Текст книги "Розетта"
Автор книги: Барбара Эвинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)
Глава двенадцатая
В день парада весеннее солнце слабо освещало Париж. В воздухе пахло дождем, но, тем не менее, собралась огромная толпа, чтобы посмотреть на своего героя. Звонили колокола, стреляли пушки. Джордж и Роза знали, что вдовствующая виконтесса не сможет ничего испортить, поскольку между ней и Наполеоном стояло много французских солдат. Долли шепнула Розе немного разочарованно:
– Всего лишь коротышка на лошади. – Он был слишком далеко, чтобы его можно было отчетливо рассмотреть, и это всех очень расстроило. – И войска у него неопрятно выглядят! – добавила Долли.
Роза вспомнила, как Гарри часто рассказывал о славной битве на Ниле, выигранной Нельсоном, о море, охваченном огнем, о Наполеоне, которого нигде не могли найти, о тысячах французов, которые так и не вернулись домой. В одном из окон Тюильри видно было Жозефину с великолепной шалью на плечах. В толпе шептали, что Наполеон привез много такого добра из Египта. Роза также заметила, что Джордж, Уильям и Энн что-то оживленно обсуждали, поглядывая на солдат. Потом Энн и Уильям с Долли ушли, а Джордж остался, время от времени на всякий случай поглядывая на мать.
Не успели они вернуться в гостиницу, устроиться в salon de thé[36]36
Кафе-кондитерской (фр.).
[Закрыть] (Энн еще не успела найти бренди, чтобы ослабить зубную боль), как на улице раздался шум и скрип колес подъезжающей кареты. В кафе ворвалась герцогиня Сифорт. Она отмахнулась от французских слуг веером, словно они были мухами.
– Генриетта! – воскликнула она. Все поняли, что она, конечно же, знакома со вдовствующей виконтессой.
– Генриетта! – Она уселась на стул, обмахивая свои пышные формы, тяжело дыша и громко требуя чая. Как и вдова, она носила накладные локоны, прикрепленные к шляпке. Один из них даже немного отстал, таким сильным было волнение герцогини. – Генриетта, на подготовку у тебя есть час… мне неверно сообщили… Жозефина принимает у себя сегодня, Наполеон завтра отбывает из Парижа, поэтому, скорее всего, сегодня будет у нее. В любом случае, это твой единственный шанс встретиться с ним. Я раздобыла приглашение для тебя, виконта Гокрогера и, конечно же, для Розы. Ты должна быстро переодеться и ехать со мной.
Джордж и Долли встревоженно переглянулись.
– Ох! – воскликнула Энн обиженно. Она была членом более аристократичной семьи, чем Фэллоны. Еще и эти больные зубы.
– Я тоже должна поехать! Я тоже должна поехать! – закричала Долли, взглянув на Розу.
Уильям попытался ее успокоить, но Роза твердо сказала:
– Пусть Долли поедет. Ее тоже, возможно, пустят. Ей пятнадцать лет, для нее это шанс увидеть своими глазами, как делается история. Я скажу, что она моя кузина. – Долли зарделась от удовольствия.
– Тогда мы тоже отправляемся, – твердо заявила Энн. – Уильям с легкостью достанет для нас приглашения. Нужно просто упомянуть имя Торренс. Думаю, это будет настоящим chic[37]37
Шиком (фр.).
[Закрыть] – рассказывать потом, что видела Наполеона.
Уильям удивленно поднял брови и с сомнением посмотрел на Джорджа. Но виконт Гокрогер нервно ходил по комнате взад-вперед и не заметил этого.
– Ты слишком утомлена, мама, – быстро сказал он. – Так много впечатлений в Париже. Я настоятельно прошу тебя не ехать!
Но виконтесса с удивительным проворством бросилась в свою комнату, зовя служанку и вопя:
– В Париже так грязно! Мне нужно подготовиться ко встрече с Наполеоном!
Она вся буквально дрожала от предвкушения, когда бежала прочь из кафе. Герцогиня, оживленно жестикулируя, не отставала от нее ни на шаг.
– Мы должны остановить ее, – прошипел Джордж, взяв огромную понюшку табака из золотой табакерки. Он начал неудержимо чихать, потом вытер нос белым платком и резко опустился на стул.
– Ее уже не остановить, – невесело отозвалась Роза, которая для себя решила, что ее даже порадует небольшая стычка между знаменитым низкорослым лидером Франции и виконтессой Гокрогер. Она бросила взгляд на нелепо выглядящего бледного Джорджа, на его дурацкую табакерку. – Джордж, – решительно сказала она, – очень мала вероятность того, что Наполеон слышал о твоей семье. Полагаю, ты зря тешишь себя мыслью, что он знает, кто ты. И я очень сомневаюсь, что твоя мать будет вести себя на людях непристойно. Думаю, она будет вести себя как леди.
Уильям нехотя отправился добывать дополнительные приглашения. Женщины быстро переоделись и вернулись в кафе. Джордж не переставал нервно мерить шагами salon de thé. Он был глубоко озабочен сохранением чести семьи Фэллон. Роза заметила, что они с Энн часто о чем-то разговаривали вполголоса. После таких разговоров Джордж выглядел обеспокоенным.
– Где Долли? – рассеянно повторил он несколько раз.
– Я здесь, – нетерпеливо отозвалась Долли. – В своем самом лучшем белом платье, жду, когда меня повезут на встречу с Наполеоном Бонапартом!
Через час, несмотря на возражения Джорджа, Уильям и Энн уехали, а славная семья Фэллон вместе с Долли погрузилась в просторную карету герцогини Сифорт и поспешила в Тюильри.
– У нас с Наполеоном мир, – напоминал виконт Гокрогер, стараясь держать себя в руках.
– У меня с ним мира нет, – возразила вдовствующая виконтесса. Служанка ради такого случая приколола ей несколько лишних локонов, так что ее шляпка слегка приподнималась над головой.
У Долли впервые за целый день перехватило дыхание, когда она подошла к внутренней двери. Эту дверь охранял высокий мужчина в тюрбане и шароварах. На боку у него висела сабля. Он был очень похож на человека из ее сна.
– Он так похож на мужчину, который… который мне приснился… он…
– Он мамлюкский бей, его привезли из Египта, – сказала какая-то женщина по-английски, но с сильным акцентом. Она была женой итальянского министра иностранных дел. Когда они прошли в салон, то дыхание перехватило не только у Долли. Комната была великолепна, она просто сияла, будучи оформленной в ярко-желтых тонах; темная лакированная мебель и задрапированные стулья дополняли картину. Подсвечники сияли тысячами свечей, которые отражались в зеркалах, создавая впечатление нереальности происходящего. Зеркала были изящно задрапированы длинными шалями с бахромой. Подобная мода не была известна в Англии. На мраморных столах гордо стояли севрские вазы и ормульские часы. В комнате слышалась звонкая иностранная речь. Фэллоны увидели Уильяма и Энн в противоположном углу комнаты, но затем поняли, что здесь были не только англичане, а также и другие иностранцы. Роза заметила, что этот факт немного смутил вдовствующую виконтессу. Она недовольно засопела, обводя присутствующих пронзительным взглядом голубых глаз. Мужчин тоже было мало: не считая нескольких державшихся особняком французов в странноватой форме, которые, по всей видимости, были офицерами Наполеона, Джорджа и Уильяма, в комнате находился еще десяток мужчин. Остальные шестьдесят-семьдесят гостей были восхищенными женщинами, съехавшимися со всей Европы. Они щебетали, словно взволнованные птицы.
– Я не забыла о вдове, но как ты считаешь, мы увидим голую спину Жозефины, всю ее спину? – прошептала Долли, сгорая от предвкушения.
Внезапно разговоры прекратились. Два негритенка в голубых ливреях с серебряными кружевными воротниками отворили двойные двери в дальнем конце салона, и появилась Жозефина. Она была одна. Жозефина улыбалась. На ней было приличное платье из яркого лимонного шелка с полностью закрытой спиной. Было очевидно, что перед выходом она не принимала в нем ванну. На голове у Жозефины красовалась шляпка такого же лимонного шелка. Она приветствовала гостей, и завязался разговор. Жозефина была любезна, но рассеянна. По всей видимости, она не имела ни малейшего понятия, кем были собравшиеся люди. Когда она подошла ближе к Фэллонам, Роза с радостью увидела, что на ее шее висит золотой медальон, покрытый иероглифами. «Наполеон наверняка привез его из Египта». Она услышала, как стоявший рядом Джордж удовлетворенно крякнул: Наполеон все-таки не явился.
Но он явился.
Мальчики с кожей цвета эбенового дерева снова отворили двери, и в салон вошел Наполеон Бонапарт, первый консул Франции. Его сопровождали два (несомненно, специально отобранных) очень низкорослых préfets du palais[38]38
Дворецких (фр.).
[Закрыть] в багряно-серебристой форме. Рядом с ними даже Наполеон казался почти высоким. На мгновение в комнате повисла благоговейная тишина. Жозефина, поняв, что произошло, обернулась и слегка поклонилась супругу. Потом Наполеон подошел к выстроившимся людям. У одного из его невысоких, но великолепно вышколенных дворецких (у которого оказался на удивление низкий голос) был список приглашенных и, время от времени совещаясь с гостями, он объявлял каждого присутствующего и подданным какого государства он был. «Italie[39]39
Италия (фр.).
[Закрыть], – гудел он, – la Bavière[40]40
Бавария (фр.).
[Закрыть], – и очень редко: – Grande Bretagne»[41]41
Великобритания (фр.).
[Закрыть].
Фэллоны очень растерялись. Вдова уже было приготовилась показать свой гонор, но перед ней стоял явно не забитый корсиканский крестьянин. Он казался выше и величественнее со своими короткими волосами, простой консульской одеждой и королевской осанкой, чем некоторые из его знатных гостей. У него были широкие плечи и вид человека, который прекрасно знает свою судьбу, свое место в истории. Он говорил по-французски и проявлял явный интерес к гостям. Ему ничего не стоило перекинуться парой слов то с одной дамой, то с другой. Он спрашивал, были ли они в l’opéra[42]42
Опере (фр.).
[Закрыть], как им нравится Париж, на какой срок они приехали. Когда Наполеон поравнялся с герцогиней Сифорт, он улыбнулся и сказал:
– Ах, миледи, je suis enchanté de vous voir encore[43]43
Я счастлив снова видеть вас (фр.).
[Закрыть].
Герцогиня зарделась от удовольствия и с гордостью посмотрела по сторонам. Подойдя к жене итальянского министра иностранных дел, Наполеон взял ее за руку, нагнулся над ней и заговорил по-итальянски. Затем он приблизился к Фэллонам. Роза заметила, что стоящая рядом вдова трясется то ли от предвкушения скандала, то ли от ярости, то ли от страха. Джордж пытался незаметно успокоить мать, крепко, но несильно сжав ее локоть. Лицо Долли покраснело.
В тот момент, когда мужчина со списком подошел к ним и произнес глухим голосом: «La famille Fallon de Grande Bretagne»[44]44
Семья Фэллон из Великобритании (фр.).
[Закрыть], Долли упала в обморок у самых ног Наполеона Бонапарта.
То, что произошло дальше, потом казалось Розе сном.
Она быстро опустилась возле Долли на колени. Вокруг начали суетиться люди, желая как-то помочь девочке. Когда она нагнулась над Долли, та открыла один глаз, широко улыбнулась и снова закрыла его. Запахло духами, а может, маслом. Роза поняла, что кто-то тоже встал на колени возле Долли. Этот кто-то тоже мог увидеть улыбку Долли. Она подняла глаза и поняла, что это был первый консул Франции, Наполеон Бонапарт. Серые глаза, в которых светился могучий ум, смотрели на нее с изумлением. Потом он поднялся и отдал по-французски приказ. Тут же появились слуги. Они аккуратно подняли Долли и быстро унесли ее. Роза хотела ее сопровождать, но, то ли случайно, то ли нарочно, ей загородил дорогу один из дворецких в багряной форме.
– Tout va bien, madame[45]45
Все будет хорошо, мадам (фр.).
[Закрыть], – уверил ее этот человек, – о ней хорошо позаботятся. Уже не в первый раз юная леди теряет сознание в присутствии консула.
Наполеон повернулся ко вдовствующей виконтессе Гокрогер и, прежде чем она успела что-либо сказать, галантно взял ее за руку и поклонился:
– Tout va bien, миледи, – сказал он.
Потом он начал быстро рассказывать по-французски о красотах Парижа. Хотя вдова и возвышалась над ним со своей пышной прической, она, тем не менее, была совершенно ошарашена и потому молчала. Наконец, слегка кивнув головой, она, казалось, согласилась, что необходимо еще раз посетить оперу. Виконт Гокрогер поклонился, покраснел, но смолчал. А Наполеон Бонапарт завершил аудиенцию, сказав по-английски с сильным акцентом:
– Adieu, миледи. Для меня большая радость встретить такого человека, как вы.
Он снова бросил на Розу изумленный взгляд, затем поклонился всем и отошел вместе с дворецкими и списком гостей. Они услышали, как он вежливо интересуется у следующей группы приглашенных:
– Vous rendez-vous souvent à lopéra, madame?[46]46
Вы часто бываете в опере, мадам? (фр.).
[Закрыть]
Встреча Наполеона Бонапарта, первого консула Франции, с семьей Фэллон заняла не более полутора минут.
Вдовствующую виконтессу Гокрогер, так и не сказавшую ни слова, усадили на задрапированный стул, где она могла прийти в себя.
Несколько мгновений Роза смотрела на первого консула. Она внезапно вспомнила, как английская пресса потешалась над этим человеком – называла его глупым, сумасшедшим, невежественным, как она радовалась, когда выяснилось, что Жозефина была ему неверна. Он так уверенно обращался со знатными дамами Европы. Вот он какой – Наполеон Бонапарт! Она увидела его в совсем другом свете. Затем ее внимание привлекла группа французских офицеров. Сейчас они смеялись над чем-то, сразу напомнив ей уверенных английских офицеров, которые тоже смеялись с таким видом, словно весь мир принадлежит им. Она быстро отвернулась и снова взглянула на Наполеона Бонапарта. Он был «врагом», а все дамы были им очарованы. Как все это странно! К ней подошел высокий французский офицер.
– Вы хотели встретиться с первым консулом, мадам?
Первое, что Роза заметила, так это доброту, которая светилась в его глазах. Ей сразу же понравился этот человек, хоть он был французом, таким же «врагом».
– Просто в Англии долгое время – простите меня, месье, – его считали чудовищем! Им можно было детей пугать! «Тебя заберет Наполеон!» Я вижу, что никакой он не монстр. У него есть чувство юмора. У монстров не может быть чувства юмора.
Француз рассмеялся.
– Да, он очень интересный и сложный человек. Я очень, очень горд тем, что работаю с ним.
Они вдвоем принялись наблюдать, как консул расхаживает по великолепной комнате.
– Вы его офицер, месье?
– Не совсем так, мадам. Мы встречались с ним сегодня утром. Наверху у него большой кабинет. Прекрасная, роскошная комната, – он слегка приподнял брови, – ну, мы же все-таки во дворце. Наша встреча была прервана этим приемом. Мы с коллегами – savants, ученые по-вашему – сопровождали его в экспедиции в Египет. Вернулись мы самыми последними, совсем недавно.
Роза ощутила, как в ней просыпается любопытство.
– Египет! Вы на самом деле были с ним в Египте? Вы видели иероглифы и сокровища? Может, вы даже Розеттский камень видели?
Улыбка француза немного потускнела.
– Возможно, немного неразумно, если вы меня простите, мадам, упоминать о Розеттском камне в присутствии французского ученого, который столько времени собирал информацию о потерянной цивилизации Египта. Мы очень сожалеем, что ваша страна посчитала нужным лишить нас самого большого сокровища. Поскольку оно действительно наше, мы его нашли, мы его вернули из тумана забвения. Оно не принадлежит вашей стране.
Он, наверное, уже хотел поклониться и удалиться, но Роза тронула его за руку.
– О, месье, простите меня. Я слышала эту историю. Забирать сокровище у тех, кто его обнаружил, было… неразумно, но камень может раскрыть тайны древнего мира, его знания и историю. Мы не должны ссориться из-за него, мы должны делиться знаниями.
– Пока что, мадам, это знание никому не открылось. Ни французам, ни англичанам, никому. Уже прошло два года с тех пор, как мы обнаружили камень в старом форте в Розетте. Древнегреческий текст был сразу же переведен. Но дальше дело не пошло. Нужно быть великим ученым, чтобы разгадать загадку иероглифов. Пока что иероглифы и прочие значки не расшифровали.
– Древнегреческий текст разочаровывает, не так ли?
Он бросил на нее удивленный взгляд.
– Вы прочли надпись на древнегреческом, мадам?
– Ах, перевод, конечно. Мне… посчастливилось получить экземпляр. Но я так ждала чуда, откровения, а обнаружила дифирамбы и хвалу очень молодому человеку.
Он смотрел на нее с восхищением, словно сам был очень молодым человеком.
– Мадам, я желаю представиться. Меня зовут Пьер Монтан. Вы первая женщина, которая читала этот перевод, из тех, кого я встречал.
Роза быстро ответила:
– Месье, простите меня, нельзя ли то, с какой частотой в греческом тексте упоминается имя царя Птолемея, сравнить с повторяющимися иероглифами? Даст ли это ключ?
– Хотелось бы, чтобы все было так легко, мадам. Конечно, мы заметили частотность. Но иероглифы, по крайней мере до сих пор, считались языком изображений, мистическим языком, который несет в себе скорее определенные секреты, чем просто звуки или буквы, которые следует перевести. – Роза вспомнила звезду, которую рисовала в детстве, изображая ею мать. Это был ее собственный язык картинок.
– Нужно многое обдумать, – продолжал он. – Нам кажется, что подсказки найдутся во втором тексте, в том, что написан на языке родственного народа. Он должен быть связан с иероглифами. Мы очень надеемся, что лингвистам удастся проследить связь. До тех пор мы можем только строить догадки, а это очень медленный процесс.
– Ах, – вздохнула Роза, внимательно слушая ученого.
– Да, мадам, я действительно видел этот камень. Я его изучал. Верхняя часть самая поврежденная. Именно там написаны иероглифы, многих не хватает. Но средняя часть, на которой находится текст на родственном языке, – самая полная.
– Ах, – снова вздохнула Роза, совершенно очаровав месье Монтана.
– Мы – я имею в виду французских ученых – работаем над опубликованием серии книг. Она будет называться «Description de l’Egypte»[47]47
«Описание Египта» (фр.).
[Закрыть]. В ней будет описано множество прекрасных подробностей того, что мы видели.
– Тогда вы совсем не солдат, месье?
– Нет, мадам. Наполеон понял, что в Египте хранятся огромные знания. Он взял с собой очень много ученых.
– Каких именно ученых? Вы имеете в виду историков?
– Ученых-практиков, мадам, художников, математиков, лингвистов, химиков, писателей, архитекторов, археологов, среди последних – и меня. Мы провели там несколько лет, изучая культуру и памятники, а также строя дороги, больницы и мельницы.
– Ох! Неудивительно, что вы так расстроились из-за Розеттского камня.
– Наполеон Бонапарт любил Египет. Едва ли можно то же сказать об английских генералах, если вы мне простите это. Поэтому нас возмущает то, что у нас отняли Розеттский камень. Однако мы получили много информации. – Он улыбнулся, давая тем самым понять, что не пытается оскорбить ее. – Комиссия по делам Египта находится недалеко отсюда. Возможно, мадам, если вас так интересует Египет, вы с семьей могли бы взглянуть на некоторые изображения египетских древностей, включая иероглифы, которые мы собираемся опубликовать?
Лицо Розы осветила улыбка.
– Месье, это будет просто чудесно. Вы даже не представляете, как сильно меня это интересует. Я люблю иероглифы с детства. Мой отец был в Розетте, как англичане зовут этот город, еще в ранней молодости, задолго до моего рождения. Он назвал меня в честь этого прекрасного города. – Она увидела на лице ученого смесь удивления и восхищения.
– Quelle chance extraordinaire![48]48
Какой необычный случай! (фр.).
[Закрыть] – воскликнул он.
В этот момент она опомнилась:
– Ох, простите меня, месье, меня зовут Роза Фэллон. Я приехала сюда с матерью и братом моего усопшего мужа и с некоторыми знакомыми. Мы остановились в «Hotel de l’Empire». Мой муж был капитаном британского флота в Египте.
Какое-то мгновение он смотрел на нее с заметным удивлением.
– Ах, – сказал он наконец, – та самая виконтесса!
Ее удивил его тон. Роза не понимала, имеет ли он в виду ее или свекровь.
– Роза! Роза!
Роза быстро обернулась. Вернулась Долли. Она была очень взволнована, бледности как не бывало.
– Ах, Роза, я видела их комнаты.
Роза сразу же указала на Пьера Монтана, прежде чем Долли смогла сказать что-либо, не предназначенное для его ушей.
– Долли, это один из ученых месье Бонапарта. Он был в Египте и видел множество иероглифов, не картинок в книгах, а настоящих иероглифов. Месье Монтан, это леди Долли Торренс.
Лицо Долли застыло. В первое мгновение, захваченная последними событиями, она не заметила французского офицера. Высокого француза, ученого! Если она не упала в обморок по-настоящему тогда, то сейчас это вполне могло произойти.
– Ох! Ох! Enchantée[49]49
Очаровательно (фр.).
[Закрыть], месье Монтан! Вы уже разгадали эти замечательные иероглифы?
– Еще нет, мадемуазель. Но мне приятно видеть, что так много английских дам проявляют к ним живейший интерес! Вы тоже читали перевод?
Ее энтузиазм заставил его улыбнуться.
– Нет, месье, конечно же, нет. Но я слышала о них от Уильяма, моего брата, который спас их.
Не замечая замешательства Розы и выражения лица француза, Долли уже готова была продолжать, но Роза твердо сказала:
– Уильям в то время был в Александрии, вот и все.
– Ах да, именно это я и имела в виду, – сказала Долли и продолжила с жаром: – Месье Монтан, вы такой высокий и симпатичный! Вы женаты?
– Долли!
Француз рассмеялся, он уже не мог злиться.
– Я не женат, мадемуазель. Я провел несколько лет в Египте, а когда вернулся, все красивые девушки уже успели выйти замуж.
– Ох, – вздохнула Долли, глядя на него снизу вверх.
В дальнем углу комнаты началось какое-то движение. Наполеон и Жозефина, держась за руки, медленно прошествовали назад, в свои покои. По дороге Бонапарт слегка кивнул Пьеру Монтану, который стоял возле Розы и Долли. Затем двери захлопнулись, негритята скрылись внутри, и прием подошел к концу.
Тут же французского ученого позвали коллеги.
– О нет! – воскликнула Долли расстроенным голосом.
– A bientot[50]50
До скорого свидания (фр.).
[Закрыть], – попрощался он. – Нам необходимо завершить беседу с первым консулом. Я приеду в «Hotel de l’Empire» завтра днем.
Он снова поклонился леди, а затем ученые скрылись за дверью.
Долли тоскливо посмотрела вслед французу. Ее лицо пылало.
– Я думаю – ох, Роза! – я думаю, что ты нашла моего высокого мужа! – сказала она. – Я не так поняла свой сон. Высокий турок вел меня к моему высокому мужу. Не мог же турок быть моим мужем! Ах, Роза! От моего обморока была польза?
– Да, была, – рассмеялась Роза, – и еще какая! Спасибо, Долли, за то, что ты так умеешь… отвлечь. Вдова не сказала ни слова, все в порядке, между нашими двумя странами не возобновится война, чему и ты поспособствовала в какой-то мере.
У нее в голове до сих пор звучали слова ученого: «Ах, та самая виконтесса».
Долли все сияла.
– Ах, я так довольна! Я открыла глаза всего лишь на секунду! Когда мы теперь снова увидим месье Монтана? О Роза! Наполеон и Жозефина спят на одной кровати, ты можешь такое представить? Я видела эту кровать. У нее есть балдахин. Она застелена голубым шелком. Мне удалось сесть прямо возле нее, пока меня поили коньяком. – Долли весело рассмеялась. – Я осмотрелась. Там очень красиво. Мне кажется, очень интересно спать всю ночь на одной кровати с мужчиной. Никогда бы не подумала, что так можно. Уверена, что ни мама с папой, ни Уильям с Энн так не делали. А вот месье Монтан мог бы! Все французские слуги были очень добры ко мне, гладили по голове и говорили, что я très jolie[51]51
Очень красивая (фр.).
[Закрыть]. Даже негритята заулыбались, когда я принялась поддразнивать их. Ах, Роза, я прикоснулась к истории, правда? Это лучше, чем любой роман, который я когда бы то ни было читала. Подумать только, я побывала в комнатах великого Наполеона Бонапарта и сидела возле его кровати! А теперь, ах, Роза! – И Долли снова уставилась на двери, которые могли бы вести в рай. – Никогда не подозревала, что столько чудесных вещей могут произойти за один день. Я нашла своего высокого мужа, месье Монтана, и ты должна помочь мне. Теперь я могу написать в дневнике о действительно существующем поклоннике! – Когда они вошли в смежную комнату, Долли радостно обняла Розу. – Я так люблю тебя, Роза, – сказала она.
Потом появился Джордж и сказал, что пора уезжать. Его мать, медленно возвращаясь к карете, не проронила ни слова.
Когда они ехали назад в отель, вдова тоже была немногословна. По всей видимости, она не могла поверить, что пришел подходящий момент, а она не упомянула о любимом сыне. Она не понимала саму себя и была очень бледной под слоем румян, которые так умело наложила служанка. Вдова смотрела на Париж с его изломанными мостовыми и недавно отремонтированными церквями. А Джордж ликовал, потому что кризис миновал. Он не уставал хвалить мать за безукоризненное поведение. Джордж посадил Долли возле себя и как бы невзначай слегка обнял ее за плечи. Но Долли была так взволнована, что не заметила этого. Герцогиня Сифорт комментировала салон, одежду, довольно простой наряд Бонапарта. Но его шарм – о-ла-ла! – он оказался очаровательным человеком.
– А вы, леди Долли, – спросила она лукаво, – как вы умудрились упасть в обморок в такой момент? О чем вы думали?
– Мне стало не по себе, – с чувством ответила она, – когда я увидела Историю, человека, который так долго занимал наши мысли!
Виконт Гокрогер доброжелательно похлопал ее по руке и снова улыбнулся.
– Милая Долли, – сказал он. – Я очень хочу познакомить тебя с моим другом принцем Уэльским, который в один прекрасный день, когда уже закатится звезда Наполеона, станет королем Георгом IV величайшей нации в мире. Надо будет это сделать. В конце концов ты встретишься с королем и королевой.
– Я уже встречалась с ними, – ответила Долли небрежно, думая о чем-то своем. – Папа и мама несколько раз брали Уильяма, сестер и меня во дворец. Однажды мы потерялись в каком-то темном коридоре. Непонятно, как мы туда попали. Помнишь, Уильям? Там было ужасно. Мне показалось, что я поскользнулась на гнилой дыне, но потом выяснилось, что это были какашки.
– Уф, – Джордж вздрогнул. Все замолчали, поэтому он сказал: – Но теперь ты отправишься туда не как ребенок, а как юная светская дама. И ты не должна падать в обморок, как сегодня. Видимо, мне еще многому предстоит научить тебя.
Он снова улыбнулся. Долли все еще думала о своем. Герцогиня Сифорт милостиво кивнула, а Роза бросила на Джорджа сердитый взгляд.
– Я не думаю, Джордж, что для образования Долли необходима встреча с принцем Уэльским, – сказала она, не спуская с него глаз. Но Джордж в ответ только улыбнулся.
– Ни Наполеон, ни принц Уэльский не отличаются высоким ростом, – отозвалась Долли и радостно посмотрела на Розу, а потом в окно, где повсюду можно было увидеть свидетельства правления Наполеона на убогих, опасных улицах, по которым они проезжали. Заглядывая в окна, торговцы предлагали им куски ячменного сахара. Нищие парижане отскакивали в сторону, давая дорогу роскошной карете герцогини Сифорт.
