Текст книги "Когда закон бессилен"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Мать Волошина с закрытым марлей ветром вошла в дом; Услышав из комнаты сочный храп, горько вздохнула и прошла на кухню. Поставила ведро на лавку. Вымыла руки и стала процеживать молоко.

– Мам, – раздался за ее спиной сиплый голос, – дай стаканчик само…

– Нет самогону, – не оборачиваясь, сердито ответила она.

– Как нет? – попытался возмутиться Волошин.

– Так! – гневно повернулась к нему мать. – Хватит пить, Митрий! Ты глянь, на. кого похож стал! Ты за эти дни, как Васька-горбун сделался! – Дмитрий, что-то пробурчав, вернулся в комнату. Сравнение с Васькой, известным, вконец опустившимся деревенским пьяницей, обидело Волошина.

– Это чем же я тебе напоминаю Ваську-то? – громко спросил он. – Он всю жизнь пил, а я…

– Ты тоже лакаешь неделю! – громыхнув ведром, сердито отозвалась мать.

– Как ты можешь так говорить?! Я только что похоронил жену и дочь! Их убили! А ты…

– Митрий, – мягко проговорила мать, – я знаю, как ты любил Сашу и Зину. И понимаю, как тебе плохо. Но вином горя не зальешь. Сопьешься и все. Ты забросил пчел, квартиру. Посмотри, на кого ты стал похож! – снова рассердилась она, – Вся деревня говорит – пропал, мол, Митька! Ведь молодой, здоровый мужик! И все я виноватая, – упрекнула она себя. – Просидел возле моей юбки. В институте учился, у сестры моей жил. Потом тебя, дурака, от армии спасла. Ведь говорил отец твой покойный: случись чего, и пропал Митька!

– Да я не знаю! – закричал Волошин. – Пойми, мать! Просто не знаю, как жить! Как я войду в квартиру, в пустую квартиру, в которой все, все напоминает о Саше! И наклеенные обои, и мебель, которую покупала и расставляла она! Как я буду спать постели и не слышать, не чувствовать ее дыхания?! Как я могу все это вынести?!

– Ты лучше поплачь, Митрий, – с участием проговорила она, – но пить более не смей. Ведь Саша не любила, когда ты выпивал. А она сейчас там, и ее душа покоя не находит – Она прижала к груди голову сына.

– Мама, – прошептал он, – плохо мне, очень плохо. – Загрубевшей от деревенской работы, но самой мягкой для сына ладонью она погладила его по волосам.

– Живи у меня, Митрий, – вздохнула она, – пока в себя не придешь. Продай квартиру со всей мебелью. Пчел продай. Вон дядя Степан и цену хорошую дает.

– Продам, – всхлипнув, прошептал он. – Ведь на ульях кровь Саши и Зины. Продам.

– Что вы сказали? – Адам привстал со стула.

– То, что слышал, – грубовато проговорил дородный пожилой мужчина в золотых очках.

– Не может быть, лихорадочно соображая, что делать, просто ради того, чтобы не молчать пробормотал угреватый.

– А чего это ты так удивился? – фыркнул его собеседник. – Или чует кошка, чье мясо съела?

– Константин Федорович, – умоляюще посмотрел на него Богунчик, – мне необходимо срочно связаться с Иваном Степановичем!

– А не боишься, что услышит кто-то? Ведь говорить-то будешь о…

– Я знаю, как сказать, – торопливо проговорил Адам. – И чем быстрее я это сделаю, тем лучше.

– Ну что же, – пожал плечами Константин Федорович. – Вон телефон, звони. Код Москвы, наверное, знаешь.

– Позвоните вы, – попросил Адам. – Пусть немедленно первым же самолетом пришлет…

– Значит, это ваши придурки зеленые перехватили. Касым все пытается гастролеров найти, которые его ребят так грамотно положили. Ай да Степаныч! – насмешливо восхитился он. – Решил за одно дело дважды миллионы выхватить! А ты, значит, собираешься моего племяша под нож подставить. Но ведь все можно проще, без крови сделать, – Константин Федорович пытливо взглянул на растерянного Адама. – Вы мне небольшой презент в процентах от всей суммы, а я племяша отговорить сумею.

– Но вы сказали, что ему дал номер какой-то сыскарь, – напомнил Богунчик.

– Да какой там сыскарь, – засмеялся Константин Федорович. – Стажер. Только что из училища приехал.

– А с ним как? – потирая длинный нос, спросил Адам.

Если договоримся, – уклончиво ответил Константин Федорович, – с ним мои парни побеседуют.

– Заодно и выяснят, с чего это он в обход своих коллег хочет узнать, кто владелец «жигулей» с этим номером.

– Вы позвоните Ивану Степановичу, предложил Адам, – просто назовите ему номер автомобиля, он все поймет. Я уверен, что он вас щедро отблагодарит.

– Мне баксы нужны, – резко сказал Константин Федорович, а не благодарность. В таких делах друзей нет. Ведь если я Касыму звякну, он в Москву взвод своих басмачей направит. У него брата убили. Так что… – лицо Константина Федоровича расплылось в улыбке. – Да и время идет. Сашка того и гляди выполнит поручение приятеля и сделает запрос в Москву.

– Но я-то обещать вам ничего не могу, – сказал Адам. – Позвоните Ивану Степановичу. Просто назовите номер машины и то, что им интересуется… хотя нет, больше ничего говорить не надо, просто назовите номер. И ради Бога, – взмолился Богунчик, – остановите племянника! А то…

– Об этом ты не беспокойся. Сегодня сделать запрос он не сможет. А завтра и думать будем, после того, что Степаныч решит.

– Батюшки, – всплеснула руками пожилая женщина, – где же это он так?

– У дяди своего, – ответил один из троих парней, вносивших в комнату спящего капитана милиции. – У Константина Федоровича сегодня дата. Вот он с племянником и отметил. Ваш сын просто перебрал немного.

– Да ведь он никогда таким пьяным не был! – возмутилась женщина. – Как же это он?

– Успокойтесь, – сказал парень, – с кем не бывает. А вино, говорят, расслабляет, снимает нервное напряжение.

– Вот проснется, – сердито сказала она, – я ему дам расслабление! Ишь что удумал! Вот вернется Ирка, я ей все расскажу!

– Что? – крикнул Редин. Вслушиваясь в голос звонившего, стиснул на трубке пальцы.. – Вот, значит, как, – чуть слышно проговорил он. А вслух, в телефонную трубку твердо заявил. – Я согласен на любой процент. – Положив трубку, немного посидел неподвижно.

– Вот, значит, как, – повторил он. – Носорог! – крикнул Редин. – Немедленно Валентину ко мне! И Федьку!

– Да иду! – сонно отозвался Валерий на длинный звонок. Подойдя к двери, спросил. – Кто там?

– Капитан Мухин просил вам записку передать, – услышал он спокойный молодой голос. – Он звонил; но трубку никто не взял. А его срочно послали в Ртищево.

– Ясно, – зевая, Мягков отпер дверь. Сильный удар сбил его на пол. В квартиру ворвались трое парней. Упавший на спину Валерий очумело мотал головой и, шмыгнув разбитым носом, откатился к стене, ушел от удара. Перевернулся, резкой подсечкой сбил первого парня и прыжком встал на ноги, пнул второго ногой в пах. Тот, согнувшись, присел. Валерий кулаком врезал ему по виску. От дверей почти неслышно выстрелил пистолет с глушителем. Отброшенный назад попавшей в лоб пулей Мягков, на мгновение прижавшись к стене, упал.

– Сука, – простонал державшийся за спину первый парень.

– Валим! – подскочив к Валерию, третий выстрелил в открытый в предсмертном хрипе рот. Подхватил потерявшего сознание второго, потащил его из квартиры.

– Дверь захлопни! – отрывисто бросил он выходящему следом первому.

– Ментяра гребаный, – простонал первый. – Нам Полковник черепа поснимает. Мы же не узнали ни хрена.

– Первым же самолетом! – торопливо сказал Иван Степанович. – И сразу в Энгельс. Найдешь Адама, он все объяснит. И немедленно, если это нужно, действуй! – Повернулся к перепуганному Федору и нервно покусывающей губы дочери, процедил. – Ну, как прикажете это понимать?

– Это все она! – Федор трясущейся рукой махнул на сестру. – Она предложила. Ей Призрак и место подсказал!

– Зачем тебе этой? – тихо спросил ее отец. – Ты понимаешь, что случилось бы, не узнай Адам у Зяблова…

– И что же? – спокойно поинтересовалась она. – Что случилось бы? Я думаю, ничего бы не произошло. Просто ты узнал истинную цену своему старому другу, – с иронией заметила женщина. – Для него, оказывается, не важны такие поступки, как безвозмездная помощь старому другу, которому он, кстати, очень многим обязан. Ведь тогда в ГДР не вмешайся тесть майора Редина в дело о продаже капитаном Зябловым десяти автоматов, где бы он сейчас был, твой друг Костя? – Валентина насмешливо улыбнулась. – А сейчас, когда твой сын, – бросив презрительный взгляд на бледного перепуганного брата, – продолжила она, – сделал то, что нужно было сделать давно, он воспользовался ситуацией и ставит тебе условия. Ему, видите ли, понадобились деньги. И сколько же он хочет за свое дружеское участие? – не глядя на удивленного отца, Валентина закурила.

– Подожди, – пробормотал Редин. – Ты говоришь, Федька сделал то; что нужно было сделать давно. То есть втравил меня в войну с Касымом! Ты хоть понимаешь, что это такое?! – загремел он.

– Это ты не поймешь! – вспылила Валентина. – Сейчас не то время, чтобы заключать честные сделки. Ты не думал, почему Касым покупает у тебя оружие? Ведь гораздо легче в данной ситуации перекупить его у какой-нибудь воинской части. Сейчас чего-чего, а оружия везде полно. Так нет, Касым покупает у тебя. Посылает тебе деньги "через всю Россию, минуя пусть призрачные, но все-таки границы. Ты можешь ответить, почему?

– Он покупает у меня пользующиеся спросом «ТТ»! – зло ответил отец. – Эти пистолеты прекрасное оружие. Бронежилет для них – пустяк. Тем более сейчас поступила партия этого оружия со сменным стволом.

– Это так, – согласилась дочь. – Но только по-твоему. На самом деле эсе гораздо проще. Ты оплачиваешь доставку пистолетов к нему – раз. Оплачиваешь доставку тебе денег два. А самое главное здесь третье. Кто такой Касым? Он ноль без палочки. Ты знаешь, что он просто перепродает твое оружие истинным хозяевам казахской преступности. Ведь еще в прошлом году с тобой пытался договориться Селим. Вот он действительно имеет вес в Казахстане. Но ты предпочел иметь дело с Касымом. А кто свел тебя с ним? – она усмехнулась.

В прищуренных глазах Степаныча промелькнуло удивление, которое почти сразу сменила злость.

– Вот-вот, – улыбнулась Валентина, – твой друг Зяблов. А ты знаешь, почему? Да потому, что энная часть оружия поступает Константину Федоровичу, который, как ты помнишь, еще будучи в ГДР, делал себе неплохие деньги на торговле оружием. Вот так, папа.

Редин с недоверием всмотревшись в ее насмешливое лицо, тихо спросил:

– Откуда тебе это известно?

– От Дервиша, – спокойно сказала она. – Он спит и видит себя на месте Касыма. А теперь вернемся к поступку Феди, – она повернулась к явно удивленному услышанным брату. – Да, – кивнула Валентина, – эту идею подал мне Призрак. Он рассказал, как поступают деньги от Касыма. Вот тогда-то я и подумала: а почему бы, получив эти деньги, не оставить Касыма в должниках? Намекнула об этом ему, – она кивнула на брата, – он с радостью согласился, не думая о том, что это будет не увеселительная прогулка. Однако сделал он все просто прекрасно. Но вдруг появляются какие-то люди, видевшие «жигули» Федора и почему-то запомнившие их номер. Думаю, никаких свидетелей нет. Просто Константин Федорович; зная твою любовь к сыну, решил заработать на этом. Он все рассчитал. В умении здраво мыслить ему не откажешь.

– Ты думаешь, все это Зяблов придумал? – поразился отец.

– Это один из ответов на вопрос, как кто-то мог запомнить номер «жигулей», – она пожала плечами.

– Очень скоро я это узнаю, – зло процедил Редин. – И если ты окажешься права, Константин Федорович очень пожалеет, что был знаком со мной!

– А что по поводу моей просьбы о Графе? – спросила Валентина.

– Что вы хотели делать с деньгами? – вдруг спросил отец. – И почему ты мне сразу не сказала про это?

– А что бы ты сделал, когда узнал, что твои сын и дочь задумали и осуществили операцию по перехвату шедших к тебе денег? – она засмеялась. – Что касается долларов, то они здесь. Но я хотела, – опередив отца, добавила она, – воспользоваться банком Растогина и, как говорится, отмыть всю сумму. По-моему, это было бы разумно. А уж после этого поставить тебя в известность. По-моему, к тому времени ты бы уже остыл и сумел бы правильно понять меня. Вернее, нас, – бросив взгляд на приободрившегося брата, поправила Валентина.

– Хорошо, – после короткого раздумья согласился Редин. – Делай, как считаешь нужным. Но впредь, – строго предупредил он, – я должен заранее знать обо всем!

– Но, папа, – Валентина лукаво улыбнулась, – ведь ты никогда не разрешил бы подобное. Ведь ты слишком честен и благороден, – Ее слова попали в цель. Иван Степанович сразу подобрел.

– А ты вся в мать, Валюшка, – так он называл дочь в детстве. Опустив голову, чтобы отец не заметил вспыхнувшей в глазах ненависти, она спокойно проговорила:

– И точно так же я горжусь тобой.

По лицу Редина скользнула тень досады. Но он сумел справиться с собой.

– А ты, – повернувшись к сыну, он покачал головой, – выбрал не ту профессию. Роль благородного разбойника тебе совсем не идет. – На напряженном лице сына он увидел страх. – Как же ты сумел их перестрелять? – удивился Редин. – Насколько я помню, ты всегда был трусливым вредным мальчишкой. – Редин махнул рукой. – Оставьте меня, я должен подумать. – Когда дочь и сын вышли, задумчиво пробормотал. – Похоже, она говорила искренне. Но только – похоже.

– Босс, – в дверях выросла массивная фигура Носорога, – Хрипатый. Вы велели…

– Давай его, – буркнул Редин. – И сколько раз тебе говорить! – заорал он. – Не жуй при мне!

– Извините, босс, – пережевывая жевательную резинку, сказал телохранитель. – Я зубы не чищу. А врачи рекомендуют «стирол».

– Давай Хрипатого! – приказал Редин.

В комнату вошел высокий, атлетически сложенный молодой мужчина. Под распахнутой рубашкой на его мускулистой груди были искусно вытатуированы три богатыря.

– Видел Графа? – строго спросил Редин. Атлет молча кивнул. – Что ты ему сказал?

– То, что ты велел, – спокойно прохрипел уголовник.

– Я требую, чтобы ты обращался ко мне на «вы»! – повысил голос Редин.

– Мне на зонах выканье осточертело, – буркнул тот.

И тем не менее ты будешь говорить так, как я требую! – Сумрачно взглянув на хозяина, Хрипатый шумно вздохнул. – Что Граф сказал? – спросил Редин.

– Если хочешь, приезжай завтра, – прохрипел атлет. – Высплюсь, поеду базарить.

– Он спросил, кто его приглашает?

Хрипатый молча покачал головой.

– Ты знаешь его хорошо, – задумчиво проговорил Редин. – Как, по-твоему, он согласится отработать, разумеется за приличную сумму, одно задание?

– Граф по заказу не работает, – буркнул Хрипатый. – Он находит себе работу сам. Поэтому к нему и мусора подобраться не могли.

– Значит, он может отказать? – удивился Редин. Хрипатый кивнул. – Разве ты хуже его? Почему ты сразу принял мое предложение и разделался с моим должниками?

– Слушай сюда, – в хриплом голосе уголовника явно слышалась угроза. – Ты меня за шестерку не держи. А то… – Почувствовав прикосновение к затылку ствола пистолета, Хрипатый замолчал.

– А то что? – спокойно спросил Редин. Не услышав ответа, рассмеялся. – Знаешь, почему ты остался жив? – со смехом спросил он. – Только потому, что я всегда ценю в людях искренность. Но предупреждаю, – грозно добавил он, – я делаю это только однажды. Сегодня вечером поедешь к Графу. Не как посыльный, а как бывший детдомовец к товарищу. Тебе же хочется поговорить с ним о вашей детдомовской жизни. И постарайся выяснить, чем Граф намерен заняться.

– Слушай сюда, – прохрипел уголовник, – лучше сразу продырявь мне черепушку. Я стукачом не был и не буду, усек? А работать на тебя я начал сам знаешь, почему. Не возьми ты тогда меня за горло, хрен бы Хрипатый стал пахать на тебя.

– Мне нравится твоя откровенность, Георгий, – одобрительно проговорил Редин, – но то, что было, прошло. Я не держу тех, кто этого не хочет. Можешь быть свободен. Я дам тебе некоторую сумму денег и мы просто расстанемся. Но ведь ты сам этого не хочешь, – Редин усмехнулся, – потому что без меня ты никто. Здоровенное и бестолковое ничтожество. – Глаза Хрипатого полыхнули бешенством. – Ладно, – смилостивился Редин, —извини, Георгий. Просто иногда я позволяю быть себе грубым, дабы понять, кто чего стоит. А за нее можешь не беспокоиться. Профессор Норин осматривал Людмилу. Он сказал, все будет хорошо.

– Вот что, Степаныч, – с трудом выдавил Георгий, – прими добрый совет. Не дави на больное место. Потому что я не боюсь этого придурка, – он презрительно дернул головой на Носорога, держащего у его затылка пистолет. – Я видел таких животин на зоне. Там они никто, и звать их никак. Я тебе благодарен за Люду. Но запомни, – он криво улыбнулся, – я из тех мест, где умеют ждать. Научили. Так что…

– Ты никак пугать меня вздумал? – усмехнулся Редин.

– Кто я такой сейчас, когда у тебя восемь тузов в колоде и четыре в рукаве, – ухмыльнулся Хрипатый. – Просто говорю, что не надо со мной так. Это может хреново кончиться. – Он резко обернулся. – А ты, придурок, запомни, – стоя плотную к Носорогу, процедил он, – в следующий раз стреляй. А то можешь не успеть. – Телохранитель Редина, почувствовав короткий чувствительный укол в живот, испуганно замер. Оттолкнув его, Хрипатый пошел к выходу. В руке его блестело лезвие финки.

– Да я тебя! – Носорог вскинул пистолет.

– Стоять, – негромко приказал Степаныч. – Всему свое время. Сейчас Хрипатый мне очень нужен. Вернее, нужен его авторитет. Ведь мы еще не совсем прочно заняли место воров в законе. Я говорю о тех, кто получил это звание в лагерях, а не за тысячу долларов. А вот когда с нами начнут считаться все, я сотру его в порошок.

Граф пробежал пальцами по тонкой пачке тысячных купюр.

– Скоро на мель сяду, – проворчал он, – хорошо, ребята к освобождению подогрели. А так хана. И делать что-то рано – засвечусь, мусора сейчас глаз не спускают, суки, – он припечатал деньги кулаком. Взял бутылку кефира, отпил, надкусил черствый пирожок. Длинно и громко прогудел дверной сигнал. Граф подскочил к холодильнику, достал завернутый в целлофановый мешочек револьвер. В дверь продолжали звонить.

– Может, его дома нет? – спросила стоящая позади старшего лейтенанта милиции молодая женщина в джинсах

– Скорее всего, так оно и есть, – буркнул тот. – Но ведь времени-то всего девять. Куда…

– Кто? – раздался из-за двери сонный голос.

– Участковый инспектор Трубин! – громко представился старший лейтенант.

– Участковый? – удивленно переспросил Граф. – Вот что, – громко сказал он, – я сейчас приоткрою дверь. Ты покажешь развернутые корочки и засветишь свою харю.

– Да как ты смеешь?! – явно стесненный присутствием женщины, воскликнул милиционер. Женщина засмеялась:

– Я остановилась, чтобы узнать, почему вы так настойчиво звоните. Все-таки этот молодой человек – мой сосед. А кто он?

– Бандит, – участковый понизил голос, – с большой дороги. Освободился по помилованию.

– Вот как? – удивилась женщина. Дверь немного приоткрылась.

– Кажи корочки! – потребовал Граф.

– Вы знаете, – сказала женщина, я бы поступила точно так же.

Участковый показал в щель раскрытое удостоверение. Теперь вытяни руки и покажи морду, – сказал Суворов. Отпустив непечатное в его адрес, милиционер, протянув руки, высунулся сам.

– Похож, – буркнул Граф. Дверь открылась. – Заходите, гражданин-товарищ-барин, – пригласил Граф и увидел женщину. Оба некоторое время смотрели друг на друга.

– Вы, наверное, помощник участкового? – спросил Граф.

– Я ваша соседка, – засмеялась она.

– Я ваш участковый, – перешел к официальной части своего визита старший лейтенант, – Трубин Филипп…

– Слышь, начальник, – провожая взглядом входящую в соседнюю квартиру женщину, прервал его Граф, – давай без игры в доверие. Ты мент, я преступник. Говори, чего надо, и вали. Надзор у меня помиловка сняла. Так что выкладывай, зачем пожаловал и арриведерчи.

– Документы есть? – спросил участковый. – Или еще не получили паспорт?

– Давай на «ты», – поморщился Граф, – так и проще, и легче. А ксива вот, – он отдал милиционеру паспорт.

«Где же я соседку видел? – пытался вспомнить Граф. – Блиндер буду сапоги, это же моя соседка по купе из Вологды».

– Суворов, – услышал он строгий голос участкового, – предупреждаю: не устраивай здесь сборищ! Если…

– Слушай, старлей, – спокойно проговорил Граф, – ты для начала занырни в МУР. Знаешь, есть такое всеславное учреждение на Петровке. Там все за меня обрисуют. А будешь надоедать, я звякну туда и скажу, что ты мне жить не даешь. Представляешь, что будет?

Волошин, пытаясь прогнать сон, провел ладонями по небритому помятому сном и похмельем лицу.

– Ты слышишь? – закричала мать. – Валерку убили! На квартире! Говорят, прямо на кровати застрелили!

– Как же это, – прошептал Дмитрий, – за что?

– Нюрке дочь позвонила, – продолжала мать, – она в одном доме с ним живет. Вот и сказала, что Валерку вбили. Господи, – всплеснула она руками, – да что ж делается-то? Никак скоро конец свету будет. Бабы говорят, что в писании Божьем так и сказано…

Не слушая ее, Волошин быстро вошел в комнату. Бросил случайный взгляд в зеркало и замер. На него смотрел худой бледный человек с заросшим щетиной лицом. Спутанные волосы не скрывали залысин.

Мать честная, – пробормотал он, – на кого же я похож. Хватит, – Дмитрий помотал головой. – Так ведь и сопьюсь в корень. Но за что Валерку-то убили? – зажмурившись, Дмитрий застонал. – А Сашку с Зинкой? Их-то за что убили? Да что же происходит? Подожди, – неожиданно вспомнил он, – ведь Валерка хотел что-то узнать. Что? – уставившись в одну точку, нахмурился. – Черт возьми, совсем спился. Память, и ту потерял. Так что же Валерка узнать хотел? – вслух повторил он. Задумавшись, обхватил голову руками. Некоторое время сидел неподвижно. Потом достал из-под кровати полбутылки, вытащил сделанную из бумаги пробку.

– Хватит, – опомнившись, размахнулся и бросил бутылку в раскрытое окно. Испуганно закудахтала курица. Волошин встал.

– Мать, – негромко позвал он, – затопишь баньку? Я воды натаскаю.

– Счас, Митрий, – обрадовалась она, – тама воды хватит. Я вчерась наволокла. Счас, сынок.

– Ты чего такой взъерошенный? – улыбаясь спросил Зяблов стремительно вошедшего капитана милиции.

– Вы слышали? – взволнованно сказал капитан. – Валерку Мягкова убили! Застрелили прямо в квартире.

– Не может быть! – воскликнул Зяблов. – Это как же? Кто же?

Черт его знает! – зло процедил милиционер. – Если найдем – своими руками расстреляю.

Под вышку пойду, но кончу гадов! Он о чем-то просил меня, – задумчиво проговорил капитан, – какой-то номер московский узнать. Драка где-то была, что ли. Ему эти ребята, которые на машине были, как свидетели нужны. Да забыл я номер-то. Вроде записывал, – видимо, уже не в первый раз он стал проверять свои карманы. – Нету.

– Вы не помните? – он с надеждой посмотрел на дядю. – Я кажется, вам что-то говорил.

– Может быть, – охотно согласился Зяблов, – но мы вчера, ты помнишь, сколько выпили. Я не помню, как ты ушел. Мне ребята сказали, что отвезли тебя домой. Попало, наверное, от матери и Иринки? – посочувствовал он.

– Мать ругалась крепко, – признался капитан, – а Иринка в Турцию уехала. Она «челнок». Вроде и Получаю я неплохо, а она все равное ездит. Чего я, говорит, сидеть дома буду.

– Она права, – сказал Зяблов, – сейчас время такое, – вздохнул, достал из бара бутылку коньяка.

– Хочешь? – предложил он, – а то с похмелья голова не так варит.

– Нет, – отказался племянник, – не хочу. И так во рту как эскадрон ночевал. Я же не пью, не знаю, что вчера нашло.

– Да это я виноват, – налив в небольшую хрустальную рюмочку коньяк, виновато улыбнулся Зяблов, – дата вчера памятная была. Двадцать пять лет назад я лейтенанта получил.

– Понятно, – кивнул племянник. Зяблова насторожила его странная интонация и он спросил:

– Тебя вроде как что-то беспокоит. По-моему, ты о чем-то спросить хочешь. В чем дело-то?

– Да я по поводу гибели Валерия.

В глазах дяди промелькнула тревога. Но расстроенный капитан не заметил этого.

– Я вот чего хотел-то, – пробормотал он, – ваши парни, ну, из так называемого военизированного союза «Защита Отечества», они ведь могут узнать, кто убил Мягкова. Потому что ни для кого не секрет, что многое, если не все, контролируют ваши люди.

– Да ты что несешь?! – обиделся Зяблов. – Ты из меня мафиози сделал! Вот спасибо, племяш, – он поклонился. – Это ж надо! Я к нему…

– Не надо, – попросил племянник, – я в ГАИ работаю. Но среди моих друзей немало ваших «знакомых», с иронией заметил он. – Все у вас вроде хорошо – бывший военный, создали клуб для тех, кто отслужил и тех, кому предстоит. Но согласитесь, дядя, основной костяк клуба составляют так называемые крутые ребята. Я вас не пытаюсь в чем-то обвинить, – увидев недовольный взгляд за стеклами золотых очков, торопливо сказал он. – Просто знаю, что вы многое можете. И только поэтому прошу: узнайте, кто убил Валерку.

– Вот это да, – криво улыбнулся Зяблов, – ты из меня чуть ли не вора в законе сделал. Спасибо, племянничек, – опять, но на этот раз раздраженно поблагодарил он капитана. – Говорил я своей сестре, а твоей матери – не доведет Сашку до ума работа в милиции. Скоро всех подозревать начнет.

– Перестаньте, Константин Федорович, – поморщился Александр, – я вас ни в чем не обвиняю, просто прошу помочь. Не следствию, а мне, Валерка моим другом был.

– Вон! – указал рукой на дверь Зяблов. – И забудь дорогу ко мне!

– Ну что же, – усмехнулся капитан, – я уйду. Но вам, дядя, не следует садиться за руль пьяным, теперь вы для меня не брат моей матери.

– Ты мне угрожать вздумал! – вскочил Зяблов.

– А не твои ли защитники отечества Валерку угрохали? – остановившись в дверях, сказал капитан.

– Убирайся! – заорал Зяблов.

– Вообще-то нужно сыскарям намекнуть, – как бы про себя проговорил Александр. Как только он вышел, Константин Федорович с неожиданным проворством метнулся к телефону.

– Ты поговори, мама, с дядей Степаном, – быстро доедая щи, сказал Волошин. – Он вроде хотел пчел купить. Не торгуйся. Я в Саратов, узнаю, что с Валериком случилось. Может, уже арестовали его убийц. Да и приятеля его увидеть надо. Он говорил, что приятель, его Александром зовут, в ГАИ служит, – Дмитрий вздохнул. Чисто выбритый, с влажными причесанными волосами, он выглядел посвежевшим и каким-то целеустремленным.

– Ты когда вернешься-то? – спросила мать.

Как только Валерку похоронят, – с грустью проговорил он, – сразу приеду. Я там заодно узнаю, что об убийцах Сашеньки и Зинки узнали. – Наливая в стакан молоко, посмотрел на мать. – И не забудь поговорить с дядей Степаном. Я сейчас этих пчел видеть не могу. И вагончик отдай.

«Ну да, – мысленно возразила мать, – как же. Не торгуйся. Задарма отдать. Степка, он сразу возьмет. И деньгу хорошую отвалит».

Услышав стук в дверь, Адам вскочил с кровати и прошипел лежащей у стены обнаженной Девушке:

– В ванную. Быстро. Кто там? – набросив на голое тело халат, спросил Богунчик.

– Открой, – услышал он требовательный мужской голос.

– Я спросил, кто, – зло повторил Адам.

– Филимон.

Руки Адама мгновенно покрылись липким потом. Филимон был убийцей экстра-класса. Он терпеть не мог заграничных слов, и зная это, его не называли киллером.

– Человек умирает легче, чем рождается, – говорил он. – Просто надо помочь ему совсем немного – оказаться в нужное время в нужном месте, и все. Смерть, она всегда рядом.

– Надеюсь, ты не уснул? – услышал Адам вежливый голос Филимона. Щелкнув замком, поспешно открыл дверь. Первым, оттолкнув Богунчика, в квартиру ворвался длинноволосый детина. Он быстро осмотрел все. Услышав в ванной женский вскрик, Адам испуганно воскликнул:

– Тарзан! Она девочка по вызову!

– Перестань, – спокойно сказал невысокий худой интеллигентного вида человек лет сорока. Постукивая тонкой тростью, прошел в комнату. Бросил взгляд на кровать и улыбнулся:

– Не уверен, что Ивану Степановичу понравится, что ты расплачиваешься с проститутками долларами.

– Да я это… – начал оправдываться Богунчик, – просто…

– Проводи ее, – по-прежнему улыбаясь, попросил Филимон. Он набросил на плечи снятую с кровати простыню, отошел к окну и встал спиной к Адаму. Богунчик быстро пошел к ванной. Оттуда выскользнула уже одетая проститутка.

– Послушай, – она улыбнулась густо накрашенными губами, – если твоему другу нужна женщина… – при этом она смотрела на Тарзана.

– Все, – мягко взяв ее за локоть, Адам повел проститутку к выходу. – Извини, деловая встреча.

– Какой воспитанный, – засмеялась она. – Да и вообще милашка.

– Пошла! – чувствительно толкнув ее в спину, Богунчик закрыл дверь.

– Оденься, – сказал Филимон. Богунчик схватил валявшийся на полу спортивный костюм и, бормоча извинения, выскочил.

– Она тебя запомнила? – не глядя на Тарзана, спросил Филимон.

– Путана, – пренебрежительно усмехнулся Тарзан.

– Поэтому и спросил, – Филимон подошел к балкону, открыл дверь. – У проституток прекрасная память на лица. Они вспоминают клиента через несколько лет.

– Эта не из валютных, – уверенно сказал Тарзан, – слишком-густо накрашена. И разговор, как у деревенской шлюхи.

– Тогда пусть живет, – улыбнулся Филимон. – А ты меня обрадовал, в тебе появляется наблюдательность и умение мыслить. Это прекрасно.

– Извините, – в дверь вошел Адам, – но я вчера вечером…

– Мне твои объяснения не нужны, – негромко перебил его Филимон. – Говори о деле. Как Зяблов узнал о номере машины?

– Поеду к Нине Андреевне, – выходя из здания ГАИ, сказал Александр. – Ей сейчас тяжело. Совсем недавно Валеркины родители на машине разбились, он на похороны ее возил. А сейчас и его! – капитан выругался и подошел к «москвичу».

– Ой садится, – сказал в сотовый телефон крепыш в камуфляже.

«Москвич» выехал на проспект и, набирая скорость, покатил вперед.

– Идет по Луначарского, – сообщил сидящий рядом с водителем «шестерки» крепыш, – свернул на Высокую. Видимо, поедет в Татищево. Там живет бабка мусора.

– Понятно, – помахав узкой ладонью перед лицом, кивнул Филимон. – И ради Бога, – он недовольно посмотрел на Тарзана, – выйди на балкон. Мы и так все смертны. Зачем, убивая себя никотином, укорачивать жизнь другим. – Тарзан тут же вышел в открытую стеклянную дверь. – Ты уверен, что он еще не сообщил о номере Касыму? – спросил Филимон.

– Конечно, нет, – уверенно сказал Адам. – Иван Степанович согласился на процент от захваченной суммы. Так что…

– Дальше позволь думать мне, – оборвал его Филимон. – А как он, по-твоему, отнесется к убийству своего племянника? – немного помолчав, спросил он.

– Не знаю, – честно ответил Богунчик, – он говорил, что за определенную сумму может с ним договориться.

– Ну что же, – Филимон легко поднялся. – В основном все ясно. Ты во сколько будешь встречаться с Зябловым?

– Он назначил на восемь вечера в аэропорту,

– Сколько с ним охраны? – посмотрев на часы, спросил Филимон.

– Я видел троих, крепкие, тренированные ребята. И водитель.