Текст книги "Диктатор. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Борис Шахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 83 страниц)

  Интерлюдия 8

  – Да. Должен сказать: интересные и сильные у тебя ученики, Альбус. Интересные и сильные...

  – Игорь. Я все понимаю, но будь любезен, держи себя в рамках. Не нужно пытаться без причины занизить оценку моим мальчикам. Ты мне все еще должен, помнишь?

  – Помню-помню.

  – Вот и отлично. Помни, – с явно слышимым предупреждением в голосе произнес старик.

   Сидящие вдвоем в кабинете директора Хогвартса маги потянулись к своим напиткам: чаю – старший, жубровке, так как любимой им выборовки в Хогвартсе не оказалось – младший. Немного посмаковав напитки и помолчав каждый о своем, директор Каркаров продолжил беседу.

   – Кстати, к вопросу о моем долге. Хочу его сделать немножко меньше.

   – М-м-м, – потянул Дамблдор, и сделал глоток из чашки. – Да?

  – Парнишки у тебя хорошие растут, это да. Что один, что другой... что третий.

  – Третий? Это который?

  – Это который сейчас на четвертом курсе, а уже лорд.

  – И?

  – И ты удивишься, но им интересуются... – Каркаров сделал многозначительную театральную паузу и закончил, – русские.

  Нет, Альбус Дамблдор не поперхнулся, его лицо не вытянулось в удивленной гримасе, не последовало недоуменных переспрашиваний, но ничего такого от политика с почти столетним стажем директор Дурмштранга и не ожидал. Однако одно то, что кружечка с чаем в руках старика слегка дрогнула, Каркарову хватило, – "У тебя, естественно, были планы на этого молодого лорда. Конечно же были, иначе зачем ты его так возвысил и приблизил к себе? И как тебе такая новость, старый паук, что планы на продвигаемую тобой пешку есть не только у тебя? Ну, вот и занимайся, занимайся ими, своими планами, а меня – оставь в покое. Как красиво у меня получилось: всего пара слов а я и фигуру твою ослабил, и вложения твои в нее обесценил, и планы поломал!"

  – Подробнее, – без намека на дружелюбность приказным тоном произнес Дамблдор.

  "Э-э-э нет, так не пойдет. Прямо врать, что я заметил всего лишь легкий интерес русских, и больше ничего, я не стану, потому что это опасно. Да и не нужно, по большому счету. Поищи-ка ты черную кошку, ха, хотя скорее кота, в темной комнате, особенно если его нет! Развейся!" – подумал директор Дурмштранга и после паузы важно проговорил:

  – Извини, больше сказать не могу, – сделал озабоченное лицо Каркаров, – Клятвы, сам понимаешь...

  Дамблдор согласно кивнул головой, помолчал и больше к этой теме уже не возвращался.

  Увы. Не знал Игорь Каркаров, директор Дурмштранга того, что только что подписал себе смертный приговор. И раньше у его собеседника были сомнения на счет целесообразности дальнейшей защиты Каркарова от Упивающихся, а уж теперь, когда континентал в совершенно детской попытке похвастаться, представил ситуацию так, будто и русские, и он тоже уже в игре... Совместной игре. Совместной против него игре! Да за такое не щадят даже друзей, не то, что вытащенных из тюрьмы под непреложный обет для шпионажа на континенте висельников! Тем более, судя по сгущающимся над головой директора Дурмштранга тучам общественного недовольства, как негласный проанглийский агент влияния он себя уже практически исчерпал, а, учитывая трусливую натуру и безвольный язык, что развязывается от легчайшего нажима... Сомнений тут быть не может.

  Глава 25. Очередной разговор с Дамблдором

  Когда на следующий после первого испытания Турнира Трех Волшебников день, сразу поутру меня вызвали в кабинет к Дамблдору, нельзя сказать, что я немного испугался. Честно скажу, я реально так забздел. Все же такой резкий вызов: вместо первого урока, даже завтрак не дали доесть и письма прочитать, причем отвела меня в башню в буквальном смысле за ручку лично декан Спраут, спокойствия совсем не добавляет. Не с моими скелетами в шкафу и инферналами в Тайной комнате... «Он знает! Он знает! Он знает! Он все знает! Мне пиздец!!!» – билась у меня в голове одна-единственная мысль. И даже гнусненькая насмешка совести: «Пришла пора отвечать за совершенное! Ну так тебе к северному климату не привыкать, приживешься и в Азкабане...», меня совсем не успокаивала, а только наоборот, навевала тоску обреченности.

  "Что делать? Бежать? А куда и как? Схватить какую-нибудь первоклашку в заложники? Только этого мне для полного комплекта не хватало! Понадеяться на Крауча? Так он первый же меня с криками "пожирательское отродье" и заавадит на месте, чтобы я случайно или намеренно не проболтался и не сломал ему всю игру! Что же делать, что же делать, что же делать..." С такими мыслями я готов был встретиться в кабинете директора с конвойной группой авроров, и даже начал было мысленно выстраивать свою защиту на скором суде, но... Видимо судьба решила в качестве разнообразия чуть-чуть сжалиться надо мной.

  В кабинете кроме заметно усталого и какого-то помятого Дамблдора я никого не встретил. Но, выдохнув и слегка расслабившись, вспомнил, что живу-то я вообще-то в магическом мире. И это означает, что если "я" и "не вижу" лишних ушей (Спраут привела меня, и ушла), это не означает, что их на самом деле здесь нет. Мантии-невидимки, заклинания, отвод глаз, анимагия, артефакты, портреты... Да хоть слуховые отверстия в стенах, что для средневекового замка не есть что-то совсем уж запредельное, а совсем наоборот – древние строители те еще затейники были.

  Вежливо поприветствовав меня (услышать из уст этого старика "лорд Крэбб" – бесценно, жаль, что в такой момент это лишь подчеркнуло величину надвигающихся на меня проблем) и усадив в мягкое кресло напротив своего тронообразного, Дамблдор предложил мне стандартное угощение в виде чая и лимонных долек. Угощения я спокойно принял, слегка вкусил и поставил тару на широкий подлокотник (ибо руки дрожали не по-детски), всем своим видом показывая готовность к разговору.

  "Хоть бы это был очередной фолиант для копирования! Пусть два! Даже три! Да хоть десяток!" – сам не веря в то, о чем молил судьбу, думал я. Вспомнив о том, что лучшая защита, это нападение, я пошел в атаку. Пусть начало переговоров я, таким образом, и проиграл, но неизвестность стала для меня совсем уж невыносимой:

   – Директор, вы как-то устало выглядите.

   – Увы, – грустно пожал плечами Дамблдор, и проникновенно продолжил: – Годы мои уже не такие, чтобы можно было о них легко и просто забыть. Мальчик мой, прости, я только сейчас выкроил время на то чтобы выразить тебе свои соболезнования. Я должен был поддержать тебя в тяжелую минуту, но... Прости, не сделал этого. Крепись. Увы, жизнь такая сложная временами штука, что без тяжелых решений в ней никак не обойтись. Я понимаю, у тебя не было выбора, но помни, убийство раскалывает душу, и только силой любви и верности можно одержать настоящую победу. Любви к своим товарищам, к своей родной стране, к друзьям, что живут с тобой... к британскому магическому обществу. Ведь ты, как настоящий хаффлпаффец, несмотря на некоторую... хм, долю слизеринскости, должен отлично это понимать, не так ли?

  – Э-э-э, – только и смог пораженно проблеять я. Это настолько сильно было непохоже на наш прошлый разговор с откровенным толчком в спину в объятья Волдеморта, что даже отступивший было страх опять постучался мне в висок. Пусть в несколько другой и ослабленной форме, но, тем не менее, мне стало как-то сильно не по себе. "Дамблдор часом не перенапрягся от весьма неоднозначных событий Турнира, и не попутал ли случайно меня с Поттером? Или...?" – ужасная мысль вновь заставила холодный пот бойким ручейком покатиться по моей спине. – "Или не случайно? И не попутал? Что я настолько сильно влез в канон, что мне предстоит теперь некая весьма серьезная роль? Или, что гораздо хуже, теперь я – Мальчик-из-пророчества? Не-е-ет! Уж не лучше ли такой альтернативе – Азкабан?!" Между тем Дамблдор продолжал разоряться. Причем нес он такую пургу: про патриотизм, про "запретные враждебные силы", про крепость духа и смирение, что мои брови, несмотря на постоянно тренируемый самоконтроль, постарались уползти куда-то на затылок. Однако, несмотря на глупость смысловой начинки, такая вера в свои слова звучала из уст директора, что после очередной сентенции о том, что "не стоит хранить в себе тяжелые тайны, а лучше их разделить с тем, кто сможет с одной стороны их сохранить, а с другой подставит плечо под тяжелый груз..." я чуть было не сломался. У меня как-то сама, незаметно появилась мысль: "может попытаться, пока директор в таком лиричном настроении сознаться и попробовать навести мосты..."

  "Ужас! – я еле-еле успел опомниться и захлопнуть рот, нарочно больно прикусив свой непокорный язык. – Вот как, как у него такое получается? Каким монстром нужно быть, чтобы на одном лишь убеждении, словесном, чуть не вскрыть меня до донышка, несмотря на защитную печать? Ведь как тогда это сформулировала Хельга Хаффлпафф: "...никто не сможет без твоего истинного желания, прочесть твои мысли...". А тут ничего такого и нет! Простое, черт его подери, убеждение!

  Вот тебе и наглядный пример мастерского использования отлично подобранной маски: "сошедший с ума старик". Сначала напугать меня до усрачки, затем дать понять, что вообще разговор совсем не о том, дать мне расслабиться, а потом раз – и в дамки!" Не-не-не: "пулемет я вам не дам." Как говорил еще папаша Броневой-Мюллер, "что знают двое, знает и свинья!" Так что если я не проболтаюсь, то и Темному Лорду тогда случайно или специально слить меня будет нельзя.

  Тем временем ария Дамблдора "Враги Общего Блага и стройные ряды борцов за все хорошее против всего плохого" продолжалась. И наконец-то из образных пассажей вроде: "даже умирая от жажды нельзя пить гнилую воду из болота" я расшифровал, что мне пытается вложить в голову Дамблдор. И эта мысль была настолько неожиданной, что в правильность понимания я не поверил и вынужден был уточнить:

  – Погодите, директор. Вы что, считаете, что я продался... русским?

  – Ну, видишь ли, мне мои знакомые поведали, что русские тобой очень сильно заинтересовались. И мне пока не ясна причина такого интереса. Не хочешь ли объяснить, мальчик мой?

  – Так, – не хватало еще и здесь, на ровном месте и ни за что, напороться на серьезные проблемы. И так их полно. – Я могу дать непреложный обет, что за последние лет пятнадцать Винсент Логан Крэбб общался с русскими магами считанное число раз. Только во время моего второго гильдейского контракта. А тот был охотничий, и на нем ничего против Британии не замышлялось. Как и за тоже. Вообще о ней мы практически не разговаривали.

  – Хм... Непреложный обет... – проговорил в пустоту Дамблдор, задумался о чем-то своем, а потом резко упер в меня свой абсолютно твердый и ясный взгляд. – Мальчик мой. Ты зря так опрометчиво спокойно относишься к этим азиатам. Доверие – это не то, что можно, без серьезных потерь в будущем, позволить себе, общаясь с восточными магами. Несмотря на то, что ты по законам магии и министерства – взрослый полноправный лорд, реально, ты уж меня извини за правду, ты все еще остаешься обычным мальчиком с соответствующим возрасту опытом. И любой опытный человек может несколькими словами вызнать у тебя все секреты и принудить, формально не принуждая, к чему-то очень нехорошему. – "О, да! Не спорю! Один такой сидит прямо передо мной. Будь благословенна Хельга с ее защитой, иначе из меня бы уже тянули жилы на первой попавшейся дыбе," – подумал я. Между тем директор продолжил: – если ты захочешь мне что-нибудь рассказать или тебе будет нужна помощь или совет, ты всегда можешь обратиться ко мне. Так будет лучше для всех.

  – Благодарю, директор. Я запомню. Но пока мне не нужна никакая помощь. – "Тем более, в итоге обходящаяся настолько дорого, как твоя."

  – Ты зря так пренебрежительно недооцениваешь этих восточных уб..., хм, магов. Они очень и очень коварны. Они всегда желали нашей стране вреда и только вреда, не останавливаясь ни перед чем. Я могу для лучшего понимания, перечислить тебе только самые страшные их преступления. Для начала, используя темнейшую магию человеческих жертвоприношений, они сломали установленный еще самим Мерлином полог над Островами, и войска Вильгельма-Ублюдка вторглись в Англию, на долгие года захватив власти в Британии. Погибло очень много англичан, и магглов и магов, потому что войска континентальных магглов возглавляли абсолютно чужие нам франкские маги. Потом, всецело противясь наступлению общего блага... – "Во как! Наступлению!" – про себя подумал я, – они веками казнили наших просветителей и советников. Это так естественно для диких азиатов: сначала просить о помощи, а потом казнить принесших ее. Позже, мы, уже совместно с франками, всеми силами пытались вмешаться в перманентную гражданскую войну русских магов, но в ответ те лишь безжалостно истребляли наших магов и магглов, на время прекратив свою кровавую грызню. А уж сколько крови на руках этого поколения русских магов! Ты даже представить себе не можешь, сколько сыновей и дочерей лучших семей Британии и Континента, желающих азиатам одного лишь только добра, полегло в диких лесах Московии, в безнадежных попытках спасти этих азиатов от многовекового варварства! Тысячи! Тысячи магов со всего мира были жестоко казнены московитами! Я уж не говорю о том, что под надуманным предлогом они посадили в тюрьму моего лучшего друга детства, где он до сих пор мучается в тщетной надежде на освобождение. Так же бедная Германия, страна с древней магической культурой, хоть и не очень нам дружелюбна, но все равно ничем не заслужила такого серьезного наказания: на пятьдесят лет была закрыта единственная германская школа магии! Ты можешь себе представить Британию без Хогвартса? Нет? А вот большинство бедных немецких молодых магов вот так вот наказали. Ни за что! И все эти годы, вместо того, чтобы с друзьями и соседями учиться у себя дома, бедные дети вынуждены, как бездомные, ездить учиться в другие страны. К совершенно чужим им людям! Впечатлен?

  Я обалдело кивнул. Чтобы так вывернуть историю, нужно кушать что-то посерьезнее лимонных долек. Но, взглянув в глаза Дамблдора, я понял, что все гораздо хуже. Сидящий передо мной коренной англичанин и директор британской школы магии, ничуть не играет, а истово верит в свои слова. М-да. Такому даже намекать на то, что я в "прошлой жизни", как я планировал залегендировать перед Волдемортом память взрослого человека, был русским – смертельно опасно. Проще признаться в собственноручном возрождении Волдеморта, во всяком случае из Азкабана, бывает, возвращаются, а с того света – нет! Но, все же, кое-что следовало немного уточнить:

  – А не круто ли? Что-то мне во все это не верится...

  – Это только самые-самые показательные моменты истории наших взаимоотношений. И только те, что они признают сами. Признают, представь себе, за великий подвиг! Убийства, казни, жестокие сражения с миллионами смертей для них – высшая радость! Как для магов, так и для магглов! А ведь такое мировоззрение свойственно одним лишь только дикарям. Да даже нищий маггл-пьяница из беднейших предместий Лондона согласится со мной!

  – Это да...

  – Я понимаю, тебя мальчик мой. Сложно в такие коварство и дикость поверить сходу. Поэтому прошу тебя – поверь мне на слово и не принимай от них помощи. Не бери денег, не верь посулам, не соглашайся с предложениями... А если вдруг почувствуешь, что уговорят – беги прочь. Лучше прослыть трусливым, чем получить Мордредову славу на века. Взамен, думаю, помочь тебе смогу я. Если у рода Крэбб есть нужда в деньгах, я могу ссудить тебе некоторую сумму даже без всяких процентов, или помочь в решении щекотливых вопросов. Ты понимаешь меня?

  – М-м-м...

  – Не веришь? Зря. Я все же директор школы и вы все для меня, как мои дети. Поэтому я всегда любил своих учеников, а выпускники обычно отвечают мне взаимностью. Даже страшный Тот-кого-не-называют, и то меньшее зло по сравнению с восточной скверной!

  – Почему? – удился я.

  – Увы. Я же тебе рассказывал про то, каким умным и перспективным учеником был Том. Жизнь с ним поступила довольно жестоко, и он... озлобился, а я – вовремя не понял и не исправил этого. Мне печально сейчас понимать, что, получается, это моя как воспитателя ошибка. Все мы, к несчастью, иногда совершаем их. Так и я виноват, что не досмотрел, попустил, не исправил вовремя. В итоге, исходя из своих ошибочных представлений об общем благе, он причинил много зла магам и магглам. Но изначально, будучи плоть от плоти Магической Британии, он хотел всем нам только хорошего. Ну, как это понимал... Ведь он был таким хорошим мальчиком! И я думаю, случись тогда чье-нибудь вторжение, Том смог бы найти в себе силы и встать наравне со своими недругами в один строй. Но он все же был моим учеником и англичанином... А вот германцы, франки, китайцы, и особенно русские, они мало того, что желают и творят нам зло и только зло, так еще и абсолютно чужды нам. Том, кстати, сильно изменился только после того, как попутешествовал по миру. По всяким азиатским странам... Понимаешь меня?

  "О как! Однако! Интересно девки пляшут! Томми – зло, но наше зло, а вот все остальные... Против них нужно сплотиться общей стеной и темным и светлым. Так. Обдумать это позже..." – подумал я, откладывая в закрома памяти еще один интересный фактик. Дамблдор, оказывается, очень неровно дышит к русским магам. Уж не потому ли, что те очень нехорошо поступили с его дружком по общему благу?

  – Если тебе уж так любопытно пообщаться с континентальными коллегами, общайся лучше со своим крестным. Или с африканскими или исландскими магами. На совсем уж худой конец – с итальянцами, хотя среди них могут оказаться шпионы инквизиторов. А чтобы ты поверил мне, мелкие твои проделки я тебе могу простить в счет нашего с тобой договора об отработках... – "Хм. Как я ни прятал свой ужас в начале разговора, но, видимо, я чем-то выдал себя. Хотя кого я пытался обмануть? Он за столько лет насквозь школьников без всякой магии видит. Да и взрослых, не намного хуже" – напрягшись, подумал я. Но Дамблдор продолжил: – А тот проступок, да-да, именно тот, о котором ты сейчас вспоминаешь, я могу тебе... просто простить.

  Наверное, один только Мерлин знает, какие силы мне пришлось приложить для того, чтобы не только клубком хохота не покатиться по полу кабинет директора Хогвартса, но еще и удержать на лице подобающую моменту мину. Однако, каким-то невероятным чудом, мне это удалось. А то, что лицо перекривилось... Что по этому прочтешь?

  Дамблдора подвело отсутствие привычной для него, как дыхание, легилименции и, как это ни парадоксально, гигантский преподавательский и жизненный опыт. Первый, профессорский, отчетливо сигнализировал ему, что сидящий перед ним студент боится, а значит – виноват, а второй – что ничего очень страшного я сотворить не мог. Пока еще не мог. А раз так, то можно, для лучшей фиксации заложенных мне в разговоре пропагандистских закладок, сделать очень запоминающееся на эмоциональном уровне "доброе дело".

  Я подавил в себе очередной приступ смеха. На этот раз до меня дошло, что сейчас я могу получить практически официальное "отпущение грехов". Просто согласиться сейчас с Дамблдором. Повиниться: "Да – некоторая беда произошла. Виноват." Услышать в ответ "Мальчик мой, что же ты так. Впредь так делать не нужно..." И уйти с успокоившейся совестью, а потом на любом допросе, даже с веритасерумом, абсолютно правдиво с чистой совестью сказать: "директор знал и простил меня". Хотелось бы мне посмотреть на лицо Дамблдора, когда бы он узнал, что именно он мне сейчас прощает... Вот только такое развитие событий означает, что я признаю Дамблдора над собой, признаю его как некоторого "судию", имеющего высшее право судить и миловать. И тогда ни о какой в дальнейшем свободе или борьбе речи идти уже не может. Просто на подсознательном уровне я буду осознавать, что он – Высший. А с Высшим, со слепой стихией, не борются, ей слепо повинуются. Так что, как бы это ни успокоило мою совесть, я привык за свои проступки нести ответственность сам, а не перекладывать ее на других. Да и амбиции у меня простираются дальше старшего помощника младшей шестерки Ордена Феникса. А поэтому отвечу-ка я так:

  – Думаю, что честнее будет, если все же свой проступок я отработаю. С меня еще одна книга.

  – Мальчик мой. Я рад, что ты растешь честным человеком. Это и называется взросление, когда без понуканий со стороны закона ты...

  – А если мне что-нибудь русские будут предлагать, – продолжил я, невольно перебив Дамблдора, – я отвергать сразу не буду, а сначала спрошу вас. Хорошо?

  – Хм, – очень серьезно посмотрел на меня Дамблдор. – Да. Быть может, так будет даже лучше. Я понял тебя. Вот, возьми, и иди на занятия. Я предупредил профессора, так что сильно тебя ругать за прогул не станут.

  Получив клочок с названиями книг для копирования из Библиотеки Хогвартса (заодно вспомнил о задании Крауча), я, обнадеженный, отправился прочь из кабинета директора.

  Дамблдор в своем стиле. "Я предупредил профессора, так что сильно тебя ругать за прогул не станут. Бе-бе-бе." – мысленно передразнил я его. То есть, сначала директор меня вызывает к себе, заставляя пропустить или опоздать на урок, а потом сам хороший как бы прикрывает меня от как бы злого профессора. И я, естественно становлюсь Дамблдору должен. Мелочь? Да, мелочь, но это не так и важно. Важно то, что из сотен таких вот на первый взгляд мелочей, неотданных долгов, неотработанных услуг, постепенно и появляются потом психологические установки на верность и преданность: "Светоч Великого Блага профессор Дамблдор – это наше все!". А ведь сейчас он даже и не подумал о том, что "отмазывать" меня совершенно не нужно, так как у меня свободное посещение лекций из-за моего статуса полноправного лорда. Похоже, такие вот заходы у директора получаются абсолютно на автомате.

  Ладно. Наплевать. Главное то, что мне, похоже, удалось убедить Дамблдора в своей белизне и пушистости относительно его планов. И он не станет ко мне лезть хотя бы до конца этого курса. А там... Там на политической арене Магической Британии появится мощный противовес, и игра пойдет совсем по другим правилам. Борьба за умы будет жестокой, так что лишних единомышленников не будет. Во всяком случае, можно будет не бояться, что меня бездумно спишут в утиль просто по мимолетному желанию задней левой пятки Дамблдора или кого-то из его шестерок. Надеюсь, во всяком случае...