Текст книги "Когда закон бессилен"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Как ты думаешь, – уже из кухни спросила она, – где Граф?

– Я бы спросил, зачем тебе понадобился Виталий, – засмеялся Георгий, – но помню хорошие слова. И поэтому отвечу: не знаю.

Войдя в комнату, Граф отбросил ногой табуретку и выругался. Из кухни выскочил Зубр с револьвером. Увидел Графа и остановился:

– Ты чего? – сунув револьвер за пояс, удивленно спросил он.

– Да мы с тобой тут ничего выцепить не сможем! – бросившись на кровать, зло ответил Виталий. – Видел, что в банках делается? Туда, если вдвоем, то с автоматами идти надо. Взять-то, может, и возьмем, а свалить – хрен пролезет. Мы же Пензы не знаем, А пока будем изучать, бабки кончатся, и пишите письма.

– Ну, если ты из-за этого уши ломаешь, – засмеялся Антон, – то зря. Как почувствуем, что на мель садимся, любой магазин в пригороде возьмем…

– Воровать я не умею, – перебил его Виталий. – Даже, можно сказать, боюсь. А магазин брать, это с ходу мусоров на хвост сажать.

– Да и хрен с ними, – возвращаясь на кухню, хохотнул Зубр. – Какая разница, когда? А в розыске оно даже веселее. Знаешь, что ищут, так…

– Годы не те, чтобы в казаки-разбойники играть, – не согласился Виталий. – Надо выцепить прилично и затихнуть. Жить скромно, даже числиться на какой-нибудь неломовой работе. А за это время подготовить хорошее большое дело. Взять – и на дно. Но взять столько, чтобы и на похороны осталось.

Удивленный Зубр покачал головой:

– Хорошо говоришь, мне это тоже по кайфу. Но не умею я выжидать, – признался он. – А подламывать что-то мне тоже не в масть. Гоп-стоп еще куда ни шло. Но работа втихую не для меня. Короче, хату я оплатил на месяц. Бабуля клевая попалась, сдирать шкуру не стала. По сравнению с другими, кто хаты сдает, по-божески взяла. Так что месячишко можно без атаса жить. Тем более я и картошку у нее же купил. Гнилой много, но на месяц, опять-таки, хватит. А за месячишко наверняка чего-нибудь высмотрим. Хапнем, и в столицу.

Граф одобрительно кивнул:

– Тогда так. Если кого из знакомых, с кем сидел вместе, встретишь, гони дуру. Мол, завязал или что– то вроде. И чтобы не срисовали, будем где-нибудь подрабатывать.

– Ну уж на хрен, – не согласился Антон. – Бабки есть, так на кой…

– Думаешь, мусора не узнают, кто у бабули хату снял? – усмехнулся Виталий. – Так что давай станем тружениками.

– Ну что же, – обреченно кивнул Зубр. – Парадом командуешь ты. Да! – весело блестя глазами, воскликнул он. – Я сегодня, когда в магазин ходил, Наталью встретил. Сразу признала, стерва.

– Не кастрировала? – вспомнив его рассказ о женщине в Пензе, улыбнулся Виталий.

– Она в гости пригласила, – возбужденно сказал Антон. – Я сказал, что с товарищем. Пообещала подругу найти.

– А вот это уже хреново, – поморщился Граф и, отвечая на удивленный взгляд подельника, объяснил. – Знакомые нам не нужны. Ну, ты-то знал ее и раньше. Так что покупай цветы и вперед.

– А веник-то на кой? – не понял Зубр. – Да и вообще ничего покупать не надо. Она все возьмет.

– Дарите женщинам цветы, – пропел Виталий. – Ты возьми этот, как ты говоришь, веник, – серьезно посоветовал он, – и увидишь, что будет. Она наверняка будет спрашивать тебя, почему ты исчез в тот раз, – напомнил Виталий.

– Точняк, – Антон вздохнул.

– А если ты придешь с цветами, поцелуешь руку и заранее попросишь прощения за тот раз, ты будешь прощен. И более того, она снова будет твоя и ты сможешь перебраться к ней.

– Ты в натуре граф, – восхитился Антон. – Но тогда мы и тебе бабец сделаем. Я скажу…

– Я не по этой части, – засмеялся Виталий. – Если мне нужна женщина, беру проститутку, плачу и, чудненько проведя ночь, расстаемся с ней навсегда, довольные друг другом. Моя женщина, – серьезно сказал он, – где-то есть, но скорее всего в этой жизни я с ней не встречусь. А изменять ей, мною придуманной, ложась в постель несколько ночей подряд с другой, не хочу.

Огорошенный Антон во все глаза глядел на Виталия.

– Значит, веник, то есть букет, – немного помолчав, спросил он, – мне ей отволочь?

– Непременно, – серьезно сказал Виталий. – И по дороге придумай убедительную причину твоего неожиданного исчезновения.

– Да это черт знает что такое! – кричал Басов. – Убивают Мягкова! Потом в машину капитана Мухина врезается КамАЗ! Убивают жену Возникова. Вина его не доказана. Сам он говорил, что ничего не помнит. Только выхо…

– И вешается, – тихо закончил за него Феоктистов. – Вас отстраняют от работы и даже обвиняют в убийстве по неосторожности. А с чего все это началось?

– Так с того, что Мягкова застрелили у него дома, – буркнул подполковник.

– И именно в этот день Сашку привезли домой от дяди вдрызг пьяного! – процедил Феоктистов. – А на другой день, когда он поехал к бабке Мягкова, в него врезается КамАЗ. Возников ничего не помнит. Его нашли спящим непробудным сном в машине. А пассажиры и водитель автобуса в один голос утверждают, что КамАЗ после столкновения заюзил, но выправился. Кроме того, следы…

– Да знаю я все! – рявкнул Басов. – Я это знаю, ты знаешь, Вера Николаевна была уверена в этом! А дальше что? Что дальше-то? – повторил он в бессильной ярости. – Наши догадки к делу не пришьешь. Зяблов к тому же имеет прикрытие. Да и без него у нас на законном основании предъявить ему нечего! Возников труп! Его жена, которая что-то, как ты говорил, хотела сказать, тоже. Что мы имеем? – глухо спросил он.

– Иринка, – сказал капитан. – Правда, она сейчас в больнице. Врачи вроде хотят ее в психдиспансер.

– Может, поэтому и живой останется, – подполковник поморщился. – Я вот все не могу вспомнить, – пробормотал он. – Мне Вера что-то перед смертью говорила. Когда врач подскочил, просила Иринку защитить. Но что-то она мне еще говорила!

– Если я правильно понял, товарищ подполковник, – улыбнулся Феоктистов, – мы работаем по моей системе.

– Сколько раз я тебя за твою систему гнать в три шеи хотел, – Басов улыбнулся, – а она, оказывается, самое то, когда закон бессилен.

– У нее родных никого нет, – вздохнул врач, – а ей просто необходим кто-то, кого она хорошо знает и кто мог бы заботиться о ней. Сначала погибает ее муж. Она уверена, что его убили. Часто плачет и говорит, что виноват в этом брат матери ее мужа, личность довольно известная, – он криво улыбнулся, Зяблов Константин Федорович. Кстати, он уже был и просил, даже настаивал, чтобы Ирину вылечили. Предлагал свои услуги.

– Какие? – с интересом спросил прокурор.

– Ну что мог предложить главарь военизированной банды, – усмехнулся врач. – Мол, я заберу ее к себе, и о ней будут заботиться. Потом предлагал помощь поместить Ирину в психдиспансер. У него там, как я понял, хорошие знакомые.

– Вы, по-моему, недолюбливаете Зяблова, – улыбнулся прокурор.

– Это очень мягко сказано, – ответил врач.

– Значит, у Ирины Сергеевны состояние неважное, а я хотел с ней поговорить…

– Ни в коем случае, – твердо сказал врач. – Ни о каких разговорах не может быть и речи. Я уже говорил: гибель мужа, а потом и свекрови потрясли ее. А ведь она скоро станет матерью. Сейчас очень важно дать ей успокоиться, но лекарства для нее вредны. Она никому не доверяет. Ее психика…

– Я, кажется, знаю, что делать! – обрадованно перебил его прокурор. – Во время осмотра квартиры мне попался дневник Ирины. И я знаю, кому она может поверить.

– Тогда торопитесь, – сказал доктор и, не утерпев, спросил. – А что искали в квартире Веры Николаевны?

– Она стреляла в Зяблова. Вот и искали, вернее осматривали. Может, там еще оружие есть, патроны. Впрочем, вас это интересовать не должно. До свидания.

– Как это не должно, – пробормотал врач вслед быстро идущему к выходу прокурору врач, – или я не живой человек?

Из окровавленного рта вырвался крик, и человек стал падать на бетонный пол. Крепкий парень в кожаной безрукавке встретил его лицо выброшенным вверх коленом и, повернувшись, вопросительно взглянул на курившего у двери Клоуна.

– Отставить, – хмуро бросил тот. – Кажется, мы здесь промахнулись. Он знать ничего не знает.

– Второй тоже ничего не сказал, – сообщил вошедший Шугин. – Мы проверили пленку, ни хрена там нет. Ни у этого, ни у второго.

– Вот ты об этом Полковнику и скажешь, – вздохнул Клоун.

– Почему я? – усмехнулся Шугин. – Это дело я доверяю тебе.

– Но ты же старший, – возразил Клоун. – И заменял Полковника ты. Так что тебе он больше доверяет.

– Феликс! – услышали они громкий голос. – Где ты, крутизна хренова?

Расслышав насмешку, Шугин шагнул к выходу.

– Ты чего разорался? – зло спросил он, – Я тебе…

Увидев Горбуна с пистолетом в руке, замер.

– Не писай на ноги, – насмешливо успокоил его тот. – Когда вы первого хапнули, я на всякий случай своих хлопцев за вами посылал. За вами один фраер увязался. Второго цепанули – он к телефону.

– Кто такой? – спросил Шугин.

– А это ты у него спроси, – усмехнулся Горбун. Обернувшись, махнул рукой. Двое парней подтащили к Шугину избитого и связанного молодого парня.

– Ты кто такой? – ухватив парня за рубашку и рывком поставив его на ноги, спросил Феликс.

– Ты пасть-то ему распакуй, – насмешливо посоветовал Горбун. Шугин вытащил кляп.

– Кто такой? – повторил он вопрос.

– Да никто я! – испуганно ответил парень. – Меня Васька Коровин попросил посмотреть за фотографами. Как, мол, чего увидишь, сразу звони. А так…

– Кто такой этот Васька? – спросил Феликс.

– Да участковый он, – торопливо ответил парень. – Он…

– Вот сука, – вбив кляп обратно помянул Ваську Шугин. – Какого этому Ваське надо? – он посмотрел на Горбуна.

– Да участковый он, – скривился тот. – Строит из себя рыцаря без страха, ментяра гребаный! Это он, сучонок, шлепнул Лысого!

– Ну что же, – ухмыльнулся Шугин. – Придется удовлетворить его любопытство. Генка! – позвал он Клоуна. – Давай к Полковнику! Объясни ситуацию. Что делать-то?

Волошин пил чай.

– Дмитрий! – услышал он голос вошедшей в квартиру женщины.

– Здесь я! – отозвался он.

Ночью, как и договорились, его встретили знакомые. Сочувственно, но с интересом расспрашивая о его горе, отвезли на квартиру неравно умершей родственницы. Это его устраивало – вопросы раздражали, и он, сославшись на усталость, извинился. Но когда остался один, все порывался сходить за водкой и напиться. Но сумел удержаться, принял ванну и лег спать.

Услышав голос, обреченно вздохнул. Сейчас снова начнутся расспросы.

– Ты знаешь новость? – возбужденно спросила вошедшая на кухню полная женщина. – В Зяблова стреляла его сестра! Ой! – она всплеснула руками. – Там такое было!

– Так, – Зяблов задумчиво посмотрел на стоявшего перед ним Клоуна. – Значит, это не фотографы. Интересно, кто же передал записку Феликсу. А кстати, что он сам-то говорит?

– Я с ним об этом не разговаривал. Мы его встретили и сразу поехали к фотографам.

– Черт возьми, – буркнул Зяблов, – как же вы хвост не заметили? Хорошо, Горбун подстраховал. Значит, Коровин Васенька в герои метит. Ну что же, у Горбуна к нему счет имеется. Лысый его другом был. Ко мне пусть Горбун не показывается. И пошлет кого-нибудь не из своих парней. Пусть разберутся с Коровиным.

– А куда фотографов и «сыщика»? – спросил Клоун.

– По этим вопросам к Шугину, – отмахнулся Зяблов, – он у нас спец.

– Значит, Тарзана шакалы Зяблова убили? – злобно процедил Филимон. Адам испуганно попятился. Таким он Хирурга не видел. – Что насчет отпечатков? Пришел ответ?

– Не знаю, – испуганно пролепетал Богунчик. – Я Зимина не видел, да и не знаю его. А к Зяблову сейчас идти опасно. Потому что…

– Сейчас все опасно, но смею заверить, – не глядя на Адама, сказал Филимон, – что жить, ничего не делая, гораздо опаснее.

– Слышь, Филимон! – быстро заговорил Адам. – Давай мотать отсюда! Ты понимаешь, что происходит! Зяблова уже забирали. Зарезали жену того водителя…

– Не повторяйся, недовольно оборвал его Хирург. – А мотать, как ты говоришь, рано. Повода для беспокойства нет. Мы с тобой не засвечены. Вот только если они на Вику выйдут, – чуть слышно пробормотал он, – но скоро это не получится. К тому же не должна она вспомнить.

Он обмакнул кусочек сахара в чашку.

«А может, съездить мне к ней? – задумался Филимон. – Опередить товарищей из милиции. Отправив кусок сахара в рот, посмотрел на – Адама. – Нет, – с сожалением отказался он от пришедшей в голову мысли. – Этого оставлять одного нельзя. Коснись чего, запаникует, и все. А возьмут – сразу расскажет все, что знает и чуточку больше».

– Хозяин не звонил? – вслух спросил он.

– Нет, – обеспокоенный его долгим молчанием, ответил Адам. – Я тоже пока не звонил. Боюсь, – оглянувшись на дверь, шепотом признался он. – Во-первых, Редина. Пчеловод-то жив А во– вторых, милиции. Вдруг они вышли на…

– Сегодня же позвони и расскажи все, что произошло, – требовательно проговорил Филимон. – А еще лучше слетай в Москву. Тебе все равно парни нужны. Я тебя охранять не могу. Сэои дела делать надо. В общем, как хочешь, но Редин должен знать все.

– Он домой не вернулся! – встревоженно произнес Василий, – Его менять я должен был. Пришел, а Петьки нет!

– Кто он, этот Петька? – спросил Феоктистов.

– Да мы с ним давно дружим. Тогда еще ЮДМ было. Потом в оперативном комсомольском отряде. А когда все развалилось, я в училище пошел. А он электриком работал. Потом разогнали ихнюю шарагу. Петька не подкачает. Что-то с ним случилось! – убежденно сказал Василий. – Я думаю, может, вызвать наряд и обыскать дом Зяблова.

– Не дури, – одернул его капитан. – К чему лишний шум поднимать? Даже если этого Петьку люди Зяблова подловили, хрен чего найдешь! А ему эпо только лишний повод говорить о противозаконном поведении милиционеров.

– Да и не будет никто у Зяблова обыск делать. Что ты скажешь? Что заставил, – заметив протестующий взгляд Василия, поправился, – уговорил приятеля следить за фотографами? А на основании его? Кто тебе дал это право? Сошлешься на меня? – он вздохнул. – В общем, похоже, сваляли мы дуру!

– Не дай Бог, чего с Петькой случится! – воскликнул Василий. – Я этого Зяблова сам, своими руками прикончу!

– Сядь! – прикрикнул на него капитан. – Кому ты этим что докажешь? Даже если с твоим Петькой что-то и случилось. Только навряд ли, – улыбнулся Сергей. – Но, допустим, ты прав. Заметили Петьку парни Зяблова. Даже убили. И что?

– Как что?! – закричал Василий. – Что же, у нас законов нет?!

– Да вот как раз я тебе и пытаюсь объяснить, что ничего, ничего мы предъявить Зяблову не сможем. Можно, конечно, прийти к нему и влепить пулю в лоб. И что? Да ничего! Того, кто пристрелит эту сволочь, в тюрьму. А ему пышные похороны и позор твоей семье. Пресса шум поднимет. Милицию сейчас и так полоскают за здорово живешь. А тут факт налицо: сотрудник милиции убил уважаемого гражданина, офицера запаса, председателя военно-спортивного общества. Так что, Вася, – хмуро закончил Феоктистов, – не за свое дело мы взялись. А если с Петькой этим что-то случилось и тебе виновный нужен, вот он я. Меня и стрелять надо.

Василий вздохнул:

– Да я сам виноват, зачем Петьку втянул.

– Вообще-то рано мы его хороним, – улыбнулся Феоктистов. – Может, он уже дома тебя ждет!

Василий вскочил.

– Я пойду. Может…

– Иди..

Василий выбежал.

– Намутил ты воды, Серега, – пробормотал капитан. Снял трубку, набрал номер. – Товарищ подполковник, это я, Феоктистов. Вы проверили бы фотографов, как они там?

– Отпустил я их, – сказал Шугин. – Ребята вроде ничего. Ведь они туда по вашему приказу явились. Чтобы…

– А ты уверен, что они молчать будут? – строго спросил Зяблов.

– На все сто, – кивнул Феликс. – Этого прыщика тоже отпустил. Он теперь, считайте, наш. Что говорить, знает. И заодно, может, выяснит, почему участковый Коровин в этом дело полез, на кой черт за фотографами следить стал.

– Константин Федорович! – возбужденно проговорил заглянувший в комнату Клоун. – Волошина видели. Он сейчас на Авиационной остановился.

– А почему не у себя? – спросил Зяблов.

– Он продал квартиру. Что с ним…

– Волошина в городе не трогать! – приказал Зяблов. – Ни в коем случае. Но выпускать из поля зрения его тоже нельзя. Если он вдруг пойдет в милицию, дойти не должен.

– Петька! – радостно закричал Василий. Подбежал к приятелю и замер. – Что с тобой?

– Да так, – безразлично ответил Петр. – Какие-то малолетки закурить попросили. Ну за то, что не курю, и попало.

– Ни хрена себе малолетки, – поразился Василий. – Чем это тебя так?

– Ногами пинали, – вздохнул Петр. – В подворотню затащили и отметелили. Еле до автобуса добрался.

В глазах Василия на короткое мгновение вспыхнуло удивление.

– За фотографами я следил. Хорошо, они почти рядом живут. Находился, аж ноги гудят. Они никуда не выходили и к ним никто. А чего ты хотел-то от них? На кой черт они тебе сдались?

– Да просто так, – засмеялся Василий. – Решил тебя испытать. Годишься на что или нет. А то меня, говорят, скоро опером сделают. Так если что, на помощь позову. Ты же…

– Что-то темнишь ты, Васек, – перебил его приятель. – Я ведь помню, что ты говорил – мол, помоги, присмотри за фотографами. И если что – сразу звони.

– Да говорю же тебе, – засмеялся Василий, – просто так. Ну и харя у тебя, – перевел он разговор. – Ты хоть запомнил кого?

– Ясно, – Феоктистов кивнул. – Значит их отработали и отпустили. Но тогда и Петька дома! – обрадовался он. Поморщившись, привстал. Прошелся до двери и обратно, засмеялся. – Башка не кружится. Слабость, правда, но скоро, будет все, как надо. Ну, Зяблов, – зло обратился он к далекому сейчас Полковнику, – держись! Я тебе, гниде, покоя не дам. Не вытерпишь ты, сам засветишься! Когда закон бессилен, будем играть по твоим правилам, Константин Федорович!

Полный человек, затравленно оглянувшись, вбежал в подъезд. Подбежал к лифту, нажал кнопку и со страхом смотрел на входную дверь. Послышались шаги. Полный человек вжался спиной в дверь лифта. Двое молодых людей, о чем-то негромко переговариваясь, не обращая на него никакого внимания, повернули к лестнице и начали подниматься. Облегченно вздохнув, полный человек достал платок из кармана. Дверь лифта с шорохом отодвинулась. Потерявший равновесие человек, взмахнул руками и сел на пол. Ойкнув, рассмеялся.

Взбежавшие на третий этаж парни бросились к лифту и прижались спинами по обе стороны двери. Через несколько секунд лифт поднялся. Полный человек, улыбаясь, вышел. Стоявший справа парень стремительно шагнул вперед и накинул ему на шею тонкий шнур удавки. Захрипев, человек вскинул руки. Другой парень мощно ударил ногой. Носок кроссовки попал в солнечное сплетение. Полный человек, дернувшись, бессильно уронил руки.

– Помоги, – пытаясь удержать сползавшее тело, выдохнул парень с удавкой. Второй ухватил ноги жертвы и попятился назад. Подойдя к двери с номером восемнадцать, задом толкнул ее. Она открылась.

– В ванную! – скомандовал подскочивший к ним мужчина в очках.

Растогин в халате и шлепанцах вошел в кабинет и сел к столу. Включил настольную лампу. Положив руки перед собой, пальцами коснулся фотографии молодого человека в траурной рамке.

– Андрей, – прошептал он, – сынок.

По морщинистым щекам потекли слезы.

– Это я виноват во всем, – всхлипнул Растогин. – Но я обещаю, сын, – слизнув языком с губ слезы, проникновенно сказал он– твой сын, мой внук, будет иметь все.

– Интересно, – положив вытянутые ноги на стол и задумчиво рассматривая огонек зажигалки, пробормотал Роман, – на кой черт мы потребовались Монарху?

– Не пойму, почему тебя это интересует, – усмехнулся Руслан, отбросив в сторону экспандер. – Он всегда отлично платил за работу. Уж мы-то это знаем. И ранее, когда рубль правил в социалистическом обществе, и трижды сейчас, когда балом правит доллар. Так что все равно. Тем более…

– У тебя на уме одно, – сказал Роман, – деньги.

– А что же еще меня должно волновать? Ты занимаешься этим из-за чего? – Руслан насмешливо взглянул на подельника. – Просто развлекаешься? Или все же работаешь за деньги? А ты что думаешь? – повернулся он к вошедшему в комнату Стасу.

Стае засмеялся. Не отвечая, плюхнулся в глубокое кресло, взял со столика запотевшую банку пива.

– И все же я думаю, вам тоже интересно, зачем нас вызвал Монарх, – поочередно посмотрев на обоих, заметил Роман.

– Всему свое время, – усмехнулся Стае. – Придет время, узнаем. Осталось не так уж и много. Монарх не любит кормить бесплатно.

– Я слышал, он собирается умотать в Израиль, – сообщил Руслан.

– Это тебе его секретарша сказала, – сказал Стае. – Умеешь ты, Русик, производить впечатление на слабый пол.

– На том и стоим, – подмигнул ему Руслан.

– Шлюха! – Редин размахнулся. Легко увернувшись от удара, Анна злобно улыбнулась.

– Не пытайся ударить меня еще раз, – предупредила она, – а то…

– Что?! – взревел он, бросаясь к ней. Отступив на шаг, Анна вцепилась в пиджак мужа и сильно дернула его вперед. Не удержавшись на ногах, Редин ударился лбом о стену и упал на спину, затылок глухо ударился об пол. Оглянувшись, Анна подскочила к нему, проверила пульс.

– Врача! – закричала она. – Ивану Степановичу плохо!

Заглянувший на крик Носорог бросился к телефону.

– Что?! – воскликнула Валентина.

– Пряхин повесился, – взволнованно сообщил вбежавший в спальню Федор.

– Как? Когда?

– Сейчас звонил Призрак, – оглядываясь на дверь и понизив голос, торопливо проговорил он. – Они заехали к нему, а он в ванной висит. Призрак спрашивает, что делать.

– Что хочет, – сразу отрезала Валентина. – Подожди! – требовательно окликнула она брата. – А почему Призрак позвонил тебе? И почему он заехал к Пряхину?

– Не знаю, – Федор растерянно пожал плечами. – Я как раз только вошел. Телефон звонит. Я…

Проигравший мелодию вызова радиотелефон не дал ему договорить.

– Да, – моментально схватив трубку, сказала Валентина. Слушая, нахмурилась. Потом взглянула на брата, улыбнулась и подмигнула. Федор удивленно выпучил глаза.

– Да, конечно, – сказал Валентина в телефон. – Сейчас приеду. Федору не звоните, он у меня.

Положила телефон и засмеялась.

– Наш милый папочка, – сквозь смех объяснила она причину своего веселья, – упав, треснулся затылком. Вызвали Ляхову. Она говорит, что он без сознания. Так что скоро мы будем заправлять всем!

– Думаешь? Лично я не уверен. Во-первых, у папани здоровья на троих хватит. А во-вторых, даже если крякнет, ничего нам не обломится. Ну мне-то, может, чуточку и перепадет.

– Думаешь, твоя мамуля на все лапу наложит? – быстро спросила Валентина.

– Не думаю, – поправил ее брат, – а знаю. И кроме того, акционеры вот-вот собрание соберут. Короче, от папиных банков только пшик останется. Сейчас крупные компании сожрут весь частный сектор. Я имею в виду таких, как отец.

«А ты умнее, чем я думала, – удивленно думала Валентина. – Я была уверена, что ты клюнешь. Отдала бы тебе пару обменных пунктов и какой-нибудь банк, а свою часть срочно продала бы какой-нибудь компании. А ты, оказывается, и думать умеешь».

– Ты поедешь к нему? – спросил Федор.

– Вместе поедем. Я сейчас оденусь и поехали.

– Так надо Призраку позвонить, – напомнил Федор. – Он ждет.

– Он звонил тебе, – натягивая джинсы, усмехнулась Валентина. – Ты и думай.

– Да, но, – вздохнул Федор, – хрен его зна…

– Пусть кто-нибудь вызовет милицию, – причесываясь у зеркала, сказала сестра. – Как будто зашел за чем-то и обнаружил труп. Лучше, если баба какая– нибудь. Мол, он ей и, ключ давал.

– Твоя охрана где? – спросил брат. – Я зашел – никого.

– А зачем она мне? – подхватив сумочку, улыбнулась Валентина. – Только когда куда-нибудь еду, беру с собой парочку горилл. А так, – она махнула рукой, – только внимание к себе привлекать. Если кому-то захочется меня убить, и рота телохранителей не спасет.

– Ты чего-то сегодня не ходил на свидание? – потягивая коктейль и постукивая ногой в такт гремящей в ресторане музыке, Николай вопросительно взглянул на сидевшего напротив Туза.

– Запал, – засмеялся Туз. – Редин детектива нанял, а он и снял нас, – он засмеялся громче. – Она звонила прямо в панике. И знаешь, что утешило – за меня волнуется. А я, естественно, встревожился: милая, а как же ты? Да если что с тобой, я его… ну, и в этом духе, – весело закончил он.

– Я слышал, у нее с Валькой война, – сказал Зюзин, – она же Анне не родная. Никак не поделят сферу влияния на Редина. А это Валюхе козыри. Она наверняка сумеет воспользоваться ситуацией.

– Ни хрена у нее не выйдет, – безразлична ответил Михаил. – Редин пошумит, и все. Куда он, от Аньки денется. Она его сумела окрутить так, что он с женой законной развелся. Подставил ее, сука, – засмеялся Туз, – а Валька с ним уехала. Мол, мать, шлюха. А если у нас с Растогиным все выйдет, – мечтательно произнес он, – то мы на коне, и надолго. Сольем в одно банки Растогина и Анькины. Создадим один, но большой, устойчивый. Найдем в Центробанке своего человека, и все. Скоро станем…

– А продажа оружия? – прервал его мечты Николай. – По боку?

– Ну зачем же! – рассмеялся Туз. – Просто сделаем гораздо умнее. Найдем один, серьезный канал. Но сейчас главное – не прозевать с Галкой. С Рединым, с его дочкой и сыном, Анка сама разберется. А нам нельзя упустить…

– Тормози, – попросил Николай. – Как это Анна сама с Валькой и Федькой разберется? Если с Валькой она на ножах, то Федька ее сын. Не пустит же она его по борту.

– Когда мы возьмем в лапы дело Растогина, то поможем Анне стать вдовой, – хохотнул Туз, – а потом популярно объясним Феденьке, что он мешает маме стать счастливой. Он поймет, – засмеялся Туз, – потому как без мамы никуда. Маменькин сыночек, – по его губам скользнула презрительная улыбка.

– И ты думаешь, что Анна согласится пустить по борту сына?

– Я с ней уже обговаривал это. Так что давай ты работай. Нельзя нам Растогина упускать!

– Так, может, его того, – наклонившись, негромко предложил Зюзин.

– А вот об этом даже думать не надо, потому что тогда финиш. Вскрбют завещание, и караул. Все, я в этом уверен, на сына Галкиного записано. И вот тогда ты к ней уже хренушки подойдешь. Люди Растогина сначала предупредят, а потом и… – он ребром ладони провел по горлу. – Ладно, – увидев, что Николай хочет что-то сказать, поморщился Туз. – Хорош о делах, а то крыша поедет. Надо время от времени отдыхать. И умом, и телом. Видишь, две малолетки? – он кивнул в сторону. – Они ждут не дождутся, чтобы их пригласили. Как взяли пузырь шампанского, так. и смакуют его. Сигаретами закусывают. Сейчас снимем.

– Сам же говоришь, малолетки, – посмотрел в ту сторону Зюзин.

– Просто телки молодые, – поднимаясь, засмеялся Туз, – но жопастые, – подмигнул он приятелю.

– Ну зачем вы пришли? – оттесняя Растогина, спросила Галина. – Я же просила вас. Не приходите вы к нёму! – с тихим отчаянием прошептала она. – Ну что вам надо? Зачем он вам?

– Ради Бога успокойтесь, – попросил он. – Я просто сидел дома в большой и богатой квартире. У меня есть все – положение, деньги, даже определенная власть. И знаете, Галя, – опустив седую голову, признался он, – от всего этого мне вдруг стало ужасно плохо. Я отчетливо понял, что я один. Моя супруга… впрочем, вы это знаете. Но тем не менее, если позволите, я продолжу.

– Конечно, – явно удивленная, Галя кивнула.

– Она погибла в автомобильной катастрофе, когда Андрюше было всего двенадцать лет. Все последующие годы я старался заменить ему мать. И, разумеется, был прекрасным отцом. Вас я не принял, – взглянул он на нее, – потому что считал, что вы просто временное увлечение Андрея. Когда же понял, что это не так, испугался за его благополучие. Вы знаете, – вздохнул Растогин, – я, как только Андрею исполнилось восемнадцать, начал подыскивать ему достойную пару. Ну, а остальное вам известно. Я прекрасно понимаю, что вы обо мне думаете. Но ради Бога, умоляю вас! Взываю к вашему разуму. К материнскому чувству, наконец, Дайте мне возможность дожить остаток дней с внуком/ С сыном моего сына! Я умоляю вас! – упершись рукой в стену, он начал медленно опускаться на колени.

– Что вы! – Галя схватила его за руку. – Встаньте немедленно!

Растерянно оглянулась, но, увидев, что длинный больничный коридор пуст, облегченно вздохнула.

– Павел Афанасьевич, – помогая Растогину подняться, укоризненно проговорила она. – Вот вы только что так хорошо говорили о чувстве одиночества. О своей вине перед Андреем. Так неужели вы думаете, что я отдам своего сына потому, что вы, как вы говорите, можете создать ему благополучное будущее? Я мать, – просто, без вызова сказала она. – И сделаю все возможное, чтобы мой сын был человеком. Да, у меня нет капитала, но сделаю все, чтобы мой сын был счастлив.

– А если я предложу вам… – внимательно всматриваясь в ее лицо, сказал Растогин.

– Перестаньте! – резко проговорила Галя. – Вы привыкли жить, как лавочник! По-вашему, все продается и покупается! Но мы уже говорили об этом! И я вам…

– Я помню ваш ответ, Галя, – спокойно заметил Растогин, – но на сей раз у меня другое предложение, и умоляю, не торопитесь с ответом. Я предлагаю вам, матери моего внука, перейти жить ко мне, вашему свекру и деду вашего сына. Я приду через два дня. Надеюсь, вы дадите положительный ответ. До свидания.

Пораженная Галина кивком головы попрощалась с уходившим Растогиным.

– Ты куда, мама? – спросил Федор шагнувшую к двери Анну.

– В больницу. Отца увезли. Я должна быть рядом, – всхлипнув, прижалась к сыну.

Вошедшая в комнату Валентина насмешливо блеснула глазами. Анна Алексеевна заметила ее и, скрывая сухие глаза, уткнулась лицом в плечо сына.

– Как трогательно, – улыбнулась Валентина. Можно даже подумать, что ты действительно сейчас будешь рвать на себе волосы.

– А ты! – не удержавшись, заорала Анна. – ~ Зачем пришла?! Наверное, довольна, что Ивану плохо!

– Послушай! – разозлилась Валентина. – Я его дочь! И он мне отец. Это тебе он Иван. Чувствуешь разницу? Ты сумела разлучить его с женщиной, которая по-настоящему любила его, с моей матерью! ты же знала, что он женат и что у него есть дочь, когда затащила капитана Редина в постель и родила ребенка! Признайся, – она вызывающе засмеялась, – ведь ты специально сделала это!

– Да! – оттолкнув сына, крикнула Анна, – потому что я любила Ивана! И он любил меня. И если бы не ты, – с горячей злостью в глазах взглянула она на падчерицу, – все было бы по-другому!

– Да если бы не я, – закричала Валентина, – он бы больше не увидел Германии! Ты думаешь, я не знаю, из-за чего у него приступ? Он узнал, что ты шлюха!

Она успела, отступив назад, пропустить ладонь Анны мимо. Отбросила сумочку и кинулась на нее. Отскочивший в сторону Федор растерянно и испуганно смотрел на схватившихся женщин. Кружась в борьбе, поочередно касаясь стен, они не наносили пощечин. Не пытались схватиться за волосы. Каждая желала повалить соперницу.

– Мама! – воскликнул Федор. – Валька! Вы что, с ума сошли! – он попытался разорвать злые объятия. Воспользовавшись этим, Валентина подсечкой подбила напряженные ноги Анны. Дернувший в это время мать на себя, Федор грохнулся на пол. Женщины рухнули на него сверху. От боли в спине и паху Федор заорал. Ворвавшиеся на крик парни ухватились за плечи противниц и сильным рывком растащили их. Безуспешно пытаясь вырваться, женщины начали громко оскорблять друг друга. Федор тяжело поднялся.