Текст книги "Гнев дракона. Эльфийка-воительница"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 54 страниц)

Сомнения и вороньи лапы

– Следите за тем, чтобы острия не торчали из песка слишком сильно.

Ашоту хотелось ругаться. Этот совет Датамес давал им уже в сотый раз. Гофмейстер беспокойно расхаживал взад-вперед по песчаному руслу. Их всего лишь горстка крестьян. Все в темных туниках, натерлись грязью. Ночь была безлунной. Ашот даже собственной руки не видел, как тогда определить, насколько эти чертовы штуки торчат из песка?

– Разве он не великолепен?

Ашот вздохнул. Только этого не хватало. Иногда у него возникало такое чувство, что Нарек восхищается просто каждым, кто командует чем-то большим, чем собственный зад.

– Почему? – раздраженно поинтересовался он.

– Ну, послушай, гофмейстер мог бы лежать в своей собственной постели и спать. А что делает он? Он здесь, внизу, с нами. Ты слышал истории про его постель? Говорят, что она размером с мою хижину в Бельбеке. А подушки набиты надушенными волосами женщин и…

– Продолжай в том же духе, и скоро на том берегу будет стоять вся лувийская армия и глазеть на нас.

– Думаешь? – Нарек всерьез растерялся. – Стук мотыг ведь гораздо громче…

Ашот на миг закрыл глаза. Вот такой этот Нарек, такой честный и открытый, что даже жалко.

– Тут ты прав, – примирительным тоном произнес он. – Меня как раз удивляет, что они еще не показались.

– Наверняка работа кошколюдей. Они всем головы поотрезали.

– Только не на другом берегу. Туда они не ходят.

– Откуда ты знаешь? Я думал… – Нарек умолк. – Извини. Я не хотел тебя обидеть. Я просто не могу никак привыкнуть к тому, что ты теперь полководец.

– А я и не полководец! – С Нареком просто невозможно сохранять спокойствие.

Ашот ненавидел свои новые обязанности командующего тысячи из южной Нари. Они застали его врасплох. Он не чувствовал себя готовым к этому. Боялся он не лувийцев. Он боялся ужасной ответственности. Он должен быть примером для тысячи. Он не годился для этого! Завтра люди, которые выполняют его приказы, умрут! При мысли об этом ему становилось очень плохо. Люди, которых он не знал даже в лицо, отправятся на смерть. И если он допустит ошибку, начнется резня. Он не знал, как командовать тысячей воинов. Всего несколько недель назад он сам впервые взял в руки меч, а теперь должен принимать решения в бою.

Ашот запустил руку в кожаный мешочек, висевший у него на поясе, и вынул оттуда один из бронзовых крючков. Бросил его на землю перед собой и осторожно вдавил ногой в песок. На нем были деревянные ботинки, как у всех, кого послал в русло реки Датамес.

Некоторое время оба молча занимались своей работой. Ашот думал о том, чтобы сбежать. Если он сейчас смоется, то до битвы его наверняка никто не найдет. А после… Вероятно, Муватта победит. И тогда уже никому не будет интересно, что он сбежал.

Ашот краем глаза поглядел на Нарека. Этот дурак наверняка останется. Его даже спрашивать не надо, не хочет ли он смыться. Ему вспомнилось, как сильно настаивала Рахель на том, чтобы он присмотрел за ее мужем. О нем она совершенно не тревожилась. А ведь он совсем не воин, и такой парень, как Володи, без труда мог бы изрубить его на мелкие кусочки за более короткое время, чем потребуется для того, чтобы прожевать кусок сухой лепешки.

– Жаль, что сейчас не завтрашняя ночь, – произнес Нарек. – Я боюсь.

– Ты получишь местечко поспокойнее…

– Я не этого хочу, – с поразительной горячностью перебил его друг. – Я буду стоять, как все остальные. Ты не отправишь меня в лагерь под каким-нибудь предлогом!

– Ты мне дашь договорить? Завтра утром бессмертный передаст нам штандарт. Золотого льва на палке. И каждый будет знать, где стоят «Львы Нари». И если линию прорвут, мы все должны будем собраться вокруг льва. Это задача для мужественного и честного человека. Никого лучше я не знаю. Ты будешь защищать его своим телом! Наверняка лувийцы попытаются отнять его у нас, – он не сказал ему только одного: что штандартоносцы будут стоять в третьем и четвертом рядах. То есть в относительной безопасности, если на поле битвы такое вообще возможно.

– Не знаю… Не лучше ли будет, если это сделает настоящий воин? Что, если на меня нападут? Ты же знаешь, я не особенно отличался на учениях.

– Для штандарта мне нужен человек с львиным сердцем. Такой, который, как мне кажется, выстоит, когда остальные побегут. Я думаю, что это можешь сделать только ты, Нарек.

Его друг отчаянно вздохнул.

– Если ты считаешь, что я действительно единственный… Но, прошу, присмотри за мной. Мне кажется, что ты доверяешь мне больше, чем я сам себе.

– Вот увидишь, наша задача сегодня ночью опаснее того, что ждет тебя завтра, – Ашот приложил усилия к тому, чтобы голос его звучал настолько уверенно, насколько это возможно, причем сам он практически ни на что не надеялся. Аарон будет стоять посреди его тысячи, и лувийцы налетят на них, словно стая мух на свежую кучу дерьма.

– Ты знал, что эти штуки называются вороньими лапками? Эти крючки, – пояснил Нарек, не услышав ответа сразу.

– Никогда еще не видел ворон с золотыми лапами, – пробормотал Ашот и втоптал в песок очередной крюк.

– Если отрезать вороне средний коготь, то ее лапа действительно будет выглядеть похоже. И кто это только придумал… Я имею в виду эти лапки с крючками. Очень подло. Завтра вечером многие лувийцы будут хромать. Бедные ребята.

Ашот не поверил своим ушам. Ему никогда не пришло бы в голову жалеть каких-то лувийцев. Они пришли сюда, чтобы перерезать горло Нареку и ему. Что им нужно, так это как можно больше таких подлых трюков. И вообще, тот, кто завтра вечером будет хромать, без сомнения, будет в числе тех, кто может считать себя счастливчиком. Ашот завидовал Нареку из-за его умения видеть все в хорошем свете. Наверняка его друг живет в более счастливом мире, чем он сам.

Они молча выложили последние вороньи лапки, а затем ушли из русла. Работы на берегах были завершены. Они не стали более отвесными, но земля и камни были уже не так плотны, чтобы можно было найти уверенную опору. Тому, кто будет атаковать этот берег, придется нелегко.

Внезапно Ашот усмехнулся. Вот это его мир! То, что он видел, ему нравилось. Нравилось, когда страдают его враги. Пусть подохнут, проклятые лувийцы!

Железные чертоги

Хорнбори оглядел гавань Железных чертогов. Уже больше часа ждали они на берегу. Они прибыли на угре, который обеспечивает припасами башню Гламира, после того как несколько дней просидели в заточении. Иначе это при всем желании назвать было невозможно! Их заперли и давали самую плохую еду.

Хорнбори воспользовался этим временем, чтобы прожужжать своим товарищам все уши о том, как важно, чтобы их выдуманные истории совпадали. Снова и снова повторял с ними придуманные биографии. Хорнбори, Галар и Нир умерли в Глубоком городе. Теперь они стали Грайдмаром, Онаром и Фундином. Ни один подгорный князь в здравом уме не примет тех самых трех карликов, из-за которых был уничтожен Глубокий город. Если им очень повезет, их просто сошлют в глушь. Но вероятнее всего, выдадут небесным змеям.

Хорнбори обвел взглядом обширную гавань. Железные чертоги были непохожи на Глубокий город. В гавани было темно, для освещения служили факелы и масляные фонари. В воздухе витала копоть, от которой вскоре начало саднить горло. Из-за дыма слезились глаза. Свод грота, затопленного водой, находился над их головами всего в двух шагах. Все здесь казалось тесным и грязным. По светлому камню тянулись красно-коричневые полосы. Этот город карликов славился богатыми месторождениями железа. Окрестные леса давали много строительного материала и дичи. Но карлики, жившие здесь, богачами не были.

Хорнбори радовался, что его семья почти не поддерживала с ними торговых связей. Он был здесь лишь один-единственный раз и был совершенно уверен в том, что его здесь никто не помнит. Ну и хорошо.

Нир сунул палец в рот Фрару. Малыш снова проголодался. Просто поразительно, как эти двое нашли общий язык. О них Хорнбори тревожиться нечего. Нир и без того почти не раскрывал рта. Он ничего не разболтает. А вот Галар… Кузнец сидел на толстом причальном тросе и мрачно глядел на грязные воды гавани. Карлик надеялся, что он удержит себя в руках. Тяжело было объяснить ему, что в обозримом будущем они вряд ли смогут заниматься его любимыми исследованиями кобольдского сыра и драконьей крови.

Хорнбори задумчиво разглядывал свою неуязвимую руку. Пожалуй, во всем мире не было никого, кто бы больше сожалел о том, что испытания Галара не продолжаются. Но если они пойдут этим путем, то выдадут себя. Нужно подождать. Возможно, пару лет. Хорнбори вздохнул. Его надежды на трон в Глубоком городе умерли вместе с пещерным городом. Здесь, в Железных чертогах, он лишь бедняк, никто.

Наконец-то вернулся штурман их угря, мрачный лысый карлик с широким кривым носом.

– Эйкин, Старец в Глубине, хочет видеть вас. Он хочет узнать из первых рук, как вам удалось сбежать из Глубокого города. Чтобы понять, трусы вы или герои.

– Трусы не убивают драконов, – угрожающе проворчал Галар, показывая на коготь, лежавший поверх двух их рюкзаков.

– Верно, – сварливо ответил штурман. – Они отрезают когти от трупов.

– Еще одна такая дерзость, и ты увидишь, что я отрежу от тебя, прежде чем ты станешь трупом, – Галар встал.

Хорнбори слишком хорошо знал злой блеск в глазах товарища. Он протиснулся между спорщиками.

– Я уверен, что Эйкин ждать не любит.

Штурман пробормотал что-то невразумительное, но от Галара отвязался.

– Идемте. Старец в Глубине ожидает вас в одной из рудных залежей.

Они шли вдоль стены гавани. Хорнбори снова поразился тому, сколько здесь причалов для угрей. Повсюду лежали товары. Ящики, подогнанные по форме под овальный корпус подводной лодки. Маленькие мешки для сетей под палубой лодки. Проходя мимо, Хорнбори коснулся рукой одного из мешков. Казалось, он наполнен горохом или бобами. Этим не торгуют! По крайней мере, если товар транспортировать на угрях. Это слишком затратно! Наверняка припасы для какого-нибудь отдаленного поста. Он снова оглядел флот угрей, стоявших на якоре вдоль длинных причалов грота. Какую политику проводит здешний Старец в Глубине? Может быть, карлики Железных чертогов закладывают новые поселения? Или существуют и другие башни вроде той, где живет Гламир?

Штурман резко свернул налево и привел их к большим, покрытым бурой ржавчиной железным воротам. Он трижды постучал по ним рукояткой своего кинжала. Хорнбори заметил, что некоторые работники гавани с интересом поглядывают на них.

Ворота со скрипом приоткрылись.

– Я подожду здесь, – с ничего не выражающим лицом произнес штурман.

Хорнбори и Галар переглянулись. Очевидно, такой поворот событий понравился кузнецу столь же мало, как и ему. Что за таинственность? В Глубоком городе беженцев принимали бы не так.

Подавленный, он протиснулся в щель в пещеру, где лежали тысячи железных свитков. В желтом свете нескольких больших фонарей его ждали три карлика. Все они опирались на большие двуручные молоты. В центре стоял седой бородач неопределенного возраста. Его длинные волосы на висках были заплетены в тонкие косички. Борода замарана пятнами от табака. Минувшие десятилетия оставили отметины на его лице, но, несмотря на морщины, была какая-то твердость и несгибаемая сила в этом лице, на котором выделялись стального цвета глаза. Карлики по бокам были, наверное, телохранителями. Они обладали некоторым сходством с седым, но волосы у них были еще черными. На одном из них был передник кузнеца, на втором – длинная, до колен, кольчуга.

Дверь за спиной Хорнбори с грохотом закрылась. Карлик бросил затравленный взгляд назад. Нир и Галар последовали за ним.

– Значит, вы из проклятого города, – объявил седобородый.

– Если вы имеете в виду Глубокий город, мою родину, которую постигло несчастье, то я могу лишь согласиться, – вежливо ответил Хорнбори. Их встречали значительно холоднее, чем он предполагал.

– До меня уже дошли вести о событиях в Глубоком городе. Что меня удивляет, что сейчас, спустя столь долгое время после катастрофы, сюда приходят выжившие. Я был бы вам очень признателен, если бы вы подробно объяснили, кто вы такие и как сюда попали.

– Само собой, я с удовольствием расскажу вам…

– Нет, не ты, – перебил его седобородый. – У тебя слова слетают с губ слишком легко. Я хочу услышать вашу историю от него, – он указал на Нира.

Стрелок нервно откашлялся, посмотрел сначала на Галара, потом на него.

– Нам нечего скрывать, Фундин, – произнес Хорнбори, надеясь, что товарищ еще помнит придуманную историю, которую они сочинили. Они хотели оставаться как можно ближе к правде.

Нир был плохим рассказчиком. Он говорил, запинаясь, то и дело поглядывая на Галара, словно чтобы убедиться, что кузнец одобряет его слова. Придерживаясь выдуманных имен, он рассказал, что нападение застало их врасплох внутри угря на верфи клана Хорнбори. Поведал, как они закрыли ворота, закончили работу над угрем и еле-еле сбежали от червелапов.

Трое карликов слушали, не перебивая.

Хорнбори не сводил взгляда со старика. На лице седобородого не отражалось ничего. Верит ли он Ниру, понять было невозможно.

– А что это за ребенок? – спросил карлик помладше в переднике кузнеца, когда Нир закончил.

– Мой сын.

Внутренне Хорнбори содрогнулся. Они так не договаривались. Нормального объяснения придумать было невозможно.

– Ты берешь с собой сына, малыша, в незаконченный угорь, который ты должен был ремонтировать? – Седобородый покачал головой. – Необычно. Это…

– Мой малыш любит грохот молотков. Он болел. У него был жар. А я хотел его порадовать, – Нир погладил малыша по головке. – Ты любишь, когда папа делает «бум, бум», правда?

Малыш радостно булькнул, а затем довольно объявил:

– Бум, бум!

– Он хочет стать кузнецом, когда вырастет, – настолько убедительно заявил Нир, что Хорнбори спросил себя, не считает ли стрелок себя уже на самом деле отцом мальчика.

Старик усмехнулся.

– Кузнецов у нас всегда не хватает. Добро пожаловать в мой город, Фундин. Ты со своими друзьями найдешь честную работу и кров. Я Эйкин, Старец в Глубине Железных Чертогов, – он подал знак карлику в кольчуге, и тот удалился.

– Мы очень рады, что наше бегство наконец завершилось, – объявил Хорнбори. – Мы никогда не забудем вашего великодушия, благородный Эйкин.

Подгорный князь приветливо поинтересовался, как заживают раны, и погладил по голове Фрара, будущего кузнеца. Хорнбори испытывал облегчение. Впервые с тех пор, как их задержали на набережной. Их история сработает, они начнут новую жизнь. Это было все равно что родиться заново.

– Хорнбори?

Вернулся карлик в кольчуге. Рядом с ним шла карлица в красном платье, подчеркивавшем ее талию, с декольте, обнажавшем ее пышные груди. Амаласвинта! Она откинула со лба прядь черных волос и одарила его улыбкой, которая очаровала бы его, если бы она только что не уничтожила все одним-единственным словом.

Подгорный князь смотрел на него своими стальными глазами.

– Ты обманул меня! Ты не Грайдмар, а Хорнбори Драконоборец.

Подобно цветку в тенистой месте

Старец в Глубине раздраженно ударил молотом по земле.

– Явились в мой город, бесстыдно лжете. Хорошо, что я принял вас здесь, а не в своем тронном зале.

Амаласвинта предупредила его. Она увидела этих троих на причале и сразу сказала ему, кто они такие. И предположила, что они солгут. Эйкин ей не поверил. Зачем великому Хорнбори Драконоборцу прятаться за ложью? Пожалуй, он был самым знаменитым живым героем всех народов карликов. Всякий здесь, в Железных чертогах, знал историю о том, как они убили большого белого дракона.

Появление такого героя в городе привело бы к неприятностям, когда следующий раз будут проходить выборы, кому стать следующим Старцем в Глубине. Но своей ложью этот глупец полностью отдал себя в его руки.

– Значит, вы полагаете, что можете являться сюда и лгать, насмехаясь?

– И в мыслях не было, почтенный…

– Молчи! – набросился он на Хорнбори. – Мне следовало бы заковать вас в цепи или, что еще лучше, высадить на необитаемом острове в каком-нибудь далеком пещерном озере. Если станет известно, что вы здесь, возможно, небесные змеи нападут на этот город.

– Мы не хотели… – осмелился перебить его кузнец с куцей бородкой.

– Не переживайте, я наверняка не стану выдавать вас небесным змеям. Карлики сами решают свои дела. Весь мир считает вас погибшими. Если я закую вас в цепи и высажу на необитаемый остров, никто не станет вас искать.

– Ты утопишь величайшее сокровище нашего народа, – ответил Хорнбори с уверенностью, совершенно не соответствовавшей их отчаянному положению.

– Ты считаешь себя настолько ценным? Не потому ли, что у тебя неуязвимая рука?

– Я говорю не о себе, – он указал на кузнеца. – Я знаю, что мои таланты весьма легко заменить. Но такие, как Галар, рождаются, пожалуй, раз в поколение. Он убил большого дракона. Как вы представляете себе будущее нашего народа, Эйкин? Простите небесным змеям резню в Глубоком городе? Станем ли мы униженно склоняться под их приказами? Разве это в характере карликов Железных чертогов?

– В моем характере – защитить свой город и его жителей любой ценой, а если при этом пострадают мои честь и совесть – что ж, я готов к этому.

– Прошу, Эйкин, они последние из моего народа, – Амаласвинта опустилась перед ним на колени, не забывая представить взору свое глубокое декольте. Такой карлицы, как она, ему еще не встречалось. Совершенно бесстыжая и при этом абсолютно неотразимая. Ей на роду написано править. Всего три дня назад она привела группу разведчиков к золотой жиле всего лишь в дне пути от города. Никто и никогда прежде не находил золото поблизости от Железных чертогов. Ей будет принадлежать треть того, что будет добываться из этой жилы. Эйкин знал, какую роль она играла в Глубоком городе. Какой могущественной стала. Здесь она пойдет тем же путем. Если она останется, то неизбежно подорвет его авторитет.

– Чего именно ты хотела бы, милая моя? – Эйкин улыбнулся. Ей удалось разжечь в нем огонь, который он считал давно потухшим. Ему нравились ее полные губы и обещания, скрывающиеся в ее взглядах. Предчувствие, что она может даровать ему удовольствия, о которых он не мог даже мечтать. Ее беспринципность восхищала его, а ведь должна была отталкивать. Он старик! Не дряхлый, не согбенный, но все равно заметно. Не стоит ему уже думать о приключениях на тонких простынях.

– Дай им пристанище! Они не разочаруют тебя, это я тебе обещаю.

Старец в Глубине задумался. Может быть, они все же действительно пригодятся. Но не здесь. Он не собирался повторять ошибку, которая привела к уничтожению Глубокого города.

– Они вернутся в башню Гламира. Там их не найдет ни один дракон. Они получат все, что нужно будет им для исследований.

Хорнбори лишился дара речи, а кузнец, похоже, совершенно не расстроился из-за такого поворота дела.

– Ребенку в башню нельзя, – произнесла Амаласвинта, которую, похоже, не слишком тревожила судьба обреченных на изгнание в самое унылое место в мире соотечественников.

Нир прижал малыша к себе.

– Фрар останется со мной.

– Ты любишь ребенка?

Эйкин вздохнул про себя. Его волновал хриплый голос карлицы.

– В башне он не получит молока, свежей еды, и, что важнее всего, детям нужна мать, – продолжала Амаласвинта. – Я вижу, насколько хорошо и самоотверженно ты заботишься о нем. Но без матери он будет подобен цветку, растущему в тенистом месте. Их цветки никогда не станут настолько же крупными и яркими, как у тех цветов, которые растут под солнцем. Если ты его любишь, Нир, то должен оставить его здесь.

Эйкин спросил себя, что задумала Амаласвинта насчет ребенка. Хочет стать матерью, не связывая себя с мужчиной? Эта внезапная любовь к ребенку была совершенно не в ее духе. Наверняка здесь кроется что-то еще.

У Нира задрожали губы. Глаза подернулись поволокой слез. Судя по всему, Амаласвинта убедила его.

– Ты совершенно права, милая моя, – Эйкин положил руку на спину карлице. Почувствовал аромат ее волос. Она надушилась тяжелыми чувственными духами. Он снова вспомнил о своих мечтах, о мягких простынях и шелковой коже. – Ты отправишься с ними. Ребенку нужна мать. Я считаю, что твоя самоотверженность выше всяких похвал. Я сегодня же прикажу снарядить угорь, который отвезет вас обратно в башню Гламира.

Повелительным жестом он приказал Амаласвинте замолчать и обернулся к трем драконоборцам.

– Вы создадите для меня оружие, способное убивать небесных змеев. Гламир ищет кое-что, что может помочь вам в этом. Когда вы вернетесь, небеса Альвенмарка будут свободны от крылатых тиранов.