Текст книги "Адептус Механикус: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Роб Сандерс,Джош Рейнольдс,Баррингтон Бейли,Энди Чамберс,Саймон Дитон,Питер Фехервари,Марк Клэпхем,Дэвид Гаймер,Роби Дженкинс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 82 (всего у книги 85 страниц)

– Это заледеневшая куча дерьма, – согласился Малкольм. – Так что хватайте термальный ленс и дуйте туда, иначе я возьму свой, и засуну вам его глубоко в загрузочный разъем.

Это мотивировало их на работу.

Он величественно вошел в комплекс, маневрируя между качающихся стопок арматуры, и гор ископаемого топлива, возвышающихся даже над его броней. Рыцарь выкрикивал приказы тысячам Хранителей через охотничий горн.

Груды боеприпасов слишком близко к топливным резервам? Переместить их. Пункты сбора недостаточно далеко от потенциальной ударной волны? Переназначить их. Сервиторы и наемные рабочие двигаются слишком медленно? Мотивируйте их суровым выговором.

Разговор с Кассией прошлой ночью сильно взволновал его, и он вымещал свое недовольство на несчастные толпы вокруг.

Крики и запугивания не самый лучший способ командования, но он давал свои результаты. Вердус Феррокс начинал выглядеть вполне подходящим для службы рыцарскому дому в военное время.

Сир Гаррат и остальные рыцари Кадмус обходили периметр вдоль городских стен. Малкольм знал, что его репутация достаточно внушительна, но Джейми Гаррат был чем-то совершенно особенным. Человек с характером дикой кошки, позиционировал себя как чемпион аутсайдеров.

Возможно по причине его более низкого происхождения из низших семей Райсы. Он дрался зубами и когтями за место в рыцарском доме Цитадели големов; Гаррат нравился Малкольму, но он понимал, что спиной к нему лучше не поворачиваться.

– Как все проходит Гаррат? – спросил Малкольм. – Это место уже не выглядит как мученик на пути к Императору.

Сир Гаррат остановился, даже через треск вокса и непроницаемый вид доспеха, было видно, что молодой человек разочарован службой в Вондрак прайм. Остальные рыцари продолжили патруль вокруг комплекса.

– Да всем плевать! – выпалил Гаррат. – Не мы должны защищать это место, так ведь? Чертовы скитарии и гвардейцы выдержат первый удар любого сражения.

– Вполне справедливо, – согласился Малкольм, поворачиваясь к открытым вратам кузнечного комплекса позади него. – Это если они решаться появиться здесь.

– Скорее бы, я слышал, что южный фронт сложился как райсанский мутант под ногой рыцаря.

– То же слышал и я, – сказал Малкольм. – А когда маленькие люди побегут прочь, кто остановит тварей от вторжения?

– Только Кадмус, – сказал Гаррат, салютуя «Жнецом» и ускоряя ход его зубьев.

– Только Кадмус, – повторил Малкольм, шагнул навстречу и ударил плоской стороной лезвия о лезвие Гаррата. Окружающие Хранители подпрыгнули от удара тяжелых орудий и попятились назад, опасаясь, что они затеяли дуэль. Бинарное предупреждение Текстона возникло на планшете Малкольма, но он проигнорировал его.

Мимолетное движение на одном из виадуков попало в поле зрения Малкольма. Он взглянул вверх. Там что-то было. Вспышка света на мокрой поверхности. Нечто гладкое и блестящее.

– Джейми, – рявкнул он, – отходи к вратам и закрой их сейчас же.

– Что? Зачем?

– Выполняй, черт возьми.

Гаррат опознал серьезный тон голоса Малкольма, и без лишних слов повернул своего рыцаря, широко шагая через бросившихся врассыпную Хранителей. Его горн издал возрастающую ноту призыва к оружию. Ответный гул эхом раздался со всего Вердус Феррокс.

Малкольм активировал боевой ауспик поверх своих чувств и почувствовал жар агрессии, наполняющий конечности. Химические шунты активировали подачу дофамина по каналам аугметического мозга, ускоряя когнитивную скорость.

– Что во имя мошонки Роланда здесь происходит?

Его пространственное чувство стало гораздо острее и всеобъемлюще. Он видел все вокруг. Строения отошли на задний план, в то время как цвета Хранителей и сервиторов стали насыщенней, выделенные синим цветом.

Пульсирующие цветки красного появились на дисплее. Наверху, позади, и в стороне, в основном наверху. Малкольм направил рыцаря вперед, расправил плечи и мысленно активировал боевую пушку.

Прицельная сетка появилась перед ним. Он сфокусировал ее на основной арке виадука.

– Только не на моей вахте, вы ничтожные…

Прогремела пушка. Один раз, затем еще.

Арка взорвалась, распалась на части от попаданий двух фугасных снарядов. Дымящиеся осколки посыпались на землю, лавиной расколотого камня и метала вперемешку с пылью. Среди обломков виднелись тела. Тела ксеносов.

Они сыпались из разрушенных остатков виадука нескончаемым потоком. Тысячи сломанных ксено-тварей с вытянутыми черепами, скрюченные в неестественных позах, падали барахтаясь конечностями в воздухе.

Дюжины были мертвы, но тысячи все еще живы.

– Отходите! – крикнул Малкольм, паля из наплечных тяжелых стабберов по чужим падающих с качающей конструкции. – Она сейчас рухнет!

Стальные подпорки взорвались, разлетевшись на осколки как расщепленное дерево, увлекая за собой весь виадук. Тысячи тонн стали и камня рухнули в оглушающем визге рвущегося металла и воя чужих.

Штольни в стенах заполнили визжащие твари, с острыми конечностями и зубастыми мордами.

– Рыцари Кадмус! – крикнул Малкольм. – Гаунты в стенах!

Смерть удушающими щупальцами сдавливала тьму. Все виды наземной техники, тягачей, мотоциклов, рудодобывающей техники, агротехнических машин, топливных танкеров и перевозчиков руды, наполняли туннель. Я изолирован от запаха гниющей, сожжённой плоти, но я предположил, что она должно быть невыносима.

Спеченные тела сидели внутри выжженных каркасов машин, как будто терпеливо ожидали спасения. Прочие неуклюже раскинулись поперек рельса, или были беспомощно прижаты к выглаженным мельтой стенам. Я видел повреждения от огня повсюду. С трудом веря, что причина ему легко воспламеняемая руда, обычно перевозимая здесь.

Рухнувшие скалы заблокировали туннель, менее чем в километре от черной утробы через которую мы спустились в этот бесцветный ад. Наши орудия с легкостью пробили завал, но у этих людей не было шанса ни добраться до временного убежища, ни спастись от огня, пожирающего воздух и плоть.

– Император смилостивиться над ними, – сказал Антонис, свет от его доспехов пробежал по восьмиколесному транспорту, по крайней мере тридцать людей лежало вокруг него. В основном это были женщины и дети.

– Я бы сказал, что у него не осталось милосердия для этих несчастных, – сказал Актис Бардольф.

– Имей чертово уважение, – вспылил Уильям.

Зрелище столь многих мертвых, детских тел, взволновало нас всех, но Уильяма это затронуло в особенности. Он оставил ребенка в Вондрак прайм: сына с больными легкими, как сказала мне Корделия. Нужно быть особенным человеком, чтобы видеть мертвых детей и при этом не бояться за своих.

– Я не хотел проявить неуважение, сир Уильям, – сказал Бардольф.

– В таком случае не говори дурного о мертвых, и тем более с пренебрежением к Императору, – прошипел Уильям.

– Я не делал этого, – ответил Бардольф. – Я лишь озвучил то, что увидел.

Я шагнул между Уильямом и Бардольфом.

– Эти люди мертвы, и ваш спор не вернет их к жизни, – сказал я. – Их путь уже окончен, а нам нужно двигаться дальше.

Сир Родерик шагает рядом со мной, его броня покрылась влагой от капающей воды. Из трещин в потолке капала талая вода с горы. Внезапно я похолодел при мысли о миллионах тонн скалы над нами.

Лужи черной воды отражали мельтешащие лучи прожекторов. Я выбрал путь через останки убегающих людей и почерневших машин, продвигаясь через пробоины где это было возможно, и работал с Родериком над созданием новых.

Мы идем медленно, по прошествии дней наши сканеры перестали работать как нужно. В замкнутом пространстве, с таким количеством металла вокруг, возникает легкий шум помех и временные всплески активности на сенсорах, досаждающие мне весь день.

Прожекторные лучи гнулись и плясали на каждом километре пути, отбрасывая монструозные тени. Я боролся с реакцией, возникающей на эти угрожающие очертания, но примитивный защитный механизм, сформировавшийся в наши ранние годы, когда мы по-настоящему боялись теней, так просто не перебороть.

Карта на планшете дергалась от помех. Это предварительно загруженный поток данных, устойчивый к факторам глубины и металлических составляющих горы.

Что-то здесь внизу тревожило мой доспех.

На третий день путешествия, личный канал между моей броней и Актисом щелкнул в соединении.

– Вы уверены, что мы все еще идем по верному курсу? – спросил Бардольф.

– Я уверен, – сказал я, хотя мне пришлось выбрать несколько поворотов, в местах, где я был недостаточно уверен.

– Моя карта говорит об обратном.

Я остановил рыцаря и повернулся лицом к мастеру дома Хоукшрауд.

– Если вам есть что сказать, говорите сир Бардольф.

– Я говорил вам, я не лорд.

– Тем не менее, вы думаете, что мы идем неверным путем?

– Пока еще нет, но ваша карта безнадежно устарела, и я знаю, что вам пришлось угадывать несколько туннелей, – ответил Бардольф. – Рано или поздно, вы выберете не тот путь, и эта ошибка погубит нас.

Я старался удержать свой гнев, это непросто, когда духи рыцарей предков кружат вокруг трона Механикус. Они расценили слова Бардольфа как неуважение, и желали, чтобы я наказал его.

Лишь оценка Корделии данная дому Хоукшрауд, не давала раздражению контролировать мои суждения.

Хоукшрауд преданы тем, кто заслужил их уважение, и, хотя наша репутация бежит впереди нас, Кадмус еще предстоит доказать делами свою ценность перед Бардольфом.

– Я Магна Прецептор, – сказал я, надеясь, что его почтение к этому званию закончит спор.

– Я уважаю это, – сказал Бардольф. – Но это может продлиться недолго, если вы заведете нас в тупик.

– Это угроза?

– Это обещание, потому как все мы будем мертвы, – сказал он. – Как долго по вашему мнению мы можем протянуть, если вскоре не найдем выход? Когда мы доберемся до Викары, наши рыцари будут нуждаться в дозаправке и перезарядке, и я не думаю, что мы сможем найти выход отсюда на своих ногах. А вы?

И вновь прежние рыцари Кадмус метались в ярости от его дерзости, часть меня хотела присоединиться к их негодованию. Я хотел разозлиться на Бардольфа. Хотел отклонить все его опасения.

Но он был прав.

Я вздохнул и сказал: – Вы правы, сир Бардольф. Я столь одержимо хочу показать Механикус что дом Кадмус может функционировать и без них, что я совершенно пренебрег жизнями наших храбрых рыцарей.

– Делать ошибки легко, – сказал Бардольф, – но признавать их непросто. Впредь давайте их не делать.

– Согласен, – сказал я. – Продолжим?

– Конечно, – ответил Бардольф, разворачивая рыцаря в обратном направлении, – и побыстрее, нас преследуют.

Первая кровь

Ауспик не справлялся с таким множеством целей, и Малкольм заглушил его раздражающий визг. Он не нуждался в предложении наилучшей цели, промахнуться было невозможно.

Боевое орудие выбивало круглые кратеры в бетоне. Изломанные тела чужих и осколки бетона, подлетали вверх с каждым ударом детонирующих снарядов. Стабберы прорубались сквозь рой гаунтов. Счетчик боеприпасов не крутился так со времен Грифона-IV.

– Держите их подальше от врат, – приказал он, пятясь назад между огромной машиной и упавшей опорой разрушенного виадука. Дюжины тварей неслись ему навстречу. Невозможно сильные конечности, мощными прыжками толкали их вперед, зарываясь когтями в пол. Монстры толкали друг друга в неудержимом желании добраться до рыцаря. Он расстрелял большинство, но по крайней мере десяток тварей остались в живых, чтобы прыгнуть в сторону его головы.

Малкольм активировал ионный щит и отбросил их в воздух. Остальные встретились с ревущим цепным лезвием, и мгновенно обратились в черные сгустки материи.

Сотни клыкастых чудовищ, лились потоком из штольни в сотне метров левее Малкольма. Он развернулся и дважды дал залп из боевой пушки, накрывая весь рой.

Даже после этого они продолжали извиваться под грудой камней.

Он вновь услышал стрекотание и развернулся, с грохотом опуская ступню на группу роящихся хищных существ.

Человеческая составляющая Вердус Феррокс пала перед когтями ксеносов. Нечеловеческие люди-киборги и слишком человечные Хранители, разрывались на части прежде, чем смогли хоть как-то защитить себя.

– Текстон, черт возьми! Уводи своих людей отсюда, сейчас же!

Их крики боли остро задевали Малкольма. Он прекрасно знал, какой это ужас для человека из плоти, столкнуться с кровожадными убийцами. Он увидел, как одна тварь проткнула Хранителя насквозь, чтобы затем другая откусила ему голову. Громоздкие сервиторы молчаливо стояли, в то время как их яростно потрошили. Наемные рабочие немилосердно истерзанные, истекали кровью, изливающейся из кошмарных ран.

Бегущие к вратам мужчины и женщины, незамедлительно получали удар когтями в спину. Едкая кислота жгла их, а хитиновые шипы рубили ноги, не давая далеко убежать.

Гаунты убивали и пожирали всех, кто попадался на пути.

Стабберы Малкольма прорубили дорожки из перемолотого мяса, через тиранидский штурм. Каждый цельнометаллический снаряд орудия, разрывал одного гаунта на части. Их жизненная жидкость была черного цвета и маслянистой консистенции, некий чужеродный ихор заменявший им кровь.

Зов охотничьих горнов сообщил ему о расположении его рыцарей.

Гаррат следовал приказу, и пробивал свой путь к вратам. Фарримонд задерживал поредевшие группы врага, стрельбой из стаббера и взмахами меча. Ревущие зубья его лезвия разбрасывали ксеноплоть на пятьдесят метров вокруг.

Вассей удерживал заслонку штольни, чей блокирующий механизм оставался предательски открытым. Чужеродные существа вливались внутрь из-за пределов стен. Малкольм не знал, как они вообще нашли путь внутрь.

Каждый вход должен был быть опечатан.

Тем не менее, авангард их сил ворвался в Вердус Феррокс, и Малкольм не собирался пропускать их дальше. Будь он проклят, если позволит ксенорою добраться до Вондрак прайм и дома Кадмус.

Энох и Силиус появились возле него, их орудия раскалились до красна.

– Мы пойдем? – спросил Энох.

– Нанесем мощный ответный удар, – предложил Силиус. – Сдерживание и резня. Совсем как на Охоте.

Малкольм столь же страстно желал ринуться очертя голову в растущую массу чужих. Давить, резать и взрывать их до состояния однородной массы.

Но это совсем не походило на Охоту.

Там рыцари только и делали что убивали. Сейчас же у Малкольма была задача защищать тех, кто вокруг.

Роланд возложил на него долг, оказал ему честь, которую помогла ему понять Корделия. Будущее дома Кадмус было в руках Малкольма, хотя и не в том виде, в каком его обрисовала Корделия.

– Нет, – ответил он. – Защищайте Хранителей Текстона. Потеряем их, потеряем Кадмус. Наша основная задача защитить их, и предотвратить распространение этих проклятых тварей за пределы Вердус Феррокс.

Малкольм усилил важность поставленных задач, ярко описав предстоящую битву за Вердус Феррокс. Он отдал приказы на сжатом боевом наречии их родного мира, и рыцари разделились.

Они убивали тварей осаждающих Хранителей, расчищая путь аккуратными очередями стабберов и точечными ударами термального копья. Несколько своих были потеряны в заградительном огне, но лучше пожертвовать несколькими, чтобы спасти большинство.

– Прямо как первые рыцари, а? – сказал Вассей, расплющивая пробегающую группу гаунтов. – Как пастухи, оберегающие свое стадо от монстров.

– Ага, – согласился Малкольм, переключаясь на резервный боезапас. – Только я не планировал есть кого-то из этого стада.

– Здесь найдется несколько с лишним мясом, – смеялся Вассей, прорубаясь через группу гаунтов зашедших с фланга. – Возможно они могли бы…

Он никогда не закончит свое предложение.

Головная секция его рыцаря взорвалась в бурлящем шаре бело-зеленого огня.

– Император! – выругался Малкольм, глядя на сверкающие дуги электричества, бьющие из доспеха Вассея. Обугленное тело, охваченное разноцветным пламенем, выпало из рыцаря.

Призрачный след мерцающего огня шел из штольни, обрушенной им ранее. Огромные куски каменной стены, с невозможной легкостью парили вокруг нее в воздухе.

– Горны Райсы, что это? – сказал Энох.

Обрюзглое существо с извивающимся телом, висело посреди парящих камней. Голова представляла из себя вытянутый гидроцефалический кошмар пульсирующей плоти и сегментированных пластин. Атрофированные конечности и рудиментарные отростки, свисали с тела, дергаясь в судорогах.

Мерцающий туман пси-энергии, висел вокруг твари. Оружейный ауспик безуспешно старался зафиксироваться на ней.

– Зоантроп, – процедил Малкольм.

Он напряг энергосистемы брони, целясь в парящее существо. Оно повернулось в его сторону, обнажив клыкастую пасть и злобно сверкая глазами.

– Оставайтесь на станции! – приказал Малкольм. – Защитите Хранителей.

Его боевая пушка заревела вновь. Еще больше тел испарилось и развалилось на части. Те из них, кого не задело непосредственным взрывом, вывернуло наизнанку образовавшимся после взрыва сверхдавлением.

Зоантроп оставался невредим, огонь и ударная волна обтекали его тело, словно они существовали в его собственном пространственном пузыре. Группа гаунтов понеслась Малкольму навстречу, повинуясь воле морщинистого зверя.

Его «Жнец», широкими взмахами пожинал жизни тварей. Черный ихор брызгал из разделенных хитиновых тел. Огонь стаббера сдирал с них плоть, тела горели и взрывались изнутри, он с наслаждением слушал как они вопили прежде чем умереть.

Габариты Малкольма тоже служили оружием. Каждый его шаг, уничтожал группы мельтешащих под ногами существ.

Зоантроп уже близко, достаточно близко для удара.

Он увидел болезненную плоть зоантропа, пульсирующую некой внутренней иллюминацией. Тот же свет сверкал в глазах гаунтов, мечущихся вокруг него так, будто он питался какой-то живительной эссенцией от них.

Пронзительный выстрел того же бело-зеленого огня, убившего Вассея, копьем вылетел к Малкольму. Он поднял ионный щит и ощутил обжигающий жар столкновения. Малкольм задергался в конвульсиях на своем троне Механикус, его руки словно погрузили в мельта-пламя.

Дисплей взорвался потоком изумрудных искр, дождем упавших с потолка кабины. Хоть он и осознавал, что его руки из плоти были не задеты, симпатическая боль соединения была более чем реальна.

Его рыцарь зашатался, гиростабилизаторы работали, чтобы удержать его в вертикальном положении. Неуклюжие шаги раздавили пригоршню гаунтов, но еще больше окружало его с каждой проходящей секундой его замешательства.

Малкольм выпрямил рыцаря и взглянул чудовищу в глаза. В этих черных, бездушных пропастях, он увидел себя погибающим в тысячах смертей, разорванным на части стражами монстра и съеденным кусочек за кусочком. Он увидел Кассию, обглоданную до костей червеобразными тварями, сплошь усеянными зубами. Он увидел своих еще не рожденных детей, разрубленных пополам серповидным конечностями. Все, что было ему дорого, он увидел поглощенным внутренностями улья, каждый момент их существования подчинился монструозному сверхразуму.

– Убирайся из моей головы! – крикнул Малкольм, запуская дозу стимулятора ярости из хим-диспенсера. Хранители предупреждали его об использовании этого вызывающего привыкания стимулятора, но сейчас он нуждался в дозе чистой, неконтролируемой ярости.

Боль ворвалась в каждый невральный рецептор в его черепе, и Малкольм закричал, когда она ножом прошла по его телу. Его вены наполнились огнем, а разум растущим гневом, направленным на само существование омерзительного существа.

Это уже не было зоантропом, теперь это просто еще одна тварь, которую необходимо устранить. Оно даже не заслуживало опознавательного имени. Малкольм врезался в монстра, ударяя головой о бронированную голову существа. Костяные пластины раскололись, и густая, светящаяся жидкость хлынула наружу.

Он ощутил его боль, и насладился тем, как она проходит по чудовищу.

– Я подотру твоей шкурой свой зад, – сказал он, и протаранил ревущим лезвием его извивающуюся нижнюю часть.

Мясистый мешок рудиментарной части, разорвался по всей длине от грубого столкновения. Мягкие, склизкие внутренности вытекли из него наружу.

Куски зоантропа с влажным хлюпаньем свалились с его меча. Его тело было лишено массы, пустое внутри, словно продырявленный мочевой пузырь. Парящие камни попадали вниз, затем раздался посмертный крик, прокатившись по пространству подобно ударной волне от артиллерийского удара.

Роящиеся гаунты остановили наступление, вереща и извиваясь от симбиотической боли. На мгновение, Малкольм осмелился подумать, что это было единственное существо, направлявшее прожорливые стаи.

Но, в следующее мгновение, гаунты уже облепили его, в отчаянии взбирались по ногам, соскальзывали, вгрызались когтями и зубами и взбирались вновь.

Все еще под действием наркотика, Малкольм ударился о стену. Попавшие между броней и стеной гаунты, пронзительно завопили. Меч снял еще нескольких с поверхности доспеха, но этого было недостаточно. Он увидел троицу монстров, ползущую к его голове. Ему не требовались ни сканер, ни ауспик чтобы заметить их, они были прямо у него перед лицом.

Когти царапали бронестекло его кабины, нанося глубокие порезы. Клыкастые пасти двигались вверх и вниз по стеклу, оставляя канавки от кислоты везде, где касались стекла.

Глаза гаунтов, осаждавших стекло, ничего не выражали. В них не было ничего: ни зависти, ни ненависти, ни какой-либо другой эмоции ожидаемой от врага, идущего на все, чтобы убить его.

Лишь слепое стремление убивать. Потому что именно для этого они и были созданы. Стадный инстинкт сводил их с ума. Это были существа, лишенные своей воли, лишь фрагменты улья, крупицы грязи в песчаной буре.

Они взорвались по всей поверхности стекла.

Малкольм почувствовал множественные удары снарядов стаббера. Недостаточно мощных чтобы ранить его или пробить броню, но достаточно, чтобы почувствовать. Злость взяла его при мысли, что он был атакован своим же воином, и он инициировал экстренный синаптический сброс, выводящий стимулятор из мозга.

Гаррат появился перед ним, демонстрируя изрядно исцарапанные пластины ножной брони. Чужеродная кровь покрывала его до пояса, из сдвоенных стабберов струился дымок.

– Ты чист, – сказал Гаррат.

– Врата? – спросил Малкольм, ощущая во рту сухость и вязкость от остатков стимулятора и невральных очистителей.

– Герметичны. Мубаризанцы, две группы машин пехоты и сверхтяжелые машины уже на месте, – доложил Гаррат. – Три «Гибельных клинка» и один «Штормовой молот». Еще больше на подходе.

– Хранители?

– В безопасности, – сказал Гаррат. – Не все, но большинство. Это был смелый вызов, сир Малкольм.

Малкольм кивнул, понимая в какой заварушке побывал, когда ударила головная боль после выхода стимулятора.

– Черт возьми, – сказал он. – Они назовут это победой.

Корделия держала руку сира Фарримонда, в то время как медик заканчивал перебинтовывать его грудь и плечи повязкой из синтетической плоти.

Сражение за Вердус Феррокс случилось десять часов назад, но огнеметчики до сих пор зачищали кузнечный комплекс от оставшихся тиранидов. Защитив Хранителей сборщика Текстона, Малкольм спас дом Кадмус, хотя Корделия не уверена, понимает ли он подлинную ценность своего подвига.

Это победа дорого им стоила.

Джон Вассей и Аксель Роддам погибли в сражении. Фарримонд и Энох получили ранения, а доспехам Малкольма нужен всесторонний ремонт, чтобы он снова пошел.

Фарримонд зарычал, когда последний бинт был затянут, и Корделия сжала его руку. Молодой человек отказывался от обезболивающего, пока Корделия не приказала ему перестать быть таким дураком. Один из недавно повышенных в звании рыцарей, Микель Фарримонд, еще не выбрал себе супругу, (и до сих пор верит, что выбрать предстоит ему) и все еще полон этого безудержного коктейля из дурацкой молодости и эго, заставляющего его думать, что он непобедим.

Он выглядит столь юным.

Черты его лица еще не ужесточились от постоянного напряжения связи с механизированной военной машиной, забирающей немного от своего наездника, во время каждой связи.

Был ли Роланд когда-либо настолько молод? Она предположила, что был, хотя она едва помнила те времена, до его ритуала инициации. Он был молод и импульсивен, как и все они когда-то, но даже до того, как он сел на трон Механикус, он отказывался идти на компромиссы, что и привлекло Корделию к нему.

Эта особенность усилилась ритуалом, и становилась сильнее с каждым годом. Она взрастила его недовольство Механикусами, и когда священники Марса, позволили Кадмус выскользнуть из своей хватки, потребовался лишь небольшой толчок, чтобы побудить Роланда сбросить шестерню.

Дом Кадмус служит Империуму, и всегда будет.

– Благодарю вас, моя леди, – сказал Фарримонд, как только медик отправился к другому несчастному.

– Вы были очень храбры, сир Фарримонд, – сказала она, когда его глаза начали закрываться, поддаваясь болеутоляющему. Корделия положила его руку возле него и встала на ноги, расправляя свое платье.

– Очень храбрым, – сказала она снова, затем развернулась и направилась вниз по главному коридору медицинского здания. Три сотни коек с ранеными, выстроились вдоль каждой стороны широкого помещения, как скамьи в храме, где страждущие приходят проявить почтение вечно голодному богу страданий.

Она отринула эту мысль, как недостойную и опасную.

Это был только один этаж из пятнадцати. Одно медицинское здание из семи. Раненные с рухнувшего южного фронта потекут сюда с медикаи прим, и это лишь вопрос времени, когда переполненные здания достигнут предела вместимости.

Корделия не единственная женщина, кто пришел поддержать раненых; женщины Кадмус разошлись по различным уровням здания. Эйлина мягко играла на скрипке в дальнем конце залы, в то время, как Кассия читала вслух книгу Себастьяна Тора. Музыка Эйлины и слова Кассии, гармонично слились воедино, облегчая страдания тех, кто пострадал на службе Императору.

Музыка подошла к концу, как и поэма Тора о смерти и безумии Высшего лорда, достигла финала. Несколько раненых хлопали, большинство просто улыбались, несмотря на свою боль. Некоторые потребовали продолжения, но вмешалась Корделия и подняла руки.

– Отважные души, – произнесла она. – Моим дорогим сестрам требуется отдых перед тем, чтобы снова вернуться к вам. Вы бы хотели, чтобы Эйлина стерла пальцы до кости, или чтобы Кассия утратила голос? Наберитесь терпения и силы духа, и они вскоре вернутся к вам, я обещаю.

Слова Корделии возымели желаемый эффект, раненые стиснули зубы и стоически переносили свои травмы. Они не осмелились показать слабость перед леди, и показать, что с них требуют больше, чем должно. Корделия кивнула своим подругам, и они вышли из главного отделения больничного здания.

Женщины нашли уединение в небольшой часовне, вдали от тесных рядов коек с больными. Помещение купалось в янтарном свете и приторном запахе давно умерших цветов. Скромная статуя Императора разместилась в мягко освещенном алькове, встав на колени перед раненым солдатом, Он врачевал его раны Своим божественным светом.

Они преклонили колени и поклонились перед Повелителем Человечества, прежде чем сесть на потертые деревянные скамьи. Эйлина разминала одеревеневшие пальцы, а Кассия потирала уставшие глаза.

– Длинная ночь, – сказала Эйлина.

– Вы отлично справились, – подбодрила их Корделия. – Множество раненых людей выжило здесь, благодаря вам двоим.

– Но что полезного мы сделали? – спросила Кассия.

– Не недооценивай силу красивого лица, когда его видит раненый солдат, – сказала Корделия. – Вы видели их лица, когда вы прекратили играть и читать? Вы помогли, и вы продолжите помогать. Когда тираниды окружат Вондрак прайм, здесь будет гораздо больше раненых.

Это была отрезвляющая мысль, и три женщины сидели в тишине размышляя над этим.

– Кто-то должен ответить за это, не так ли? – сказала Кассия.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Эйлина.

– Вам стоило послушать Малкольма, когда он вернулся в апартаменты после битвы. Слова, которые он использовал…

– Хуже, чем обычно? – спросила Корделия.

Кассия медленно кивнула.

– Гораздо хуже.

– Была особая причина? – спросила Корделия. – Кроме очевидной, конечно.

– Он всерьез намеревался содрать кожу со сборщика Текстона, и носить ее как плащ, – сказала Кассия. – Таким образом, он продолжал еще какое-то время, перечисляя те ужасные вещи, которые он сотворит с ним.

– Текстон? Почему он?

– Потому что тираниды каким-то образом попали внутрь Вердус Феррокс, – сказала Корделия. – А Хранители Текстона отвечали за опечатывание каждого входа внутрь.

– Определенно, они забыли один.

Корделия покачала головой. Она говорила с Фарримондом, и его точка зрения о том, как проходило сражение, не совпадала с предположением о недосмотре или халатности служителей.

– В чем дело Корделия? – спросила Эйлина. – У вас такой взгляд, как будто кому-то грозит опасность.

– Я знаю Текстона, – начала она. – Он настолько дотошен до мелочей, насколько слуга Бога-Машины вообще может быть. Как бы много входов не было в Вердус Феррокс, он не пропустил бы ни одного.

– Что вы предполагаете? – спросила Эйлина.

– Что кто-то впустил зверей внутрь.

– Кто мог сделал подобное?

Корделия вздохнула. Как бы она не любила это, и все же вновь оказалась права.

– Кто-то, кто извлечет выгоду, оставив дом Кадмус без Хранителей для обслуживания рыцарей, – сказала она. – Такая организация, которая будет счастлива предоставить новых Хранителей, если только мы подтвердим свою лояльность к Марсу.

– Вы думаете, Механикус способны на такое? – вздохнула Эйлина, ее щеки покраснели от нарастающего негодования.

– Я думаю, что они так отчаянно хотят вернуть нас назад, что способны пойти на что угодно, лишь бы осуществить это.

Кассия смахнула прядь волос с лица. Корделия заметила особое выражение в ее глазах. Робкое и напряженное одновременно.

– Что-то не так? – спросила Корделия.

Кассия улыбнулась: – Несколько дней назад, меня посетил некий адепт, назвавшийся Немониксом. Он поведал мне кое-какие интересные вещи.

– Расскажи мне все, что он тебе сообщил.

Участок горы взорвался приличным гейзером камней и дыма. Дневной свет резко ворвался в железнодорожный туннель, и отвыкшие от света авточувства, слегка дрогнули, когда закрывали мои глаза от яркого солнца.

Актис Бардольф сделал выстрел; хорошее попадание пары снарядов, пробило дыру через заваленный выход из шахты. Недостаточно широкую, чтобы рыцарь мог пройти, но Хоукшрауд уже работают над ее расширением, прорубаясь через завал лезвиями. Больше света полилось внутрь.

Родерик подошел ко мне.

– Как вы думаете, что ожидает нас снаружи? – спросил он.

– Если повезет, ничего, – ответил я, совсем на это не рассчитывая.

Так же думал и Антонис: – Если за нами следовали по туннелю, рой будет знать где мы. Будьте готовы к бою, сир Родерик.

– Они будут знать, что мы под горой, – сказал я. – Но, оттуда ведет множество потенциальных выходов.