Текст книги "Гнев дракона. Эльфийка-воительница"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 54 страниц)

Взгляд паучихи

Нандалее окунула лицо в миску с холодной водой. Подержала голову под водой. Эта вонь. Просто невыносимо!

Вместе с госпожой Амаласвинтой она посетила пещеру Галара. На этот раз кузнец был приветливее. Он даже узнал ее. Совершенно добровольно сознался в том, что убил белого дракона. Равно как и его товарищ, Нир, которого они навестили тоже. Вероятно, Галар был так разговорчив именно потому, что знал, насколько сильно его гости страдают от жутчайшей вони. В его пещере лежали груды этого отвратительного сыра. Нандалее понятия не имела, как этот парень может находиться в этой вонючей и грязной дыре. Через некоторое время Амаласвинта настояла на том, чтобы уйти, и Нандалее с благодарностью согласилась. Амаласвинта все время держала под носом надушенный платок, но, похоже, даже это ей не сильно помогло.

Теперь Нандалее знала, где найти Галара и Нира. Она хорошо запомнила дорогу к их пещерам. Если Дыхание Ночи пошлет ее в качестве убийцы, она будет готова. Не хватало только Хорнбори. Амаласвинта относилась к нему с таким пренебрежением, что Нандалее подозревала, что когда-то этот карлик был ее любовником.

Легкие Нандалее начинало печь. С протяжным, удовлетворенным вздохом она подняла лицо от миски.

– Прошу прощения, что помешал топиться, однако госпожа Амаласвинта желает тебя видеть.

Нандалее испуганно обернулась. За ее спиной стоял Геберик, один из лейб-гвардейцев карлицы. Она не слышала, как он вошел. Как же легкомысленно было вести себя так в окружении врагов, несмотря на то что карлики даже не подозревали, кто к ним пробрался.

– Подкрадываешься, как кошка, – раздраженно ответила она, вытирая бороду длинным полотенцем. Нандалее не осмеливалась расплести косы с железными кольцами, из опасения, что не сможет снова воссоздать столь своеобразный элемент образа.

– Нет ничего удивительного в том, что тебя не слышат, когда кто-то опускает голову в воду. Слишком много выпил, Арбинумья? – Произнося последние слова, он высокомерно усмехнулся.

Нандалее обернула чресла мокрым полотенцем. Судя по исходившему от Геберика запаху, неудивительно, что ему не пришло в голову, что она моется. На нем была кожаная жилетка без рукавов, открывавшая чужим взглядам татуировки на руках. На картинках изображалось оружие, карлик, сражающийся с медведем, и воин, с ликующим видом поднимающий вверх отрубленную голову. Все это было окружено завитками из ледяных кристаллов. Аляповаты и неуклюжи были картинки. Кроме того, Геберик продел в левую ноздрю золотое кольцо. Этого Нандалее до сих пор не видела ни у одного карлика. Уже сама идея протыкать собственное тело, чтобы закрепить в дырке украшение, казалась ей странной.

Геберик, заметивший, что она разглядывает его, напряг мускулы рук, из-за чего медведь шевельнулся, и эльфийке показалось, что он собирается ударить карлика лапой.

– Мило, – коротко заметила она.

Лицо Геберика омрачилось. «Мило» явно было не тем словом, которое он ожидал услышать.

– Госпожа Амаласвинта не любит ждать. Шевели своей тощей задницей.

Нандалее подобрала одежду, поспешно натянула царапавшие кожу шерстяные штаны. Она опасалась гнева Амаласвинты. Карлица весь день смотрела на нее странно. Эти взгляды напомнили Нандалее паука, размышляющего над тем, опутать ли жертву коконом или съесть сразу. Амаласвинта не вписывалась в представление, которое она составила себе о карликах. Нандалее с нетерпением ожидала возможности бежать из этого Глубокого города. Осталось найти только дом Хорнбори. Может быть, еще один день, и ее задание здесь будет выполнено!

Эльфийка затянула ремень и застегнула камзол, а затем последовала за Гебериком.

Он повел ее ниже в систему пещер. Амаласвинта была хозяйкой собственного комплекса пещер, разительно отличавшегося от других туннелей, которые Нандалее доводилось видеть в Глубоком городе до сих пор. Здесь не было острых углов, все было круглым или, по крайней мере, закругленным. Даже своды пещер, двери и ворота. Света и красок здесь тоже было больше. Наряду с работами каменотесов стены часто украшали яркие фрески. На них изображались леса или просторные поля, залитые ярким солнечным светом. От одного их вида в душе Нандалее проснулась тоска по бескрайнему голубому небу. Она не могла себе представить, каково это – проводить всю жизнь глубоко под горой. Она не была создана для этого, и, судя по тому, что она видела на стенах, даже не все карлики относились к этому одинаково спокойно.

– Туда! – Геберик остановился перед круглым проходом, закрытым тяжелой красной занавеской.

«Этот парень ведет себя так, словно сторожит узника», – подумала Нандалее, несколько скованно зашла за занавеску и оказалась в пещере, подобной которой ей до сих пор не доводилось видеть. В длину она насчитывала шагов двадцать и была полностью заставлена столами, шкафами, ящиками и манекенами, на которые были надеты платья. Но сильнее всего бросалась в глаза стоявшая в центре пещеры на возвышении кровать. На ней лежали тяжелые темно-красные одеяла в окружении пестрых подушек. Золотые столбы, обвитые жадеитовым плющом, стремились к своду. Сам свод пещеры был ярко-голубого цвета летнего неба. На нем были нарисованы птицы с расправленными крыльями. Кое-где даже висели чучела птиц.

Нандалее спустилась по широкой лестнице, ведущей в пещеру. Пол был неровным. Кое-где виднелись уступы в скале, похожие на маленькие островки. Большей частью их венчали столы, на которых кипами громоздились свитки или открытые книги. Нандалее поразилась тому, как можно так завалить все хламом. Она бы не смогла жить в подобном месте. Как можно спать в окружении незавершенной работы? У нее было такое ощущение, что Амаласвинта что-то ищет. Все эти свитки… Кроме того, были еще странные металлические предметы, смысл которых оставался для Нандалее загадкой. Скульптуры из переплетенных между собой металлических колец, к которым были прикреплены шары разного размера. Металлическая труба, в которую был вставлен кусок горного хрусталя. Металлические цилиндры. На столе лежали нож странной формы и ножницы. Все было изогнуто, с зубцами. Зачем все это Амаласвинте?

Нандалее заметила конструкцию из странно изогнутых проволок, на которые на разном расстоянии друг от друга были надеты каменные шары. Почти в самом центре располагался большой аметист. Совсем рядом – маленький шарик из белого мрамора. Нандалее провела пальцами по твердым проволокам. Некоторые были сделаны из толстого, покрытого ржавчиной железа, другие – из серебра или меди, некоторые даже из золота. Посреди золотых проволок был шар из яркого голубого камня, в который был вставлен обрамленный золотом рубин. Нандалее замерла. Поглядела на небесно-голубой свод, красную постель с массивными золотыми столбами посреди пещеры.

Нандалее попыталась мысленно представить себе путь в пещеру кузнеца Галара, ведя при этом пальцами по проволокам. Когда ее пальцы коснулись шероховатого шара, она открыла глаза. Шар был сделан из покрытого ржавчиной железа. Нандалее с любопытством принюхалась. Кобольдским сыром не пахло. Подходит ли кузнецу железный шар? Да!

Восхищенная подобной идеей изображения комплекса пещер города карликов, Нандалее пристально рассматривала соединенные проволокой шары, пытаясь запомнить каждый изгиб. Большой отшлифованный аквамарин представлял собой гавань города. Однако, похоже, существовали еще другие гавани, поменьше, о которых она до сих пор не знала. Одна из них даже располагалась неподалеку от этой пещеры. От других гаваней она отличалась тем, что под аквамарином была подвешена еще одна небольшая стеклянная линза. Девушка с удивлением принялась разглядывать окрестности гавани, но не нашла ничего, что могло бы объяснить значение этой линзы.

Подземный дворец Амаласвинты был гораздо больше, чем ожидала Нандалее. Он был представлен золотыми проволоками и сильно отличался от плана остальных туннелей. «Это самая лучшая карта Глубокого города, которую себе можно только представить, – подумала Нандалее. – Может быть, я смогу сделать подобную модель, когда вместе с другими драконниками буду планировать нападение на убийц Парящего наставника».

Негромкие шаги заставили эльфийку насторожиться. Она почувствовала себя застигнутой врасплох и немного отошла от модели Глубокого города. Амаласвинта вышла из-за шкафа, закрывавшего обзор дальней части пещеры. Волосы карлицы влажно поблескивали. На ней была длинная, дымчатого цвета первых утренних лучей ночная рубашка с разрезами по бокам. Амаласвинта одарила Нандалее очаровательной улыбкой.

– Рада, что ты принял мое приглашение. Тебя заинтересовала модель Глубокого города?

– Она более чем впечатляюща. А что до приглашения, так Геберик вел себя весьма недвусмысленно.

Амаласвинта прищелкнула языком.

– Ах, ах, Геберик… Этот малый слишком серьезно относится к данным ему поручениям. Мне очень жаль, что ты почувствовал давление с его стороны. Ты мой гость. Ты волен уходить и приходить, когда тебе вздумается, – теперь карлица стояла почти вплотную к нему. От нее исходил запах, похожий на аромат сладких груш. Она кокетливо хлопнула ресницами. – Ты предпочел бы уйти?

Нандалее стало нехорошо.

– Модель… изображает все туннели и пещеры Глубокого города?

На лице Амаласвинты на миг промелькнуло удивление, но она тут же снова овладела собой.

– Она не полная, Арбинумья. Я уже несколько лет не работала над ней. Некоторые туннели Старец в Глубине держит в секрете, – она цинично усмехнулась. – Я не включила их в модель, чтобы избежать ссоры с ним. Другие совершенно новые. Например, этот невероятно вонючий кузнец втайне от всех, вопреки законам Глубокого города заложил маленький боковой туннель, спрятанный под поверхностью воды в его колодце. Там даже есть соединение с воздушной шахтой. Вполне возможно, что вонючка хранит там свои величайшие сокровища. Что бы это ни было. На самом деле он вовсе не зажиточен.

Бесцеремонность Амаласвинты была Нандалее неприятна. Под ночной рубашкой карлицы отчетливо просвечивалась грудь. Было совершенно очевидно, какие у нее планы на этот вечер. Зачем она это делает? И как дать ей понять, что ее совершенно не интересует приключение с ней, и при этом не разозлить ее? Лучше всего искать спасения в ничего не значащей болтовне!

– Там, под твоей гаванью, есть странная линза. Что она означает?

– Забаву. Я называю это место тайным садом. В принципе, она находится в гавани моего дворца, но я не нашла лучшей возможности для того, чтобы изобразить ее. Это купол из тысячи маленьких стеклышек. Чтобы попасть туда, нужно пронырнуть через бассейн. Поэтому мое уединение там нарушают очень редко. В Глубоком городе очень мало тех, кто умеет плавать. А ты умеешь?

Нандалее кивнула.

– Я люблю это место. Оно пропитано цветочными ароматами. Возможно, мы как-нибудь сплаваем туда вместе, – Амаласвинта наклонилась и принюхалась к бороде Нандалее. – Ты воспользовался мылом с розовым маслом. Очень хороший запах.

Нандалее смущенно откашлялась и слегка отодвинулась от карлицы.

– А откуда ты знаешь о тайных туннелях?

Хозяйка бросила взгляд на большую постель и недвусмысленно улыбнулась.

– Мужчины любят хвастаться. Тем, у кого самая длинная… борода. И тем, какие они вообще крутые. Ты бы удивился, если бы узнал, чего мне только не рассказывали в этой постели.

– Так ты с Галаром…

Амаласвинта громко расхохоталась.

– Альвы всемогущие, нет! Этому вонючке я не разрешила бы даже войти в эту пещеру. Иногда, когда я лежу там, в постели, и моя голова свободна от других мыслей, я чувствую гору. Странно звучит, правда? Эта модель существует потому, что я не доверяла своим чувствам. Я создала ее, пользуясь всеми доступными картами. Все оказалось верно. Даже те туннели, которые не отмечены ни на одной карте, действительно существуют.

Нандалее хотелось найти тему, которая не имела бы никакого отношения к постели Амаласвинты.

– И… и каково же чувствовать гору?

– Я чувствую корни деревьев, когда ветер запутывается в кронах. Знаю, кто из моего народа идет по какому туннелю. Могу почувствовать, где они копают. Иногда я даже читаю мысли тех, кто внутри горы.

Нандалее пришлось заставить себя выдержать взгляд карлицы. Взгляд этих бездонных зеленых глаз. «Мои мысли не могли прочесть даже небесные змеи», – мысленно напомнила себе эльфийка. Эта карлица тоже наверняка не сумеет.

– Ты необычен, Арбинумья. С тех пор, как мы встретились, у тебя пять раз была возможность попробовать грибное, мет и даже вино, но я видела тебя с пивной кружкой в руке только один раз. Ты ни разу не был пьян. Ты воспользовался миской для умывания в своей комнате и даже мылом, которое я там велела положить. Не бросаешься громкими фразами о моей красоте, не пытаешься ввязаться в драку, чтобы показать мне, насколько мужественен. Ты самый некарликовский карлик, которого я встречала. Кто ты такой?

Нандалее бросило в жар, потом в холод. Если бы было нужно, она могла бы заставить Амаласвинту замолчать и, наверное, прошла бы мимо Геберика. Но как потом бежать из Глубокого города? Те немногие врата, которые вели прочь из горы, надежно охранялись. Звезду альвов она сама открыть не сможет. Возможно, удастся бежать на борту одного из угрей.

– Что молчишь, Арбинумья? Ты понимаешь язык эльфов, по крайней мере, так утверждает советник Скорри. Я не чувствую тебя, когда ты передвигаешься по горе. Иногда сюда приходят очень могущественные существа… Мне еще ни разу не удалось встретиться с ними лицом к лицу. Я думаю, что они принимают наш облик. Может быть, это альвы, – глаза Амаласвинты засветились. Краем глаза Нандалее заметила маленький нож, лежащий среди перьев на стоящем неподалеку столе.

– Ты, Арбинумья, словно призрак. Остаешься недосягаем… Но я знаю, что ты скрываешь и кто ты на самом деле такой.

Нандалее слегка отпрянула. Теперь она сумеет дотянуться до перочинного ножа.

– Ты чародей, как и я!

Нандалее тянулась к клинку.

– С самого детства ты чувствуешь, что не такой, как все вокруг. Не так ли? Иногда с тобой случаются странные вещи. Про тебя шепчутся. У тебя нет друзей. И в какой-то момент ты привык держаться в стороне. Я разбогатела, потому что могу чувствовать сокровища в недрах горы. Тот, кто следует моему совету, закладывая копи, найдет то, что хочет. Я могу получить все, что можно купить за золото. Но я хочу только одного. Я хочу овладеть искусством плетения заклинаний. И я знаю, что это искусство не добыть из крови и костей драконов. В чем твой дар, Арбинумья?

Нандалее провела рукой по перьям, словно никогда не касалась ножа.

– Иногда, если очень сильно сосредоточиться, мне удается заставить вещи подняться в воздух. Но я стараюсь не проявлять свой дар. В Железных чертогах боятся чародеев. Их бросают в огромное колесо мельницы, в котором обычно перемалывают камни, содержащие руду. Чародейство опасно…

– Чушь! – возмутилась Амаласвинта. – Так мыслят только мелкие глупцы! За нами будущее нашего народа, Арбинумья. Мы не чудовища. Но нам нужно научиться формировать свои силы, подобно тому, как кузнец учится ковать железо. Несправедливо, что только драконы и их любимчики, эльфы, становятся чародеями. В нас тоже спит этот дар. А теперь покажи мне, что ты можешь.

Она широким жестом обвела книги и свитки.

– Среди всех народов Альвенмарка есть те, кто рожден, чтобы изменить этот мир. Среди эльфов, похоже, этот дар наиболее распространен. Но встречается он и у кобольдов, кентавров и пугливых фавнов. Даже троллей иногда касается магия. Об этом существуют сотни историй. Многих чародеев боятся, их преследуют. Без сомнения, у дара есть и своя темная сторона. Но я убеждена, что с ней можно совладать, если понимать, как обращаться со своим даром.

Нандалее вспомнила Сайна, который относился к ней с таким пренебрежением, когда в пещере Парящего наставника она боролась за возможность стать чародейкой, а не просто быть сосудом с неконтролируемой силой. Она никогда не забудет последнее мгновение жизни Сайна. Когда его ребра раскрылись, словно крылья бабочки, и пронзили его плоть. Когда он вывернулся наизнанку. Она ненавидела Сайна. И может быть, именно эта ненависть вкупе с ее даром и убила Сайна? Или же это он допустил ошибку? Ответа на этот вопрос она не узнает никогда.

– О чем ты думаешь?

– О живущем в нас даре.

– Какое у тебя заклинание, Арбинумья? – снова поинтересовалась Амаласвинта.

Нандалее хотелось уйти. Нужно найти выход из Глубокого города. Сколько пройдет времени, прежде чем карлица поймет, кто она на самом деле?

– Моя сила очень слаба, – она поглядела на лежавшие на столе перья и скривилась, словно пытаясь поднять тяжелую каменную глыбу. При этом сама думала о ветре, когда-то летавшем под этими перьями. Думала о его силе, при этом потянувшись к магии, живущей во всех вещах. Она могла бы без усилий заставить перья взлететь под свод пещеры. Более того, она могла бы заставить их изменить цвет. Но она хотела проявить себя как можно меньше. Тяжело вздохнув, она мысленно отпустила перо, заставив его упасть на стол.

Похоже, это не произвело особого впечатления на Амаласвинту.

– С этим наверняка можно добиться большего.

– Большее меня убьет, – тяжело дыша, выдавила из себя Нандалее.

Карлица мягко улыбнулась.

– Завтра вечером твоя жизнь изменится навеки, Арбинумья. Вместе со мной ты сделаешь первый шаг на пути овладения магией. Приготовься удивиться… А теперь можешь идти, поскольку мне кажется, тебе уже не хватит сил развлекать меня. Отдыхай, мой ученик-чародей.

Последняя битва

Шайя вошла в Красную юрту. Пока что здесь никого не было, но стол с деревянными клиньями и широкими кожаными ремнями уже принесли сюда. Она представила себе, как ей пристегнут голову.

Она торопливо отвела взгляд. Шайя пришла слишком рано. Девушка сама выбрала это время. Здесь ей никто не помешает. В Красную юрту приходили очень редко. Только когда Кочующий двор ступал на новую дорогу или когда планировалось нашествие на неизвестные области. Ребенком она любила Красную юрту. Здесь было ее убежище. Местом, где никому не приходило в голову искать принцессу. За все годы почти ничего не изменилось.

Широкий стол для карт был отодвинут в сторону и уступил место тому столу, на котором та Шайя, какой она сама хочет быть, будет принесена в жертву своему отцу и народу. Девушку сотрясала дрожь, и она обхватила себя руками.

Шайя подняла взгляд к куполу юрты. Красная ткань свода шатра за годы прохудилась. Появились новые заплаты. Сквозь ткань проникал теплый красноватый свет. Поглядела на низкие шкафчики перед штакетником, удерживавшим стены юрты в вертикальном положении. Здесь лежали, на века запечатанные в глине, отчеты о путешествиях посланников ее отца. Точные описания дорог, перевалов и бродов. Они указывали пути в империи соседей, на случай, если навязанный девантарами мир однажды закончится. Сколько часов она провела за чтением, мечтая о далеких странах.

Шайя опустилась на колени перед пузатыми амфорами, коснулась крышек из старой крошащейся пробки. Они были разных цветов, чтобы даже те, кто не мог разобрать значки на восковых печатях, знали, где найти какую карту.

Принцесса провела рукой по бледной глазури той амфоры, в которой было спрятано ее величайшее сокровище. Восковую печать не обновляли с тех пор, как она была здесь в последний раз. Она расковыряла ее костяной иглой, а позже пыталась большим пальцем вернуть воску первоначальный вид. Положила свой большой палец на свой детский отпечаток. Он стал шире и длиннее, с тонким шрамом на суставе.

Шайя вынула корковую пробку, просунула руку в широкое горлышко амфоры. Кончики ее пальцев коснулись костей. Это были лопатки лошадей, быков и верблюдов. Девушка схватила одну и вытащила ее наружу. Кость негромко царапнула горлышко амфоры.

Улыбка озарила ее лицо, когда она узнала карту. Когда-то она была одной из самых ее любимых. Она изображала целый мир. От Пернатого дома на далеком побережье восточного моря до Плавучих островов далеко на западе, о которых не могла рассказать ни одна дощечка в шатре ее отца. Она пыталась представить себе Пернатый дом. Поначалу в ее воображении он представал в виде большой юрты, на которую нашили перья. Позже, когда она повидала дворцы на Шелковой реке, девочка представляла себе дом из сверкающих, покрытых глазурью глиняных кирпичей, с тисненными на них птичьими перьями.

Шайя тяжело вздохнула. Девушку снова сотрясла дрожь. Пожалуй, ее отучат мечтать. Она побывала в более далеких краях, чем могла представить в детстве. В чужом мире, карт которого не было в Красной юрте, по крайней мере когда она была маленькой. Бороздила небесные просторы на облачных кораблях. Видела Пурпурное море со всеми его чудесами. Скоро все ее мечты насадят на острие иглы.

Она услышала, как откинули полог юрты. Заскрипел деревянный пол. Она обернулась, пытаясь сохранить спокойствие. Свою судьбу она встретит если уж не с упрямой улыбкой на губах, то со спокойствием.

В палатку вошли два евнуха. На лбу у них была татуировка знака ящерицы, дабы каждый знал, что ни у одного из них больше нет языка, они могут издавать только шипящие звуки, подобно разгневанной ящерице. В длинных бесшовных юбках, с подведенными черной тушью глазами, они казались женственными. Головы обриты наголо. Один из них приветливо кивнул ей.

Шайя не ответила на приветствие. Как этот парень смеет кивать ей? Столь неуклюжие проявления приязни не соответствуют поводу, по которому они встретились. Неужели евнух над ней насмехается?

– Вы удивляете меня, почтенная принцесса, – в юрту вошел целитель. Он двигался бесшумно, как кошка. На его узком лице играла улыбка, но глаза оставались серьезны. – Я не ожидал, что вы придете раньше условленного времени.

– Добродетель исполнения своего долга известна не только на Шелковой реке, – холодно ответила она.

Целитель остановился и пристально поглядел на нее. Наконец осторожно кивнул.

– Прошу прощения, если оскорбил вас своими словами. И в мыслях не было. Знайте, что вы поразили меня еще вчера, принцесса Шайя. А теперь мое уважение к вам становится еще глубже. Покорность своей судьбе – действительно добродетель, столь же высоко ценимая среди моего народа, сколь и редкая, – он положил на стол для карт бамбуковую трубку с кожаной застежкой и изящным жестом пригласил ее ложиться на второй стол.

Шайя положила карту обратно в амфору, заткнула ее пробковой крышкой. На этот раз она не пыталась заставить исчезнуть следы на восковой печати. С жалостью поглядела на отпечаток своего детского большого пальца, последний след счастливых дней. А затем направилась к столу.

Целитель вынул из рукава маленькую бутылочку из зеленого стекла.

– Я подготовил для вас сонное зелье, почтенная принцесса. Так вы не почувствуете неприятности, которые я, к своему сожалению, вынужден буду доставить вам по приказу вашего отца.

– Пока что я еще воительница, Мяу. Я не привыкла закрывать глаза перед своими врагами. И наверняка не стану менять привычек в своей последней битве.

Целитель поставил бутылочку на стол для карт.

– Мне больно от того, что вы видите во мне врага, принцесса. И если уж вам обязательно пользоваться военными метафорами, то будьте уверены, что я сражаюсь в ней так же точно против своей воли, как и вы. Поскольку вы, которую мне все, кого я спрашивал, описывали как человека чести, решили видеть во мне врага, я позволю себе просить вас об одной милости. Прошу, не обращайтесь ко мне прозвищем. Мое взрослое имя, которое мой почтенный отец дал мне к вящей радости моей матери в день, когда я закончил обучение и заслужил зеленые одежды целителя, таково: Шен И Мяо Шоу.

Шайя колебалась. Почему она должна оказывать честь человеку, который ее изувечит? С другой стороны, ей не хотелось заканчивать свою жизнь воительницы упреком в том, что в последнем бою она поступила бесчестно.

– Шен И Мяо Шоу? – тихо произнесла она.

– Не идеально, но крохотный недостаток вашего произношения более чем компенсируется вашей доброй волей, – целитель улыбнулся. – Теперь не будет ли вам угодно прилечь, почтенная принцесса? Я попрошу двух своих помощников пристегнуть вас к столу и проследить за тем, чтобы все произошло без излишнего вмешательства и чтобы даже тень подозрения в неподобающем прикосновении не упала на ослепительный свет нашего взаимного уважения.

– Это мне не нужно, – резко ответила она. – Пока что я могу похвастаться тем, что не дергалась, когда мне зашивали раны.

– При всем уважении, почтенная принцесса, но то, что мне поручено сделать сегодня, не стоит сравнивать с зашиванием раны, полученной на поле битвы. Это неприятный процесс, требующий, чтобы вы непременно лежали спокойно.

– На что я вполне способна, – холодно ответила она.

Шен И Мяо Шоу взял лежавшую на столе для карт бамбуковую трубку, нерешительно повертел ее в руках.

– Прошу, позвольте мне напомнить о моих десятилетиях опыта и… Ой-ой… – Бамбуковая трубочка выскользнула у него из рук, задела краешком ее колено, из-за чего ее нога устремилась вверх.

– Многократно прошу прощения, – он улыбнулся, и на этот раз вокруг его глаз образовалась сеточка мелких морщин. – В первую очередь за то, что воспользовался дешевым базарным трюком. Конечно же, моя бамбуковая трубочка ударила по вашему колену не случайно. Я всего лишь хотел вам продемонстрировать, что плоть, служащая пристанищем нашего духа, иногда производит движения, не поддающиеся контролю нашего духа.

– Ты застал меня врасплох, Шен И. Второй раз тебе это не удастся, – едва эти слова сорвались с ее губ, он во второй раз ударил ее трубочкой по колену, и снова нога устремилась вверх.

– Прошу простить меня в наших общих интересах, что я настолько невежлив, что вынужден настаивать на истинности собственных слов, – он кивнул обоим евнухам, до сих пор неподвижно стоявшим у стола для карт. – Пожалуйста, привяжите высокородную принцессу к столу.

Шайя хотела встать, когда целитель коротким сильным движением нажал большим пальцем на солнечное сплетение под ребрами. Резкая боль волной разлилась по ее телу до самых кончиков пальцев. Хватая воздух ртом, она рухнула на колени. Всего на удар сердца, тут евнухи схватили ее и пристегнули руки и ноги к столу.

– Тысячу раз прошу прощения за свое неуважительное поведение, почтенная принцесса, однако ваш отец выразился весьма недвусмысленно относительно срочности выполнения его поручения.

Шайя ничего не могла ответить. Она все еще хватала ртом воздух, при этом выгибаясь в путах.

Шен И Мяо Шоу снял с бамбуковой трубочки кожаный колпачок, и оттуда выскользнула тонкая шелковая ленточка с закрепленными на ней иголками. Осторожно положил иголки на шелковый платок на столе для карт. Иглы были из золота и серебра. Некоторые были изогнуты, на головках других были шарики смолы размером с чечевицу. Одни иглы были короткими, другие – вдвое длиннее указательного пальца.

– Напряжение повредит вам, принцесса. Я смогу достичь наилучшего результата, если вы не будете сжиматься и будете дышать глубоко и ровно, – он бросил взгляд на евнухов.

– Положите последний кожаный ремешок на лоб и пристегните почтенную принцессу.

Оба раба не скрывали того, что радуются своей задаче. Шайя была беззащитна, но перестать бороться просто не могла. Она позволит сделать с собой то, что приказал отец, но девушке хотелось, чтобы неизбежное произошло на ее условиях.

– Я обещаю вам лежать неподвижно, мастер Шен И, – ей не хотелось уже сейчас превращаться в кусок безвольной плоти. Хотела использовать время, оставшееся ей для того, чтобы быть хозяйкой самой себе, до последней капли.

– С сожалением вынужден указать на то, что то, что вы мне сейчас обещаете, лежит за пределами человеческих возможностей. А теперь я помогу вам расслабиться, почтенная принцесса.

Что-то кольнуло ее сбоку в шею. Мышцы мгновенно расслабились. Голова запрокинулась назад.

Целитель взял с шелкового платка одну из самых длинных иголок. Шайя представила себе, как серебро входит ей в глаз, в глубину головы. Сжала руки в кулаки. Она не хотела этого видеть. Чувствовала себя усталой. Побежденной. У нее больше не осталось сил бороться. И она не хотела знать, что он делает. Она впервые в жизни поддалась страху и зажмурила глаза, когда Шен И склонился над ней.

Целитель нежно положил ей руку на лоб.

– Еще только один укол, принцесса, и вы больше ничего не почувствуете.