Текст книги "Диктатор. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Борис Шахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 83 страниц)

  Незаметно за этими пытками пришло наконец время, когда Мастер посчитал меня готовым к парным тренировкам:

   – Запомни, – просвещала меня Антоннита, – относиться к партнерше по танцу нужно так, как будто она последняя оставшаяся женщина на земле. Нет! Как будто других никогда и не было! Дорожи Ей! Твоя партнерша – это птица, которая доверчиво села на твою руку, так относись к Ней с трепетом. Твоя партнерша – это язык пламени, который может обжечь, относись к Ней осторожно. Твоя партнерша – это все, что есть в этом мире, относись к Ней бережно. Ничто не должно тебя интересовать кроме Нее, пока ты с Ней в танце!

  – Итак. Для начала, вальс. Положи на меня свои руки так, как я тебе показывала. Ах да, – Антоннита томно наклонила свою голову к моему уху и нежно произнесла: – Попробуешь меня между делом полапать, получишь в еде слабительное такой силы, что долетишь до своей Англии, подобно маггловской ракете!

  – Я не понимаю, о чем ты говоришь, – открестился я, хотя мысли у меня такие проскальзывали. Организм у меня был уже практически взрослый, и желания у него были соответствующие. А тут – такая красотка! Как говорится, есть и на что руку положить, и что в горсти стиснуть. И при этом талия такая узкая, что руками обхватить можно! Ух – огонь!

  – Ну да, ну да! А то я не вижу, как ты меня взглядом... раздеваешь. И не думай даже! И еще, забыла сказать. Наступишь мне на ногу – получишь Стимулус!

  Так и продолжили. Немного вальса, как самого простого, немного танго, немного пасодобля и очень, очень, очень много физкультуры. Мягкость и плавность, резкость и скорость – все это я стал как никогда чувствовать, благодаря танцам с Антоннитой. Вот только, как я не пытался хотя бы сравняться с ней, ничего у меня не получалось. "Не дано" – это очень печальное словосочетание, если применять его к себе.

  Где-то в начале августа, видя что мой восторг от занятий поутих и, соответственно, прогресс в изучении танцев замедлился, Антоннита вывезла меня в ближайший город, показать публике и мне, чего я достиг. Произошло это без всякой помпы. Просто в один из летних вечеров вместо тренировки Антоннита зашла ко мне в комнату, кинула на кресло маггловскую одежду по размеру и сказала: "Оденься, мы едем танцевать!"

  Портключ закинул нас в небольшую беседку, спрятанную в лесу недалеко от хорошо наезженной дороги. На остановке мы смиренно дождались автобуса (хотя возле Антонниты то и дело останавливались дорогие машины, желая подвезти такую красотку куда угодно) и как обычные небогатые люди доехали до ближайшего городка.

  Судя по тем овациям, которым сопровождалось появление моей учительницы на местной танцевальной площадке, она была широко известной в узких кругах личностью.

  – О! Колдунья!

  – Колдунья! Станцуй со мной!

  – Колдунья, почему тебя так долго не было?

  – Несравненная, подари мне свою улыбку!

  – Подруга! Научи нас так же зажигать сердца!

  Подождав, пока вокруг не соберутся все юноши и девушки, и немного покупавшись во всеобщем обожании, Антоннита громко произнесла:

  – Всем привет! Спасибо, что вы все так меня любите! Так. Тихо! Сегодня я тут присутствую в весьма необычном качестве. Сегодня я пришла сюда не только для того, чтобы зажечь ваши сердца своим танцем... Я хочу представить вам своего ученика.

  – Оу!

  – Счастливчик!

  – Почему он? Почему не мы?

  – Тихо, тихо. Не обижайтесь. Брат меня попросил, к нему все вопросы.

  – У-у-у...

  – Так. Я учу его очень хорошо. И это его первый выход. Сеньориты, кто хочет проверить его?

  Судя по тому, что желающих потанцевать со мной девушек оказалось немало, и это, несмотря на то, что я был внешне их заметно моложе, у Антонниты было здесь много готовых помочь ей подруг. Или уязвить моей неуклюжестью побольнее. Женская дружба, она такая. Скорее, верно второе, так как мои партнерши по танцу все время старались прижаться ко мне несколько плотнее, чем это допустимо даже в жарких латиноамериканских танцах, и через это заставить меня совершить ошибку.

  Впрочем, на прижавшиеся округлости отвлекаться мне, несмотря на бушующий в крови от возраста и заводящей музыки гормональный шторм, было совершенно некогда. Перед самым началом первого танца Антоннита успела мне шепнуть: "У тебя впереди еще почти месяц отдыха в гостях на нашей гасиенде. Так что, если не желаешь, чтобы прошлые тренировки показались легким ничегонеделанием, сейчас тебе следует выложиться по полной. И даже случайно не опозорить своего учителя. А то... " – Антоннита многозначительно на меня взглянула и плотоядно улыбнулась.

  И я выложился. Поначалу больше из некого испуга, а потом все больше и больше – от души. И честно скажу, к моему глубочайшему удивлению, у меня... все получалось! Да, где-то еще я лажал, где-то не успевал, где путался, но за месяц научить танцевать, пусть только в основах, достаточно сложные танцы с нуля... Это просто невероятно! Антоннита действительно совершила невозможное! И самое главное – не было той моей скованности, которая так мешала мне в прошлой жизни. Я прочувствовал, как это здорово – танцевать.

  После такой наглядной демонстрации, я вновь загорелся тренировками и со всем прилежанием следовал устоявшемуся распорядку. И ничуть не жалел об этом. Причем, видя мои успехи в контроле тела, Риккардо Лусеро тоже стал понемногу учить меня работать с железом. Пусть это и были самые азы фехтования, но тоже очень полезно. Да и Гильермо всегда был готов поправить своего друга.

  На моей памяти это был один из самых лучших, если не лучший, летний отдых за обе жизни. Ни проклятий, ни наемников, ни проблем с соседями и уборкой овощей на даче, ни скуки. Как жаль, что это лето так невероятно быстро закончилось!

  Интерлюдия 7

  В небольшой келье одного из множества запрятанных в холмах Италии католических монастырей спорили два совершенно обыкновенных монаха. Среди толпы в рясах, спешащей на вечернюю службу, ничего не выдало бы в них важных персон, вот только Винсент Крэбб, увидь обоих, сразу бы узнал в них «Прокурора» и «Судью». Оба монаха, хотя и были в разных рангах, но из-за давней дружбы могли себе позволить совершенно простое общение друг с другом, которое сейчас перешло уже практически в крик.

  – ... Мы об этом с тобой спорим всю свою жизнь, с тех пор как нашли тот тайник со списком пророчества! – устало говорил Судья.

  – Ага... И епитимья тогда была... У меня до сих пор шрамы на спине! Из-за тебя! Не полезь ты ту трухлятину ломать, а просто прибрался бы на чердаке, ничего бы этого не было! – горячился Прокурор.

  – Вот именно. И были бы мы простыми служками...

  – Возможно...

  – Ладно. Что там с нашим Наглецом?

  – Все лето спокойно сидит в поместье Риккардо де Лусеро. Бесится с наследником, учится танцам с дочерью... На следующий год собирается учиться фехтованию у Главы Рода. Загорелся Дестрезой...

  – Информация точная?

  – Риккардо Мигель де Лусеро хоть и богомерзкий колдун, но верный сын нашей матери-церкви. Он, как и вся его семья, регулярно исповедуется, так что ему дана индульгенция за грех колдовства... А его дочь, вы же помните информацию о ее работах...

  – Помню. Если бы она поменьше танцевала, а больше работала над своим проектом, то, быть может, Исцеление уже было бы даровано нам Господом.

  – Грустно, что мы не можем ее заставить...

  – Эй! Даже и не думайте! Не передавите там! Оттолкнуть человека, который сможет, к вящей славе Господа, выращивать уникальные растения, это будет Непростительным Грехом для нас!

  – А ведь она, быть может, когда-нибудь сможет, с Божьей помощью, взрастить растение, лечащее...

  – Молчи! Даже у стен есть уши! Даже здесь!

  – Прости, Хорхе...

  – Надеюсь, ее хорошо охраняют?

  – Да. Заодно и за Наглецом присматривают.

  – Наглец не их забота. Пусть сконцентрируются на своей главной задаче. С головы Антонниты Марии де Сокорро де Лусеро-и-Кармона не должен даже волосок упасть!

  – Не в ущерб же...

  – Все равно! Она для нас полностью соответствует значению своего имени – "неоценимая". Так что, Павел, наложи на своих любителей работать по совместительству строгую епитимью!

  – Хорошо.

  – Вернемся к Наглецу. Что о нем говорят маги? Совпадают ли их оценки с нашими? Все же мы его недолго обследовали...

  – Да. Все совпадает. Колдун слабой силы. Родовые проклятья – Магия Крови, Некромантия и светлый дар Целительства. Тело его все еще не познало женщины, хотя его плоть постоянно находится в чувственном томлении. Если сказать прямо: похотью он так и пышет.

  – Антоннита все еще девица. И танцы эти... Как она относится к Наглецу? Нет там женского интереса?

  – Судя по моим данным – нет. Пока, во всяком случае.

  – Проследи, чтобы его и не было. И вообще, пора подобрать такой важной для Дела деве доброго католика. Займись этим тоже.

  – Я займусь, – согласно кивнул Павел.

  – Дальше...

  – А что дальше? С нашим подарком он не тренируется. Спрятал его поглубже... И о визите к инквизиторам не болтает. Вообще.

  – Может хранить тайны или боится?

  – Скорее, боится. Даже не столько нас... Судя по всему, о нас он ничего кроме старинных легенд не знает, поэтому опасается своих же. Опасается, как посмотрят маги на возможного коллаборациониста.

  – Хм. Разумно. Что ты морщишься, брат мой? Все еще жалеешь, что не сжег колдуна на костре?

  – Да! – честно и прямо ответил священник. – Ты же читал Пророчество? Хотя Яго и сожгли на костре за ересь, но пока все, абсолютно все, что он предсказывал, сбылось. И Раскол, за предсказание которого его и казнили, и торжество науки, и ослабление Веры...

  – Я и без тебя все это отлично помню: "Придет к вратам Храма тот, в котором Океан Тьмы и Море Света. И будет он просить греха для искупления, смерти для жизни. И сломает он стены, которые воздвигались, дабы защитить Добро от Зла, но ставшие преградой Свету в борьбе с Тьмой. И не станет оков больше, ибо бессмысленными станут они... ". Ты знаешь, как звучит официальная трактовка пророчества? Колдун, со светлым и темным талантом в магии, придет просить помощи в убийстве. За это он сможет уничтожить всех магов и таким образом сделать заключенный Договор ничтожным.

  – Я все равно считаю, что есть опасность трактовки пророчества в более опасном для Дела ключе! Я не согласен с этим! Их всех надо...

  – Именно поэтому ты там, где есть, а я занимаю должность заметно выше тебя, – перебил своего друга Хорхе. – Пойми, мы не можем упустить даже малейшей возможности открыть миру существование колдунов или уничтожить их. Больше того! Сбить оковы Договора даже лучше, чем просто уничтожить всех колдунов. Парадоксальная ситуация. Если раньше колдуны подтачивали веру в Него, то сейчас, узнай люди, кто живет рядом с ними, то Вера лишь только окрепнет. Очень удобная ситуация: в настоящее время с развитием науки и техники, какими бы ни были "маги" сильными, им не выжить. Ибо если раньше они были охотниками, то сейчас – всего лишь зубастая добыча. И люди не успокоятся, пока последний колдун не станет рабом или не будет порезан на куски в поисках источника силы. Сама тьма пороков в их душах: зависть и страх смерти будет требовать этого! И к кому обратятся люди за помощью? Кому и в Кого они поверят с новой силой? Кто поведет их в бой со Злом? И это будет великая победа Света: зло уничтожит зло, а тьма поглотит тьму и станет светом! А чтобы ты успокоился... Помнишь, что сказали нам иерархи? Какой он по счету, подходящий под пророчество?

  – Это будет тридцать седьмой.

  – А что с остальными стало, помнишь?

  – Церковь казнила их всех, когда они были признаны фальшивыми объектами пророчества.

  – Вот и не волнуйся, Павел! Так или иначе, но и этот Наглец от нас не уйдет. Мать-церковь никогда не откажет ничьей душе в спасении, пусть даже и в принудительном, с кем бы и какие бы заключенные договоры не пытались сдерживать ее благородный порыв! "Ad majorem Dei gloriam!" – привычно закончил Хорхе свою речь девизом Ордена святого Игнатия.

  – "Surge, Domine, et judica causam tuam!" – прозвучал в ответ один из неофициальных древних девизов Конгрегации доктрины веры, рожденный в те времена, когда она называлась совсем по-другому.

  Эпилог третьей части

  Яркое, красное солнце медленно закатывалось за горизонт и, будто предрекая приближающиеся суровые времена, окрашивало стены поместья в алые цвета крови. Хозяин мэнора сидел у себя в кабинете и печально смотрел на лежащее перед ним на столе сквозное зеркало. Когда-то он разговаривал по нему чуть ли не каждый день, делясь своими радостями и горестями со старым другом, но в последние годы частота бесед и встреч заметно снизилась. Быть может от того и была последняя год назад, что каждая следующая приносила собеседникам все меньше и меньше радости, а вот грусти и печали... Мужчины предчувствовали, что пройдет немного времени и горе постучится в сердце. И оба отчетливо осознавали, в чье именно...

  Никогда не стоит слепо верить внешности человека потому, что она может гораздо больше скрыть, чем рассказать. Сейчас степенный и немного чопорный лорд в молодости изрядно помотался по маггловскому и магическому миру, влипая без разбора во все подряд приключения. Звезда наемничьего счастья привела его семнадцать лет назад в Англию, где во всю шла гражданская война. Слабое Министерство Магии Британии, пронизанное шпионами сверху донизу, никак не могло подавить выступления двух противоборствующих фракций, занимающихся политическим террором. Британский, как и любой другой, Аврорат, состоящий из отцов, братьев и детей лордов, не мог действовать эффективно, постоянно оглядываясь на семейные связи и политические последствия своих действий по отношению к подозреваемым. Так что решение Министра Магии Британии: усилить боевые отряды Аврората магами со стороны, было в сложившейся ситуации естественным и логичным.

  Наемники, нанятые Министерством Магии, не собирались разбираться в местных политических тонкостях и придерживались идей абсолютного равенства: совершенно одинаково беспощадно карали и тех, кто кричал о старых порядках, и тех, кто кричал о порядках новых. Усугублялись потери бунтарей с обеих сторон еще и тем, что равнодушных среди наемников не было. Слишком много мозолей за последние века отдавила Магическая и Маггловская Британия. А тут такой шанс! Это же так прекрасно: лить ненавистную тебе кровь, прикрываясь приказами носителей этой самой крови!

  Очевидно, что против настолько результативных действий воспротивились все три стороны конфликта. Доходило до того, что появление наемников прекращало битву английских магов между собой путем объединения обеих противоборствующих сторон против общего "континентального" врага. А появляющиеся позже авроры в первую очередь начинали атаковать, абсолютно случайно, конечно же, именно наемников, а не своих соотечественников.

  Естественно, что от такого отношения ряды наемников по тем или иным причинам быстро таяли. Когда-то очередь должна была дойти и до молодого мага, носившего тогда звучное прозвище-позывной "Клинок". И однажды она дошла. Как-то раз его отряд угодил в мастерски подготовленную ловушку. Приверженцы древних традиций быстро спеленали наемников, допросили и, как положено гостеприимным хозяевам, приготовили все, чтобы согреть замерзающих гостей. И позорно сгореть бы иностранцам, как и многим другим до них магам-наемникам на обыкновенных, маггловских кострах, которые особенно любила Инквизиция, если бы не заступничество одного англичанина.

  Взамен принесенных клятв больше не воевать, а так же некого выкупа в форме звонкой монеты и артефактов, англичане отпустили всех своих пленников, которые быстро аппарировали от греха подальше по своим континентальным домам. Всех, кроме молодого командира, Клинка. Тот по условиям клятвы остался отслужить за всех своих подчиненных.

  Начавшаяся на груде так и не вспыхнувших дров дружба между англичанином и его несостоявшейся жертвой только окрепла за пару лет сражений. Вместе они участвовали и вышли победителями из множества схваток, оставив позади множество трупов и кровников. В итоге в какой-то момент времени случилось так, что их взаимные долги жизни пересеклись настолько плотно, что друзья, будучи ко всему еще в каком-то роде и тезками, решили побрататься.

  К сожалению, сторона, за которую они сражались, проиграла. Самозваный Лорд Света взял под контроль Аврорат. Самозваный Лорд Тьмы был заманен в ловушку и убит. Его маги, лишившись сковывающей в единое целое воли своего господина, превратились в обычную испуганную толпу, так и не родившую из своего чрева нового, хотя бы временного лидера. В итоге на последователей поверженного лорда, как на диких, бешеных зверей, началась беспощадная охота. Рядовых казнили на месте, более влиятельных после формального суда бросали в страшную магическую тюрьму. Гордый англичанин отказался от эмиграции и помощи своего названного брата, за что заплатил своей свободой, принеся несколько неприятных магических обетов. Клинок же вернулся на Родину, став вскоре благовоспитанным лордом и любящим отцом наследника. Впрочем, в мире магии иногда даже смерть не может разделить друзей, что уж говорить о такой примитивной вещи, как обычное расстояние? Очень часто братья встречались в Европе, потому что в Англию Клинку въезд был запрещен навечно. Иногда эти встречи были в поместье у лорда, иногда, чтобы отдохнуть от жены, они происходили во Франции, иногда в Америке. Мало. Очень мало их было, этих встреч...

  Наконец сквозное зеркало слегка засветилось. Лорд взял зеркало в руки и взглянул в него, но, как и положено, не увидел своего отражения. Из фальшивых глубин артефакта на него взглянуло усталое лицо названного брата.

  – Здравствуй, – первым заговорил бывший Клинок.

  – Угу.

  В только-только начавшемся разговоре уже повисла тяжелая пауза. Молчание длилось и длилось, пока ответивший на вызов маг хрипло не произнес:

  – Ты очень плохо выглядишь.

  – Сплю мало, много приходится работать, – ответило изображение в зеркале. – Ты же понимаешь...

  – Да. Я понимаю. И не понимаю. Почему ты не принял мою помощь?

  – Мы об этом говорили уже много раз.

  И опять в разговоре повисла пауза. В конце-концов Клинок набрался сил, вздохнул и произнес тяжелые слова.

  – Прости меня, брат. Я не могу ничего сделать человеку, который, помимо всего прочего, заработал долг жизни моего сына. Дважды заработал. Я не могу...

  – И не думай об этом! – яростно закричал мужчина из сквозного зеркала.

  – Дослушай меня! Я не могу посадить под замок или как-то подставить парня. Чтобы его задержать у нас... Но если я не сделаю этого, то он убьет моего брата. А если сделаю, то нарушу магическую клятву и оставлю своего сына без отца и друга. Я не знаю, что мне делать, брат. Скажи! Что я могу сделать? – сумбурно произнес собеседник по эту сторону зеркала.

  – Ничего. Ты же знал, что рано или поздно этим все закончится. И это еще счастье, если закончится именно так, а не... иначе!

  – Прости меня. Прости...

  – Надеюсь, дети не повторят наших ошибок! Подстрахуй его, если что...

  – Кончено! Я хоть так смогу искупить свою вину! Прости...

  – Мне не за что прощать тебя, старый друг! И нет на тебе никакой вины! Живи! Спасибо тебе за все. И прощай, брат...

  – Прощай, брат. Прости меня...

  Связное зеркало покрылось сетью трещин, показывая, что артефакт на той стороне был уничтожен. Мужчина крепко сжал кулаки и с силой уперся ими в столешницу, отчего та протестующее захрустела.

  – ПОЧЕМУ? – заорал Клинок. – Почему все должно закончиться вот так? Проклятая Богом Магия! Почему я обязан безропотно ждать, когда мой брат умрет? Почему за всю жизнь племянника-в-магии я не мог даже познакомиться с ним? Почему я не имел права сказать ему правду? Обеты и проклятья! Будь сам проклят их изобретатель! Будь проклята Магия за то, что их поддерживает!

  Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вбежал наследник лорда.

  – Папа, папа! Погляди! У меня наконец-то получилось! Вербейра Сангвинум! – и из палочки Гильермо Риккардо де Лусеро-и-Кармона вылетела короткая и тонкая, но такая узнаваемая по показательным выступлениям гостя, кровяная плеть.

  Часть четвертая. Пролог

  Литтл-Хэнглтон, расположенный на севере Англии, действительно соответствовал своему названию. Небольшая деревушка не имела ни одной достопримечательности, кроме старинного особняка семьи богатеев Риддлов. Хотя последние десятилетия, после смерти своих хозяев, и этот единственный пристойный в деревне для благородного человека особняк стоял заброшенным, потому что дальние родственники не спешили ехать в глушь, чтобы пользоваться нежданным наследством, за которое еще нужно было заплатить серьезные налоги. Это пренебрежение весьма безжалостно отразилось на внешнем виде и внутреннем убранстве дома. Вряд ли новые хозяева обрадовались бы такой «старине»: грудам пыли и грязи, лежащей на полусгнивших деревяшках, и обрывкам тряпья. Впрочем, кое-какие наследники, даже можно сказать, прямые, прямее некуда, сейчас этим домом пользовались.

  – Барти, ты фс-се понял?

  – Я не разочарую вас, мой Лорд!

  – Ах. Я знаю, Барти. Я знаю... Ты фс-се с-сделал правильно с чемпионатом. Мы громко заявили о себе. Пора бы всем ос-с-стальным начать вс-с-споминать о том, кому они принадлес-с-сшат.

  – Да, мой Лорд.

  – Артефакт с-сарясжен. Он посзволит тебе вести с-с-себя так, что даже прис-сш-стальный взгляд не отличит тебя от Моуди. По с-с-сути в своем поведении ты и будешь этим беш-ш-шенным аврором, потому что артефакт подменит доступную для легилименцс-с-сии внешнюю часть твоей личс-с-сности и твоей памяти. Конечно, от этого можно с-с-сойти с ума, ты ведь не боис-с-сшься пострадать ради своего Лорда?

  – Я готов, мой Лорд!

  – Я и не с-сомневался... Жаль, что таких артефактов больше уже не делают... И жалкая маггловская жизнь слуги-недобитка Риддлов пос-с-сшла нам на пользу. Учти, что хотя я и вынул очень многое из памяти Моуди, защита артефакта не абс-с-солютна. Моуди с-с-силен и хитер. С-сжшаль, что нам придется оставить его в с-сживых... пока. С-с-сделаешь все, как я с-с-сказал. Даже ес-с-сли тебя рас-с-скроют, я сзапрещаю тебе умирать, пока не выполнисш-ш-шь мой прикасз. Мальчишка должен попасть ко мне живым и только живым! Не с-с-смей убить его! Не смей пос-сзволить ему погибнуть! ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ?

  – Да, милорд!

  – Мальчиш-ш-шка... Милорд... Хм. Кс-с-стати, Барти. В Хогвартсе, тебе вс-с-стретится еще один очень любопытный мальчиш-ш-ка. Молодой Крэбб с-с-сумел ос-с-становить мой взгляд на с-с-себе. Мне он любопытен тем, что не с-с-совс-с-сем понятен. Он очень не хочет получить метку, но при этом обещает с-с-сделать горас-с-сдо больше, чем те, у кого она есть. Приглядис-с-сь к нему. Если почувс-с-ствуешь измену – убей его. Я верю твоему чутс-с-сью. Ес-с-сли же нет... Старый блис-с-сжний круг меня с-с-сильно расзочаровал! Очень рас-с-сзочаровал! С-с-смертельно...

  – Позвольте милорд, я убью их всех сам!

  – Они пока еще нус-сжны мне. Не вс-с-се, Барти, не вс-с-се, но очень многие. На вакантные места нужно пос-с-ставить тех, кто хочет и, главное, действительно с-с-сможет принес-с-сти пользу нашему делу. Поэтому, ис-с-спытай Крэбба, который отс-с-счетливо метит в мои с-с-советники.

  – Да как он посмел?! Сопляк, а уже в ближний круг?! – завелся названный Барти.

  – С-с-сопляк. Но с-с-сильно ли ты отличался по возрас-с-сту от него, когда прис-с-сягнул мне?

  – Нет. Но я всегда был искренне верен и истово предан вам, милорд!

  – Я с-сзнаю. Вот ты и провериш-шь преданность Крэбба-младш-ш-шего. Для начала ты с-с-сделаешь вот что...

  Глава 1. Спокойное начало четвертого года попаданcтва

  Несмотря на мои тревожные ожидания, четвертый учебный год начался гораздо спокойнее, чем все остальные вместе взятые. Не было беготни по магазинам, ибо еще зимой все было куплено с запасом. Исключения составили кое-какие мелочи, которые я закупил минут за двадцать. Смешно, но эти мелочи мне встали втридорога, так как я практически всю оставшуюся наличность на всякий случай перед вояжем «на юга» перевел из галеонов в фунты. Фунты мне так и не особо пригодились, зато теперь я был вынужден обратно переводить их в галеоны, потеряв на этом две тысячи процентов! Две тысячи! Мордредов обменный курс жадных гоблинов! В итоге получились сущие слезы. Похоже, придется мне опять жить на пять-десять галеонов в полугодие, как собирался жить на них Винсент до моего попадания. Очень и очень неприятно. А если я захочу девушку пригласить? Их вон через пару месяцев целый цветник из Шармбатона и, чем Мерлин не шутит, Дурмстранга приедет.

   Совершенно неожиданно для себя, не встретил в мэноре Крэбба. Честно скажу: ожидал, что меня будут караулить прямо при входе и сразу же потащат в подвал круциатить, и заранее приготовил аптечку и кинжал, но... Похоже, после феерического возвращение Вальпургиевых Рыцырей к активности после стольких лет забвения в определенном месте у моего номинального папаши заиграла молодость, и он отправился по поручениям Волди во все тяжкие. Ну и ладно. Мне же лучше.

   Итак. Это первый год, когда я нормально добираюсь до Хогвартса. Даже как-то неожиданно. Можно почувствовать себя дурным приключенцем вроде Поттера. Нормально – имеется в виду "как положено": вместе со своим факультетом на поезде. Оказывается, в прошлом году мне, учитывая наличие на дороге дементоров, очень сильно повезло с попутчиками. В смысле, что в моем вагоне они вообще были. Пять-шесть раз в году, во время "школьной миграции", билеты на Хогвартс-Экспресс очень редко продают взрослым. В патриархальном магическом мире, где населяющие его маги к тому же живут ощутимо дольше магглов, обычно день-два ничего не значит. А для тех, кому значат, всегда наготове есть каминная сеть, аппарация, портключи и метлы. Ну, или на крайняк – Ночной Рыцарь.

  Наш класс занял в общем вагоне два соседствующих через проход "купе", чтобы удобнее было переговариваться. Поездка началась под ворчание девчонок, крепко стиснутых со всех сторон одноклассниками. Чем вызвано их недовольство, я не понимаю. Да, мы вдесятером заняли восемь сидячих мест. Мест, внимание, рассчитанных на взрослых в теплой одежде. Да, получилось плотновато, но и гигантов среди нас нет. И все же, это что, повод жаловаться на то, что места в вагонах все время не хватает? Они не ездили в пригородной электричке в пятницу вечером в разгар дачного сезона! И не пытались зайти утром в вагон метро! Что в "собаку" "нормально" помещается до трехсот-трехсот пятидесяти тел, что в метро в один вагон в час пик набивается иногда и больше двухсот шестидесяти душ... а тут вдесятером на восемь мест сели. Не говоря уже о том, что далеко не все едут в этом самом Хогвартс-Экспрессе. Ведь глупо же тем, кто живет в Шотландии сначала переться в Лондон, а потом трястись обратно. Да тут в одном вагоне можно весь Хогвартс увезти! Одно слово – зажравшиеся буржуи!

  Но и в таком плотном контакте можно было найти свой шарм. Он позволил нам, парням, заметить, а девочкам, соответственно, показать во время пересаживаний с места на место, как однако подросли и заметно округлились в положенных местах наши одноклассницы. Хотя по мне им еще до гордого звания "девушка" года два-три как минимум.

  Повзрослели не только они одни. Сам-то обычно не очень замечаешь изменений, происходящих с собой, а вот окружающие... Если к прошлому первому сентября я поразил своих приятелей, скинув пуд жира и приобретя великолепный загар, то в этом году я выделялся осанкой и пластикой движений, лишенной подростковой угловатости и неуклюжести. Да и те редкие жиринки, что не дотопило солнце Сахары, безжалостно были выжаты Антоннитой де Лусеро-и-Кармона. И рост мой стал заметно выше среднего. Вон, Эрни я почти на голову обогнал, хотя Джасти почти такой же, как и я, здоровая жлобина, вымахал.

  Можно сказать, я стал мачо, хоть куда... если не смотреть на некрасивое лицо и тонкие реденькие волосы непонятного цвета. Кстати, все время забываю с ними что-нибудь сделать: либо срезать нахрен вообще под ноль, либо зелья какого выпить для роста. Не может быть, чтобы у магов ничего такого не было. Снейпа, что ли, попытать? Не, ну его нафиг, гада.

  Судя по тому, как пока еще неуклюже, но однозначно определяемо пытались со мной кокетничать одноклассницы, изменения во мне окружающими меня девчонкам были оценены по достоинству. Даже некоторые старшеклассницы бросали заинтересованные взгляды.

  Большинство разговоров ожидаемо крутилось вокруг завершившегося финала Чемпионата Мира по квиддичу. Естественно, что обсуждали и случившееся после: яростное, подобно восставшим из могил инферналам, нападение на мирных магов сотен Упивающихся Смертью. Слушая, что рассказывали непосредственно присутствовавшие на чемпионате Эрни, Съюз и Хопкинс, вырисовывалась следующая картина. Упивающихся было около двух тысяч человек (сразу же мысленно делим это число на десять), которые безжалостно атаковали отдыхающих и веселящихся магов. Так как лагерь был изначально разбит на десять секторов, а наши отдыхали естественно в Британском, то, что было в других, сказать не могли. Но предполагали, что, скорее всего, те пострадали еще больше, так как оттуда бежало совсем мало людей. После того, как лагерь был разгромлен, кто-то запустил метку.

  Любопытно. Для получения достоверной картины надо будет расспросить при случае Крэбба, как оно все было на самом деле. Но, на мой взгляд, произошло следующее: тридцать-пятьдесят магов в плащах упивающихся шли по Британскому сектору от центра к краям, наглядно визуализируя пример процесса с положительной обратной связью. То есть чем больше пугалось магов, чем больше их бежало прочь от центра, тем больше они пугали следующих, и так далее до самых окраин. В итоге плащеносцы, гоня перед собой волну паники, прошли весь лагерь, весело и задорно зажигая палатки по ходу своего движения. Ой, беда-беда...

  При этом, внимание, даже в самых разнузданно-паникующих газетных статьях не было ни одного сообщения о погибших, а только о пострадавших. И то, скорее всего, не от прямых действий нападавших, а от поднявшейся паники. Толпа сама себя в панике затоптала, короче. И это при том, как вежливо и предупредительно вели себя Вальпургиевы рыцари в бою. Ни одного разрезанного, сожженного, зааваженного... Чтобы после долгого перерыва любители пустить кровушку удержались в законных рамках? Да вы смеетесь!

  Честно скажу, после всего услышанного не верю я, что это были Упивающиеся. По мне, так все это устроил один-единственный Барти, посылая "знак" старым "друзьям" от хозяина. А что? Нанять полсотни ленивых хулиганов на континенте, имея под рукой открытый кошелек рода Краучей, проблем никаких не составит. "Нет, что вы, никакой мокрухи – просто жесткое веселье, напугать это стадо будет так смешно! Согласен? Тогда лови монетки, плащик и маску...". Именно этим обосновано отсутствие трупов и вообще нетронутые гостевые сектора. Было бы иначе, иностранные камрады взяли бы Фаджа и Дамблдора за яйки и плотненько так стиснули в кулаке, ласково спрашивая: "Где блюдо с головами нападавших? Или нам найти их самим?"