Текст книги "Погружение в пламя (СИ)"

Автор книги: Борис Росвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Рассказывать что-либо Ниггеду Эрик не торопился – ситуация складывалась сносная, дорога до ордена проходила сплошь по оживлённым улицам. Но если гоблины пойдут следом, вот тогда они узнают полный маршрут. А, возможно, даже сделают кое-какие выводы, о том, как часто их цель этим маршрутом пользуется. Тогда – труба. Возможно, придётся забыть о выходных на несколько месяцев.

Повернули на узкую улочку меж двух высоких, длинных домов. Существовало множество коротких путей к важным местам: рынкам, площадям, учреждениям, и эта улица не входила в их число. Потому Эрик совершенно не удивился, когда не увидел там и намёка на движение. Лишь парочка карликов второпях заскочила в одну из дверей, словно чего-то опасаясь.

– Как тебе обстановка? – оглядываясь по сторонам, ни с того ни с сего спросил Ниггед.

Эрик осмотрелся.

– Э-э… тревожно…

Ниггед лишь тихо хмыкнул.

Сзади послышались торопливые шаги множества ног. Не успел Эрик развернуться на шум, как спереди тоже донёсся грохот шагов. Из-за длинного поворота вышло четверо гоблинов в лёгких меховых куртках, столько же появилось со спины. Из проулка по левую руку, вышли ещё двое, а третий остался в тени, чтобы через проулок никто не улизнул.

– Зря мы здесь пошли, – тихо сказал Эрик.

– Мы всё правильно сделали, – отозвался Ниггед до боли в зубах спокойным голосом.

Гоблин с десятком металлических шипов в ушах, один из тех, что вышел из проулка, обратился к Эрику.

– Меш-шок дафай!

– Кто ты? – Ниггед смотрел на зеленокожего, как на попрошайку.

– Нам нуж-жен меш-шок, ос-стальное вас-с не кас-саетсся.

– Из какой ты банды? – не отступал Ниггед

Гоблин медленным движением достал из-за пояса тесак размером с локоть.

– Хочеш-шь ус-снать? – Недобрый оскал исказил уродливое лицо зеленокожего.

– Отдай ему мешок, – обратился Ниггед к Эрику.

– У меня ничего нет.

– Слышали? Вы не по адресу, – развёл руками дворецкий.

– Тепя упьём пр-рямо с-сейчасс, а мальчиш-шку пудем пытать! – Гоблин кивнул остальным. Разномастные тесаки повылезали на свет.

Пальто дворецкого чуть слышно зашуршало. Один шаг, и Ниггед оказался рядом с главным гоблином. Что происходило потом, Эрику не доводилось видеть даже в самых смелых мечтах, когда представлял себя опытным воином в бою с вражескими отрядами.

Неуловимым движением рук Ниггед заставил гоблина выронить нож, неестественно выгнув сухощавые запястья бандюгана. Зеленокожий потерял равновесие, а пока падал, ловкие пальцы дворецкого одним восходящим движением сорвали с ушей все до единой серьги. Гоблин завыл так, что эхо, должно быть, услышали за стенами города. Ниггед стремительно выбросил руку вперёд и вырвал кольцо из ноздри стоявшего рядом недомерка. По пути ухватил Эрика за плечо и отбросил к переулку.

Дворецкий с лёгкостью уходил от режущих взмахов, перехватывал руки и отбирал оружие затейливыми перехватами. Гоблины, толкаясь и бранясь, накинулись толпой на одного противника, но только мешали друг другу. Двумя точными ударами Ниггед отправил на землю двоих, потом ещё одного.

Эрик обернулся на тихий шорох, еле различимый в шуме разгоревшегося боя. Даже в тени узнал лицо одного из тех, кто поймал его во время прошлой встречи с искателями загадочного мешочка. Тогда зеленокожие, наверное, подумали, что имеют дело с бесхребетным подростком.

Эрик чудом ушёл от иззубренного лезвия, выбившего искры из стены. Он понимал, что давать гоблину новую возможность для удара нельзя, и отчаянно бросился в бой. Кулак угодил в лоб. Гоблин зажмурился, зашатался, опустил оружие и отступил, но Эрик в один прыжок догнал его и повторным ударом в грудь отправил вглубь проулка. Опрокидываясь, зеленокожий выронил нож и даже потерял ботинок.

А Ниггед разбирался с последней парой ушастых недомерков. Один хромал, но оружие держал уверенно и двигался быстро. Не помышляя о рамках достоинства, Ниггед скосил гоблина ударом по больной ноге. Зеленокожий вскрикнул и с переворотом рухнул на мостовую. Последний нападал сзади, резак уверенно двигался к голове дворецкого. В развороте Ниггед перехватил худую руку, с хрустом вывернул локоть. Облачённый в чёрную перчатку кулак, обрушился сверху, перебивая горбатый нос. Несчастный полурослик уже рассчитывал упасть, но руки дворецкого обхватили субтильное тело. Движения Эрик не разглядел, но получилось так, что Ниггед перевернул недомерка вверх ногами и отпустил. После короткого полёта зеленокожий рухнул на спину и только тогда скрючился в конвульсии.

Эрик вышел из проулка и осмотрел поле битвы. Гоблины валялись кто где, некоторые шевелились, постанывали, некоторые пребывали в глубоком бессознательном. Сырой снег перемешался с кровью. Багровые капли попали даже на стены.

Ниггед вытер перчатки белоснежным платком и убрал перепачканную тряпицу в карман.

– Уходим... Куда ты пошёл?! В проулок – марш!

Эрик, дёрнувшийся было дальше по улице, остановился.

– Это ж большой крюк! Я опоздаю.

– Зато лишние свидетели не увидят, как мы покидаем место преступления.

В проулке возился побитый Эриком гоблин, никак не мог найти в темноте ботинок. Ниггед отвесил ему внушительного пинка под зад, впечатав зеленокожего мордой в стену.

– Ловко ты их раскидал, – Эрика трясло, а выверенные движения Ниггеда так и стояли перед глазами.

– Я рассказывал тебе, в каких войсках мы с Марком служили? А гоблины только мирных торговцев грабят.

До ордена добрались по неизвестным тропкам, через незаметные дворы и даже в одном месте перелезли через забор.

– Сейчас не стану спрашивать, что они от тебя хотели, но очень скоро ты мне обо всём расскажешь. – Как никогда серьёзный голос Ниггеда показался Эрику нечеловеческим. Произнося слова, дворецкий почти не шевелил губами.

– Я… Э-э… Хорошо.

– И из башни ни ногой. Через две недели я тебя встречу. Всё, иди.

Не успел Эрик подойти к воротам, как Ниггед уже скрылся за поворотом. Зато рядом остановилась дорогая карета. Из чёрной двери выбрался Тод. Не замечая друг друга, парни прошли во внутренний двор ордена. Эрик замедлил шаг, пропуская Тода вперёд: пусть чешет в одиночестве, другого не заслужил. Тод, скорее всего, был признателен рыжему за этого жест.

На занятия Эрик опоздал и сразу направился в комнату, где его с порога встретил жуткий бардак. Знать, эльф тоже проспал и собирался впопыхах: одеяло на полу, вещи там же. Эрик накинул пальто на гвоздь, аккуратно переступая мятую одежду, пошёл в свой угол.

За спиной на пол рухнуло пальто, но Эрик этого не услышал, он уже залез под кровать и шарил в темноте, выискивая роковой мешочек. Наконец, рука нащупала мягкую ткань, пальцы ухватили нитку перевязи и потянулись к свету. За долгое время пребывания под кроватью, мешочек успел запылиться. Эрик встряхнул его и дёрнул узелок. Края тряпицы распались, выпустив наружу плотный аромат сушёной травы.

Эрик положил тряпицу на кровать и разгрёб пальцем холмик из листиков, ноготь наткнулся на что-то увесистое и твёрдое. Массивная печатка в форме головы льва с разинутой пастью, судя по цвету – золотая или позолоченная, а в глазах зверя сверкали красные камешки. От такой красоты захватило дух. Носить столь дорогую вещь мог разве что настоящий богатей! Эрик сразу же примерил перстень – тот надёжно держался только на большом пальце. Да и на юношеской руке сокровище совершенно не смотрелось – статус не тот. «Вот если б магом быть, то да…» – размечтался Эрик.

Теперь все догадки насчёт упорности гоблинов можно отбросить – они искали печатку. Наверняка ведь свистнули у какого-нибудь вельможи или купца на дороге обули. А теперь сами сели в ту же лужу: тот нищий на улице, что повстречался Эрику, спёр у них, и вот цепь замкнулась.

Эрик покрутил перед глазами вещицу – жаль будет расставаться с такой красотой, несмотря на все опасности, что окутывали эту безделушку. Причём опасность сегодня приблизилась к Эрику вплотную. Если бы утром он пошёл один, то уже был бы мёртв… Что произошло с торговцем, думать не хотелось.

По спине прокатилась дрожь от мыслей о собственной смерти, Эрик раньше не думал об этом, боялся сглазить. Кстати, отличная тема для тренировки силы воли.

С Филом Эрик увиделся после первой лекции и незамедлительно рассказал обо всём случившемся. И, конечно же, похвалился дорогой находкой. Эльф долго рассматривал печатку, потом с безразличным видом отдал новому хозяину.

– Золотая безвкусица.

– Так всё-таки золотая! – ободрился Эрик.

– Ну и что? Какой тебе от ней прок? Раз за ней охотятся, то у тебя её даже никто не купит.

– Продавать не собираюсь, она мне нравится.

– Ты как ребёнок, – усмехнулся Фил, – это кусок железа, не больше.

– Зато, какого железа! Скажи ещё, тебя золото не интересует.

– Совершенно не интересует.

– Оно денег стоит.

– Ты же не собирался его продавать.

– И не буду, но в случае крайней необходимости…

– Какой? В башне перестанут кормить, а Арон не пустит в дом? При следующей встрече с гоблинами отдай её и беги. Жизнь дороже этой глупости.

– Хорошо, так и поступлю. Надеюсь, после того, что сделал с ними Ниггед, меня убьют быстро.

Фил сокрушённо плюхнулся на кровать, тонкие пальцы неспешно массировали голову.

– Зря ты Арону не рассказал обо всём, он бы помог.

Эрик шарил по комнате в поисках укромного места для печатки.

– У меня стойкое ощущение, что он о чём-то догадывается. Неспроста Ниггед пошёл сегодня со мной, как будто дома знали, что случится беда.

– Но ведь теперь придётся им всё рассказать. Лучше не тяни.

– Ниггед сказал, что подождёт меня у башни в следующий выходной, тогда и расскажу. Мне самому до дрожи неприятно думать о том, что меня кто-то хочет убить. Чёрт, вот так спасай город от запрещённых товаров, потом сам не будешь рад.

Тонкая нить, связавшая Эрика с пикантным сновидением, разорвалась. Страстный образ Лании растворился, оставив лишь аромат разочарования и обиды: мало того, что это был лишь сон, который к тому же ничем не закончился.

Эрик просто открыл глаза. Он не знал, почему проснулся. Зрение медленно свыкалось с темнотой, из сумрака проступила сначала кровать Фила, а потом и дверной проём. «Странно, вроде бы дверь в комнату на ночь закрывали, а сейчас она приоткрыта. Что это у входа? Чёрное пятно какое-то… Пальто на гвозде? Для пальто крупновато, к тому же гвоздь выпал ещё утром…»

Эрик вжался в кровать, стараясь не дышать, холодные мурашки покрыли тело, мышцы окостенели. Чернота у двери напоминала очертания фигуры в плаще и шляпе. Раз за разом парень напрягал зрение, чтобы понять, что же это, но никак не мог различить деталей. Призрак с четвёртого яруса? Гоблины? Точно, это гоблины пробрались в башню, чтобы закончить охоту!

Эрик сбросил одеяло и подскочил, загораживая собой эльфа. Жизнь длинноухого – единственное, что сейчас его заботило. Чернота рванулась навстречу, и прежде, чем перепуганный парень успел поднять шум, его впечатали назад в кровать. Холодная кожа перчатки прикрыла рот.

– Тс-с-с. Одевайся.

Под пологом шляпы Эрик так и не увидел лица, но вот знакомый тембр голоса узнал сразу.

– Как ты здесь попал? – спросил Эрик вставая на ноги, сердце в груди ещё колотилось, как очумелое.

– Возьми то, что искали гоблины, – прошептал дворецкий.

Эрик подхватил валявшийся в углу нестираный носок – лучшего места для хранения запрещённых вещичек не сыскать во всей башне – и засунул в карман.

Они вышли и по тёмному коридору двинулись к умывальням, в противоположную сторону от центрального входа. Зачем, почему, куда: Эрик не думал об этом, спросонья в голове звучало лишь эхо собственных шагов. Ниггед открыл дверь в умывальни, вошёл первым. Ботинки Эрика, как он ни пытался идти тише, громко цокали по выложенному плиткой полу, зато у дворецкого даже плащ не шелестел.

Ниггед уверенно прошёл к мужской раздевалке, махнув юноше рукой, сиганул в открытое окно. Эрик выглянул наружу – прыгнуть из окна первого яруса – дело плёвое, но не ночью, когда не видно земли. Дабы не ударить в грязь лицом перед телохранителем, Эрик отбросил мысли о высоте. Громко выдохнув, влез на подоконник и спрыгнул.

Резкая боль пробила ступни, Эрик заковырялся, но устоял, невольно вспомнил, как рухнул, прыгая с лестницы, когда подглядывал за Кайлой, а ещё вчера нелепо упал, перелезая через забор на задний двор. Сегодня прогресс на лицо.

Ниггед не искал лёгких путей, обойдя тропинку к воротам, он свернул на нехоженое тренировочное поле для магов земли. Маготы следили за полигоном круглый год, поэтому даже в самые снежные зимы снега на нём никогда не было.

Наконец, Ниггед остановился у забора. Два роста в высоту – именно настолько возвышалась стена.

– Как? – Эрик беспомощно развёл руками.

– Так, – Ниггед с места порхнул на вершину стены и уселся там на корточки.

Вниз слетел конец верёвки.

Неприветливые холодные подворотни сменяли друг друга, в большом городе не может быть лучше способа скрыть свои перемещения, чем лабиринты годами не чищеных трущоб. Ниггед широкими шагами отмерял пространство, за спиной чёрным шлейфом развевался плащ. Высокий воротник и широкая шляпа полностью скрывали лицо дворецкого. Эрик отставал, про себя удивляясь, как Ниггеду удаётся при такой быстрой ходьбе не скрипеть снегом.

– Можешь мне хоть что-нибудь объяснить? – не выдержал Эрик.

– Мы идём в хижину гоблинов, к старшему Новых Ветров, – донеслось из-за воротника.

– Старшему? Какому ещё старшему?

– В прошлом, таких, как он, называли вождями. Но нынче гоблины отказались от многих традиций былых времён.

– И чего мы к нему среди ночи прёмся? Мне кажется, нам будут не рады. – Сердце забилось чаще, Эрик громко сглотнул. За минувшие месяцы после прибытия в город, гоблинов он узнал только с худшей стороны.

– Нужно выяснить, что они от тебя хотели. У меня есть подозрения, что те, кто на нас напали утром – чужаки. Скорее всего, проездом либо приехали по делу, а ты когда-то успел перейти им дорогу. Что в носке?

– Мешок с дурилкой. Я его отнял у торговца, но это не со зла – тот упырь вылез на главную улицу и торговал прямо там. А что, если на моём месте оказались бы дети?

– Эрик, не строй из себя ангела, я в это не поверю, – голос дворецкого смягчился. – Давай ближе к делу. Как и у кого отнял мешок, и было ли в нём что-то ещё?

– Там печатка золотая лежала, – признался парень. – А отнял у бородатого мужика. Не гоблина.

– Как отнял?

– Головой об стену отнял. Да он жив был, когда я уходил, кричал мне что-то вслед… Ладно, признаю – погорячился, но из лучших побуждений.

– Это уже неважно. Не знаю, как у толкача оказался этот мешок, может, он сам его спёр, но раз гоблины вышли на тебя, значит, он уже мёртв. Как узнал, что печатка золотая?

– Никак. По цвету.

– Что за печатка?

– Голова льва, в глазах по камню. Красному.

Ниггед обернулся, оценив внешний вид парня через узкую прорезь между шляпой и воротником.

– Возможно, магическая… – вслух рассудил дворецкий.

– Фил сказал – простая.

– Он-то откуда знает?

Эрик пожал плечами. Действительно, как эльф мог это понять?

Ниггед повернул за очередной обшарпанный угол. Через несколько шагов они остановились перед тупиком.

– Запомни, – дворецкий развернулся и посмотрел юноше прямо в глаза, – говорить не надо. Всё, что нужно, я скажу сам. В глаза никому не смотри. Где печатка?

– В носке. То есть в мешке, а мешок в носке.

Ниггед повернулся к тупиковой стене и постучал по ней, но звук ударов не походил на стук по камню, скорее по дереву.

Перед Ниггедом приоткрылась дверь, блёклый свет вытек наружу и разлился под ногами. В проёме стоял гоблин в лёгкой одежде и с железной дубинкой в руке, на Ниггеда смотрел снизу вверх.

– Ш-шэ? – недружелюбно разинул пасть зеленокожий.

Ниггед показал на ладони какую-то толи монетку, толи значок, и охранник отступил, пропуская нежданных гостей.

Внутри их встретили облезлые деревянные стены да одинокий факел, что усердно смолил потолок в углу. Гоблин закрыл дверь на толстый засов, прошаркал к другой двери и приоткрыл, предлагая войти. На Эрика зеленокожий смотрел подозрительно, словно пытался в нём кого-то узнать.

За дверью протянулся коридор со множеством комнат по обеим сторонам.

– Здесь, что-то вроде казарм, – пояснил дворецкий, – пристанище для бойцов и их семей.

Впереди коридор расходился в стороны, там суетились и покрикивали друг на друга низкорослые жильцы. На двух чужаков никто не обращал внимания: гоблинши с тазами и детьми, подслеповатые старики – все знали, что в хижине не бывает посторонних, а значит странные гости здесь по делу.

За очередным поворотом находилась двустворчатая дверь с резной каймой по краям. У двери на ковриках сидели двое гоблинов-стражей. Их воинственный вид громче любых слов говорил, что охраняют они нечто ценное. Или кого-то важного.

Завидев людей, оба взметнулись на ноги, заскрежетали шипованными напульсниками и широкими наплечниками. Ниггед выставил руку, оба гоблина присмотрелись к зажатому между пальцев предмету и расступились. Ни мгновения не колеблясь, Ниггед толкнул створки.

– Здесь проводят время добытчики. Простых гоблинов сюда не пускают. – Ниггед обвёл рукой широкий зал, затуманенный табачным дымом. – Нам выше.

Пока поднимались, Эрик внимательней осмотрелся. На стенах кое-где блёкло горели факелы. Гоблины вяло общались на своём шипяще-рычащем языке, восседая большими компаниями на ковриках с выцветшими узорами. Из-за табачного смога каждый вдох превращался в испытание. Эрик задействовал всю волю, чтобы не чихнуть и не нарушить местную идиллию.

– Что за гадость они смолят?

– Puura corva, – ответил Ниггед со странной усмешкой. – В переводе с их языка – змеиный сон. А по-нашему просто дурилка.

На втором этаже за деревянным столом у стены собралась толпа вооружённых до зубов гоблинов. Сверкавшие в отблесках факела злые глазищи внимательно изучали людей. Ниггед даже не посмотрел в их сторону и, стукнув пару раз для приличия в одну из дверей, вошёл.

В узкой комнатке на мягких ковриках вдоль стен сидели гоблины, пятеро с одной стороны и четверо напротив. У дальней стены в широком, заваленном подушками кресле восседал гоблин. Его статус подчёркивал расшитый золотыми нитями халат. Свирепая рожа с прищуром уставилась на вошедших. Уши гоблина, сплошь увешанные серьгами, нервно вздрогнули, когда Ниггед снял шляпу. Голос зеленокожего прозвучал с недовольством.

– Hrapra hishit, Nigge?[1]

– Ikka pot sholem, hishir shab daba,[2] – ответил дворецкий.

– Shasha,[3] – выдохнул гоблин.

– Horseph, ikkagnishta pik rupity?[4] – Ниггед вытолкал вперёд Эрика. – Zaba orupity hor goblesh rippa pi’daba.[5]

Гоблин впервые посмотрел на парня, прощупал взглядом с ног до головы.

– Ikka rulun posha, shar grapid’ia nurta ikka.[6]

Ниггед оттщил Эрика к себе за спину.

– Sha rupity sheburun goo. Ikka shala, geshtuo hor pata, Torba.[7]

– Бесит, что ты знаешь наш язык лучше меня, – не выдержал Торбат. На общекоролевском он разговаривал чище, чем многие собратья. – Повторяю – разрешения не давал. Да и не спрашивали.

– Что же получается, в городе орудует банда, не уважающая Старшего? – наигранно удивился Ниггед.

– Это дело гоблинов. С внутренними дрязгами я как-нибудь разберусь без посторонних! – огрызнулся Торбат.

– Ты подверг опасности этого человек, – Ниггед вновь указал на Эрика. – И я должен принять меры. Подумай хорошенько, для всех гоблинов будет лучше, если я уйду отсюда, зная, что это сделали не вы.

Гоблин заскрипел зубами: терпеть подобное обращение в собственном доме – слишком трудное испытание, но Старший отлично знал, с кем говорит, и пока сдерживал гнев.

– Karhar, – еле слышно сказал Торбат, сидящему рядом гоблину.

Тот, оббежав Ниггеда по приличной дуге, выскочил в коридор и уже там закричал:

– Karhar!

Пока ждали Кархара, Торбот в упор смотрел на Эрика – столько хлопот из-за козявки – легче прибить, чем искать виноватого. Эрик благоразумно смотрел себе под ноги.

В комнату вошёл зеленокожий с бандитской, но почему-то грустной рожей. Один глаз заплыл чёрным кровоподтёком, рука до локтя перемотана чистой тряпицей.

– Gok shigok?[8] – резко спросил Торбот.

– Sono…[9] – ответил гоблин.

– Gobelush o rorupity[10]?

Кархар покосился на Эрика.

– Horta.[11]

Торбат махнул рукой, давая знак Кархару покинуть комнату.

– Вот видишь. Ребята не при чём.

– Чужие ребята в городе есть? – не сдавался Ниггед.

– Не знаю, – Торбат почесал в задумчивости за ухом. – Мне не докладывали.

– Прощай, Торбат, – Ниггед многозначительно развернулся к двери, мол, прощай и не обижайся.

– А ну стой! – воскликнул гоблин. – Подошди… Нехорошо так с хозяином р-разговаривать, негодяй… Заходили тут неместные, отчитывались. Но это было давно, в конце лета.

– Откуда пришли? – Ниггед остановился у выхода.

– Степные. С севера.

– Много?

– Сорок.

– Торбат, расскажи, что знаешь, и разойдёмся. От тебя не убудет. – Ниггеду наскучило вытягивать слова из гоблина.

Торбат закатил глаза, всем видом давая понять, что утомился.

– Где осели – не знаю. Когда уйдут не сказали. Без вопросов заплатили общий взнос, я их и благословил. Вот и всё!

– Ты забыл о главном – зачем они здесь?

– Зачем гоблины пришли в большой город? Сбывать, конечно! У них воз добычи, там денег немерено намечалось.

– И ты взял с них налог, как со всех? – поднял брови Ниггед. – Что ж добычи не оттяпал треть или половину? Такая щедрость тебе не присуща.

Торбат понял, что взболтнул лишнего, но желание избавиться от расспросов довлело над гоблином, вынуждая раскрыть карты.

– Они Rgakfeya.[12] Продадут добычу, закупят оружие, соберут добровольцев и уйдут на войну, – серьёзно произнёс Торбат.

– Они хорошие воины. – Ровный голос Ниггеда ярко контрастировал с шипением гоблина. – Мог бы и не брать с них пошлину… До встречи, Торбат.

– Постой! – Торбат даже приподнялся с кресла. – Сколько надо заплатить, чтобы ты забыл об этом месте?

Ядовитый тон гоблина лишь рассмешил Ниггеда, они оба знали, что деньги – не тот товар.

– Я ещё зайду, – бросил Ниггед на прощанье.

– Ну и местечко, – оказавшись на улице, Эрик с облегчением вдохнул свежего воздуха. – Странно они время проводят…

– Многие из них ещё помнят дни, когда гоблины жили в степях Вейи. В мире и согласии. Теперь же им остаётся только устраивать быт так, как было дома, в высоких шатрах. Так они пытаются сохранить традиции своего народа.

Тоска по дому. Эрик знал, что это. Сейчас, в пылу обучения, грусть подзатёрлась, однако, в первые дни на стену хотелось лезть от одиночества. Но родина Эрика никуда не делась, она осталась той же, с ним или без него. А у гоблинов дом отняли, и они прекрасно понимали, что вряд ли сумеют его вернуть. Но находятся энтузиасты, собираются с силами и едут на войну, где гибнут под натиском свирепых племён кентавров. Возможно, для кого-то из зеленокожих пасть в бою лучше, чем влачить жалкое существование в городских трущобах и лесных пещерах.

– Откуда ты знаешь их язык? – Эрик вновь шёл чуть позади дворецкого по запутанной сети подворотен.

– Жил среди них, когда Арон по велению короля изучал культуру зеленокожих, – усмехнулся Ниггед, затерявшись взглядом в пространстве. Было видно, что дворецкий узнал, что хотел, и немного расслабился.

– А главного откуда знаешь?

– Торбат разыскивался королевской разведкой, как ответственный за разбои на дорогах Объединённого Королевства, но когда мы его нашли, то решили, что от живого вожака самой большой гоблинской банды толку будет больше, чем от повешенного. Он кладезь полезной информации. Тем более к тому моменту он отошёл от разбоя. Видать, награбил впрок. Он не дурак, всё понимал, и согласился на любое сотрудничество, а сейчас не знает, как от меня откупиться.

– Что же это получается, я, сам того не подозревая, ограбил освободителей их родины? Нехорошо как-то…

– Успокойся, Эрик, знал бы ты, сколько невинных жизней они забрали, пока зарабатывали на войну. Поделом. С печаткой или без неё они погибнут. Кстати, покажи-ка мне эту игрушку.

– Тоже мне игрушка! В ней столько золота, что палец гнётся, – Эрик выудил из кармана носок.

– Э-э-э, мне твоего имущества не надо.

Эрик стянул носок и спрятал назад в карман. Ниггед безжалостно разворошил мешок, нашёл печатку, а остальное содержимое высыпал на мокрый снег.

– Ты прав, это золото, – с ходу определил Ниггед. – А вот о магических свойствах я бы не торопился говорить. Покажу вещицу Арону, если не возражаешь, – не дожидаясь ответа, дворецкий убрал печатку под плащ.

На территорию ордена пробирались тем же путём. Оказавшись под окном купальни, Ниггед подсадил Эрика, и тот ловко влез в башню.

– Ни шагу за стены, ты понял? – наставительно произнёс дворецкий. – В следующий выходной буду ждать тебя у ворот. Если решишь остаться, выйдешь и скажешь.

Эрик на миг задумался.

– Можешь не ждать. Разве что через месяц, раньше я домой не соберусь.

– Как скажешь, – Ниггед развернулся в сторону забора.

– Ниггед! – окликнул шёпотом юноша. – После того, как вчера проводил меня до башни, куда ты отправился?

– На рынок. За хлебушком, – оскалился Ниггед и бесшумно скрылся в ночи.

«Он точно знал, что на меня могут напасть. Вот только как он это узнал?» – размышлял Эрик, закрывая за собой окно.

[1] «Зачем пришёл, Ниггед?».

[2] «Я хотел поговорить, удели пару минут».

[3] «Слушаю».

[4] «Помнишь, я просил не трогать мальчика?».

[5] «Вчера на мальчика напали тринадцать гоблинов». Язык гоблинов не содержит местоимений, кроме «я», у гоблинов принято уточнять по именам или статусам, как в данном случае, местоимение «него», Ниггед заменяет словом «мальчика» (rupity).

[6] «У меня (дословно – «мой») хорошая память, таких распоряжений я не давал».

[7] «За мальчиком долго следили. Я полагаю, разрешение на это, гоблины получили у тебя, Торбат».

[8] «Откуда синяк?».

[9] «Соно» – одна из гоблинских банд Новых Ветров.

[10] «Парни нападали на мальчишку?».

[11] «Такого не было».

[12] Освободители Вейи, родной земли гоблинов, в настоящее время заполненной враждебными племенами диких кентавров.

Глава 6. Испытания сердца и духа

Иногда Эрику казалось, что безумие накрывает разум горячей рукой. Мысли путались, добиться сосредоточения на чём-то одном становилось невозможно. Но бывало и наоборот, просыпаясь, он никак не мог перестать думать о чём-то, кроме того, что уже крутилось в голове. И так весь день.

Бесконечное наблюдение за собственными мыслями выматывало, вытягивало душу. Голос внутри всё время пытался о чём-то говорить. Доходило до того, что Эрик заговаривал вслух с самим собой во время лекций.

Борьба со сном была ещё одним фронтом. Спать хотелось везде и всегда. На лекциях засыпала половина группы, но Эрик, удивляясь собственной стойкости, вновь и вновь разлеплял тяжёлые веки, заставляя себя слушать. В таком состоянии он иногда не мог понять, в каком лектории находится в данный момент, и кто сидит рядом, и сидит ли кто-нибудь вообще. А рядом всегда сидел Фил. Бесконечные практики и самоограничения сломили даже устойчивую к умственным нагрузкам психику эльфа. Фил по несколько ночей подряд не мог заснуть. Он не жаловался на недостаток сна, но его выдавали запавшие, покрасневшие глаза. И подобное состояние преследовало всех слушателей. Башню заполнили юные зомби.

Маготы всего этого будто не замечали, они лишь увеличивали продолжительность практик и заданий для свободного времени. Лишь однажды Иллут обмолвился о том, что все навыки мага: широта мысли, красочное воображение, глубина памяти, мощь воли – должны работать сами по себе, без какого-либо внутреннего усиля. Для этого нужно сломать барьеры сознания, сдерживающие потенциал мысли. Единственная возможность этого добиться – изнурительный труд.

Эти слова Эрик вспоминал каждое утро, потом забывал на весь день, погружаясь в работу, и вновь вспоминал перед сном.

Выходные вечера… Бывало, Эрик вспоминал о них, когда они оставались позади…

За долгую северную зиму он вырывался из башни считаные разы, но неизменно делал это в одиночестве, отвергая предложения Фила, Ловиса и даже Лании. О том, чтобы развеется, прогуливаясь по городу, не могло быть и речи. Ниггед запретил любые вылазки, вероятность нападения гоблинов сохранялась несколько месяцев.

Однажды, ближе к весне, Ниггед, как всегда, ждал Эрика у ворот, чтобы проводить до дома. В тот день дворецкий сказал, что освободители Вейи покинули город месяц назад, но нападение по-прежнему не стоит списывать со счетов, возможно, из города вышел лишь основной отряд, а какая-то часть осталась доделывать незаконченные дела. В список этих дел мог входить и Эрик. Всё это было лишь предположением, но для перестраховки дворецкий попросил ещё четыре-шесть недель не выходить на улицу в одиночестве, то есть ни с кем другим, кроме самого Ниггеда.

Просьбу Эрик принял легко – затворничество перестало угнетать ещё в середине зимы, когда на плечи слушателей свалилась лавина заданий, начиная от докладов по общемагии, переводов целых книг с мёртвого языка на общекоролевский, и заканчивая донельзя продолжительными практиками, проходившими теперь не только в лекториях, но и в тренировочных подвалах башни.

Трижды за зиму Эрихто устраивал собрания в главном зале, чтобы выявить чувствительных к движению маны, и с каждым разом сознание теряли всё больше слушателей. Фил вместе с эльфийками почувствовали воздействие заклинания сразу вслед за Эриком. Ловис, так же как и Тод, оказался среди последних. Даже Шпиллер умудрился ощутить магическую волну, получив билет на продолжение обучения. Но были и те, кто даже после всех четырёх попыток так ничего не прочувствовали. Четверо лодырей и двое отличников отправились домой, так и не пройдя слушательского курса.

На одном из собраний декан пояснил случившиеся отчисления, сказав, что научить магии можно любого, но потенциал у всех разный. Для обучения одного ученика может потребоваться пять – шесть лет, а для другого будет мало и двенадцати. Трудно обучаемые слушатели не станут успешными магами, легчайшие задачи будут даваться им с трудом, и настоящая сила обойдёт их стороной. Поэтому нет смысла продолжать обучение таких слушателей. Затраченные на них деньги и время – лишь напрасная потеря и того, и другого. А уровень знаний вторичен. Неважно, как хорошо соображает слушатель, но если он не способен ощутить ману, то с магией лучше завязать, и как можно быстрее найти другую профессию.

За себя Эрик не переживал. Всякий раз, когда ученики из соседних башен выходили тренироваться во двор, он чувствовал колебания их неуверенных заклинаний. Со временем Эрик начал различать интенсивность и силу колебаний, и таким образом определял опытность заклинателя. Когда заклинание творил ученик, Эрик чувствовал, как через него самого рывками тянут незримую нить, но стоило за дело взяться маготу, и нить силы уже ползла ровно и быстро, нигде не задерживаясь, нигде не прерываясь.