Текст книги "Адептус Механикус: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Роб Сандерс,Джош Рейнольдс,Баррингтон Бейли,Энди Чамберс,Саймон Дитон,Питер Фехервари,Марк Клэпхем,Дэвид Гаймер,Роби Дженкинс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 85 страниц)

Они стояли перед ним на верстаке. Когда этим утром игрушки прибыли от механика в переложенных соломой ящиках, они были лишь голым железом. Он потратил целый день между визитами клиентов, напыляя на них слои лака и грунтовки, а затем нанося основные цвета: темно-красный и латунный – для отважной Инвикты, синий и серебряный ― для доблестного Темпестуса.

Сейчас он готовил десять копий «Дивинитус Монструм» – махины Бормана, десять «Разбойников», которые все станут «Филопос Маникс» – принцептурой лихого красавца Стента Расина, дюжину копий «Инвиктус Антагонистес» – печально известной махины Красной Фурии и двадцать гордых миниатюр «Никомах Игникс» – героя Подгоксового Края. Цембер вполне резонно предполагал, что последние будут продаваться лучше всего.

Он нанес кисточкой дорогое сусальное золото на прокрашенные когти «Никомах Игникс», просто чтобы сделать их безупречными. Тут важны детали.

Когда он откроет утром лавку, явятся толпы клиентов. А пока весь вечер раздавался стук в дверь. Он брал ключ и открывал магазин: «Только для вас, вы же понимаете, в порядке исключения».

– Гигант! Гигант! – хихикал Цембер, заведя недокрашенный «Никомах Игникс» и пустив его по верстаку.

Поблекшие куклы глазели на него с полок, забытые, пустоглазые и безразличные.

>

В Саду Достойных под Канцелярией бывший модерати Цинк поглядел на бледно-серое небо. Стаи щебечущих зефирид исчезли в сумерках. Где-то глубоко внутри иссохшего тела Цинк ощущал тревогу. Еще одна ночь шума в огромном улье? Опять Сретение? Сколько раз Сретение наступало в этом году? Он не мог вспомнить. Может, это был День Кузницы или Фестиваль сбора минералов. Независимо от причины, улицы района внизу были полны блеющих дураков. Музыка, ликование и фейерверки. Цинк морщился каждый раз, как взлетал фейерверк и взрывался громким хлопком, распускаясь, словно разноцветный цветок. Они напоминали ему… они напоминали ему о… Чем-то, что ранило его, очень давно.

Он не мог вспомнить – что.

Прямо над краем западной стены сада Цинку была видна верхняя часть светящегося публичного экрана на Постном Ряду. Экран вспыхивал и светился, прокручивая строчки текста. Цинк вытер губы. Он принял решение.

Калека добрался до будки самым полным ходом, на ка кой были способны его старые ноги. Вытащил потрепанную лестницу, которой пользовался, когда подрезал сучья на плойновых деревьях, и вернулся с ней к западной стене. Исполнение заняло больше получаса, и Цинку приходилось останавливаться и переводить дух дважды. Больше чем единожды он забывал, что собирался сделать, и порывался нести лестницу обратно к будке. Добравшись до стены, он переложил курс – два румба, малый ход, поворот на запад – и втащил лестницу на влажную клумбу. Приставил лестницу к стене и отклонился назад, воззрившись на нее.

Лестница: у нее должна быть цель. Он посмотрел вокруг на пустой сад, на длинные тени, смешивающиеся с темнотой. Вокруг никого, кто мог бы сказать ему, что делать, – ни раки, ни принцепса, ни гудящего манифольда.

Цинк вспомнил свою цель. Ухватился за стойки лестницы дрожащими руками, вдавливая ее в мягкую землю, и начал взбираться наверх.

«Вперед, модерати! Самый полный шаг!»

Команда озадачила его. Цинк помедлил, остановившись на второй ступеньке. Кто такой «модерати»? Что такое «самый полный шаг»?

Он лез наверх, пока не выглянул за край старой стены. Моргнул. Теперь он видел публичный экран полностью. Яркие колонки слов скользили по нему, янтарные и светящиеся. Цинк не мог их прочесть. Восемьдесят лет назад он потерял способность что-либо читать, каптировать или загружать.

Но был еще и голос – грохочущий голос диктора. И картинки. Картинки…

Цинк вгляделся. Тонкие губы безмолвно шевельнулись.

«Никомах Игникс» шагает на войну! Не бойся, народ Принципала: махины, такие как «Игникс», помогут нам! Полный ход, вот так! С такой броней, что ведет нас к славе, пожалеем несчастных, что восстали против нас! Покорение Архиврага – это обыденная работа для таких, как «Никомах Игникс»!

– Цинк? Служитель Цинк?

Цинк глянул вниз. Надзиратель Племил с Канцелярского Уступа спешил к нему по садовой дорожке. Племил кутался в свои красные одежды, ограждая себя от вечерней прохлады.

– Я принес тебе ужин, Цинк. Там, в будке. Становится холодно. Суп, Цинк. Суп. Ты помнишь суп?

Цинк на мгновение глянул на него сверху, затем повернулся обратно к экрану.

– Ради Деуса, Цинк, слезай оттуда! – позвал Племил. – Ты упадешь и поранишься! А там суп. Ммм, теплый суп.

Он изобразил потягивание из ложки и погладил ладонью живот.

Цинк, не обращая на него никакого внимания, произнес одно слово. Три слога.

– Что? Цинк? Что ты сказал?

Цинк пристально вглядывался в картинки на публичном экране. Медленно и очень тщательно он повторил то, что сказал.

Три слога.

– Ма-хи-на.

>

Стефан Замстак прикончил то, что оставалось в стакане, и припечатал его к барной стойке.

– Хорош. Спокойной ночи, парни.

– Стой! – раздался товарищеский хор.

Стефан помотал головой:

– Я всё.

Он выпил первый амасек, потому что его угостил Райнхарт, и Райнхарт был единственной причиной, почему Стеф вообще сюда пришел. «Помоги себе отвлечься, Стеф, – сказал Райнхарт. – Пойдем, забудешь про свои проблемы».

Второй и третий амасек пошел легче. После этого он сбился со счета.

– Увидимся на работе, – произнес Стефан и слез с барного табурета. Райнхарт поднялся и подошел к нему.

– Оставайся с нами, – сказал он, положив руку на плечо Стефу. – Мне сказали, что флот Инвикты завтра отправляет вниз следующую партию снаряжения. Пополняют запасы. Будем таскать грузы много часов. Я рассчитываю на доплату за переработку и опасность.

– Значит, надо поспать.

– Стеф, сегодня особенный день. Мы раздавили их в Подгоксовом Крае. Все празднуют.

– Я особого праздника не чувствую. Но чувствую, что напился, – возразил Стеф Замстак.

Райнхарт вытер губы тыльной стороной ладони и прикурил лхо-сигарету.

– Как друг другу: есть что-нибудь от нее?

– Нет.

– Бедная девочка. Плохо дело. Но с ней все будет в порядке. Третья очередь – им всегда достается всякая хренотень, если позволишь так выразиться. У меня кузен служил в третьем резерве девятнадцать лет, с младых ногтей. Они занимались погрузкой-разгрузкой, клеили квитанции на посылки, сортировали снаряжение, если повезет, – всякое такое. Поверь мне, ее даже близко нет от передовой.

– Наверное.

– Именно так. Еще амасек сюда для моего друга!

Стефан рассеянно улыбнулся:

– Ладно, еще одну на посошок.

– Вот это молодец! Парни все за тебя, ты знаешь? У Липла племянник в третьем.

– Правда?

– СПО, все дела, – осклабился Райнхарт, зажав лхо-сигарету в зубах и расплачиваясь за выпивку.

– СПО – фесовые дилетанты, – раздался голос от барной стойки за спиной у Стефа.

Стеф обернулся.

– Брось, Стеф, – буркнул Райнхарт, забирая сдачу.

Человек был эмигрантом с Танит – звероподобный здоровяк, покрытый фиолетовыми татуировками. Тяжелые руки бугрились мышцами. Он носил кольцо лицензированного грузчика. Танит сгорела дотла много лет назад, и это был один из последних представителей мертвого мира. Он потягивал выпивку.

– Что ты сказал? – спросил Стефан.

– Стеф, брось, – вмешался Райнхарт.

– Я сказал, – невнятно произнес танитец, глядя в дно стакана, – что СПО на Оресте были фесовым посмешищем. Если бы они сделали свое дело как следует, мы бы не сидели тут по уши в дерьме. Силы планетарной обороны – вот что значит СПО. Оборонили они нас? Нет, фес возьми, не оборонили. Из-за них мы в дерьме? Да, фес возьми, из-за них. Волнует меня – живы они или нет? Нет, фес возьми, не волнует.

– Моя жена в СПО, – сказал Стефан.

– Стеф, успокойся, – встрял Райнхарт.

– Значит, в этом есть и ее вина, так? – выдвинул мысль танитский грузчик, поднимая глаза на Стефа. – Фесовые неумехи.

Парни из дока вытащили его на улицу. Его руки были скользкими от крови. Стеф зло потребовал, чтобы его отпустили.

– Ты убил его. По-моему, ты его убил! – вопил Бенкис.

– Ты тупой ублюдок, Стеф, – бормотал Райнхарт, пока они тащили его до канавы.

– Стаканом. Прямо в рожу! – восклицал Бенкис.

– Кто-нибудь, заткните Бенкиса, – произнес Райнхарт. – Стеф? Стеф?

Он ударил Стефана Замстака по щеке.

– Что?

– Стеф, ты поступил плохо. Думаю, я смогу тебя прикрыть, но магистраты все равно явятся. Не ходи завтра на работу.

– Ладно. Ммф… Почему?

– Иди домой. До дома добраться сумеешь?

– Угу.

– Иди домой, Стеф, вымойся. Мы с парнями тебя не видели. Это был какой-то левый ублюдок.

Они взгромоздили Стефа на ноги. Он хмуро оглядел их:

– Я его убил?

Райнхарт кивнул:

– В общем, да. Иди домой.

– Ладно. Спасибо.

Стефан развернулся и с трудом потащился к ближайшей станции маглева – «Случайному Холму»: вторая остановка по кольцу от Перпендикуляра. Рубашка и штаны спереди коробились от крови.

– Калли, – бормотал он, хромая по дороге и ощущая тяжесть жетона на маглев, который вручил ему Райнхарт.

Калли…

>

Рассвет над Антиумом. Тарсес перепоясался ремнем, накинул кожаный плащ и застегнулся. Осмотрел себя в грязном зеркале.

Модерати. Все еще похож. Он поправил значок Инвикты на лацкане. Сможет ли он справляться с работой по-прежнему? В этом-то и вопрос.

Раздался двойной стук в дверь.

Он открыл. За дверью стояла Фейрика по стойке смирно, одетая в тугой комплект обмундирования из черной кожи.

– Готов? – спросила она.

– Ты идешь с нами? – поинтересовался Тарсес.

– Конечно. Я его фамулюс.

– Я обсужу это с Принцхорном.

– Нечего тут обсуждать с принцепсом Принцхорном или кем-то еще, – заявила она.

– Ой, заткнись, – бросил Тарсес.

Он прошел по мостику, соединяющему башню с восстановленной «Доминатус Виктрикс», пожимая руки и перекидываясь приветствиями с новым экипажем: Анилом – рулевым и Кальдером – сенсори. Оба были из флотского резерва Инвикты. Нарлера, несмотря на аугментический трансплантат вместо недостающей руки, признали негодным для данного исполнения. Тарсесу будет его не хватать, хотя Кальдер выглядел подающим надежды и прибыл с высокими рекомендациями. Он был из резервного списка для махины Бормана.

– Мы готовы пойти, модерати, – сказал Кальдер.

– Хорошо, хорошо. Благодарю вас. Принцепс на месте?

– Его рака была установлена час назад, сэр, – ответил Анил. – Все соединения и вспомогательные каналы подогнаны и подключены.

Тарсес кивнул.

– Идите, занимайте свои места.

Оба сложили руки в знамении шестерни и развернулись.

– Еще одно, – добавил Тарсес.

– Да, модерати? – хором ответили оба.

– Вы оба знаете, что я сделал? О том случае?

Кальдер и Анил неловко переглянулись.

– Мы знаем, модерати, – ответил Анил.

– Это был ужасный поступок. Не могу выразить, как я о нем жалею. Мне нужно только знать, что он не повлияет на нашу совместную работу. Если есть хоть какая-то вероятность, что повлияет, скажите сейчас, и я запрошу самоотвод.

Горячий ветер, дующий снизу из внутренностей башни, трепал длинные полы их плащей.

– Для меня это не проблема, модерати, – сказал Анил.

– Разрешите говорить начистоту? – спросил Кальдер.

Тарсес кивнул.

– Это было простительное преступление, – произнес Кальдер. – Поступок, спровоцированный вспышкой гнева, который показал бесконечную преданность принцепсу Скаугену, и я принимаю это как знак честного и верного штекерника. Для меня это также не проблема.

– Вы нужны «Виктрикс», модерати, – сказал Анил. ― Вы знаете ее лучше, чем любой из нас.

– Спасибо вам обоим за прямоту и поддержку. Занимайте свои места. Я вскоре присоединюсь к вам.

Рулевой и сенсори отошли и забрались на борт. Стоя в одиночестве на высоком мосту, Тарсес пристально осматривал могучую громаду «Доминатус Виктрикс», отремонтированную и переделанную, с корпусом, заново окрашенным в красный и золото. Он наслаждался внушительной толщей фронтальной брони, угрожающей тяжестью панциря и встроенных орудий, обтекаемыми линиями невообразимо огромного деструктора. Далеко внизу, у основания башни, сервиторы отсоединяли якорные тросы и захваты, отключали подачу смазки и кабели телеметрии. Небольшие группы деловито отцепляли и сворачивали шнуры, которые удерживали огромные триумфальные знамена и вымпелы с числом побед, свисающие с конечностей «Виктрикс». Древние пестрые полотнища раздулись и заколыхались на ветру.

Огромные ворота башни стояли открытыми, и выход на обширный подсвеченный пандус был свободен. За пандусом, в сумерках рассвета, лежал длинный путь мимо доводочных башен к вратам Антиума, а за ними – в царство войны.

Массивная сине-серебряная фигура «Тантамаунт Страйдекс» стояла в соседней башне. «Владыка войны» Темпестуса, который пойдет с ними этим утром. Автоматические леса и опорные фермы убирались от верхней части его корпуса. «Тантамаунт» пришел живым из рабочих поселений три дня назад – одна из немногих махин Темпестуса, сумевших вернуться на перезаправку и перезарядку после первой фазы войны.

Позади него, в другой гигантской роккритовой яме, воздух сверкал и трещал от сварочных лучей и резаков. Бригады Кузницы приступили к ремонту «Никомах Игникс», чей разбитый труп принесли прошлой ночью тяжелые лифтеры.

– Немало времени пройдет, прежде чем «Игникс» пойдет снова, – раздался голос у него за спиной.

Тарсес обернулся и оказался лицом к лицу с высоким мужчиной в кожаной форме модерати Темпестуса.

– Брейдел, модерати, «Тантамаунт Страйдекс», – представился мужчина, протягивая руку. – Я подумал, что нам стоит познакомиться.

Тарсес пожал его ладонь.

– Зейн Тарсес. Я жду не дождусь выхода, Брейдел. Надеюсь, мы сможем причинить немного добра.

– Два «Владыки войны»? Мы потрясем до основания самый ад, дай нам полшанса. Я только надеюсь, что вы за нами поспеете.

Тарсес улыбнулся:

– Мы справимся. У Инвикты есть некоторый опыт.

Брейдел улыбнулся в ответ:

– У Инвикты? С Принцхорном в гнезде раки вы теперь, в общем-то, почетный Темпестус.

Тарсес дернул плечами:

– Возможно. Так вы вернулись целыми? Весь экипаж?

– Мой принцепс Терон привел нас домой невредимыми. Нам повезло. Мы одержали несколько достойных побед, а потом вернулись на перезарядку.

– Как там снаружи?

Брейдел пожал плечами:

– Печально, а сейчас еще хуже, могу себе представить. Я загружал боевые съемки. Дорога из огня на всем пути от Гинекса до Старой Башни.

– Заваруха, согласен, но мне не терпится выбраться туда. Мы должны покончить с этим и сделать Орест безопасным местом.

– Согласен, без вопросов, – ответил Брейдел. ― Омниссия будет приглядывать за нами.

– Император защитит, – машинально откликнулся Тарсес.

Брейдел снова пожал плечами:

– Ну да, и он тоже.

Предрассветный ветер трепал одежду. Они смотрели на «Никомах Игникс», закрепленный в стапелях башни; белое сияние сварки пульсировало огромными тенями на влажной стене.

– Все были мертвы, знаешь? – сказал Брейдел. – Все были мертвы, когда они добрались до него. Все, кроме модерати. Он сейчас в критическом состоянии в медике-один. Говорят, что рассудок к нему не вернется никогда.

– Поврежден мозг?

– Ублюдки отстрелили ему штекеры с головы.

Тарсес невольно ощутил болезненность вокруг новых разъемов на затылке. Они еще не зажили, несмотря на трансплантацию быстроприживающихся тканей и синтетические покровные трубки.

Он повернулся к Брейделу:

– Полагаю, пора начинать, как ты считаешь? И спасибо за приложенные усилия для знакомства. Я оценил жест.

Брейдел кивнул:

– Модерати – это человеческое связующее звено. Если мы не будем прилагать усилия, тогда кто?

Они еще раз пожали руки и сотворили знамение символа Механикус.

– Доброй охоты, модерати, – пожелал Брейдел.

– И тебе, модерати, – откликнулся Тарсес.

Брейдел ушел по мосту, а Тарсес повернулся к «Доминатус Виктрикс». Он вдохнул напоследок полную грудь свежего воздуха и отправился к люку.

– Закручивайте болты и убирайте мост, – приказал он ожидающим бригадам сервиторов.

– Сию же секунду. Доброго пути, модерати, – ответил бригадир.

Пригнув голову, Тарсес взобрался в кокпит. Помещение очистили и отремонтировали. Пульты и настенные панели сияли активностью систем – ярко и живо. Анил и Кальдер сидели пристегнутыми в своих креслах, занимаясь предвыходными проверками по списку. В похожем на камеру кормовом отсеке, прилегающем к кокпиту, Тимон, их новый техножрец, проводил последние ритуалы умиротворения и принуждения. В воздухе пахло святым елеем и ладаном. Тарсес отметил свежезамененную систему ауспика, блестящую и чистую по сравнению с потертыми деталями инструментария мостика.

Амниотическая рака Принцхорна была установлена в центре кокпита, и молодой принцепс пересматривал и перепроверял загрузки данных, плавая в своем крошечном океане питательной жидкости. Фейрика, мрачная и торжественная, стояла рядом с ракой, сцепив руки за спиной.

<Вы наконец-то удостоили нас своим присутствием, Тарсес>, – протранслировал Принцхорн через аугмиттеры раки.

– Модерати всегда последним занимает свое место, принцепс, – ответил Тарсес, не клюнув на приманку. – Модерати производит последние проверки, последний осмотр собственными глазами.

<Вы удовлетворены?>

– Целиком и полностью, сэр.

<Тогда займите свое место>.

Тарсес забрался в кресло в подбородке титана. И обнаружил, что нет нужды подгонять его под себя. Настройки были сохранены такими, какими он их оставил. Он сдвинул кресло вперед до щелчка и пристегнул ремни. Слышно было, как вокруг заднего люка завинчивают последние болты. Работы закончились, и кокпит вздрогнул, когда отошел мост.

Тарсес взял шлейф штекеров и вставил на место.

Сияние и данные захлестнули разум. Он почувствовал себя снова цельным. Он даже не осознавал, каким неполным был без подключения. БМУ зашептал где-то на задворках разума, казалось приветствуя его.

– Я установлен и подключен, – проинформировал Тарсес. Перед ним вспыхнул манифольд, лениво оценивая и проводя тестовое прицеливание на устье и стены башни. – Связь с манифольдом установлена. Рулевой со мной?

– На месте, модерати, – откликнулся Анил.

– Сенсори?

– На месте, модерати, – отозвался Кальдер.

– Реактор и системы?

<На месте!> – одновременно прокантировали техножрец позади него и технопровидец из чрева махины.

– Орудийные сервиторы?

Сервиторы прострекотали бинарный отклик.

– Принцепс, «Доминатус Виктрикс» готова и рвется в бой. Ваше слово.

<Начать журнал исполнениям>.

<Активизировано…>

<Гвидо Пернал Яксиул Принцхорн, принцепс, Легио Темпестус>.

– Инвикта, – поправил Тарсес.

<Виноват. Инвикта, конечно. Я подключен к блоку мыслеуправления «Владыки войны» «Доминатус Виктрикс». Мои полномочия признаны?>

<Признаны…>

Тарсес вручную вбил дату, время и место, нажимая клавиши вместо принцепса:

– Мы приступаем к исполнению К494103. Начать запись бортжурнала.

<Запись…>

Тарсес ждал. Через штекеры он чувствовал разум Принцхорна, приноравливающийся к току данных, к внезапной и невероятной тяжести бытия титаном «Владыка войны». Тарсес ощущал его страх и удивление, смешанные в равных пропорциях. Он чувствовал тревогу и беспокойство Принцхорна за порученное бремя.

<Модерати?>

– Принцепс?

<Манифольд у меня?>

– Манифольд ваш, принцепс, – подтвердил Тарсес.

<Благодарю. Раскрыть и убрать по порядку упряжь и стыковочные силовые кабели с конечностей. Включить моторные передачи. Есть «зеленый»?>

– Вижу «зеленый», принцепс, – ответил Тарсес. Его руки летали над ручками настроек пульта. Он по-прежнему не мог заставить себя обращаться к Принцхорну «мой принцепс».

<Инициировать пусковую последовательность главного реактора. Запустить двигатель>.

– Есть запустить двигатель. Через три, два, один…

Раздался оглушительный вулканический рокот высвобожденной мощи. Корпус завибрировал.

– Запуск двигателя, запуск двигателя, – объявил Тарсес.

– Мощность на всех ходовых системах, – доложил Анил.

– Полное усиление на всех элементах обнаружения, – отметил Кальдер.

– Главная тяга достигнута на текущий момент, – произнес Тарсес, щелкая переключателями. – Принцепс, ваше слово.

В раке позади него Принцхорн уперся ладонями в стекло и устремил взгляд вперед.

<Пошел!>

1010

Она пришла в себя в кромешной тьме, резко села – и стукнулась головой; раздался глухой звон.

Спертый воздух пах гарью. Ничего не видя, она пошарила вокруг и нащупала лист железа, навалившийся сверху. Под ним оставалось совсем мало места, поэтому она и ударилась, попытавшись сесть.

Запаниковав и от клаустрофобии, и от страха оказаться в ловушке и сгореть, она надавила руками изо всех сил и спихнула железный лист.

Тот с грохотом соскользнул – и на нее хлынул мутный дневной свет. В воздухе плавал дым.

Она вытянула себя из дыры, выкапываясь из-под горы перекрученного металла и каких-то машинных деталей. Пошатываясь, встала на ноги и потащилась, спотыкаясь, через разбросанные обломки. Центр Горловины Пласта был полностью раздавлен падающим великаном. Дымящиеся останки махины, даже лежащей лицом вниз, возвышались над ней горой. Из помятых теплообменников с задней стороны корпуса лениво тянулись вверх столбы грязно-черного дыма.

Кашляя, Калли вернулась по своим следам и принялась обыскивать место, где ее едва не засыпало. Под сломанной пресс-плитой нашлась скрючившаяся на обожженной земле Голла Улдана, с испачканным кровью лицом. Когда Калли убрала обломки, она заморгала на бледном свету и прошептала:

– Ты меня спасла.

Калли помотала головой:

– Нет. Я не знаю, как эта штука нас миновала.

Она помогла Голле подняться.

– Ты голову рассадила, – сказала Голла.

– Ты тоже.

Голла попыталась дотронуться до головы Калли.

– Оставь. Не трогай.

– Выглядит ужасно.

– Меня что-то ударило. Оставь.

– Только мы остались? – спросила Голла.

– Думаю, да.

– Надо посмотреть.

Калли кивнула.

Они некоторое время пробирались через дымящиеся руины, сдвигая куски спекшихся обломков и надеясь, что ничего под ними не найдут, однако – нашли.

Они нашли Ранага Зелумина – или по крайней мере верхнюю его половину. Что-то раскаленное, тяжелое и железное перерубило его пониже грудины. Долго на него смотреть они не смогли.

– О Деус! – пробормотала Голла.

– Голла! Сюда!

Голла пробралась к Калли. У подножия разрушенной стены свернулась клубком Дженни Вирмак. Она оказалась чудесным образом невредимой.

– Дженни?

– Все кончилось? – спросила Дженни Вирмак.

– Пока да, – ответила Калли.

– Замстак? Замстак? Это ты? – Голоса отдавались эхом в задымленном воздухе.

Голла и Калли подняли головы и увидели пробирающиеся к ним по полю обломков фигуры.

Рейсс уцелела. Иконис тоже.

– А мистер Биндерман? – спросила Калли.

Бон Иконис помотал головой.

Появился Ласко – со сломанным носом и выбитыми зубами, со ртом, сочащимся кровью. Жакарнов выбрался в поле зрения, затягиваясь лхо-сигаретой. За ним вылезли Ларс Вульк и Антик.

– Что это, фриг возьми, было? – спросил Антик.

– О, заткнись! – простонал Вульк.

Бранифф, как стало ясно, погиб, сгинув под рухнувшей крышей вместе со своими пиктами. Вольпера размазало падающей махиной. Еще Вульк видел смерть рыжей Саши – она практически испарилась под лазерным обстрелом. Робор и Фирстин выжили. Два члена Мобилизованной двадцать шестой, чьих имен Калли не знала, тоже мертвы. Она еще сильнее ощутила угрызения совести из-за того, что так и не узнала, как их звали.

– Пусть будет кто-нибудь другой, – произнесла она.

– Что? – спросил Иконис.

– Я не командир. Тупость какая-то. Пусть будет кто-нибудь другой.

Фирстин кивнул:

– Своевременная мысль, Замстак.

– Это еще что? – поинтересовался Иконис.

Фирстин обнажил в неприязненной ухмылке свои жуткие зубы:

– Замстак завела нас сюда. Это была ее блестящая идея. Я говорю, что это ее ошибка. Никто не смог бы подвести нас под монастырь лучше.

– Закрой свой рот! – вступилась Голла.

– Я говорю, что думаю, миссис, – ответил Фирстин, прикуривая чируту.

– Это сделала не Замстак, – произнес Ларс Вульк. – Это – не ее вина. Она всего лишь старалась нас уберечь.

– Я больше не хочу быть командиром, – сказала всем Калли.

– Кто-то же должен, – ответила Рейсс.

– Калли что надо. Я думаю, что она что надо. Так ведь? – спросил Антик.

– Как мне кажется, – начал Жакарнов, прочистив горло, – мы должны назначить более опытный командующий состав…

– Ты имеешь в виду себя? За тобой никто не пойдет, – возразила Рейсс.

– О, и почему же? – спросил мужчина. – Как раз сейчас кто-то…

– Командование должен принять Механикус, – произнес Робор.

Наступила тишина.

– Я согласен, – сказал Фирстин.

– Нет, мы… – начала Голла.

– Это война Механикус, и я – Механикус, – перебил Робор. – Будет правильно, если обязанности командира возьму на себя я. Лучше было сделать так с самого начала, а не взваливать их на Калли.

– Ага, – согласился Фирстин. – Могу поспорить, ты не притащил бы нас на погибель в эту дыру.

– Фирстин, ты мелкий кусок дерь… – начала Рейсс.

– Пожалуйста! Нам нужен какой-то порядок! ― повысил голос Иконис.

– Калли?

Калли обернулась. Дженни Вирмак стояла в нескольких метрах в стороне, осматривая поле обломков. И манила ее к себе.

Калли Замстак перебралась через руины.

– Что такое, Дженни?

– Он мертв, как ты думаешь? – спросила Дженни Вирмак.

– О Трон! – прошептала Калли Замстак.

С обратной стороны толстенной обшивки панциря махины, словно труп казненного преступника, свисало тело. Оно, похоже, запуталось в кабелях и трубах, что вывалились, словно кишки, из разодранного корпуса.

Тело безвольно покачивалось на ветру.

Это не был кто-то из Мобилизованной двадцать шестой. Поначалу Калли решила, что это один из местных, но, подойдя ближе, изменила свое мнение.

Его кожа была разбухшей и сморщенной, словно он слишком долго принимал ванну. Обрывки электронных дредов тянулись из его головы – одни обрезанные, другие туго натянутые – и уходили в недра нависшего сверху корпуса. Из предплечий и позвоночника вырастали другие аугментические имплантаты. Его голова безвольно свисала, и, кроме разодранного облегающего комбинезона, другой одежды на человеке не было. До Калли дошло, что он висит на проводах и трубках собственных имплантатов. Некоторые из них вышли, другие расползлись, третьи рвали кожу и плоть, медленно расцепляясь под весом тела.

– Он мертв, – произнес Фирстин.

Калли потянулась вверх. Встав на цыпочки, она смогла лишь дотронуться до горла человека. Его кожа на ощупь походила на скользкий пластик.

– Нет, он не мертв, – воскликнула она. – Надо снять его оттуда.

Голла, Рейсс и Иконис поспешили к ней на помощь.

– Ларс, помоги нам! – крикнула Калли. – Давай придержи его, пока мы будем отцеплять!

Здоровенный рабочий с Бастионов подошел и взял человека за ноги, слегка его приподняв.

– Он весь мокрый, – пожаловался он.

– Тут так много кабелей, – сказала Голла. – Мы их просто отсоединим или…

– Стойте! Прекратите!

Робор, прислужник Механикус, протолкался вперед и уставился на тело с изумлением и тревогой.

– Идиоты! Ничего не отсоединяйте! – воскликнул он.

– Мы же не можем его просто так тут оставить, – сказал Иконис.

– Это принцепс, – пояснил Робор. – Вы что, не понимаете? Этот человек – принцепс махины!

Калли глянула на него:

– Да я, в общем-то, и сама догадалась. Кем бы он ни был, надо его оттуда снять и положить поудобнее.

– Он все еще подключен, – продолжал Робор. – Его амниотическая рака разбилась, но он все еще подключен. Отсоединение – крайне сложный ритуал. Принцепс может получить серьезнейшую травму, если ритуал будет проводиться неправильно.

– Ты знаешь, как это делается? – спросила Калли.

– Конечно нет! Я самый младший прислужник. Я едва начал модификацию. Я…

– Что ж, – сказала Калли, – полагаю, что благородный принцепс уже получил гораздо больше, чем серьезнейшую травму. Отцепляем провода.

Иконис, Рейсс и Голла взялись за дело вместе с Калли. Робор отвернулся, отказываясь смотреть.

Как только вышел последний из перепутанных кабелей, Вульк и Иконис приняли тело и уложили на землю.

– Кто-нибудь, дайте мне медкомплект, – попросила Голла.

– Э-э, а он вообще-то не дышит, – заметила Рейсс.

Голла попыталась прочистить человеку дыхательные пути. Изо рта у него фонтаном хлынула вонючая амниотическая жидкость.

– Он, скорее всего, находился в амниотике годами, – пояснил Робор. – Он модифицирован, чтобы дышать жидкостью.

– Он захлебывается, – сказала Рейсс.

Голла помотала головой:

– Он рождается.

Она сильно надавливала на грудную клетку человека, заставляя амниотическую жидкость выходить из легких. Жидкости было невероятно много. Калли помогала ее вытирать и очищать рот человека. Голла ухмыльнулась:

– Обычно хорошего шлепка по заднице хватает.

Она наклонилась, приложилась ртом к губам человека и принялась вдувать воздух, периодически прерываясь, чтобы надавить на грудную клетку.

– Давай же, – сказала Калли.

Голла вытерла рот:

– Детки обычно понимают быстрее.

Она попробовала еще раз. Еще через пять минут села на корточки и помотала головой:

– Думаю, не получится.

Калли тронула ее за руку и показала. Грудная клетка человека едва заметно поднималась и опускалась.

– А я всегда говорила, что я мастер целоваться, Калли-детка, – произнесла Голла.

Они сделали временные носилки из найденных среди обломков палок. Иконис и Робор забрались внутрь останков махины, чтобы поискать других выживших, но выбрались оттуда с мрачными лицами.

– Там пожар был, – сказал Иконис и больше не добавил ни слова.

В последние часы дня они покинули руины Горловины Пласта. Они снова шли на юг. Калли этого не приказывала, но никто ничего другого не предложил. Даже Фирстин шел вместе со всеми и не жаловался.

Они потеряли многое из снаряжения, но кое-что удалось добыть из останков махины. Продвижение было медленным – мешали носилки, но их несли по очереди.

Они брели через безымянные вассальные берги и пустые лачужные деревушки. Вечернее небо окрасилось в темно-розовый цвет, и видимость упала. Калли уже ощущала в воздухе запах песка: в пустошах Астроблемы поднимался штормовой ветер.

Это означает «звездная рана».

Она оглянулась в надежде увидеть рядом Биндермана, но понимая, что его там не будет.

К тому времени, как они добрались до скопления заброшенных хижин и сараев под названием Торный След, пыль в воздухе стала такой плотной, что пришлось опустить очки и завязать шейными платками лица.

Густые волны розовой пыли катились по земле, словно пенные буруны. Вокруг носились обрывки мусора и пластека; старый знак, возвещающий равнодушному миру о Торном Следе, скрипел на ветру ржавыми креплениями.

Небо над головой стало тревожно-синим, по нему веером разносились огромные мерцающие перья ржавой пыли.

– Нам нужно укрытие! – крикнул Иконис Калли, прижимая к лицу платок.

– Спору нет, – откликнулась она.

Они занесли носилки под навес – хоть какое-то укрытие. Потом Калли выбрала Икониса, Ласко и Антика, чтобы обыскать городские строения. К ним присоединился непрошеный Жакарнов, но Калли не стала его прогонять.