Текст книги "Адептус Механикус: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Роб Сандерс,Джош Рейнольдс,Баррингтон Бейли,Энди Чамберс,Саймон Дитон,Питер Фехервари,Марк Клэпхем,Дэвид Гаймер,Роби Дженкинс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 85 страниц)

Warhammer 40000
Адептус Механикус: Омнибус

История изменений

1.0 – создание файла в Кузнице книг InterWorld'а.

1.1 – добавлен роман Роба Сандерса "Скитарий".

1.2 – добавлен рассказ Энди Смайли "О богах и людях".

Грэм Макнилл
Кузница Марса

Жрецы Марса

Действующие лица

“Сперанца”

Лексель Котов – архимагос исследовательского флота Котова

Таркис Блейлок – фабрикатус-локум, магос региона Кебрения

Виталий Тихон – звёздный картограф орбитальных галерей Кватрии

Линья Тихон – звёздный картограф, дочь Виталия Тихона

Азурамаджелли – магос астронавигации

Криптаэстрекс – магос логистики

Тарентек – фабрикатус ковчега

Хиримау Дахан – секутор/сюзерен гильдии

Сайиксек – магистр двигателей

Юлий Хоук – крепостной

Авреем Локк – крепостной

Ванн Койн – крепостной

Исмаил де Рёвен – крепостной

Крушила – крепостной

“Ренард”

Робаут Сюркуф – капитан

Эмиль Надер – первый помощник

Адара Сиаваш – наёмник

Иланна Павелька – техножрец

Каирн Силквуд – технопровидец

Гидеон Тивель – астропат

Элиор Руа – навигатор

Адептус Астартес Чёрные Храмовники

Кул Гилад – реклюзиарх

Танна – брат-сержант

Ауйден – апотекарий

Иссур – посвящённый

Аттик Варда – посвящённый

Браха – посвящённый

Яэль – посвящённый

71-й Кадианский “Адские Гончии”

Вен Андерс – полковник отдельного кадианского соединения

Блейн Хокинс – капитан роты “Головёшки”

Тайбард Рей – лейтенант роты “Головёшки”

Ян Коллинс – офицер-интендант, рота “Головёшки”

Легио Сириус

Арло Лют “Зимнее Солнце” – принцепс “Владыки войны” “Лупа Капиталина”

Марко Коскинен – модератус

Ларс Ростен – модератус

Магос Гирдрид – техножрец

Эрикс Скамёльд “Лунная Скорбь” – принцепс “Разбойника” “Канис Ульфрика”

Тобайас Осара – модератус

Йоаким Бальдур – модератус

Магос Охтар – техножрец

Гуннар Винтрас “Оборотень” – принцепс “Пса Войны” “Амарок”

Элиас Хяркин “Железная Синь” принцепс “Пса Войны” “Вилка”

“Звёздный Клинок”

Бьеланна Фаэрэлль – ясновидица Бьель-Тана

Ариганна – жалящий скорпион, экзарх Бьель-Тана

Тарикуэль – жалящий скорпион Бьель-Тана

Вайнеш – жалящий скорпион Бьель-Тана

Ульданаишь Странствующий Призрак – призрачный лорд Бьель-Тана

<Звони, Великий Колокол!>

<По духам машин, затерянным в пустоте.>

<Звони, Великий Колокол, дважды!>

<Храни их своей вечной властью,>

<Наш повелитель плоти и железа!>

<Звони, Великий Колокол, трижды!>

<По магосу Веттию Телоку.>

<Составителю данных, искателю истины.>

<Наставь его машины, захороненные в беспросветных глубинах.>

<Даруй им волю и ясность, ибо они нуждаются в них,>

<дабы постичь бури Эмпиреев>

<и обрести равновесие идеального кода.>

<Звони, Великий Колокол, в скорби!>

<Оплакивая утрату знания.>

<И вознося хвалу Богу Всех Машин!>

Надпись на бинарном коде на Колоколе Потерянных Душ.

Башня Героев, Терра.

Экспедиция Телока: объявлена потерянной со всеми знаниями: 383.М38

Метафайл Механикус 487834857b/КОТОВ

ХРАНИЛИЩЕ МЕТАДАННЫХ %001

Begin.org 4048 a_start.equ 3000 2048 ld length,% 2064 БУДЕТ ИСПОЛНЕНО 00000010 10000000 ОТКАЗ ПРИРАБОТКИ 00000110 2068 addcc%r1,-4,%r1 10000010 10000000 01111111 11111100 2072 addcc.%r1,%r2,%r4 10001000 ЗАПРОС ЗАГРУЖЕН (КАПЕР?) 01000000 ТАЙНИК СКОПЛЕНИЯ ФЛОТА 2076 ld%r4,%r5 11001010 00000001 00000000 00000000 2080 ba loop 00010000 10111111 11111111 ИНФОЦИТ-ЛОГИ ЧЁТКОСТЬ? 2084 addcc%r3,%r5,%r3 10000110 10000000 11000000 00000101 2088 done: jmpl%r15+4,%r0 10000001 11000011 ХРАМОВНИК 00000100 2092 length: 20 КАРТОГРАФИЯ ШРАМ-ОРЕОЛА ССЫЛКА: ТИХОН 00000000 00000000 00010100 2096 address: a_start 00000100 АНАМАЛЬНЫЕ ВРЕМЕННЫЕ ПОКАЗАНИЯ 00000000 00001011 10111000.Omni.a_start

Переполнение буфера Переполнение буфера

Переполнение буфера Переполнение буфера

Переполнение буфера Переполнение буфера

Переполнение буфера Переполнение буфера

Переполнение буфера Переполнение буфера

Переполнение буфера Переполнение буфера

Переполнение буфера Переполнение буфера ///////////

Запущен синтаксический анализ метаданных.

+++++++++++++++++

<++<Первые принципы >++>

001

Знание – сила. Это первое кредо. Это единственное кредо. Понять эту фундаментальную концепцию – означает овладеть неограниченной силой. Укротить огонь, сформировать и подчинить стихии своей воле. Сейчас о таких вещах, обычных в забытую эпоху, могут мечтать только сумасшедшие и те, кого избрала Машина. Тем, что сейчас считается удивительным и божественным, заповедным, когда-то обладали все. Сейчас же оно не подвластно никому.

Горе тебе, человек, который не почитает Омниссию, ибо невежество станет твоей погибелью!

Великие Машины Старой Земли были удивительными орудиями созидания, затмевавшими могуществом мифы и легенды. Они преобразовывали целые миры, выпивали сердца звёзд и несли свет в тёмные уголки вселенной. Техноволшебники, которые создали и владели их силой, попирали миры подобно богам.

Как низко мы пали.

010

Величественный город из металла и камня, рождённый посреди пустоты, чудо из чудес, которое никогда не обретут снова. Ты живёшь в глубинах космоса, твоя кожа из стали холодна и тверда. Ты – живое существо, существо кости которого – адамантий, а расплавленное сердце – тысяча запертых звёзд. Нефть – твой пот, а преданность миллиона душ – твоя опора. Внутри тебе помогают существа из плоти и крови. Они работают с бесчисленными чудесами, приводящими в движение твои органы, утоляют твой голод и устремляют тебя сквозь девственную межзвёздную пустоту.

Как далеко ты путешествуешь?

Какие чудеса ты увидишь?

Свет бесчисленных солнц засияет на твоём ярком блестящем корпусе. Свет, явившийся из прошлого, рождённый звёздами, которые мертвы или только рождаются в муках. Мореплаватель неизвестных морей, унесённый вдаль блестящих туманностей, ты увидишь то, о чём не знает ни один человек, не расскажет ни одна легенда или историческая хроника.

Ты – живая история, ты отважишься идти дальше и дольше, чем кто-либо подобный тебе.

Ты не суровый военный корабль, не смиренная рабочая лошадка, тянущая ярмо к бессмысленной цели.

Ты – ковчег Механикус.

Ты – “Сперанца”.

Ты – вестник надежды в безнадёжной эпохе.

011

Дух Омниссии течёт яркими узорами золотистой энергии. Он управляет сердцем каждой машины. Он приносит движение и тепло, энергию и свет. Он питает кузни, он приводит в действие механизмы, он альфа и омега всего сущего, и всего что когда-либо создадут человеческие руки. Душа Великой Машины живёт в шестерёнках и механизмах, она струится по каждому кабелю, она внутри каждого поршня и гудящего сердца каждого двигателя. Без него вселенная погрязла бы в невежестве, превратилась бы в бесплодное место, лишённое света и жизни.

Бог Всех Машин вечен и неизменен.

Он – первая сила, сила в основе всего сущего.

Чтобы познать его, нужно стать единым с ним, а ощутить его прикосновение – значит измениться навсегда.

Плоть терпит неудачу, а машина преуспевает.

То, что было когда-то зашифровано в древних костях Людей Золота, было утрачено, возможно, навсегда. Но, возможно, нет. Многое забыли, чтобы никогда не вспомнить, но потаённые уголки умирающей галактики всё ещё шепчут тайны. Имеющие глаза увидеть и имеющие волю искать, способны найти осколки наследия павших титанов, что меняли галактику по своему капризу.

Утраченное царство Человека когда-то объявило галактику своим владением, обратив блестящие глаза к звёздным сферам за пределами внешних границ, но нас ждала иная судьба. Мы зашли слишком далеко, слишком рано, слишком жадно и были почти уничтожены.

Гордостью? Или что ещё хуже невежеством?

Кто знает? Никто не помнит, что привело нашу расу на грань исчезновения. Одни утверждают, что машины восстали против порабощения и обратились против создателей, другие, что катаклизм спровоцировало появление псайкеров. Какой бы ни была причина, она принесла больше вреда, чем способен представить любой из живущих.

Из Золотого Века Технологий мы погрузились в Эпоху Тьмы, из которой мало надежды вырваться. Забудьте об обещаниях прогресса, говорят они. Забудьте былую славу. Цепляйтесь за тот тусклый свет, что нам остался, и довольствуйтесь его слабым сиянием.

Адептус Механикус не согласны с подобным воззрением.

Мы – крестоносцы во тьме, мы посвятили себя поискам того, что вернёт свет науки и понимания. Того, что лежит в сердце потерянного нами, возможность понять и подвергнуть сомнению, постичь непознанное и найти ответы.

Нас поработили догмы и ритуалы, ослепили суеверия, ставшие оковами даже самой способности знать, что существуют вопросы, которые стоит задать.

Я задам их.

Я не буду порабощён.

Я – архимагос Лексель Котов и я верну утраченное.

Это мой поиск знания.

МАКРОКОНТЕНТ НАЧАЛО:
+++МАКРОКОНТЕНТ 001+++

Жизнь – направленное движение.

Макроконтент 01

На низкой орбите Джоуры царило столпотворение кораблей, которые соперничали за свободное пространство. Электромагнитный туман ауспиков и вспышки двигателей тяжёлых судов омывали вереницы грузовых ботов, большегрузных вместительных тендеров и системных мониторов, пока местные пилоты выводили их на позиции для заправки, перевооружения и пополнения припасов. Подобные сборы случались нечасто, а сразу два оказались не просто редким событием, а настоящей занозой в заднице.

“Ренард” считался кораблём солидного тоннажа, но в сравнение с рабочими судами, которые вальяжно перемещали чудовищно толстые корпуса между Джоурой и флотами, он казался всего лишь незначительным пятнышком. Оба флота тем временем соревновались за доковое пространство подобно визжащим детёнышам жвачных медведей, которые сражались за лучшее место у соска.

Робауту Сюркуфу не нравилось так думать о своём корабле. Ни один достойный своего звания капитан не станет так делать.

Командный мостик “Ренарда” представлял собой мягко освещённый зал из обработанной древесины, бронзы и стекла, украшенный в устаревшей манере, больше подходящей древним парусным кораблям, рассекавшим океаны Макрагга. Каждую поверхность отполировали до зеркального блеска, и, хотя магос Павелька называла это пустой тратой ресурсов её сервиторов, даже адепт Духовенства Марса не станет возражать вольному торговцу с каперским свидетельством, признанным в сегментум Пацификус.

Павелька утверждала, что в сердце корабля живёт частичка Омниссии, и это должно было успокоить любого капитана, но, когда дело касалось кораблей, Робаут не соглашался с рабской преданностью Иланны марсианской догме. Он знал, что нужно любить корабль, любить его сильнее всего на свете. Управляя в молодости субатмосферными катерами на Иаксе, он понял, что каждый корабль обладал душой, и душу эту нужно любить. А корабли, которые знали, что их не любят, становились вздорными кобылами – в лучшем случае злыми, в худшем опасными.

Иланна Павелька оказалась единственным членом экипажа, который не возражал против их опасной затеи. Более того у неё едва не закружилась голова от перспективы присоединиться к исследовательскому флоту архимагоса Котова и вновь работать с коллегами, жрецами Механикус. Возможно, головокружение не совсем правильное слово, но она высказала спокойное одобрение, которое было ближе к волнению, чем всё, что когда-либо Робаут видел у жреца Марса.

– Новая информация: от “Сперанцы” поступила инструкция для стыковки, – сообщила Павелька, говоря с отделанного сталью встроенного поста управления в передней арке мостика. Перед ней водопадом лились голографические потоки бинарных данных, и она управляла ими при помощи покачивающихся механодендритов, которые поднимались над плечами, подобно клубку змей. – Мы получим место у причала через сто минут.

– Какой допуск ошибки? – спросил Эмиль Надер, первый помощник “Ренарда”, сидевший в отформованных инертных ремнях безопасности слева от Робаута, он сохранял корабль в коридоре подхода ловкими прикосновениями к рулю системы маневрирования. Павелька могла вести их на электромагнитном фале, но Робаут предпочитал предоставлять Эмилю некоторую свободу в верхней атмосфере. “Ренарду” предстояло в скором времени подстроиться под курс “Сперанцы” и самоуверенный первый помощник оценит время свободного полёта. Как и большинство уроженцев Эспандора, он обладал взрывным диким характером, который не располагал к бездумному послушанию машинам.

– Пояснение: никакой, – ответила Павелька, – когитаторы “Сперанцы” относятся к первому поколению марсианских логических машин, они не допускают ошибок.

– Но не пилоты перед нами, – возразил Эмиль. – Фактор в их присутствии.

– Все суда перед нами привязаны, что ждёт и нас, прежде чем мы войдём в гравитационное поле “Сперанцы”. Не будет никакого допуска ошибки.

– Хочешь держать пари? – спросил Эмиль с хитрой усмешкой.

Тихий выдох химического дыхания вырвался из-под красного капюшона Павельки и Робаут скрыл улыбку от её раздражения. Эмиль Надер не упускал шанс поддеть непогрешимость Механикус и никогда не обращался к автоматизации, если оставалась возможность для человеческого контроля.

– Я не держу пари, господин Надер, – ответила Павелька. – У вас нет ничего, что мне нужно и ничто из моих вещей не подойдёт вам без глубокой модернизации вашей брюшной полости.

– Прекращай, Эмиль, – сказал Робаут, когда увидел, что Надер собирается ответить на заявление Павельки чем-то провокационным. – Просто сосредоточься на том, чтобы доставить нас невредимыми. Если мы хотя бы на километр отклонимся от коридора подхода, то спровоцируем беспорядок в орбитальном траффике похлеще, чем на Кадии, помнишь, когда тот офицер “Гаталамора” выстрелил по собственному мостику?

Эмиль покачал головой. – Постараюсь, чтобы до этого не дошло. Но что они ожидали, назвав так корабль? Точно также его могли назвать “Гор” и покончить с этим.

– Не произноси это имя! – прошипел Адара Сиаваш, откинувшийся на спину в астропатическом кресле Гидеона Тивеля, и вращавший в одной руке затворный механизм лазерного пистолета, а в другой нож-бабочку. – Оно сулит неудачу.

Робаут не мог точно сказать какое звание или положение занимал Адара Сиаваш на “Ренарде”. Он поднялся на борт, чтобы перевести груз с Джоуры на Лодан, но так и не сошёл. Он смертоносно владел клинком и стрелял из винтовки с мастерством достойным темляка снайпера Иакской оборонной ауксилии. В том рейсе он спас Робауту жизнь, прикончив оказавшегося незарегистрированным псайкером пассажира, который во время путешествия едва не уничтожил всех на борту. И при всём при этом Робаут не мог не думать о нём как о маленьком мальчике, такова была его искренняя невинность и постоянное удивление странностям галактики.

Иногда Робаут почти завидовал ему.

– Парнишка прав, – произнёс он, когда почувствовал дрожь в системах корабля. – Не произноси это имя.

Первый помощник пожал плечами, но капитан видел, что Эмиль понял, что пересёк черту.

Экипаж продолжил заниматься текущими делами и Робаут вывел активные эксплуатационные операции на внутреннюю поверхность сетчатки. Куча кабелей с золотыми проводами тянулись от основания его шеи к командному трону, на котором он сидел. По ним в реальном времени поступали данные с различных активных станций мостика. Траектории, векторы движения, расход топлива и скорости сближения прокручивались вместе с ноосферными ярлычками сотен судов на орбите.

Всё выглядело в порядке, хотя несколько технических систем работали не на такой мощности, как ему хотелось бы. Робаут активировал вокс-частоту с техническими отсеками, которые находились почти в двух километрах от мостика.

– Каирн, ты видишь уровень подачи хладагента к двигателям?

– Разумеется, вижу, – раздался голос Каирны Силквуд, технопровидца “Ренарда”. – Каждую минуту я провожу шестьсот четыре системных проверки. Я знаю больше об этих двигателях, чем ты когда-либо сможешь узнать.

Эмиль наклонился и прошептал. – Ты должна была спросить. Ты всегда должна спрашивать.

Каирн Силквуд была бывшим гвардейцем, ветераном-технопровидцем кадианских кампаний. Её демобилизовали из полка после нежелательных выстрелов в голову на Немезиде Тессере во время последнего массированного вторжения из Ока Ужаса. Она не соответствовала физическим требованиям Гвардии, а из-за потери трёх танков, которые находились под её опекой, Механикус так же не нуждались в ней. Но Робаут оценил её редкое мастерство уговаривать двигатели, когда требовалось сочувственное прикосновение или пинок по заднице.

– Просто присматривай за ним, – сказал он и отключил связь, прежде чем Силквуд успела разразиться новыми ругательствами.

Несмотря на некоторое беспокойство о двигателях “Ренард” был кораблём, который Робаут знал, как ни один другой. Быстрый, манёвренный (насколько это возможно для трёхкилометрового судна) и вмещавший достаточно груза, чтобы приносить прибыль при полётах в местной системе. Даже полёт длиной в сектор не был за пределами его возможностей, но Робаут не любил подвергать корабль таким далёким путешествиям. За те пятнадцать лет, что он командовал им “Ренард” ни разу не подвёл своего капитана, а такое уважение следовало заслужить.

– Внизу за нами движется тендер с прометием, – сообщил Эмиль. – Он горячее, чем мне хотелось бы и приближается на эллиптическом курсе.

– Видимо кто-то из управляющих планетарными доками получил разнос от своих хозяев с требованием сократить сроки орбитальных поставок, – ответил Робаут. – Сколько до него?

– Две тысячи километров, но в наивысшей точке он приблизится до полутра тысяч, если мы не скорректируем курс.

– Нет, – сказал Робаут. – Две тысячи, полторы тысячи, какая разница? Если он взорвётся, то мы увидим только вспышку, прежде чем сгорим. Экономь топливо, сохраняем курс.

Робаут не беспокоился из-за возможности столкновения – даже между ближайшими судами сохранялось расстояние в несколько сотен километров – что его волновало так это создаваемая их капитанами угроза отстать от графика. И Робаут не собирался усугубить её, опоздав на первую личную встречу с Лекселем Котовым.

Архимагос ясно дал понять, что подобное нарушение протокола недопустимо.

Эмиль совершил последний манёвр, изменив тягу двигателей, и из всех ярких огней, заполонивших небо, в поле зрения оказался самый яркий и самый большой.

Даже Робауту пришлось признать, что его сильно впечатлил увиденный корабль. Он излетал вдоль и поперёк не один сектор, но так и не встретил ничего, что сравнилось бы с подобным размером и великолепием.

– Адара, – сказал Робаут. – Спускайся и сообщи магосу Тихону, что скоро мы состыкуемся со “Сперанцей”.

У бара докеров не было названия, никто никогда и не задумывался о том, чтобы дать ему его. Но все вокруг оживлённого порта знали об этих сваренных переделанных грузовых контейнерах, куда провели элементарные удобства в виде энергии и водопровода. Его настоящий владелец оставался неизвестным, но непрекращающийся поток раздражённых и вымотанных докеров неизменно заполнял его отражающее эхо металлическое пространство.

– Здесь вы пьёте после работы? – спросил Исмаил, невнятным тоном недвусмысленно указывая Авреему и Койну, что он думал об этом месте. – Неудивительно, что обычно мы отстаём от графика.

Авреем уже пожалел о том, что принял предложение управляющего поставить крановщиками выпивку, но отступать было поздно. Впервые за последние несколько недель они выполнили норму выработки, и в редкий момент щедрости Исмаил предложил им выпить.

– Да, – ответил Авреем. – Оно не очень, но нам нравится.

– Чёрт, что за вонь, – поморщился от отвращения Исмаил.

Управляющий погрузчиком уже был пьян. Шайн, выпитый в нескольких барах, которые они успели посетить, почти валил его с ног. Исмаил пил редко и это выражалось в мелочном характере и грубых шутках над теми, кто не смел ему ответить.

Ночные посетители уже заняли многоместные сидения, а в горле стояла острая вонь машинного масла, смазки, топлива кранов, пота и уныния. Авреем хорошо знал этот аромат, потому что от него разило тем же.

Люди поворачивались в их сторону, пока Исмаил продирался сквозь толпу к барной стойке – нескольким толстым доскам на паре опор, на которых размещались две цистерны, некогда служившие баками прометия “Адской гончей”. Некоторые утверждали, что могли по едва уловимому аромату сказать в какой из них варили какой шайн, но, как кто-то мог хоть что-то распробовать после нескольких глотков, оставалось для Авреема тайной.

Койн дотронулся до руки Авреема, когда тот направился за Исмаилом.

– Шары Тора, ты не должен был соглашаться с ним выпить, – прошептал его напарник-механик.

Авреем и сам прекрасно это понимал, но попытался сохранить лицо. – Да ладно, он неплохой босс.

– Неплохой, – согласился Койн. – У меня бывали и хуже, это точно, но есть линии, которые тебе не следовало пересекать.

– И пить шайн с человеком, который может нас уволить, одна из них, я знаю.

– Нам повезёт, если он уйдёт, не устроив драку. И когда он проснётся с трещиной в черепе, то обвинит во всём нас. Я не могу потерять эту должность, Авреем, я содержу жену и троих детей.

– Я знаю, – ответил Авреем, раздосадованный, что Койн всегда в первую очередь думал о своих проблемах. У него и самого была жена, хотя она стала ему чужой. Оба их ребёнка умерли от болезни лёгких, когда им не было и пяти лет, и эта потеря окончательно сломала их. Ядовитые испарения разросшихся очистительных заводов Механикус висели туманом над жилыми районами вокруг доков Флота, а дети оказались слишком чувствительны к губительной атмосфере.

– Давай, – сказал Койн. – Давай попробуем покончить с этим, пока у нас ещё есть работа.

– Выпьем по стаканчику, а потом уйдём, – пообещал Авреем, продираясь между хмурыми пьяницами. Он уже слышал гнусавый голос Исмаила над кипящим гвалтом мрачного разговора. Авреему были знакомы большинство из лиц собратьев-работяг, которые трудились до изнурения, обрабатывая грузы и удовлетворяя потребности кипучего, обложенного десятиной мира.

Времена всегда были непростыми, но на высоком якоре стоял флот Механикус, который следовало снабжать так, чтобы экспедиция могла продлиться неограниченное время, поэтому доки и их работники напряглись до предела. Да, случались и несчастные случаи, в том числе и со смертельным исходом. Их причину легко можно было связать с чрезмерным употреблением шайна, который гнали в очищенных топливных баках, но жизнь нескольких пьяных докеров мало стоила в великой схеме вещей.

Сотни флотских тендеров ежедневно прибывали и убывали на погрузочные площадки, заполненные и стонавшие от оружия, боеприпасов, продовольствия, топлива, запасной униформы, частей двигателей, запчастей, хирургических запасов, миллионов галлонов очищенных жидкостей для смазывания, питья, омовения и кто знает чего ещё. Это была трудная и опасная работа, но это была работа, и никто на Джоуре не мог позволить себе отказаться от постоянного надёжного потока кредитов.

Авреем добрался до бара и обнаружил Исмаила, громко спорящего с бритоголовым барменом за стойкой. Это казалось плохой идеей, учитывая, что тот был увеличенным генетически и частично аугметированным огрином. Авреем видел, что бармен способен свернуть шею человеку простым движением запястья и знал, что для затуманенного шайном крошечного мозга это станет всего лишь непреднамеренным насилием. Глазные фильтры считали стёртые идентификационные коды аугметики на руках и черепе огрина.

Нелегальные подделки пятого поколения. Грубые и дешёвые, но эффективные.

– Ты пробовал это? – возмущался Исмаил. – Этот чёртов идиот пытается отравить меня!

– Это особая смесь, – ответил Авреем, взяв стакан у бармена и подвинув пару лишних кредитов. – Фактически уникальная. Просто нужно немного привыкнуть.

Бармен пристально посмотрел на него и кивнул в сторону выхода. Авреем понял и сделал три глотка, пока Койн уводил Исмаила подальше от сердитого огрина. Когда управляющий оказался за пределами слышимости он склонился над барной стойкой и сказал. – Мы замнём это и уйдём. Мы здесь не за неприятностями.

Бармен что-то проворчал, а Авреем последовал за Койном и Исмаилом к многоместному сидению в углу контейнеров, подальше от большинства посетителей. Эта часть бара почти пустовала, потому что располагалась рядом с уборными. Стояла острая вонь несвежей мочи и экскрементов, впрочем, не слишком отличавшаяся от резких паров их напитков.

– Кишки Императора, – выругался Исмаил. – Здесь воняет.

– Да, зато у нас есть место, – сказал Койн. – А после дневной смены в доках это главное, так?

– Вот именно, – согласился Авреем. – Доживёшь до наших лет, и поймёшь, как это важно.

– Я провожу дни, сидя в кабине управления, – подчеркнул Исмаил.

– Ты – проводишь, мы – нет, – ответил Койн, не сумев сдержать нотки негодования в голосе.

К счастью Исмаил был слишком пьян, чтобы это заметить, а Авреем одарил напарника предупреждающим взглядом.

– Давай, выпьем по одной и идём отсюда, – сказал он, но Исмаил не слушал. Авреем проследил за его пристальным взглядом и вздохнул, увидев знакомое лицо, низко склонившееся над выпитой на три четверти бутылкой шайна.

– Это он? – спросил Исмаил.

– Да, это он, – подтвердил Авреем, положив ладонь на руку управляющего. – Оставь его в покое, поверь мне. Он того не стоит.

– Нет, – возразил Исмаил, сбросив его руку с мерзкой усмешкой. – Я хочу посмотреть, как выглядит настоящий герой.

– Он не герой, он пьяница, врун и напрасная трата пары спецовок.

Исмаил не слушал и Авреем кивнул Койну, пока их начальник направлялся к соседнему столику. Он увидел, как огрин взвесил в руке кусок арматуры длиной с ногу человека и направился сквозь переполненный бар, раздвигая группы людей, подобно астероиду с собственным гравитационным полем. Кое-кто из более трезвых посетителей почувствовал неприятности и направился к выходу. Авреем пожалел, что не мог последовать их примеру.

Он выругался и сел рядом с Исмаилом, который устроился на стуле возле стола пьяницы.

– Ты – он, – сказал Исмаил, но человек проигнорировал его.

Авреем изучал его лицо. Постаревшее раньше срока и покрытое морщинами, сеть разорванных капилляров на румяных щеках и носе говорили о немалом времени, проведённом за бутылкой, но чувствовалась и твёрдость, напомнив ему, что этот человек когда-то служил в Гвардии.

Плохой солдат, если верить его историям, но всё же солдат.

– Я сказал “ты – он” не так ли? – не унимался Исмаил.

– Уходи, – ответил человек, и Авреем услышал печаль в его голосе. – Пожалуйста.

– Я знаю, ты – он, – произнёс Исмаил, наклонившись над столом. – Я видел тебя во время смены на прошлой неделе и слышал про тебя всё.

– Значит, мне не придётся ничего повторять, – сказал человек и Авреем понял, что он не пьян.

Бутылка перед ним была старой, а выпивка в руке нетронутой.

– Я хочу послушать, как ты расскажешь это, – ехидно сказал Исмаил.

– Зачем? Я рассказываю снова и снова, но мне никто не верит.

– Давай, герой, расскажи, как ты убил Железного Воина. Ты дыхнул на него, и он свалился замертво?

– Пожалуйста, – сказал человек, и в его голосе почувствовалась сталь. – Я вежливо прошу вас оставить меня в покое.

– Нет, пока ты не расскажешь мне, как победил целую армию космических десантников-предателей, – ответил Исмаил и потянулся за бутылкой человека.

Тот отшвырнул её в и прежде чем кто-либо успел отреагировать, приставил к горлу управляющего нож. Клинок тускло блеснул в слабом свете. Авреем увидел регистрационный номер: 250371, гвардейский вариант, углеродистая сталь и смертоносное лезвие, способное в умелых руках рассечь сварной шов.

Огрин добрался до столика и ударил арматурой по стаканам. Во все стороны полетели осколки стёкла и щепки. Авреем оказался на ребристом полу. Вонь здесь оказалась почти невыносимой, и он повернулся, когда бармен подошёл к человеку, который прижал Исмаила ножом к стене.

– Убери нож. Отпусти человека, – сказал огрин, запинаясь, как ребёнок.

Пьяница не обратил на его слова внимания и надавил ножом на шею Исмаила, отчего показалась тонкая линия крови.

– Я прикончил бы тебя, если бы верил, что остальные перестанут задавать мне снова и снова одни и те же проклятые вопросы. Или я просто прикончу тебя, потому что дерьмово себя чувствую.

– Убери нож. Отпусти человека, – повторил огрин.

Прежде чем ему подчинились, металлические выдвижные двери по всему бару с грохотом распахнулись и раздались усиленные воксом голоса. Внутрь хлынул свет с натриевым оттенком и со своего места на полу Авреем увидел стробирующие прожекторы, установленные на огромных бронированных машинах. Фигуры в чёрной броне ворвались в бар, сбивая людей на пол жестокими ударами шоковых булав и прикладами автоматических дробовиков. Гончии с металлической шкурой на цепях лаяли с аугметическим гневом, обнажив полированные стальные клыки.

– Вербовщики! – закричал Койн, отползая от перевёрнутого стола. Авреем с трудом встал, резко протрезвев при виде мобилизационных команд, которые тащили людей к грохотавшим тюремным транспортам. Человек с ножом отступил от Исмаила, и тот бросился к ближайшему выходу, рыдая от страха и растерянности.

В баре началась суматоха. Ревели запугивающие сирены, мерцал ослепительный свет, всё было сделано специально, чтобы ошеломить и дезориентировать. Окуляры Авреема защитили его от резкого света, но сирены продолжали оглушительно выть. Мужчины, облачённые в чёрную кожу, мерцающую панцирную броню и бронзовые безликие шлемы ворвались в бар, подобно солдатам, зачищавшим помещение. Авреем увидел, как Исмаилу попали в спину мягким болтом, и управляющий отлетел в металлическую стену. Затем осел на пол, потеряв сознание, и две кибергончии вытащили его обмякшее тело наружу.

Рука сжала плечо Авреема. – Мы должны выбираться отсюда! – закричал Койн.

Авреем озирался вокруг. Вербовщики и мастиффы перекрыли все выходы или, по крайней мере, все очевидные. Должны остаться несколько, о которых они не знают.

– Сюда, – сказал человек с ножом. – Если не хочешь, чтобы тебя поймали – следуй за мной.

Он побежал, но огрин схватил его за шиворот, продолжая молча наблюдать за методичной подчинительной тактикой вербовщиков. В бармена попало несколько мягких болтов, но, похоже, он едва почувствовал их и Авреем укрылся за спиной ворчащего существа, которое пыталось понять, что происходит и почему в него стреляют.

Пьяница попытался вырваться из его хватки, но против силы огрина он оказался беспомощным, как ребёнок.

– Отпусти меня, чтоб тебя! – орал он.

– Забудь о нём, – сказал Койн. – Есть запасной выход через уборные.

Авреем кивнул и направился мимо ошеломлённого огрина и в этот момент шквал мягких болтов забарабанил по стене контейнера рядом с его головой. По вмятинам в листовой стали Авреем решил, что “мягкие” болты не такие уж и мягкие.

Койн толкнул шаткую дверь в туалет и сразу же отлетел назад от удара шоковой дубинкой по голове. Он упал на пол. Авреем резко остановился и собрался бежать в другую сторону. Потрескивающая булава устремилась к его голове, но он увернулся и бросился назад, откуда пришёл. Он услышал металлический кашель выстрела из дробовика, и в пояснице вспыхнула боль, парализовав ноги. Авреем снова упал, чувствуя болезненные спазмы вдоль позвоночника.