Текст книги "Когда закон бессилен"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Илларион Исакович, – спокойно проговорила Валентина, – вы ознакомили вдову с последней волей ее мужа. Спасибо и до свидания.

– Ты! – повернувшись к ней, закричала Анна. – Это все ты, змея подколодная! На-как, выкуси! – повернувшись задом, хлопнула себя по тугим ягодицам. – Ничего у тебя не выйдет! Я тебе глотку перегрызу!

Стоящий рядом с Валентиной мрачный Носорог выжидательно посмотрел на дочь покойного хозяина.

– Я даю тебе неделю, – отчетливо проговорила Валентина. – И если за это время ты не уберешься из квартиры и вообще из нашей жизни, то здорово пожалеешь об этом.

– Тварь! – взвизгнув, Анна хотела броситься на нее, но двое парней угрожающе шагнули ей навстречу.

– Запомни, – зазвеневшим от ненависти голосом, пропуская вперед быстро шмыгнувшего в дверь адвоката, проговорила Валентина, – у тебя семь дней!

Последним выходил Носорог. Остановившись, смерил разъяренную Анну тяжелым взглядом:

– Я бы тебя, тварь, пополам порвал! – шумно выдохнув, вышел. С грохотом закрыл дверь. Схватив стоявшую на столе початую бутылку коньяка, Анна с размаху запустила ее в дверь. Трескучий хлопок разбившейся бутылки и посыпавшиеся на коврик осколки как бы привели ее в себя. Она бросилась к телефону.

– Я тебе говорю в последний раз! – закричала Ляхова. – Выбирай – или я, или эта стерва!

– Да на кой хрен ты мне нужна! – шагнув к ней, заорал Туз. – Кто ты есть? – брезгливо спросил он. – Докторша у Редина. Так нет его больше! – он засмеялся. – И ты больше никому не нужна. В постели ты, конечно, ничего, и еще можешь мужиков завлекать… – не закончив, жестко блокировал руку Ляховой. Вскрикнув от боли, она отскочила.

– Может, ты с Анькой и в одной категории, – хохотнул Туз, – но со мной такие…

Резко зазвонил телефон. Туз снял трубку. Не поднося к уху, взглянул на Ляхову:

– Забирай своего выродка и вали с квартиры.

– Как ты можешь?! – гневно закричала она. – Ведь Юра твой сын!

– Я сказал все, – отворачиваясь, отрубил он и поднес трубку к уху. – Слушаю…

– Аннушка, – подчеркнуто ласково произнес он. – Здравствуй, милая. Ты почему не звонила утром?

Выслушав, нахмурился. Хотел что-то сказать, но вздрогнул, коротко вздохнул и выронил трубку. Ляхова, размахнувшись, снова ударила скальпелем в брызжущую кровью рану под правым ухом Туза. Сгребая сильными пальцами скатерть со стола, что-то прохрипев, тот сумел развернуться. Новый удар скальпеля пришелся ему в горло. Замычав, с выступившей на губах кровью Михаил упал. Бледная Ляхова, застыв, смотрела не его неподвижное тело. Что-то прошептала, пятясь, дошла до стены. Ткнулась в нее спиной и от неожиданности вздрогнула и пронзительно закричала.

– Сволочь! – Анна отбросила телефон. – Подонок! – кусая губы, о чем-то напряженно размышляя, несколько минут сидела неподвижно. Затем вскочила и бросилась к двери.

– Но она же моя мать! – воскликнул Федор.

– Поэтому я и предлагаю тебе выбор, – спокойно сказала Валентина. – Либо ты принимаешь мою сторону и станешь обеспеченным человеком, либо… – она засмеялась. – Поверь, братик, отец перед смертью составил новое завещание. И там тебе кое-что есть, но только кое-что, а ведь ты как любящий сын поделишься с мамой, значит, уже через год станешь нищим.

– А как же те баксы, что я отбил у Касыма? – раздраженно сказал Федор.

– Об этом другой разговор! – резко бросила она, – Сейчас мы говорим о завещании отца. И давай это закончим.

– То есть, как это, – разозлился Федор, – другой разговор? Ты мне сама говорила…

– Феденька, – Валентина презрительно посмотрела на брата, – не испытывай мое терпение. Ты с мамулей или нет?

Федор быстро сказал:

– Если, как ты говоришь, она отца…

– А если это не так? – перебила его Валентина.

– Ну ее на хрен! – крикнул он. – И парни Пирата за тебя. Игла со своими тоже не хочет на мать ишачить. У нее, говорят, на уме одно, как бы…

– Все, – резко сказал Валентина. – Я услышала то, что хотела. Завтра ты поедешь в Тулу. Встретишься с Блохой. Он задерживает поставку по авансу. Предупреди, чтобы не тянул время. Это для него может закончиться очень плохо, – давая понять, что разговор окончен, быстро вышла в соседнюю комнату.

– Ты доверяешь ему разговор с Блохой? – удивленно спросил Георгий.

– Если он предал мать, то что я могу ждать от него, кроме ножа в спину?

– Тогда почему ты отправляешь его в Тулу?

– Об этом ты узнаешь чуть позже, – уклонилась от ответа Валентина. Посмотрев ему в глаза, спросила:

– Что ты узнал о Людмиле? Ведь это ты отправил старшую медсестру в больницу? – зная ответ, засмеялась. – Она ведь хотела заявление написать, но передумала.

– Ты знаешь об этом? – удивился Георгий.

– Жора, – Валентина укоризненно покачала головой. – Я знаю даже больше, чем ты думаешь. И, признаюсь, хочу– услышать от тебя честный ответ. Кто тебе эта женщина?

– Не понял, – прохрипел он.

– Георгий, по-моему, я спросила довольно ясно. Давай не будем ходить вокруг да около. Ты мне нравишься. Хотя, если говорить откровенно, я обратила на тебя внимание только после твоего разговора с отцом. Я его ненавидела. О мертвых не говорят плохо, – Валентина горько улыбнулась, – но хорошего о человеке, который был моим отцом, я сказать не могу ничего.

– Но ведь ты тоже не сахар, – буркнул Георгий и, отвечая на ее изумленный взгляд, сказал. – Ради заграницы ты предала свою мать. Ведь…

– Перестань! – с болью воскликнула она. – Ты не смеешь осуждать меня! Хотя бы потому, что ничего не знаешь!

– Я знаю, что говорю.

– Да что ты можешь знать? – закричала она. – Мама любит меня! Я знаю! Я уверена в этом! Потому что…

– А ты? – спросил Георгий. – Ты любишь свою мать?

Пораженная Валентина, не находя слов, смотрела на его суровое лицо.

– Я рос без мамы и папы. Нас называли просто – шпана, детдомовская шпана. И знаешь, как мы все завидовали тем, у кого были родители! Никто не показывал вида, что готов черт знает на что, чтобы иметь возможность звать кого-то мамой или отцом. И из-за страшной зависти и сознания, что никому из нас не суждено назвать женщину мамой, а мужчину папой, мы смертным боем били тех, у кого были родители!

– Я не понимаю, к чему ты это говоришь? Зачем? Почему ты вдруг осудил меня? Зачем ты напомнил мне о том, что все годы не дает мне спокойно жить? Какое в конце концов ты имеешь на этом право? – закричала она.

– Право мужчины, который тебе нравится.

– Валентина Ивановна, – в комнату заглянул Носорог, – шесть раз звонили из Саратова. Трубку не брали. Но по автоответчику ясно, что звонил Зяблов. Он говорит, ему нужно срочно переговорить с Иваном Степановичем.

– Я не хочу видеть его на похоронах, – отрезала Валентина. – Если позвонит снова, скажите, что Редин уехал. И когда вернется, неизвестно.

– Валентина Ивановна! – в комнату с радиотелефоном вошел кучерявый парень.

– Ну что еще? – она недовольно посмотрела на пего.

– Антонина Викторовна, – он протянул телефон.

– Что ей надо? – вздохнула Валентина. – Я же сказала, что постоянной платы, как при отце, она получать не будет.

– У нее маленький сын, – напомнил Георгий.

Валентина поднесла радиотелефон к уху.

– Валя, – раздался плачущий женский голос. – Я убила… понимаешь… убила Миха…

– Что? – взволнованно спросила Валентина. Ответом ей был рыдающий голос Антонины. – Я сейчас приеду, – торопливо проговорила Валентина и беспомощно оглянулась на Георгия:

– Говорит, что убила своего сожителя. И, похоже, она в истерике.

– Говори с ней, – бросаясь к двери, сказал Георгий. – Что хочешь говори. Ты! – рявкнул он на стоявшего у двери Носорога. – Быстро к Ляховой! Пулей!

– А ты кто такой, – процедил тот, – чтобы мне приказывать?

– Степан! – крикнула Валентина. – Срочно к Ляховой. И от нее ни шагу, пока я не приеду!

– Да иду, – пробормотал Николай, подходя к двери. Длинный разбудивший его дверной звонок замолк. – Черт бы вас подрал, – поворачивая ключ, буркнул Зюзин, – я лег только в пять.

Снял цепочку, чуть дернул на себя дверь и, зевая, повернулся, чтобы идти в комнату.

– Входите.

Дверь открылась. Он хотел повернуться, но сильный удар в затылок выбил из него сознание.

Валентина влетела в прихожую.

– Степан! – громко позвала она Носорога.

– Здесь.

Бросившись на голос, вбежала в комнату и замерла. На полу около двери, сжимая в руке телефонную трубку, валялся Михаил. На искаженном болью лице особенно четко выделялись тонкие полоски черных усов. Его затылок и плечи окружала густеющая лужа крови. У стены сидела на полу бледная, трясущаяся Ляхова. Рядом с ней стоял Носорог с радиотелефоном.

– Она по нему говорила, – кивнул он на трубку. – Видимо, спаренный, другой аппарат не работает. Шнур выдернулся. Обернувшись, Валентина взглянула на Георгия. Она успела увидеть удивление в его глазах.

– Что делать? – шепотом спросила Валентина. Георгий молча пожал плечами. Валентина осторожно, стараясь не наступить на кровь, обошла тело Туза. Приблизившись к Ляховой, пораженно замерла. Из глубоких порезов на ладонях и пальцах правой руки обильно шла кровь.

– Жора, – позвала Валентина, – ее перевязать нужно.

– Я убила его, – глядя перед собой сухими глазами, прошептала Ляхова. – Убила.

– Тоня, – Валентина присела рядом, – давай руку перевяжем. Ты смотри, сколько крови потеряла, – увидев влажную от крови юбку Ляховой, стараясь говорить спокойно, сказала она.

– Я убила его, – повторяла Ляхова, – убила.

– За руки ее, – чуть слышно сказал на ухо Носорогу подошедший Хрипатый, – и чтоб не дергалась. Но осторожно, – предупредил он. Подойдя с другого бока осторожно, но крепко взял правую руку Антонины. Носорог взял левую. Она, казалось, ничего не чувствовала и, по-прежнему уставившись невидящими глазами перед собой, повторяла:

– Я убила его…

Валентина достала из аптечки бинт и плотно перевязала ладонь и пальцы Антонины.

– Что делать-то? – спросила она Георгия и снова увидела в его глазах удивление. – Почему ты так смотришь?

– По идее, надо вызывать легавых, – спокойно сказал он. – Но тогда ее пропустят через психушку. Если признают ненормальной, отправят надолго в специализированный дурдом, а если нет, лет восемь, самое малое, получит, потому что она не защищалась, а била сзади. Да и морда чистая. Не трогал он ее, – уверенно проговорил Георгий.

– Я это тоже поняла, – сердито сказала Валентина. – А теперь, спрашиваю, что делать? – опередив его, добавила. – Ведь у тебя опыта гораздо больше, чем у меня. Ты все-таки…

– Мусорам сдавать ты ее не хочешь. Значит, надо этого, – Георгий кивнул на труп Михаила, – куркануть где-нибудь. Сразу искать его никто не будет. Уехал куда-то, и все. А вот ее куда? – задумчиво прохрипел он.

– Ко мне на дачу, – решила Валентина.

– А сына?

– Возьмем с собой. Когда она хоть немного придет в себя, ей очень нужен будет ребенок. Интересно, – тихо проговорила она, – из-за чего это случилось?

– Я думал, ты действительно хочешь добра своему сыну, – с горечью произнес Растогин.

– Именно поэтому я и не хочу, чтобы он рос рядом с вами! – горячо сказала Галя. – Что он переймет от вас? Чему вы его научите? Молиться вашему богу – деньгам? Ведь все остальное для вас пустое место. Порядочность, благородство. Вы…

– Ну что же, – Растогин грузно поднялся со стула. – Я думал, ты будешь благоразумна. Ведь я не разделял тебя с Павликом. Ты была бы при нем и имела бы все, что хочешь.

– Знаете, Павел Афанасьевич, – она вздохнула, – я не знаю, почему вы этого захотели. Из-за чего вдруг воспылали такой любовью к моему сыну, что предложили мне быть с ним. Интересно, в качестве кого? – поинтересовалась она, – няни, которую он называл бы своей мамой? Или…

– Хватит, – недовольно прервал ее Растогин и, ссутулившись, пошел к двери, остановился там и сказал:

– Я не люблю повторять своих предложений, но очень прошу тебя – подумай. Ты будешь матерью моего внука в моем доме. И после, когда я умру, а ожидать этого, – он слабо улыбнулся, – осталось совсем немного, будешь законной наследницей…

– Я никогда не прощу вам смерти Андрея, это вы убили его!

Растогин вышел в открытую Шведом дверь.

Ловя широко открытым ртом воздух, Зюзин прижал колени к животу.

– Если еще раз ты подойдешь к Лапиной ближе, чем на квартал, – услышал он мужской голос, – сдохнешь.

Как бы подтверждая свои слова, говоривший резко ударил Николая в бок. Николай застонал. Видеть он не мог – те, кто избивал, завязали ему глаза, но он услышал удаляющиеся шаги. Значит они ушли. Николай попытался сесть. Болели связанные за спиной руки.

– Не мучайся, – услышал он насмешливый голос. Замер. Удар в левый висок лишил его сознания.

– Значит, ты не хочешь мне помочь? – зло спросила Анна.

– Во-первых, – усмехнулся Ждан, – я не хочу умирать раньше времени. Сейчас у руля компании стоит доченька Редина. Все, кроме тебя, согласны с этим. И есть очень много серьезных клиентов, которым достаточно свистнуть, и меня порвут на мелкие кусочки. А во-вторых, ты, оказывается, не только со мной мужу рога наставляла. Так что извини, – издевательски захохотал атлет. Анна вскочила и бросилась к дверям. Резко остановившись, повернулась к нему:

– Хочешь бесплатно получить информацию о довольно приличной сумме денег в долларах?

– Ты предлагаешь ограбить один из банков, среди которых нет ни одного твоего? – еще громче засмеялся он.

– В Новомосковск завтра повезут деньги Блохе за приличную партию оружия, – негромко проговорила Редина. Атлет, мгновенно замолчав, с интересом уставился на нее.

– Блоха тоже пошлет своих людей с оружием, – продолжила Анна. – Их будет по трое с каждой стороны.

– Откуда тебе это известно? – с интересом спросил Ждан.

– Я поссорилась с сыном, – усмехнулась она, – он принял сторону этой стервы! Он сегодня ездил к Блохе. И завтра в Новомосковске тот получит остальные деньги и отдаст им партию оружия.

– Значит, тебе плевать на сына, – усмехнулся атлет.

– Он трус, – она махнула рукой, – и не окажет никакого сопротивления. К тому же, – Анна рассмеялась, – деньги повезут люди Вальки. Федя только узнал время и место.

– Где ты была? – Федор раздраженно спросил входящую Валентину.

– Быстро ты, – бросив на него изучающий взгляд, сказала она. Вздохнула, сняла туфли.

– Делов-то, – пренебрежительно усмехнулся он, – туда да обратно. Тула – не Колыма. Тут езды всего…

– Что сказал Блоха? – жестко спросила Валентина.

– Завтра в Новомосковске, – небрежно сообщил он. – Его парни привезут остальную партию. Мы должны отвезти бабки. Все и в баксах. Цена та же.

– Ты говорил с самим Львом Моисеевичем?

– Конечно.

– Молодец, – скупо похвалила его сестра, – а сейчас извини, я пойду спать, сегодня был трудный день.

– Где ты была? – повторил он свой первый вопрос.

– На даче, – заходя в ванную, ответила Валентина.

– Значит, ты думаешь, что тебя отделали мои парни? – захохотал Ждан.

– Да ничего я не думаю, – огрызнулся Зюзин. – К тому же тебе Галька до лампочки. Растогин, сука, кого-то нанял.

– А какого черта ко мне приперся? – не понял атлет.

– Да Туз пропал, – объяснил свой поздний визит Николай. – Я думал, может, дела какие.

– Какие у меня с Тузом могут быть дела? – усмехнулся Жданов. – Бурят про Туза и слышать не хочет. А мне своя рубаха к телу ближе.

– Да он что-то насчет Аньки говорил, – дотронувшись до припухшего левого виска, проговорил Зюзин. – Вот я и подумал…

– Все, – решительно прервал его атлет, – топай. И еще, – он звучно хлопнул в ладони. Два крепких парня мгновенно заломили Зюзину руки назад. – Я тебе говорил, – сказал, подходя к нему вплотную, Жданов, – не появляйся у меня. Ты пришел.

Коротким ударом в живот заставил Николая согнуться, как бы подавившись воздухом. Парни отпустили руки Зюзина. Он ткнулся лбом в пол.

– Если ты хочешь, чтобы и мной занялись люди Растогина, – атлет ногой ударил согнувшегося Николая, – то пришел не по адресу. Я сообщил Павлу Афанасьевичу о нашем разговоре, понял?

Остановив занесенную для пинка ногу, презрительно плюнул на голову стонущего Зюзина.

– Выбросьте его, – приказал атлет парням. – Если хоть чуть сгрубит, отделайте.

– Странно, – входя в темную комнату, пробормотал Растогин, – они уже должны быть здесь.

Нащупал выключатель. Едва вслед за щелчком вспыхнул свет, отшатнулся к двери. Прямо перед лицом он увидел ствол пистолета.

– Мы не любим, когда ночью являются без предупреждения, – виновато проговорил стоящий с другой стороны двери коротко стриженный черноволосый атлет.

– У нас слишком много врагов, – опуская пистолет, усмехнулся смуглый кудрявый брюнет.

– Мы вас сегодня не ждали, – положив «Макаров» на стол, проговорил сидящий против двери рыжеватый мужчина.

– Вы видели Зюзина? – держась за сердце, Растогин сел в подставленное кресло.

– Мы объяснили ему ситуацию, – спокойно ответил атлет. – Кажется, он все понял.

– Не уверен, – возразил Растогин. – Сейчас Николай у Жданова. Это человек Бурята. Надеюсь, вам не надо объяснять, кто такой Бурят.

– Один из лидеров Питера, – проговорил смуглый.

– Поэтому вам придется убить Зюзина, – объяснил свой поздний визит Павел Афанасьевич, – А после этого займетесь тем, ради чего я вас вызвал.

Высокий плотный человек с густой бородой стряхнул пепел с сигары и бросил быстрый внимательный взгляд на сидевшего перед ним Призрака.

– Ну чего? – нетерпеливо спросил Призрак. – Чего тут думать, Борода? Мы…

– Ты равняешь меня с собой? – тихо спросил Борода. В его голосе не было угрозы, только крайнее удивление. Но Призрак, мгновенно изменившись в лице, облизнул пересохшие губы, испуганно забормотал:

– Да нет, Василий Андреевич. Я только это, ну, в общем…

– Щенок, – усмехнулся Борода, – возомнил себя крутым? Или одним из этих новых русских? Ты питался со стола Редина. А теперь с помощью этой шалавы, которая его рогатым сделала, хочешь и меня под откос пустить. И…

– Да нет же! – воскликнул Призрак. – Просто все сейчас в руках у Вальки. Но если…

– Ты же совсем недавно спал с ней! – процедил Борода. – И даже вместе с ней хотел втащить Редина, своего хозяина, в войну с казахами. Валька звонила мне, сучонок. Она мне бабки отмывает, а ты, гнида! – заорал Борода. Призрак вскочил и, беззвучно шевеля губами, попятился к двери. Услышав позади неясный шум, успел развернуться. Удар рукояткой пистолета пришелся ему в правую бровь. Зажимая ладонью рану, Призрак резким пинком согнул ударившего его парня. С хриплым криком каблуком ударил его в лицо. Сильный удар кулаком в челюсть бросил Призрака на пол. Он хрипло заорал, увидев еще одного противника, и достал каблуком до его голени. Сразу вскочил. Борода, округлив наполненные страхомглаза, неожиданно тонко закричал. Призрак увидел валявшийся « Макаров », схватил его липкой от крови рукой и бросился к столу. В двери выросла фигура молодого мужчины с пистолетом. Борода с пронзительным криком нырнул под стол. Призрак, присев, дважды в упор выстрелил в него. От двери тоже грохнул выстрел. Еще один. И еще. Призрак выронил пистолет, словно пытаясь удержать жизнь, судорожно обхватил стол, на который упал. В него стреляли уже трое. Он упал в лужу собственной крови.

– Борода убит! – крикнул кто-то.

– Туда ему и дорога, – с усмешкой проговорил худощавый брюнет. Сунув пистолет в боковой карман, подошел к залитому кровью столу, брезгливо осмотрел два трупа и сказал:

– Уберите здесь!

Зубр со спортивной сумкой в руке стремительно вошел в зал пригородных касс. Увидев валявшуюся шкурку банана, коротко усмехнулся. Наступил на нее и с пронзительным криком упал на спину. Все находящиеся в зале повернулись на его вопль. В дверь с улицы быстро вошел молодой сержант милиции. К неподвижно лежащему Зубареву подбежали две женщины. Замычав, он обхватил затылок руками. Женщины и сержант попытались поднять пострадавшего. Сдавленно застонав, Зубр повис на плечах милиционера.

– Звоните ноль три! – удерживая тяжелое тело, крикнул сержант.

– Не надо, – замотал головой Зубр. Их окружили возбужденно переговаривающиеся люди.

– Пить меньше надо, – сердито сказала дородная дама в очках.

– Он не пьяный, – возразил сержант.

– На шкурку наступил, – заметив на каблуке пострадавшего кожуру банана, объяснил молодой парень.

– Вот-вот! – тем же тоном укорила дама сержанта. – Убирать надо! И за порядком следить! Бросают что попало, а мы расшибайся!

– Мне до Лунина билет, – приходя в себя, сообщил Зубр.

– Купите человеку билет, – взяв у Зубра деньги, дама сунула их милиционеру.

– С вами точно порядок? – спросил сержант.

– Все нормально, – заверил его Антон.

Толпа, собравшаяся было вокруг пострадавшего,

стала расходиться. Мимо Зубра к одной из касс быстро прошел Граф. Он приветливо улыбнулся:

– Добрый день.

– Куда едем? – взглянула на него кассирша.

– На улице прекрасная погода, – неторопливо доставая деньги, заметил Граф, – а у вас на красивом лице осень. Наверное, устали, – сочувственно добавил он. Что-то буркнув, кассирша взяла деньги.

– Куда? – холодно спросила она.

– Лунино, – достав из сумки небольшой букет роз, Граф сунул его в окно кассы. – Надеюсь, хоть на несколько минут они исправят вам настроение.

Удивленно посмотрев на него, она улыбнулась, взяла цветы.

– Спасибо.

– От вашей улыбки и в зале светлее стало, – сказал Граф. – Вы замужем?

– И двое детей, – засмеялась она.

– А это детям, – он положил две шоколадки. – У меня сегодня праздник. Пусть еще кому-то будет лучше, – объяснил он явно изумленной женщине свою щедрость. Отходя, быстро посмотрел на настенные часы. Сверил со своими:

– Девять часов семь минут, – прошептал Граф. – Только бы контролеров до первых трех остановок не было.

– А где москвич-то? – спросил детина с волосатой грудью. – Ты же меня с ним на бетономешалку поставил. Чего я, за двоих пахать должен?

– У него в Лунино свидание, – засмеялся невысокий кавказец в зеркальных очках. – Он в выходной отрабатывать будет. А тебе в напарники сейчас кого-нибудь дам.

– Все путем, – выходя в тамбур, Зубр подмигнул Графу. – У меня мент свидетель. Только я не въеду, если мусора на нас выйдут, что мы за Лунино базарить будем? Я там и не был ни разу.

– Я тоже, – усмехнулся Граф. – Но не ломай уши. Возвращаться-то мы оттуда будем. Так что кое– что описать сможем.

– А где мотоцикл возьмем? – понизив голос, спросил Антон.

– Я уже взял, – сказал Граф. – На третьей станции выйдем, на мотоцикле в город.

– Ты же говорил – до реки покатим, потом на катере до места.

– Во-первых, – холодно улыбнулся Граф, – всегда надо говорить одно, а делать другое. И давай добазаримся сразу: никаких вопросов. Делаешь то, что скажу.

– Лады, – кивнул Зубр. Прикурив, выдохнул дым и ухмыльнулся. – А ты крученый. Я…

– Все, – прервал его Граф. – Меня твоя оценка не интересует. Ты что своей сказал?

– Что еду в Лунино, – ответил Зубр. – Вернусь вечером.

– Она не спросила, зачем?

– Как не спросила. Но я говорил, как ты велел. Мол, старый кореш там, надо кое-какие дела обсудить. В общем, напустил тумана. Она, наверное, думает, что я к шкуре поехал, – засмеялся он. – На работу уходила очень недовольная.

– Может, лучше мы сами? – вопросительно посмотрел на серый дипломат рослый парень с рваным шрамом на лбу.

– Я знаю, как лучше, – недовольно ответил худощавый крепыш. – Ты поедешь следом. Подождешь, пока он не вынесет сумку. Возьмешь и сразу ко мне. И не выпендривайся, – строго предупредил он, – а то все в каскадера играешь. Менты за нарушение тормознут, и будет тебе трюк.

– Так меня и кличут Каскадер! – засмеялся парень. – Все путем будет, – заверил он. – Сколько там серебра?

– Пять кэгэ, – подал голос сидевший у окна рыхлый мужчина в сером костюме.

– Он чего? – когда электричка тронулась, провожая взглядом Графа, спросил мужчина в темных очках. – С вывихом?

– Нам-то какая разница, – показывая в усмешке желтые зубы, ответил стоявший рядом плешивый мужчина в изрядно потертых джинсах. – Наверное, от баб в загуле. Доедем до Лунино. На шестичасовой – назад. Билеты им отдадим. А он нам по пятьдесят тысяч. Хреново что ли?

– Да оно конечно, – ухмыльнулся первый. – Ни за что бабки ухватим.

– На кой хрен они нам нужны? – не понял Зубр.

– Вдруг контролер перед Лунино билеты проверять будет, – спокойно пояснил Граф. – А мы их в третьем вагоне, когда назад покатим, найдем, и билеты Пенза-Лунино возьмем.

– Варит у тебя череп, – восхитился Антон. Подойдя к заброшенному дому, Граф, осмотревшись/ быстро вошел в покосившиеся ворота.

– Сюда, – услышал Зубр. Перепрыгнув бурьян, вошел.

– Переоденься, – отодвинув приваленный к открытому входу в погреб камень, Граф бросил ему сумку. Антон достал оттуда мотоциклетный шлем с темным стеклом, тонкую кожаную куртку, уже не новые джинсы и кроссовки. Одеваясь, удивленно покачал головой. Все было ему впору.

Потом они вдвоем вытащили из погреба мотоцикл «ява».

– Где ты его хапнул? – снова удивился Антон.

– Купил, – коротко пояснил Граф.

– Ни хрена себе, – усмехнулся Зубр, – вместе с номером?

– И правами. Даже фотка моя.

Увидев округлившиеся глаза приятеля, улыбнулся:

– Напрокат взял у мужика на пару дней. Он все равно не ездит, а я его бухарой на три дня зарядил. Он сейчас и имя свое не помнит. – Надел шлем, опустил стекло. Натянул перчатки и проверил, как выхватывается из прикрепленной под мышкой самодельной кобуры револьвер.

– Ты его проверял? – усаживаяь на мотоцикл, спросил Граф.

– Трижды.

– Стекло опусти, – заведя мотоцикл, сказал Виталий. – Если гаишник тормознет, не дергайся. Ну а на месте ты помнишь, что и как делать.

Филимон смотрел на целующуюся пару. Белобрысый солдат, оторвавшись от губ молоденькой девушки, что-то торопливо говорил. Из Тамбова Хирург на пригородном Поезде доехал до довольно большого районного городка. Около железнодорожного вокзала нашел комнату для ночлега. Заплатил пожилой женщине деньги, она отдала ему ключ и предупредила, что соседи – довольно сволочные люди – чуть что, сразу милицию зову.

Он сварил суп из пакета, поел и сразу лег спать. Филимон ехал в Саратов. Именно оттуда были парни, которые пытались узнать у Вики о Тарзане. Значит, кто-то ищет напарника Тарзана и рано или поздно может выйти на него. А этого Филимон допустить не мог. Он понял, что парней послал связанный с Зябловым майор Зимин. Значит, пока информации о связи Тарзана и Вики у органов нет.

Но Зимин не успокоится и будет выяснять до конца. Филимон не знал майора и не испытывал к нему ненависти или неприязни. Нет. Майор делал то, что ему положено. И только поэтому он должен умереть. Если бы этим заинтересовался не связанный с Зябловым майор, Филимон не стал бы ничего предпринимать против него. Он всегда старался избежать любых конфликтов, с сотрудниками правоохранительных органов. Собственно, на него еще ни разу и не выходили.

Утром Филимон пошел на автовокзал и в восемь утра сел на автобус Тамбов – Пенза. Он решил вернуться, в Саратов тем же путем, которым выехал. Автобус тронулся. Пассажиров было немного – восемнадцать человек. Впрочем, уже девятнадцать. Автобус начал подниматься по асфальтированной дороге вверх. Филимон увидел перечеркнутый красной полосой указатель – Кирсанов. Значит, до Пензы осталось около трех часов.

Сидя на корточках, Граф неторопливо закручивал гайки на заднем колесе. Чуть впереди, рассматривая наклеенные на дощатом заборе объявления, стоял Зубр. Держался спокойно, и это понравилось Графу. Конечно, все делалось наобум. Они даже не знали, как выглядит машина, которая повезет деньги. Весь расчет Граф построил на том, что Зубр узнает кассира, подругу своей сожительницы. И как только подаст знак, они начнут действовать. Пропустить их для того, чтобы потом детально подготовиться к налету, Граф не мог. Хотя бы потому, что зарплату почти везде задерживали на три, а то и более месяцев. В том, что все пройдет чисто, он не сомневался. Четыре выстрела, удар рукояткой по стеклу, достать мешок с деньгами на мотоцикле сто метров по узкой поросшей травой нежилой улице вправо. Затем влево, снова вправо и вниз к реке. Мотоцикл в воду, на моторку и по реке до Лунино. Там на вокзал… Увидев притормозивший светлый «москвич» и сунувшего руку в карман Зубра, Граф рывком затянул последнюю гайку, сунул руку за пазуху и встал. «Москвич» приближался. Зубр бежал почти вровень с ним. Напротив стоявшего на тротуаре мотоцикла «москвич» напоролся передними колесами на прикрытые черным полиэтиленом тонкие шипы. Громкий хлопок взорвавшихся шин и первые выстрелы бандитов слились в один грохот.

Подскочивший к воткнувшемуся в дерево «москвичу», Граф влепил пулю сидевшему на переднем сиденье рвущему из кобуры пистолет охраннику. Второй охранник с пробитым пулей затылком, пачкая хлеставшей кровью юбку истошно кричащей молодой женщины, уткнулся головой в ее колени. Водитель с кровавой точкой на виске упирался лбом в боковое стекло. Граф обежал машину спереди, увидел опущенное стекло задней дверцы, подскочив, резко ударил кулаком в висок кричавшую женщину. Крик смолк. Открыв дверцу, Граф рванул женщину на себя и выбросил на асфальт. Он нагнулся, чтобы отбросить навалившегося на мешок с банковским гербом мертвого охранника, когда сзади трижды громыхнул пистолет. И тут часто защелкали выстрелы. У его ног, выбив сноп искр, с визгом отрекошетили пули. Схватив мешок, он вскинул пистолет и выстрелил через заднее стекло в «шестерку», из которой стреляли в сторону спрятавшегося за дерево Зубра и в него. Граф увидел в машине серый чемоданчик. Снова выстрелив в «жигули», схватил и его. Зубр с громким матом выскочил из-за дерева, держа пистолет в вытянутых руках и, разряжая обойму, медленно пошел к «жигулям». Граф бросил мешок и дипломат и трижды выстрелил в «жигули». В четвертый раз револьвер не выстрелил. Поняв, что израсходовал все патроны, Граф увидел на сиденье « Макаров » охранника, схватил его.

– Валим! – заорал от мотоцикла Зубр. – Я этих сделал! – имея в виду стрелков из «жигулей». Граф мощным рывком вытащил на асфальт тело мертвого охранника и бросился к мотоциклу.

– На кой ты его? – спросил Зубр.

– Пусть думают, что это он их расшмалял! – подбегая, объяснил Граф. Грубо выматерившись, бросил дипломат Зубру. – Ходу! – крикнул он и побежал между железных гаражей вправо.

– Ты чего?! – бросаясь за ним, спросил Зубр.

– Колесо пробито! За мной! – перепрыгнув железную изгородь, Граф продрался через кусты акации и выскочил к небольшой огороженной дощатым забором стройплощадке. Перебросив через забор мешок с деньгами, рывком забросил ноги на верх забора и прыгнул. Зубр услышал его голос:

– Дипломат! – бросил чемоданчик и тоже быстро перелез через забор. Не увидев подельника, растерянно остановился.

– Сюда! – позвал Граф. Обернувшись, Зубр увидел лишь машущую руку. Не раздумывая, Зубр спрыгнул в ров.

– Переодевайся, – Граф подал ему легкую брезентовую спецовку в цементных пятнах.