научения для процессов в семье.

Определенное количество исследований привлекали внимание к тому, как отношения между родителями (особенно это касается матери) и детьми влияют на делинквентность (Дженсен, 1972; МакКорд, 1991). Наиболее очевидно присутствие этого влияния, если родители имеют судимости. В исследовании, проведенном в Кэмбридже, у 38 % мальчиков, которые стали делинквентными, был родитель с преступным прошлым, по сравнению с 15 % тех, кто делинквентными не стал (Фаррингтон & Уэст, 1990; Роу & Фаррингтон, 1997). Однако, тот факт, что не у всех делинквентных детей родители были преступниками, показывает, что родительское воспитание – не единственная причина делинквентности.

СТИЛИ ВОСПИТАНИЯ

Было обнаружено, что некоторые конкретные аспекты в семье соотносятся с делинквентностью. Например, Уэст (1982) показал, что преступники с большей вероятностью происходили из семей, где было четверо и более детей. Конечно же, как предполагает Фаррингтон (1991), это может происходить потому, что такие семьи, с большей вероятностью, живут в бедных и перенаселенных домах, что может привести к дезорганизации в семье и материальным лишениям. Однако гипотеза социального научения состояла бы в том, что существует большая вероятность того, что дети в больших семьях сталкиваются с делинквентностью. Особенно, если контакт с родителями настолько ограничен, что дети больше полагаются на своих братьев и сестер как на образцы соответствующего социального поведения.

Это показывает, как сложно разграничить источники подкрепления и социальное научение. Методы воспитания детей могут поддержать или снизить воздействие других источников влияния. Если воспитание излишне либеральное, безразличное, нестабильное, непоследовательное, слишком жесткое и карательное, то оно прогнозирует подростковую преступность. В частности, Джексон и Фошей (1998) обнаружили связь между тем, насколько хорошо родители реагировали на ребенка, когда они были нужны ему (что они назвали «чутким воспитанием»), склонностью родителя иметь правила и ожидания («требовательное воспитание») и развитием антисоциального поведения. Более чуткие и требовательные родители ассоциировались с более низким уровнем делинквентности у их детей.

Идея о том, что отношения между родителями и детьми могут принимать множество форм, была систематизирована посредством рассмотрения того, что Хоффман (1984) назвал «стили воспитания детей». В Таблице 4.1 указаны три стиля. В делинквентных семьях с большей вероятностью используется стиль утверждения власти. Родители детей, не являющихся делинквентными, используют более непосредственное взаимодействие с детьми, объясняя последствия их действий и угрожая лишением любви. В целом, физическое наказание, непоследовательное наказание, плохой родительский мониторинг, слабая дисциплина и недостаток сплоченности в семье, как установлено, связаны с жестокими преступлениями.

В отношении стилей воспитания, следует отметить спор о влиянии того, растет ли ребенок в семье, где один родитель, или где родители разведены, на вероятность того, что ребенок будет замешан в криминальности. Около полвека назад Боулби (1944), следуя фрейдистским идеям, сделал акцент на значимости разрыва материнской привязанности как причины делинквентности. Последующие исследования открыли тот факт, что дети из неполных семей с большей вероятностью будут вести себя антисоциально (Бэнк, Форгач, Паттерсон & Фетроу, 1993). В целом, по всей видимости, существует незначительная связь между отсутствием одного из биологических родителей в семье и делинквентностью. Но это может происходить не из-за стилей воспитания, а из-за совокупности проблем, связанных с неполными семьями, таких как травма из-за развода, стресс, бедность и проблемы с психическим здоровьем родителей. Эту вероятность подкрепляет исследование Руттера (1971), которое показывает, что потеря одного из родителей по причине смерти последнего не имеет такой же связи с делинкветностью как «неблагополучная семья».

ТАБЛИЦА 4.1 Стили воспитания по Хоффману

• Утверждение власти – Включает применение физических наказаний, критики, угроз и лишение материальных благ.

• Лишение любви – Включает отказ от привязанности, например, посредством игнорирования ребенка или угроз игнорировать его в качестве знака неодобрения.

• Индукция – Включает развитие у родителей эмпатической и симпатической реакции на ребенка посредством объяснения ему, каковы последствия его действий для других людей.

Изменения в обществе, при которых неполные семьи становятся все более обыденным явлением, создают вероятность того, что связь между неполными семьями и делинквентностью намного слабее, чем было обнаружено в более ранних исследованиях. Несомненно, существование «смешанных семей» и многих других стилей жизни в семье в западных обществах не позволяют сказать, что же такое «неблагополучная семья».

БАНДЫ

Подростки из неблагополучных семей, особенно подростки среднего школьного возраста, которые движутся в сторону криминальности, в большей степени склонны совершать преступные действия группами и вместе с соучастниками, которые живут близко друг от друга (Фаррингтон & Уэст, 1990). Этот вид группового правонарушения более типичен для ненасильственных преступлений, чем для насильственных. Большинство взрослых правонарушителей совершают правонарушения поодиночке. Тем не менее, одно лишь давление со стороны сверстников не может объяснить всю подростковую преступность. Это было продемонстрировано Агню (1990), когда он спросил у 1400 подростков, что привело их к участию в преступлениях. Их ответы показали, что влияние сверстников было только одним из факторов, в числе других факторов был рациональный выбор получить деньги или возбуждение. Насильственное преступление может также частично являться результатом гнева или провокации.

РИСУНОК 4.1

Молодые люди принимают участие в преступлениях в силу многих причин.

Когда группы подростков регулярно общаются друг с другом, их можно считать «бандой». Сам ярлык – это уничижительное слово, которое открыто для многих значений, без конкретного определения. Это не ограничило объем исследований, анализирующих, как действуют банды, и природу их влияния, таких как фундаментальная работа Шорта и Штродбэка (1965).

В общем, банды особенно распространены в Соединенных Штатах, и именно здесь проводится большинство исследований (Миллер, 2001). Они показывают, что природа банд в огромной степени варьируется. Также, не все банды вовлечены в преступления. Тем не менее, предоставление ими контекста социального научения для правонарушений общеизвестно (Гордон и др., 2004).

ТЕОРИЯ СОЦИАЛЬНЫХ СВЯЗЕЙ/КОНТРОЛЯ

Рассматривая все объяснения криминальности в этой и предыдущих главах, возникает вопрос, почему большинство людей не совершают преступления. Конечно, многие преступления остаются незарегистрированными, и многих людей не ловят за их незаконную деятельность (особенно за преступления против собственности). Но, все же, необходимо объяснить, что останавливает людей оттого, чтобы совершать правонарушения.

Хирши (1969) утверждает, что молодые люди воздерживаются от совершения девиантных действий по причине связи с традиционностью и киформизмом. Они принимают социальный контроль. Как только социальный контроль или связи с обществом ослабляются, есть вероятность отклонения (Райсс, 1951). В конце концов, основной целью закона является уменьшение количества или предотвращение противозаконных действий. Доказательство последствия слабого контроля обнаруживается всякий раз, когда происходят бунты, мародерство и общественные беспорядки. Опять же, здесь также отмечается влияние социального научения, так как мародеры следуют примерам других.

Идея о том, что существует социальный контроль, требует, чтобы индивид принимал этот контроль, требуя самоконтроля и сознания, в котором нормы общества интернализированы. Бросая вызов этим идеям как слишком субъективным, Хирши (1969) утверждает, что эти аспекты самоконтроля подразумевали привязанность к другим. Таким образом, его теория делает акцент жорее на связи, а не просто на контроле. Основные формы связи 1редставлены в Таблице 4.2.

Таблица 4.2 Элементы связей по Хиршу

 Обязательство: Инвестиция в традиционные цели, «заинтересованность в соответствии» (Тоби, 1957); относится к рациональному элементу, похоже на. «теорию рационального выбора», в которой девиация поставила бы под угрозу обучение и будущую карьеру.

 Привязанность: Эмоциональные аспекты социальной связи; состоит из тех эмоциональных связей, которые установлены с другими, которые поддерживают сознание, интернализируют нормы и заботу о том, что думают другие. Но привязанность может как поддерживать девиацию, так и сдерживать ее.

 Вовлеченность: Время и энергия, инвестированные в традиционные виды деятельности; те, кто активно задействован в традиционных занятиях, имеют меньше времени и энергии для того, чтобы участвовать в девиантных занятиях; несовместима с преступными видами деятельности.

 Вера: Поддержка традиционных ценностей, особенно вера в то, что правила общества морально верны, и что им следует подчиняться.

Слабость социальной связи может только частично быть ответственной за девиантное поведение. Так как все подвергаются воздействию какой-то формы соблазна, нужен какой-то учет того, как развиваются или рушатся связи с обществом. Нужны ли специальные мотивации для того, чтобы побуждать людей отклоняться от принятых социальных норм? Теоретики социального контроля считают, что нет. Они утверждают, что преступные действия – это естественные последствия тенденции человека искать удовольствие и избегать боли. Их комиссия оппортунистична, она становится более вероятной, когда людям не хватает самоконтроля, как обсуждалось в Главе 3. Принято считать, что они поддались соблазнам, как происходит с другими социально отвергнутыми действиями (например, употребление наркотиков, пьянство, курение, незаконный секс).

Однако все равно есть необходимость объяснить, почему некоторым молодым людям не удается стать связанными с «конвенциональным», традиционным социальным порядком (Коулман & Норрис, 2000). Следуя точке зрения, описанной в Главе 3, согласно которой в основе криминальности лежит нехватка самоконтроля, Готтфредсон и Хирши (1990) предположили, что различия между людьми в степени их самоконтроля объясняют, почему некоторые люди совершают правонарушения. Они утверждают, что источник низкого самоконтроля – это неэффективная или неполная социализация, особенно по причине дисфункционального воспитания ребенка. Таким образом, эта точка зрения обобщает центральные идеи дифференциальной ассоциации и разрушения социальных связей. Она не противоречит и утверждениям Айзенка о том, что преступники менее способны учиться на последствиях своих действий.