Текст книги "Сны чужие (СИ)"

Автор книги: Денис Луженский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 59 страниц)

Антри изогнулся, с отвращением ощущая, как стекают за шиворот холодные струйки скопившейся в его буйной рыжей шевелюре воды. Просунув руку поглубже в сапог, он начал судорожно скрести зудящее место. Там, под штаниной, прятался длинный светлый шрам, частенько напоминавший о себе, особенно в непогоду. О себе и о годах учебы в крепости, а еще о…

Странный звук донесся до его ушей. То ли шорох, то ли скрип… Смех, что ли? Возмущенный Антри резко повернулся и метнул в сторону наглой девицы, столь бесстыдно насмехающейся над ним, убийственный взгляд… Взгляд, самонадеянной яростно‑бестолковой волной, разбился о твердь неподдельно серьезных глаз, на дне которых ледяными иглами стыло напряжение.

Только тогда он понял, что услышанные им звуки не могли быть смехом. И доносились они вовсе не от Вирэль, а от скрытой густым подлеском крепости. И были эти звуки ничем иным, как скрипом открывающихся крепостных ворот.

‑ Х‑хэс‑с! Х‑хэ‑эс‑с‑с! ‑ послышалось совсем уж неподалеку. Антри уткнулся носом в траву, чувствуя как ползет под подбородком превратившаяся в жидкую грязь земля, и замер, напрягая для броска продрогшее тело.

Быстро движущиеся силуэты мелькнули за кустами, скрывающими Вирэль, а в следующее мгновение они оказались прямо перед ним, на дороге. Сквозь просвет в листве Антри успел насчитать восемь пар чешуйчатых лап, взорвавших дорогу фонтанами грязной воды. Потом отряд неизвестных всадников умчался в дождь и сгущающийся сумрак и он позволил себе немного расслабиться.

"Слишком много их было, ‑ подумал он с запоздалой досадой. ‑ Восьмерых втроем быстро не уложишь. Хоть один, да вырвется. А предупрежденная крепость ‑ это верная западня."

После событий в Калех Антри не мог себе даже представить, что отряд из восьми вражеских бойцов может иметь перед их троицей хоть какое‑то преимущество в схватке. Один только хальгир стоит целого десятка…

Он невольно вздрогнул, когда с той стороны дороги метнулась темная фигура и, с хрустом смяв промокшие кусты, шлепнулась на землю между Антри и Вирэль… Хотя кто это еще мог быть, кроме Эки‑Ра?

‑ Ты разглядела их, Вэр? ‑ бросил хальгир, устраиваясь в мокрых зарослях под не утихающим дождем с таким видом, будто это был ворох сухих одеял у источающего тепло камина.

‑ Плохо, ‑ буркнула в ответ девушка. ‑ Восемь всадников на спирах. Все, похоже, серьезно вооружены.

‑ А серого запомнила? ‑ спросил Эки‑Ра.

‑ Серого… ‑ Вирэль, помолчала немного, а потом все же сказала, неохотно давя из себя слова ответа:

‑ Этого еще как запомнила. Он, когда мимо проносился, в мою сторону глянул… Можешь считать меня полной дурой, Ольк, но мне на миг показалось ‑ он сейчас остановится и… Спиров хвост, род его в яму!

‑ Мне он тоже не понравился, ‑ озабоченно протянул хальгир. ‑ Странное такое чувство… будто наши дороги разминулись на каких‑нибудь несколько шагов. Не сейчас, раньше… И когда‑нибудь они все же пересекутся.

"А я ничего не видел, ‑ подосадовал Антри на самого себя, ‑ лапы спиров посчитал ‑ и только. Даже девка эта дикая успела больше разглядеть."

‑ Надо было напасть на них, ‑ кровожадно заявил он, скрывая раздражение за показной удалью. ‑ Всего‑то восемь "пятнистых". Да ты бы их один…

‑ Не думаю, ‑ хмурый взгляд хальгира заставил Антри замолчать в смущении. ‑ Это были не "пятнистые". И не уверен, что смог бы справиться в одиночку даже с половиной их отряда. Да еще тот серый… Знаете, мне почему‑то кажется ‑ нам повезло, что эти восемь покинули крепость. И пока они не вернулись обратно, нужно действовать.

‑ Но риск, георт… ‑ попытался возразить Антри, несмотря на то, что его сердце при этих словах сладко заныло в предвкушении долгожданного действия .

Вирэль первой поднялась на ноги и с нескрываемым ехидством бросила, не глядя на него:

‑ Ты был так храбр только что, жалея об уехавшей драке. Уж не потому ли, что она уехала?

Парочку достойных ответов Антри придумал почти мгновенно. Он мысленно произнес их оба на разные лады, представил (не без удовольствия) выражение лица Вэр после того, как она их услышит… И промолчал. Еще чего не хватало ‑ вступать в перепалку с взбалмошной и жгучей на язычок бандиткой… Да еще в двух шагах от стен вражеской цитадели… Да на глазах у хальгира… Да под этим гнусным дождем, чтоб его Мирра до капли высушила!… Да перед делом, в котором, может статься, им с насмешницей придется прикрывать друг другу спину…

Никто не посмел бы обвинить Рыжего в том, что он не помнит добра. Перед ним и сейчас стояло перекошенное лицо сэй‑гора, уже готового опустить свою тяжелую секиру на его неловко выставленную правую ногу. Он никак не успевал прикрыть эту ногу клинком, и убрать ее не мог ‑ тоже не успевал… Ничего он тогда не успевал сделать. А вот чужой акрам успел ‑ рухнул с размаху на шлем "пятнистого" обладателя секиры и отшвырнул сэй‑гора в сторону раньше, чем тот смог укоротить ногу Антри вдвое…

Нет, никто не посмел бы усомниться в том, что Антри, сын славного десятника городской стражи Вирата, при первой же возможности не вернет долг чести той руке, что сжимала благословенный акрам. Изящной руке с узким запястьем и длинными, обманчиво нежными и хрупкими пальчиками.

* * *

Зар‑Шами не спалось. Он долго ворочался на своем ложе, в то время как мысли ворочались в его голове. Угрюмые мысли. Скверные. Никак не дающие покоя уставшему телу джартада Кадр‑хад, никогда ранее не жаловавшемуся на плохой сон.

"Может, он не вернется? ‑ думал толстяк Зар‑Шами. ‑ Может эти недобитые фарсахарами барски из Калех разделаются с ним, как разделались с моим отрядом? Я бы многое отдал этим вольпам из местных лесов… Проклятые твари! Столько бед из‑за какой‑то ничтожной лесной грязи! Пускай они только избавят меня от Серого, а уж потом я сам избавлюсь от них, даже если для этого мне придется поднять все окрестные гарнизоны! А с Избранным я как‑нибудь договорюсь, пожалуй. Нет смысла ссориться с Сыном Огня Вирутха, да еще и приближенным к Бьер‑одру… Но Серый должен сдохнуть! Еще ни один из оскорбивших Зар‑Шами не оставался безнаказанным!"

Сейчас, когда проклятого барска не было в крепости, страх немного отпустил джартада. Место этого непривычного для Зар‑Шами чувства заняла злоба. При одном только воспоминании об унижении, которому его подверг Серый, хотелось отгрызть собственную руку.

Сон улетучился окончательно. Фыркая и бормоча под нос бессвязные ругательства Зар‑Шами поднялся и подошел к окну. Взяв с узкого каменного подоконника кувшин, джартад запрокинул голову и начал жадно пить, шумно глотая содержимое сосуда. Увы, этим содержимым была всего‑навсего вода. Холодная чистая вода, которую нэкт исправно приносил в покои джартада и ставил на подоконник, чтобы хозяин мог утолить свою ночную жажду, буде таковая возникнет. Исполнительный нэкт…

‑ Исполнительный нэкт, ‑ пробормотал Зар‑Шами, глядя на опустевший до дна кувшин и пытаясь вспомнить давно уже ставшее привычным лицо слуги, перешедшего в его распоряжение вместе с крепостью и всем, что в ней было. Лицо никак не хотело вспоминаться. Все местные были для Зар‑Шами на одно лицо. На одно ненавистное лицо…

‑ Барск, ‑ Зар‑Шами скрежетнул зубами, ‑ еще один грязный барск из этой грязной Долины!

Он размахнулся и что есть силы запустил кувшином в противоположную стену комнаты. Обожженная глина жалобно хрустнула, осыпаясь мелкими осколками на деревянные плиты пола.

Любая, даже самая холодная и чистая вода не смогла бы сейчас удовлетворить жажду Зар‑Шами. Ибо он жаждал крови… Или забвения. Не знать, не помнить о пережитом страхе и унижении хотя бы до утра…

"Только одну… Нет, даже не одну ‑ только половину. Больше мне не нужно."

Зар‑Шами помедлил, раздумывая, потом воровато огляделся по сторонам, будто боялся, что кто‑то сможет его увидеть в собственной, запертой изнутри комнате, и быстро направился к камину. Там, под плотно подогнанным куском каменной кладки, у джартада Кадр‑хад был устроен маленький тайник, в котором он хранил источник огромного наслаждения и первопричину появления слабой дрожи в некогда крепких руках. Дрожи, которую сам Зар‑Шами с сожалением списывал на возраст и полноту, а торговец‑кальир, поставляющий сэй‑гору литтилк, безошибочно определял как следствие частого употребления своего снадобья.

В коридоре, за дверью личных покоев джартада, послышались шаги. Потом кто‑то робко постучал и приглушенный толстыми досками голос позвал встревожено:

‑ Мелез! Мелез!

Зар‑Шами вздрогнул и едва не выронил извлеченный из тайника маленький кожаный сверток.

‑ Почтенный Зар‑Шами! Мелез! ‑ голос из‑за двери настойчиво требовал, чтобы он отозвался. Джартад, наконец, узнал этот голос ‑ его звал один из охранников, дежуривших внизу, у лестницы.

‑ Что еще? ‑ спросил он, пряча за начальственным раздражением облегчение.

‑ Шум, мелез! Из твоей комнаты донесся странный шум!

‑ Кувшин разбился. Я захотел пить…

Зар‑Шами вдруг понял, что оправдывается. Оправдывается ! Перед простым охранником! Да он что, совсем потерял голову из‑за своих страхов?!

‑ Пошел прочь, задница урда! ‑ заорал он с уже настоящими, неподдельными раздражением и злостью. ‑ Прочь, или следующий кувшин разобьется о твою бесполезную деревянную голову! И не смей меня больше будить по пустякам, поганец! Слышишь?!

Охранника за дверью уже не было. Только простучали по коридору торопливые шаги и смолкли где‑то в глубине спящего дома. И это правильно ‑ Зар‑Шами не строил иллюзий относительно уважения, внушаемого им своим подчиненным, зато был твердо уверен, что те его всерьез опасаются. А по его мнению, у такого сброда как его гарнизонная полутысяча страх ‑ лучшая гарантия беспрекословного повиновения.

‑ Дурачье, ‑ пробормотал джартад, дрожащими руками разворачивая заветный сверток. ‑ Я уж подумал сперва… Да нет, нечего здесь делать Избранному. Он уж, небось, спит давно. Сам, небось, радешенек, что Серый уехал. Пусть спит. Лишь бы до утра не пожаловал, а уж утром я буду свежее родниковой воды…

Последние слова Зар‑Шами произнес мысленно, поглощенный своим занятием. Он справился, наконец, со свертком и выложил на пухлую ладонь два маленьких брусочка темно‑красного цвета. Это был литтилк ‑ особым образом приготовленная и спрессованная смесь из некоторых видов трав и грибов. То, из‑за чего Зар‑Шами (в том случае, если бы о его тайной страсти узнал кто‑нибудь из высших офицеров) мог лишиться не только всех своих привилегий, но и жизни. Слабость среди сэй‑горов ‑ немыслимая роскошь для истинного воина, а пристрастие к снадобьям вроде литтилка считалось очень большой слабостью. Ибо дрожащие руки не способны нанести хороший удар, заплетающиеся ноги сами уронят твое тело на вражеский клинок, а слезящиеся глаза не разглядят вовремя приближающуюся опасность…

"Дурачье, ‑ думал Зар‑Шами, отпиливая кинжалом половину от одного из брусочков. ‑ Они меня слишком плохо знают. Меня не сломать дающими радость травками. Я всех их переживу, завистников и ублюдков вроде Серого. Я всем им посворачиваю шеи. Они все еще будут валяться у моих ног. Просто нужно немного отдохнуть, собраться с силами, подчинить воле разум и чувства… Да режься же ты, проклятая! Клянусь Огнем Вирутха, это лезвие тупое, как задница урда!"

Сухая, каменно‑твердая плитка наконец‑то поддалась. Спрятав остатки снадобья обратно в тайник, Зар‑Шами тщательно приладил на место камень‑крышку. Потом сунул резко пахнущий брусок в рот и нервно зашагал по комнате, ожидая пока литтилк размякнет от слюны и его можно будет жевать. Он ходил и ждал, и морщился от медленно заполнявшей рот вязкой горечи.

"Горький… Любопытно, почему он такой горький? Почему никто не додумается добавлять в него сладкого белого порошка нолк‑ланов?… Хотя нет, правильно не добавляют. Если бы эта штука была еще и вкусной, ее жевали бы без меры все, от стариков до детей. А это удовольствие должно быть только для сильных. Только для тех, кто может справиться с его притягательной властью."

Зар‑Шами знал, что скоро горечь жвачки растворится в мерцающей дымке легкого опьянения, тягучая масса во рту и впрямь станет сладкой, а дождливая ночная хмарь за окном превратится в преждевременно пробудившийся радужный рассвет. И он заснет. И во сне увидит безбрежное зеленое море весенних Пустошей, высокие белые шатры и стройную фигурку, почти совсем черную на фоне голубого полотна небес…

Черная фигура возникла в проеме окна, словно материализованная силой фантазии Зар‑Шами. Джартад в изумлении уставился на нее. Он знал на собственном опыте, что если взять не половину бруска, а целый и жевать его достаточно долго, гоня от себя забытье, то можно увидеть сон открытыми глазами, совсем наяву. Но для этого нужна целая плитка и много времени, гораздо больше, чем он…

Джартад невольно попятился назад, чувствуя как быстро рассеивается уже начавшая сгущаться дымка хмеля и сладость во рту вновь превращается в горечь. А преждевременно заявившееся вместо радужного рассвета видение бесшумно проскользнуло в распахнутое окно и приставило вполне материальное лезвие кинжала к горлу Зар‑Шами.

‑ Ни звука! ‑ прошипело видение женским голосом. ‑ Только попытайся сделать хоть что‑нибудь без моего приказа, и я вырежу тебе второй рот прямо под твоим жирным подбородком!

‑ З‑зачем? ‑ бестолково пролепетал джартад, с ужасом наблюдая, как в окно из ночного мрака лезут еще две черные тени.

‑ А чтобы глотать было удобнее, ‑ со знанием дела пояснило первое видение. ‑ Такое пузо прокормить, должно быть, непросто. Непременно второй рот нужен.

‑ Кто это? ‑ спросил один из ночных гостей. ‑ Здесь же темно, как в могиле. Я думал ‑ мы угадали с окном.

‑ Зажги светильник, Ант, ‑ бросил второй, ‑ рассмотрим нашего хозяина поближе.

‑ А может сразу ему глотку перехватить? ‑ кровожадно предложила девица‑видение, чуть сильнее нажимая на лезвие.

Зар‑Шами вдруг успокоился. В нем заговорила интуиция старого воина, прошедшего тяжелый путь от обычного мечника‑вэрута до старшины гарнизонного джарта маленькой крепости в чужой, далекой от родных земель Долине. Интуиция, изрядно подкрепленная пьянящей сладкой горечью во рту, шепнула:

"Пугают. Раз пугают, значит сразу резать не будут. Значит хотят еще задавать вопросы. И пусть задают, раз так. Пусть спрашивают. Я даже, может быть, отвечу на пару‑тройку. Пусть слушают и думают. Слушающий и думающий становится медлительным, теряет бдительность, расслабляется. Пусть спрашивают. Я потом их тоже спрошу, когда мои фарсахары растянут ублюдков между ворот во дворе."

В паре шагов от него во мраке бесшумно вспыхнул язычок пламени. Вспыхнул и тут же погас, безжалостно задушенный темнотой. Послышалось чье‑то приглушенное ругательство и пламя показалось снова. На этот раз огоньку помогли надежно устроиться на конце промасленного фитиля небольшого светильника и он начал быстро разгораться, с торжествующим треском тесня неохотно оставляющую свои позиции темноту.

‑ Держи ближе, Ант, ‑ приказал тот, кого Зар‑Шами уже успел определить для себя как вожака этого отребья. Светильник в чужих руках послушно дернулся и подплыл почти вплотную к лицу джартада, слепя глаза нестерпимо ярким после ночной темноты светом. Зар‑Шами часто заморгал, пытаясь разглядеть вторгшихся к нему незнакомцев.

‑ Так‑так, ‑ в голосе вновь заговорившей девицы послышалась откровенная насмешка, ‑ что это тут у нас?

Чужие пальцы вцепились в висящий на его шее ранговый знак ‑ граненый бронзовый стержень, покрытый сложной гравировкой. Любому вэруту из сэй‑горов достаточно лишь мельком взглянуть на такой стержень, чтобы понять: стоит перед ним простой десятник, или знатный шабрад… Впрочем, как оказалось, не одни только сэй‑горы умели ориентироваться в своих собственных знаках различия.

‑ Знакомый рисунок, ‑ заявил тот из пришельцев, что держал перед лицом Зар‑Шами светильник. ‑ Старик Тор когда‑то показывал нам такой же. Он ‑ джартад.

‑ Что это значит? ‑ буркнула девица.

‑ Джарт, по сэй‑горски, примерно то же, что и наша "рука" ‑ пять сотен воинов. Пять сотен, для такой крепости ‑ обычный гарнизон.

‑ Так этот мешок с жиром ‑ комендант? ‑ голос девицы сделался вдруг слаще лесного меда. ‑ Уж не сам ли это благородный Зар‑Шами, а, Ольк? Вот ведь повезло!

Зар‑Шами почувствовал новый укол страха. Что‑то было в напускной сладости ее голоса такое, от чего ему стало не по себе. Глаза немного привыкли к свету и он, наконец‑то, смог рассмотреть своих незваных гостей.

"Сопляки! ‑ с ненавистью и презрением подумал сэй‑гор. ‑ Недоросли поганые! Повезло им… Повезло, да не в том, про что думаете! Что врасплох меня застали ‑ вот ваше везение! Если бы я только был настороже… Если бы только успел вытащить меч…"

‑ Не узнаешь меня, Зар? ‑ девица неприятно улыбнулась.

Ярко‑зеленые глаза ‑ слишком светлые на вкус мужчины сэй‑гора; серые как пепел волосы, туго перехваченные на затылке темно‑синей кожаной лентой; на лбу и скулах видны еще не затянувшиеся до конца следы недавних побоев… Нет, он не смог бы, пожалуй, отличить ее от других местных девок, похожих друг на друга как песчинки в дорожной пыли.

‑ Я не знаю тебя, ‑ прохрипел он.

Улыбка исчезла с губ девицы.

‑ Как странно, ‑ зашипела она, приближая к нему свое лицо мало не нос к носу и пожирая его взглядом злых зеленых глаз. ‑ Этот обожравшийся сэй‑горский нарл уже два месяца без устали охотится за мной и моей ватагой, а при встрече даже узнать не может! Как же ты собирался рубить мне руки, почтенный Зар‑Шами, если никогда раньше меня не видел?

‑ Мне нет нужды знать тебя, чтобы отдать палачу, ‑ отчаяние придало джартаду смелости, ‑ но теперь я понял кто ты. Ты ‑ Дикая Вэр, вожак горстки недорослей‑ублюдков, называющих себя Синими Ножами. Несколько дней назад твою ватагу разогнали простые крестьяне из Калех. Думаю, эти двое ‑ все, что осталось от нее. Жаль. Если бы ты осталась в Калех, мне, быть может, не пришлось бы наказывать тамошних увальней. Благодаря тебе мои фарсахары…

‑ Мертвы! ‑ выплюнула ему в лицо девка, ее лицо исказила гримаса ненависти, рука, сжимающая рукоять кинжала, дрогнула и Зар‑Шами мгновенно замолчал, в любое мгновение ожидая от этой взбешенной самки рокового движения.

‑ Мертвы! ‑ девка подкрепила свое восклицание набором малознакомых сэй‑гору, но очень выразительных ругательств. ‑ Благодаря мне вся твоя "пятнистая" погань, которую ты послал в Калех, осталась там навсегда! И ты отправишься сейчас вслед за ними, если не скажешь мне кое‑что! Понял, червь и сын червя, род твой в яму?! Где Зарта?! Говори, или я сейчас башку тебе отрежу! Ну?!…

‑ Успокойся, Вэр, ‑ парень, которого девица называла Ольком, положил руку ей на плечо. ‑ Он все скажет. Ведь так, почтенный?

Глаза его не обещали Зар‑Шами за его мужественное молчание ничего почетнее скорой и болезненной смерти.

"Во имя Огня Вирутха, я хочу жить, ‑ подумал джартад. ‑ Что с того, если о моем молчании будут петь у костров по всем Пустошам ‑ я‑то этого уже не услышу… И потом, кто сказал, что они уже победили?"

‑ Я скажу, ‑ выдавил он глухо, через силу, ‑ даже проведу куда нужно. Только обещайте меня не убивать.

‑ Никто тебя не тронет, джартад, ‑ Ольк слабо улыбнулся. ‑ До тех пор, пока ты будешь себя правильно вести. Понимаешь?

Зар‑Шами оставалось только согласно кивнуть головой.

* * *

Не доверял он этому толстяку джартаду, сэй‑гору с манерами покорившегося своей участи пленника и глазами убийцы и предателя, готового в любой момент выкинуть какой‑нибудь неожиданный и грязный фортель. Что‑нибудь такое, из‑за чего ему, Олегу Зорину, опять придется убивать…

"Олег Зорин, ‑ он вздохнул про себя. ‑ Какой я, к черту, Олег Зорин! Стоит ли вообще вспоминать это имя? Не лучше ли забыть его навсегда?"

Земная часть его нынешнего "я" упорно цеплялась за человеческие воспоминания и человеческие же эмоции ‑ то немногое, что еще связывало его с прошлой жизнью. То немногое, что еще позволяло держаться на плаву человеческому сознанию, не давая дремлющему глубоко внутри "я" фэйюра взять верх, вновь подчинить себе свое собственное тело и заставить Олега исчезнуть. Навсегда исчезнуть.

"Вот ведь дрянь! ‑ он досадливо поморщился, испытывая непроизвольно вспыхнувшее острое чувство стыда. ‑ Приходит же в голову подобная мерзость! Никто ведь меня не заставлял, не просил! Сам решил и сам сделал, а теперь… жалею? Неужто, жалею?! Ох, и эгоист же ты, в сущности, Зорин! Ох, и сволочь! Мелкая душонка!"

"Ага, ‑ шевельнулся внутри червячок сомнений, ‑ все мы, по‑своему, сволочи. А только жить‑то хочется!"

"Хочется, ‑ со вздохом согласился он, ‑ ой, хочется! И жить хочется, и спокойствия хочется, и мира во всем мире. Очень. Вопрос лишь в том ‑ какой ценой ? Руки‑то пачкать не хочется, и жилы себе рвать не хочется. И тоже ‑ очень… А знаешь, интересно получается ‑ проще всего жить в стороне, да с чистыми руками, да не надрываясь. Лафа полная, и только!… Только вот по мне ‑ лучше уж вообще не жить , чем так ! Ясно?!"

Червячок внутри раздраженно буркнул что‑то вроде "ну‑ну", свернулся в клубок и затаился до срока.

‑ Сюда, ‑ джартад свернул в боковой коридор, обходя очередной пост из трех полусонных стражников сэй‑горов.

‑ Далеко еще? ‑ прошипела Вирэль, ни на мгновение не отпуская прижатого к шее Зар‑Шами кинжала.

‑ Сейчас по этому коридору к всходу, ‑ пробормотал комендант, инстинктивно наклоняя голову вбок и стараясь не делать резких движений, ‑ он не охраняется, мы спокойно поднимемся наверх…

‑ Почему наверх? ‑ перебил его Антри. ‑ Я думал, мы спустимся в подвал, к темницам.

‑ Та, кого вы ищете, сейчас в допросной, ‑ нехотя ответил джартад. ‑ В крепостных подвалах не было подходящей комнаты и я приказал устроить ее на верхних этажах.

‑ Почему на верхних этажах? ‑ Олег с подозрением посмотрел на толстяка.

‑ Снаружи… слышно лучше… когда допрашивают. Недовольных в крепости совсем нет. Даже среди местных.

‑ Ну, ты и мразь! ‑ с чувством произнесла Вирэль.

Джартад в ответ равнодушно пожал плечами.

‑ Недовольных в крепости нет, ‑ повторил он, ‑ нет с тех пор, как я приказал устроить допросную на верхних этажах.

‑ Ладно. Пошли вперед, ‑ Олег кивнул девушке и та чувствительно ткнула свободным кулаком в бок Зар‑Шами, заставляя его продолжать движение.

"Каковы времена, таковы и нравы, ‑ подумал Олег, ‑ хотя, по существу, этот обитатель Пустошей, палач и убийца, кажется невинным младенцем перед многими моими "цивилизованными" соотечественниками, мерзавцами крупного и мелкого пошиба, ради достижения своих целей не останавливающихся ни перед чем и никогда… Господи, неужели он пытал Зарту? Если так, я ему не завидую. Придется быть настороже ‑ Вэр может сорваться и наделать глупостей."

Он переглянулся с Антри, взглядом указал ему на напряженную спину Вэр. Кальир понимающе кивнул. В последнее время он научился понимать своего "хальгира" буквально без слов. Ант всячески старался как можно реже оставлять его одного и готов был в любую секунду броситься выполнять любое приказание. Подобная привязанность, с одной стороны, льстила самолюбию Олега, а с другой немного раздражала и заставляла более ответственно подходить к их взаимоотношениям, внимательнее следить за своими словами, из опасения, что неосторожно брошенная фраза будет расценена Рыжим как буквальный приказ.

‑ Сюда, ‑ Зар‑Шами указал на широкий деревянный всход, винтом охватывающий мощный каменный столб‑основание, и первым ступил на него, подгоняемый нетерпеливыми тычками девушки. Они поднялись на пролет выше и остановились. Этаж оказался последним в этой части здания. Перед настороженно озирающимся по сторонам Олегом оказался короткий коридор, освещенный всего одной чадной лампой. Дверей в этот коридор выходило всего две. Стражников видно не было.

‑ Ее что, никто не охраняет?

‑ Один фарсахар внутри, ‑ Зар‑Шами зябко повел плечами. ‑ Он допросчик. Почти все время там живет. А девка… она связана, не убежит.

В тишине отчетливо скрипнули зубы Вирэль. Комендант вздрогнул и замолчал. Олег положил руку на плечо разбойницы, успокаивающе сжал пальцы.

‑ Ключ? ‑ спросил он коротко.

Джартад без лишних слов снял с узкого ручного браслета связку фигурных пластин, начал торопливо копаться в них, ища нужную. В темноте зазвенел металл.

‑ Тише, ты! ‑ зашипела на толстяка девушка. ‑ Если сюда сбежится стража, ты умрешь первым!

‑ Нашел, ‑ Зарт‑Шами прекратил звенеть и показал ей одну из пластин‑ключей ‑ длинную и узкую, изрезанную по краю хитрой фигурной насечкой. ‑ Нашел. Вот он…

‑ Открывай, ‑ приказал Олег, чувствуя как само собой напрягается тело, будто перед прыжком в пропасть.

"Не нравится мне что‑то. Что‑то не так во всей этой канители. Что‑то не в порядке… Может, стражники? Патруль? Ночной обход?… Нет, я бы услышал. Почувствовал… Здесь другое…"

Пластина ключа вошла в щель замка до половины и застряла.

‑ Священный огонь! ‑ джартад лихорадочно дергал пластину в разные стороны, но та не поддавалась. ‑ В се насквозь проржавело в этой проклятой крепости! Давай же, открывайся!

‑ Закрой рот и шевелись! ‑ вызверилась на него Вирэль. ‑ Работай руками, а не языком, род твой в яму!

‑ Кто там? ‑ послышался вдруг из‑за двери настороженный глухой голос. ‑ Отвечайте, или спалю вас в пепел!

‑ Это я, Мар, ‑ голос сэй‑гора предательски дрогнул, ‑ Зар‑Шами, твой джартад. Ключ застрял. Открой мне немедленно.

"Спалю в пепел… ‑ тревога нахлынула на Олега с новой силой. ‑ Странная угроза для простого допросчика… Какого черта?!"

‑ Стой! ‑ он шагнул вперед, занося правую руку к левому плечу, нащупывая пальцами эфес Шрама и понимая, что уже не успевает…

Дверь вдруг распахнулась настежь и свет горевших в глубине комнаты светильников выхватил на миг высокую фигуру в темном балахоне, замершую на пороге. Незнакомец вскинул вверх руки и ослепительная вспышка резанула Олега по глазам раскаленной добела бритвой. Справа и слева от него одновременно вскрикнули Вирэль и Антри, а на их слитный крик эхом откликнулся толстяк Зар‑Шами. В его коротком возгласе прозвучала боль…

"Попались! ‑ билась в голове погибающей птицей единственная отчаянная мысль, когда он, занося для удара обнаженный меч, бросился вперед, не видя перед собой ничего, кроме тошнотворного мельтешения ярких радужных пятен. ‑ Как дети попались! Проклятый толстяк заманил‑таки нас в ловушку!"

Он падал в залепляющую глаза радужную кашу, преодолевая упругое сопротивление воздуха, ставшего вдруг непривычно плотным и тягучим… Падал, вытягивая вперед растопыренные пальцы левой руки и отводя назад правую для единственного удара… удара вслепую… Почему‑то он был уверен, что удар этот должен быть и будет единственным…

Кто‑то вскрикнул впереди, удивленно, непонимающе…

Он рубанул, целя на звук…

Попал! Шисса, описав короткую свистящую дугу, встретила слабое сопротивление чего‑то материального, распавшегося под напором отточенной стали. Кто‑то вскрикнул еще раз, отчаянно, жутко… И тогда Олег ударил снова, на сей раз кулаком левой руки, пытаясь достать источник крика, чтобы уж окончательно… наверняка…

Попал! Костяшки пальцев обожгло болью, что‑то теплое и податливое влажно хрустнуло под его кулаком и чужой крик сменился быстро затихающим стоном…

А он, наконец‑то, споткнулся о порог и растянулся во весь рост на холодных каменных плитах пола.

Глава восьмая

Первым, кого он смог разглядеть, едва лишь немного поблекли яркие круги перед глазами, был Зар‑Шами. Толстяк сидел в ближнем к нему углу комнаты, неловко привалившись правым боком к стене. Грудь сэй‑гора судорожно вздрагивала при каждом вздохе, а руки все пытались нащупать торчащую из‑под левой лопатки рукоять кинжала. Не дотягивались. То ли боль останавливала раненого, то ли слабость, но пальцы всякий раз соскальзывали с набухшей от крови ткани куртки и руки бессильно опускались вниз… чтобы, спустя несколько судорожных вздохов, вновь начать свое медленное и страшное движение к фигурной деревянной рукояти, по которой на пол размеренно сбегали темные капли. На полу под джартадом уже успела натечь лужа. Пока еще небольшая.

В широко распахнутых глазах сэй‑гора плавились боль и ужас. Он открыл рот, пытаясь что‑то сказать, но смог выдавить из себя лишь хриплое невнятное бульканье. С его губ на подбородок вытекла тягучая темно‑бурая струйка, увязла в черной шерсти…

Олег отвернулся, перевел взгляд на Избранного. Тот лежал в нескольких шагах от Зар‑Шами, там, куда его отбросил удар кулака. То что при его внезапном появлении Олег принял за темный балахон на деле оказалось обычным одеялом из шерсти урда. Теперь это одеяло валялось на полу и при виде уткнувшегося лицом в пол обнаженного тела в Олеге шевельнулось нечто похожее на жалость. Впрочем, издар был жив, только потерял сознание от удара.

Олег поднялся на ноги, подобрал выпавший из руки меч и обернулся, чтобы посмотреть кто это возится у него за спиной, изрыгая шепотом проклятия на два голоса. В дверном проеме барахтались двое. Если бы Олег не знал, что их должно быть именно двое, он сейчас вряд ли сумел бы это понять. Во‑первых: зрение еще не восстановилось полностью, во‑вторых: барахтающиеся успели преизрядно запутаться в своих плащах и подсчитать общее количество беспорядочно мельтешащих рук, ног и голов просто не представлялось возможным.

‑ Слезь с меня, урдов пасынок! ‑ Вирэль старалась рычать настолько тихо, чтобы не привлечь шумом крепостную стражу, но при этом достаточно громко чтобы быть максимально убедительной. Второе ей удавалось с трудом.

‑ Не вижу! ‑ Антри, наконец‑то, сумел на ощупь отцепить свой плащ от лезвия акрама девушки и встать, держась руками за дверь. ‑ Проклятье на всех предателей Избранных, живущих в Долине! Я ничего не вижу, Вэр! Где Ольк?!

‑ Я здесь, Ант, ‑ отозвался Олег, настороженно переводя взгляд с ослепших друзей на истекающего кровью джартада.

"Раненый‑то он раненый, а только как бы еще какой подлости не затеял. С него ведь станется."

‑ Ольк, ‑ подала голос Вирэль, усаживаясь на полу, ‑ где эта жирная мразь, Зар‑Шами? Я ему вдогон свой "летун" бросила и, кажется, попала. Ты можешь его… нащупать?

‑ Незачем, ‑ Олег невесело ухмыльнулся, ‑ я его вижу.

‑ Видишь?! ‑ приглушенный возглас вырвался одновременно из двух глоток и тут же распался надвое:

‑ Что происходит?! Что ты видишь?!

‑ Где он, ронтова кровь?! Я его задела?!

‑ Задела, ‑ проворчал Олег, ‑ и крепко. Сидит в углу, глазами хлопает. "Летун" твой у него в спине торчит.

‑ Так ублюдок все еще жив?! ‑ взвилась девушка. ‑ Сделай одолжение, Ольк, дорежь поганца! Или нет, лучше подведи меня к нему, я сама ему брюхо его жирное вытрясу до последней кишочки! Пусть только про Зарту расскажет, а уж потом я постараюсь!…