Текст книги "Адептус Механикус: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Роб Сандерс,Джош Рейнольдс,Баррингтон Бейли,Энди Чамберс,Саймон Дитон,Питер Фехервари,Марк Клэпхем,Дэвид Гаймер,Роби Дженкинс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 85 страниц)

11

Вернувшись с долгой смены, он нашел ее в спальне, где она укладывала в сумку свои вещи. Несколько мгновений он не мог придумать ни единой причины, зачем это ей могло понадобиться. А затем увидел выражение глаз своей молодой жены.

– Нет, – прошептал он.

– Когда-нибудь это все равно должно было случиться.

– Не может быть.

– Когда-нибудь это все равно должно было случиться, Стеф, – повторила она.

– Когда? – спросил он.

– Сегодня ночью. В полночь. Уведомление на столе, – ответила она, продолжая собирать сумку с таким серьезным видом, будто это было самым главным в ее жизни.

– Не может быть, – повторил Стефан Замстак.

Уведомление – пластинка с текстом в пакете из фольги – лежало на небольшом пластековом столике в общей комнате, рядом со стопкой немытых чашек и половинкой полбового батона, хранимой до ужина в вощеной бумаге.

Стефан взял уведомление и прочел.

– О Трон! – выдохнул он.

Двойная смена в доках его совершенно вымотала, и по пути домой он хотел только одного – чтобы хватило энергии подогреть немного воды для помывки. А хотеть, оказывается, надо было совсем другого.

Он поднял голову и нашел глазами небольшую вотивную аквилу, висящую в домашнем алтаре. В бутылочке для приношений стоял свежий букетик цветов. Чем бы голова у Калли ни была занята, но поменять их она не забыла. Как и положено. Стефан почувствовал, как же чудовищно его подвела та сила, которую воплощал маленький бронзовый символ.

Замстаки жили на Оресте восемнадцать месяцев. Оба они выросли в провалах субулья на Кастрии, в пяти месяцах перелета отсюда. Саббатский крестовый поход – кампания, которая, казалось, длилась вечно, – высасывал ресурсы из Кастрии с чудовищной скоростью. Планета превратилась в истощенную клоаку всеобщей преступности, коррупции и мрачного будущего. Для Стефана Замстака оставалось лишь два наиболее вероятных пути в жизни: либо тупая, тяжелая работа в кастрийских арсеналах, производивших снаряды для военных нужд, либо – Гвардия. С тех пор как двадцать четыре года назад начались Войны Саббат, девять с половиной миллионов молодых мужчин и женщин Кастрии отправились на фронт со сборных пунктов Гвардии.

Вместо этого, Стефан в поте лица трудился за расписки товарной пристани, бесплатно надрываясь в кастрийских доках, чтобы получить от своего начальника бумаги. Сдав на шестой разряд, он сразу же подал заявление на эмиграционный пропуск. Орест – процветающий мир-кузница ближе к системам Саббат – публично объявлял о том, что там требуются сертифицированные грузовые операторы для работы на отгрузке военного снаряжения. Обладателям соответствующих сертификатов Орест с готовностью предлагал подъемные и оплату переезда.

Орест обещал новую жизнь вдали от трущоб Кастрии. Со своими бумагами и стажем Стефан подходил автоматически. Ему нужно было лишь подать заявление на разрешение привезти с собой жену. На Калли, младшего клерка инфостанка, «бронь» от военной службы не распространялась, поэтому пришлось подчиниться нескольким условиям.

Серьезным из них было только одно. Калли Замстак была обязана проводить четыре недели в году на сборах резерва третьей очереди Сил планетарной обороны Ореста.

Некрупная и атлетичная Калли была добровольцем схольных кадетских сил на Кастрии, так что сборы ничем таким особенно страшным не казались. Ей, в общем-то, нравилось на неделю окунаться в атмосферу товарищества и командной работы в резерве СПО, выполнять упражнения, ходить в автономные походы по Астроблеме, заниматься строевой подготовкой.

– Ты понимаешь, что меня могут призвать, да? – как-то спросила она.

Он пожал плечами:

– Конечно, но с каких это пор дела настолько плохи, что вызовут резерв третьей очереди? Честно?

Стефан бросил пластинку обратно на стол. Она пролетела мимо и упала на пол. Он даже не стал ее поднимать. А ведь это собственными стараниями он завел жену на опасную дорожку.

– Я пойду на работу, – сказал он.

– Что? – спросила она из спальни.

– Я пойду на работу, переговорю с Райнхартом. Может, он сможет помочь.

– Он ничего не сможет сделать.

– Он ведь начальник в порту.

Она высунула голову в дверь:

– Стеф, твой начальник для них никто. Не надо его просить, пожалуйста. Я подписала бумаги. Такие были условия, и я согласилась. Так что заткнись и сделай мужественное лицо.

Он помотал головой:

– Ты – резерв третьей очереди, Калли. Третьей. С каких это пор призывают третью очередь?

– Значит, все очень плохо, – ответила она из спальни.

Он опустился на вытертый диван у стола и пробормотал:

– Не может этого быть.

В крошечной спальне Калли Замстак на секунду перестала собирать сумку. Руки у нее тряслись. Она закрыла глаза и стиснула зубы. Она знала, что Стефан отреагирует таким образом. Калли его любила, но иногда Стефан был сущим ребенком. Не его ведь забирают на войну. Не его посылают черт знает куда. Так почему его руки не обнимают ее? Почему он не шепчет успокаивающе, что все будет хорошо? Стефан был сильным. Физически. Она видела, как он поднимает ящики с грузом, словно пустые коробки, но там, где дело касалось их отношений, сильной половиной была она.

До прибытия на место сбора у нее оставалось меньше часа. И большую часть времени придется потратить на то, чтобы заставить мужа держать себя в руках.

– Стеф? Все будет хорошо, Стеф! – крикнула Калли.

Дрожь в руках никак не унималась.

Она села на сквозной маглев до Перпендикуляра и Конгресса, потом сделала пересадку на южный, который полз по низким, темным туннелям под Южным Принципалом, словно червяк, прогрызающий нору в земле.

Прощание вышло тяжелым. Стеф старался не плакать, но это у него не очень получалось. Мучительно больно говорить «прощай», если не знаешь, когда вернешься.

Их маленькая квартирка в провале Мейкполь, если честно, была немногим лучше того жилища, что они делили на Кастрии. Но это было только начало, и здесь у них хотя бы имелись перспективы на будущее. Начальник Стефа, Райнхарт, обещал ему повышение, которое принесет им место для жилья получше – в новом микрорайоне Лорик, даже, может быть, четырехкомнатную с разрешением на детей.

Калли бы этого очень хотелось. Может быть, это еще впереди. Будущее вдруг стало таким размытым и непредсказуемым.

Она сошла с маглева в Контрапункте и поднялась по длинной мраморной лестнице на продуваемые ветрами наружные улицы. Она так никогда и не призналась Стефану, что ей не очень нравится на Оресте. Он не был похож на нормальный имперский мир. Механикус тут сновали повсюду, а это странный народ. Не из-за аугментики и бросающихся в глаза имплантатов – это все внешняя шелуха. Отношение – вот что. Совершенно отдельный вид. Словно две расы, живущие под одной крышей – вместе, но порознь.

Подходя к месту сбора, она заметила Голлу Улдану, шагающую в ту же сторону с сумкой на плече.

– Голла! – окликнула ее Калли, догоняя.

– Калли-детка! Дела, мать их, да? – ответила Голла, здоровенная сорокапятилетняя акушерка из внутренних жилых районов Принципала, и пожаловалась: – Я записалась в резерв повеселиться да подцепить себе миленка, а вовсе не для этого!

– Миленка? – переспросила Калли.

Голла пожала плечами:

– А что, я сильно ошиблась?

Обе прыснули.

– А как там твой миленок? – спросила Голла.

– Писал кипятком.

– Мужчины, такие чуткие и внимательные…

– Стеф не такой уж плохой.

– Чем бы ты себя ни тешила, сестренка…

Некоторое время они шли молча.

– Там совсем плохо, да? – подала голос Калли.

– С чего ты взяла?

– Если призвали третью очередь…

Голла кивнула:

– Должно быть, настоящий кошмар. Тут все дело в стратегии.

– Да?

Голла закатила глаза:

– Калли, ну ты наивная! Это дерьмище вот-вот должно было выплеснуться. Кузница Ореста – один из главных миров, снабжающих весь долбаный крестовый поход! Да, мишень – мы! Только я думала, ну знаешь, что магистр войны в своей бесконечной мудрости, может быть, прикроет нас.

– А я слышала, что это махины, – сказала Калли.

– И все остальное, – добавила Голла. – Военная техника, все дела, но есть и хорошие новости.

– Хорошие?

Голла снова кивнула:

– У меня есть друг, у которого есть друг, который знает одного парня в протокольном отделе… В общем, прошел слух, что лорд-губернатор встречался сегодня днем с экзекутором из другого легио.

– Правда?

– Он сказал: Инвикта. Целый легион титанов идет, чтобы спасти наши жирные задницы. Здорово?

– Еще бы не здорово.

Голла улыбнулась:

– К тому же у меня особенно чешется на этих красавцев-модератиков.

– Ты ужасная личность, Голла, – констатировала Калли.

– Лови, – офицер бросил Калли Замстак лазвинтовку МК2-ск.

Она поймала.

– Изучай, привыкай, – сказал офицер.

Вот так все просто.

Четыре сотни резервистов собрали в обшарпанном муниципальном здании, реквизированном для сборов. Интендант СПО выдавал обмундирование и боеприпасы. Обалдевшие, растерянные мужчины и женщины бродили вокруг с полными охапками снаряжения.

– Простите, – спросила Голла Улдана, – не знаете, надолго нас пошлют? А то я мясо на плите тушиться оставила.

– Пока все не закончится, – ответил офицер. – Они давят нас повсюду. Южные ульи горят. Мы потеряли восемь тысяч СПО за два дня. Как тебе, еще смешно?

– Уже нет.

– О Трон! – прошептала Калли Замстак.

>

Резиденция лорда-губернатора находилась на самой вершине Ореста Принципал, и закат всегда добирался сюда немного позже. Пока огромный улей внизу погружался в сумерки и ночь, солнечный свет все еще цеплялся за верхнюю башню.

Ожидая в вестибюле назначенной встречи, Этта Северин наблюдала через затемненные окна-бойницы, идущие от пола до потолка, затянувшийся закат. Все было омыто тусклым сиянием табачного цвета. Словно солнце, признавая авторитет лорда-губернатора, задерживало свои лучи ради него как можно дольше.

Этта подошла к окну и прижалась лбом к стеклу, чтобы можно было глянуть вниз. Под ней, в собравшейся ночной тьме, которая еще не добралась сюда, колоссальный улей пропал, если не считать триллионов булавочек света, рассыпанных, словно звезды.

Этту Северин, консульского работника с двадцатилетним стажем, приписанного к Торговой службе Муниторума, было нелегко удивить, но зрелище было действительно впечатляющим. Она напомнила себе, как много времени в жизни потратила, сидя над бумагами и инфопланшетами, ведя светские разговоры с капитанами кораблей и торговыми представителями, обсуждая тарифы и остатки в комнатах без окон, и как мало – глядя широко открытыми глазами на мир.

Она вздохнула. Не помогало. Принудительное восхищение видом из окна, специально вызванные мысли о том, что качество жизни можно и улучшить, если только немного отвлечься, – были лишь упражнением, некоей умственной игрой, предназначенной для того, чтобы при помощи ближайшего окружения снять стресс. Вид был великолепен, но расслабиться все равно не получилось.

Лорд-губернатор прислал приглашение. И теперь она ждала, когда он соизволит ее принять.

– Мамзель?

Северин не услышала, как вошел сервитор. Она отпрыгнула от окна, чувствуя себя глупо из-за того, что ее поймали с по-ребячески прижатым к стеклу лицом.

– Да?

– Лорд-губернатор ждет вас, – произнес сервитор голосом тихим, словно шорох горящей бумаги. Сделан он был искусно, кожух покрыт золотом, напоминая пустое лицо ангела. – Лорд-губернатор приносит свои извинения за то, что заставил вас ждать.

Этта милостиво кивнула. Ее терзала страшная мысль, не осталось ли на лбу от прижимания к стеклу красного пятна.

– Сюда, пожалуйста, – произнес сервитор.

Он повел ее из вестибюля в застеленный ковровой дорожкой коридор, мимо нескольких групп губернаторских телохранителей в полной защитной экипировке, через два огромных и шумных зала, где с крайне деловым видом толклись референты и адепты. Работа здесь не утихала. В военное время ведомства лорда-губернатора трудились до поздней ночи, насколько поздно бы она тут ни приходила. Северин заметила среди сотрудников Муниторума, старших членов Экклезиархии и Телепатикус и местной знати несколько высоких чинов из СПО и как минимум трех генералов Имперской Гвардии – все из орестских частей. Они путались везде, просматривая данные, делясь мудростью, требуя подтверждений и свежей информации. Референты и сервиторы сновали туда-сюда, разнося коммюнике, свежезагруженные планшеты, свернутые карты и подносы с кофеином. Царила атмосфера занятости, неотложности и серьезности. Прекрасные старинные бюсты и бесценные картины, украшающие эти грандиозные залы, глазели на толчею в молчаливом изумлении. Но никому до них не было никакого дела.

Сервитор привел Северин к двойным дверям из темной древесины нала. Створки были вдвое выше, чем следовало бы. У дверей на посту стояли два телохранителя. Она узнала обоих: майора Готча и майора Ташика, подчиняющихся только сеньору Френцу, главе губернаторских телохранителей. Она встречала их на всяких официальных церемониях, где они сопровождали лорда-губернатора. Их физическая мощь ее пугала. Два здоровяка, бывших штурмовика Гвардии, в безупречных малиновых мундирах, черных тиковых брюках, серебряных кирасах и блестящих клювастых шлемах с кринетом из белых перьев. У Готча по правой щеке, рассекая губы, шел впечатляющий шрам в форме подковы. За плечами у обоих висели хромированные хеллганы. То, что лорд-губернатор поставил двух из своих самых лучших людей стеречь его двери, говорило о многом.

– Ее ждут, – произнес сервитор.

Готч шагнул вперед:

– Я знаю. Добрый вечер, мамзель Северин.

– Добрый вечер, майор. Надеюсь, у вас все хорошо?

– Сыт уже этим по горло. Прошу прощения, мамзель. Таков порядок.

Северин кивнула и протянула свою биометрику, позволив считывающему жезлу «обнюхать» ее.

– Не сделаете ли пируэт?

Она улыбнулась и медленно, робко повернулась кругом, пока Готч водил жезлом вверх-вниз по ее фигуре. По обеим сторонам от дверей на стенах висели тяжелые зеркала, и, поворачиваясь, она мельком уловила свое отражение. На лбу, слава Трону, никаких красных пятен не было. Она увидела статную женщину сорока восьми лет, одетую в строгое платье и пелерину из серой шерсти, застенчиво поворачивающуюся, пока великан с белой кокардой водит датчиком вдоль ее тела. Рыжие волосы, коротко, по-деловому подстриженные, в зеркале смотрелись неплохо, а деньги, которые она заплатила за недавние омолаживающие процедуры, были потрачены не зря. Ни единого изъяна, ничего не провисает, полные губы, искусно выщипанные брови, глаза, за которые умрет любой мужчина.

Ну, не то чтобы кто-то уже умер, конечно.

– Все в порядке, – сказал Готч, отключив жезл и сунув его в кобуру.

– Вы ждали чего-то другого? – спросила она, отважно рассмеявшись.

Готч улыбнулся в ответ. Улыбка из-за шрама вышла несколько кривой.

– Таков порядок, мамзель. Лишняя осторожность не помешает. Сейчас любой может украсть чье-то лицо.

– Да, я слышала, – откликнулась она.

– За ваше им пришлось бы выложить немало, – добавил он.

Северин промолчала и залилась румянцем. Это флирт или упрек за дорогостоящее омоложение?

Пока она искала, что ответить, майор Ташик нажал кодовую кнопку на стене, и тяжелые двери открылись, гудя электромоторами.

Все еще улыбаясь своей рассеченной улыбкой, Готч с поклоном пригласил ее внутрь.

– Благодарю вас, майор, – ответила она.

Внутренним кабинетом лорду-губернатору служил огромный круглый зал со световыми люками наверху, через которые, словно мед, сочился свет заходящего солнца. У одного края зала, за гигантским столом из позолоченной бронзы, стоял обитый кожей трон с высокой спинкой. Позади него висел официальный портрет Франца Хомулка, первого губернатора Ореста. В углах потолка парили светосферы. Гололитические стенные панели беззвучно прокручивали потоки данных и новостные выдержки со всех территорий.

Алеутона за столом не было. Он сидел посреди гнезда из кожаных диванов слева от нее, негромко переговариваясь с древним, трясущимся старцем в белоснежных одеждах. Северин узнала старика с первого взгляда: Каспар Луциул, прелат экуменик Министории Ореста. Экклезиархальные служки в длинных платьях предупредительно вытянулись за диванами; наверху парили страж-дроны. Рядом ждала великолепная шагающая карета из красного дерева, похожая на исповедальную будку на паучьих ногах.

– Мамзель Северин, – провозгласил сервитор.

Дроны взвились при звуке его голоса, активируя свое термобарическое оружие. Некоторые надули ангельские щечки и зашипели.

– Отставить, – произнес прелат с легким взмахом пурпурной перчатки.

Серафимы отлетели обратно. Северин пришла в голову мысль, что колец на пальцах старика многовато.

– Этта, как хорошо, что ты пришла, – произнес, поднимаясь, губернатор Алеутон.

«Как будто у меня был выбор», – подумала она.

– Не смею вас больше задерживать, ваше высокопреосвященство, – обратился Алеутон к прелату. – Благодарю вас за уделенное время и внимание.

Луциул поднялся, его движения сопровождало жужжание скрытой аугментики.

– Всегда приятно поговорить откровенно, Поул, даже в такое время. Экклезиархия безоговорочно на твоей стороне. Я верю всем сердцем, что ты не оставишь Орест в этот трудный час.

Он протянул руку. Лорд-губернатор склонился и запечатлел поцелуй на золотом кольце Творца Варна.

– Император защитит, – произнес прелат.

– Я вверяю себя, как и всегда, Трону Терры, – откликнулся Алеутон.

При помощи служек Луциул с трудом забрался в свою шагающую карету. Серафимы с жужжанием вились сверху. Служка закрыл дверь, и машина пришла в движение, клацая по плиткам пола. Служки окружили карету, один из них принялся размахивать кадилом. Луциул неторопливо направился к выходу из зала, серафимы полетели следом восходящей вереницей, словно ноты на нотном стане. Проходя мимо Северин, прелат остановил карету.

– Мамзель, – произнес он, глядя через плетеную узлами ширму. Его морщинистое лицо напоминало грецкий орех. Этта ощутила сладкий запах елея.

– Ваше преосвященство, – ответила она с поклоном.

– Император с тобой, дитя мое. Я полагаю, у лорда-губернатора есть для тебя работа. Служи ему, как родному отцу.

– Я исполню свой долг, ваше преосвященство, – сказала она.

Ее отец, владелец внутрисистемного торгового флота, увлекался «веселыми камнями» и не стеснялся пускать в ход кулаки. Так что Северин собиралась послужить лорду-губернатору гораздо лучше, чем своему старику.

За прелатом и его свитой закрылись наловые двери.

– Этта, – позвал лорд-губернатор.

– Милорд.

– Подойди, присядь.

Лорд-губернатор был облачен в тяжелые белые доспехи Гордой гвардии Ореста. Когда он сел, стало видно, как ему неудобно.

– Длинный был день, – признался он. – Я обычно одеваюсь так только для официальных случаев.

– Вы выглядите очень представительно, сэр, – сказала Северин, присаживаясь напротив.

– Спасибо. Правда выгляжу?

– Да, – ответила она. – Достойно и по-королевски.

– Что ж, слава Трону. Если Орест сгинет в огне, я по крайней мере смогу умереть, выглядя достойно и по-королевски.

Алеутон несколько секунд рассматривал плитки пола, затем поднял взгляд на Северин.

– Прошу меня простить, Этта. Длинный был день. Как ты, наверное, знаешь, мы увязли в этом по самую шею.

– Я посвящена в некоторые детали, сэр, – сказала она. – И знаю, что ситуация в южных ульях достигла критического уровня.

– Они громят нас, Этта, – вздохнул он. – На нас обрушилась война, а мы оказались неспособны с ней справиться. Три часа назад я подписал указ о призыве третьей очереди резерва СПО.

– Третьей? О боже!

Алеутон кивнул:

– Дошло уже до этого. Ох, бедняги! Среди них нет ни одного приличного вояки, но я должен исполнять свой долг.

– Как я поняла, Легио Темпестус вступил в бой с врагом, сэр.

Алеутон откинулся назад и вздохнул:

– Восемь дней назад. Их бьют по всем фронтам. Двадцать две махины – все, что Макарот позволил нам держать для постоянной обороны. У врага сил как минимум всемеро больше. – Он дотянулся и взял стопку бумаг с черной каймой. – Видишь это? Извещения о смерти. Восемь штук. Восемь махин мертвы. О чем тебе это говорит?

– О том, что Механикус Ореста, должно быть, в трауре, – ответила Северин. – И что мы несем унизительные потери. И что магистр войны Макарот оставил нас практически беззащитными ради своей погони за славой.

Алеутон пожал плечами.

– Ты точно не военный советник, Этта? Потому что именно об этом твердят мне мои советники. Двадцать две махины. Этого явно недостаточно для охраны мира-кузницы. Макарот выжал нас до капли и бросил на съедение волкам.

Она улыбнулась и спросила:

– Зачем я здесь, сэр?

Алеутон отбросил бумаги на другой край дивана.

– Сегодня, благодаря Трону, мы заручились военной помощью другого легио – Инвикты. Он был на пути к саббатскому фронту. У них сорок восемь махин. И они согласились изменить курс, чтобы поддержать наши усилия.

– Слава Трону, – произнесла Северин.

– Это сможет изменить ход войны, – продолжал Алеутон. – Будем надеяться, что сможет. Инвикта приземлится через два дня, если позволят условия.

– Вы не ответили на мой вопрос, сэр. Зачем я здесь?

– Кто самый важный человек на Оресте, Этта? – спросил он.

– Конечно вы, лорд-губернатор. Вы правите этой системой и всем, к ней прилегающим.

Алеутон улыбнулся.

– Хотел бы я, чтобы это было так. Орест – Кузница, Этта. Здесь правят Механикус. Мою власть, собственно – само имперское присутствие – здесь только терпят.

– Механикус служат Трону Терры, – непонимающе сказала Северин.

– Механикус – отдельная раса, – поправил Алеутон. – Они действуют по собственному разумению, и счастье Империума, что их замыслы совпадают с нашими. С самого начала этой эры мы – два человеческих вида, идущие к общей цели.

Северин медленно прошептала:

– Я понимаю, что у нас есть отличия. Трон знает сколько я потратила времени, пытаясь обсуждать соглашения с магосами. Они очень замкнуты. Но по правде говоря, они так же верны Императору, как и мы. Ведь так, сэр?

Алеутон подал знак ожидающему приказов сервитору:

– Амасек, одну порцию. Этта?

– Спасибо, ничего не нужно, сэр.

Сервитор с важным видом отправился выполнять поручение.

Алеутон подался вперед:

– Марс – совершенно отдельная от Империума организация. Мы действуем сообща, мы зависим от их технологий, но они не имперские подданные. В критический момент… – Он умолк.

– Что, сэр? – спросила она.

Сервитор внес амасек на золотом подносе. Алеутон пригубил напиток.

– У меня нет никаких сомнений, Этта, что Механикус порвут с нами, бросят нас в тот самый момент, как почувствуют, что идеалы Империума идут вразрез с традициями Марса.

Она откинулась назад. Сервитор нависал над спинкой дивана.

– Не найдется ли у вас немного крепленого вина? – попросила она. – Или сакры?

– У нас есть запасы танитской сакры, мамзель, – ответил сервитор. – Десяти– или двенадцатилетней?

– Двенадцати-, пожалуйста. – Северин смотрела на Алеутона, пока сервитор не ушел. – Все в самом деле так серьезно?

Алеутон кивнул:

– Все это быстро превращается в войну Механикус. Махины против махин. И хотя на кону наш мир и наши жизни, свое спасение мы вверяем в руки магосов. Я чувствую себя беспомощным. Я должен знать, что происходит. И хочу, чтобы ты стала моими глазами и ушами.

– Как? – спросила она.

– Инвикта прислала к нам своего представителя, экзекутора-фециала. Подробности о нем собраны здесь. – Алеутон перебросил Северин инфопластинку. – Крузий. Он вроде нормальный парень. Я хочу, чтобы ты вошла в его штат в качестве назначенного мною наблюдателя. Распоряжения я уже сделал.

Она удивленно распахнула глаза.

– Сэр, но военный советник явно подошел бы больше. Гвардей…

Он помотал головой.

– Я уже думал об этом. Генерал Паске изъявлял желание, но военного советника оттеснят в сторону и ни к чему не подпустят. Ты из Муниторума, торговый представитель. От тебя они ничего скрывать не будут. Ты будешь сопровождать экзекутора в поле и отчитываться напрямую мне. Имперской части Ореста нужно знать, что происходит.

Сервитор вернулся с вином. Северин залпом проглотила напиток и сказала:

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Я так и думал. Мне очень жаль, что приходится просить об этом тебя.

– Я сделаю все, что в моих силах, – повторила она, поднимаясь с дивана.

Алеутон тоже встал.

– Спасибо, Этта.

– Император защитит, – ответила она.

– Конечно, но я все равно позаботился о твоей безопасности. Тебя будет сопровождать майор Готч.

– Готч? – переспросила она, улыбаясь. – Великолепно.

>

До рассвета еще оставался час или два, но Эрик Варко сомневался, что за это время появятся добрые вести. Его танки неслись по Проспекторскому шоссе на бешеной скорости, выбрасывая из-под гусениц фонтаны брызг. Они гнали без фар, только по ауспикам. Участки широкой магистрали – главной связующей дороги между ульем Аргентум и Западной протекцией – были перепаханы бомбардировкой так сильно, что дивизиону иногда приходилось сворачивать на обочину и ехать параллельно дороге по склону насыпи и грязной придорожной канаве, чтобы не терять скорости.

Подпрыгивая на сиденье в турельной башенке, Варко одним глазом следил за детектором угроз, а другим – за тусклым зеленым указателем, мигающим в центре мутного экрана топографического считывателя. Это вместо того, чтобы воспользоваться локатором. Девять дней боев научили бойцов Орестской Гордой шестой бронетанковой не доверять воксу и поисковым сигналам. Враг слушал.

В темной кабине «Покорителя» было страшно жарко. Варко чувствовал запах собственного тела даже сквозь пары топлива и масла. Он не мылся неделю и носил тот же самый комплект обмундирования, что получил одиннадцать дней назад.

– Подъезжаем, шеф, – послышался из темноты снизу голос водителя.

– Вижу, – откликнулся Варко. – Подать сигнал колонне, только прожектором. Затем останавливаемся. Мотор не глушить.

– Я надеялся отключить силовую установку, чтобы осмотреть ту заклинившую заслонку, – произнес Кодер, технопровидец танка.

– Отставить! – приказал Варко. – С этим придется подождать. Помнишь, что я говорил про ситуации с отключенной силовой установкой?

– Помню, капитан, – с сомнением ответил Кодер.

– Вот и хорошо, – сказал Варко.

Если они заглушат силовую установку «Покорителя», перезапуск может занять целую минуту, а то и больше, не считая задержки на перерисовку электронной карты и умилостивление машинных духов; и если запахнет жареным, этого времени у них не будет. Кодеру это известно. Долбаные Механикус, для них всегда главное – железки.

– Добавление: я беспокоюсь о минимально допустимом уровне топлива, – сказал Кодер.

– Знаю я, знаю, – резко ответил Варко.

– Если мы стоим с работающим двигателем, мы сжигаем топливо, – продолжал технопровидец.

– Сделай одолжение, – попросил Варко, – не разговаривай со мной какое-то время.

По колонне прошел ответный световой сигнал – от верхнего прожектора к верхнему прожектору, – и конвой начал замедляться, гусеницы вспенивали лужи, собравшиеся в разломах дорожного покрытия.

«Покоритель» Варко, «Главная стерва», с урчанием остановился на роккритовой обочине шоссе. Варко откинул верхний люк и выбрался в ночь, которая словно потела дождем.

Он коротко окинул взглядом вытянувшуюся сзади линию бронированных машин, подчиненных его командованию. Влажный воздух прибивал нефтехимическую вонь выхлопов. Низкое небо было горячего, темно-коричневого цвета; янтарный туман укрывал разбитый ландшафт. Где-то там, в двадцати километрах позади, притаился невидимый улей Аргентум. Улей Аргентум. Город-губка. Кто-то придумал это прозвище несколько дней назад, и теперь все его так называли. Город-губка, потому что он впитал всю ту кару, что иначе обрушилась бы прямо на Орест Принципал. Южные ульи и пригороды лежали в руинах, и Аргентум остался единственной преградой между врагом и сердцем Ореста.

Варко соскользнул по мокрому металлу башни на спонсон и спрыгнул в грязь. Ноги едва держали. «Засиделся я, – подумал Варко. – Сколько часов, сколько дней назад последний раз ходил на своих двоих?»

Он размял ноги, чтобы избавиться от мурашек; обратившись к танку, почтительно осенил себя аквилой, благодаря машинных духов за неусыпное покровительство, и коснулся небольшого медальона Омниссии, прицепленного к боковой броне на счастье, после чего потрусил по мокрому роккриту к кучке жилпалаток, разбитых у дороги. Рядом с палатками стояли машины: легкие бронетранспортеры, «Химера» и пара красных катков Механикус – высокобортных гусеничных машин с толстой броней.

Он глянул мельком на открытое шоссе. Широкое и пустое, оно было изрыто воронками. Раньше, в лучшие времена, Варко часто патрулировал тут. Привык видеть шоссе при дневном свете, забитое тяжелыми грузовиками, катящими из Проспекции с грузом минеральной руды. А сейчас оно выглядело отчаянно заброшенным.

Варко побежал к палаткам. На плечах ощущались теплые капли дождя, и до него дошло, что он так и остался раздетым по пояс: жетоны прыгают возле горла, а бежать мешают подбитые штаны, высокие шнурованные ботинки и тяжелый пояс со снаряжением. Возвращаться за курткой и фуражкой уже было некогда.

Часовые в белых доспехах Гордой шагнули к нему, поднимая штыки.

– Варко, командир шестой ОГБ из Аргентума, – назвался он.

– Предъявите вашу биометрику, – потребовал один из часовых.

Варко ткнул пальцем в урчащий, взревывающий двигателем танк за спиной:

– Полагаю, это доказывает, что я тот, за кого себя выдаю, – произнес он.

– Да, сэр, – часовые шагнули в стороны.

Варко вошел в жилпалатку и возвестил:

– Капитан Варко!

– Полковник Габерс, – ответил плотный мужчина в белой полевой форме, тут же подойдя к нему.

Оба осенили себя аквилой и пожали друг другу руки.

– Тяжелый был переход? – спросил Габерс.

– Переход бывает тяжелым, если только позволить ему стать таковым, сэр, – ответил Варко.

Габерс провел его к портативному столику с картами, установленному в центре жилпалатки. С потолка на крюке свисала химлампа, освещая три фигуры, склонившиеся над картами.

– Вам не мешало бы побриться, солдат, – дружелюбно попенял Габерс.

Варко потер колючий подбородок.

– Не мешало бы, сэр. А еще душ, плотный обед, часов двенадцать сна, много амасека и разок живительного, раскованного общения с фигуристой девчонкой. Но думаю, вы не собираетесь мне помочь ни с одним из вышеперечисленного.

Габерс хмыкнул:

– К сожалению, капитан.

Он простер руку, представляя остальных.

– Яэль Хастрик из Тактики.

– Привет, Эрик. Как самочувствие?

– Неплохо, Яэль, – ответил с улыбкой Варко, пожимая руку тактику.

– Фон Мас, мой адъютант.

– Капитан Варко, рад знакомству, – отчеканил молодой адъютант, отдавая честь.

– И магос-логис Стравин из Легио Темпестус.

Стравин была высокой, суровой женщиной в красном платье. Левую сторону ее лица закрывала маска гравированной черным бионики. Магос коротко поклонилась Варко и сложила пальцы в знак сцепленных шестерней Культа Омниссии.