Текст книги "Гнев дракона. Эльфийка-воительница"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 54 страниц)

О конских яблоках и идеальной власти

Золотой смотрел на заснеженный северный склон Кенигсштейна. Он стоял у поручней «Голубой звезды», того зачарованного корабля, на котором путешествовал по небу Певец. Альва на борту не было. И никто не хотел ему рассказывать, где он. Может быть, Певец что-то знает? Может быть, он бежал от него? Уже два дня находился он на борту поднебесного корабля. С самого своего посещения двора Бромгара, короля троллей. Он явился к нему в облике эльфа, что обеспечило некоторую смуту, пока он не включил свой шарм.

Глубоко задумавшись, Золотой провел рукой по лицу. Оно казалось чужим на ощупь. А ведь он часто принимал этот облик, путешествуя среди детей альвов. Лицо чесалось, словно по нему ползали мухи. Может быть, он допустил ошибку? Он улыбнулся. Нет! Просто непривычно.

Он самодовольно рассматривал трех эльфов у теснины. Они удивили его. Потеря Гонвалона в качестве мастера меча стала тяжелым ударом. Он действительно убил чудовище Кузнеца плоти. Но какой ценой! Оба мауравани сидели рядом с ним и пытались отпилить серповидный коготь, пробивший тело. Пока еще Гонвалон был жив…

Золотой слышал, о чем говорили эльфы. Как отчаянно совещались, боролись за уходящую жизнь Гонвалона. С севера надвигались черные грозовые тучи. Им нужно уйти в ущелье, найти укрытие. Но они не хотели бросать Гонвалона в беде. Отчаянные глупцы. Жаль, что он не сможет насладиться этим зрелищем до самого конца.

Золотой мог слышать и то, о чем говорили тролли внутри горы. Говорили они немного. В основном о еде и охоте. Нандалее попалась на удивление быстро. Значит, она все же не такая уж особенная, как считает его брат, Дыхание Ночи. Все сложилось более-менее так, как он предполагал. Теперь будет пир в духе троллей. Он никогда еще не был свидетелем их жутких ритуалов. Пожалуй, нужно быть троллем, чтобы верить, будто впитаешь в себя мудрость врага, если съешь его мозг. Он улыбнулся. Интересно, закричит ли Нандалее?

Палуба за его спиной затрещала. Он обернулся, и его хорошее настроение улетучилось. К нему направлялась закутанная в тряпки фигура. На ней было желтое платье с красными цветами, поверх него – толстая подбитая жилетка кричаще-зеленого цвета. Над поеденным молью лиловым шарфом торчал острый бурый нос. Колючие черные глаза-кнопочки неотрывно смотрели из полутени розового платка. Сата, воплощение дурного вкуса и наглости. В отсутствие Певца командовала на «Голубой звезде» она. На миг ему пришла в голову идея призвать порыв ветра, который смел бы кобольдшу с палубы. Он никогда не поймет, как можно доверять такому созданию командование чем-то большим, чем парой половых тряпок. Альвы сходят с ума. Иначе это объяснить нельзя. Нужно было включить Певца в свой список.

– Мы поднимемся выше, чтобы уйти от бури, – из-за намотанного вокруг шеи шарфа голос ее звучал глухо и невнятно. Может быть, шепелявит она для того, чтобы позлить его. Поразительно, но она обладает абсолютным иммунитетом против его шарма. Только позавчера он вошел в крепость троллей в облике эльфа, и, несмотря на то что эти безмозглые великаны до глубины души ненавидят эльфов, повели они себя смирно, словно щенки. Они даже хотели пригласить его на небольшую трапезу, устроенную ими после получения известия.

– Ваш мастер меча умирает.

Он поглядел на надвигающийся грозовой фронт и снова подумал о внезапном порыве ветра. Закрыл глаза и полностью сосредоточился на эльфах у теснины. Гонвалон очнулся от беспамятства. Начал настаивать на том, чтобы идти в Кенигсштейн вызволять Нандалее. Великолепно! Хрипя, с серповидным когтем в груди, он собирается бросить вызов войску троллей. Гонвалон всегда был немного не от мира сего, но сегодня он превзошел сам себя. И обычно такие рассудительные и эгоистичные мауравани всерьез задумались об этом. Последний акт этой драмы будет интереснее, чем он предполагал.

– Мелочная мстительность и вуайеризм не к лицу хранителю мира, назначенному альвами, которого некоторые даже называют Светом Небес.

– Тому, чтобы наблюдать издалека и не вмешиваться в судьбы детей альвов, я научился у своих создателей.

– Неужели небесные змеи мнят себя точным подобием создателей и намерены вести себя соответственно?

Вся его сосредоточенность улетучилась. Он обернулся к кобольдше, стоически выдержавшей его взгляд.

– Для маленькой старухи, задачей которой является выметание конских яблок с палубы, ты слишком дерзишь.

– Поскольку вы совершенно точно определили мою задачу, вам должно быть ясно, почему я ищу разговора с вами.

Золотой растерялся. Некоторое время недоверчиво смотрел на кобольдшу, затем звонко расхохотался. Постепенно он начинал понимать, почему Певец держит это создание. Она уморительна. Он стар почти как мир и до сих пор никто не осмеливался разговаривать с ним в таком тоне. Это новый опыт. А дни, когда он узнавал нечто новое, стали поразительно редки. Он отомстит ей и представит ее вниманию неожиданный спектакль.

– Значит, ты считаешь, что я должен исцелить нашего блистательного героя, чтобы он в последний миг бросился на помощь попавшей в беду деве.

– В этом я действительно увидела бы некоторое величие.

– Нандалее – вспыльчивая убийца, которую судьба привела в руки отца, сына которого она убила. Кроме того, было пророчество относительно того, что, возможно, она разрушит этот миропорядок. И ты считаешь, что она должна жить.

– Вы рассматриваете себя как воплощение порядка в этом мире? – спокойно поинтересовалась Сата.

– Ты не боишься, что можешь разозлить меня, маленькая кобольдша? Ты ведь знаешь, что я не эльф.

– Я знаю, что в ваших глазах значу не больше конских яблок, которые сметаю с палубы, Свет солнца. Только помните о том, с какой высоты обычно падает такое яблоко. Насколько глубже будет падать солнце, если сорвется с неба? Что мне терять, по сравнению с вами-то.

Золотой невольно расхохотался.

– При случае я спрошу Певца, не одолжит ли он мне тебя на время.

– Чтобы подметать у вашей двери?

– Ты ожидаешь увидеть там кучи дерьма?

На этот раз она ничего ему не ответила.

– Ну, хорошо, я придам судьбе этих двоих иной поворот. Однако прошу не забывать о том, что даже самый великий поэт не в состоянии превратить в последнем акте трагедию в комедию.

Разделенные воспоминания

С каждым днем Элеборн все больше тревожился. Он-то думал, что Небесный призвал его, чтобы принять в ряды своих драконников. Он был так счастлив от того, что Небесный связался с ним через посланника. Этот дракон считался самым мудрым из небесных змеев, рассудительным и неизмеримо сильным, как вода, со временем разрушающая даже самый твердый камень.

Однако вместо того, чтобы сделать из него драконника, он отослал его в Голубой чертог. Там он должен был читать, слушать истории о людях Арама и Друсны. На протяжении многих часов, каждый день. Казалось, его готовили к миссии. Но ведь для этого он должен быть драконником!

Теперь они вызвали его в рощу примерно в миле от Голубого чертога. Он сидел на камне посреди поляны. Поверхность большого камня была испещрена бороздами. В глубоких бороздках поблескивало что-то бурое. Ржавчина? Может быть, в камне содержится железная руда? Засохшая кровь?

Элеборн нервно огляделся по сторонам. Может быть, это место его казни? Может быть, они знают? Во время битвы за Глубокий город он позволил уйти двум этим странным подводным бочонкам. На борту были женщины и дети, и он удержал Белых змеев.

Молодой эльф выпрямился и глубоко вздохнул. Принялся разглядывать березы, окружавшие поляну, огненно-красные маки на лужайке, пчел, деловито сновавших с цветка на цветок. То было красивое место, полное живой гармонии. И только от скалы, на которой он сидел, исходило что-то мрачное.

Он бы снова принял такое решение. Каждый раз, когда у него был выбор, подчиниться ли жестокому приказу или же воспротивиться ему. Может быть, он слишком отчетливо проявил свое недовольство резней в Белом чертоге? Был слишком дружен с Нандалее. Интересно, как она? Поправилась?

Между деревьями показались две фигуры. Одна одета в белоснежно-белое, другая – в светло-голубое. Его трибунал? Он с ужасом узнал эльфийку в белом. Ливианна! Что она здесь делает? Она кивнула ему. Ее черные волосы были зачесаны назад и заплетены в косу. Она казалась строгой и неприступной. Платье с высоким стоячим воротником по краю было вышито золотым, что подчеркивало ее ранг наставницы Белого чертога.

Казалось, она пребывает в хорошем настроении. На полных губах играла милая улыбка, казавшаяся не на своем месте на этом узком и неприступном лице.

– Приветствую тебя, Элеборн, и желаю удачи в той особой миссии, которая тебя ожидает. Я знаю лишь немногих эльфов, которые взяли на себя такую боль и такие муки. Впрочем, я полагаю, что начало тебе понравится.

Что она имеет в виду? Что знает о его миссии? Она служит Золотому. Обычно небесные змеи не рассказывали друг другу о привлечении своих драконников. И он тут же нашел ошибку в собственных размышлениях. Он ведь не драконник.

– Я тоже приветствую тебя, Ливианна, – без особого энтузиазма ответил он.

– Позволь представить тебе Шианне Лин, – она приветливо улыбнулась невысокой эльфийке с каштановыми волосами. – Она работает в архивах Голубого чертога. Совершенно невероятно! Она обладает величайшим талантом игры на арфе. Своими мелодиями она способна затронуть души слушателей. Она неповторима, Элеборн. И слушать ее – особая привилегия.

Шианне Лин покраснела.

– Не узнаю себя в ваших словах, наставница. Наверняка я лишь разочарую Элеборна, – арфистка улыбнулась ему. – Прошу, не ожидайте слишком многого. Это новый инструмент, и мы оба пока еще не срослись друг с другом, – она слегка провела кончиками пальцев по струнам.

Элеборн удивленно поглядел на инструмент. Даже в этой короткой последовательности звуков было что-то трогательное. Он почувствовал легкость, словно звуки арфы лишили его тревог.

– Удивительно… – Он открыл свое Незримое око. Шианне Лин не вплетала в свою игру магию. На инструмент тоже не было наложено заклинание. Он показался ему слишком большим, чтобы держать его в руках во время игры. Сделанный из красно-коричневой древесины, он был украшен простой резьбой. Изогнутые линии, игриво перетекающие друг в друга. Не было инкрустаций, не было золота и серебра.

– Когда я услышала эту арфу впервые, то почувствовала то же самое, что и ты, – произнесла молодая эльфийка. – Ее звучание освобождает сердце. При этом создавший инструмент, похоже, допустил ошибку. У нее всего двадцать семь струн, что очень мало, – она снова провела пальцами по инструменту.

– Предложи ей свое место, Элеборн, – обратилась к нему Ливианна. – Инструмент тяжелее, чем кажется. Во время игры Шианне Лин нужно опереть его на что-нибудь.

Элеборн смущенно откашлялся.

– Конечно. Прошу прощения, – он встал с камня, но становиться рядом с Ливианной не захотел. Ее присутствие внушало страх. Она… Над поляной скользнула тень. Жужжание пчел стихло. Арфистка завершила игру нестройным аккордом. Над землей воцарилась мертвенная тишь.

Внезапно Элеборн почувствовал, что магическая сеть исказилась. Ливианна обернулась к нему. Она тоже заметила это.

– Он идет, – просто сказала она.

Внезапно Элеборн растерялся, не зная, куда деть руки. Между деревьями появилась тень. По-прежнему не было слышно ни звука.

– Мне кажется, что он хочет сначала поговорить с тобой наедине, – Ливианна жестом велела ему уйти с поляны. – До скорого.

Последние слова снова сопровождались чувственной улыбкой. Что это все значит? Она знает что-то, скрытое от него? Все это было непонятно и неприятно Элеборну. Происходившее здесь было против всяких правил! Почему она посвящена во что-то, что касается его?

Испытывая неловкое чувство, он направился к опушке леса. Он почувствовал ауру силы еще до того, как увидел Небесного. Тень исчезла.

Элеборн спустился к ручью по мягкому, пологому склону. Странный рассеянный свет поглощал все тени. Казалось, он исходил сразу отовсюду.

– Почему вы боитесь меня, благородный Элеборн? – раздался внезапно голос у него в голове. – Я знаю, что вы сделали в Глубоком городе. Мои братья тоже. В отличие от большинства из них, я ценю то, что вы проявили сострадание. Именно по этой причине я решил вызвать вас из Белого чертога, – голос пронизывал его насквозь мягкой, теплой силой, подобно тому, как вода наполняет пустой сосуд. Страх ушел.

– Спуститесь к ручью и идите влево, благородный Элеборн. Вы найдете меня у источника.

Эльф повиновался. Он нашел поросшую мохом расщелину, из которой бежал ручей. Прямо рядом с ней в камнях была выбита ниша. Там стояла фигурка из бирюзы размером с ладонь, изображавшая стройного мужчину с огромными глазами. На ней лежали гирлянды из сплетенных цветов. Одуванчики и маргаритки, завядшие цветы мака. Больше всего васильков.

В нише сидел стройный эльф в небесно-голубой тунике, задумчиво перебирая цветочные гирлянды. Несмотря на то что он сидел, взгляды их были на одном уровне.

– Я знаю, что требую от вас многого, благородный Элеборн. Вам известно, что эльфы Голубого чертога служат нам хорошую службу в Другом мире. Похоже, один из них потерял свою цель из вида. Он находится там слишком давно и начинает мыслить как человек. Вы должны заменить его. Однако это долгий и опасный путь, который потребует от вас полного отрицания себя и поведет вас в такие пропасти, которые вы даже не можете себе представить. Вы пройдете этот путь для меня?

Элеборн колебался.

– А при чем здесь Ливианна? Разве она не служит одному из ваших братьев?

Небесный улыбнулся, и Элеборна захлестнуло чувство глубокой уверенности. И как он мог быть настолько глуп, что подумал, будто его наставник не знает, что делает?

– Вы понимаете разницу между иллюзией и превращением?

– Иллюзия – это обман зрения. Превращение создает новую действительность.

– Я доволен тем, что вижу, похоже, вы были прилежным учеником Парящего наставника. Иллюзия – это обман зрения. Ее нужно поддерживать с помощью постоянного заклинания. Тот, кто посмотрит на нее Незримым оком, не сможет не заметить сияние магической сети и созданной противоестественной структуры. А превращение – это глубокое вмешательство. Оно создает новую реальность. Преимуществом является то, что магическая структура очень быстро становится незаметной. Впрочем, в этом есть риск для превращаемого. Если превращение продлится слишком долго, он может утратить свое истинное Я.

Элеборн догадывался, к чему все идет.

– А переодевание?

– Переодевание опасно. Тот, кто посмотрит на тебя Незримым оком, увидит, что ты эльф, если ты вызовешь его подозрение.

– Значит… я должен стать настолько человечным, чтобы не привлекать к себе внимания, – Нандалее рассказывала ему о людях. О грязи и вони. О том, как они разрушают мир, в котором живут, и пачкают все прекрасное. И вот таким он должен стать! Как Небесный может требовать от него такого? Его, который страстно желает сделать мир прекраснее? Который любит создавать преходящие структуры из воды и света, единственная цель которых заключается в том, чтобы радовать глаз и сердце наблюдателя.

– Я выбрал вас, благородный Элеборн, потому что вы сомневаетесь. Потому что цените красоту. Потому что вы не станете легкомысленно убивать и, тем не менее, учились делать это лучше, чем эльф Голубого чертога, и поэтому вы призваны. Я не скрываю от вас, что может настать день, когда вы убьете нашего лазутчика и должны будете заставить его тело исчезнуть. Потому что, если он попадет в руки девантаров живым, вред, который может произрасти из этого, будет бесконечно больше, чем польза, которую принес нам ваш предшественник.

Элеборну вдруг показалось, что слова Небесного уносят его в темные, лишенные света глубины его души. Дракона тревожила возможность того, что эльфа, который долго служил небесным змеям, придется убить. Но это придется сделать.

– Мы не можем заключить с вами союз, как обычно поступают тогда, когда небесный змей выбирает эльфа Белого чертога. Это заклинание пришлось бы разрушить ради вашей же маскировки. Вы также не сможете выбрать пегаса и приручить его, как того требуют обычаи. Все это должно подождать, поскольку время поджимает. Вы возьмете на себя эту миссию, благородный Элеборн?

И, не дожидаясь ответа, Небесный положил руку ему на грудь. Она казалась тяжелой и прохладной на ощупь и проникла внутрь, не порвав кожу. На миг он застыл. Казалось, он прислушивался к какому-то далекому разговору. Наконец он улыбнулся, и Элеборн почувствовал невероятное облегчение.

– Это все, что я должен был знать. Вы именно тот, кем я вас считал. Идемте со мной. Вы не разочаруете меня. Мы пойдем к Ливианне.

– Дозволено ли мне узнать, какое отношение она имеет к моей миссии, Небесный? – Он старался говорить униженным тоном. Элеборн понимал, что ему не пристало так выпытывать эту информацию. Однако он не доверял наставнице Белого чертога.

– Вам знакомо заклинание, с помощью которого мы вбираем в себя воспоминания детей человеческих?

Элеборн кивнул. Такое заклинание он точно не станет сплетать никогда. Оно питалось жизненной силой детей человеческих и в одну ночь превращало молодого человека в старика.

– Я чувствую вашу неприязнь, благородный Элеборн, но вы должны признать, что все имеет свою цену. Девантары желают нашей гибели. Они вынуждают нас всеми силами бороться против этого. Однако в отличие от девантаров мы связаны путами морали. Если один из наших воинов украдет воспоминания, которые хранит дитя человеческое, он должен представить отчет в Голубом чертоге и обосновать необходимость в подобном действии. Шианне Лин обратила мое внимание на то, что Ливианна обладает воспоминаниями, которые могут очень помочь в вашей миссии. Вы отправитесь в мир детей человеческих на много лун, благородный Элеборн. Если все пойдет хорошо, то на многие годы. Однако время поджимает, поэтому вы не можете изучить языки и получить все остальные знания обычным путем, хоть это и удовлетворило бы ваши высокие моральные требования. Нужда заставляет нас использовать все возможности.

Элеборн подумал о том, как Ливианна пыталась допросить его, когда Нандалее исчезла из Белого чертога. Ей тяжело противостоять, когда она чего-то хочет, и ему было противно думать, что теперь он будет чем-то ей обязан.

– В будущем вам не доведется часто встречаться с ней, благородный.

Элеборн вздрогнул, услышав голос у себя в голове. Он и забыл, что ни одна его мысль не остается сокрытой от Небесного.

– Не тревожьтесь. Вам нечего бояться. Шианне Лин сыграет на арфе. Вы ведь уже успели убедиться в ее искусности. Она здесь для того, чтобы вас оставили все страхи и тревоги. Пока она будет играть, я начну превращение. Затем я передам вас Ливианне.

– Что она будет со мной делать? Как можно передать воспоминания сына человеческого?

Небесный улыбнулся.

– Это заклинание не причинит боли. Если я не ошибаюсь, речь идет о пастухе и княжеском сыне. Она передаст воспоминания тем же способом, которым взяла их. Только вы не постареете.

Конец охоты

Нандалее глядела на стилизованную розу на стене пещеры. Кто ее там нарисовал? Кем бы он ни был, он провел свой последний час за тем, чтобы создать что-то прекрасное. Цветок был нарисован кровью. А роль стебля выполняла белая кварцевая жила в гранитной стене.

Она пыталась не смотреть в сторону на проломленные грудные клетки. На черепа в нишах стены и разбитые кости, из которых был выпит весь костный мозг.

Они держали ее в нише большой пещеры, где и взяли в плен. Здесь находилось хранилище костей. Приходящий сюда знал, что прошел свой путь до конца.

Тролли набросили ей на шею веревку из грязной пеньки. Она лежала на полу, руки связаны за спиной, один из стражников поставил ногу ей на грудь. Она чувствовала страх стражников. Такой пленницы, как она, у них никогда не было. Если бы все было так, как хотелось простым воинам и охотникам, она была бы уже мертва. Они не понимали, почему король Бромгар не приказал убить ее сразу же после того, как взял в плен.

Раздался барабанный бой. Много барабанов. Пещера наполнилась их грохотом. Ее стражи зашевелились. Эльфийку подняли. Веревки врезались в руки. На ней осталась только длинная кожаная рубашка; всю остальную одежду с нее содрали. Тролль, шедший впереди, приземистый воин со шрамами от когтей хищных животных на спине, взял себе ее штаны. Штанины он обмотал как пояс вокруг своих широких бедер. Нандалее не поняла, зачем он сделал это. Может быть, выиграл спор? Думает, что эти штаны принесут ему счастье или уважение? Кто их поймет, этих троллей.

Нандалее не сопротивлялась. Надеялась, что стражи поверят в то, что она сломлена, что у нее не осталось надежды.

Грохот барабана пробирал до костей. Эльфийке было страшно. Она понимала, что отсюда уже не уйти. Но, может быть, у нее появится возможность перегрызть горло хотя бы одному троллю, если они потеряют бдительность.

Нужно было послушаться Гонвалона! Живой ей не выбраться. Единственное, чего она добилась, это уверенности в том, что не одна она виновата в резне, учиненной троллями в ее клане.

Тролль, шедший за ней, рванул ее за руки так, что захрустели плечевые суставы.

– Туда, баба, туда! Заползай на камень!

Ее грубо толкнули на плоский, черный-пречерный обломок скалы. По-прежнему грохотали барабаны, своими звуками пробирая до мозга костей. Тяжелая рука придавила ее к камню.

Повсюду вокруг горели факелы. Было жарко и воняло троллями. Среди охотников Нандалее разглядела нескольких женщин. И молодых троллей тоже. Казалось, здесь собрался весь народ Бромгара, чтобы присутствовать на окончании охоты, начавшейся со смерти его сына.

– Она думает о твоей смерти, Бромгар, – прошипел чей-то голос совсем рядом.

Нандалее хотела повернуть голову, чтобы увидеть, кто это говорит. Но едва она шевельнулась, как ее схватили за волосы на затылке и так сильно прижали носом к камню, что у нее потекла кровь из носа.

– Она полна ядовитых мыслей, Бромгар. Не ешь ее мозг. Съешь ее сердце.

– Не болтай! – проревел король троллей. – Лови ее душу.

Нандалее почувствовала холодное дуновение. Кто-то прошептал слово силы. Чужое, причудливое. Оно было не из языка драконов. Всеми своими органами чувств она ощущала злобу заклинания, которое начало действовать. В нос и рот заполз гнилой вкус. Ей запрокинули голову и заставили глядеть в белые глаза древней старухи-троллихи. Она была слепа. Скрюченные пальцы, ногти на которых превратились в желтые когти, коснулись ее лица.

Старуха поднесла к ее губам плоскую миску из серого камня, в которой плавала вонючая темная жидкость.

– Пей, эльфийское дитя. Пей, – слова вонзались в мозг, словно иглы.

– Что… это… такое? – Каждое слово приходилось отвоевывать у боли, которая угрожала захлестнуть ее с головой.

– Я могу сломать тебе челюсть. Тогда рот откроется, как челюсть у черепа. Ты этого хочешь?

Нандалее упрямо сжала губы. На ее горло легла большая ладонь, пальцы сомкнулись под нижней челюстью. Короткий приказ, и рука сжалась. Медленно, с каждым ударом сердца увеличивая силу.

Нандалее открыла рот. Сопротивляться было бесполезно.

По губам потек темный бульон. Он оказался горьким, как желчь. Она неохотно отпила немного. По языку, а затем и по горлу распространилось онемение. Взгляд слегка затуманился. Она почувствовала себя удивительно отдаленной от всего, словно это был лишь сон, от которого ничего не останется после пробуждения.

Тролльская шаманка выкрикнула что-то, чего Нандалее не поняла, затем обернулась к Бромгару.

– Сейчас!

Король поднял кружку и пролил ей на голову вязкую бурую жидкость. Теперь от нее пахло кровью и медом. Волосы толстыми прядями упали на лицо Нандалее. Она стала хватать воздух ртом, одновременно пытаясь больше не пить этой каши.

– Ее душа уже не узнает это тело, – торжественно объявила старуха таким громким голосом, что он заглушил даже рокот тролльских барабанов. – Она не сможет вернуться в качестве умертвил. Она принадлежит тебе, Бромгар. Отомсти за своего сына!

Тролльский король схватил ее за слипшиеся волосы и рванул голову назад. Боли она не почувствовала. Смотрела на равномерные следы руды на лезвии каменного ножа и закатила глаза, когда клинок разрезал кожу у края волос.

«Я не закричу». Она почувствовала, как клинок разрезает кожу и волосы, но боли при этом не почувствовала. Кровь потекла на левую бровь, закапала со щеки, наполнила уголок губ. Тролли что-то выкрикивали. Кричали!

«Я не закричу…» – Нандалее то и дело мысленно повторяла эту фразу, и, однако, ужас охватил ее, когда она подумала, что будет дальше.