Текст книги "Диктатор. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Борис Шахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 83 страниц)

  – НА! – метнул я свой любимый нож.

  Каким чудом Бейтс смог извернулся так, что нож всего лишь прочертил ему по лицу глубокую царапину и я так и не понял, но факт остается фактом. Вместо того, чтобы вонзиться тому в глазницу или в шею, нож теперь бездарно валялся за спиной у моего врага, скрытый от возможности призвать магическими щитами Бейтса. Серьезная неудача!

  "Похоже, придется пускать в ход следующий план. А есть ли он у меня?"

  Паузу на планирование я взял зря. Прямо из положения полулежа, с заливаемым кровью лицом Бейст крикнул:

  – Тэдиум! – и провел палочкой широкую дугу... и ничего видимого не произошло

  "Черт! Ублюдочная Магия Разума! Только у нее принципиально нет луча-"маркера"!" – успел подумать я, как на меня всей своей неподъемной массой упало полное безразличие.

  Апатия. Крайняя апатия. То самое сумеречное состояние в котором люди делают совершенно невозможные для себя нормального вещи: выходят из окна на улицу, режут вены, пускают пулю в висок, устраивают кровавые и бессмысленные убийства с постной и скучной рожей. Рука с волшебной палочкой сама собой опустилась. "Зачем мне защищаться? Убьют? Ну и что?" – мне было абсолютно безразлично.

  "Расскажите, мистер Крауч, а как оно там, ну... в Азкабане? И как вы выжили? Разве дементоры не выпивают все до дна?"

  "Как там в Азкабане? Хе, – грустно и очень криво усмехнулся Крауч. – Очень, как говорил Долохов, hooevo, там. Я поклялся Магией, что лучше смерть, чем попасть туда снова. Холод. Сырость. Питание далеко не от Фортескью или со стола Министра. И дементоры... Дементоры... Они быстро выпивают из тебя все самое лучшее, стоит только дашь слабину. Хоть чуть-чуть! Нельзя! Нельзя опускаться там! Постоянная Бдительность! Только начнешь себя жалеть, если опустишь руки, вдруг не справишься с апатией и безнадежностью, то все. Совсем все. Быстро превратишься в пустой, выпитый boordjuk. Без магии, без мыслей, без памяти, без чувств, без души... Без всего! Пустая оболочка! Даже судьба призрака не так страшна, как Поцелуй. Кстати, несмотря на такое количество насильственных смертей, призраков в Азкабане нет, не было и никогда не будет. Дементоры выпивают все без остатка!

  Охранники там, те еще скоты. Никто в здравом уме туда даже на двойную-тройную ставку работать не пойдет, ибо дементорам все равно кого подсасывать. Поэтому служат там те из авроров или добровольцев, для которых деньги в жизни далеко не самое важное. А вот покуражиться над беззащитными или медленно жестоко мстить своим кровникам – очень даже да. Плюс, воруют... С питанием такие чудеса случаются! Министерство отпускает на каждого заключенного, это я уже после побега от отца узнал, полгалеона в сутки. Полгалеона! Это очень немало! Прожить можно и на меньшую сумму... Можно было бы, если бы все средства не разворовывались охранниками и кем повыше. Остается только на миску похлебки и черствый кусок хлеба грубого помола, купленный на первой попавшейся ближайшей свиноферме из рациона тамошних хрюшек.

  Но и этой едой стражи заключенных не балуют. Есть, например, следующее развлечение. "День полукнизла", как они его называют. Плошка жидкой похлебки, единственная пища за день, выливается в канавку у решетки, и приходится, изгибаясь и расплющивая лицо о прутья, вылизывать эту варенную из помоев похлебку буквально по капельке... Бывает еще "голубиные дни", когда похлебку не дают, а положенный по нормам содержания сухарь крошат мелкими крошками на пол."Клюйте!"

  И при этом еще непрерывно издеваются! "Как ты можешь есть такое? Ты же чистокровный аристократишка! Не ешь эту гадость! Фу! Что бы сказал твой батюшка и матушка, если бы увидели тебя здесь..." Твари! А ведь если не преломить свою гордость и брезгливость, если ничего не есть, то силы и воля к сопротивлению медленно подтачиваются, и вскоре ты становишься легкой добычей дементоров. Так многие, кто не смог стать выше себя... ушли. Те же, кто борется, те едят все, включая тараканов и очень редко заползающих в камеру крыс. Крысы тоже не любят дементоров...

  ...Когда приходят дементоры, все разговоры замолкают, и остаются только стоны и крики. Да, сидящие в камерах не молчат. У тех, кто прошел Азкабан, нет больше никаких тайн. Ты расскажешь там все, начиная от того, как первым магическим выбросом разбросал по всей комнате свои детские какашки и заканчивая оттенком крови из горла последней твоей жертвы. Соседям все интересно. Соседям наплевать на тебя. Соседи и сами не молчат. Плачут, смеются или проклинают, не важна форма чувства, важно, чтобы они были. И, главное, чтобы ты чувствовал, что не один. Одиночная, без видимых или слышимых соседей, камера Азкабана – отсроченный на пару месяцев медленный смертный приговор...

  Дементоры... Спастись можно и без Патронуса. Нужно иметь в душе чистое и яркое чувство, чтобы сохранить самое дорогое.

  – Светлое и чистое? А разве дементоры не питаются ими?

  – Ха. Кто говорит про светлое? Светлые чувства могут быть пусть яркими, и сильными, но недостаточно для того ,чтобы хоть чем-то помочь их владельцу. Да и трудно там долго удержать их. Дементоры выпивают их первыми, чтобы заключенные не смогли вызвать патронуса... Другое. Другое чувство нужно. Яркое. Чистое. Горячее. Ненасытное. Вечное. Ненависть! Ненависть – вот единственное достаточно сильное чувство, способное хоть немного защитить от дементоров в Азкабане. Попадешь если туда, то научишься быстро мгновенно разжигать в себе самую лютейшую ненависть. Или умрешь...

  – Но разве такое количество ненависти не сводит с ума? Не сушит душу?

  – Это так. Но лучше уж душа выжженная, чем душа выпитая..."

  Сейчас я вспомнил этот разговор и на остатках разума, потому что воля была полностью раздавлена магией, решил попробовать бороться. Дементоры – магия, заклинание – магия. Переломить, сходное – сходным, академически любопытная идея. И вот на этом самом любопытстве я и стал разжигать всепожирающий пожар ненависти.

  Сломанный в детском саду первоклассником совочек и разрушенный песочный замок, на который я потратил полдня. Украденная во втором классе подаренная двоюродным дядькой модная иностранная ручка. Жвачка на стуле в кинозале, навсегда испортившая дорогие брюки. Поставленный при всем в классе в учительницей в угол... Насмешливый отказ той Первой Большой Любви. Смерть родителей. Моя смерть в том мире... Прочие обиды, мелкие и крупные неприятности, сотворенное мне окружающим миром зло, беды и горе, оставшиеся безответными в силу принципиальной невозможности отомстить или спрятавшегося в тени анонимности врага... У любого человека таких случаев в жизни, если поискать, если не море, то озеро как минимум. И все эти неприятности в силу своей безответности и чувства собственной беспомощности порождают злобу, которую количеством можно переродиться в лютую ненависть. Хотя, что тут далеко ходить? Я не забыл, что наговорил Бейтс несколько минут назад?

  "Ненавижу, – читая как мантру, я взахлеб упивался этой тьмой злобы. – Детей. Взрослых. Мужчин. Женщин. Магов. Магглов. Ненавижу их всех!" – и эффект, медленно, но все же стал постепенно проявляться. Я смог пошевелить рукой, и приподнять немножко волшебную палочку. И чем сильнее разгоралось пламя безумия ненависти, тем меньше и меньше оставалось сковывающих меня цепей. Я прямо как наяву видел, как в озере раскаленной до бела лютой ненависти медленно истаивает апатия, пока не исходит легким темным дымком, не оставив на кипящей поверхности даже пятнышка.

  Вот только борясь с самим собой не следует забывать об окружающем мире. Одержав победу в мире внутреннем я чуть-чуть не успел среагировать во внешнем. Вставший на ноги Бейст сделал быстрый, но сложный жест волшебной палочкой и сопроводил его вербальной формой "Раот!". От этого неизвестного мне заклинания, я увернуться не сумел. Мне не хватило буквально каких-то мгновений и миллиметров, но факт есть факт. Мерзкий, зелено-коричнево-серый лучик, легко, совершенно не заметив Протего, чиркнул по моему левому плечу. Касательное ранение – не страшно... в мире магглов. А вот в мире магов в том и удобство, и беда местной заклинательной школы, что для эффекта не обязательно заклинанию попасть строго в точку целевого воздействия – сгодиться вообще любая на поверхности объекта-цели. Так, например заклинанию отрубания головы, чтобы сработать как должно, достаточно попасть всего лишь в мизинец на ноге. Про Аваду я уже и не вспоминаю, и так все с ней понятно.

  Сначала слабая, но постепенно нарастающая боль намекали, что попавшее в меня заклинание было отнюдь не Риктусемпрой. Разорвав дистанцию я, наощупь, не спуская глаз с противника, ослабил ворот рубахи и, выбрав момент, бросил быстрый взгляд на свое плечо.

  Увиденное меня не порадовало. От плеча медленно по поверхности тела расползалась зона зеленоватого, трупного цвета. Рука, бок и нога медленно немели. Что случиться, если эта дрянь доберется до сердца...

  Времени на раздумья у меня резко не осталось. "Придется рисковать... Хотя, какой это риск? Что терять, если я уже почти мертв?! И "почти" исчезнет, если я буду и дальше считать ворон. Но, в крайнем случае, – нашептала мне бушующая в крови ненависть, – я заберу его с собой! В крови? Хм! Да! Теперь уже терять нечего!"

  И я рванул вперед и влево. Дождался как Бейтс поймает меня "на мушку" и резко, с растяжением связок, сменил направление.

  "Акцио кинжал!" – невербально крикнул-взмолился я, указывая волшебной палочкой в сторону своего ножа. И, к моему счастью, тот вроде бы дернулся в мою сторону. Бейтс что-то почуял и моментально перекрыл мне обзор, но, если заклинание призыва подействовало, это уже было совершенно не важно. Конечно, как только траектория притягивающего заклинания пересеклась с магическим щитом Бейта, то Акцио перестало действовать, ну и да ладно. Ведь дальше уже не нужно было никакой магии, достаточно было одной лишь простейшей физики. Защищающая только от чистой магии полусфера Протего не могла даже в принципе прикрыть спину Бейтса от уже набравшего скорость ритуального кинжала. Тем более это был материальный предмет, а не заклинание. А чтобы не дать врагу мгновения на реакцию я махнул палочкой:

  – Вербейра Сангвинум.

  Что-то возможное за спиной, слабое и невербальное, было Бейтсом посчитано меньшей угрозой, чем приближающийся маг, вооруженный плетью крови. Он закономерно повернулся лицом ко мне, бросил и даже попал в мой щит каким-то заклинанием, однако в это мгновение сзади его ударил разогнанный Акцио кинжал. Скорость там была небольшая, но чтобы войти в мягкий, ничем не защищенный бок многого и не нужно. Бейтс закричал от боли, рефлекторно повернул голову и выдернул кинжал из раны. Повернулся обратно в мою сторону, но спасительная для него дистанция между нами уже закончилась.

  С разбега врезавшись в его щит левым, проклятым и поэтому уже практически ничего не чувствующим, плечом, я опрокинул Бейтса на пол.

  – Авада ке... – начал было произносить Непростительное лежащий на спине враг, но в клинче руки и ноги играют ничуть не меньше, чем магия.

  – Хрен тебе! – удар ноги выбивает палочку из руки Бейтса. – Акцио! – Клинок прыгает мне в свободную, вялую левую ладонь. Но она еще может сжиматься и достаточно плотно охватывает рукоять кинжала, особенно если придержать ее правой, сжимающей палочку.

  Я прыгаю коленями на живот подвывающему от боли Бейтсу. Тот рефлекторно приподнимает вертикально верхнюю половину тела... И именно в нее, усиливая удар инерцией своего и его тела, я сверху вниз и бью ножом, разрезая-разрубая острейшим кинжалом грудь своего врага. Из последних сил Бейтс вцепляется и умудряется двумя руками отжать мою руку в сторону, не давая мне пронзить кинжалом его сердце. Но и не надо!

  Я резко расслабляюсь и позволяю отвести кинжал в своей левой руке в сторону. А в ничем теперь не прикрытую рану на груди Бйтса в сторону сердца вонзается забытая моим противником нить Плети Крови.

  Это было... невероятно. Наслаждение! Немыслимое и неописуемое наслаждение. Пронзившая чужое сердце нить из моей крови неведомым мне магическим образом связала наши жизни воедино. Но не так. Не единение. Не братство. Не дружба. Подчинение и паразитирование – вот более точные по смыслу определения. На мое тело сейчас работали сразу два сердца, две крови, две жизни!

  От взбурлившей в венах насыщеной энергии я на несколько мгновений опьянел. Наверное, так себя чувствуют пресловутые вампиры, когда пьют кровь своей жертвы после длительной Жажды. Казалось, я пальцем сейчас могу пробить стену, а если взмахну руками, то поднимусь ввысь как птица, вообще без всякой магии. Внезапно резко заболела на миг, и сразу же прошла, левая половина моего пораженного проклятием тела. Брошенный быстрый взгляд вниз помог убедиться в мгновенной догадке. Действительно, теперь мое плечо выглядело абсолютно здоровым.

  Но если мне было сейчас очень хорошо, то о Бейтсе такого сказать было нельзя. Дряблая, посеревшая, в крупных каплях пота кожа. Тяжелые синяки под провалами глаз. Пробивающаяся седина... Жить ему, если я не отменю испивающую жизнь магию оставалось совсем недолго. И она убьет его гораздо быстрее и вернее той серьезной раны в груди.

  По глазам Бейтса я увидел, что тот все понял. И сломался. Страх осознания приближающейся смерти кардинально изменил поведение моего врага. Куда делся гордый и надменный наследник чистокровного рода?

  – Пожалуйста... – одними губами прошептал лежащий на полу совсем молодой еще парень, который совсем не хотел умирать. Из глаза тонкой ниточкой к виску побежала прозрачная влажная дорожка. – Пощади...

  – Ты еще можешь шипеть? – все еще во власти всепоглощающей сладкой ненависти с злобным удивлением спросил я. – Э-э-э, нет! Так не пойдет! – я поудобнее перехватил левой рукой свой ритуальный клинок, как рычагом лезвием раздвинул челюсти Бейста, чуть наклонил и с силой двинул его вниз, калеча язык и горло. – Никто тебя за твой поганый язык не тянул! – объяснил я захлебывающемуся кровью врагу. – Ты сам все выбрал!

  Встав на ноги я еще раз полюбовался на бьющегося в агонии врага и произнес:

  – Ладно. Я сегодня добрый, ибо встретил Ее. Так что я пощажу тебя. Не буду больше мучить, – и, увидев облегчение в глазах Бейста, растянул губы в максимально мерзкой ухмылке. Тот, кто не верит классическому голливудскому штампу, когда Главный Враг над телом Главного Героя рассказывает все-все-все, тот никогда не ненавидел по-настоящему. Это такое наслаждение, раздавить не только физически, но и морально. Ощутить, как сила и надежда твоего врага уступают место отчаянью и безнадежности, наркотически привлекательно! И вот сейчас, во власти этого чувства я закончил фразу:

  – ...и убью быстро! Я слишком много в детстве читал сказок, чтобы оставить такого как ты врага в живых! Ха-ха-ха! Умри, тварь!

  Откуда-то я знал, что именно сейчас мне нужно сделать. Мое желание напряжением передалось по связывающей нас в единое целое кровяной нити. И, выполнив мой приказ, чужое, но подчиненное мне сердце взорвалось из раны фонтаном жизни и крови, который окатил меня с ног до головы, забав с собой ненависть и оставив спокойствие здоровой силы.

  Умиротворенный, я развеял непроизвольно трепещущую в поисках следующей добычи многохвостую плеть крови и опустил волшебную палочку. Наклонился и вытащил из ошметков тела свой клинок. Вытер и убрал его в ножны.

  Тем временем дуэльный щит рассеялся, и я обратил внимание на то, что в зале царило потрясенное молчание. Внезапно, тишину разорвали шаги за моей спиной. Я обернулся и уперся взглядом в четыре направленные на меня волшебные палочки, которые держали в руках люди в красном. Авроры.

  – Винсент Логан Крэбб, лорд Крэбб, – заговорил тот, что стоял прямо передо мной. – Вы арестованы за применение темномагического ритуала жертвоприношения. Сдайте палочку и не оказывайте сопротивления, иначе мы вынуждены будем бить на поражение!

  Глава опубликована: 24.01.2017

  Интерлюдия 16

  В последние дни Трейси Дэвис была всем окружающим ее миром очень недовольна. Нет, Трейси Дэвис была просто в диком бешенстве! Уже больше недели, вместо радостных приготовлений к серьезному министерскому приему, официальному настолько, что на нем и помолвку объявить незазорно, она вынуждена сидеть в своей комнате под домашним арестом и даже не мечтать о бале! А ведь она все так хорошо продумала! Это была совершенная интрига! Любой аристократ-слизеринец, только языком бы цокнул в зависти! И основная цель полностью достигнута – деньги получены немалые, и авторитет повышен, как личный, так и семейный, и затраты сил невелики...

  "А вместо похвалы родители заперли меня в моей комнате на все каникулы! Братик оскорбился, видите ли! Даже отец, который всегда был на моей стороне, в этот раз согласился с этим мордредовым Роджером! И в результате этого все мои планы пошли прахом! И платье, и драгоценности, и на всякий случай очень дорогое приворотное с усиленным эффектом возбуждения, все было подготовлено и ждало только встречи с Крэббом! Винсент должен был упасть к моим ногам у всех на виду! А тут... Хоть сбегай из дома! Но, судя по тому, что совершенно неожиданно для себя, я весь день сегодня спокойно проспала, родители от моих излишне импульсивных действий на всякий случай подстраховались, – думала Трейси Дэвис. – И вот мой Винсент отправился на этот важный бал без меня. И бежать уже поздно. А ведь после Святочного и Гринграсс, и Булстроуд намекали мне, что с удовольствием составят компанию Крэббу. Может, дразнили? А если нет? Да ладно слизеринки, да даже эта рыжая лахудра из свинарника, с убого набитым тряпьем лифом, которой на соответствующее зелье денег не хватило, и та вилась около моего Винсента! А что если там, на балу..." – продолжала ворочаться с бока на бок Трейси. Выспавшись за день, она не хотела лишний раз пользоваться зельем сна без сновидений.

  От тяжелых мыслей ее отвлек шум в холле. Судя по голосам, родители наконец-то вернулись с бала. Трейси уже было поднялась, чтобы спуститься со второго этажа на первый, поприветствовать родителей и расспросить про своего парня (естественно, в буквальном смысле, ее комнату никто не запирал, достаточно слова главы), но тут же плюхнулась обратно в кресло.

  "Нет уж! Раз меня не пустили, раз меня, как в Азкабан, заперли, пусть вот сами ко мне и идут!"

  И они пришли. То есть не пришли, а вызвали.

  – Хозяйка Трейси!

  – Зиппи! – вздрогнула девушка от совершенно неожиданного оклика. – Ты напугал меня.

  – Зиппи накажет себя. Позже. Но Зиппи хочет передать, что молодую хозяйку Трейси зовет хозяин Дэвис.

  – Отец или брат зовете меня?

  – Главный хозяин, сэр, хозяйка Трейси.

  – И куда мне идти?

  – Хозяин зовет молодую хозяйку в кабинет.

  – Хорошо, передай ему, что я сейчас приду.

  В семье Дэвисов не было принято перемещаться по дому с помощью аппарации. Своей ли, домовика ли, не важно. Когда маленькая Трейси спросила почему, мама легко и понятно объяснила своей малышке: "Хочешь стать такой же жирной коровой, как тетя Эллис? Таких мальчики не любят!" Тетя Эллис, с терриконами жировых отложений, с которыми не могли справиться даже сваренные мастером-зельеваром зелья, с тех пор была для Дэвис боггартом. Становиться похожей не на стройную маму, а на самку гиппопотама или жирдяйку-Булстроуд, стройной девочке совсем не хотелось.

  Удивительно, но в кабинете главы рода Дэвис самого отца не оказалось, хотя идти до тут было меньше минуты. Зато была мать, леди Джулия Александра Дэвис, которая в данный момент что-то капала из небольшого пузырька в бокал с соком. А еще на журнальном столике стоял омут памяти с уже плавающей там нитью какого-то воспоминания.

  – Пей, – протянула мать бокал своей дочери.

  – Что это? – спросила Трейси, беря бокал.

  – Успокоительное.

  – Зачем? Я и так достаточно спокойна. Целый день проспала, – с язвительностью ответила младшая Дэвис.

  – Пей, глупая, мне виднее. Я не хочу, чтобы ты разнесла мне тут весь кабинет!

  – Что-то случилось? С кем? С отцом? С братом? С... Винсентом? – закономерно встревожилась догадливая Трейси.

  – Пей!

  – Не хочу! Кто? Скажи мне, кто?

  – Пей, это в твоих интересах!

  – Не буду!

  – Пей, дура! С тобой случилось! У меня нет никакого желания переживать неконтролируемый магический выброс! – вспылила Джулия. Потрясенная ответом Дэвис-младшая с испугом посмотрела на свою, всегда такую спокойную, мать и медленно выпила сок с зельем. – Смотри, – подтолкнула Джулия столик с омутом памяти к креслу дочери.

  Спустя минут пятнадцать Трейси подняла голову из омута памяти и резким движением руки смахнула его со стола.

  – НЕТ! Ни за что! Я не отдам его! Предатель! Он же обещал мне! И отец... – прокричала она.

  – Что они тебе обещали? – спокойным и участливым тоном спросила мать свою повзрослевшую дочь.

  – Ну... – растерялась дочь, – отец говорил, что постарается, – пауза. – Брак, – еще одна пауза, длиннее. – С Винсентом. – Трейси плюхнулась в кресло и спрятала лицо в ладонях.

  – А что тебе обещал Крэбб?

  – ...

  – Поправь меня, если я ошибаюсь. Ничего он тебе не обещал, не так ли? И все еще не собирается?

  – Но он же пригласил меня на бал!

  – И?

  Еще одна пауза, на этот раз длинная, повисла в разговоре, после чего младшая Дэвис неуверенно начала:

  – Ну, а если... – Трейси покраснела и спрятала глаза от матери. – Если я... Ну... От него... Забеременею... Не поможет ли это моему замужеству?

  – Глупышка, – Джулия пересела на подлокотник кресла своей дочери и прижала ее голову к себе. – Сейчас все стало совсем по-другому. Переспи ты с ним, когда он был всего лишь наследником, то решать, жениться ли Винсенту на тебе или нет, стали бы твой отец и старый Крэбб. А на него у Питера было небольшое, но хоть кое-какое влияние. На Винсента, кстати, у твоего отца даже такого нет. Никакого нет. Поэтому, понеси ты сейчас от своего Винсента без свадьбы или хотя бы официально объявленной помолвки, и не захоти потом Крэбб взять тебя в жены, то это будет считаться несмываемым оскорблением рода Дэвис от рода Крэбб. И это, я пока специально не касаюсь этого важного факта, только в том случае что Крэбб тебя захочет. Но если все же каким-то чудом тебе что-то этакое удастся, то иного выхода, кроме как вызвать оскорбителя рода на дуэль насмерть, у твоего отца не будет. А дальше вариантов, как ты понимаешь, всего два. Либо твой отец убивает Крэбба, и ты остаешься без жениха опозоренной на всю жизнь. Либо Крэбб убивает нашего Питера, а он, как ты видела, кое-что в убийствах смыслит, и главой рода досрочно станет твой брат. С долгом кровной мести... Жалеешь своему отцу смерти? Или брату?

  – НЕТ! – Трейси вырвалась из объятий своей матери и вскочила на ноги. – НИКОГДА! КЛЯНУСЬ МАГИЕЙ, ЧТО Я УНИЧТОЖУ ЛЮБОГО, КТО УБЬЕТ МОЕГО ОТЦА! – и в подтверждение заключения магического непреложного обета правая рука Трейси на мгновение озарилась вспышкой света в форме кольца.

  – Дура, – голова Трейси дернулась от пощечины. – Добаловалась? Я сколько раз предупреждала тебя, чтобы ты прекратила дразнить Магию? Не стоит взывать к Ней, тем более по таким мелочам! Покажи руку!

  На изящном правом предплечье младшей Дэвис переливалась перламутрово-белым такая тонкая и хрупкая на вид, но от этого совершенно не становящаяся необязательной к исполнению, нить магического обета.

  – Довольна?

  – И что тут такого?

  – Как есть дура! Непреложный обет это... А, – в разочаровании махнула рукой Александра. – Что тебе объяснять сейчас.... Дура-дурой ты, дочка. Ладно. Это не так уж и страшно. Просто еще один повод твоему папе сильнее беречься. За двоих. Не только лично за себя, но и за тебя тоже. Глупышка ты моя бедная, – мать крепко обняла Трейси. – А на счет Крэбба... Я ведь не просто так сделала акцент на том, что Крэбба ты теперь не заинтересуешь... Эх, – тяжело вздохнула Джулия, – похоже, придется тебе кое-что рассказать.

  – Ты никогда не задумывалось, почему в школе за всю ее историю ни один из директоров так никогда и не ввел запрет на использование приворотных зелий? А ведь одним его удачным применением можно разрушить важный брак, то есть, по сути, нанести непоправимый вред целому роду?! И отвечать за это будет обязан, в том числе, и взявший на себя ответственность за врученное в его руки несовершеннолетнее будущее магического мира, а именно – директор Хогвартса. Но несмотря на весьма неприятные для глав школы прецеденты, те дураки, которые пытались вести запрет на любовные зелья, вылетали из директорского кресла быстрее собственного визга. Так почему? А потому, что, школа это не просто место, где вы получаете образование. Плевать на него, по большому счету, все равно ничему по-настоящему серьезному там не учат. Да и в крайнем случае без СОВ и ЖАБА можно неплохо прожить в магическом мире, если ты чистокровный аристократ. А вот без чего нельзя прожить даже если ты чистокровный аристократ, особенно если ты чистокровный аристократ, так это без умения общаться. "Атаковать" и "защищаться", создавать альянсы и рушить их, и самое главное – держать себя в руках несмотря ни на какие удары извне. Именно поэтому, учеба в Хогвартсе может показаться современным магглорожденным опасной и невероятно жестокой, по сравнению с их миром, однако мы, старые семьи, помним: чем меньше жалеешь своих детей в процессе воспитания, тем более приспособленными они становятся в зрелости. И любовные зелья, часть этой вот тренировки.

  Есть болезни, которыми следует переболеть в детском возрасте. В частности, одной из таких является первая, зачастую неудачная, любовь. Не надо краснеть. Осознание, что родители тоже были когда-то детьми и именно поэтому видят тебя насквозь, придет позже. А пока, просто поверь. Все были молодыми, все через это проходили, и мы все тебя отлично понимаем. Но, несмотря на то, как бы ни было тебе больно, этот опыт очень важен и по-другому его не получить.

  Почувствовать невероятное влечение, отдаться ему, окунуться в него без остатка и... вынырнуть обратно! Переступить через него! Стать сильнее и мудрее самой себя! А на директоре лежит обязанность, чтобы никаких непоправимых последствий от этой... хм, ослабленной дозы яда, не случилось.

  Теперь, что касается твоей соперницы. Тут все очень непросто. Честно говоря, я и представить себе не могла, что тебе так... не повезет. Делить мужчину с этой... хм, женщиной. Я думала, что только наше поколение в зоне риска, но совсем забыла, что любовь слепа и не приемлет ни внешности ни возраста.

  Ты уже отлично знаешь, как действует приворот. Не надо смущено отворачиваться, дочка. В свое время этим балуется практически каждая молоденькая ведьмочка. Ах, какие веселые шутки мы вместе с другими слизеринками проделывали с помощью любовных напитков! Любовный треугольник – такая примитивная убогость по сравнению с теми гексаграммами, вписанными в гексагон, которые из гриффиндорок и хаффлпаффцев составляли мы! Но мы-то так шутили или пестовали свои юношеские желания мужского восхищения нами, а многие принимали и принимают пряный обман ложных чувств за истину! Увы. Надо быть гораздо взрослее или гораздо умнее, чтобы понимать, что украденные чувства никогда не доводят до добра. Конец истории у таких отношений всегда плохой, а иногда и вовсе трагичный.

  Приворот, как ты знаешь, воздействует на тело и сознание жертвы... Да, да, Трейси, именно жертвы, ибо приворот классифицируется как яд. Воздействует в таком ключе, чтобы она возжелала разумом и плотью того, в чью пользу он сделан. Это легко и удобно, но именно по этим ярким признакам приворот отлично определяется и так же легко снимается. Достаточно вывести или подавить воздействие любовного напитка зельями, а остаточные эффекты удалить, например окклюменцией, или, что гораздо проще, тем же обливиэйтом, и все. Не удивляйся. Министерские Обливиаторы, конечно, только самые опытные и доверенные, получают очень неплохие галеоны за это. Так что средств от приворотов изобретено ничуть не меньше, чем самих приворотов. Иначе, сама понимаешь, маги бы вымерли в междоусобных стычках столетия назад. Сейчас нужно лишь только правильно опознать тип и вовремя применить соответствующее противоядие, чем так славятся лекари Мунго соответствующего отдела. Третий этаж, Отдел Отравлений.

  Но совсем не так действует Забини. Женам и невестам Британии пришлось потратить много времени и очень много галеонов для того, чтобы досконально разобраться в этом вопросе. Несмотря на потраченное целое состояние, так и осталось неизвестным, как именно делает приворот Забини. Быть может, пробудилась частица очень старой крови, тех же сидов, к примеру. Или – это такой вот магический дар. Или она заключила сделку с демоном. Или еще что, никто не знает точно. Но зато хотя бы оказалось возможным выяснить, что именно она делает.

  В отличие от классического подхода, когда воздействие осуществляется на цель приворота, Забини... меняется сама. Меняется таким образом, чтобы более чем идеально подходить именно этому вот конкретному магу-цели. Телесно, в некоторых пределах, конечно же. Мыслями. Духом. И даже в Магии она после изменения видится совсем по-другому. То есть, по сути, для своей цели она представляется как идеальный внешне, ментально и магически совместимый партнер. Как, например, Винсент для тебя. Так что можешь считать, что частично за твои мучения судьба Крэббу уже воздала. Он теперь сам узнает, что такое Зов Крови!

  – Но, похоже действуют и вейлы...

  – Вейлы? – рассмеялась леди Дэвис. – Эти полуживотные? Не смеши меня. Они – соплячки по сравнению с Забини. Эти существа проецируют вокруг себя ауру похоти, которую любой маг-окклюмент или просто защищенный соответствующим артефактом даже и не заметит. В конце концов, даже самый сильный приворот, обладая сильной волей, можно побороть, в этом он сходен с Непростительным Империусом. Можно также затормозить влечение хорошим самоконтролем. Побороть же влечение к этой... женщине, невозможно. Точнее, никто никогда не смог, потому, что и не пытался. Все те, на кого пальчиком указывала Забиини, безропотно падали в ее объятья. А почему бы не упасть, если это и есть настоящее счастье? Истинная, а не поддельная "вторая половинка". И да, меняясь, она ко всему прочему сама по-настоящему влюбляется в своих избранников. Как мужчине устоять перед таким? Никак. Вот они и не сопротивлялись.

  Этот мордредов старик, лорд Забини! По рассказам знающих магов, только то, что он с самого детства был повернут на своих магических исследованиях и поэтому отучился на Рэйвенкло, а не на Слизерине, не позволило ему стать очередным Темным Лордом. А так, все предпосылки были на лицо. Скажем так, по непроверенным слухам в свое время старый Забини спустил с крыльца своего мэнора просившегося к нему в ученики самого Того-кого-не-следует-называть, и тот ничего ему не смог сделать в ответ! Представляешь? И даже такой хм... волшебник не устоял перед чарами Летиции Марии Илэрии. Хотя, что это я стесняюсь? Он регулярно «не устаивал», за каждой юбкой волочился, кобель старый! Ему уже на картину давно пора было, а он за малолетними ведьмочками ухлестывал! Правда, в первый раз за свою жизнь он не устоял настолько, что не только женился, но и совершил воистину немыслимое для нормального мага. Он так любил эту свою подцепленную на континенте, поговаривают, в каком-то борделе, шлюху-женушку, что, чувствуя приближение скорой смерти, добровольно принес себя в жертву Магии на родовом алтаре! Этим запретным ритуалом кровной защиты он даровал своей жене, леди Забини, и своему младенцу-наследнику, очень серьезную защиту, которую можно сформулировать, так: «виновные в деятельном умышлении, вреде или смерти Забини – да умрут сами всем родом!». Причем этому самому что ни на есть черномагическому проклятью откровенно наплевать на то, сколько будет посредников между заказчиком и исполнителем – сначала умрет непосредственный исполнитель, а потом, по цепочке, один за другим, умрут все виновные. И, самое худшее, что в отличие от классических современных чар, это именно что защита, а не как обычно воздаяние после... Даже если сразу после заказа заказчик сотрет себе память и не будет помнить, что он – заказчик. Магии – все равно! И были прецеденты... разные, которые потом не позволили умным отмахнуться от факта наложенной на Забини защиты такой силы.