Текст книги "Диктатор. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Борис Шахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 83 страниц)

  Кстати, быть может именно лорда Забини Летеция все же немного искренне любила, потому что только от него единственного понесла сына и наследника. И, кстати, именно поэтому она никогда в браке после не меняла фамилии и не входила магически в другой род! Невероятно, но факт. Но даже это совершенно немыслимые условие не останавливало магов, желавших жениться на ней! Впрочем, с ее стороны причина-то проста. Смени имя и тогда защищающее проклятье, быть может, исчезнет. Как потом вскоре исчезнет и сама бывшая Забини. Желающих отомстить ей в свое время было, да и сейчас есть, просто море! И не просто так.

  Получив настолько серьезную защиту, эта мразь совсем распоясалась. Дав немного подрасти своему сыну, она за следующие три года сменила шесть мужей, очень пожилых, богатых и одиноких магов, последовательно влюбляя их в себя, женя и сводя в могилу. А после забирала состояние и шла к следующему. Именно после седьмых похорон супруга леди Забини, терпению магического общества пришел конец. Леди богатейших и древнейших фамилий, хм... опасаясь за свое будущее, надавили на мужей, и они выставили Забини ультиматум.

  Суть его проста. Отныне и навеки целью для леди Забини мог стать только взрослый и не связанный узами брака или помолвки лорд. Сама понимаешь, сколько таких существует на белом свете, при учете того, что помолвки обычно заключаются в четырнадцать-пятнадцать лет, а то и вовсе брачный сговор происходит сразу же после рождения ребенка. А чтобы у молодой девки не было иллюзий, лорды совместно открыли очень крупный вклад в Банке Гринготтс. Если Забини нарушала условия ультиматума, гоблины размораживали средства и нанимали на континенте убийц до тех пор, пока нарушительницу бы не казнили.

  – А как же проклятье?

  – Проклятье, конечно, сильно, но все же не всесильно. Так как в таком случае заказчиком являлись лорды древних и благородных чистокровных семей, и, соответственно защищенные родовой магией, всех бы оно точно убить не смогло, истощаясь о родовые защиты. Один, максимум два рода... Тут уж у кого Магия слабее. А для того, чтобы ты поняла степень серьезности тогдашней ситуации знай, что на этот общий счет деньги положили даже такие столпы как Малфои и Фаджи!

  – А на этом счету... есть наши деньги?

  – М-м-м... – смутилась и отвела взгляд леди Дэвис, но потом прямо взглянула на свою дочь и честно ответила: – Да. Есть. Твой отец достаточно богат для того, чтобы эта стерва не могла обойти его своим вниманием! Я тоже боялась, – призналась Джулия.

  – Взрослый и неженатый... – задумчиво протянула Трейси, и вскрикнула: – но ведь Винсент как раз и подходит под эти условия!

  – К сожалению, да. Тут беда не только в том, что Крэбб из-за своей невероятно ранней эмансипации выбивается из правил. Его обожгла первая любовь и теперь он никогда уже не станет прежним. Ведь ты же хочешь не просто переспать с ним и расстаться, а получить его себе навсегда? Сделать его своим и только своим? Мужчиной и мужем? Не так ли?

  – Да!

  – Вот только на этом пути у тебя будет море препятствий. Ведь ты ему не подходишь так, как подходит Забини.

  – Это как? Разве, если он подходит мне...

  – Вовсе нет! Он может быть идеальным для тебя, ты его так и чувствуешь, а вот наоборот – совсем не обязательно. Ты можешь и не быть его полноценной "половинкой". Хотя бы например вот так, – леди Дэвис взяла свой веер и из середины в сторону выгнула часть перьев. – Понимаешь аналогию? Теперь, если хочешь получить его – тебе стоит настроиться на серьезную борьбу и вести планомерную осаду. Опять же, когда сердце ранено неразделенной любовью, то защита на нем ослаблена. Так что Винсент, убедившись в невозможности воссоединиться со своей любовью, будет более легкой добычей, чем обычно. И здесь тебе нужно вовремя подвернуться под руку. А потом, после свадьбы, тебе стоит задуматься вот о чем. Причинять столько боли той, что тебя любит... Разве не требует это справедливого воздаяния?

  – Так вы мне поможете?

  – Мы бы с удовольствием, но чем? Тем более любить тебя так, как любит Забини, он никогда не будет. Не лучше ли рассмотреть кого-нибудь другого в качестве мужа? Или ты хочешь, чтобы мы принесли его в твою комнату под Империо и перевязанного розовой ленточкой с бантиком?

  – Ах так? – Трейси опять резко вскочила на ноги. – Ну, уж нет! Не хотите помочь, тогда я сделаю все сама! Без вас! Я добьюсь того, что Винсент станет моим, пусть хоть сотни перезрелых шлюх...

  – Трейси! Что за слова! – возмущенно поправила мать свою дочь, но той в пылу яростного спора было не до почтительного выслушивания нотаций. Страсть и злость несли ее вперед.

  – ... встанут у меня на пути! Винсент будет моим!

  Громко хлопнула дверь за Трейси, и Джулия осталась в кабинете одна.

  – Ну и что делать будем? – спросила в пустоту леди Дэвис.

  В стоящем в углу комнаты кресле внезапно обнаружился лорд Дэвис. Он, глядя в сторону закрытой двери, неодобрительно покачал головой и сказал:

  – Помогать, чего же еще. Бедняжка. К ее счастью, Крэбб все еще представляется мне максимально удобной кандидатурой. Старая фамилия, лордство и неплохие отношения с Гильдией... То что нужно. Так что нашей дочурке пока все еще везет.

  – Хотя мне по-настоящему жалко ее, но как ее нытье меня утомило! Я такой никогда не была, и Роджер вроде нормальный...

  – Жалко. Но ее новый настрой мне нравится больше. Наконец-то она перешла от соплей к злости. Осознала, что без своих собственных усилий даже самые богатые и влиятельные родители – это ничто. Полезный для будущей жизни опыт. Ты, когда она поостынет, ее успокой. Скажи, что мы на ее стороне. Не хватало, чтобы она еще и против нас боролась. И начни, наконец, учить ее управлять будущим мужем. Психологический портрет и рекомендации по обработке уже приложены к папке с личным делом Крэбба. Возьмешь в сейфе. А что мучается... Так это тоже нужно пройти. И лучше уж сейчас, чем потом.

  – Все-то ты знаешь! – зло сказала жена.

  – И ты тоже это понимаешь. Увы. Во взрослении и становлении слишком мало приятного, если, конечно, в результате хочется получить что-то серьезное и самостоятельное. Кстати, ты была не права. Не поймет она сейчас ничего. Ты ей про тайные основы нашего общества и глубинные отличия от мира магглов, а она думает только о том, что у нее уводят парня!

  – Утешал бы ее тогда сам! И все она поймет. Потом.

  – Вот я и утешу ее потом, когда чуть поостынет. И уже купил неплохой гарнитур, очень подходящий к ее глазам, в качестве утешителя.

  – Может и мне на тебя обидеться? – ехидно посмотрела на своего мужа леди Дэвис.

  – За что? Чем я провинился, – в показном притворном ужасе ответил Питер.

  – Да трудно ли найти причину? – в ответ так же притворно удивилась жена.

  – Ладно, ладно. Сдаюсь. Сходим завтра к гоблинам. Или в Хэрродс, выбирай. Тем более, каюсь, я так и не нашел тебе подарка на скорый день рождения.

  – То-то же! – Жена отвернулась, молча встала и гордо пошла к выходу из комнаты. У самой двери она обернулась и, пристально глядя в глаза своему мужу, серьезно, без тени шутливости произнесла:

  – Знаешь, все это, конечно, здорово и полезно... Я верю, что ты сможешь нажать деньгами на всех наших соперников, но...

  – Конечно! Не обеднеют...

  -...если дочка узнает о том, что это была твоя интрига, с дуэлью...

  – Я ошибся! Что это будет дуэль, тем более – насмерть, я не ожидал и не планировал! – начал оправдываться Дэвис. – Я всего лишь собирался руками Бейтсов намекнуть Крэббу, что на Трейси найдутся...

  -...то она распнет тебя, не глядя ни на всю свою великую любовь к единственному и неповторимому отцу, ни на только что полученный гейс! Нельзя шутить с Зовом! – дверь за спиной Джулии хлопнула ничуть не тише, чем минут десять назад за ее дочерью.

  Интерлюдия 17

  В Малфой-мэноре этим ранним утром было весьма суетно. Носились как заведенные домовые эльфы, которых безжалостно гоняла хозяйка Нарцисса. А как было не гонять, если после приема в поместье осталось столько всякого мусора и образовался такой беспорядок, что теперь только одно лишь только здание приводить в подобающий роду Малфой вид придется не один день, даже с учетом использования магии. А ведь гости гуляли еще и по парку...

  Тем временем оба мужчины рода скрылись от вошедшей в раж жены и матери в личном кабинете главы и вкушали утренний кофе. Точнее, кое у кого этот кофе был не ранне-утренним, а поздне-вечерним.

  – ... просто безобразно! – закончил Драко свою короткую речь, мысленно грязно и жестоко проклиная Винсента Крэбба. Ведь именно из-за него у наследника семьи Малфой выходной день начался так рано. О том, что его отец этой ночью и вовсе не ложился, занимаясь высокой политикой из-за выходки одного из гостей на балу с теми же самыми именем и фамилией, вежливый, но невнимательный сын не знал.

  Несмотря на без всяких преувеличений тяжелый и напряженный вечер и не менее сложную ночь, занятую выяснением мнений наиболее сильных фигур на политической доске Магической Британии и разговорами с аврорами, снимавшими с него свидетельские показания для суда, Люциус Малфой внешне оставался все тем же невозможным идеалом изящества настоящего аристократа. В конце концов, имея много денег и мастера-зельевара в близких друзьях, чтобы одна бессонная ночь оказала видимое воздействие на внешний вид, нужно быть тупым, неразумным сквалыгой. Но уж что-что, а "на говне сливки снимать", это не про Малфоев. Мотами они не были, но когда нужно – с деньгами расставались без всякого гоблинского трепета.

  – Так, – сделав глоток кофе, и привычно использовав выдавшуюся паузу для подбора наилучшей исходя из анализа всех доступных вариантов реплики, Люциус Малфой продолжил. – Я выслушал тебя. Однако, я услышал то, что не хотел бы услышать – одни чувства, а того, что хотел бы: подкрепленных фактами размышлений, как раз – нет.

  – Да? – удивился Драко.

  – Я хочу проверить, наследник, как хорошо ты можешь понимать те невербальные сигналы и тонкости общения аристократического общества. Рано или поздно, но придет время и ты станешь главой семьи. И я хочу быть уверен, что ты можешь не только смотреть, но и видеть те тонкости общения в нашем кругу, которые непонятны обычным магам. Расскажи-ка мне, что необычного и неправильного произошло на балу. Приступай.

  – Вообще, или...?

  – Ну, для начала то, что относится к произошедшему с Крэббом.

  Младший Малфой чуть прикрыл глаза, сосредоточился, и начал.

  – Первое. Несмотря на весьма открытое и привлекающее внимание платье, желтого цвета веер в руках женщины однозначно трактуется как прямой отказ. Второе. Несмотря на видимый отказ, к ней подходили с приглашениями, но она продолжала всех отсылать прочь. Так, непосредственно прямо перед, хм, приглашением Крэбба, она отказала очередному поклоннику. По неписанным правилам, после такого ее приглашать – это вызов тому, кому она отказала до этого, и даме, чтобы не плодить ссор, лучше отказывать всем без исключения после первого отказа. На этот танец. То, что Винс ее пригласил – это ошибка и вызов. Хотя, тут больше ошибка этой... – Драко бросил быстрый взгляд на отца, и сразу же поправился, – леди Забини. Ей не следовало принимать его приглашение.

  Третье. То, как Крэбб сформулировал свое приглашение... Так не делают! Вообще. Он ее как... как... как пьяный наемник официантку в дешевом кабаке на сеновал потащил!

  – Хм... – брови Малфоя-старшего заметно дернулись вверх. – Драко. Потом ты мне расскажешь, откуда у тебя взялись такие метафоры, – удивленно прокомментировал последнюю реплику своего сына Люциус.

  – Это из книги... – Драко, покраснев, отвел взгляд и побыстрее продолжил разбор ошибок своего вассала. – А ведь леди Забини четко и ясно показала ему веером свое отношение! Сначала, она закрыла и раскрыла веер, держа его перед ртом, это расшифровывается как: "вы мне неприятны". Потом протянула руку вперед со сложенным веером опахалом к себе – это грубое и однозначное "убирайтесь прочь!" А Крэбб за эту руку ее схватил и поволок танцевать! Идиот! Если бы ты знал отец, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы удержать на месте Блейза, чтобы он не кинулся на Винсента прямо там, во время танца!

  Отец поощрительно кивнул, и приободренный сын стал далее сдавать устный зачет на знание традиций аристократического общества.

  – Потом Крэбб бросает вызов. Это сразу и глупо, и неправильно и не..., не знаю как сказать, не по-слизерински, вот!

  – Это да, – кивнул Люциус и совершенно серьезно, без тени улыбки отметил. – Кое-кто у нас здесь известный любитель разрешить дело в дуэльном круге. Или Зале Наград.

  – И это тоже удивительно, – намек Драко конечно же понял, но справился с собой и не показал своего неудовольствия напоминанием прежних ошибок. За что заслужил одобрительный кивок отца. – Ты ведь помнишь, что уже тогда Крэбб отлично знал дуэльный этикет.

  – Помню, – слегка нахмурился Малфой-старший. – Продолжай.

  – Во-первых, репутация у леди Забини, хм... неоднозначная. Из-за этого на нее не распространяются некоторые обязанности спутников, например – защищать ее честь от оскорблений. Во-вторых, Крэбб сам бросил вызов, и сам же выбрал вид схватки, тогда как должен был выбирать только место и время. Зато не выбрал тип дуэли, что за него опять же не по правилам сделал Бейтс. Впрочем, покойный Эгберт, на это все согласился. И секунданты на это согласились. А ведь после своей дуэли с Поттером, не состоявшейся именно благодаря отлично вроде как знающему дуэльный кодекс Винстенту, я специально подробно изучил правила, права и обязанности при вызове... С обеих сторон.

  – Не отвлекайся и не повторяйся...

  – И, хм-м, но... ты тоже, отец, не остановил этого убийства!

  – Я тебе потом объясню, зачем мне нужна была эта дуэль.

  – Ты что, хотел этой дуэли? И смерти Крэбба? Но зачем?

  – Не смерти. И я же сказал, об этом – потом. Продолжай.

  – Если бы вызов бросал не Крэбб, а Эгберт, дуэли могло бы и не произойти! Ведь основное правило – дуэли проводятся только между равными! Ну, и в-третьих, когда ты произнес предложение к мирному урегулированию конфликта, то Крэбб ответил бранью, а Эгберт – вежливо выдвинул свои условия. Пусть его условия были совершенно неприемлемы и предельно оскорбительны, но формально, в глазах общества, Бейтс остался бы радетелем за мир... Если бы выиграл, да, – после паузы добавил Драко. – Я уж не говорю о том, что делать вызов ударом в лицо – это слишком вульгарно! Не так! Все Крэбб сделал не так! Как будто совсем чужой нам! Как будто никогда до этого, вместе со мной, за балами не смотрел с галереи!

  Малфой-старший вздрогнул и как-то пораженно посмотрел на своего сына. Потом отвел взгляд к потолку и прошептал одними губами что-то вроде: "Не может быть!... Невероятно!... Но как? Нужно проверить...", и еще что-то, что Драко уже не разобрал.

  – Отец?

  – Хм... Ты молодец, Драко. Со всех сторон молодец. А теперь, Добби... А, мордредов Поттер! Длипи! Дисти!

  – Да лорд Мафлой, сэр? – хором спросили оба появившихся домовых эльфа.

  – Так. Длипи, возвращайся к предыдущей работе, а ты, Дисти, принеси сюда Омут Памяти.

  – Зачем отец? – настороженно спросил удивленный Драко.

  – А затем, что сейчас ты начнешь сливать в омут все свои воспоминания, которые хоть как-то относятся к Винсенту Крэббу!

  – Но отец, каникулы скоро кончаются...

  – У тебя это будут очень долгие каникулы, сын, потому, что они закончатся тогда и только тогда, когда я это скажу! То есть, когда ты перельешь все, абсолютно все, воспоминания о нем! Начиная с первой встречи в сопливом детстве и заканчивая этим балом. Ты понял меня?

  Драко обреченно застонал.

  – И не устраивай из этого театра! Это нужно для блага рода Малфой! Я вот никак не выказываю своего недовольства, что после бессонной ночи вынужден, накачавшись разнообразными зельями, переться в Министерство на внеплановую сессию верховного суда? Мордредов Крэбб, такие проблемы из-за него!

  – Мордредов Крэбб, – вторил ему сын.

  Глава 37. Суд

  "Это я просто охеренно не лезу ни в какие приключения! Отлично держу себя в руках! Стараюсь не выделяться! Пиздец как здорово!" – подумал я про себя, и сел на кровать.

  Надо отдать должное, камеру где-то в недрах принадлежащего Департаменту Магического Правопорядка министерского уровня мне предоставили терпимую. Совсем не Азкабан. Мягкая постель с белым бельем, в углу дверь в небольшой санузел с душем. На стенах – обои, на полу – паркет. Помимо кровати есть стол, на котором стоит графин с соком. Все это скорее подходит под определение гостиничный номер или комната для важных свидетелей, а не тюремная камера. А чтобы мне было не так долго переживать по поводу завтрашнего заседания суда, мне настойчиво рекомендовали выпить зелье сна без сновидений. Даже стекляшку знакомой формы с ним дали.

  Конечно, у меня сразу же изъяли волшебную палочку, а чуть позже, уже здесь, обыскали и конфисковали все артефакты, включая мой ритуальный нож, но оставили одежду и связное с инквизиторами кольцо. После, вежливо проводили в камеру, предупредили, что она накрыта антиаппарационным барьером и заперли до утра. Перед этим приглашенный из Мунго врач тщательно проверил меня и наложил несколько заживляющих чар. Сервис на высшем уровне, короче.

  Вот и говори потом, что ничего к лучшему не меняется. Или это так действует мое лордское достоинство? Хотя, нет. Как мне пару раз обмолвился Крауч, в лихие годы магической войны обычно пойманных ставили просто к стенке, или швыряли сразу в Азкабанское КПЗ, не глядя на имена и фамилии. Так что такое роскошество и вежливость появились относительно недавно.

  Собственно говоря, терзать свою и без того слегка поехавшую с рельс нормальности психику я не стал. Тем более, сделать что-нибудь без волшебной палочки против двух охранников я все равно не мог. Так что со спокойной совестью выпил снотворное и без задних ног проспал всю ночь. А наутро меня разбудили, даже не дали времени привести в порядок одежду, и как есть, с пятнами засохшей крови на мантии, потащили на суд. Хорошо еще милостиво на утренние гигиенические процедуры выделили пять минут. Куда было так спешить, если все равно в каморке для предварительного содержания заключенных перед залом суда мне и моим охранникам пришлось ждать часа полтора. Сержантские зазоры, не иначе.

  Пока охранники маялись бездельем, причем делали это дисциплинированно молча, я решил потратить время с пользой и прикидывал, как мне вести свою защиту. Мне вообще было непонятно, с чем связан мой арест. Ведь по сути, что-либо предъявить мне не могли. "Заклинания я использовал только разрешенные, а единственно условно разрешенное, Плеть Крови, как магу с дарами в области Магии Крови, мне применять по закону разрешено. Зато вот мой враг наоборот, бросался всякой темномагической дрянью, типа того проклятия, от которого я чуть было не сгнил заживо, а еще почти применил подсудное Непростительное. Тоже, похоже, оставил на крайний случай, и я отлично его понимаю. К чему еще могли докопаться? То, что я грохнул своего врага? Так он сам выбрал тип дуэли. Непонятно. И это больше всего нервирует! Главное, это изо всех сил отвертеться от допроса с веритасерумом. В отличии от невиновных, мне, как и Упивающимся на судах начала восьмидесятых, есть что скрывать и огласки чего бояться. Печать-то – здесь не действует, и это очень печально. Что случится, если на допросе меня спросят о прошлом, где полно скелетов, некоторые по размеру сравнятся с диплодоковым, я даже представить боюсь. Так что, "слово серебро, а молчанье – золото", это для меня" – думал я.

  В состоянии стресса время тянулось невероятно медленно. Наконец, охранники по связному зеркалу получили приказ, и меня ввели непосредственно в зал заседания.

  Никогда не был в классическом английском суде присяжных, да и вообще суд даже там, в прошлой жизни, посещал мягко говоря нечасто и тот – гражданский, так что все мне здесь было в новинку.

  Для начала, как это и показано в каноне, зал суда был оформлен в весьма мрачных тонах. Черные стены, черный потолок, черный полированный каменный пол. Даже скамьи присяжных и трибуна судьи и те – черного цвета. Однако в отличие от канона освещение было не от факелов, а магическим и весьма и весьма ярким.

  Зал суда для рассмотрения особо тяжких преступлений мне по конструкции, архитектурно напомнил классический амфитеатр. По центру в углубленной относительно зрительских мест арене, которая из-за соотношения диаметра и высот стен скорее напоминала колодец, находилось место обвиняемого. Легкий такой психологический нюанс. Геометрически поставленный ниже всех обвиняемый уже автоматом чувствует себя частично виновным. Да и обороняться, задрав голову, только дополнительное неудобство. Кроме того, кресло, к которому меня подвели и посадили, было снабжено магическими цепями. По жесту палочки одного из охранников они сами заползли мне на предплечья и лодыжки и для безопасности пристегнули меня так, что я не мог двинуть ни рукой ни ногой. Чисто на автомате я попробовал подергать руками и ногами, но, естественно, безрезультатно. Оставив на время инстинктивные потуги освободиться, я занялся более важным делом. Поднял голову и посмотрел на тех, кто собирался меня судить. А там было на кого посмотреть.

  Для начала, на месте верховного судьи я увидел Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора. Логично и прогнозируемо. Вот только, что от этого мне ожидать – не знаю. С одной стороны, отношения у нас в последнее время были вполне себе на уровне и выгодны директору Хогвартса. Вспомнить тут можно и книги, и то, что я встал на его сторону в конфликте со Сметвиком, но... Дамблдор – это Дамблдор. Как у гроссмейстера никогда не опускается рука, когда ему нужно разменять или пожертвовать ради более удачной позиции пешку или фигуру, так и у Дамблдора, матерого политического игрока, ничего внутри не дрогнет, если ситуация потребует крайних мер. История рода и судьба членов Ордена Феникса как бы намекают. А если он с ближними своими так безжалостен, то на что тут надеяться мне?..

  Чуть ниже Дамблдора, то есть сразу под кафедрой верховного судьи, за конторкой поменьше, сидела Амелия Боунс. Аналогичное место по левую руку почему-то пустовало. Я бы даже сказал, вызывающе пустовало, так как на трибунах ни одного свободного места не было. Да и зрительский состав был весьма представительным. Фадж отсутствовал, зато остальные смутно узнаваемые по министерскому приему лица принадлежали тем, кого Драко отнес к категориям "чистокровные, влиятельные или богатые". Насколько я помню статус этого зала суда, использовали его очень нечасто. Тех, кто нарушал Статут, пугая магглов взрывами унитазов, судили не здесь. Видимо, за долгое время процесс надо мной оказался первым серьезным. Чай, не благословенное для адвокатов начало восьмидесятых, когда суды над Упивающимися шли непрерывно и порядком всем надоели.

  – Сонорус. Тихо! – произнес сидящий за заваленной пергаментами конторкой маг-секретарь. – Пятое января тысяча девятьсот девяносто пятого года. Верховным судом Визенгамота начинается слушанье дела номер пятнадцать тысяч триста семьдесят семь о применении темномагического заклинания. Ответчик, Винсент Логан Крэбб, лорд Крэбб. Судья: Верховный Судья Визенгамота Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Согласно воле Магии, а также дарованному согласно Договору от тысяча шестьсот восемьдесят девятого года права Суда Справедливости, да восторжествует Правда! Слово предоставляется Обвинителю, – к моему глубочайшему удивлению с места поднялась тетя моей одноклассницы Сьюз, – главе Департамента Магического Правопорядка Амелии Сьюзен Боунс.

  Глядя на чуть качнувшую головой Амелию Боунс, у меня отлегло от сердца. "Вот и не верь после этого в сказки. В смысле, что сделано доброе дело не вернется к тебе с прибытком!"

  – Хм... – несколько неуверенно, как мне показалось, Боунс прочистила горло и начала свою речь. – В связи с тем, что обвиняемый является полноправным лордом, то согласно пункту "эф" главы три закона Гампа номер семь дробь три от двенадцатого декабря тысяча семьсот четвертого года "О серьезных нарушениях Статута Секретности и применении непростительных заклинаний", а также приравненных к ним проклятий и ритуалов из списка "Волхвания премерзостнейшие и запретнейшие" от первого февраля тысяча семьсот семнадцатого года и приложению номер "A-десять" от тысяча девятьсот третьего года к нему, а также прецеденту от седьмого июня тысяча семьсот двадцатого года, я требую, чтобы в процессе использовалась соответствующая правовая норма.

  – Обоснуйте, – приказал Дамблдор.

  – Согласно свидетельским показаниям, заверенные Депертаментом Магического Правопорядка флаконы воспоминаний с копиями свидетельских показаний приведены в приложении "Б" тома два, во время проведения дуэли лорда Винсента Логана Крэбба и наследника семьи Бейтс Эгберта, лордом Крэббом был проведен ритуал под названием "Испивающий взрыв". Данный ритуал Магии Крови, предназначенный для того, чтобы изъять жизненную силу жертвы и поглотить ее заклинателем, в чем-то очень похожий на способ питания вампиров, однозначно классифицируется как темномагический и запретный.

  – Принимается, – немного подумав ответил Верховный Судья.

  – Также, я требую принять собранные Департаментом Магического Правопорядка свидетельства очевидцев в качестве доказательной базы обвинения.

  – А предварительный допрос обвиняемого?

  – Учитывая его статью, предварительный и основной допрос можно совместить.

  – Обоснуйте.

  – Прецедент от пятнадцатого сентября тысяча восемьсот седьмого года.

  Дамблдор почему-то внимательно посмотрел на меня, потом легонько пожал плечами и согласился с Боунс.

  – Принимается.

  – Тогда, согласно принятой правовой нормы я требую у обвиняемого доказательства его невиновности. В случае, если обвиняемый не сможет ее убедительно доказать, я настаиваю на... пожизненном заключении на верхних уровнях магической тюрьмы Азкабан.

  Услышанное было подобно удару под дых. "Что?" – только и смог ошарашено подумать я, на фоне поднявшемся на трибунах гула. Вот так вот, на ровном месте присесть на всю оставшуюся жизнь? Ну, пусть, и не на всю, а на год-два, до первого или второго массового побега, но... Кормить дементоров!

  – Напоминаю обвиняемому, – очень выразительно произнес Дамблдор, – что согласно применяемому сейчас к вам пункту "эф" главы три закона Гампа номер семь дробь три от двенадцатого декабря тысяча семьсот четвертого года "О серьезных нарушениях Статута Секретности и применении непростительных заклинаний" даже однократного вашего признания вины в любой форме, в том числе вербальной, будет достаточно, чтобы суд вне всяких разумных сомнений вынес обвинительный приговор. – услышав эти слова Дамблдора Боунс заметно поморщилась.

  "А. Ясно все. Вот как, оказывается, в свое время присел Блэк. И я точно так же сяду, если буду сейчас бездумно молоть языком. Это как раз тот самый случай, о котором говорится в классической форме: "любое ваше слово будет использовано против вас". Но какова оказывается тетка Сьюзен! Хотела меня на этом подловить? Чтоб "срубить палку" поскорее? Вот хрен тебе!".

  – Ваше слово, обвиняемый.

  – Я невиновен, верховный судья!

  – Вы должны доказать, – выделил это слово Дамблдор, – свою невиновность. Одного голословного отрицания обвинения недостаточно для оправдания.

  – А голословного обвинения достаточно для приговора?

  – Увы, но да. Пункт "эф" главы три закона Гампа номер семь дробь три подразумевает в случае, если подозреваемый является полноправным, признанным Магией и/или министерством лордом, то в отношении него делопроизводство производится согласно правовой норме, подразумевающей презумпцию вины ответчика. Также, как вы видите, – Дамблдор кивнул на пустующую конторку, – ему не предоставляется министерского адвоката. Однако, в связи с принадлежностью подсудимого к Совету Лордов к нему не может быть принудительно применена процедура легилименции или допрос с веритасерумом. Его защиту...

  – Верховный судья, я заявляю протест! Объяснение процессуальных норм не являются предметом данного дела и не имеет к нему никакого отношения!

  "Сука Боунс! Она реально меня топит! За что? Что я тебе такого сделал, что ты меня так ненавидишь? Для мести за или от Сьюзен, особенно, если учесть, что мы с ней особо не ссорились никогда, это слишком жестко. Малфой в деле? Ведь это он, поди, тварь, натравил на меня Бейтсов. Больше вроде бы дорогу я никому не переходил, а для истории с кольцом Бейтсы слишком англичане. Или это так меня к себе привязывает "добрый судья" Дамблдор? Так можно было бы и проще все сделать..."

  -... может осуществлять любой член Совета Лордов. Включая его самого, естественно. Протест отклонен, Обвинитель.

  "Хм. Дамблдора, похоже, можно подвинуть с основных подозреваемых. Не подскажи мне он этого, я бы до сих пор сидел закрыв рот на замок. Со всеми вытекающими из этого последствиями."

  – Так. Ясно. Тогда, в качестве подтверждения, я хочу услышать результаты проверки моей волшебной палочки. Ведь Департамент Магчиеского Правопорядка наверняка же провел такую экспертизу? Вы ведь не нашли там признаков того, в чем меня обвиняют?

  – Оправдания ничтожны и не стоят ответа обвинения. Даже если там ничего и нет, то это ничего не доказывает. Как показывает история обучения подсудимого в Хогвартсе, он хорошо умеет подобрать место и время для узаконенного убийства...

  – Про.Тес.Ту.Ю, – по слогам выдавил я через стиснутые в крайней злобе челюсти. "Тварь! Я должен был тогда, на первом курсе, спустить Уизли искалеченную одноклассницу? Или в весьма неприятный для одиннадцатилетней девочки момент просто подождать, когда чертовы отморозки сделают свое дело? Хорошо! В следующий раз так и поступлю! С Боунс! Но сейчас..." – Мое поведение в Хогвартсе не имеет никакого отношения к сегодняшнему разбирательству!

  -... или у него могли были быть сообщники.

  – Как член Совета Лордов, – с места холодно проговорил Малфой, – я хочу напомнить, что согласно Договору от тысяча шестьсот восемьдесят пятого года в случае умышленного тяжелого оскорбления за семьями аристократов, признанных Министерством и Магией, а также приравненных к ним, в случае невозможности решить конфликт миром, при согласии обеих на схватку признается право на дуэль выставленных сторонами бойцов согласно Дуэльному кодексу. Или Обвинитель желает в покушении на жизнь Эгберта Бейтса, самого, кстати, выбравшего такой тип дуэли, обвинить меня?