Текст книги "Гнев дракона. Эльфийка-воительница"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 54 страниц)

Вопреки рассудку

Гонвалон провел рукой по грубому песчанику. Он был непривычного бледно-красного цвета. Камень был мягким. Обрабатывать его было легко, но он быстро и выветрится. Всего через полстолетия ветер и дождь размоют черты лица Нандалее. Возможно, это произойдет гораздо быстрее, чем жизнь изменит эльфийку.

После разговора с наставниками он оставил девушку одну. Несмотря на то, что в ней таилось столько загадок, он начинал чувствовать, когда ей хотелось побыть наедине с собой.

Он размотал тряпки, защищавшие руки, и принялся собирать брошенные инструменты, которые ронял не глядя, придавая камню форму. Первые контуры скульптуры были уже заложены. Это будет бюст.

Чем дольше он рассматривал обработанный камень, тем отчетливее видел, каким несовершенным мастером был. Пропорции были верны. Грубых ошибок он не сделал. И камень оценил верно. В нем не было трещин и неровностей. Но когда бюст будет закончен, он не затронет сердце созерцающего, это было ясно уже сейчас. Не затронет, в отличие от скульптур из света и воды, которые создавал Элеборн, или песен Ливианны. Он просто создаст изображение, не произведение искусства.

– Камень выглядит как я.

Гонвалон обернулся. Она просто обожает подкрадываться к нему.

Нандалее усмехнулась и надкусила принесенное с собой яблоко. Ярость и отчаяние, излучаемые ею, когда она вышла после разговора с наставниками, словно улетучились.

На ней было белое платье послушницы. Без украшений, без вышивки, но, несмотря на это, элегантное. Оно было сшито по мерке, полностью повторяя изгибы ее стройного тела. Оно настолько сильно облегало ее, что от Гонвалона не укрылось, что под платьем не было ничего.

– Ты опять будешь рассказывать мне, что это мое изображение всегда было в камне, а тебе нужно было лишь освободить его? – Ее улыбка была дерзкой.

– Думаю, я никогда больше не буду говорить о творческом процессе скульптора с тем, кто всерьез причисляет стрельбу из лука к искусству. И, кстати, это скульптура с тебя, а не изображение.

– А почему это тогда называется изобразительным искусством? – Она откусила еще кусочек яблока, а затем положила его на обработанный камень. Нандалее подошла вплотную к нему и улыбнулась своей неповторимой улыбкой. Невинной и чувственной одновременно.

Она провела указательным пальцем по его груди.

– Мне по-прежнему нравится, когда ты весь потный и в каменной пыли, – ее палец опустился ниже, к его набедренной повязке. – С каких пор ты перестал работать нагишом?

– Когда я жду гостей, то пытаюсь выглядеть прилично. Ранг наставника Белого чертога обязывает. Может прийти послушница…

– Такой приличный… – Она улыбнулась. – А я слышала, что в отношении послушниц о вас ходит определенного рода слава…

– И вы осмелились прийти сюда, зная, что обо мне говорят, – он положил руку ей на бедра и притянул ее к себе. От нее пахло лесом, словно, прежде чем прийти сюда, она долгое время ходила по цветам.

– Вы испачкаете мне платье, – смеясь, стала протестовать она.

– Что ж, я слышал, что кобольды, которым придется его стирать, все равно ждут от вас одних неприятностей.

– Уж не хотите ли вы сказать, что я пользуюсь дурной славой? – Она запустила руку под его набедренную повязку.

– Значит, мы отлично подходим друг другу, – смеясь, он взял ее на руки и понес к подготовленному заранее ложу из мха и лепестков. Он знал, что она придет.

Теплое дыхание коснулось его кожи.

– Ты нужен мне, – прошептала она.

– Разве мы уже на «ты», милая госпожа? – поддразнил он ее.

Ответом на его вопрос стал долгий страстный поцелуй в шею.

Его захлестнула волна раскаленного жара. Он встал на колени, уложил ее на траву и принялся расстегивать обтянутые шелком пуговицы ее платья.

– Теперь на тебе мой знак, – произнесла она и провела пальцем по его шее. – Чтобы другим послушницам не лезли в голову дурные мысли, – продолжая говорить, она развязала его набедренную повязку.

Он бросил бороться с пуговицами и задрал ей платье.

Нандалее притянула его к себе, снова поцеловала. Провела языком по губам, проникла глубже. Прижалась к нему, принимая его в себя. Ее руки вцепились в его плечи. Он застонал, наслаждаясь ее дикой любовью. Отдаваться ей было для него открытием. Она была опытной любовницей. Иногда чувственно ленивой, иногда необузданной и требовательной. Не очень романтичной. Ее любовь была подобна бурному горному ручью, безжалостно уносящему с собой в долину то, что попало в него. И примерно так же он и чувствовал себя: словно его несколько миль тащило по стремнине и каменистому дну ручья, когда с последним вскриком она опустилась ему на грудь. Разбитый, весь в синяках, вынырнул он из реки страсти, заставлявшей забыть обо всем остальном.

Он нежно провел рукой по ее волосам. Она уснула. Дыхание тяжелое. Ему нравилось чувствовать на себе ее вес, теплую, нежную, словно лепестки, кожу.

Он задумчиво глядел в ночное небо, жалея, что этот миг не может длиться вечно. Эльф натянул на нее тонкое платье, чтобы прикрыть. Все оно было в пятнах от травы. Никогда больше оно не будет белым, как недавно выпавший снег.

Нандалее проснулась слишком быстро. Они пошли купаться, вспугнули семейство уток, не проявивших сочувствия к ночным влюбленным.

– Непривычно видеть тебя без татуировки, – вдруг сказала она и провела рукой по его спине. – Меч и дракон… они хорошо подходят тебе.

Он обернулся, обнял ее и поцеловал.

– Я нашел кое-кого, кто подходит мне больше.

Внезапно во взгляде ее появилась меланхолия, полная невысказанной боли, тронувшей его сердце.

– Люби меня еще раз, – прошептала она и обвила его руками так крепко, словно не желая отпускать.

Он вынес ее из воды и отнес на ложе. Ее словно подменили. На этот раз она предоставила все ему. Они любили друг друга долго, нежнее, чем в первый раз. Он оттягивал до последнего, пока это не стало сладкой мукой.

После этого они долго лежали, крепко обнявшись, и смотрели сквозь черные ветви на звездное небо, объединенные красноречивым молчанием.

Он почти уснул, когда она осторожно высвободилась из его объятий. Гонвалон не открывал глаз. Он чувствовал, что она застыла над ним и долго смотрела, затем низко наклонилась и легко поцеловала, не касаясь губами.

– Ты сейчас уходишь из Белого чертога или лишь на рассвете? – Он открыл глаза. Эльфийка казалась удивленной, застигнутой врасплох, смущенной.

– Не говори ничего, – он улыбнулся и встал. – Я знал, что ты уйдешь.

– Я должна… – Она потупилась. – Я не могу оставить своих братьев троллям.

– Я пойду с тобой. Все готово. Я не буду тебя задерживать. Оружие, одежда лежат там, в кустах.

Она казалась испуганной. Решительно покачала головой.

– Так не пойдет! Если ты пойдешь со мной, тебя изгонят из Белого чертога. Я не хочу разрушать твою жизнь. Что бы ты ни говорил, я знаю, тебе здесь нравится, и ты…

– Я не останусь, чтобы погибнуть от тревоги за тебя.

– Но ведь я…

– Ты собираешься в одиночку пробраться в королевскую резиденцию троллей и, возможно, сама погибнешь, пытаясь спасти последних выживших из своего клана.

Ее лицо ожесточилось. Она вызывающе выпятила подбородок, готовая спорить.

– Звучит не очень разумно, если послушать тебя. Поэтому я пойду одна.

– А разумно ли было становиться между тобой и Золотым?

Она судорожно сглотнула.

– Ты не можешь…

– Лучше привыкай к тому, что теперь я всегда буду рядом с тобой. Я больше не драконник. Мой союз с небесными разрушен навеки, и я уйду из Белого чертога. Но я по-прежнему убийца. Плохой выбор для придворного бала в Аркадии, но как раз то, что нужно, если ты собираешься лезть в логово троллей.

Она смотрела на него мучительно долго, не позволяя понять, о чем думает. Теперь дело было за ней. Он не станет еще раз просить ее выбрать его.

Одна-единственная слеза скатилась по ее щеке. Она без слов протянула ему руку.

От лесного грунта поднимался туман, когда они молча оделись и взяли оружие. Лес укутался во влажную пелену. Знакомое стало чужим.

Теперь Гонвалон окончательно порвал со всем, что когда-либо что-то значило в его жизни. Осталась лишь Нандалее. И никогда прежде он не чувствовал себя так, как в эту ночь посреди тумана, когда он шел за ней на север, чтобы вопреки рассудку бросить вызов судьбе.

Книга четвертая
Бегущая с ветром

Род покровом ночи и тумана

Сердце едва не выпрыгивало из груди Бидайн. Она знала, что случится, если ее поймают. Она стояла посреди коридора, и, казалось, каждая половица вступила в заговор против нее. Когда она ходила здесь днем, не было слышно ни звука, но сейчас каждый шаг ее сопровождался скрипом, казавшимся ей оглушительным, словно раскат грома. Пока еще она может повернуть назад. Если ее поймают здесь, в коридоре, придумать отговорку будет легче легкого.

Она думала о Нандалее, которая ждала ее где-то в лесу. Она не может бросить подругу на произвол судьбы! Без ее помощи Нандалее не добраться до Головы альва. При мысли о заснеженной вершине, где собирались перед атакой на Глубокий город драконники, по спине пробежал холодок. Нандалее хотела попасть в леса, простиравшиеся от склонов зачарованной горы до самых границ Снайвамарка. Кого или что она там собиралась искать, подруга ей не сказала. Оттуда до Кенигсштейна были еще сотни миль.

Шаг за шагом пробиралась Бидайн вперед, держа в руке сапоги. От половиц исходила неприятная прохлада. В воздухе витал легкий запах оружейной смазки. Еще пара шагов до лестницы, ведущей вниз, в Зал мечей. Она почти дошла.

Громкий скрип заставил ее остановиться. Девушка прокляла про себя деревянный пол. Она могла сплести заклинание, поглощавшее все звуки вокруг нее. Но это было бы глупо! Здесь, посреди Белого чертога, это привлечет еще больше внимания, чем ее неуклюжая попытка бесшумно пройти по скрипучему полу. Если в этот момент кто-то еще будет плести заклинание, он с большой долей вероятности заметит, что она тянется к магической сети. А заклинание сокрытия, произнесенное посреди ночи, насторожит любого наставника Белого чертога.

Бидайн сделала еще один шаг. На этот раз половицы были на ее стороне. Еще два бесшумных шага – и она окажется у перил галереи, окружающей Зал мечей. Внизу горел один-единственный огонек. Свеча, пламя которой причудливо отражалось на клинках мечей, висевших на стенах зала.

Бидайн хотела ступить на лестницу, когда внизу скрипнула дверь. Эльфийка застыла. Что это, голоса? Бидайн пригнулась. За перилами было практически не укрыться. Но было темно. Если не присматриваться, ее не обнаружат.

– Готов спорить, мы ее больше не увидим, – произнес высокий голос.

– Пусть тролли сожрут ее, – ответил ворчливый бас. – Она тысячу раз заслужила это. Помните, как она подожгла мои штаны только за то, что я хотел сожрать ту чертову птицу, что сидела на столе?

– Никогда больше не видел, чтоб ты так здорово плясал, – захихикал третий.

В Зал мечей вошли три кобольда. У них была темная жесткая на вид кожа; длинные острые носы и чрезмерно большие рты. Висящие прядями волосы они прятали под красными колпаками. Эльфу они не доставали даже до колена. Обычно она практически не обращала внимания на кобольдов. Как и во дворцах Аркадии, они выполняли самую тяжелую работу. Для них за стенами существовали собственные переходы, так что большую часть времени они оставались невидимками. Там, где днем можно было встретить множество эльфов, они появлялись в основном ночью.

Двое кобольдов были вооружены маленькими ведрами и тряпками. Третий нес только длинную щетку. Для кобольда он был довольно полным.

– Там, впереди, возле двери, – басом скомандовал он. – Там вечно остаются отпечатки ног. Чтоб их всех побрал Кузнец плоти, эту банду проклятых эльфов.

Бидайн не поверила своим ушам. Она никогда еще не подслушивала разговоры кобольдов. Хоть и знала, что некоторые довольно упрямы, но что они могут говорить такое, ей и в голову никогда не приходило.

– Кузнец плоти слишком хорош для этой Нандалее, – произнес тот, что с высоким голосом, и начал мыть пол у входа. – Эльф, запеченный в медовой корочке, – вот подходящий конец для нее. Она наколдовала мне чирей на заднице, эта проклятая чертовка, когда заметила, что я каждое утро плюю в кружку с водой, которую приношу ей в комнату.

– Она была единственной из всех здесь, кто запомнил наши имена, – заметил второй кобольд, приседая и надевая щетки на босые ноги.

– Чтобы лучше заколдовать нас, безмозглая твоя башка, – загрохотал толстяк своим басом, выдув к галерее кольцо табачного дыма. Бидайн пригнулась еще сильнее. Неужели заметили ее?

– Ну, мне Нандалее ничего не сделала, – не унимался второй кобольд, а затем заскользил на своих щетках по каменному полу, словно конькобежец. – Она даже подарила мне яблоко.

– В нем наверняка сидел червяк.

– Ну и что? Я люблю яблоки, когда они уже немного размякнут и обзаведутся одним-двумя жителями. Мне кажется, они вкуснее.

Толстый кобольд все еще смотрел на галерею. Бидайн затаила дыхание. Неужели видит ее? Или просто услышал шорох?

– Шевелитесь, вы, двое, – проворчал он, не глядя на своих товарищей. А затем сказал что-то еще, но настолько тихо, что Бидайн ничего не поняла.

Теперь стало заметно, что кобольды торопятся. Неужели толстяк узнал ее и сейчас позовет наставников? После происшествия в библиотеке, когда Нандалее затянуло в зачарованный витраж, послушникам под страхом сурового наказания было запрещено шляться по ночам.

Три кобольда собрали свои тряпки, ведра и щетки и молча побрели дальше. Может быть, они выжидают, когда она спустится? Бидайн сидела тихо. Посчитала про себя до пятисот. Когда после этого не раздалось ни единого звука, она отважилась ступить на лестницу.

На первой площадке она снова замерла и прислушалась. Все было тихо. Она осмелилась пойти дальше и легким шагом пересекла зал. Ведущая на улицу дверь была хорошо смазана и открылась без единого звука. Эльфийка обеспокоенно поглядела на небо. Луна уже садилась. Она пообещала Нандалее, что будет у звезды альвов за час до рассвета, а туда еще предстоял долгий путь.

По небу летело лишь несколько облачков. Слишком светло, подумала Бидайн. Если один из наставников не спит и смотрит в окно своей комнаты, он не сможет не заметить ее. Перед Белым чертогом раскинулся парк из живых изгородей, цветочных клумб и лужаек.

Бидайн старалась держаться у самой стены дома, торопливо перебежала через лужайку и присела в тени старого бука. Где-то в густых ветвях испуганно зачирикала какая-то птица. Бидайн поглядела на окна. В них отражался лунный свет, и она не могла разглядеть, нет ли где наблюдателя.

Продолжая держаться в тени, она шла по лабиринту зарослей, пока не дошла до заросшего розами прохода, ведущего к павильону на краю парка. Воздух здесь был тяжелым от цветочных ароматов. Впервые с тех пор, как она вышла из комнаты, эльфийка почувствовала себя более-менее в безопасности.

Дойдя до павильона, она оказалась на расстоянии почти пятисот шагов от Белого чертога. Задумчиво поглядела на лесную опушку через залитую лунным светом лужайку. Между деревьями тянулся туман. Стояла мертвая тишина.

Бидайн решила, что можно осмелиться сплести заклинание. Эльфийка надеялась, что отошла достаточно далеко от Белого чертога. Негромко произнеся слово силы, она позвала туман от опушки. Словно увлекаемый легким ветерком, он потянул свои бледные пальцы через лужайку. Теперь туман поднимался и из высокой травы. Бидайн терпеливо дождалась, пока туман не окружит поляну и павильон, а затем побежала. Вскоре платье ее до колен намокло от покрытой росой травы.

Добежав до опушки, она опустилась на колени и надела сапоги. Она сумела! Теперь уже неважно, если заскрипят камни под толстыми подошвами или затрещат тонкие ветки. Облегченно вздохнув, она вошла в лес. Несмотря на то что туман скрывал дорогу, эльфийка знала, куда идти. Она чувствовала поблизости пульсирующую силу тропы альвов. Она приведет ее к звезде альвов, через которую Нандалее собиралась бежать на север.

Неподалеку издал свой ночной клич сыч. По сравнению с дикими лесами Нангога, этот лес представлял собой чистейшей воды идиллию. Поблизости от Белого чертога почти не было подлеска, поскольку кобольды выкорчевывали кустарник и сжигали его в кухонных печах.

Бидайн шла быстро. Она прошла уже около мили, когда за спиной ее раздался хорошо знакомый голос.

– Необычное место для прогулки в столь ранний час, не правда ли?

Не дружеская услуга

Ливианна развеселилась, увидев, как вздрогнула Бидайн, когда она обратилась к послушнице. Она едва не пропустила молодую эльфийку. Ночь была словно создана для того, чтобы уйти тайком. Достаточно ясной, чтобы не потеряться, но и достаточно темной, чтобы спрятаться. Если бы Бидайн не позвала туман на лужайку, то ускользнула бы от нее. Ливианна ждала ее не в том месте.

– Надеюсь, ты не станешь оскорблять наш с тобой интеллект, рассказывая истории о том, почему ты оказалась в лесу в такой час, когда волосы встают дыбом?

Бидайн взяла себя в руки на удивление быстро. Спокойно встретила ее взгляд. Время, проведенное в Нангоге, и битва в Глубоком городе изменили молодую эльфийку. Она стала тверже. С паутинкой тонких шрамов на лице она выглядела странной. Чужой. Почти страшной, если не знать Бидайн как следует. Однажды она станет могущественной чародейкой.

– Я здесь ради дружеской услуги.

– Должна сказать, Нандалее произвела на меня впечатление, когда говорила перед наставниками. У нее такие замыслы, которые многократно превосходят обычные для послушников цели. Ей достало мужества открыто говорить о времени, когда эльфы перестанут быть подвластны драконам. Я уважаю ее. Если бы она только не была такой чертовски импульсивной. Идти к Кенигстштейну – это просто необычайная глупость. Этот путь приведет ее в лучшем случае к изгнанию. Неужели ты собираешься пойти с ней, Бидайн?

– Изначально у меня не было подобной цели.

– Что заставляет тебя даже думать о подобной чуши? – Ливианна добавила своему голосу резкости, несмотря на то что в душе испытывала ликование. Бидайн реагировала в точности так, как она и надеялась.

– Что ж, наставница. Поскольку открылось, что я вопреки приказу наставников Белого чертога помогла Нандалее, с этого часа я больше не послушница Белого чертога. Поэтому могу уйти с Нандалее.

Ливианна покачала головой.

– Ты даже не собираешься торговаться?

– Я не буду молить. Я здесь по доброй воле и понимала, на какой риск иду.

– А ты не думала о том, что, возможно, я не хочу терять тебя как ученицу?

Бидайн удивленно подняла брови.

– Вы солжете ради меня?

– Когда это молчание означало ложь? – Во взгляде Бидайн она увидела зарождающуюся надежду. – Ты пообещаешь мне не уходить с Нандалее, а я гарантирую тебе, что наставники Белого чертога не узнают о твоей вылазке.

– Но зачем вы здесь?

Ливианна улыбнулась, несмотря на то что недоверие Бидайн сердило ее.

– Чтобы убедиться, что ты не наделаешь глупостей и не ринешься в пучину несчастья вместе с Нандалее, увлекаемая ложно понимаемым понятием дружбы.

– Я этого не сделаю. Я… Для меня очень важно быть принятой в ряды драконников. Я не откажусь от этой милости так же легко, как Нандалее.

– Рада слышать. Куда пойдет Нандалее? Посреди Кенигсштейна есть звезда альвов, но она находится в воздухе. Тот, кто воспользуется ею, не умея летать, разобьется насмерть.

– Она собирается к Голове альва. Почему она собирается начать путешествие так далеко от Кенигсштейна, она не сказала.

Ливианна удивилась. Может быть, втайне Нандалее преследует какие-то иные цели, чем те, в которые заставила поверить остальных? Или перворожденный снова послал ее с какой-то миссией?

– Ты не пойдешь с ней и никому не скажешь о нашей встрече, даже Нандалее. Если выяснится, что я обнаружила, что ты уходила, то у меня у самой будут неприятности. Поэтому ты будешь должна мне услугу.

Бидайн с благодарностью кивнула.

– А теперь беги. Уверена, Нандалее уже с нетерпением ждет тебя.

– Спасибо, я вас не забуду.

Ливианна приветливо улыбнулась.

– Если для тебя это так много значит, то, когда мы наедине, лучше обращайся ко мне не так формально. Теперь я в твоих руках. Я вступила в заговор против наставников Белого чертога.

Казалось, Бидайн испытывает невероятное облегчение. Она еще раз зачем-то поблагодарила наставницу и поспешила прочь.

«Она всегда была поразительно наивной, – подумала Ливианна. – Сама того не понимая, предала свою лучшую подругу».

Наставница в задумчивости пошла к Белому чертогу. Теперь она предаст доверие Бидайн. Узнает ли когда-либо об этом ее ученица? Вряд ли. То, что Нандалее выживет, было весьма маловероятно. И не тролли представляли величайшую опасность, поджидавшую ее в Снайвамарке.

Вернувшись в Белый чертог, она спустилась в большую библиотеку, которой пользовались так мало. Ливианна любила здешнюю пыльную тишину, запах кожаных переплетов и пергамента. Здесь горело совсем мало ламп. Краем глаза она увидела тень бросившегося наутек кобольда. Они хранили сокровища знаний Белого чертога и заботились о том, чтобы здесь всегда горел свет. Интересно, читают ли они иногда свитки?

Эльфийка торопливо пересекла читальные залы, пока не дошла до той запретной комнаты, входить в которую послушникам было строго-настрого запрещено. В этой комнате было прохладнее, чем в остальных залах. Полок здесь было совсем мало. Здесь хранились фолианты и свитки о самых темных видах магии. На столе лежал слой пыли. Кобольды тоже входили в эту комнату только тогда, когда им приказывали.

Ливианна поглядела на большое круглое витражное окно, занимавшее почти всю стену. Матовый свет падал через тысячи фасетчатых стекол, несмотря на то что библиотека находилась под землей и за окном больше не было комнат. Витраж каждый раз приводил Ливианну в восхищение. В нем не было двух стеклышек одинакового цвета. Они были уложены в неровный узор, и, если смотреть на них пристально, начинала кружиться голова.

Негромкий скрежет заставил Ливианну поднять голову. Витраж был пронизан магией драконов, и, как и все, что создавали небесные змеи, в ней было что-то темное. Казалось, он живой, более того, обладает собственной волей. Мужественный и достаточно опытный чародей мог использовать его самыми разными способами. К примеру, если подумать о месте, которое однажды видел, и произнести вслух слово силы, можно посмотреть, что там происходит.

Снова раздался скрежет. Ливианна увидела, как сдвинулась одна из золотых оправ. Осколок стекла изменил свою форму и вытянулся. Сразу же стало холоднее. Дыхание облачками стояло у рта Ливианны. Несколько лун тому назад ее нашла здесь Бидайн. Тогда она пела колыбельную своим детям. В ней тоже была магия. Если спеть эту песню перед витражом, ее услышит Золотой, где бы ни находился в этот момент. Он захочет узнать, что Нандалее покинула Белый чертог. Он предвидел, что надолго она не задержится.

– Глупо бросать вызов небесному змею, Нандалее, – задумчиво произнесла она. Молодая эльфийка нравилась ей. Но это не повод щадить ее. Ливианна поклялась в верности Золотому. Она была его первой драконницей. Этот союз заключался навек, а ее симпатия к Нандалее заканчивалась там, где вступала в конфликт с ее лояльностью.

Ливианна негромко запела, а витраж продолжал менять форму. Все быстрее и быстрее перемещались стеклышки, изгибались оправы, пока наконец витраж не слился в круг из вращающегося света, а песню Ливианны едва не заглушил звук вращающихся стекол.

 
– Тени сплетая,
Сон позовет,
Ночь наступает,
Сладко поет.
Они друзья твои, пойми,
Открой им сердце, отвори,
Ведут тебя сквозь двери сна.
В края, где живы чудеса.