Текст книги "Диктатор. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Борис Шахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 83 страниц)

  – Глава Департамента Магического Правопорядка, мистер Дамблдор, мистер Сметвик, мистер Моуди. Мне очень жаль, что внезапное нападение на меня доставило всем присутствующим столько незапланированных проблем. К сожалению, нападение незнакомых мне иностранных магов, осуществленное с помощью Непростительного Проклятия оказалось для меня совершеннейшей неожиданностью. Также, я должен официально заявить, что ни Дирекция Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, ни Министерство Магии, по моему мнению, не должны нести никакой ответственности из-за случившегося. Также я хотел бы походатайствовать о награждении присутствующего здесь отставного аврора, профессора ЗОТИ Моуди, который проявил невероятную храбрость и умение в борьбе против бандитов. Конечно, Департамент Магического Правопорядка Магической Британии мог бы получше ловить террористов, но я все понимаю. Не всегда получается все так, как надо...

  Выслушав мою короткую речь, Крауч расслабился, задорно ухмыльнулся, правда его мальчишеская улыбка на изрезанном шрамами лице смотрелась весьма устрашающе, и подмигнул мне. Мадам Боунс на завуалированный упрек еле заметно поморщилась и молча согласно кивнула, признавая свою недоработку, а Дамблдор разрядился привычным своим велеречивым упреком:

  – Очень хорошо, мальчик мой. Ты прямо на глазах взрослеешь. А ведь я тебя предупреждал, что не доведут тебя до добра совместные с чужими нам магами дела...

  Забытый всеми Сметвик, как вброшенная удачливым рыбаком на берег рыба, молча открывал и закрывал свой рот. Нужно и ему сказать пару слов.

  – Простите, мистер Гиппократ Сметвик-Велстоун, но меня зовут лорд Крэбб. И да, Вербейра Сангвинум, – прошептал я, и выскочившая из моей ладони тончайшая короткая, не больше двух ладоней в длину, нитка кровавой плети рассекла пачку документов Сметвика. На большее ее не хватило, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы врач пошел по лицу красными пятнами.

  – Ты! Ты! Ах так? Тогда, лорд Крэбб, будьте любезны оплатить тысячу галеонов в кассу и убраться отсюда куда-нибудь подальше! – за несдержанным целителем с резким хлопком закрылась дверь.

  – Мальчик мой. Я провожу тебя в школу. Пойдем через мой кабинет, – благодушно поманил меня за собой Дамблдор. Одевшись и забрав свои немногочисленные пожитки, пережившие нападение, а это было только связное кольцо и ритуальный клинок, я отправился через камин госпиталя Мунго прямо в Хогвартс, а не как обычно: сначала в паб Хогсмида, а потом ножками в замок.

  В кабинете с множеством артефактом и фениксом на жердочке, несмотря на все мои ожидания, прямо сейчас нового серьезного разговора с директором не состоялось. Дамблдор только как-то странно-задумчиво поглядел на меня и покивал своим мыслям, но ничего не сказал и просто вызвал мадам Помфри. Провожаемый "все после того, как ты полностью поправишься", я вместе с колдомедиком отправился в Больничное Крыло. Там, после короткой диагностики, получил "по рецепту" успокаивающее зелье и зелье снов без сновидений и на огороженной ширмой койке был, наконец, оставлен в покое.

  И вот только тут вот, в привычном и безопасном Больничном крыле школы волшебства Хогвартс на меня наконец-то накатила отсроченная адреналином и изумлением, густо замешанная на ужасе истерика. Я сжался на койке в тугой комок и шептал про себя какие-то невнятные, но очень страшные угрозы своим неведомым врагам и судьбе-злодейке, которая никак не оставит меня в покое. Только сейчас до меня дошло, что в мире, где за тобой никто не стоит, где идеально сбылась мечта об абсолютной свободе и независимости, насколько это много – иметь защиту от прямого магического принуждения. Однозначно, защитная печать Хогвартса стоит понижения в силе магии! Да она и гораздо большего стоит!

  На следующий день мадам Помфри, "на всякий случай", оставила меня в своем царстве до полудня, и я, лежа на кровати, размышлял над тем, как бы мне расплатиться с этими хитрыми иудеями. Чтобы понять, кто именно меня так подставил, с точным указанием места и времени, не нужно быть Шерлоком Холмсом или доктором Ватсоном. А как мозги-то мне пудрили! Наука... Космология... Тьфу! А на деле – просто продали!

  Конечно, можно предположить, что у них где-то конкретно так "течет", но... Легилименция, сыворотка правды, магические обеты... Нет не верю, короче. Не в этом мире и не с этими людьми. Это я, лопух, мог бы повестись на что-то такое, и ведусь, кстати, постоянно, а уж они за столетия существования своего клана должны были отлично научиться, как находить и чистить свои ряды от таких вот хитрых гешефтмахеров. Они этим и в обычном мире славились, а уж в магическом мире, где существуют практики чтения мыслей, действенная сыворотка правды, непреложные обеты и заклинания взятия под контроль, тем более обязаны обеспечить свою внутреннюю безопасность.

  Конечно, с другой, формальной стороны, никакого договора о неразглашении у нас не было. Нет, понятно, я думал, что молчание автоматом следует из акта нашей договоренности, а, оказывается, и тут работает правило: не указано в договоре – значит обязательств нет. Так на что же мне жаловаться, если сам по итогам себе злобный Буратино оказался? Более того, я вполне логично предполагал, что даже если арамейцы и расскажут кому, что кольцо у меня было, какие ко мне вопросы потом? Товар-то уже ушел! А тот нюанс, что разглашать информацию обо мне можно не обязательно в полном объеме, умолчав это самое "было", я не сообразил. Более того, раз использовались маховики времени, то эти хитрецы с чистой совестью могли дать мне любую клятву о неразглашении в будущем, и даже не собираться нарушить ее. Зачем, если дело уже сделано?! Зато следует отметить, что подписанный договор иудеи выполняют честно и строго, до последней буковки. Вон, письмо пришло утром от Сребросмита: "все реагенты поступили в родовой банковский сейф". Так что теперь есть подозрительно неплохие шансы, что все у меня получится с ритуалом, которым я планирую закрыть задание Слизерина.

  Вот только потери... Потери оказались ужасными. И начинающаяся психологическая "внехогвартсофобия" тут идет просто в качестве аккомпанемента к материальным. Тысяча за лечение! Еще пятьсот и пятьсот было в кошельках, которые утащили с собой наемники! Дорогая волшебная палочка и одна из поделок Киддела, которую Крауч, в отличие от кинжала, не удосужился или не успел забрать из разрушенной хижины в трущобах. Короче говоря, в итоге весь профит от операции составил всего тысячу галеонов наличностью. Плюс еще приблизительно столько же стоит волшебная палочка некроманта, которую я благоразумно оставил в сейфе и теперь буду ее там держать до тех самых пор, пока не придет ей время. Время некромантского ритуала. Не густо, короче. Хотя... Как оценить три списка ритуалов и реагенты к двум из них? Где бы я достал их? И сколько бы мне это сверх обычной цены стоило? И продали бы мне их вообще? Ответ тут, по-моему, очевиден. В общем, нельзя сказать, что так уж плохо все вышло. Хотя мысли об упущенной из-за немцев выгоде и Долге Жизни Краучу ввергали меня в бешенство. А воспоминания о том, что я чудом разминулся с Той-которая-приходит-за-каждым – в мерзкий, до дрожи в поджилках, страх. Начинаешь понимать Волдеморта и Фламеля, озаботившихся максимальным отдалением неизбежной встречи.

   Окончательно точка в истории с Осколком была поставлена в этот же день. После того, как я вышел из Больничного крыла и пообедал, меня в коридоре поймал Энтони Гольдштейн. Сделал он это очень вовремя. Почему? Да потому, что на обеде на меня очень так неприятно косились и шептались за спиной. Сначала, я подумал, что это из-за отголосков слухов о моих поза-позавчерашних приключениях, но потом вспомнил, чем именно закончился тот ужин. И так невеселое настроение трансформировалось в желание удавить Гольдштейна собственными руками. За себя и за тех вчерашних парней, так сказать. А рейвенкловец тут как тут, сам пришел.

  – Да? – вежливо, сдерживаясь, чтобы не влепить рейвенкловцу по-пацански, по-простому, "в табло", с вопросительной интонацией произнес я.

  – Надо поговорить, – точно так же сквозь зубы выплюнул Гольдштейн. – Отойдем?

  – Давай.

  Спустя пять минут мы нашли какой-то неиспользуемый класс и присели друг напротив друга.

  – Итак? – спросил я. – Что ты хотел мне сказать?

  – Я недоволен.

  – Недоволен?

  – Ты даже не представляешь как!

  – ЧТО? – не удержавшись, закричал я! – Ты недоволен? Да ты не представляешь, как недоволен я! Ты взял и подставил меня перед всем Хогом...

  – А ты думал, каково мне?! – точно так же криком перебил меня Гольдштейн. – Я полгода по мужским раздевалкам шлялся! Знаешь, сколько раз я получал? И все – из-за тебя!

  – Но, я думаю, ты всем этим занимался не бесплатно? – чуть успокоился я.

  – Конечно! Но это не отменяет того, что из-за тебя у меня такая теперь слава, что... что... Что вообще! – начал предъявлять мне претензии Гольдштейн.

  – Ты так упираешь на "из-за тебя"... А из-за меня ли на самом деле? А может, из-за себя? Не мог ты подойти и спросить? Или как-то по-другому организовать поиски? Да и вообще, если бы ты не согласился на эту работу, то ничего бы такого не было. Так что не из-за меня это все, а из-за тебя самого!

  – Хм... – замялся Энтони.

  – Да все тут и так ясно! Пожадничал! Бабла захотелось, так и скажи, я тебя отлично пойму! Но тогда, какие ко мне вопросы?

  – Все равно, за тобой должок!

  – Да ты не охуел ли? Не пойти ли тебе нахер с таким предъявами? – окончательно разозлился я. И так я тут в долгах, как в шелках, и только этого мне не хватало, чтобы меня тут всякие шкеты на счетчик ставили! У меня что, где-то на лбу написано: "Я лох! кинь меня на деньги!"?

  – Сам пошел ты! Не согласен? Значит, нужно решить это по-мужски!

  – Ну-ну! – как мог мерзко ухмыльнулся я. – У тебя здоровья внезапно стало очень много?

  – Будешь грозить мне то...

  – То что? Уж на тебя и меня одного хватит! Хочешь дуэль?

  – Дуэль? Нет уж! – Энтони внезапно успокоился и даже улыбнулся. – Я тут насмотрелся, как безбашенно ты ведешь себя в бою. Не охота мне пролежать пару недель в Больничном крыле. Это просто глупо. Слишком разные у нас силы.

  – Тогда чего же ты хочешь "по-мужски"? – не понял я.

  – Хочу по-простому дать тебе в твою наглую хаффлпаффскую морду!

  – Какое трогательное взаимопонимание! Я бы тоже не отказался начистить одну слишком умную рейвенкловскую харю!

  – Раз обе договаривающиеся стороны хотят одного и того же, то ничто им не может помешать прийти к соглашению. Как в древности говорили: "дабы клинок ссоры не отравлялся ядом долгой обиды..."

   – Хех! "Согласие есть продукт непротивления сторон", – усмехнулся я. – И что же ты предлагаешь?

  – Как на счет "ирландского неваляшки"?

  – Хм... – оценивающе оглядел я своего соперника, который был заметно щуплее и ниже на полголовы. Почему бы и нет? Не выглядит рейвенкловец таким мощным, а пару неизбежных синяков я так уж и быть, перетерплю. – Здесь и сейчас?

  – Да.

  – Как определим, кто первый?

  – Предлагаю бросить монетку... – сказал Энтони, и достал из кармана медный кнат. – Что загадаешь? Голову или хвост?

  – Хвост.

  Интерлюдия 12

  Достаточно широко известный в магическом мире колдомедик мадам Поппи Помфри очень любила свою работу. Именно поэтому она и устроилась в свое время на эту весьма непривлекательную для понимающих должность: медведьмы в Хогвартс. Ведь если внимательно посмотреть, что в ней такого хорошего? Работы – море, больших денег и влияния – нет, к тому же повреждения магией у детей каждый раз совершенно разные. Дикое стечение обстоятельств, которое не приснится опытному и осторожному магу даже в самом страшном кошмаре, маги-недоросли легко воплощают в реальность. Потом остается только удивляться, как можно было ошибиться в зелье или заклинании, чтобы в итоге получилось такое.

  А ведь есть еще и не случайности! Одни только Близнецы со своими далеко не всегда безобидными шуточками стояли приблизительно за двадцатью процентами самых сложных случаев в колдомедицинской практике мадам Помфри. Опыт они ей, конечно, обогащали весьма внушительно, но как же иногда хотелось врачу прописать одинаковым с лица рыжим хорошую порцию перечного зелья, причем не орально, а ректально!

  Короче говоря, должность колдомедика в Хогвартсе была абсолютно собачья, но, несмотря на частые и весьма заманчивые предложения, она все еще оставалась в британской школе магии. Быть может потом, когда ей предложат должность главного медика Святого Мунго или какой-нибудь крупной магической больницы на континенте, она и согласится, но не сейчас. Не сейчас.

  Турнир Трех Волшебников, впервые за долгое время проводившийся в Хогвартсе, обогатил ее практику случаями с участием заклинаний и зелий европейской и даже китайской магической традиции, что не могло не радовать весьма въедливого профессионала, которым являлась мадам Помфри. Однако, бывает, наступают такие времена, что даже самая любимая работа утомляет настолько, что хочется взять и послать все и вся далеко и надолго. И пинка выдать, чтобы отправились туда побыстрее. Редко, но бывает. У всех. Вот сегодня и у мадам Помфри настал такой неприятный момент. И не без причины.

  Проблемы, как из рога изобилия, начались с самого раннего утра. Сначала одна за другой прибежали две полукровки, одна гриффиндорка, а другая – гостья из Франции, и, смущаясь, запинаясь на каждом слове, пылая алыми щеками, попросили весьма... специфических зелий. И если француженка честно сказала: "что-нибудь от незапланированной беременности, а то свои я забыла, а подруги – завистливые стервы!", то гриффиндорка ни много, ни мало попросила зелья, чтобы восстановить потерянную девственность!

  От такой дремучей необразованности Поппи оставалось только стыдливо потереть себе лоб ладонью. А еще изо всех сил сдерживать яростное желание выдать хороший подзатыльник либо этой наглой курице, дорвавшейся до сладкого, либо ее декану, между прочим, тоже женщине, однако ленивой до чопорности, или чопорной до лени. "Рассказать своей студентке, что хоть пенькой там все зашей, с точки зрения магии она уже раз и навсегда женщина, и всем интересующимся это будет отчетливо видно, что, слабо?! Или суровое горское воспитание не позволяет разговаривать на эту тему? А ей, скромному колдомедику, лишние плоды потом травить и слезы ведрами с пола собирать? Та же Помона своим барсучихам еще на первом курсе на всякий случай глаза раскрывает, именно поэтому и проблем у нее таких нет! И невесты почти всегда девушками замуж выходят, если хотят. И браки – крепкие... Эх, Минерва, Минерва! В наши годы на эту тему еще на втором-третьем курсе всех девушек честно и без прикрас просвещали либо матери-сестры, либо старшекурсницы. Неужели, ты этого не помнишь? А сейчас что тогда творишь? Хорошо еще, что артефакты проверки на девственность очень редки и почти все используют магию крови, то есть остаются запретны Министерскими указами для большинства магов. Но пару слов-то можно сказать было?" – именно так думала Помфри после тяжелого разговора с гриффиндуркой.

  Разочарованно вздохнув, медведьма присела за стол попить чаю с выпечкой, что принесли ей, пропустившей за всеми этими волнениями завтрак, хогвартские домовые эльфы. Но только она сделала первый глоток и куснула воздушнейшую булочку, как косяком пошли следующие пациенты. Пришлось все бросить и заниматься пострадавшими. На этот раз были парни, и шли они необычно бурным потоком. Обычно Снейп обеспечивал ее тремя-пятью пациентами в неделю, но сегодня, видимо, так сошлись звезды, и в Больничное Крыло с его уроков приползли аж семеро! За одно занятие! А ведь это было только Зельеварение! Не успела она провести все положенные процедуры очистки и восстановления, как драки пар антагонистов Дурмштранг-Шармбатон и Гриффиндор-Слизерин "одарили" ее сверхплановой практикой почти до самого вечера. И, как назло, случаи все были настолько тяжелые, что ей пришлось порядком выложиться и растрясти запасы зелий. Хорошо еще, что через совет попечителей Дамблдор выбил повышенные ассигнования на этот год. И что часть этих средств в виде флаконов с редкими зельями и баночек с мазями встала на полках Больничного Крыла. Подлечив последнего пацана, злая и голодная ведьма только-только было подумала спуститься на ужин, как дверь Больничного Крыла открылась и в нее заглянула весьма необычная парочка.

  Одного из юношей она знала просто отлично. Молодого, пятнадцать лет еще только, но уже эмансипированного лорда древнего рода, можно с полным правом было назвать завсегдатаем Больничного Крыла. До абсолютного рекорда, который был ровно один учебный год (ну очень уж невезучим оказался тот полукровка-рейвенкловец набора тысяча девятисот второго года), Крэбб, даже если учитывать последствий неприятной истории с василиском, пока еще не дотягивал, но в числе первых двадцати уже находился. Но ведь это только четвертый курс, и дорогой он идет трудной...

  Распределенный вначале на Слизерин, а потом собственноручно перешедший на Хаффлпафф, мальчишка своей любознательностью и магическими дарами в области светлого целительства и магии крови очень нравился Поппи. Уж больно он напоминал ей ее саму в этом возрасте. Одно время она даже подумывала взять после СОВов Винсента в ученики. В конце-концов, не на Эббот же, закапывающей свой и без того слабенький талант целителя в землю, оставить кабинет колдомедика после неминуемого ухода из Хогвартса? Но, увы. Винсент умудрился отсечь часть своих Родовых Даров, и теперь стал абсолютно неспособен к целительству. Зато оставался способным не пропустить мимо себя ни единой неприятности. То, что он покинул Больничное Крыло не далее как часа три назад и уже опять здесь – громко говорящий за себя факт.

  Зато другой ученик, Энтони Гольштейн, попадал к ней в руки считанные разы и только по мелочам, вроде простуды или неизбежных ушибов от падения с исчезнувшей на лестнице ступеньки. Вообще этот мальчик был классическим учеником Рейвенкло. Ученики же факультета с тотемом ворона отличались редким здравомыслием, осторожностью и спокойствием, поэтому редко появлялись в Больничном Крыле. Правда, помимо положительных качеств ученики самой умной основательницы имели и соответствующе факультету гипертрофированное любопытство. Острое настолько, что, бывает, режет своего хозяина не хуже выскользнувшего из рук меча. Поэтому Флитвиковы воронята если попадали к ней, то либо всего на пять-десять минут, либо на долгие дни и недели. Такие случаи зачастую превращались в настоящие брильянты для ее медицинской практики. Ибо редко кто может так умудриться настолько неординарно искалечить себя или ближнего своего, как это получалось у рейвенкловцев. Причем делалось это не из-за злобы, в порыве ярости или ради удовлетворения сребролюбия, а просто в чисто познавательном, академическом любопытстве. Конечно, в последнее время про данного конкретного юношу ходили весьма неблагозвучные слухи, на которые лично Помфри равнодушно мотала головой. Уж что-что, а от целителя таких интересов, как ни прячь – никак не спрятать, поэтому она при первых подозрениях озаботилась проверить Энтони весьма малоизвестным за пределами целительского круга заклинанием. Впрочем, и прятать или совершать какие-то определенные действия, вроде информирования родителей, не пришлось. У рейвенкловца, как оказалось по результатам исследования, даже слабых следов отклонений не оказалось.

  И вот сейчас эти двое так непохожие друг на друга мальчишки, по-слизерински выдержанный рейвенкловец и по-гриффиндорски горячий хаффлпаффец, молча стояли перед ней в... таком виде!

  – Так. Садитесь на кровати. Руки-ноги на месте, никаких серьезных повреждений я не диагностирую, – привычно маша палочкой и посылая медицинские чары в сторону пары учеников пробормотала мадам Помфри. – Но я все равно никак не могу понять, каким заклинанием вас прокляли? Почему ваши лица выглядят так, как будто по ним очень долго и со всей силы били? Кто это сделал? Это были Уизли со своими вечными экспериментами? Или кто-то со Слизерина? И что именно это было? Зелье? Проклятье? – Помфри перевела взгляд с одного на другого парня. – Ну же, что молчите? Как мне вас лечить, если я ничего не знаю?

  – Ну мы...

  – Да...

  – Сделали...

  – Случайно...

  – Почти...

  – Вы сделали что? – обычно выражающие свои мысли четко и ясно, сейчас невнятно мямлили и прятали от нее глаза. И своими договариваемыми друг за другом фразами настолько неприятно напомнили женщине перекидывающихся репликами средних братьев Уизли, что она даже повысила на пациентов голос, что раньше себе позволяла очень редко.

  – Ну... Мы... Это... – замялся Энтони.

  – Немного поспорили... – добавил Крэбб.

  – Дальше, – поторопила студентов Помфри.

  – Потом пошутили...

  – Потом поссорились...

  – Слегка...

  – И решили помириться...

  – Таким вот способом...

  – По-мужски...

  – Руками...

  – Мне что, чтобы вы побыстрее говорили, вам клизму с бодроперцовым зельем прописать? Объясните, наконец, что с вами случилось?

  И они объяснили. Помфри слушала сбивчивые слова-оправдания и чувствовала, что ее и так подточенные сегодняшними идиотами-посетителями бастионы самоконтроля от абсурда ситуации медленно рушатся в бездну. В итоге обычно сдержанную женщину неотвратимой волной захлестнули такие непривычные для нее бешенство и жажда крови.

  – Вон, – боясь сорваться окончательно и безжалостно проклясть мальчишек, сквозь сведенные от бешенства челюсти мадам Помфри смогла пропихнуть-прошипеть единственное короткое слово.

  – Э-э-э... Что, простите?

  – Я сказала "Вон!"

  – Но...

  – ВО-О-ОН! ПОШЛИ ВОН! Если вам так нравиться, как пьяным магглам, бить друг-другу по очереди кулаками морды, пока один из вас не сможет подняться на ноги, то вот и катитесь тогда к магглам! Пусть они вас лечат! А здесь я не потерплю ничего такого!!! ВО-О-О-ОН!!!