Текст книги "Оленин, машину! (СИ)"

Автор книги: Дарья Десса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Глава 52

Я сразу понял, что не собираюсь пока делиться с Добролюбовым всей информацией. Да, мужик он хороший. Но кто знает, как отреагирует, когда ему станет известно о сокровищах? И вообще следует разобраться сначала, что ему от меня понадобилось.

– Да мы с ним и не общались особо. Он, как из виллиса вылетели, развязал верёвку на руках и напал. Ну, я опередил его. Предложил по-честному сразиться, – рассказал я оперативнику.

– На пистолетах, что ли? – удивился Добролюбов.

– Нет, конечно. На катанах – японских мечах. Я, когда его взял в плен, при нём была одна. Ну, а другая у меня в машине валялась. Тоже трофей. Ну, в общем…

– Интересно, уголком рта усмехнулся оперативник. – Откуда ты приёмы фехтования так хорошо знаешь?

– Это допрос? – нахмурился я. Что-то не нравится мне, когда столько вопросов задают. Да не просто из любопытства. Явно к чему-то клонит товарищ лейтенант, но темнит, как Малевич со своим «Квадратом».

– Никоим образом, – улыбнулся оперативник. – Просто появилась оперативная информация, что офицер, с которым ты схлестнулся, был непростым человеком.

– Да? – сделал я вид, что не понимаю, хотя уже начал догадываться. – И что в нём такого особенного?

Добролюбов помолчал. Решал, видимо, стоит со мной делиться или нет.

– Он тебе, случайно, перед смертью ничего такого не рассказывал?

Я сделал вид, что усиленно вспоминаю. Даже лоб наморщил. Потёр подбородок, будто проверяя, не слишком ли сильно отросла щетина. Нет, не должна была. Перед тем, как мы с Зиночкой окунулись в омут физических удовольствий, я тщательно побрился. Негоже девушке нежную кожу портить своей наждачкой.

– Он мне рассказывал только об истории своего рода. Видимо, впечатлить хотел. Про своих предков, которые у него были сплошь военными. Генерал на генерале. Даже при Порт-Артуре один участвовал, – сказал я.

Про катану ни слова. Иначе отберёт. Скажет нечто вроде «это важная улика», и прощай, творение Мицуи Хара, которого вдохновляли духи предков. Мысленно я ещё попросил у оперативника прощения за своё решение молчать. Но прежде надо понять, какое в задуманной им игре место отводится для меня. Быть пешкой или разменной монетой не собираюсь. Не для того переродился в новом теле, чтобы меня использовали, как презерватив.

Добролюбов, кажется, поверил. Тогда настал мой черёд вопросы задавать. Всё-таки у нас беседа, а не допрос.

– А что случилось-то? Может, скажешь? – снова поинтересовался я таким тоном, что вроде бы и не слишком мне интересно. Скорее, любопытно просто.

– Лейтенант Сигэру Хаяши, согласно оперативным данным, владел информацией о ценностях, которые китайские товарищи собирались переправить в СССР по железной дороге накануне японского вторжения, – сказал Добролюбов. – Но нам известен лишь маршрут, по которому двигался состав. В каком-то месте он потерпел крушение. Японцы его взорвали, не зная о содержимом одного из вагонов.

– Что же там было? Какие такие ценности? – уточнил я.

Оперативник пожевал губами, раздумывая.

– Учти, Алексей. Я не имею права тебе разглашать эти сведения.

– Ну, ладно тогда…

– Но я сделаю это, поскольку видел тебя в деле, – твёрдо сказал Сергей. Мне стало приятно.

– Слушаю внимательно, – ответил ему.

Добролюбов прочистил горло. Потом заговорил спокойно и буднично, словно рассказывал об ассортименте в продуктовом магазине:

– Если переводить на рубли, то сумма получится астрономическая. Ценности – это буквально. Золотые слитки, ювелирные изделия, драгоценные камни, огромные суммы в долларах. Есть информация, что там даже золотые царские червонцы имеются. Словом, много чего. Всё это было спрятано в бронированном контейнере, который перевозил отдельный вагон. После того, как он пропал, японцы пытались его искать. Сигэру – один из тех, кто руководил поисковой операцией.

– Но ведь я встретил его, когда он командовал отрядом камикадзе, – заметил я.

– Всё верно. Поскольку миссию он благополучно провалил, ему был предоставлен выбор: или увольнение из императорской армии и возвращение домой с позором, или отважная смерть на поле брани. Он выбрал второе. Эх, жаль, что сведения об этом человеке к нам поступили слишком поздно… – оперативник с досады махнул рукой, достал пачку папирос. Вытащил одну, дунул в неё, чтобы сбить табачинки с мундштука, но перестарался, и всё содержимое вылетело из папиросной трубочки.

– Ты прямо как Глеб Жеглов, – усмехнулся я, вспомнив такой же эпизод в «Место встречи изменить нельзя».

– Это ещё кто? – нахмурился Добролюбов.

Я замялся на мгновение.

– Да так, знакомый один. В московской милиции служит.

– А… ну-ну… – задумчиво произнёс оперативник.

Мы замолчали. Во мне боролись два чувства. Первое – ничего Добролюбову не говорить. Он типичный честный советский мент, воспитан на военной дисциплине, и если узнает о сокровищах, не раздумывая отдаст приказ сдать их государству, как положено. Под опись, протокол, с понятыми и прочее. Но тут есть заковыка. Не верю я чиновникам. Даже в сталинские времена существовали (то есть они есть и теперь) такие, кто слишком любит роскошь.

Вот прямо сейчас, в августе 1945 года, пока вся наша страна зализывает кровавые раны, военные и гражданские начальники всех мастей отправляют на восток из Германии целые составы с барахлом. Ну вот на кой чёрт, спрашивается, этим людям все эти немецкие гобелены, мебель ручной работы, антикварные вазы, статуэтки, часы и другие предметы, не говоря уже о драгоценностях? Нет, ладно, если бы это выставляли на продажу. Тем же западным ценителям. Устраивали аукционы по типу Сотбис, а деньги направляли на восстановление страны. Так нет же, барахло оседает по подмосковным дачам и столичным квартирам!

Нет, не хочу, чтобы и эти сокровища раздербанили. Тут мне пришла в голову интересная мысль. А что, если я использую их, чтобы получить более точную информацию о том, как Япония собирается обороняться? Ведь если Хиросимы и Нагасаки не случилось, значит, есть несколько вариантов развития событий. Самый очевидный – Квантунская армия не сдастся в плен, как это было в моём сентябре 1945 года, а постарается эвакуироваться домой. И там прямо сейчас, предвидя высадку наших войск, уже вовсю готовят оборонительные рубежи.

Я задумался. Добыть их будет непросто. Это тебе не вскрыть сейф в кабинете полковника Кудасова, как сделали мстители в великолепной кинотрилогии. Тут надо выходить на высокопоставленных военных японской армии. А кого из них я знаю? Никого. Совершенно. Вон, был Сигэру, да и того пришлось на ноль помножить. Значит, мне должен помочь Добролюбов. Но как ему объяснить, что я не собираюсь передавать ценности советским властям?

– Сергей, а что бы ты сделал, если бы нашёл те сокровища? – спросил я, стараясь говорить как можно небрежнее, будто разговор был всего лишь о чём-то не слишком важном.

Оперативник взглянул на меня с лёгким недоумением, но всё же ответил спокойно:

– Как это что? Отдал бы государству, конечно, – в голосе звучала уверенность, словно для него это был единственный правильный ответ.

Я на секунду замер, обдумывая следующую фразу, и затем осторожно продолжил:

– А как насчёт… более хитрого хода?

Добролюбов сразу нахмурился, глядя на меня так, будто не верил своим ушам.

– Что за ерунда, Оленин? – пробормотал он, прищурившись, словно высматривал во мне врага народа, японского шпиона и прочую предательскую сволочь в одном лице.

Я улыбнулся, понимая, что не стоит торопиться, но желание ввести его в суть дела пересилило.

– Ну, вот представь, – начал я медленно, – что, если бы у нас появилась возможность использовать ценности для выхода на высшее японское командование?

Сергей на мгновение задержал взгляд на мне, видимо, пытаясь уловить мои намерения.

– Зачем нужно на него выходить? – он говорил медленно, слова словно продирались через его внутреннее сопротивление.

– Эти сокровища, если использовать их с умом, могли бы стать рычагом влияния. Мы могли бы сначала узнать об их расположении, а потом использовать как средство подкупа, чтобы заполучить важные сведения – о военно-морских скрытых базах, о тайных передвижениях войск и техники, расположении военных объектов. Оружейных заводов, например. Ну, или обменяли бы часть золота на карту оборонительных укреплений в полосе высадки нашего десанта.

Сергей нахмурился ещё сильнее, а потом осторожно потёр подбородок, всё ещё обдумывая мои слова.

– И что? Думаешь, они пойдут на контакт? Что ты собираешься делать – отправиться прямо к ним в штаб? – усмехнулся оперативник.

– В штаб я к ним поехать, понятно, не могу, – усмехнулся я, – но найти какие-то выходы на их командование вполне можно попытаться.

Сергей вскинул бровь.

– Как? – в голосе сквозила смесь любопытства и подозрения. Он явно не ожидал, что у меня есть готовый план.

Я наклонился ближе, понизив голос:

– Слышал о таком человеке, как Кейдзо Такеми?

Сергей чуть прищурился, потом отрицательно помотал головой.

Я рассказал, что Такеми был завербован нами, когда работал в Госсовете Маньчжоу-Го. Высокопоставленный чиновник, он передавал важные сведения, пока его не раскрыли. Тогда он бежал к нам, прихватив с собой жену – беременную японку по имени Ханако. Она, кстати, осталась с ним, несмотря на угрозы, что ему могут не доверять даже у нас.

– Такеми, говоришь? – задумчиво повторил Сергей. – С его уровнем доступа к информации и связям мы могли бы через него что-то разузнать.

– Точно, – я кивнул, – он ведь раньше мог контактировать с высшими чинами. И если нам удастся убедить его помочь, сокровища могут послужить не просто ценностью, а серьёзным аргументом, чтобы привлечь внимание с их стороны. Конечно, риски есть: японцы за голову Такеми и его жены готовы были многое отдать.

– Думаешь, он согласится? – Сергей продолжал хмуриться, но в глазах уже горел интерес. – Или его жена?

– Ханако… Она женщина твёрдого характера. Понимает, за что борется её муж, и разделяет его выбор. Мы могли бы предложить им часть золота в качестве вознаграждения или гарантировать защиту. Если мы свяжемся с ним и у него ещё есть свои связи, это может сработать.

Сергей долго молчал, смотрел куда-то мимо меня, будто обдумывая все последствия, прежде чем заговорить.

– Хочешь сказать, что мы обернём сокровища против тех, кто ими когда-то желал завладеть?

– Именно. Только… есть одна проблема.

– Какая?

– Надо сначала найти этого Кейдзо Такеми, – сказал я.

– Вот тебе и на. Я думал, он на нашей территории давно. Ты же сказал, что он убежал с той стороны?

– Верно. Только возникла проблема.

– Ну как же без этого-то! – хмыкнул оперативник. – Что за проблема?

– Когда Ханако перевезли к нам, у неё начались сложные роды. Чтобы спасти мать и плод, их срочно самолётом отправили в Хабаровск. Кейдзо в это время находился в управлении разведки фронта. Потом он вернулся, и ему сообщили, что жену увезли. Он сразу решил, что это неспроста. Будто её СМЕРШ взял в заложницы и арестовал, чтобы выбить из него признательные показания. Мол, ты не только на нас, но ещё и на японцев работал.

– А на самом деле? Он что, правда был двойным агентом?

– Да хрен его знает, – пожал я плечами. – Вот это нам и надо выяснить.

– Ну, предположим, мы его найдём. Хотя… тайга большая. Где искать?

– Наверняка к жене поближе рванул. Может, постарается их обить, – предположил я.

– Так Ханако родила или нет?

– Понятия не имею. У тебя возможностей больше. Вот и пробей по своим каналам.

– Попробую. Так, и какой план?

– Находим сокровища. Потом Кейдзо Такеми. Сводим с женой. Говорим с ним по душам. Объясняем: она и правда будет заложницей, пока не сделаем то, что нам надо. Ну, а дальше просим его, так сказать, по-свойски помочь нам с получением информации.

Добролюбов посмотрел на меня и усмехнулся.

– А ты не так-то просто, старшина Оленин. Ощущение такое, словно и не старшина ты вовсе, а засланный казачок.

– Кем же, интересно? Японцами, что ли?

– Ну… – оперативник отвёл взгляд.

– Не дури, Серёга, – строго сказал я. – Будь я врагом, так не подставлял бы свою башку под пули. Крутил бы себе баранку, жрал пайку и жил более-менее спокойно.

Добролюбов прочистил горло и сказал виновато:

– Прости, дружище. Сам понимаешь, мы в СМЕРШ. Наша задача – искать шпионов. А ты предлагаешь ими стать.

– Риск – благородное дело, – подмигнул я оперативнику. Он кисло улыбнулся в ответ.

Глава 53

– Интересно, как мы отправимся искать сокровища, – задумчиво произнёс Добролюбов, не сводя с меня пристального взгляда. – Если мы даже не знаем, где они.

Он подумал немного, плюнул и усмехнулся:

– Блин, я рассуждаю, как капитан Смоллетт. «Остров сокровищ» Стивенсона читал?

– Ясное дело, – ответил я. – Какой же мальчишка не хотел в детстве отыскать сундук к золотом. Пиастры, пиастры!

Мы посмеялись коротенько, тут же снова став серьёзными.

– Ладно, – сказал я оперу, словно решив махнуть с крутого обрыва в ледяную воду. – Я знаю, где китайские ценности. – Произнёс спокойно, при этом не давая ни намёка на то, откуда именно информация. Понимал, что мой ответ только разозлит его, но тем не менее.

Добролюбов уставился на меня, и взгляд его стал колючим, почти враждебным. Глаза прищурились, и по тому, как он стиснул челюсти, я понял, что задел лейтенанта за живое.

– Зачем же ты мне всё это время врал? – резко бросил он.

– Я не врал, а дозировал информацию, – ответил я ровно, не собираясь оправдываться.

Добролюбов нахмурился ещё сильнее, склонив голову чуть вперёд, как волк, готовый броситься в атаку. Он долго смотрел на меня, будто пытаясь прочитать мысли по глазам, а потом мрачно произнёс:

– Интересно, откуда у простого водилы столько мозгов? – в его голосе снова почувствовалось недоверие. – Да ещё и японский знаешь, и карате, и фехтовать умеешь. Не старшина советской армии, а прямо какой-то ходячий арсенал. Вот скажи мне, Алексей, откуда у тебя вся эта спецподготовочка?

Я хмыкнул, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Сколько раз уже приходилось сталкиваться с подобным недоверием? И не его вина в том, что интересуется. Как говорится, не мы такие – жизнь такая. Точнее, целая эпоха.

– Вы, товарищ лейтенант, если интересуетесь моей биографией, так можете в кадрах поинтересоваться. Личное дело старшины Оленина полистайте. Хотите, запросы отправьте по месту жительства и предыдущей службы, – ответил я с обидой в голосе.

Добролюбов посмотрел на меня.

– Ладно, Алексей. Чего ты, в самом деле. Так, к слову пришлось… я же бывший милиционер, а теперь вообще в СМЕРШ служу. Ладно, давай лучше о деле. – Слушай, – продолжил он после паузы, чуть расслабив плечи, но всё ещё настороженно. – Я не против, чтобы мы полезли в это дело, если толк будет. Но ты мне скажи, если знаешь, что там за место. Сокровища эти… они реальны вообще? Это, случаем, не придуманная китайцами байка?

– Нет, – ответил я и рассказал всё, что сообщил мне японский офицер.

Добролюбов внимательно выслушал.

– А ты, стало быть, неспроста интересуешься сокровищами. Верно? – спросил я.

– Да, – честно ответил опер. – Мне было приказано их найти. Сейчас как раз занимаюсь формированием следственной группы. Поступила кое-какая информация, в общем…

– Взял уже кого-нибудь в группу?

– Пока нет. А ты как, пойдёшь?

– Если комбат отпустит, – ответил я. – Только тебе придётся объяснить ему, зачем именно я понадобился.

– Да куда он денется. Приказ пришёл из Москвы. Мне даны широкие полномочия. Могу вообще никого ни о чём не спрашивать, – ответил Добролюбов.

– Но ты понимаешь, что нам придётся большую часть ценностей оставить для решения собственных задач? – спросил я. – В этом деле, Сергей, доверять нельзя никому. Особенно большим начальникам. Они могут запросто направить сокровища на решение задач, не имеющих ничего общего с теми, которые мы для себя определили. Например, отдать американцам.

– Это с какой такой радости? – изумился лейтенант.

– В счёт уплаты долга по ленд-лизу, – ответил я. – Или ты думал, что пиндосы…

– Кто?

Я замялся… Немцев в первую мировую германцами называли, в Великую Отечественную фрицами. Американцев же пиндосами стали величать только в 1990-х с лёгкой руки братьев-сербов. Но сейчас-то…

– Да это словечко такое… один югослав сказал. Они так американцев называют, – выкрутился я. – Короче, или ты думал, что они нам вместе с британцами так просто присылали технику, вооружение и прочее? Нет, в счёт долга. Теперь Вторая мировая идёт к завершению, и могут вскоре потребовать вернуть.

Я-то прекрасно знаю, что снова обманываю Добролюбова. Наши с возвращением долга по ленд-лизу будут тянуть до самого распада СССР, а в итоге от тех миллиардов, которые были на нас потрачены западными союзниками, вернут какие-то жалкие крохи (и правильно сделают!). Но мне важно было дать понять оперативнику, что сокровища могут вылететь в трубу.

– Понимаю, – подумав, твёрдо ответил он.

– Это не проступок, Сергей, – продолжил я. – Воинское преступление. Трибуналом и расстрелом пахнет.

– Победителей не судят, – снова сказал оперативник, блеснув глазами.

Чтобы не тянуть кота за хвост, Добролюбов сразу после нашего разговора пошёл к комбату, оставив меня в ожидании, и я, несмотря на усталость, всё равно чувствовал, как нервы напряглись. Когда он вернулся, выражение на его лице выдавало удовлетворение, будто всё прошло как по нотам. Оказалось, он добился своего – договорился с Суховым, чтобы меня включили в оперативно-следственную группу.

Судя по всему, комбат сначала удивился, когда услышал о планах забрать меня. Он наверняка был озадачен: с чего это его водителя – человека, в общем-то, самого обыкновенного –вдруг решили отправить на спецзадание. Но Добролюбов показал ему приказ, который пришёл прямиком из Москвы, и это поставило точку в любом возможном споре. Полномочия, как он и сказал, ему предоставлены широкие, и даже такой человек, как Сухов, не мог игнорировать важность задачи.

В конечном итоге комбат согласился, только спросил Добролюбова, чем ещё может помочь, прежде чем отпустить меня. Наглеть лейтенант, разумеется, не стал. Сказал, что всё необходимое выделит штаб фронта, на который возложена обязанность материально-технического обеспечения нашей группы.

– Арсентий Гаврилович просил тебе передать, чтобы ты непременно возвращался живым, – заметил Добролюбов, завершая рассказ. – Да, приказ о твоём временном назначении будет, не волнуйся. Твой отдельный батальон тебя не потеряет. Я обо всём договорюсь.

– А насчёт машины моей ты ему ничего не сказал? – спросил я на всякий случай.

– Машины? – переспросил опер.

– Эх, ты… – махнул я рукой. Что ж, придётся на время расстаться с виллисом. Ладно, его всё равно пока не отремонтировали. А по сути, не восстановили. Работы у механиков выше крыши – после недавней контратаки японцев и нападения смертников много танков повреждены. Они сейчас главнее всего.

– Чем она для тебя так важна? – спросил Добролюбов.

– Мы с ней давно вместе. Сроднились вроде, – отшутился я. Потом попросил у опера полчаса, чтобы попрощаться. Первым делом навестил Зиночку. Коротко, но жарко поцеловал и сказал, что некоторое время с ней не увидимся. Мол, у меня важное задание. Секретное. Нагнал тумана, в общем. Предупредил, чтобы, пока я отсутствую, не вздумала никому глазки строить. Она вспыхнула обиженно, я притянул её к себе и впился губами в сочный рот. Успокоил. Потом погладил по голове, сказал тихо, что вернусь к ней и вышел из палатки.

Потом навестил Серёгу Лопухина. Сказал, что отбываю по важному делу и просил передать, если случай представился, Гогадзе, чтобы не скучал без меня. Шутливо это сказал, конечно. Потом пожал товарищу руку и побежал, – Добролюбов издалека уже махал рукой, сидя в кузове грузовика.

Я быстро забрался в старый, потрёпанный студер, на котором сюда и приехал Добролюбов, и покатили мы в сторону тыла. Машина с рёвом преодолевала ухабы, выбоины, так что нас прилично трясло, но мы молчали – каждый погрузился в свои мысли.

По дороге, изредка поглядывая на сосредоточенный профиль оперативника, я невольно начал задумываться: Сергей-то, похоже, далеко не так прост, как казалось на первый взгляд. Не может же быть, чтобы столь важное задание доверили простому лейтенанту, пусть даже с опытом работы в МУРе. Его молчаливое упорство, холодная решимость и способность выбивать нужные решения у командирования подтверждали это. Плюс приказ из центрального командования СМЕРШ.

Этот человек наверняка знал намного больше, чем показывал, и я вдруг понял, что, возможно, нахожусь не только на пороге новой миссии, но и рядом с кем-то, кто способен незаметно направить её исход. «Только бы не оказаться марионеткой в руках опытного кукловода, – подумал я. – Очень не хочется выполнять чужую волю». Ясное дело, что в какой-то мере этого не избежать, раз уж я взял Сергея в напарники. Но главное не забывать: именно я это сделал, а он меня включил в состав своей группы постольку-поскольку. «Ничего, справлюсь как-нибудь. У меня опыта командования побольше, чем у Добролюбова. Хотя он, вероятно, в оперативных комбинациях лучше разбирается».

Дорога казалась бесконечной. Каждый километр ощущался, как испытание – студер натужно гудел, словно обижался, что его заставили так много работать, то и дело проваливаясь в колдобины и увязая в мягком грунте. Поначалу я думал, что ещё чуть-чуть, и доберёмся, но проезжали час за часом, а вокруг тянулась лишь бесконечная тайга, лишь изредка прерываемая поросшим высокой травой и редкими деревьями сопками. В ту сторону ехало совсем мало машин. Зато в обратную – колонны сменяли одна другую. Танки, грузовики, легковушки, катюши… Чего только не увидел! Но если поначалу было интересно наблюдать, то вскоре жутко устал и закрыл глаза, затянув брезент, чтобы внутрь пыль и выхлопные газы не летели, забивая лёгкие.

Временами грузовик взбирался на очередной холм, и мне казалось, что за ним будет просвет, но всё так же перед нами открывалась новая, абсолютно такая же дорога. Казалось, это длинная лента посреди леса, уводящая нас в неизвестность. Вокруг начинало темнеть, а усталость накапливалась, выматывая до одури. К концу второго часа спина и ноги затекли так, что каждый новый толчок отзывался тупой болью. Я глядел на уставшее лицо Добролюбова, который, несмотря на тяжесть пути, сохранял сосредоточенность, не давая себе ни капли слабости.

Один раз мы остановились у какого-то ручья, чтобы ополоснуться и поесть. Я тогда, измученный и засыпающий на ходу, предложил:

– Может, передохнём хоть немного? Привал сделаем?

Опер нахмурился и, не отрываясь от карты, которую рассматривал при свете фонарика, сказал коротко, словно отрезал:

– Некогда рассиживаться. У меня приказ.

И снова – в путь, под тяжёлое дыхание двигателя, держась за скамью так, чтобы на очередном ухабе не подлететь, долбанувшись головой о накрывающий кузов тент. Хорошо, он тут есть, а иначе бы пришлось себя, вероятно, верёвкой приторочить к кузову, чтобы, когда задремлешь от усталости, не выпорхнуть птичкой. Так, как это недавно Сигэру сделал.