Текст книги "Воин-Тигр (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Гиббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Мысли Джека обратились к небесному камню – неуловимой реликвии, давшей толчок этому увидительному путешествию. По всей вероятности, когда-то его водрузили над пустым саркофагом в недрах горы Ли. Императорские воины поклялись охранять бесценное средоточие императорских грез, но в один прекрасный день потомок первого хранителся похитил его и попытался увезти туда, где ему надлежало быть. Джек вспомнил Хай Чэня и легенду о воинах-тиграх, услышанную уже от Кати. Из далекого прошлого в настоящее тонкой струйкой текли знания. Их передавали из поколения в поколение, стараясь не потерять ни слова… И вновь Джек подумал о Кате. Не нашлось ли среди членов Братства того, кому Шихуанди, переборов природную недоверчивость, тайно велел сбить остальных с толку? Могло ли случиться так, что в каждом из шестидесяти шести поколений, охранявших гробницу в Сиане, всегда был один счастливец, осведомленный больше других? Только ли потому Катин дядя так охотился за камнем, что хотел уберечь его от Шан Юна, – или рассчитывал втихомолку привезти святыню сюда? И как же там выразилась Катя? "Он взялся за мою подготовку". Могла ли она что-нибудь от него утаить? Кто стал хранителем теперь?

Ожил переговорник.

– Джек, ты меня слышишь?

– Громко и отчетливо.

– А я тут горло надрываю… Тебе нужно сделать декомпрессионную остановку. Есть опасность, что во время последнего толчка давление у дна повысилось. На тебе это могло отразиться.

– Пять минут на двадцати метрах, еще пять – на десяти.

– Заметано.

– Скорее всего сбой связи вызван электромагнитными факторами.

– Вот это меня и тревожит. В результате толчка могла проснуться электроника на той торпеде.

– Необходимо оцепить этот участок, – сказал Джек. – Весь сектор побережья будет закрыт для посторонних. Мы специально обговорили этот пункт, когда общались с русскими и НАТО. Все расходы по очистке от радиации берем на себя, при необходимости сможем обучить руских специалистов. А вот как закончим, годика этак через два или три, тогда и начнем поиски. До тех пор в воду никто не сунется. Безопасность жизнедеятельности прежде всего.

– Ну-ну, будто тебя когда-то волновала безопасность. Так что же ты там такое нашел? Надо полагать, что-то поинтереснее, чем бронзовое зеркало?

– Нас никто не может подслушать?

– Система замкнута на нас с тобой. На катере не оказалось подходящего приемника, а выписывать новый не было времени.

Джек прочистил горло.

– Я нашел статую и кое-какие кости.

– Кажется, ты меня не расслышал. Повторяю: что ты нашел?

– Эти вещи я не только видел, но и потрогал руками, так что ручаться могу только за них.

– Ага, ага.

– Ну хорошо. Возможно, я нашел гробницу.

– Чингисхана?

– Не уверен. Нужно больше данных.

– А камень тебе не попался? Ну, тот, второй. Перидот.

– Нет. Но место, кажется, то самое. Если Фабий и его товарищи все-таки достигли восточного берега, но попали в бурю и пошли на дно, то останки лодки надо искать где-то здесь. Все их пожитки вполне могли сохраниться под слоем ила. С другой стороны, Фабий мог выжить и унести камень с собой в Китай, в направлении Сиана.

– То есть гробницы Первого императора.

– Того, что историки привыкли называть гробницей Первого императора.

Последовало недолгое молчание.

– Я правильно тебя понял?

– Я видел ее всего секунду, даже долю секунды. Но сомнений никаких.

Костас сверился со стареньким подводным "Ролексом", нацепленным поверх гидрокостюма, и оттопырил большие пальцы. Джек ответил аналогичным жестом и приступил к всплытию. Когда измеритель глубины показал десять метров, они остановились. Компенсаторы плавучести автоматически перенастроились на нейтральный режим. Костас повернулся лицом к Джеку.

– Ну и как ты собираешься объяснять все дочери? С ее помощью сделано одно из величейших археологических открытий на свете, способное изменить все представления об азиатской истории, но почему-то нам придется о нем помалкивать и нести всякую околесицу насчет торпед, в лучшем случае – пробубнить пару слов про Чингисхана.

– Да, мне никому не хотелось бы об этом говорить. А причину ты и сам озвучил. Азиатская история. На кон поставлен – ни много ни мало – национальный миф. Мне кажется, сейчас он очень нужен китайцам. Им важно знать, что гробница Первого императора расположена в Сиане, что вместе с величайшим правителем их страны погребены и его несметные сокровища. Если истина выйдет наружу, сами основы китайской власти могут пошатнуться.

– Ты сам в это не веришь. Ни разу еще не видел, чтобы ты забросил разкопки из-за какого-то там национального мифа.

– Ну ладно, я просто хочу подождать, пока сейсмическая активность пойдет на спад. На это может понадобиться два-три года. А значит, у нас будет время на разработку оборудования, которое позволит пробиться сквозь слой отложений. Точнее, время появится у тебя.

– Пока ты копошился на дне, я как раз подумывал о новой модели экскаватора. Сразу стало ясно, что тебе привалила удача и мы сюда еще вернемся. Ну а как все-таки поступим с Ребеккой?

– Выждем пару лет. Как будем готовы начать раскопки, я обо всем ей расскажу. Не хотелось бы, чтобы ее первое большое открытие было связано с глобальными политическими рисками.

– Дети все понимают. Если глаза тебя выдадут, то она уже не отвяжется. И назови-ка хоть одно твое открытие, которое не повлияло бы на ход истории. Придется ей к эт ому привыкнуть. Сейчас она уже ждет нас на катере, – добавил Костас. – Держу пари, ы сам ей все выложишь, как только вынырнем.

Джек посмотрел наверх. До всплытия пара минут. Во рту появился легкий привкус соли. Вспомнилась старинная киргизская легенда, услышанная однажды от Кати. Чтобы присмирить духов предков, кочевники садились у озера и плакали – там, где древние вырезали свои знаки на камнях. Когда вода в озере прибывает, призраки захлебываются в слезах и тонут. Но сейчас плакальщиков осталось слишком мало, обычай почти позабыт. Уровень озера постепенно снижался: Джеку часто попадались на глаза высыхающие валуны, что прежде лежали под водой. Теперь горевать о мертвецах надо бы самим горам; пусть талые воды низринутся потоками и утопят призрака, затаившего на дне, – духа Шихуанки, Первого императора.

Не в первый уже раз мысли Джека вернулись к Великому шелковому пути, слава которого пережила века. В этих краях, овеянных божественным ветром, от прошлого сохранились лишь мифы да легенды – материи, что черпают силу в самой своей эфирной хрупкости.

Но только не под водой. Здесь все реально.

Последовал еще один подземный толчок, на этот раз более сильный, и озерное дно пд их ногами без остатка затянула пелена мрака. Джек взглянуд на дисплей. Пора. Костас вскинул большой палец. Джек поднял голову. Наверху вырисовывалась тень патрульного катера, рядом, прямо над ними, покачивался на воде "Зодиак". На корме первого виднелось несколько лиц, сбившихся в кучку возле лесенки, по которой уже карабкался Костас. С лодки на Джека смотрело одно-единственное лицо. Снизу корпуса "Зодиака" и катера казались темными пятнами, но лица, отраженные от серебристой поверхности воды, походили на звезды, и самая яркая из них светила Джеку.

Вынырнув на поверхность и откинув защитную маску, он ухватился за борт "Зодиака". Теперь длинные темные волосы и солнцезащитные очки Ребекки маячили совсем рядом. Подтянувшись на руках, он убедился, что остальные не могут их слышать, и сделал Ребекке знак подсесть поближе. Прочистил ноздри, откашлялся. Такого волнения он еще никогда не испытывал.

– Помнишь, в Лондоне мы ходили на выставку терракотовых воинов? – спросил Джек. – Так вот… ты не поверишь, что мы сейчас нашли!

– Попробую, пап.

Эпилог

Провинция Ганьсу, Китай

Двое суток спустя Джек стоял перед невысокой стеной посреди древних развалин – всего, что осталось от крепостного вала, который некогда достигал нескольких метров в толщину. Присев на корточки, он притронулся к шершавой поверхности. От его прикосновения та начала крошиться. Стену возвели из молодой жирной глины, сдобренной обломками розового и серого гранита. Этому краю не помешал бы хороший ливень, но стена настолько иссохла, что дождь лишь ускорил бы ее разрушение, а не пошел бы на пользу. Глину можно было принять за древний бетон, сделанный на полноценном растворе, но так только казалось. Строили не римляне.

Обернувшись, Джек помахал Костасу, плетущемуся по пыльной тропинке с чуточку несчастным видом. За ним пробирались между камнями Катя с Ребеккой, а еще дальше повисло облако пыли, поднятое лопастями "Линкса". Дорога от Иссык-Куля распалась на несколько этапов: вертолет перенес их через перевал за Тянь-Шаньские горы, обогнул с севера Такла-Макан и, наконец, понесся над Ганьсуйским коридором, сужающимся к востоку, к сердцу древнекитайской империи. Путешествие выдалось на славу: фактически они следовали по Великому шелковому пути, только по воздуху, а один из привалов удалось сделать на месте давно заброшенного караван-сарая. Сегодня утром "Линкс" на небоьшой высоте прошел над Великой Китайской стеной – точнее, тем ее участком, чтобыл возведен при династии Хань, две тысячи лет назад. До Сианя – восточного предела Шелкового пути, места упокоения Первого императора – оставалось два-три часа лету. Но для Джека поиски заканчивались в этом месте. Здесь терялся последний след удивительной авантюры, начало которой было положено в невообразимой западной дали и которая на несколько недель пленила их ум.

Налетел легкий ветерок, принеся с собой экзотический, едва ли не пьянящий аромат – видно, в соседней долине вызревал урожай. Но через мгновение все исчезло, и остался лишь безликий запах гнили и запустения, близкий сердцу любого археолога. Джек вдохнул его полной грудью, наслаждаясь каждой секундой. Как жаль, что сейчас здесь нет Хибермейера! Он бы помог Джеку разобраться в тайне этих стне, в нагромождении руин. А может, все зашло слишком далеко и ничего уже не распутаешь, остается лишь положиться на собственное зрение.

Джек огляделся. Это пустынное место обладало какой-то странной красотой. На пути сюда им попадались ветхие дома с глинобитными стенами, выбеленными солнцем, чахлые насаждения кукурузы и ячменя, которым явно не светила победа в нескончаемой схватке со зноем. По каменистым полям тянулись борозды – шрамы, оставшиеся от вспашки и давно пересохших ирригационных каналов. Изредка на отдалении вырисовывалась коза или овца, неведомо что отыскавшая среди гравия и пыли. Само небо казалось выгоревшим, бесцветным. Большую часть времени обзор Джека был ограничен невысоким плато, на котором он сейчас стоял, но порою верховой ветер разгонял пыль, и небосклон расчерчивали красноватые полоски. В такие минуты открывался вид на отроги Хайпаньских гор – впечатляющий каскад утесов, увенчанный изломанной линией гребня. На севере раскинулся еще один хребет, а между двумя горными цепями лежал Ганьсуйский коридор – восточный участок Великого шелкового пути. Некогда из-зи громовой поступи верблюжьих караванов над долиной не утихали пыльные бури. Чудилось, будто отголоски тех бурь витают здесь и поныне – пыль истории так и не успела осесть…

Джек и раньше бывал в подобных местах – в предгорьях марокканских Атласских гор, в пустынях северной Сирии, в Андалузии. В древности окраинное положение не мешало этим территориям процветать, но со временм истощенностьт земли и людская усталость брали верх над любыми попытками строить жизнь на бесценных клочках почвы, которые с такой легкостью падали жертвами климата и эрозии. Джеку сказали, что дождей в Ганьсу выпадало все меньше и меньше, а сельское хозяйство уже не кормило местные деревни – его буквально уносило ветром. Вскоре и древние стены станут частью пыльного облака, клубящегося над Шелковым путем, – зажатой между горными цепями горловиной, что соединяла когда-то великие империи Востока и Запада.

Джек присел на каменную насыпь. Подоспевший Костас примостился рядом, утирая пыльс лица, и с хмурой миной уставился на стену.

– В такие минуты, как никогда, чувствуешь, что рядом с тобой истинный археолог, – буркнул он. – В каких-то двух шагах одно из величайших чудес света – легендарная гробница Первого императора и его терракотовая армия. Но нет, мы поплелись к черту на кулички, чтобы поглазеть на какую-то несчастную стену,а заодно насладиться пылью и жарой. Усталые, голодные, изнывающие от жажды и острой потребности в отпуске.

Джек протянул ему бутылку с водой.

– Но без тебя-то у меня с ней не срастается. В смысле с археологией. Ты не даешь мне витать в облаках.

– Что верно, то верно. – Сделав пару глотков, Костас вернул бутылку хозяину. – Ну так в чем подвох, Джек? Неужели ты тащил нас сюда ради этого?

В ответ Джек передал ему лист бумаги:

– Я распечатал это с бортового компьютера сегодня утром. Так и думал, что тебе понадобится противоядие от разрушенных стен. Си-эн-эн, новость дня. У побережья Египта обнаружили твой слоновоз. Не забыл еще? По-моему, это ничуть не хуже терракотовых воинов. А нашли корабль мы.

Стоило Костасу взглянуть на фото в статье, глаза его загорелись.

– Смотри-ка, мой новый подводный аппарат, "ROV-6". Я попросил ребят из университетской фотолаборатории передать его снимок прессе. Тут даже видно новую стробоскопическую установку. Обалдеть!

– Слоны, Костас, слоны.

– Ну да, и слоны. – Несколько секунд их внимание было приковано к удивительному зрелищу, впервые представшему пред ними десять дней назад, – поросшей кораллами слоновьей туше, погребнной на дне Красного моря. Костас зачитал подписать к снимку: – "Доктор Морис Хибермейер, известный египтолог, объявил о сенсационной подводной находке". – Он в сердцах пристукнул по распечатке: – Не верю своим глазам. Про нас ни слова, вся честь Хибермейеру.

– Пусть и тому, кто занимается менее увлекательной археологией, достанется немножко славы, – сказал Джек. – Если уж на то пошло, без него мы в Египте бы не оказались.

– Когда мы нашли Атлантиду, было точнотак же, – проворчал Костас. – Я тут для них старался, подготовил презентацию усовершенствованного "Автономного глубоководного антропода"… А журналистам только и нужно, что Хибермейер да его треклятые мумии.

– Интересные у тебя представления о египтологии.

– Даже если и так, раздаваться сейчас интервью должен ты, а не он.

– У Мориса это получается лучше. Энергии ему не занимать. И кроме того, он гораздо безобиднее.

– Безобиднее? – Костас пристально посмотрел на него. – Так, дай-ка подумать. Тебя ведь беспокоит, как бы из тебя не сделали этакого Индиану Джонса, вено? Иначе плохиши всего мира возьмут тебя на заметку… Тебе больше по душе оставаться в тени.

– Угадал.

– Но ты не ответил на мой вопрос. Что такого интересного в этом месте?

Джек показал на осыпающуюся стену:

– Все интересное сейчас перед тобой. Несколько лет назад китайским археологам удалось установить, что эти стены были возведены при династии Хань, правившей во времена Римской империи. По мнению историков, речь тут может идти о Лицзяне – поселке в Ганьсуйском коридоре, о котором упоминают ханьские летописи. Возможно, название произошло от слова, обозначавшего у древних китайцев "людей с Запада" – то есть тех, кто жил за страной персов. Позднее поселку дали другое имя – Цзелу, что с большой долей вероятности переводится как "пленные, захваченные при штурме города". У ханьцев существовала распространненая практика называть поселения военнопленных по имени их родных мест. Потребовалась изрядная доля воображения, чтобы связать Лицзянь с теорией, утверждавшей, будто в китайском войске состояли на службе римские наемники – остатки легионов Красса, которым удалось спастись из парфянского заточения.

– Так вот в чем дело, – пробормотал Костас. – Теперь все понятно.

– Полной уверенности нет, – подчеркнул Джек. – История Фабия и его товарищей могла завершиться в водах Иссык-Куля. А могла и не завершиться… Есть еще одна версия, абсолютно сногшибательная.

– Рассказывай.

– В пятьдесят третьем году, после битвы при Каррах, выжившие римляне надолго оказались в Мерве. Около тридцати лет спустя Лициний, Фабий и остальные совершили побег. Но такие же попытки, надо думать, случались и прежде. Допустим, одной группе повезло больше других, и со временм до Мерва докатились слухи о сказочных богатствах, которые ждут наемников в восточных краях. Тогда скорее всего ими-то и вдохновлялись Лициний с Фабием. В таком случае все россказни, связанные с Лицзянем, можно отнести на счет более ранней группы. В "Ханьшу", исторической хронике династии Хань, встречается упоминание о неких солдатах, сражавшихся за одного своевольного гуннского военачальника. Согласно летописи, в бою они использовали особый порядок, напоминающий римскую "черепаху", testudo, – смыкали щиты над головами. Вот на этом скромном факте и держится вся теория. Некоторые из тех, кто принял ее на веру, поспешили отождествить Лицзянь с поселком тех самых римлян. И вот теперь мы здесь.

– Осталось ли тут что-нибудь после римлян? – поинтересовался Костас, ковыряя носком пыль.

Тем временем к ним присоединились отставшие спутницы. Ребекка не стала останавливаться и отправилась на осмотр развалин, приглядываясь к каждой стене. Костас подвинулся, освободив для Кати местечко на стене.

Джек покачал головой.

– Как нам сказала Катя на могиле того легионера, на это никто и не надеялся. Если римляне и поселились здесь, тос прежней жизнью их ничего не связывало. Любое личное имущество у них отняли бы еще при Каррах, а уж в Мерве тем более. И все же есть у этих мест одна замечательная особенность. И дело тут не в руинах или артефактах, а в людях. В здешних краях на удивление часто встречаются европейские черты лица, зеленые глаза, соломенно-желтые волосы и крупные носы. Одно время китайские ученые поговаривали о западноазиатском типе внешности, но потом кто-то вспомнил о римлянах, и теория бысто стала популярной.

– А что об этом известно им самим? – спросил Костас. – Местным жителям, я хочу сказать.

– Трудно судить. Наверное, сохранились какие-то остаточные воспоминания о далеких предках. Но люди тут живут очень бедные, так что байки о римлянах они могут расценивать как способ заработать на туристах десятку-другую долларов.

В разговор вступила Катя:

– Западные гены могли проникнуть сюда с любого участка Великого шелкового пути – через персов, согдийцев, бактрийцев, индусов и да, греков или римлян. Вот только почему бы этому не случиться еще в эпоху, скажем, раннего неолита? Дальность расселения индоевропейцев тут роли не играет. В общем, ни в чем нельзя быть уверенным.

Джек кивнул:

– Исследование ДНК дало весьма противоречивые результаты. А вообще вся теория построена на ошибочном прдеставлении китайцев о древних римлянах – дескать, те были как на подбор голубоглазые белокурые великаны. Ирония в том, что в смысле физиономики у легионеров из центральных областей Италии нашлось бы больше общего с солдатами династии Хань: невысокий рост, коренастое сложение, темные волосы, карие глаза. Китайские "римляне" намного ближе к кельтскому или нордическому типу. Впрочем, во времена Цезаря и Красса таких людей в легионах было уже немало: кельты из Северной Италии, галлы, даже бритты. Наемники встречались не только в гуннских войсках.

– Ну а что подсказывает тебе чутье? – заключил Костас.

Джек поджал губы. В отдалении виднелся крестьянин, рыхливший землю; мотыга то и дело отскакивала от твердой как камень поверхности. За ним грудой смятой бумаги вставали горы, утопали в тени ущелья.

– Чутье… – задумчиво повторил он. – В античную эру эти края были не столь бесплодны, сельское хозяйство имело шансы на выживание. Но за него постоянно приходилось бы бороться, по собственной воле сюда пришел бы не всякий. Чутье подсказывает мне, что тут очень даже могли селить пленных воинов.

Подошла Ребекка и встала напротив взрослых. Под распахнувшейся курткой обнаружилась серая толстовка с эмблемой морской пехоты США.

– Вижу, ты завела новых друзей, – заметил Джек.

Изучив надпись, Костас одобрительно кивнул и гикнул на манер морских пехотинцев:

– У-у-а!

– У-у-а! – откликнулась Ребекка и дала "пять".

Джек закатил глаза. Дочь тем временем плюхнулась на стену рядом с ним, стянула бейсболку и вытерла пот со лба.

– Адово пекло.

Отец изумленно уставился на нее:

– Что ты сейчас сказала?

– Сказала, что тут адово пекло, – ответила Ребекка, бросив на него застенчивый взгляд. – Так бы выразился Джон Ховард. Эта фраза попалась мне в письме, которое он прислал своей жене из джунглей, когда их малыш заболел. Один из его излюбленных оборотов. В последнее время я много думала о нем. Он так хотел оказаться рядом с близкими, но так и не смог. Надеюсь, в конце они снова воссоединились.

Джек положил ей руку на плечо и улыбнулся. В памяти всплыли лазуриторвые копи, мертвое тело… На миг ему представились Ховард и Уохоп – не старики в овчинных тулупах, а молодые офицеры в белых шлемах и мундирах цвета хаки. В руках их подзорные трубы и карты, взоры устремлены на горизонт… Покрепче обняв Ребекку, он убрал руку.

– Ты ведь сейчас связывалась с Бишкеком, да? Как там Прадеш?

– Хорошо. – Ее веселость сразу улетучилась. – Перед вылетом мы с Алтаматы ходили его проведать в америкский лазарет. Жизненно важные органы пуля не задела, но без первой помощи он бы просто истек кровью. Он благодарен тебе за то, что ты спас ему жизнь.

– Основную работу сделал костас. Да и о каком спасении может идти речь? Это из-за меня он оказался в опасности.

– Военный врач сказал, что, если бы в него попала разрывная пуля или круглая свинцовая, его бы убило на месте. Но на подлете к Прадешу скорость уже упала ниже скорости звука, так что стреляли с очень большого расстояния и, видимо, из старой винтовки. Прошла в каком-то дюйме от сердца. Сам капитан такое видел в первый раз.

– И в последний, – буркнул Костас.

– Много ли уже успел прочесть по археологии? – спросил Джек.

– Читает запоем – книги не успевают подносить. Говорит, начал немного по-новому смотреть на римское наследие в Арикамеду – как отражение торговли, общества, идей древних народов, начиная с римлян и египтян и заканчивая его собственным. Ему уже не терпится вернуться на место раскопок.

– Такие вести меня радуют, – сказал Джек, потом быстро взглянул на Катю. – Ну а как насчет Алтаматы?

– Он будет оставаться с Прадешем, пока того не переведут в немецкую больницу. Берет у него уроки английского. Вообще они прекрасно ладят. Алтаматы даже принес ему остатки тушеной баранины. Якобы она лечит все на свете.

Костас откашлялся.

– Слушай, Джек… А может, тебе к ним присоединиться? По-моему, ты соскучился по бараньим губам.

– Что? – открыла рот Ребекка.

– Правда-правда, – закивал Костас. – В Кыргызстане Алтаматы угощал нас бараниной. Твой отец ел бараньи губы.

– Бог ты мой…

– Меня зажали в угол, – запротестовал Джек. – Отказ был бы расценен как оскорбление. Алтаматы просто перестал бы со мной разговаривать.

– А я думала, ты баранину терпеть не можешь.

– Это единственное блюдо, которого я не перевариваю.

– Ну а нельзя было выбрать какой-нибудь другой кусок? Почему обязательно губы?

– У меня не оставалось выбора. – Он с отчаянием посмотрел на Катю. – Так уж вышло.

– А у меня, – тихонько проговорила Ребекка, – самы гадкий папа в мире. Самый.

Джек расплылся в улыбке.

– Надо ввести Прадеша и Алтаматы в курс дела. Сначала пусть пройдут ускоренный курс обучения в ММУ, потом наберутся опыта на наших судах. Мне нужно будет все согласовать с командиром Индийского корпуса военных инженеров. Продашу в любом случае придется взять отпуск на время выздоровления, а Корнуолл для этого подходит идеально. Что касается Алтаматы, его обучение можно профинансировать из тех же средств, что и подводные раскопки в Иссык-Куле и исследовательский проект по наскальным изображениям. А вместо него можно временно кого-нибудь нанять.

– Это было бы здорово, – негромко произнесла Катя. – Финансирование нам не помешало бы.

– Ну я же обещал, – откликнулся Джек. – И не исключено, что скоро и сам туда вернусь.

– Если Алтаматы уедет в Англию, Кате определенно понадобится компания, – заявила Ребекка. Костас предупредительно кашлянул, но девушка продолжала как ни в чем не бывало: – Когда мы наконец-то доберемся до Гавайев и Костас сделает из меня дайвера, я научу Алтаматы всем необходимым терминам, чтобы при желании он мог заказывать любое оборудование в технической службе ММУ, не советуясь с Костасом. Я сказала ему, что вообще-то ты отличный парень, но обычно бываешь занят какой-нибудь очередной подводной штуковиной, поэтому все дела лучше вести через меня.

И она наградила Костаса невинным взглядом.

– Приятно видеть, что у тебя все под контролем, Ребекка, – сказал Джек, подняв глаза на друга.

– А у тебя другая проблема, папа. Ты слишком легко перескакиваешь с одной авантюры на другую. Так мне сказал Хими, еще на корабле. А вот когда что-нибудь интересное попадается ему, он вцепляется в находку и не отпускает, пока не выжмет из нее все до последней капли. Вплоть до помешательства. По его словам опять-таки.

– И не говори, – проворчал Костас.

– Еще Хими гордится тем, что он истинный археолог. Обнаружив те черепки с "Периплом", он нарочно отложил их в сторону, чтобы не поддаться волнению.

Глаза Джека превратились в щелочки.

– Да не прошло и десяти секунд, как он бросился мне звонить. Помнишь, Костас? Даже специально к нам приехал, когда мы искали в стамбульской гавани иудейскую менору.⁵² Если кто и был тогда особо занят, так это я. Вцепился, как ты говоришь, и не отпускал.

– А по его словам выходит, что если бы не месяцы кропотливых раскопок в Беренике, то никакого приключения и не было бы. Мол, у вас так всегда: пока ты гоняешься за Святым Граалем и тому подобными вещами, вся реальная работа достаетс ему. Говорит, ты переметнулся на темную сторону, прямо как в "Звездном пути". Только это уже не "Звездный путь", а "Звездные войны", я так ему и сказала. По-моему, Хими ни того ни другого не видел. Ну и закончил он тем, что ты превратился в охотника за сокровищами, но он говорит все это ради твоего же блага, потому что у тебя еще сохранился кое-какой потенциал.

– Кажется, – произнес Джек, с трудом подавив улыбку, – мне нужно будет перекинуться со стариком Хими парой ласковых слов.

– Будь спокоен, – откликнулась Ребекка. – Тут нам поможет Айша. Она говорит, Хим нужна семья. Дети и все такое. Сейчас она над этим работает.

Костас чуть не проглотил язык.

– Гм, работает.

– Днем и ночью, – подтвердила Ребекка.

– Повезло старичку, – заметил Джек.

– А следующим моим проектом станет южная Индия, – уверенным тоном сказала его дочь.

– Следующим твоим проектом станет возвращение в школу, – поправил Джек.

– Когда ты показал старый комодик, я просто влюбилась в историю нашей семьи, – произнесла Ребекка, глядя ему в глаза. – Прадеш предложил мне съездить с ним в лесной храм и самой посмотреть на все эти рельефы. Соелубшим пащумеым шагом будет вскрыть саркофаг и посмотреть, что там внутри. Сейчас индийское правительство поручило саперам построить в джунглях несколько дорог. Некоторые из них были намечены еще Ховардом и его людьми сто с лишним лет назад.

– Ну а как же "Интакон"? – спросил Костас. – И что с Шан Юном? Со снайпером теперь покончено, но чем это грозит ему, Катя?

– Теперь Шан Юна некому защищать, – спокойно ответила Катя. – Его выгонят из Братства. Но они по-прежнему будут цепляться за иллюзию, что охраняют заветы Шихуанди и его гробницу.

– И сколько еще это продлится? – не унимался Костас.

– Пока что заветам Первого императора ничто не угрожает.

В упор взглянув на Катю, Джек вновь обернулся к Костасу.

– "Интакон" принадлежал лично Шан Юну, но их лавочку уже прикрыли. Как только мы возвратились из джунглей, Прадеш сообщил о ситуации своему командованию в Бангалоре. Конечно, ему порядком влетело за то, что он без официальных полномочий сунулся на бандитскую территорию и прихватил с собой парочку саперов, но полковник без промедления направил туда воздушный десант. Эпизод с маоистами развязал военным руки.

– По словам Прадеша, индийские власти отозвали все лицензии на добычу полезных ископаемых в джунглях, – прибавила Ребекка. – Для лесных племен эти меры могут означать большой шаг вперед, но Прадеш опасается, что они носят временный характер и битва еще не выиграна. Нужно донести до правительства, что на экстремальном туризме можно сделать больше денег, чем на сомнительных контрактах с иностранными компаниями. Все зависит от того, как далеко зашла коррупция. Если чиновники получают от горнодобывающих корпораций приличные откаты, то доходы от экотуризма вряд ли их заинтересуют.

– Тебе надо устроиться в какую-нибудь общественную организацию, Ребекка, – с улыбкой сказала Катя.

– Я как раз хотела поговорить об этом с папой. ММУ пора задуматься о новой политике. Вы своими открытиями разворошили уже не одно такое осиное гнездо. Нельзя просто уйти и оставить других с кучей проблем.

– Когда ты и в самом деле соберешья в джунгли, – сменил тему Джек, – тебе нужнобудет захватить с собой одну вещь.

– Боевую рукавицу?

Он кивнул.

– Священного велпу мы вернуть не можем, поскольку у нас его нет. Однако рукавица пролежала в святилище две тысячи лет и пользовалась у койя не меньшим уважением. Как-никак ее оставил сам Рама – бог, некогда ходивший по их земле. Пускай это не камень бессмертия, но почему бы их слегка не приободрить? Считай, что поступаешь так ради твоего прапрадеда.

– Может, тогда для него все наконец закончится, – прошептала она.

– О чем это ты?

– По пути сюда мы с Катей говорили об этом, – объяснила девушка. – Точнее, о моей матери. О том, что пути горя неисповедимы, что предсказать его начало и конец невозможно. Большую часть жизни Ховард провел наедине с горем, от которого тянулась какая-то ниточка к событиям в Рампе. Странно, но его чувства словнобы передались мне. Наверное, такие вот неразрешенные дела и вправду достаются нам от предков. Может быть, нам повезет больше, чем ему.

Джек посмотрел на Катю. На мгновение их глаза встретились, и он торопливо отвел взгляд. Она сумела поговорить с Ребеккой о том, для чего не нашлось слов у него самого. В сердце Катя до сих пор злилась на отца, в душе Ребекки до сих пор зияла пустота, но на миг у Джека возникло ощущение, будто между ними установились незримые узы, в которых обе они найдут защиту. Его внимание к Кате не укрылось от дочери.

– После посещения храма Прадеш хочет показать мне черепки, которые им удалось достать из-под воды в Арикамеду. Надеюсь, у Айши нацдется время, чтобы помочь нам по части египетских и римских древностей, ну и заодно подучить меня.