Текст книги "Гнев дракона. Эльфийка-воительница"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 54 страниц)

Остерегайся мужчины с золотыми волосами

Никто из троллей не шевельнулся. Некоторые из них были вооружены копьями и булавами. Но были здесь и их женщины, и щенки. Щенки – так они сами называли своих детей. Всю свою жизнь Нандалее не испытывала ничего, кроме презрения к этим неуклюжим великанам. А ведь они тоже были охотниками. Они тоже пытались выжить в огромных снежных пустынях Снайвамарка и Карандамона.

Она заметила Бромгара. Он стоял на скалистом уступе, возвышавшемся над снежными сугробами. Правую руку он крепко прижимал к телу. Культя не была перевязана. Судя по виду, ее держали в огне, чтобы остановить кровотечение.

– А ты мужественна, эльфийская самка, – как он ни старался держать себя в руках, в голосе Бромгара слышалась боль. Насколько знала Нандалее, королем троллей становился самый сильный и искусный боец. После того, как он лишился руки, дни Бромгара в качестве короля, вероятнее всего, были сочтены.

Эльфийка не поднимала глаз, так же, как и при встрече с хищником избегают смотреть ему прямо в глаза.

– Я пришла, чтобы попросить прощения за убийство твоего сына, Бромгар, правитель Кенигсштейна, – она говорила громко, чтобы слова ее разнеслись далеко по склону. – В моем поступке не было чести. Я убила твоего сына, потому что он убил дичь, за которой я охотилась долгое время. Он был лучшим охотником, чем я. Вражда, которую я начала, должна закончиться. Здесь, на этом склоне, – она опустилась на колени. – Я отдаю свою жизнь в твои руки.

Краем глаза она наблюдала за троллем. На грубом лице почти невозможно было заметить волнение. На миг ей показалось, что глаза у него влажно блеснули.

– Уходи, – хриплым голосом произнес он. – Ты последняя из своего клана. Ты должна поохотиться одна. Попробовать одиночество на вкус. Это моя месть. Наша вражда окончена. Уходи! Остерегайся мужчины с золотыми волосами. Он не тот, кем кажется. И предупреди эльфов с Головы альва. Мы убиваем чужаков, которые браконьерствуют в наших охотничьих угодьях. Настанет безветренный день. И когда их большие ветряные сани остановятся, они узнают, что мы более выносливые бегуны, чем они.

Теперь Нандалее смотрела прямо на него. Неужели он так сильно боится Гонвалона? И поэтому отпускает?

– Уходи! – Он махнул культей в сторону ее товарищей.

Кто поймет, что творится в головах у троллей. Она поднялась.

– Лиувар! Мир! – подавленно произнесла она. Иначе она представляла себе окончание вражды. Готовилась к собственной смерти или поединку. На это она втайне надеялась. Но чтобы троллю пришла в голову идея покарать ее жизнью…

Гонвалон пошел ей навстречу. Облегченно вздохнув, обнял ее.

– Я бы их… – Голос его сорвался. – Я…

– Идемте, – посоветовал Куллайн. – Пока они не передумали.

Они пошли за охотником, спускаясь по склону и дальше, к тайнику, где был спрятан ледяной парусник. Нандалее не проронила ни слова. Внутри себя она чувствовала пустоту, как никогда прежде в жизни. Она надеялась, что все закончится, если она найдет парочку выживших из своего клана или, по крайней мере, отомстит. Но увидев троллей на склоне, она поняла, что эта вражда не окончится никогда, если она пойдет путем крови. Ей придется убивать снова и снова, а тролли не перестанут искать ее или других, кто имеет для нее значение. Бесконечная спираль смерти.

Теперь все позади. Но освобождения она не чувствовала. Она вообще ничего уже не чувствовала.

Гонвалон все время держался рядом. Иногда его пальцы на миг касались ее руки. Он был рядом, при этом не навязываясь. Он не нарушал молчания, не задавал вопросов, на которые она не знала ответа.

Куллайн и Тилвит сами собрали парусник. Они тоже обходились без слов. Когда они закончили, просторную долину окутали сумерки. Они вместе вытолкали парусник на лед, сложили свои нехитрые пожитки и доверились ветру.

Вскоре парус надулся. С негромким шипением они заскользили по замерзшей реке, вившейся по равнине. Темные тучи бежали по небу от северного ветра. От горизонта до горизонта не тянулось зеленое сияние. Не было видно ни единой звезды. Они двигались в темноте.

Горечь наполнила ее сладкой болью. Неважно, что это ветряные сани Дуадана привели троллей к их клану. Именно ее стрела навлекла несчастье на всех. Одна стрела, спущенная с тетивы в слепом приступе ярости, в конце концов уничтожила весь ее клан.

Гонвалон подошел к ней сзади и положил руку на талию. Притянул ее к себе. Она положила голову ему на плечо. И внезапно по щекам побежали слезы. Она плакала молча. Не всхлипывая. Стояла неподвижно, перестав бороться. И ее целиком и полностью наполнила одна-единственная мысль. «Теперь я – последняя из Бегущих с ветром».

Деньга на удовольствия и тайны

Когда он вошел в шатер, бессмертный Аарон недовольно поднял взгляд. Датамес на миг задумался, не удалиться ли под каким-нибудь предлогом, но решил не делать этого. То, чего он хотел, не терпело отлагательств.

Он пересек шатер и поставил продолговатый сундучок, который ему прислали, на усеянный глиняными дощечками стол.

– Это подарок мне, благородный бессмертный, но его содержимое касается также и вас.

Датамес увидел, что Аарон пытается побороть свое дурное настроение.

– О чем идет речь? – подчеркнуто деловито поинтересовался правитель.

– Прошу, откройте сундучок. Содержимое скажет больше слов.

Аарон выполнил его пожелание и с отвращением отвернулся при виде отрезанных голов.

– Это дозорный и молодая девушка, приходившая ко мне в шатер, чтобы сделать массаж. Смерть дозорного печальна, но это в принципе вписывается в приграничные потасовки. А смерть Аширы – нет. Это послание, свидетельствующее о том, что в нашем лагере есть убийцы. Им ведом распорядок дня твоих сановников, возможно, они знают даже о том, что вы делаете в который час дня. Они в любое время могут убить любого, кто близок нам. Более того, возможно, убийца может прокрасться ночью даже в ваш шатер, бессмертный.

Аарон задумчиво провел рукой по бороде. А затем покачал головой.

– Мой шатер охраняется днем и ночью. Я вне опасности. Дело в другом…

– Прошу, великий, не отметайте это вот так, сразу. Значительная часть вашей лейб-гвардии состоит из наемников, из бывших пиратов. Вы уверены в верности каждого из них? Я считаю вполне возможным то, что убийца уже среди ваших приближенных.

– Таков план наших врагов: посеять сомнение и недовольство, и в твоем случае он уже сработал, Датамес, – он захлопнул сундук.

– Даже если в вашей лейб-гвардии нет предателя. Вы каждый день находитесь в лагере среди людей. Вы копаете вместе с ними. Принимаете участие в соревнованиях. Любой в этом лагере, если захочет, сможет подобраться к вам на длину лезвия кинжала.

– От каждого из своих людей я ожидаю, что в день сражения он рискнет ради меня жизнью, а сам должен прятаться, как трус? Это ты предложил мне пойти в лагерь, чтобы сблизиться с крестьянами и воинами. А теперь ты хочешь, чтобы я сделал прямо противоположное? Нет! Ты привел меня на верный путь. Я вижу это тем отчетливее, чем упорнее Муватта пытается сбить меня с него. Я ничего не стану менять.

Датамес глубоко вздохнул. Он ценил Аарона, потому что он мог сказать подобную вещь.

– Я не смогу защитить вас, если вы будете неосторожны, повелитель.

Аарон улыбнулся ему.

– Тогда я снимаю с тебя эту ответственность, – он произнес это с теплотой, без высокомерия и, очевидно, стараясь, чтобы это не прозвучало обидно. – Я сам могу за себя постоять, – он накрыл сундучок ладонью. – Но мы должны лучше защищать своих людей. У тебя есть предложения, Датамес?

– У нас здесь пятьдесят тысяч крестьян и воинов, а еще свита, насчитывающая несколько тысяч. Кроме того, каждый день прибывает целое войско носильщиков, обеспечивающее нас самым необходимым. Может быть, мы сумеем затруднить для прокравшихся к нам убийц их кровавые задачи. Но остановить мы их не сумеем.

– Тогда мы сделаем все, что можем, – ответил Аарон, в которого эта задача, похоже, вселила новый энтузиазм. – Например, женщины, которые получают деньги за удовольствия. Разве мы не можем собрать их всех в одном лагере, обнесенном рвом и земляным валом? На подходах поставим стражу. Пожелавший проникнуть туда должен сдать оружие и показать деньги на удовольствия. Тогда к ним не сможет войти кто и когда угодно.

Датамес попытался прикинуть, какое беспокойство это вызовет среди людей. Он знал, что некоторым просто нравилось прохаживаться между палатками женщин и смотреть на них.

– Мы должны будем объяснить, зачем это делается.

– Будем откровенны, – произнес бессмертный. – Скажем об убийстве Аширы. Если люди поймут, что происходит, будет меньше недовольных. Кстати, твоя идея с деньгами на удовольствия была великолепной. Мужчины больше стараются. Настроение улучшилось. Драк стало меньше. Благодарю тебя за службу, Датамес. Даже если мы иногда спорим… Ты моя правая рука. Без тебя здесь воцарился бы хаос.

Датамес удивленно поглядел на правителя. К похвале из его уст он действительно не привык, несмотря на то что за последние два года бессмертный изменился к лучшему.

– Благодарю, господин.

Это дело с деньгами на удовольствия было лишь мелочью. Каждый, кто во время работы или учений проявлял себя, получал в качестве платы особую монету, деньги на удовольствия. Каждый день раздавали тысячи монет. Только предъявивший такую монету мог воспользоваться услугами продававших себя женщин. Он расплачивался ею, а женщины меняли их потом на настоящие деньги. Конечно же, этого придерживались не все, но в целом его план сработал. Мужчины старались уже не только потому, что им пообещали землю, которую они, возможно, получат, если выживут в битве. Монеты были гораздо более осязаемы. Каждый мог обменять ее в тот же день на несколько приятных часов.

– Мы должны усилить стражу внутри лагеря, – продолжал правитель. – Должна быть возможность помешать врагу передвигаться.

– Было бы здорово крепче привязать к себе пастухов и охотников Гарагума. Крестьян провинции Муватта уже превратил в своих врагов. Он позволяет своим людям делать все, что им вздумается. Большинство деревень по ту сторону высохшего русла реки разграблены и сожжены. До меня дошла просьба, которая вам не понравится, бессмертный Аарон, но если мы выполним ее, чаша весов этой провинции окончательно склонится в нашу сторону.

Аарон внимательно выслушал его и покачал головой.

– Мне это не нравится.

– Вы знаете, что в народе вас называют королем с мечом духов. Это прозвище разлетелось до самых дальних уголков провинций. Теперь представляется возможность воспользоваться этим. Вы хотите быть правителем, близким к народу? Выполните эту просьбу.

– Дай мне день, чтобы поразмыслить о том, что делать. Мне нельзя покидать лагерь. Кроме того, я хочу видеть этого человека. Вернемся к проблеме с убитым дозорным. У тебя есть предложение?

Датамес откашлялся.

– И не просто предложение. Однако, боюсь, на этот раз вам мой совет тоже не понравится. Я ратую за то, чтобы убрать всех дозорных и пустить слух о том, что опасно покидать ночью лагерь, потому что Муватта подсылает своих убийц. Все должны осознать, насколько рискованны ночные прогулки. Это важно, потому что, если мы сделаем то, что я предлагаю, всякий, кто не послушает совета, окажется в огромной опасности.

Аарон провел рукой по сундучку на столе.

– А сейчас разве не опасно?

Возразить Датамесу было нечего.

– Будет хуже. До сих пор нашим разведчикам не удалось выяснить, что происходит в долине за войском Муватты. Мы слепы. Теперь мы ослепим и его. Это я вам обещаю.

– Тогда так и поступим! – решил Аарон.

Датамес испытал облегчение. Он не рассчитывал на то, что правитель решится последовать его совету. Он ступал на радикальный путь. Гофмейстер забрал сундучок.

– Если вы позволите, я прикажу разыскать труп Аширы.

– Конечно, – бессмертный кивнул. Казалось, мысленно он далеко отсюда.

Датамес поклонился. Как много предстоит сделать!

– Ты что-нибудь слышал о принцессе Шайе?

Он опасался, что Аарон спросит о ней. До него дошли слухи, что Канита, наместник бессмертного Мадьяса в Нангоге, был казнен. Будто бы та же судьба постигла и часть его лейб-гвардии. А Шайя была командующей его гвардии.

– Она принцесса, – осторожно ответил он. – Я считаю весьма маловероятным, что с ней что-то случилось. Вероятно, ее доставили ко двору бессмертного Мадьяса.

Аарон провел ладонью по лбу, зарылся пальцами в волосы.

– Я должен знать, где она, – измученно произнес он. – Поглядел на лежавшие перед ним на столе глиняные дощечки. – Я не могу собраться с мыслями. Я…

– Поддерживать связь с Кочующим двором трудно, бессмертный. Вы же знаете, они редко когда остаются на одном месте дольше чем на три-четыре дня. Часто поблизости палаточного городка нет магических врат, а для чужаков соваться в степи ишкуцайя опасно.

– Я знаю, – резко ответил Аарон. – Но знаю я и то, что у тебя повсюду есть лазутчики. Ты должен что-нибудь выяснить.

– Трудно не выяснить что-то, господин. Наша проблема в том, чтобы донести это известие до нас от Кочующего двора.

– Отправь к ним посольство! Найди какую-нибудь причину! Они должны будут выяснить, что с ней стало. Осторожно!

Датамес поклонился.

– Конечно, повелитель. Сегодня же составлю посольство, – и с этими словами он удалился. Так поспешно, что было уже видно – он спасается бегством. О принцессе Шайе не говорили при дворе Арама, но он догадывался, что произошло. Она приходила к Аарону, когда тот болел после ранения, нанесенного Муваттой. Еще она ходила с ним против небесных пиратов Таркона Железноязыкого. После своего возвращения из Нангога Аарон лишь дважды навещал женщин, которые, несмотря на роспуск гарема, добровольно остались при дворе Арама, чтобы вместе пообедать с ними. Если сейчас послать не того придворного к Кочующему двору, чтобы осторожно навести справки о Шайе, пройдет совсем немного времени, и двор Аарона заполонят слухи о том, почему угас его интерес к обитательницам гарема.

Что же делать? Он не хотел, чтобы Аарон получил известие, которое неминуемо придет. Датамесу было известно, что Шайю готовят к свадьбе. Получать новости из Кочующего двора было трудно, но все же это не было невозможным. Но Аарону не нужно об этом знать. Он должен думать о битве. Он – бессмертный Арама. Если он хочет получить Шайю, то наверняка Мадьяс не станет колебаться и расторгнет помолвку ради лучшего выкупа. Труднее будет получить согласие девантаров, поскольку свадьбы между дворами бессмертных не приветствовались.

Гофмейстер окинул взглядом лагерь. Это важнее. Шайя может немного подождать.

О девушках и шлюхах

Ашот выпрямил спину и вытер пот со лба.

– Чертова канитель! Мы воины или полевки?

– Я предпочитаю копаться в земле, чем протыкать других копьем, – заметил Нарек.

Ашот вздохнул. Ну что на это еще сказать? Хотя ему очень хотелось подраться с кем-нибудь, но… Спина болела, только начавшие заживать мозоли на руках снова полопались, а его палка совершенно не подходила для того, чтобы перекапывать перемешанную с камнями землю, но если Нарек прав, то он прав. Иногда друг поражал его.

Ашот поглядел на высокого светловолосого наемника, стоявшего на страже под большим тентом на входе в лагерь шлюх вместе с двумя другими воинами. «Почему не дать мне такое задание», – зло подумал Ашот и поглядел на свои истерзанные руки. Не годится он в крестьяне. Ему не хватает послушания и тихой терпеливости Нарека и всех остальных, копавших без лишних слов.

Им нужно было вырыть глубокий ров вокруг лагеря шлюх и насыпать широкий земляной вал. Какая чушь! Шлюхи получили крепость. Пусть бы лучше Аарон приказал укрепить берега пересохшей реки! Этим в день битвы он спас бы жизни многих крестьян.

При мысли о сражении на душе у Ашота стало нехорошо. День солнцестояния был на носу. После этого уже совсем немного. Внезапно во рту пересохло. Он сделал еще один глоток из бурдюка.

– Дашь и мне глоточек? – спросил Нарек.

Мужчина молча протянул ему бурдюк.

– И что нам все время так не везет, – проворчал Ашот. – В следующий раз, когда будут тянуть жребий на грязную работу, камешек за нашу группу будешь тащить ты.

Нарек рассмеялся и покачал головой.

– Ну уж нет. Ты наш командир. И у тебя хорошо получается. Если нам сейчас будет меньше везти, то больше повезет в день сражения.

Ашот закатил глаза. Он слишком хорошо знал, что бороться с этими глупыми суевериями бессмысленно. Возможно, все здесь считают так же. По крайней мере, никто из его группы не стал жаловаться, когда по жребию им выпало копать ров. Все они были больше крестьянами, чем он. Они ничего не имели против того, чтобы ковыряться в земле.

Нарек вернул ему бурдюк.

– Тебе стоит вернуться к копанию. Ты ведь знаешь, что группа, которая прокопает больше всех, получит деньги на удовольствия.

– Слышала бы тебя Рахель, – прошипел Ашот.

Нарек непонимающе уставился на него.

– А почему она не должна бы этого слышать?

– Не думаю, что она пришла бы в восторг, если бы узнала, что ты вкалываешь, чтобы получить денег на шлюх.

Нарек отложил палку в сторону, упер руки в бока и с упреком поглядел на него.

– Ты как наш командир не должен был бы так неуважительно отзываться о девушках там, наверху. Они действительно очень милы. Некоторые даже отлично готовят. И то, что я люблю у них есть, наверняка не рассердит Рахель. Она знает, что как повариха она не очень. Зато жена чудесная.

Большинство из группы поглядывали на них и усмехались.

– Ты ведь понимаешь, что эти девушки оказывают и другие услуги.

– Конечно. Я ходил с одной из них в палатку. Они опускают полог и массируют тебе шею и спину, так крепко, что начинаешь повизгивать, как поросенок.

Ашот растерялся. Издевается друг над ним, что ли? Это совершенно не в его духе. Нарек совершенно наивен. Но чтобы настолько…

– Они помассируют тебе и другие места так, что начнешь повизгивать, как поросенок, если попросишь, – усмехнулся Ламги.

Некоторые их товарищи рассмеялись. Ребятам нравился этот жилистый парень, несмотря на то что он был не из Бельбека. Он оказался хорошим товарищем, который никогда не жаловался, обладал отличным чувством юмора и несмотря на худощавость был выносливым работником.

– Что такого смешного? – недоуменно поинтересовался Нарек.

Одного взгляда Ашота оказалось достаточно, чтобы никто не осмелился продолжать насмехаться над его другом. Нарек просто слишком хорош для этого мира.

– Знаете, эти девушки действительно просто замечательные!

Ашот вздохнул. И почему бы Нареку не угомониться.

– Они всегда приветливы. Улыбаются, приглашают к себе в палатку. Невероятно! Видели бы вы наших деревенских женщин. На них иногда достаточно только взглянуть, и вот уже разразилась гроза, как… как… – Он беспомощно поглядел на Ашота. – Ну, да вы поняли, что я имею в виду. И тут приходит какой-то бездушный негодяй и перерезает одной из этих чудесных девушек горло. Я считаю, что хорошо, что мы копаем ров вокруг их лагеря, чтобы за ними лучше присматривали. Нужно было сделать это гораздо раньше.

– О чем это ты говоришь? – спросил Ламги.

– Да, разве ты не слышал? Вчера вечером в одной из выгребных ям нашли тело обезглавленной девушки. Этот светловолосый парень приказал искать его. Я говорил с одним из наемников, которые были там, когда нашли девушку. Это не сплетни. Это правда случилось. И этот светловолосый, тощий, у которого не растет борода, вроде как плакал, когда девушку достали из ямы.

– Ты имеешь в виду гофмейстера Датамеса? – спросил Ашот. В таких подробностях эту историю он еще не слышал. Просто знал, что вчера нашли мертвую шлюху.

– Да. Датамес. Точно. Так зовут безбородого. Я и не думал, что смерть простой девушки так сильно заденет его. Я всегда считал его слишком холодным и высокомерным.

– Давайте передохнем, ребята. Причем в тени, – Ашот указал на тент, под которым стояли наемники. – Там хватит места на всех. Я не хочу, чтобы вы сидели на солнце.

– И ты думаешь, они так просто возьмут и пустят нас туда посидеть? – спросил Ламги. – Мне кажется, разумнее избегать встречи с этими ребятами.

– Я все улажу, – Ашот направился к стражникам.

– Знаю тебя, – улыбнулся светловолосый. – Есть хороший командир. Хороший была победа, – парень нагло усмехался. – Больше не пройти.

На его болтовню Ашот решил внимания не обращать.

– Моим ребятам нужен отдых. В тени, они…

– Так идти сюда. Здесь много место для всех.

– Это… – Он недоверчиво уставился на высокого воина. – Это очень великодушно.

Светловолосый великан пожал плечами.

– Мы все браты по оружие.

Ашот помахал рукой своим людям. Усевшись под тентом, они робели, не сводили взгляда с него и светловолосого воина и не осмеливались произнести ни слова.

– Есть что-нибудь новенькое про мертвую девушку? – наконец нарушил молчание Ламги.

– Про шлюху… – Светловолосый покачал головой. – Ничего.

Нарек откашлялся, но Ашот сумел взглядом заставить друга промолчать.

Нарек поднялся. Казалось, он собрался уходить.

Ашот покачал головой, но малыш был упрям. Он вышел из-под тента.

Ашот пошел за ним и схватил его за руку.

– Не надо все портить.

– Не хочу иметь ничего общего с таким засранцем.

– Так ты и не имеешь. Мы просто немного посидим, а потом уйдем.

Нарек поднялся.

– Я не буду. С этим парнем я не хочу.

– Неприятность? – Наемник поплелся к ним и пристально поглядел на Нарека. – Маленький мужчина больше радоваться солнце, чем тень?

Ашот увидел рукояти двух мечей, торчавшие у него из-за плеч, и в буквальном смысле слова представил себе, как этот варвар устраняет неприятности.

Нарек упер руки в бока. Так он поступал всегда, когда собирался сказать что-то особенно глупое.

– Не слушай его, – вырвалось у Ашота. – Мой друг слишком долго пробыл на солнце. Сам не знает, что говорит. Вообще он…

Варвар резким жестом остановил его.

– Твой друг хотеть сейчас говорить, – он глядел на Нарека сверху вниз. Воин был почти на две головы выше его.

На лбу у Нарека выступил пот. Ашот видел, как задрожали колени у друга. И в то же время на его лице появилось выражение отчаянной решимости.

– Я не люблю проводить время с засранцами, которые называют шлюхами милых девушек.

Глаза варвара сузились.

– Я обосранец? – Голос его стал ледяным.

Ашот заслонил собой Нарека.

– Он не это имел в виду. Он…

– Я вонять? – Светловолосый поднял руку и понюхал себя под мышкой. – Запах не как из задница.

– Это всего лишь недоразумение. Я могу… – заверил его Ашот.

Наемник обнажил меч, слишком быстро, чтобы Ашот успел увернуться.