Текст книги "Когда закон бессилен"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

– Хочешь неплохо заработать? – входя в комнату, спросил Федор. Пират, застегивающий набитую гостинцами спортивную сумку, посмотрел на него. Разглядев в его глазах недовольство, Федор поспешно добавил. – Нет, ты поедешь к своей матушке. Просто по дороге заскочишь в одно место и отдашь это, – он показал толстый конверт, – одному человеку. За это получишь двести баксов.

– Если по дороге, – Пират пожал плечами, – могу и отдать.

– Ты в Тулу едешь, – объяснил свое предложение Федор. – Там около гостиницы «Москва» тебя будет ждать человек, ему и отдашь пакет.

– Как в кино, – усмехнулся Пират. – Как я этого фраера узнаю? Он будет держать в руке журнал «Плейбой»?

– Ты просто будь у входа в гостиницу в два часа, – терпеливо продолжал Федор. – Он к тебе сам подойдет.

– Он меня знает? – удивился Пират.

– Ты сделаешь это или нет? – уже зло спросил Федор.

– Вообще-то мне эти игры в разведчиков на хрен не нужны, – застегнув сумку, Пират забросил ремень на плечо. – «Он сам подойдет», – передразнил он Федора. – Мне…

– Помнишь Зайца? – спросил Федор.

– Так чего ты мне мозги пудрил? – разозлился Пират. – Будь в два, подойдет. Я с детства в шпионов не играю. Давай, – он протянул руку. – И баксы не забудь.

– Ты только об этом никому, – отдав конверт, предупредил Федор. – Я поэтому и не сказал про Зайца сразу, понял?

– Опять что-то придумал, – буркнул Пират.

– Смотри, Игорек, – Федор назвал Пирата по имени. – Об этом никому, потому что все знают – Заяц сейчас на Блоху пашет. А у отца с ним нелады.

– Не дурак, – не прощаясь, Игорь пошел к двери. Потом повернулся. – Когда он там будет?

– Завтра в два.

– Что вам нужно? – со слезами в голосе спросила Галя. – Ну почему вы не оставите меня в покое?

– Ты мать моего внука, – терпеливо проговорил Растогин, – который носит мое имя. Да, я был против вашего брака с Андреем, считал, что ты его недостойна. Поэтому Николай сблизился с тобой.

– Значит, это вы велели сказать ему, что Андрей уехал с женщиной в Израиль? – догадалась она. – Как вам не стыдно! Если бы я знала правду…

– Это не единственная моя ошибка, – Растогин выдохнул. – Я написал Андрюше, что ты вышла замуж. Из-за этого он и ушел во французский иностранный легион и погиб.

– Какой же вы гад, – с ненавистью прошептала она, – подонок. Убили своего сына. Ведь это вы своим подлым враньем убили Андрея. – Растогин виновато опустил седую голову. – И теперь вы приходите и предъявляете права на моего сына! Как вы можете?

– Он мой внук! – воскликнул Растогин. – Я сделаю из него человека. Дам ему образование. Дам ему все то, без чего просто нельзя быть человеком.

– Человеком? – переспросила Галя. – И вы можете говорить об этом? Вы отослали Андрея в Израиль для того, чтобы он получил образование. Он не хотел и поехал только потому, что любил и уважал вас. А вам мало было разлучить нас. Вы через Николая сообщили мне, что Андрей уехал в Израиль с другой женщиной и навсегда. И тем самым толкнули меня в объятия Николая. Я просто хотела забыть, вычеркнуть из памяти Андрея, – глаза Галины наполнились слезами. – Но вам и этого показалось мало. Теперь вы решили забрать у меня Павлика. Как вы смеете предлагать мне деньги за сына? Моего сына!

– Я прошу тебя, Галя, – негромко проговорил он. – Подумай и ты поймешь, если ты действительно желаешь счастья своему сыну. Что он получит здесь, в России? Что ты сможешь дать ему? Я, конечно, оставлю ему денег. Но Россия теперь стала непредсказуемой страной, здесь может случиться все, что угодно. В любое время к власти могут вернуться коммунисты. Ты представляешь, что тогда будет? Снова революция и гражданская война. В прошлом году танки стреляли по Верховному Совету. Россия катится в яму, из которой выход только один – гражданская война. Ты понимаешь это? И я просто не могу позволить, чтобы сын моего сына, даже от такой женщины, как ты…

– Что?! – гневно воскликнула Галина. – Поднявшись со скамейки, твердо проговорила. – Вон. И никогда не приходите. Вы оскорбили не только меня, но и мою родину. Я русская. Может, для вас это прозвучит несколько странно, но я горжусь этим. И верю, что моя страна снова станет великой державой. Поверьте, Павел Афанасьевич, – усмехнулась она, – я далека от политики, от всех движений и партий. Я просто верю, что мой сын будет счастлив на родине, в той самой стране, которой вы предрекаете крах.

В глазах явно удивленного Растогина внезапно появилось восхищение.

– А знаешь, Галина, – сказал он, – мне показалось, что я слушаю умного, убежденного в своей правоте политика. Ты патриотка.

– Нет, – засмеялась она, – я простая русская баба. Ведь именно поэтому вы не желали видеть меня своей невесткой. Я очень благодарна вам за помощь Павлику, потому что с лекарствами сейчас еще очень плохо. Но прошу вас, Павел Афанасьевич, – Галина вздохнула, – давайте прекратим все это. Павлик мой сын, и он останется со мной. И, поверьте, я сделаю все возможное, чтобы он ни в чем не был похож на своего деда, – Галина повернулась и быстро пошла по больничному парку.

– Мне очень жаль, – тихо проговорил Растогин, – но ты вынуждаешь меня прибегнуть к этому.

– По-моему, она снова послала его по матушке, – оскалился в улыбке Туз.

– Скорее всего да, – отозвался с места водителя Николай. – И это уже не впервые.

– Крутая бабец, – захохотал здоровяк.

– Скорее упрямая, – поправил его Зюзин. – Если на нее надавить, сломается.

– А вот этого не хотелось бы, – усмехнулся Туз. – Тогда шеф увезет внучонка в Израиль. И оттуда дитя будет заниматься банками. А это все! Мы потеряем возможность отмывать бабки. Поэтому ты и должен стать ее мужем, – громко сказал Туз, – и немедленно усыновить Павлика. Вот тогда мы поставим деда перед выбором: либо он отдает нам банки и забирает внука, либо ребенок будет влачить жалкое существование с неродным папой, который сделает жизнь сыночка невыносимой. Растогин знает тебя и в это поверит. Да наверняка и торговаться не будет. Поэтому понастойчивее, Коля. Время уже играет против нас. Осталось всего месяца три. Растогин ждет завершения золотопромывочного сезона на Колыме. У него там заключен контракт с тремя артелями. А кончают намывать благородный металл где-то в сентябре, крайний срок – начало октября. Так что время пока есть. Но чем быстрее мы поставим Павла Афанасьевича перед выбором, тем лучше.

– Шеф сел, – услышали они голос из переговорного устройства, – прикрывайте сзади.

– Вот жизнь пошла, – трогая машину, недовольно заметил Зюзин. – Я его, пса, в любой момент пришить готов, а охраняю.

– Он нам за это очень неплохо платит, – засмеялся Туз.

– Блиндер буду сапоги! – радостно воскликнул Граф.

– Мадера фикус! – закончил за него крепкий высокий человек в замшевом пиджаке. Рассмеявшись, они обнялись. Похлопали друг друга по плечам.

– Помнишь мою присказку, – сказал Виталий.

– Да я сам вот уже три года с ней в хороших, – улыбнулся приятель. – Отличные слова, главное – непонятные. Говоришь зло, думают – материшься. Весело – радуются, думают, ты так свой восторг выражаешь.

Граф приехал на Павелецкий вокзал купить билет до Тамбова для Виконта, который хотел на пару дней съездить к недавно освободившемуся другу. На вокзале Граф встретил своего старого приятеля Зубра. С Зубаревым он и отработал кассира леспромхоза под Вологдой. Сделали они все чисто. Работали в масках, поэтому обошлись без крови. Поставив на главной дороге указатель «объезд», на старой разбитой дороге, по которой не ездили уже полгода, набросали шипов из стальной проволоки с заостренными концами. Когда «уазик» проколол переднее колесо и остановился, они вдвоем подскочили к шедшему заменить колесо водителю и охраннику и, угрожая им оружием, уложили на землю. Находившийся в кабине кассир даже не помышлял о сопротивлении. Связав всех троих, они нырнули в лес. На реке их ждал Фомич с моторкой. После того, как машина с кассиром свернула, Фомич убрал указатель. В лодке разделили деньги и первым с нее около небольшого поселка сошел Граф. Деньги он спрятал под камнем в овраге. Когда он приехал в Москву, его задержали. Доказать ограбление не удалось, но, памятуя о старых заслугах Графа, дали ему пятнадцать лет. Через год в зону пришел Антон Зубарев. Он был осужден за незаконное хранение огнестрельного оружия. Его сдала одна ревнивая женщина. У нее на квартире его и арестовали. Ствол был чист, поэтому пришить ему ничего не могли, и он привез в зону четыре года. Три года назад освободился. В зоне они строили планы один грандиознее другого, мечтали совершить ограбление века. С полгода Зубр хоть изредка, но присылал письма, подписываясь другим именем, как они и договорились. Потом Графа увезли на другую зону, и он потерял Зубра. И вот эта неожиданная и такая нужная встреча.

– Ты знаешь, Фомич помер, – сообщил Граф.

– Да, слышал, – буркнул Зубр. – Рак у него вроде. А. ты какого хрена на бану? – с тревогой спросил он. – Ведь враз…

– Да я не в бегах, – засмеялся Граф, – меня по помиловке освободили.

– Ништяк! – по-блатному выразил свой восторг Зубр.

– Даже живу на законных основаниях в столице.

– В рот мента! – поразился Зубр. – Ты чего, женился? – помрачнев, спросил он.

– Да нет, мне мать Фомича по его просьбе хату оставила. Царство ей небесное, – неуверенно – может, говорить нужно по-другому, – сказал он и быстро перекрестился, – хорошая старуха была.

– В натуре, – согласился Зубр.

– А ты где? – в свою очередь поинтересовался Граф.

– Мой адрес не дом и не улица, – словами песни ответил Антон.

– Так, может, ко мне? – предложил Граф.

– Отлично. Отпразднуем встречу. Ты еще ничего не приметил? – подхватив солдатский рюкзак, Зубр пошел за Графом.

– Да есть кое-что, – вздохнул Граф. – Ты Виконта помнишь?

– Конечно, – кивнул Зубр.

– Вот он и предлагает одно дело, – понизив голос, сказал Граф.

– Тормози, – попросил Зубр, – что-то я не въеду. Ты перековался или он за ствол берется?

– Дома поговорим, – улыбнулся Граф и остановился. – А ведь ко мне тебе нельзя, – с сожалением сказал он, – менты враз срисуют. Тут один участковый, сука, через день ныряет.

– Тогда я в гостиницу, – легко решил этот вопрос Зубр, – бабки есть. В Воронеже подхарчился.

– В гостиницу тоже не в масть, – заметил Граф. – Мало ли что. Менты постоялые дворы часто проверяют.

– Так куда же мне? – посмотрел на него Антон.

– Поехали, – Граф вспомнил квартиру соседки ц обрадовался. – Со мной рядом женщина живет. Сейчас в больнице с сыном. У него желтуха, А это значит, что минимум месяц ее не будет. Пока там переторчишь. Потом видно будет.

Волошин вышел на улицу и жадно вдохнул нагретый жарким солнцем воздух. Из дома доносились приглушенные голоса. Он закрыл глаза. За последние несколько дней ему трижды хотелось умереть. И особенно остро желание броситься в холодную темную могилу возникло у него, когда начали опускать гроб с телом матери. Если после похорон жены и дочери его как могла поддерживала и успокаивала мать, то теперь…

– Дмитрий, – услышал он густой бас вышедшего следом дяди Степана, – я, конечно, – как обычно начал он, – все понимаю. Жаль Ксению и Сашку с Зинкой. Но, – поморщившись, вытащил сигарету и прикурил. Дмитрий молча смотрел на него. – Ты это, – вместе с дымом выдохнул дядя Степан, – поехали завтра на пасеку. Побудешь там со мной до поминок. Потом вернемся.

– Не хочу, – сразу отказался Волошин. – Ведь там убили…

– Да нет, – перебил его Степан. – Я теперь в другом месте. На эспарцет переехал. И вагончика нет, сжег я его. Так что…

– Спасибо, дядя Степан, – на этот раз Волошин перебил его, – но нет, не могу.

– Но ведь жизнь-то продолжается, – не выдержал Степан. – А ты себя заживо похоронил. Нельзя так. Все мы рано или поздно там будем. Сколько кому отпущено. Ну что ты изменишь, если оставшиеся тебе дни будешь постоянно в трауре? Плохотебе, но ведь надо как-то выдюжить. Тем более тебя тоже хотели прибить. Значит, мешаешь ты кому-то. А вот кому? – он внимательно посмотрел на Волошина. Тот безразлично пожал плечами.

– Тьфу ты, – рассердился Степан.

– Не злитесь, – тихо попросил Дмитрий. – Я и сам понимаю, что, наверное, нельзя так. Но не знаю я, – закричал он, – что делать?! Как мне жить?! Не знаю! – закрыв лицо руками, он заплакал. – Лучше бы они меня убили, – сквозь слезы проговорил он. – Поймите, – не поднимая головы, сглотнув слезы обратился он к не знавшему, как и что делать, мужчине. – Я никогда не был один, сам по себе. Вы ведь сами говорили, что я под каблуком у жены, – слабо улыбнулся он. – Да, она все в своих руках держала. Я просто с радостью делал все, что она хотела. Она любила меня, – он всхлипнул. – У меня нет друзей. Просто приятелей и то нет. Я не люблю компании. Знакомых много, хороших знакомых. Может, они и есть друзья? – с надеждой посмотрел он на дядю Степана. – Ведь вы видели, сколько их было на похоронах Саши. И никто не упрекнул за то, что я оставил их на пасеке. Одних оставил! – закричал он. – И поэтому их убили!

– Сегодня ты ночуешь у меня, – не. терпящим возражений голосом заявил дядя Степан. – А завтра с утра поедем на пасеку. – Видимо, он хорошо знал Дмитрия. Тот только слабо улыбнулся и не стал возражать.

– Ты здесь? – с удивлением сказал Адам, увидев открывшего ему дверь Тарзана.

– А где мне быть? – усмехнулся Тарзан.

– Но Филимон говорил, что вы поедете в деревню и навестите…

– Самое лучшее время для подобных посещений, – услышал он спокойный голос выходящего из ванной Филимона, – с полтретьего до половины четвертого. Именно в эти часы человек поддается психической обработке. Все его чувства наиболее обострены, в то время как…

– Не надо лекций, – прервал его Богунчик. – Я сообщил шефу, что Волошин исчезнет. А вы…

– Я не зря считал тебя идиотом, – сказал ему Филимон. Шагнув вплотную Адаму, двумя пальцами ухватил его длинный нос и резко рванул руку вниз. Взвыв тот согнулся.

– И никогда, – угрожающе предупредил его Хирург, – не контролируй меня! – Легким толчком он усадил Адама задницей на пол. – Повторять я не люблю, – улыбнулся Филимон.

Адам, приложив к распухшему носу руку, задом отполз к двери. Вскочил и выбежал.

– Собирайся, – посмотрев на часы, сказал Хирург. – Нужно проехать посты ГАИ до темноты.

– Черт бы вас побрал! – раздраженно проговорил Зяблов. – Какого дьявола вы еще здесь? В чем дело?

– Волошин сегодня хоронит мать, – ответил Клоун за стоящего перед Зябловым лысого мужчину.

– Вообще-то это уважительная причина, – усмехнулся Константин Федорович, – чтобы отсрочить его похороны. – Немного помолчал, раздумывая, бросил быстрый взгляд на лысого ивышел.

– Отдыхай, Яков, – Клоун хлопнул лысого по плечу.

– Все-таки похороны, – виновато проговорил тот.

– Все отлично, – шагнув к двери, сказал Колун. – Шеф понял.

– Костик! – раздался встревоженный голос Зинаиды. – Где ты?

Выхватывая оружие, шестеро парней бросились на крик. Лысый с пистолетом в руке метнулся к окну и увидел перед воротами дома милицейский «уазик», «жигули» и темно-синюю «волгу».

– Что случилось? – воскликнул Зяблов.

– Меня хотят арестовать! – закричала Зинаида. Он увидел двоих явно смущенных милиционеров.

– Что за чертовщина?! – Зяблов бросился к сидящему на столе улыбающемуся молодому мужчине в штатском. – Что ты себе позволяешь, Феоктистов?

– Повторите этот же вопрос, – усмехнулся Феоктистов, – но на «вы». Вам придется привыкать к такому обращению.

– Послушай, капитан! – заорал Зяблов. – Какого черта… – выпучив глаза, с хрипом пытаясь вдохнуть, он начал падать вперед.

– Стоять! – весело скомандовал рванувшимся вперед парням Феоктистов. – А то… – он многозначительно кивнул на двор. Около окон точно по велению волшебной палочки выросли фигуры в пятнистых комбинезонах с закрытыми лицами. Стволы автоматов были направлены на парней.

– Константин Федорович Зяблов, – отчетливо и громко начал капитан, – вы задержаны по подозрению в организации убийства старшего лейтенанта уголовного розыска Мягкова. А также в организации убийства капитана ГАИ…

– Что?! – возмущенно и вместе с тем испуганно закричал Зяблов. – Что ты городишь! Я требую прокурора! Ты ударил меня!

– Кто-нибудь подтвердит это? – насмешливо обратился к парням капитан. Те стояли молча.

– Я, – вызывающе шагнув вперед сказала Зинаида. – Я утверждаю…

– Зинаида Владимировна Зяблова, – повернулся к ней капитан, – вы задержаны по заявлению Светланы Александровны Котовой за нанесение ей легких телесных повреждений и за умышленное хулиганство в отношении вышеупомянутой особы!

Пораженная Зяблова, широко открыв рот, молчала.

– Увести задержанных, – приказал Феоктистов. И, наклонившись к уху Зяблова, прошептал. – Скорее всего, ты, сука, отмажешься. Но те дни, что ты проведешь в камере, запомнишь на всю жизнь. Это я тебе обещаю.

– Требую прокурора! – заорал Константин Федорович. Пока не увижу прокурора, пищу не принимаю!

– Пост, он полезен, – насмешливо заметил капитан. – А прокурора ты увидишь через десять дней. Это раньше более трех суток без санкции не держали.

– Шугин! – отрывисто приказал Зяблов. – Срочно свяжись с моим адвокатом. И…

– Хорош! – рявкнул капитан. Клоун что-то негромко сказал, парни мгновенно исчезли.

– Задержать! – крикнул Феоктистов. – И обыскать!

– Это надо было раньше делать, – нашел в себе силы усмехнуться Зяблов. Зинаида истерично заплакала.

Вера Николаевна и Ирина молча стояли у служебного входа в УВД. Лица обеих были бледны от волнения.

– Успокойтесь, Вера Николаевна, – участливо проговорил стоящий, с ними пожилой подполковник. – Привезут Зяблова. Феоктистов умеет выполнять задержание. К тому же с ним…

– Извините, Валентин Павлович, – тихо сказала Ирина, – просто мы думаем, что зря пришли в милицию. У Константина Федоровича связи. А у нас…

– Мы все выясним, – успокаивая в первую очередь Веру Николаевну, проговорил подполковник. – Конечно, если говорить откровенно, для подобного обвинения необходимы более существенные доказательства. Но я надеюсь, что они скоро появятся. Во-первых, Возников, это водитель, задержанный за аварию, в которой погиб ваш сын, утверждает, что был у своей жены. И знаете, – неожиданно весело сказал он, – я посылал к ней Феоктистова, и ему, кажется, удалось убедить ее сказать правду. Вполне возможно, – мрачно добавил он, – я поторопился с задержанием. Но тут как раз одна дамочка принесла заявление на Зинаиду Владимировну. Та избила ее у себя на даче, и я не мог отказать себе в удовольствии испортить выходной чете Зябловых. Мне все равно" скоро на пенсию, – засмеялся он, – так что испортить себе карьеру не боюсь. И, вполне возможно, Зинаида Владимировна, чувствуя угрозу наказания, будет более откровенна. А вот и они, первая леди и ее многоуважаемый супруг. Капитан запаса, называющий себя Полковником.

Из «волги» вышел, держа руки за спиной, Зяблов. Из «жигулей» вышла заплаканная Зинаида Владимировна.

– Его парни успели оружие спрятать! – зло сообщил подошедший к подполковнику Феоктистов. – Я думал, влезут, даже провоцировал, а они, гады! – Увидев женщин, смущенно поздоровался.

– Верка! – заорал Зяблов. – Это по твоей милости я…

– Ты за все ответишь! – громко сказала Вера Николаевна. – И на тебя управа найдется!

– Ну, сестренка, – стараясь говорить бодро, но испуганный взгляд выдавал его настоящее настроение, он покачал головой. – И чего я тебя в детстве не прибил!

Два милиционера ухватили продолжающего что-то выкрикивать Зяблова за локти и поволокли в здание.

– Прокурора мне! – успел перед дверью крикнуть он.

– Мне врач нужен, – пронзительным эхом отозвалась перепуганная Зинаида Владимировна. – Сердце у меня болит.

– Их в отдельные камеры, – приказал подполковник.

– Мы пойдем? – несмело спросила Ирина.

– Вас отвезут, – призывно махнув водителю «жигулей», сказал подполковник. Посмотрел вслед женщинам и повернулся к Феоктистову. – Давай к жене Возникова, запротоколируй показания.

– Да она под протокол не согласна, боится. Говорит, за лжесвидетельство посадят.

– Так ты же умеешь убеждать, – засмеялся подполковник, – поэтому и доверяю тебе. Надо в темпе; отработать доказательства. А то прокуратура узнает, хлопот не оберешься. Но тебя-то я прикрою, – успокоил он капитана, – Ты мои приказы выполнял.

– Думаете, Зяблов и нового под крыло взял? – зло спросил Феоктистов.

– Этого нет, – покачал головой подполковник. – Да и вряд ли он пойдет под чье-нибудь крыло. Но и нам он спуску не даст. Мы же, считай, на «ура» работаем. Так что давай к Возниковой.

– Понял, – кивнул Феоктистов и быстро пошел к «волге».

– Не знал я ничего! – прокричал Зимин. – Басов сам решил взять Зяблова. У него ничего существенного против него нет. Только слова Веры Николаевны. И этот придурок Возников голодовку объявил. Невиновен, мол. Его, скорее всего, выпустят. Да, – вспомнил он, – надо Возниковой рот закрыть. К ней вчера Феоктистов ездил. Что-то она не то сказала. Ведь после этого Басов и послал Феоктистова за Константином Федоровичем. А тут еще эта стерва Светка заявление на Зинаиду Владимировну накатала. Ты пошли кого-нибудь к Возниковой.

– А может, не стоит? – засомневался Клоун. Ведь это могут связать с арестом Кон…

– Если она говорить начнет, то каюк вашему Полковнику! – заорал Зимин. – Я ничего делать не буду, Басов и так на меня косится.

– Успокойся, – недовольно посмотрел на него загорелый мужчина лет сорока. Повернувшись к Клоуну, сказал. – Вовремя я вернулся. Короче, вот что. Пошли кого-нибудь к Возниковой. Надо ее…

– Она на крюке., – сказал Клоун. – Кассета с записью разговора о найме…

– Я сказал, что делать! – зло бросил загорелый. – И немедленно!

– Но милиция может связать ее убийство с делом Константина Федоровича, – высказал опасение крепыш в камуфляже.

– Связать – еще не значит доказать, – усмехнулся загорелый и добавил. – Делай, что я сказал!

– Шуга, – обратился к нему крепыш, – а с сестрой Полковника что? Это же она…

– Ее не трогать, – сразу решил Шугин. – Может, потом, когда Константин выйдет. Сейчас это стремно.

– Как бы мусора до пасечника не добрались, – высказался Клоун.

– А какого хрена вы его не убрали?! – раздраженно спросил Шугин.

– Да он, гнида, как человек-невидимка! – процедил лысый. – То в деревне, то в городе. Мы все время опаздываем. К тому же его уже хотели какие-то гаврики пришить. Их крестьяне ухлопали из двустволок. А они с дуру мать Волошина пристрелили, так что сейчас…

– Этого пчеловода надо кончать! – резко бросил Шугин. – Потому что тут большие деньги завязаны. В общем, найти пасечника.

– Он сегодня мать хоронил, – напомнил Клоун, – Константин Федорович сказал…

– Тем более, – оборвал его Шугин.

– Иринка, – что-то решив, сказала Вера Николаевна, – ты сегодня иди ночевать к Светлане Бо…

– Нет, – возразила невестка, – я вас одну не оставлю.

– Но… – попыталась образумить ее свекровь, – ты…

– Давайте не будем об этом, – Ира присела рядом с ней. – Сейчас поужинаем и спать. И ничего не бойтесь, – стараясь, чтобы голос прозвучал бодро, сказала она.

– Пусть только сунутся! Я Сашино ружье зарядила. Я знаете как стреляю, – похвасталась она, – меня Сашка учил. Помните, даже на охоту два раза брал!

– Я одного боюсь, – словно не слыша ее, проговорила Вера Николаевна, – что Костя сумеет избежать наказания. Моя мама рано умерла, – неожиданно вспомнила она, – отец на автобусе водителем работал. Мне семь лет было, когда он с Софьей Игоревной познакомился. Впрочем, он её и раньше знал. У нее сын, Костя. Он старше меня на два года. Я обрадовалась. Брат будет, мама – свою-то я почти не помнила – и стала называть Софью Игоревну мамой. А Костя не разрешал, даже бил. меня иногда. Потом он в военное училище поступил, а я с родителями осталась. Они умерли оба почти одновременно. Вот на похоронах Костя и познакомился с Зинкой. Ее отец был областным военкомом, связи у него хорошие были. Потом Костю обвинили в продаже оружия, он в ГДР служил. Но. как-то сумел вывернуться. Вернулись они с Зинаидой сюда. Она моложе его намного. Костя воспользовался авторитетом ее отца и создал этот военно-спортивный союз «Защита Отечества». Сначала все довольны были, а потом поняли: этот союз – организованная банда. А у Кости друг в Москве. Говорят, банками какими-то управляет. Тоже бывший офицер. А теперь, как стало модно называть, мафиози. Редин Иван Степанович, – она хотела сказать еще что-то, но ее перебил удивленный голос Ирины:

– Как вы сказали? Редин?

– Ты его знаешь? – свекровь изумленно взглянула на нее.

– Нет, – поспешно ответила Ирина.

– А почему ты так удивилась? – Вера Николаевна внимательно посмотрела на нее.

– Просто так.

– Ты не хочешь сказать мне правду? – тихо спросила Вера Николаевна.

– Понимаете, – нерешительно начала Ирина, – когда…

В дверь негромко, но настойчиво постучали. Бросив на свекровь испуганный взгляд, Ирина бросилась к висевшему на стене двуствольному ружью. Переломила стволы и зарядила их. Сложила ружье, взвела курки. Вера Николаевна молча взялась за ружье.

– Я сама, – запротестовала Ира.

– Ты должна родить ребенка, – еле слышно проговорила свекровь.

– Вера Николаевна! – за громким стуком услышали они встревоженный голос. – Ира! Откройте!

– Это Сергей, – облегченно вздохнула свекровь. Подойдя к двери, растерянно посмотрела на ружье в руках. Поставила его в угол и прикрыла снятым с вешалки плащом. Потом открыла дверь. В квартиру ворвался Феоктистов. Увидев женщин, облегченно вздохнул.

– Вы почему не открывали? – укоризненно спросил он. – Я заехал сказать – в случае чего немедленно звоните ноль два или мне. Вот телефон, – он протянул листок с номером.

– Сережа, – тихо спросила Вера Николаевна, – почему вы приехали? Значит, вы думаете, что с нами может что-то случиться?

Капитан, мысленно обложив себя непечатными словами, улыбнулся:

– Да нет, я просто так, ну, мало ли. Может, какой-нибудь подпивший член союза решит прийти и качать права за своего Полковника. Вот и все, – он засмеялся.

– Не надо нас успокаивать, – попросила Вера Николаевна. – Мне все равно, что будет со мной, а Иринка ждет ребенка. Я готова– дать любые показания. Понимаете, Сережа, я уверена, что Сашу убили по приказу Константина. В ту ночь, когда был застрелен на своей квартире Мягков, Сашу привезли пьяным. Он ничего не соображал. Обо всем я написала в заявлении. А уже потом Константин все время расспрашивал, не говорил ли Саша о том, о чем его просил Мягков. И совсем недавно приходил мужчина. Совершенно незнакомый. Он хотел о чем-то поговорить со мной. Но я была очень расстроена гибелью Саши и не могу сказать, о чем он меня спрашивал. Ты не помнишь? – посмотрела она на Ирину.

Жена арестованного по обвинению в совершении аварии, повлекшей гибель человека, Возникова, зевая, дожидалась сводки погоды на завтра. С экрана диктор сообщал спортивные новости. Женщина была довольна собой. Сегодня утром она намекнула капитану Феоктистову из уголовного розыска, что ее муж не причастен к случившемуся на дороге. Капитан просил, даже настаивал на ее письменных показаниях. Она наотрез отказалась, сказала, что боится привлечения к суду за дачу ложных показаний. На самом деле все было по-другому. Вчера саратовский видеоканал показывал один из запрудивших сейчас экраны американских боевиков. Там одна женщина, за небольшую сумму отдав в руки полиции не совершавшего убийства мужа, угрожая рассказать правду, получила с настоящего высокопоставленного преступника хорошие деньги. И уже засыпая, Возникова решила стать богатой, намекнув Зяблову, что расскажет правду. Но сделать это решила не сама. Она знала, что у Зяблова куплена почти вся милиция. И именно поэтому сказала Феоктистову, что ее мужа подставили. Это слово она тоже узнала из фильма. Расчет был прост: Феоктистов наверняка от нее поедет к Зяблову и сообщит ему о разговоре с ней. Убить ее Зяблов не сможет – этим самым он отдаст себя в руки Феоктистова. Значит, ему останется одно: держать ее рот на замке приличными суммами. Женщина довольно улыбнулась. Прошлепав босыми ногами по полу, выключила телевизор и легла. Ее любовник сегодня улетел Москву.

– Мама, я летчика люблю, – пропела она. Рассмеявшись, потянулась сильным красивым телом. Затем повернулась на бок и закрыла глаза. Во дворе громко залаяла собака. Женщина, недовольно вздохнув, натянула одеяло на голову. Собака замолчала. В открытом окне кухни на фоне света уличных фонарей появился темный силуэт. Отодвинув занавеску, быстро и беззвучно залез в дом. Следом за ним в окно забрался еще один. Прислушиваясь, оба замерли. Тишину большого дома нарушало только равномерное тиканье настенных часов. Преступники бесшумно двинулись к кухонной двери. Шум подъехавшей машины и свет фар остановил их.

Феоктистов на все лады крыл дороги пригородного совхоза. Рытвины, выбоины и ямы, казалось, были по всей дороге. Днем он этого как-то не замечал. Подъехав к дому Возниковой, с досадой увидел, что свет в окнах не горит.

«Рано же ты спать ложишься, – мысленно обратился он к женщине. – Отправила мужа на нары и спит, стерва. Он уже хотел остановить машину, но что-то помешало ему.

Проехав дальше на два дома, капитан понял, что именно. Первый его приезд злобным громким лаем встретил огромный лохматый пес, который гремя цепью, рвался к забору. Сейчас собака молчала. А ночью она должна встречать появление возле дома чужих еще более яростно. Капитан вышел из машины, вытащил пистолет и, прижимаясь к заборам, побежал к дому Возниковой. Забежал во двор и едва не наступил на тело пса. Осторожно пошел к дому. Услышав донесшийся из окна короткий пронзительный крик, рванулся к двери.

– Хороша стерва, – тихо проговорил лысый. – Тело упругое… И живот плоский.

– Не спусти, – насмешливо отозвался худощавый парень и вытер окровавленное лезвие ножа пододеяльником.

– Откройте! – услышал он требовательный голос. – Милиция!

Лысый с матом рванулся на кухню.

Понимая, что преступники уже в доме и в этом отчасти виноват он, Феоктистов в надежде остановить их подскочил к двери, саданул по ней ногой и заорал:

– Откройте! Милиция! – потом спрыгнул с крыльца и бросился за угол вправо. Там на кухне, он это. запомнил, было выставлено окно. Едва он выскочил из-за угла, как на землю из оконного проема выпрыгнул человек.

– Стоять! – выстрелив в воздух, крикнул капитан. – На землю! Руки и ноги в стороны!

Преступник резко махнул рукой в его сторону. Дернувшись влево, капитан выстрелил. С тупой болью в левое плечо вонзилось лезвие ножа. Преступник с криком упал.

– Лежать! – Феоктистов сверху вниз ударил упавшего каблуком по пояснице. Тот взвыл и замер.

– Лежать! – повторил Феоктистов и услышал короткий шум в проеме окна. Капитан отпрянул вправо. Прыгнувший на него с ножом лысый промахнулся и упал. Мгновенно перекатившись, замер. Короткая вспышка выстрела и просвистевшая около уха пуля как бы сковали его.