Текст книги "Сны чужие (СИ)"

Автор книги: Денис Луженский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 59 страниц)

‑ К чему эти упреки, Серый? Мечей у Бьер‑одра достаточно, чтобы перестать вести им счет, подобно скряге, дрожащему над каждой медяшкой. Да и война в Долине, считай, уже закончена…

‑ Кортэги, рассуждавшие подобным образом, всегда плохо кончали.

‑ Что‑то я не слышал о таких кортэгах, ‑ с сомнением протянул Фри‑Браш.

‑ Зато слышал я, ‑ отрезал Харт.

‑ Ты стал чересчур осторожным, Серый. Скоро дорога будет свободна, мы еще до темноты догоним остальных и одним ударом пресечем всякое бунтарство в этой части Бракаля. Видишь ‑ они отступают! Как только мои парни вытеснят их к ручью, им всем конец! Чем ты, ронтова кровь, недоволен?!

‑ Мне не нравится как они отступают. Слишком спокойно и уверенно.

‑ Спокойно? ‑ Фри‑Браш выругался и бросил с яростью в голосе: ‑ Ну так я их сейчас подстегну!

* * *

Всадники возникли в гуще сражения неожиданно для всех. Пронзительно протрубил горн и пешие воины задних рядов брызнули в стороны, теснясь к стенам ущелья. По освободившемуся проходу, едва не давя зазевавшихся солдат, к месту схватки мчались зло шипящие длинноногие спиры. Они вдруг выросли за спинами сражающихся пехотинцев будто живые башни; их наездники дружно натягивали луки, готовясь стрелять.

Кермаль‑Шат что‑то выкрикнул, перекрывая чудовищную какофонию схватки. Эндра‑ши разом пригнулись и… шагнули вперед, сближаясь с серо‑голубыми, сливаясь с ними, прикрываясь врагом, как щитами. Вирэль даже не успела удивиться или испугаться ‑ Карзаф оказался рядом раньше, чем полетели первые стрелы и в одно мгновение окружил себя и девушку незримым "хрустальным куполом". А потом загудели отпущенные тетивы…

Фри‑Браш не ошибся, усадив в седла сэй‑горов Харта. Они лучше стреляли, и руки у них не опустились при виде затылков собственных товарищей. Несколько серо‑голубых упали со стрелами в спинах, но досталось и "темным".

Прямо перед Вирэль строй защитников внезапно распался. Один из бойцов повалился навзничь, другой отшатнулся, зажимая рукой пробитое плечо. В прореху тут же ворвался какой‑то кальир в серо‑голубом, он отпихнул раненого щитом, увернулся от удара справа и бросился прямо на девушку, вопя и замахиваясь мечом. У него был совершенно безумный взгляд, это безумие хлынуло на Вирэль из его глаз, затопило ее, захлестнуло… Она закричала в ответ и устремилась вперед, забыв, что ее окружает "хрустальный купол". Воздух вокруг стал на мгновение плотным и тягучим, а потом сразу поддался, пропуская девушку.

Ей навстречу метнулись пульсирующий безумием взгляд, распахнутый в крике рот и меч кальира… В последний момент она сумела‑таки обуздать свой взбесившийся рассудок, пригнулась, пропуская разочарованно визжащую сталь над головой и точно рассчитанным ударом всадила Клык в чужое колено. Кальир взвыл, неловко заваливаясь назад, Вэр прыгнула, оттолкнувшись от натужно застонавшего снежного наста, пнула врага ногой в щит, окончательно повалила, наступила упавшему на грудь и ударила наотмашь ‑ сверху вниз, прямо между расширившихся от ужаса глаз…

Безумие угасло вместе с огнем в глазах кальира. Остались только холодная ярость и еще какое‑то странное, давно забытое чувство… Парень был молод, едва ли старше самой Вирэль, и, возможно, красив ‑ разрубленное, залитое кровью лицо не позволяло понять это наверняка. Боль сожаления уколола ее изнутри, она словно впервые сумела рассмотреть того, кого отправила в Бездну.

Сейчас, однако, было не до пустых переживаний. Прореха в строю эндра‑ши затянулась, брошенные в ответ метательные лезвия сбили с седел нескольких сэй‑горов, но другие уже готовились снова стрелять.

‑ Сейчас! ‑ проревел Кермаль‑Шат, оборачиваясь назад.

Карзаф откликнулся сдавленным криком, в котором звенело колоссальное напряжение. Вирэль обернулась и увидела, что Законник стоит, раскинув поголубевшие от внутреннего сияния руки. Фигура издара стала зыбкой, воздух вокруг него дрожал и волновался, точно от жара. Вирэль оцепенела, изумленная и устрашенная увиденным, не понимая что происходит… а в следующий миг шум битвы заглушил жуткий треск лопающихся, точно перезрелые овощи, скал.

Она все еще стояла и смотрела, не в силах шелохнуться, когда чьи‑то железные пальцы стиснули ее предплечье и потащили мимо стонущего от чудовищного усилия Но‑Фариза, прочь из осыпающейся каменным дождем теснины ущелья.

Грохот обвала слился с криками боли и ужаса, воздух упруго толкнулся в спину и плотное облако каменной пыли затянуло все вокруг, выжимая из глаз едкие слезы, не позволяя свободно видеть и дышать. Вирэль, ослепшую, потрясенную и плохо соображающую, протащили через это облако чуть ли не волоком (ноги заплетались, отказываясь повиноваться). Только когда они оказались на свежем воздухе, пальцы разжались и девушка села в сугроб, кашляя и отплевываясь. Сейчас она могла разглядеть того, кто тащил ее ‑ это была женщина, одна из немногих в отряде. Убедившись, что с Вэр все в порядке, дочь Ардов отвернулась, занявшись раненым товарищем. Ее кольчугу сплошь покрывали потеки крови, и наверняка не только чужой.

Из ущелья выбралось только четырнадцать эндра‑ши, почти все они были ранены, трое ‑ довольно сильно. Кермаль‑Шат помог выйти Карзафу. Законник выглядел точно выжатая тряпка и едва держался на ногах от усталости. Кош‑кевор усадил его на снег, рядом с девушкой. "Подавал большие надежды…" ‑ вспомнила Вирэль слова Ра‑Кташа. Похоже, тот не преувеличивал способности собрата‑отступника. Даже не будучи полноценным издаром, он сумел натворить столько, сколько не сделали бы за целый день работы сто вооруженных кирками рудокопов. Пыль в ущелье почти осела и было хорошо видно во что превратилась монолитная скала, еще недавно казавшаяся незыблемой ‑ стену с обеих сторон будто изгрызли гигантские челюсти, обглодали и выплюнули обломки каменных глыб на дно ущелья, завалив проход и заживо похоронив невесть сколько вражеских воинов.

‑ Бездна и пламя! ‑ прохрипел виновник катаклизма, всматриваясь слезящимися глазами в рассеивающееся мутное облако. ‑ Не вышло!

Как это ‑ не вышло? Вирэль недоуменно посмотрела на громоздящийся во всю ширину ущелья бесформенный завал и внезапно осознала с беспощадной ясностью: у Карзафа действительно не получилось. Завал был недостаточно высок. Через него, конечно, не смогли бы перебраться спиры, но вот для пеших воинов он, увы, не представлял хоть сколько‑нибудь серьезной преграды. Да и для всадников можно расчистить проход не позднее, чем к ночи.

‑ Все же это задержит их на какое‑то время, ‑ подвел неутешительный итог Кермаль‑Шат. ‑ В темноте они не рискнут преследовать отряд, а до утра Кьер‑Ард сумеет надежно оторваться.

Он повернулся к Карзафу и Вирэль. Его лицо светилось спокойствием и безмятежной уверенностью.

‑ Уходите.

‑ Вряд ли мы успеем, ‑ проворчал Законник, медленно поднимаясь на ноги.

‑ Успеете. Мы выиграем для вас с девчонкой еще немного времени.

Вирэль молчала, понимая: любые доводы будут бесполезны, кош‑кевор останется в любом случае, и ни один из его бойцов даже не подумает оспаривать решение вождя. Все они, даже те, кто был ранен сильнее других, уже готовились к новому бою ‑ заряжали ворбы, делились с товарищами метательными ножами, поправляли сбившееся снаряжение.

‑ Я слишком устал, чтобы бежать, ‑ произнес Карзаф.

‑ Она тебе поможет, ‑ Кермаль‑Шат кивнул на Вирэль, неожиданно улыбнулся и добавил: ‑ Передайте мое почтение Невруту, Отшельнику и Эки‑Ра, когда он вернется. Клянусь Хабар‑Калазом, об этом походе будут помнить, пока существуют Арды!

Он быстрым шагом двинулся обратно в ущелье, эндра‑ши последовали за ним. Женщина, вытащившая Вирэль, махнула ей на прощанье рукой и больше уже не оборачивалась.

‑ Пойдем, ‑ сказала Вэр издару, стоящему в нерешительности, ‑ там от нас будет мало проку.

Они вместе перебрались через замерзшую речку. Вирэль поддерживала шатающегося Законника. Лед слабо потрескивал под ногами, но держал вполне надежно. Здесь все еще были видны следы прошедшего отряда. Небо сплошь затянуло тучами, но снег не шел с самого утра, а ветер слишком медленно заметал глубокие колеи, пробитые в сугробах полозьями тяжело нагруженных возов.

Шум, донесшийся из ущелья, заставил их остановиться и посмотреть назад. С этого берега реки завал был все еще хорошо виден. Кермаль‑Шат и его бойцы только подошли к нему, когда наверху показались солдаты Фри‑Браша. Эндра‑ши разрядили в них ворбы и яростно атаковали. Одним рывком они достигли гребня, сбросили оттуда "пятнистых" и остановились, отбиваясь от лезущих снизу врагов.

Вирэль с трудом оторвала взгляд от вида бойни и снова потянула Карзафа прочь. Они прошли несколько шагов и застыли, удивленные. По следу ушедшего отряда бежали барски. Их было восемь. Вирэль без труда узнала ушедших на поиски спиров лучников. Похоже, найти животных им так и не удалось.

‑ Где Кермаль? ‑ спросил, подбежав вплотную, Орбо.

Вирэль молча указала ему на завал в ущелье. Барск покачал головой в крайнем изумлении.

‑ Ну и дела… Это ты сотворил, георт? Будет, пожалуй, почище той стены, что пробил давеча галья Ра‑Кташ. Мы еще издали слышали грохот. Так что Кермаль‑Шат, жив еще?

‑ Он велел нам уходить, ‑ сказала Вирэль.

‑ Это правильно, ‑ сразу согласился Орбо, ‑ идите. А мы поможем Кермалю. Хоть он сэй‑гор и убийца, а все же славный малый. И воин ‑ каких немного.

‑ Мне бы лук, ‑ Вирэль с надеждой посмотрела на старшину, тот фыркнул и приказал одному из своих спутников: ‑ Оставь ей свою игрушку, Брайх, у тебя их все равно две.

‑ У Анвура их, вон, тоже две, ‑ ворчаливо откликнулся лучник, но все же вытянул из чехла запасное оружие и отдал девушке. Орбо и остальные пожертвовали ей по несколько стрел из своих запасов. Собралось дюжины полторы.

‑ Прощайте, георт Законник, и ты, девица. А вы, парни, поспешайте! Нас там, поди, заждались уже!

Восемь лучников решительно ускорили шаг.

‑ Безумцы, ‑ пробормотал, глядя им вслед, Карзаф.

‑ Храбрецы, ‑ уточнила Вирэль.

Она опять подставила ему плечо для поддержки. Издар нехотя оперся, сделал пару шагов и внезапно отстранился.

‑ Иди одна, ‑ сказал он ей. ‑ Я теперь обуза. Оба погибнем.

Вирэль собралась возражать, но тут ее взгляд скользнул по противоположному берегу ручья и слова застряли в горле.

Лучники не успели на помощь Кермаль‑Шату, "темных" оставалось слишком мало и они были слишком измучены, чтобы удержать завал. На гребне еще бурлила схватка, но воины в серо‑голубом уже сбегали вниз по эту сторону осыпи. Орбо и те, кто шел с ним, остановились, опустились на колено и взялись за луки.

‑ Беги, ‑ Карзаф устало потянулся и начал неторопливо собирать в кулак тонкую цепь хиста. ‑ Беги же, девочка.

‑ Только вместе с тобой.

Лук оказался добротный ‑ составной, с накладками из кости. Вирэль одним сильным движением согнула его и накинула тетиву на изгиб рога.

‑ Не глупи, девочка! Они сейчас будут здесь!

‑ Я знаю.

На том берегу, меньше чем в сотне шагов от Вэр, лучники Орбо пустили в полет первые стрелы. По осыпи покатились тела. Живые перепрыгивали через убитых и, закрываясь щитами, бежали вперед ‑ к бьющим с убийственной точностью стрелкам.

‑ Чтоб тебе сгореть с твоим упрямством, дурная девчонка!

‑ Не кричи на меня, Законник. Я тебе не родня.

Но‑Фариз осекся на полуслове и замолчал. Удивляться не было времени ‑ на том берегу один из лучников вздрогнул и сунулся лицом в снег. Другого ударившая в горло стрела отбросила на спину. Сэй‑горы, взобравшиеся на гребень, били все чаще. Еще двое барсков погибли один за другим, но остальные четверо продолжали спокойно натягивать луки.

‑ Уходи, ‑ попросил Карзаф тихо. Его голос был мягким и умоляющим. Вирэль не ответила, только зажмурилась на миг ‑ на том берегу ручья только что погиб Орбо, пронзенный сразу двумя стрелами. Открыв глаза, она увидела только двух барсков. Они снова натягивали луки. Один упал, так и не успев выстрелить, другой всадил последнюю стрелу в подбежавшего совсем близко мечника. Потом умер и он.

‑ Все, ‑ выдохнула девушка.

Во рту было сухо. Она подняла лук, плавно натянула тетиву, целясь в одного из мечников, подбежавших к лежащим у ручья телам. Задержав дыхание, разжала пальцы. Воин в серо‑голубом послушно упал, вывернув набок пробитую шею.

‑ Это просто, ‑ шепнула Вирэль, накладывая новую стрелу.

Второй мечник на том берегу попытался закрыться щитом и она всадила ему стрелу в ногу ‑ аккурат над стальным наколенником.

Третий мечник… бросил свое оружие и схватил лежащий на снегу лук. Вирэль не стала дожидаться, пока он пустит его в ход ‑ разжала пальцы и перевела взгляд с падающего мертвеца на четвертого воина.

Четвертый оказался лучником. Они прицелились одновременно и одновременно отпустили свои тетивы. Вирэль с какой‑то удивительной отрешенностью подумала: "это все". Темный росчерк чужой стрелы метнулся ей прямо в лицо… И исчез из виду, сбитый ударившей сбоку стальной молнией… Сэй‑гор на том берегу умер мгновенно ‑ стрела Вирэль вошла ему прямо в глазницу и вышла из затылка, сбросив с головы шлем.

Потом она посмотрела на издара. Законник стоял вполоборота к ней, согнув правую руку, и словно раздувал разгорающееся в ладони голубое сияние. "Хрустальный купол, ‑ подумала Вирэль и тут же поняла: ‑ Нет, не хватит сил…" Цепь хиста бессильными кольцами свернулась на земле, а с того берега уже летели новые стрелы.

‑ Карзаф, не надо!!!

Издар страшно вскрикнул и взмахнул рукой. Над замерзшим ручьем с шипением раскроил воздух голубой сполох. Несколько фигур на том берегу упали в снег, другие, напуганные, шарахнулись прочь. А Законник покачнулся и осел, как подрубленное дерево.

Вирэль бросилась к нему. Стрела на излете прошила ей правую руку повыше запястья. Боли она не почувствовала, только выронила оружие и склонилась над издаром. Из груди Карзафа торчало тонкое, аккуратно оперенное древко. Другое засело в животе. Она осторожно приподняла его голову.

‑ Жаль, я не успел тогда… ‑ Законник говорил спокойно, разве что немного устало. Впервые он смотрел ей прямо в глаза и она видела в них боль. Боль не от ран ‑ другую, застарелую…

‑ Будь я таким, как теперь, я бы успел… Как вот сейчас…

Он будто бы смотрел на нее и сквозь нее, видя сейчас то, о чем мечтал долгие годы, и чего увидеть не мог.

‑ Бру? Это твои глаза… Милая моя девочка… Если бы я сам, своими руками… я бы поверил, что ты вернулась… Уходи, девочка, прошу тебя… Беги…

‑ Я тебя не оставлю, ‑ у Вирэль предательски защипало в глазах, лицо Карзафа плыло перед ее взором.

‑ Ты так выросла девочка… Все эти годы… Прости меня… я тогда… не успел…

‑ Ты успел сегодня! Сегодня ты все успел! Ты все сделал…

‑ Доченька моя…

‑ Отец!…

В этот самый миг Вирэль забыла обо всем. О погребальном костре, на котором сгорели когда‑то девочка по имени Бру и ее мать, о своем собственном прошлом, которое занимало в ее памяти явно больше пятнадцати лет, о извечной, выпестованной с детства ненависти к родителям, которых не знала…

‑ Не покидай меня, отец!…

Карзаф Но‑Фариз, вечно мрачный Законник из Реска‑Рэх улыбнулся ей непривычно ласково и, как показалось, немного виновато. Потом из его глаз навсегда ушла давняя боль и он перестал дышать.

Она все еще сидела над ним, обнимая холодеющее тело, вздрагивая от сдерживаемых рыданий и только всхлипывая тоненько, по‑детски, когда заскрипел рядом снег под ногами, обутыми в расписанные серыми и голубыми пятнами сапоги. Она не подняла головы. Ей было все равно. Солдат замер над девушкой ‑ то ли упивался видом поверженного врага, то ли просто колебался в принятии решения. Потом он наклонился вперед, медленно замахнулся и опустил ей на голову обух боевого топора.

Часть четвертая: Один сон…

Гладят пальцы блеск меча,

Тьма клубится у плеча,

Мрак струится из глазниц

Сотней призрачных десниц.

В каждой длани по ножу…

Все! Я больше не дрожу!

Не дрожу, и не храбрюсь,

Не кричу, и не смеюсь.

Молча бьюсь… А за спиной

Страх тяжелою волной…

Страх‑соратник, страх‑храбрец,

Страх ‑ испытанный боец.

Тело в камень обернет,

Душу холодом скует…

Вражья доблесть ‑ жалкий прах,

Ибо мой союзник ‑ СТРАХ!

Словно братская рука

Руку жмет эфес клинка,

Меч врастает в жилы, в кость,

Сталь и плоть… Попробуй, брось!

Слишком долго не дремал

В ножнах блещущий металл.

Свыклась с тяжестью ладонь.

Плоть и сталь… Попробуй, тронь!

И плывет передо мной

Боль багряной пеленой…

Боль‑подруга, боль‑сестра,

Боль ‑ как лезвие остра.

Криком горло обдерет,

Небо пурпуром зальет…

Кровь врага ‑ всего лишь соль,

Ибо мой союзник ‑ БОЛЬ!

Горькой патокой в ночи

Чей‑то стон… "Иди. Молчи.

Не смотри ‑ не для тебя.

Жить дешевле, не любя.

Жить спокойнее, дружа

Только с холодом ножа.

Помнишь, было?…" "Было… Да.

Жизнь ‑ непрочная слюда.

Счастье ‑ битое стекло…"

"Помнишь, было?…" "Нет… Ушло."

И мрачнее тьмы самой

Ночь встает вокруг стеной…

Ночь‑защитник, ночь‑слуга,

Ночь ‑ туман в глазах врага.

Мир обнимет синей мглой,

Все заполонит собой…

Сон врага ‑ кошмар ночной,

Ибо НОЧЬ ‑ союзник мой!

В ножны лег мой острый Страх.

Боль ‑ кольчугой на плечах.

Завернувшись в плащ, как в Ночь,

Я иду от стонов прочь.

Сквозь метель и ветра вой,

ТАМ чужой и ЗДЕСЬ чужой,

Я иду ‑ Ночь, Боль и Страх,

Я ‑ Погибший в двух мирах…

Глава первая

Огромное коромысло с протяжным стоном и скрипом метнулось ввысь, будто однорукий великан вымахнул в небо жилистой деревянной лапой. Обтесанный каменный шар взмыл по пологой дуге над озером. Расчёт камнемёта дружно прекратил деловитую суету, провожая взглядами ядро. До вырастающей, кажется, прямо из воды городской стены было неблизко, но на миг показалось: тяжёлый снаряд неминуемо достигнет её, дабы испытать на прочность массивную старую кладку…

‑ Не достанет, ‑ с досадой буркнул стоявший неподалеку барск средних лет, судя по серебристым "копьям" нашивок ‑ сотник, командовавший расчётом.

И верно ‑ не долетев до вражеского берега добрых пять десятков шагов, ядро с шумом проломило тонкую ледяную корку, подняв высокий столб воды. От далекой стены донеслись радостные крики, в некоторых явственно звучала насмешка. Среди солдат, собравшихся на этом берегу, прокатился слитный вздох разочарования.

‑ А ну, к вороту! ‑ зарычал на них сотник. ‑ Выше на две ладони! Тяни живее! Клянусь, до ночи эти камешки начнут падать на головы ублюдкам, хоть бы даже мне пришлось заставить вас кидать их руками!

Харт поймал на себе косой взгляд старшины и причина горячности барска стала ему ясна. Понятное дело ‑ сотник узнал сарбаха и решил продемонстрировать высокому начальству бурную деятельность.

‑ Как зовется это чудовище? ‑ поинтересовался он у офицера, разглядывая огромный камнемет. ‑ Готов спорить, у него есть имя.

‑ "Маленький Любовник", георт, ‑ осклабился сотник.

‑ "Любовник"? ‑ Харт озадаченно приподнял бровь.

‑ "Любовник", ‑ подтвердил старшина, ухмыляясь ещё шире. ‑ Любую крепость вылюбит, как смазливую девку. Ребята шутят: "нашему малышу стену сломать легче, чем солдату ‑ девичью честь порушить"!

Сравнение позабавило. Харт уже собрался было ехать дальше, но напоследок всё же поинтересовался:

‑ Отчего же твой "Любовник" "маленький"?

‑ Так "Большой" нынче под Усаргой трудится, георт.

‑ Трудился. Усаргу взяли четвертого дня.

‑ Выходит не соврали нам? ‑ фэйюр хмыкнул. ‑ А то про Верлор, вон, тоже говорили, мол, взяли, а потом оказалось ‑ три дня еще под стенами резня шла. Мы с тех пор не особо слухам‑то доверяем, георт. Ну, уж коли и впрямь Усарга наша, тогда суток через семь "Большого" сюда подвезут, никак не раньше. Да еще пока поставят, да пока пристреляют…

‑ Ясно, ‑ подытожил Харт. ‑ Десять дней.

‑ А то и двенадцать.

Сотник притворно вздохнул; видно было, что его мало расстраивают грядущие проблемы старшего брата любимого "малыша". Славу сотнику делить не хотелось.

* * *

К столице Бракаля подтягивалось все больше сил. Армия южного хорла, отступавшая от самой Усарги, не смогла остановить Бьер‑одра в прибрежных районах города. Впрочем, сопротивление было ожесточенным. Особенно яростно дрались кальиры за небольшой форт, прикрывавший подходы к Северному мосту. Закрепиться им не удалось ‑ после отчаянной рубки, продолжавшейся добрых полдня, бракальцы отошли в Озерный город… те, что еще могли отойти.

Преследовать их, конечно, попытались, но сходу, на плечах отходящих, прорваться за высокие и прочные стены главной цитадели юга Долины не получилось ‑ самые горячие устлали своими телами Большой мост, остальные откатились обратно в ворота форта.

Это произошло почти трое суток тому назад. Сейчас армия северян зализывала раны, пополняясь постоянно прибывающими подкреплениями. Едва лишь затихло сражение за Мост, к берегу подвезли "Маленького Любовника" и несколько камнеметов поменьше размерами. Всего за два дня их собрали, установили и начали пристрелку. Пока что не очень успешно ‑ расстояние почти в пять сотен шагов было предельным для тяжелых и грозных машин, но подкатить их ближе не представлялось возможным, и без того берег, с которого вел Большой мост и где поставили камнеметы, находился ближе всего к стенам Озерного Города.

Одно утешало: бракальским боевым машинам достать суетящихся на другом берегу врагов было еще труднее. Солдаты Арка больше опасались чужих издаров, которые, несомненно, в осажденной столице имелись. К схватке с ними уже готовились маги Бьер‑одра.

Харт ехал через прибрежные кварталы Малого города, разыскивая ставку хорла. Жители большей частью успели укрыться на острове в Озерном городе и сейчас здесь вовсю хозяйничали солдаты. Половина улиц превратилась в огромный военный лагерь, другая половина ‑ в плацдарм, опорный пункт готовящейся к длительной осаде армии вторжения. Берег день ото дня обрастал укреплениями. В самое ближайшее время должны были подвезти более мощные и дальнобойные камнемёты, вроде упомянутого давешним сотником "Большого Любовника". К их прибытию расчищали площадки и возводили защитные бастионы.

Жизнь кипела в захваченных кварталах, за эти дни успев войти в привычное русло военного быта. Дымились костры походных кухонь. Исходили трепещущим жаром трубы каббер, домов и торговых лавок, брошеных хозяевами и превратившихся во временные солдатские казармы. Из кузниц и мастерских доносился непрерывный шум и звон ‑ там работа не прекращалась ни на миг. На ярмарочной площади установили большой белый шатер, вплотную примыкающий к приземистому двухэтажному зданию, не иначе ‑ местной гильдийной палате. Похоже, здесь расположился полевой госпиталь. Догадку подтвердили два фэйюра, показавшиеся из‑за полога шатра. У обоих лбы перетягивали широкие белые ленты с символическим изображением Ловеры ‑ покровительницы целителей. На длинных белых накидках издаров заметно выделялись алые и бурые пятна, особенно густо покрывавшие рукава.

"Забавно. ‑ мелькнула мысль. ‑ Здесь тоже лекари предпочитают белый цвет. Интересно, почему? Ведь не потому же, что на белом особенно хорошо заметна кровь?"

‑ Светлый день, достойные.

Лекари дружно повернули головы. У них были усталые, изможденные лица и несколько вялые, нервные движения давно не спавших фэйюров. Недовольство в их глазах быстро сменилось озабоченностью, когда пришло узнавание. Они почтительно склонили головы.

‑ Светлый день, георт.

Его узнавали теперь всегда. Не герой, не знаменитый полководец ‑ он незаметно для себя приобрел известность, сравнимую с известностью самого хорла. Сарбаху кланялись, сарбаху оказывали все приличествующие знаки внимания… сарбаху эта известность казалась камнем на плечах, она давила и мешала свободно дышать. Серому не льстила слава правой руки хорла, он предпочел бы оставаться его тенью. Увы, это отныне исключалось. А сам Бьер‑Рик лишь посмеивался, замечая недовольство своего "стотысячника". Его оно забавляло. Впрочем, иногда Харту казалось, что неприятная ему известность ‑ своего рода месть хорла, наказание за неудачу. Ту, прошлую…

Он спросил у издаров, верно ли едет. В ответ услышал: да, великий хорл со своей свитой действительно занял один из домов в самом центре Малого города, недалеко отсюда и именно в том направлении, куда едет георт.

‑ Вам бы отдохнуть, достойные, ‑ бросил Харт, уже собравшийся двигаться дальше.

Целители переглянулись, и один из них выдавил с явной неохотой:

‑ Много работы, георт. Сейчас позволить себе сон ‑ значит позволить умереть двум‑трём раненым.

В этот самый миг из шатра донесся чей‑то громкий тревожный голос и оба мага, поспешно поклонившись, вновь исчезли за белым пологом.

‑ Странное занятие, ‑ заметил подъехавший ближе Зарх. ‑ Благое дело ‑ исцелять раны воина, но я видел, как они, зачастую, возвращают к жизни не бойцов, а калек. Какой в этом смысл?

‑ Некоторые мудрецы утверждают, что смысл есть во всем. ‑ Харт отвел задумчивый взгляд от входа в шатер. ‑ просто этот смысл нередко от нас ускользает.

Зарх усмехнулся.

‑ Так утверждают не мудрецы, а умники. Я знаю одно: мы с этими двоими слишком отличны, нам никогда не понять друг друга.

‑ Но это не значит, что они не заслуживают уважения.

Эндра‑ши почувствовал в голосе кош‑кевора дуновение ледяного ветерка и благоразумно замолчал. Иногда на Серого что‑то находило и он раздражался по, казалось бы, совершенно невинным поводам. На памяти Зарха никто еще не лишался при этом головы, Серый даже не поднимал тона, но немногочисленные его приближенные и ученики всерьез опасались подобных вспышек. В гневе Харт не пылал, не терял голову, напротив ‑ концентрировался, превращал свой рассудок в лед и действовал предельно расчетливо и жестко. Его спокойная, отполированная до стального блеска ярость была куда страшнее лютого звериного бешенства.

В полном молчании сарбах и сопровождавшая его небольшая группа бойцов Арда Теней пересекли площадь и обогнули здание гильдийной палаты. С заднего крыльца импровизированного госпиталя выносили трупы. Их укладывали прямо на утоптанный снег и двое немолодых кальиров ловко пеленали мертвых в плотную материю. Не меньше пятнадцати белых "коконов" лежало на заднем дворе, ожидая повозок и погребального огня. Определенно, северной армии досталось изрядно, раз уж спустя почти трое суток, несмотря на усилия лекарей, продолжали умирать тяжелораненые воины.

* * *

‑ Хорл занят, ‑ неуверенно заявил гвардеец, стоявший на страже при входе в дом. Двое его товарищей пытались сделать вид, что их не существует в этом месте и этом времени.

‑ Я не могу войти? ‑ негромко уточнил Харт, разглядывая преградившего ему путь солдата. Солдат был еще молод и явно из новичков ‑ прежде его в охране Бьер‑Рика он не видел.

‑ Хорл приказал никого не впускать к нему, ‑ гвардеец, кажется, был в отчаянии.

‑ Он приказывал не впускать меня ?

‑ Н‑нет… нет, георт, он приказал не впускать никого.

‑ Я похож на никого ?

За спиной отчетливо фыркнул Зарх.

‑ Э‑э‑э… ‑ гвардеец оторопело моргнул.

‑ Вот видишь, ‑ подвел итог его колебаниям Харт. ‑ Значит, я вхожу.

Он обошел вконец растерянного солдата и, быстро поднявшись по всходу, толкнул створки дверей. Бьер‑Рик выбрал для своей ставки дом большой и достаточно богатый, чтобы предположить, что владел им прежде не простой торговец. Просторная прихожая освещалась десятком ярких масляных ламп, свет которых отражался от зеркал в полированных, покрытых изящной резьбой рамах. На узких каменных полках стояли вазы из флаваркской керамики и нермского цветного стекла, под ногами похрустывали пестрые циновки работы столичных мастеров.

Харт шел нарочито громко , все же появляться перед хорлом совсем уж неожиданно не стоило. И голос, донесшийся из глубины дома, дал ему понять, что его маленькая предосторожность оказалась нелишней.

‑ Кровь ронтов, либо Мелеар‑Рах вдруг решил сдать свою столицу без боя, либо наконец‑то прибыл мой верный сарбах! Как бы там ни было, стой где стоишь!

Короткая пауза, во время которой Серый едва успел замедлить шаг, и небольшая поправка с ноткой сожаления в голосе:

‑ Хотя, сарбах может и войти… чего уж…

Похоже, это была спальня хозяина дома ‑ темное дерево стен переливалось затейливой резьбой, жарко пылал небольшой камин, облицованный полированным черным базальтом, а посреди комнаты ворохом лежали пушистые шкуры, из которых выглядывала симпатичная женская головка. В головке этой Харт без большого удивления узнал Бьорналь, время от времени появлявшуюся в ставке хорла с "особо важными" посланиями от командующей Западной армией. Сам Бьер‑Рик уже был на ногах ‑ совершенно голый и слегка растрепанный. Увидев Серого, он хмыкнул и, подхватив с пола теплый меховой плащ, обернул его вокруг пояса соорудив что‑то вроде экзотической юбки.

‑ Идем, ‑ кивнул хорл и направился к другой двери, повидимому ведущей в заднюю комнату. Проем закрывал полог из плотной бархатистой ткани. Откинув его, Бьер‑Рик исчез внутри. Харт прошел следом, провожаемый крайне недовольным взглядом двух бледных изумрудов девичьих глаз.

За пологом действительно обнаружилась небольшая комнатка с единственным круглым окном в потолке, через которое в помещение лился неяркий свет пасмурного дня. Пол здесь устилал толстый ковер, посреди которого, в окружении подушек и валиков для сидения, стоял обеденный столик темного дерева. Взгляд поневоле притянул запеченный окорок урда, уютно устроившийся на большом серебряном блюде среди чаш, кувшинов и ваз. В воздухе витала изумительная смесь запахов жареного мяса и душистого бьяни.

Харт тут же вспомнил, что не ел с прошлого вечера. Способность подолгу обходиться без еды и питья вовсе не означала, что есть и пить ему никогда не хотелось. Присаживаясь за стол, он заметил, что край драгоценного блюда жестоко искалечен вбитым в него кинжалом, лезвие которого глубоко ушло в массивную столешницу. Так‑так… Хорл недавно изволил сильно гневаться? Любопытно, из‑за чего?

Бьер‑Рик, между тем, наклонился и взял со стола наполовину полную рубиновой жидкостью стеклянную чашу. Он отпил глоток и выразительно сощурился, демонстрируя удовольствие.

‑ Попробуй, оно того стоит. Вообще‑то нолк‑ланы мало смыслят в хмельном, их жиденькие настои, хотя временами и неплохо бодрят, остаются при том сущей дрянью. Но это…

Хорл снова пригубил и, смакуя, покатал во рту рубиновую жидкость. Вдохнул аромат.

‑ "Эхо Мардкьега" ‑ приятное исключение из правила. Между прочим, двадцать цирхов серебром за меру. Лично Тервал‑Рах прислал мне два бочонка с заверениями своего почтения. Два бочонка "Эха"! Это же по нынешним временам целое состояние! Ну, как тут не поверить в искреннее уважение наместника… Кстати, помнишь его?

Харт, чуть помедлив, уверенно кивнул.

‑ Акихар Гард‑Гьердский. Такой полноватый и кривоногий.

‑ Верно, он самый. У него большая доля в медных и серебряных рудниках Северного нагорья, ремесленные союзы Гард‑Гьерда скуплены им на корню. Торгует, подлец, по всему Арку и не горюет. Думается, он ныне один из богатейших фэйюров Долины, к тому же еще родовит и горд до самозабвения. А еще у него дочка есть. Двадцать лет ей, как раз на выданье. Папа дочурку холит и лелеет, но замуж отдаст… коли случай хороший представится.