Текст книги "Когда закон бессилен"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Следующая твоя, – предупредил капитан.

– Мусор, – прошипел лысый.

– Мордой вниз! – скомандовал капитан. – Лапками обними землю! Ноги раздвинь!

Приглушенно матерясь, лысый выполнил его требование:

– Нож брось! – пошевелив онемевшим плечом, приказал Феоктистов.

– А ты его возьми, сука! – с бессильной злостью сыграл в крутого лысый. Шагнув вперед, капитан резко ударил его между раздвинутых ног. Лысый издал утробный вопль. Носком отбросив в сторону нож лысого, Феоктистов прислушался и выругался:

– Вот суки! Как будто выстрелов не слышали!

В поселке, казалось, все, кроме поднявших лай собак, вымерло. Капитан нажал на курок. С секундным опозданием из-за яблони хлопнул тихий выстрел. Мотнувшись телом вперед, Феоктистов коснулся стены дома и попытался развернуться. Из-за яблони снова хлопнул выстрел. Капитан ударился головой о стену и боком завалился на землю. К глухо матерящемуся лысому подскочил крепыш с пистолетом.

– Яшка, валим! Сейчас здесь народу тьма будет!

Поднявшийся с его помощью лысый с коротким

матом пнул тело капитана, вскрикнув, скорчился.

– Давай к тачке, – поторопил его крепыш. Присел возле коротко застонавшего второго.

– Спина, – промычал тот. – Он мне, сука, – почувствовав у шеи под подбородком ствол, дернулся и, обмякнув, опустился на землю. Крепыш подхватил лысого и потащил его через сад. К дому, громко переговариваясь, осторожно подходили мужчины. Позади непривычно тихо двигались женщины. Обогнав всех, во двор забежал молодой голый по пояс парень в тренировочных штанах. В руке у него был « Макаров». Увидев мертвого пса, он выставил пистолет перед собой и пошел к углу дома. Увидел два тела, подбежал к ним.

– Товарищ капитан, – узнав лежащего с окровавленной головой Феоктистова, присел и приложил подрагивающие пальцы к пульсу. Услышав за садом мотор автомобиля, коротко выругался и рванулся туда.

– Подтолкни! – вдавливая педаль газа, дергаясь телом вперед и назад, словно пытаясь помочь ревущему мотору, крикнул крепыш. Лысый, морщась, вышел из машины и стал толкать.

– Стой! – раздался громкий крик из-за высокого, в рост человека, забора. – Стрелять буду!

Подтверждая серьезность заявления, лопнул пистолетный выстрел.

– Давай! – заорал крепыш. Лысый с пистолетом в руке отчаянно пытался помочь с трудом продвигавшемуся вперед автомобилю. Ему в лицо летели комья мокрой земли.

– Стоять! – перевалившись через забор, парень бросился к машине. Лысый и крепыш одновременно выстрелили. Вскрикнув, парень упал, «жигули» выехали из лужи и резко остановились. На бегу разряжая пистолет в сторону приподнявшегося парня, лысый рванулся к машине. Парень с искаженным болью лицом, поддерживая левой рукой правую с пистолетом, провожая фигуру бегущего стволом, трижды нажал на курок. Подбежавший к задней дверце лысый впечатался в нее всем телом и, раскинув руки, свалился на дорогу, «жигули» рванулись вперед.

– Лежать! – осторожно приподнимаясь, крикнул парень. Волоча правую ногу, подошел к лысому.

– Васька! – послышался быстро приближавшийся мужской голос. – Ты где?

– Здесь, – вполголоса отозвался парень и со стоном опустился на землю. От забора с ломиком в руке тяжело бежал коренастый мужик лет сорока пяти в длинных семейных трусах, в надорванной во время преодолевания забора майке и кирзовых сапогах.

– Что с тобой? – взволнованно спросил он.

– Да так, – простонал парень, – ногу чуть задело.

– Как же это? – встревожился мужик. – Вот мать-то, – отложив ломик и рывком разорвав майку, сказал мужчина, – задаст твоему начальнику. На кой же он тебе пистоль выдал?! Я как увидел возле дома мертвяков, – заматывая ногу сына, проговорил он, – прямиком сюда. Мать-то в слезах вся.

– Игнатьич! – от забора, гулко топая, к ним подбежали пятеро мужчин. Двое с лопатами, один с вилами и двое с топорами. – Где бандюги-то? – оглядываясь по сторонам, в один голос спросили они.

– Васька одного уложил, – с гордостью ответил Игнатьич, – и сам раненый.

Через сад от дома донесся нарастающий женский гомон.

– Собак полно, – рассматривая темнеющие дома деревни в бинокль ночного видения, недовольно отметил Филимон. – А Волошин, похоже, уже дрыхнет. Только бы собаки у него не было. Через сад, минуя деревню, подойдем. Он сейчас, наверное, от каждого шороха вздрагивает, – усмехнулся Хирург.

– А там-то что? – кивнув головой в сторону доносящейся музыки, удивленно спросил Тарзан. – Только похороны, а уже…

– Похороны – горе для знакомых и родных покойника, – спокойно ответил Филимон, – а жизнь продолжается. – Посмотрел на светящийся циферблат часов и улегся на спину. – Через пару часов навестим Волошина.

Трое крепких парней в камуфлированных комбинезонах, сливаясь с охапками разбросанного для просушки сена, неподвижно лежали чуть впереди картофельного поля.

– У него света в окнах нет, – опуская прибор ночного видения, пробормотал старший – мускулистый коренастый парень. – Как только во всех домах погаснет свет, выжидаем полчаса и берем Волошина.

– Ты, может, хоть чего-нибудь поешь? – жалостливо проговорила плотная высокая женщина. – А то ведь…

– Оставь, мать, – хмуро перебил ее дядя Степан. – Видишь, он извелся весь.

– Оно и понятно, – согласилась женщина. – Ведь всего неделю назад жену с дочкой похоронил, а теперича и мать. Изверги, – вдруг всхлипнула она, – бандюги проклятые! Вон в милиционеров стреляли бы. Ан нет, – вздохнула она. – По кой Ксюшу-то вбили? Чем она мешала? – женщина заплакала. ПлеЧи неподвижно сидящего Волошина вздрогнули.

– Ты это, – шепнул Степан, – при нем-то не говори, он ведь и так мается.

Вытирая слезы передником, женщина ушла в другую комнату.

– Ну что же, – деланно зевая, проговорил дядя Степан, – чай, и подрыхнуть треба. Завтра вставать ранехонько. Марья корову проводит, мы и тронемся. Ты давай, Митька, спи.

– Спокойной ночи, дядя Степан, – тихо отозвался Волошин.

Четыре беззвучные тени, мгновенно преодолев освещенную лунным светом деревенскую улицу, нырнули в кусты около невысокого забора из штакетника.

– Его дом? – подстраховался старший.

– Его, – тихим шепотом ответил один из парней.

– Работаем тихо, – предупредил старший. Блеснули лезвия ножей.

Легко перепрыгнув забор, Филимон сразу упал на живот. Рядом улегся Тарзан. Несколько секунд оба лежали неподвижно. Филимон, коротко хлопнув помощника по плечу, метнулся вперед. Тарзан последовал за ним. Почти неразличимыми тенями они, перебегая от яблони к яблоне, приближались к дому. У дверей Тарзан снял плотно прижатый к спине небольшой рюкзак, вынул из него белый балахон и надел его. Филимон навалился на дверь, сунул в появившуюся щель узкую стальную полоску и стал поднимать щеколду. Удовлетворенно кивнул и другой рукой начал осторожно открывать дверь.

– Нет его, – тихо сказал вышедший из небольшой спальни невысокий парень.

– Похоже, его дома вообще нет, – приглушенно сказал другой. Старший грубо, но совершенно беззвучно выматерился. – А где же он? Посмотри на кухне, – шепнул он одному из парней, – может, на печке русской спит. – Парень неслышно вошел в кухню. И пораженно замер: дверь на крыльцо медленно открылась, и в проем боком стало втискиваться что-то большое, трепыхающееся, белое. Перейдя порог, остановилось. По бокам у него белыми мягкими волнами опускались и поднимались то ли крылья, то ли еще что-то.

Парень заорал и вжался в стену. В кухню, мешая друг другу, ввалились остальные. Белое издало утробный жутковатый вой и медленно двинулась к ним.

– Мама! – отчаянно заорал один из парней. Старший вскинул руку с пистолетом. Грохнул выстрел. Еще и еще один. Остальные тоже начали стрелять в молча рухнувшее на пол белое.

Филимон, услышав панический возглас, довольно улыбнулся. Но в доме грохнул выстрел. Еще один и почти тут же третий. Выхватив пистолет, Хирург в длинном прыжке достал вход в сад. В доме уже вовсю, отдаваясь в саду эхом, трещали выстрелы. Филимон побежал к забору. Не касаясь его, перепрыгнул, перевернулся через голову и побежал вверх по прикатанной дороге к шоссе.

– Валим! Как зашли, так и уходим! – крикнул старший. Парни стремительно последовали за ним.

– Звони в милицию! – Степан с двустволкой в руках вбежал в комнату к Волошину и не сразу увидел его. Степан щелкнул выключателем. Бледный Волошин сидел на полу, старался вжаться в угол.

– Что же это, а?! – зло спросил дядя Степан. – Кто у тебя там?

– Никого, – Волошин замотал головой. – Честное слово, не знаю я ничего! Нет, знаю! – закричал он. – Это меня убить хотят! Меня!

– Так какого черта они стреляют? – недоуменно пожал плечами Степан. – В кого?

– Сказали, счас прибудут! – заглянув в дверь, нервно проговорила его жена.

– Кто приедет? – не понял он.

– Так милиция. Ты как велел, я сразу и позвонила.

– «Что могут узнать мусора? – вдавливая педаль газа, Хирург гнал угнанные вчера «жигули». Пучок фар разрезал черноту ночи и, словно убегая от машины, скользил по асфальту. – Да ничего, – он начал успокаиваться.

– Но если в доме Волошина была засада, значит, милиция вышла на Федьку. Впрочем, может, не столько на Федьку, сколько Зяблов засветился. Но в любом случае пора делать ноги. Тачку оставлю у первого крупного поселка. Пальчиков не будет. Мы сели в перчатках и не снимали их. Стоп, – обожгла его неожиданная мысль, – Тарзан ведь был под следствием. Значит, отпечатки есть наверняка в милиции. С одной стороны, это хорошо, – усмехнулся Филимон, – будут выискивать его связи, но со мной он работать начал совсем недавно. Так что засечь его они не могли. Кто может сообщить милиции о моей связи с Тарзаном? – задумался он. – Только Вика. Значит, сейчас бросаю тачку и…» – увидев впереди приближающийся свет фар, нахмурился.

– Слишком торопятся, – пробормотал он. – И не одна тачка. Школьник ты, Филя, – зло упрекнул он себя, – почему фары не выключил? Достал из кармана пистолет и облегченно вздохнул. – Дураки – существа безобидные, и им постоянно везет. – Начал сбавлять ход. Доехав до стоящих у обочины «жигулей», остановился и выключил фары.

– Тебе какого хрена надо?! – пьяно заорал, высовываясь в открытое окно лохматый парень. Рядом с ним прикрывая одной рукой обнаженную грудь, а другой – лицо, была женщина. Филимон, не включая ни фар, ни подсветок, тронулся дальше. – Сейчас спуск и поворот, – вспомнил он дорогу, – и влево уходит асфальт к ферме.

Свет фар ехавших навстречу машин исчез. «Они на горку поднимаются. Только бы успеть. Если это менты, с парочкой они долго не задержатся. Остановятся и даже спрашивать ни о чем не будут. Но если это менты торопятся, то кто в доме пальбу устроил?» – Увидев слева в отдалении ровный ряд фонарей, осторожно повернул руль.

Четверо парней, тяжело дыша, хлюпая ногами, бежали по-залитому водой лугу. Опередив всех, старший, с разбегу забрался на травянистый откос дороги, перебежал асфальтовую ленту, спустился с другой стороны и побежал к окутанной дымкой ночного тумана реке, прыгнул в лодку. Через несколько минут в лодке были все.

– Мотор не заводить, – приглушенно бросил старший, – идем не веслах.

Редин просматривал документы.

– Ваня! – укоризненно проговорила вошедшая Анна. – Ты снова работаешь! Вот пожалуюсь Антонине Викторовне, – улыбаясь пригрозила она, – пропишет она тебе уколы. Будешь знать.

– Да я привык постоянно чем-то заниматься, – виновато сказал Редин. – Пока что-то делаю, вроде живу. А то чувствую себя развалиной.

«А кто ты есть-то?» – подумала она.

– Где Валентина? – спросил Иван Степанович.

– Ушла по городу шататься, – неприязненно ответила Анна.

– Так вы и не смогли найти общего языка, – с сожалением сказал Редин.

– Мне найти общий язык с этой…. – усмехнулась Анна. Подыскивая подходящее определение, замолчала.

– Не надо, Аня, – попросил Редин, – все-таки она моя дочь. И когда я… – он вздохнул. – Вообще я ей многим обязан. Ты знаешь, чем. Хотя бы тем, что мы сейчас вместе.

– И то только потому, – не замедлила напомнить Анна, – что я сумела отшить Зинку!

– Ты же знаешь, что с ней у меня ничего серьезного не было, – пробормотал он. – Все-таки Костя моим другом считался. А она своим телом, так сказать, – усмехнулся он, – отплатила мне за то, что я ее мужа от трибунала отмазал. Хотя…

– Зачем ты мне-то врешь? – вспылила Анна. – От трибунала Костю спас мой отец. Просто ты все так подстроил, что они до сих пор думают, что это сделал ты!

– Давай прервем этот разговор, – попросил Редин, – потому что в последнее время на меня столько свалилось, – он покачал головой. – Самое главное – еще с Федькой не все ясно.

– Что? – встревожилась Анна.

– А то, что там кто-то запомнил номер его машины. И это еще не все. Он, оказывается, убил со своими придурками жену и дочь какого-то пчеловода. И, что неприятно, этого пчеловода никак не могу убить. Прямо заговоренный какой-то! – помолчав спросил. – А кстати, где наш сын? Я, признаться, последнее время постоянно ожидаю от него чего-то не совсем здравого.

– Это потому, – заявила Анна, – что ты все еще считаешь его избалованным мальчишкой. А ведь он уже сформировавшийся человек, мужчина, – увидев, что муж хочет возразить, напомнила. – А его нападение на людей Касыма? На это мог решиться только решительный, смелый человек.

– Это ты так думаешь! – разозлился Редин. – А ты знаешь, чего мне стоит уладить это? Я потеряю денег больше, чем он их приобрел!

– Но, извини, ведь в этом замешана и твоя, девочка, – съязвила Анна, – это ее идея. Феденька только исполнитель.

– Все, – Иван Степанович закрыл глаза, – я устал.

Зло взглянув на него, Анна вышла.

– Я что-то не пойму, – Валентина испытующе посмотрела на Федора, – как ты переправил деньги Блохину?

– Пират поехал в гости к своей маман в Тулу. Вот я и отправил баксы с ним. Позвонил Зайцу, чтобы он встретил его. А Заяц…

– Я знаю, что он работает на Блохина, – кивнула Валентина. – Но, по-моему, ты поторопился. Нужно было сначала оговорить с Вадимом Сергеевичем твердую цену. Способ доставки товара, оплаты и так далее. И самое главное, чтобы исключить возможность…

– Подожди, – остановил ее Федор, – ты сама говорила, что обо всем, с ним договорилась. Если нет, то на кой мы ему баксы отдали?

– Да, я оговорила с Блохиньш покупку первой партии. И те деньги, которые я просила тебя передать ему, – аванс. Товар мы получил через три дня после того, как Блохин получит аванс. Оставшуюся сумму отдадим ему, когда будем принимать первую партию в Электростали.

– Значит, ты решила сама заняться основным бизнесом папаши? – усмехнулся Федор.

– Отец стар, – ответила Валентина, – и я не хочу, чтобы созданная им империя распалась после его смерти.

– Отлично сказано, – Федор с уважением посмотрел на сестру. – Но мне интересно, какое место ты отведешь мне после того, как станешь императрицей?

– Ты сын моего отца, – спокойно сказала Валентина. – Значит, мой брат. Ты доказал, что можешь быть решительным и умеешь действовать. Так что, скорее всего, если тебя это устроит, – она серьезно посмотрела на него, – мы будем равноценными партнерами.

– Валька, – восторженно выдохнул он, – да я для тебя все что угодно сделаю.

Обхватив ее за плечи, звучно чмокнул в щеку. Он не мог видеть ее лица и поэтому не заметил брезгливой и презрительной улыбки.

Посматривая на часы, Пират нетерпеливо расхаживал перед зданием гостиницы. Остановился, со злостью огляделся, шагнул к урне, бросил окурок. Потом поправил на плече ремень спортивной сумки и быстро спустился по ступеням.

– Игорь! – раздался справа от него веселый голос. – Привет!

– Здорово, – Пират со злостью смотрел на подходившего к нему в сопровождении двух рослых парней Зайцы, невысокого быстрого в движениях человека. – Я тебя чего, – раздраженно спросил он, – как бабу, ждать должен? Я уже здесь полчаса, как на первом свидании, разгуливаю. Еще бы цветы, и все, страдающий Ромео!

– Остынь, Игорек, – засмеялся Заяц. – Я за тобой как раз двадцать пять минут и наблюдаю. К тому же времени-то, – кивнул он в сторону больших часов на гостиничным вестибюлем, – как раз два.

– Вот, – Пират достал толстый пакте. – Это ты должен пе…

– Не учи меня, – захохотал Заяц, – кому я должен, всем прощаю.

– Короче, вот что, – недовольно буркнул Пират, – мне нужно отдать это тебе. Вот здесь распишись, и привет, – достав из кармана небольшой листок, посмотрел на часы и поставил время. – Давай, – он протянул ручку, – увековечь свою подпись, Заяц.

– Бумажным человеком ты стал, Игорек, – весело заметил Заяц и расписался.

– Тебе тоже придется оставить автограф, – достав почти такой же листок, подал его Пирату. Тот бегло прочитал, расписался.

– Ну все, – облегченно вздохнул он, – церемония закончена. Привет, – он махнул рукой.

– Не спеши, – остановил его Заяц. – Мы же с тобой почти два года не виделись. Я слышал, ты сейчас в шестерках у Федьки.

– Думай, что говоришь, – обиделся Пират.

– Да я так, – Заяц пожал плечами, – к слову. И вот еще что, – понизив голос, он вплотную подошел к нему. – Вот это отдашь лично в руки Вальке, лонял? – строго спросил он. – Не Федьке, а именно прямо в руке Вальке!

– Лады, – кивнул Пират. Взял заклеенный почтовый конверт.

– А на словах, опять же ей, что все будет так, как она договорилась с Блохой. Вот теперь пока, – Заяц быстро пошел к стоянке. Парни, внимательно всматриваясь в окружающих, следовали за ним.

– Ты уверен в этом? – строго спросил Растогин.

– Конечно, – кивнул Николай. – Прежде чем сообщить это вам, я проверил. В квартире Галины Сергеевны действительно живет мужчина. Кто он такой, я узнаю завтра, – Растогин, нервно кусая губы, внимательно смотрел на него. -

– Нет, – понял его Николай. – Я сделаю проще – наведу справки об этом типе в милиции. У меня там есть один знакомый. Я один раз здорово помог ему. Думаю, он не откажет мне в такой пустяковой просьбе.

– А кто тот, с кем ты поскандалил? – спросил Растогин.

– Ее сосед, – улыбнулся Николай. – Зовут его не Саша, как пыталась представить его Галина Сергеевна. Личность довольно известная милиции – Суворов Виталий, кличка Граф. Недавно освобожден по помилованию. Тип еще тот. О нем, если так можно сказать, ходят легенды. Его задерживали за совершенные преступления, но ему всегда удавалось избежать наказания. И это в то время, когда социалистическое общество вело ожесточенную борьбу с преступностью. Тем более, что Суворов не какой-нибудь карманник либо домушник, а бандит. В последний раз ему дали, как говорят уголовники, потолок – пятнадцать лет за нападение на кассира в Вологодской области. Отсидел восемь. Квартира ему досталась по завещанию хозяйки, которая два года назад умерла. Некто Фомич Мария Ивановна. Ее сын умер в лагере от рака. Видно, он чем-то был обязан Суворову, потому что уговорил мать оставить квартиру этому бандиту.

– Откуда же его знает Галина? – удивился Растогин.

Зюзин молча пожал плечами…

– Ты был у Гали в больнице? – зада неожиданный вопрос Растогин.

– Да нет, – заметно смешался Зюзин. Увидев недоверие в глазах шефа, поспешил исправиться. – То есть я видел ее пару раз. Но совершенно случайно. Я как раз отвозил в больницу глюкозу и ан…

– Я тебе уже говорил, – тихо, но с явно прозвучавшей в голосе угрозой сказал Растогин, – _:чтобы ты не искал встреч с ней. Повторять больше не буду.

– Павел Афанасьевич, – обиженно проговорил Николай, – что вы ей-богу? Я же ничего не…

– Запомни, что я сказал, – предупредил его Растогин.

– Павел Афанасьевич, – в приоткрытую дверь кабинета заглянула Регина. – К вам господа из Красноярска. Они у меня записаны. Вы примете их?

– Да, конечно.

– До свидания, шеф, – Зюзин быстро вышел. В приемной он увидел троих мужчин.

– В столице нас с ходу высчитают, – говорил Зубр, – даже если на месте не возьмут. Да и ты видел, чего сейчас в этих гребаных пунктах? Мордовороты, один здоровее другого, у каждого волына. Наверняка еще и где-нибудь в кабинете рядом сидят хари четыре. Рискнуть, конечно, можно, но это запал. Почти стопроцентный запал.

– А работать где-то на периферии, – Граф поморщился, – не в кайф. Во-первых, там и суммы не те. А во-вторых, как только я уеду из Москау, менты с ходу начнут запросы слать. И все равно высчитают, суки.

– Ништяк бы какого-нибудь милиционера за жабры взять, – мечтательно протянул Зубр, – особенного такого, который сам мусоров боится.

– Это раньше такие были, – усмехнулся Граф, – сейчас у всех, кто миллионами ворочает, своя армия есть. И с мусорами они в хороших, поят, кормят, одевают. Впрочем, если такого прихватить, он к ментам не побежит. Ты потом сам молиться будешь, чтобы в Бутырку попасть. Сейчас частных тюрем, как раз для таких как мы, знаешь, сколько? Там, говорят, хуже, чем в крытой. Я встречал одного, он говорит, что лучше пятнашку в крытой отбарабанить, чем неделю в этой самой частной тюрьме.

– Да слыхал я про это, – ухмыльнулся Зубр, – только, по-моему, блевотина все это. Неужели парни с этой самой мафии будут простых уголовников в свою тюрьму сажать?

– Простых-то – нет, – согласился Граф. – А ежели кто заденет кого-нибудь из тех, кто бабки этой самой мафии платит, враз выцепят. Если с тебя ничего выколачивать не надо, просто череп продырявят. Если же какой-то. капитал утащил, в тюрьму эту самую и попадешь. Все отдашь и сверху сколько сможешь навалишь. Так что сейчас безопаснее с государством дело иметь.

– Вот те нате, – удивился Зубр, – а сам за обменный пункт базаришь.

– Не путай хрен с гусиной шеей, – засмеялся Граф. – Эти пункты сейчас узаконены. У них своя охрана есть. И все такое. Конечно, они могут обратиться в мафию, но обычно эти дела мусора ведут.

– Так ты говорил, что Виконт предлагает какую– то работенку, – вспомнил Зубр. – И как раз, наверное, такого мафиози он и хочет проучить. Тогда я пас, а то без суда и следствия под кулаки этих каратэков хреновых мне попадать не в жилу.

– Но мы с тобой не медвежатники, – засмеялся Граф, – так что если и выйдут, то на Виконта.

– Ты думаешь, он Сергей Тюленин из Молодой гвардии? – усмехнулся Зубр. – К тому же там все равно шмалять придется. А эти мафиози просто вычислят кентов Виконта и возьмут нас за жабры.

– Но что-то делать все равно надо! – разозлился Граф. – Я на бабки Виконта жил, теперь вот ты появился. Мне это не нравится, поэтому решать надо что-то.

– Вот я и говорю, – кивнул Зубр. – Где-нибудь в Центрально-Черноземном хлопнуть банк, и ладушки. К тому же если нас и вычислят, мы успеем сдернуть, прежде чем хапнут. Ведь они нам с ходу браслеты на нацепят. Сейчас вокруг только и слышишь: то тут, то там, какой-нибудь домик с миллионами на «ура» взяли.

– Может, ты и прав, – вздохнул Граф. – Вот дождемся Виконта, тогда и видно будет.

– Лично мне после твоих рассказов о частных тюрьмах легче на монетный двор дернуться, – возразил Антон. Вспомнив слова Знаменского о том, что если бы с ним были такие, как он, то и монетный двор можно было бы попробовать, Граф засмеялся.

– Чего ха-ха ловишь? – обиделся Зубр. – Я не то, чтобы…

– Да я свое припомнил, – успокоил его Граф и спросил. – Ты в Воронеже один работал?

– Да я там просто на гоп-стоп одного басмача взял, – ответил Антон. – Он чего-то, видно, прогнал и назад возвращался. Я его в кабаке запас. Он как рассчитываться начал, у меня аж захолодело внутри, – сознался он. – Ну я его и приласкал. Рублями пять лимонов и зелеными три тысячи. К тому же и вооружился, – он взял со стола небольшой револьвер. – А то в моем «макаре» маслята кончились. В Пензе с какими-то сцепился и, считай, обойму расшмалял. А здесь видал, как перезаряжается легко. У тебя-то ствол есть?

– Свой, – улыбнулся Виталий, – дождался он меня.

– Это наган-то? – удивился Антон. – Но за ним еще с тех лет хвост тянется. Эксперты враз срисуют. Так что лучше…

– Я в зону больше не пойду, – сказал Граф, – поэтому, если шмалять придется, то какая разница – с чего, – он дернул плечами. – Наган, он бьет неплохо. Правда, если увязнешь в перестрелке, менять маслята долго. Это в кино полчаса без перекура стреляют.

– Сейчас купить ствол запросто, – сказал Зубр, – только нарваться можно. Может, с этого ствола, который тебе по дешевке отдадут, еще в Брежнева стреляли. Мусора возьмут, и караул начнется.

– Меня мусора больше не возьмут, – спокойно напомнил Граф.

– Я свое отсидел, – взяв со стола финку и, не поворачиваясь, метнул ее назад, в висевшую на стене карту СССР. – Куда укажет, туда и едем, – усмехнулся он.

– Ништяк, – согласился Зубр, – только если в России. Ближнее зарубежье мне на хрен не упало, – и, не давая Виталию посмотреть, спросил. – А если в какую-нибудь дыру, где даже хлеб привозной?

– Да хоть куда, – засмеялся Граф. – Главное – область. Вот в областной центр и едем.

Туз хлесткими, сильными ударами прямых рук бил по боксерской груше.

– Туз, – в небольшую подвальную комнату, оборудованную под спортивный зал вошел Николай. Туз вопросительно посмотрел на Зюзина.

– Похоже, он начинает дела с Красноярскими! – нервно проговорил Николай. – Сегодня он говорил со мной. Так, о том, о сем. Потом его шкура Регина вошла. Там, говорит, Красноярские вас дожидаются. Они о встрече с вами условились.

– Значит, решился Павел Афанасьевич, – засмеялся Туз. Увидев непонимание в глазах приятеля, махнул рукой. – Тебе об этом неизвестно, потом все узнаешь. И вот еще что! – строго, опередив пытавшегося что-то сказать Зюзина, сказал он. – Ускорь бракосочетание с Талькой! Чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше, – давая понять, что сказал все, повернулся к кожаному мешку и стал бить по нему. Что-то буркнув себе под нос, Николай вышел.

– Послушайте, Юрий Федорович, – сердито обратилась Галя к вошедшему в палату врачу, – я же просила не принимать ничего от Растогина! Почему вы…

– Галина Сергеевна, – спокойно перебил ее врач, – надеюсь, вам, как и всякой матери, дорог ваш ребенок. Поэтому не надо читать мне нравоучений. Я врач, дорогая. И с сожалением вынужден заявить, что в данное время наша больница не располагает, казалось бы, необходимыми препаратами, чтобы лечить гепатит. Нет капельниц. Катастрофически не хватает лекарств. Даже простой глюкозы. И только поэтому я принимаю помощь от такого несимпатичного личного мне человека, как ваш свекор.

– Что? – поразилась она. – Что вы сказали?

– Мне и самому казалось, что это не так, – признался врач. – Но так сказал мне Павел Афанасьевич.

– Когда нас выпишут? – спросила Галина.

– Я не задержу вас ни на час, – негромко ответил врач.

– Здравствуйте, – услышала Елена. Подняв сверкнувшую золотом голову, увидела стоящего у двери Зюзина.

– Явился, – насмешливо сказала она. – Что тебе надо на этот раз? Ты снова пришел объясняться в любви госпоже Лапиной?

– Дура ты, Ленка, – усмехнулся Зюзин и, опережая женщину, торопливо заговорил. – На кой черт она мне нужна. Пойми, – шагнув вперед обнял Елену, – мне она нужна не для семейного очага, – Николай захохотал. – Просто мне необходимо усыновить ее ублюдка. Впрочем, ты сама все знаешь.

– Но я думала, ты просто пытаешься воспользоваться мной, – недоверчиво глядя на него, негромко сказала она, – а на самом деле…

– Какая же ты дура, – он опять рассмеялся. – Я действительно хочу воспользоваться тобой. Но только для того, чтобы мы могли стать богатыми. Тебе знакомо модное сейчас слово – миллионеры? Вот я и хочу, чтобы мы были среди тех, кто может позволить себе все, что угодно. И только ради этого и хочу сочетаться законным браком с этой дурой. Ты думаешь, мне нужен ее незаконнорождённый выродок?

Елена рассмеялась.

– А вот тут ты ошиблась, – улыбнулся он. – Как раз этот выродок мне и нужен. Как только Галька станет Зюзиной, я немедленно усыновлю мальчишку. Потому что он настоящий внук Растогина, – объяснил он снова помрачневшей Елене. – И, став отцом Пашеньки, я смогу предъявлять требования старику Паше. Ясно?

– А как же я? – спросила она.

– Когда все будет в моих руках, – он усмехнулся, – моей женой станешь ты.

– Ладно, – успокоилась она, – весьма убедительно, но ты забыл про Туза. Как он-то вписывается в твой план?

– Яшка Туз – мой бывший начальник, – поморщился Николай. – Я одной время работал в охране одного не очень, но все же секретного НИИ. Там и познакомился с Галькой. Потом НИИ, как и многие другие подобного рода учреждения, разогнали. И был бы я вышибалой в каком-нибудь ночном клубе – уменя черный пояс по каратэ, – если бы Растогин не взял к себе. А его доверие я заслужил на удивление просто. Галька и его сын Андрей были любовниками и даже собирались сочетаться законным браком. Растогин узнал об этом и отправил сыночка получать образование в Израиль. Я за приличную сумму начал ухаживать за Галькой. Но она меня и видеть не хотела, к тому же была брюхата. Тогда Растогин снова за неплохие деньги попросил меня убедить ее в том, что Андрей уехал в Израиль с женщиной, на которой там женился. Галька родила сына и с горя упала в мои объятия. Андрей, которому отец написал, что она вышла замуж, завербовался во французский иностранный легион и очень скоро где– то в Африке погиб. Галька как-то узнала об этом и послала меня подальше. А как раз тогда я встретил тебя и был доволен ее решением. Но сейчас ситуация такая, что мне просто край нужно жениться на ней и усыновить ее выродка. И подал мне эту идею Туз. Яшка сейчас имеет свою независимую команду, выполняет за определенную сумму различные задания. Кого охраняет, а кого наоборот…

– Вот что, Коля, – серьезно сказала Елена, – хоть мне и не нравится твоя женитьба, но я подожду. Й не дай Бог, ты обманешь меня. Пожалеешь, что на свет божий появился, это я тебе гарантирую.

– Как страшно-то, – Зюзин прижал ее к себе, – поэтому успокой меня своими страстными поцелуями.

– А как же твое желание немедленно отправиться в загс с Галиной? – чуть отстранившись, спросила Елена.

– Я не могу забыть о болезни своего пасынка, – усмехнулся Николай.

– А что мне оставалось?! – заорал крепыш. – У одного спина сломана, а второго этот козел участковый подстрелил!

– Вообще-то он прав, – кивнул Шугин, – ничего страшного не случилось. Доказать, что двое убитых у дома Возниковой из нашей команды, менты не смогут. И тот, и другой были как бы сбоку припеку. Никто их на наших заседаниях не видел. Константин Федорович правильно сделал, что держал уголовников отдельно. Еще, может, и этот сыщик сдохнет. Говорят, в сознание не приходит. А вот пчеловод жив, – Шугин бросил злой взгляд на крепкого рыжеватого парня.

– Да там какое-то привидение вылезло! – воскликнул тот. – А пчеловода не было. Мы весь дом обшарили, не было его! – заметив недоверие во взгляде Шугина и сомнение на лице Клоуна, горячо заявил. – Точно говорю! Я одного на кухню отправил, а он как заблажит. Мы ту…