355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барбара Эвинг » Розетта » Текст книги (страница 21)
Розетта
  • Текст добавлен: 4 декабря 2017, 12:30

Текст книги "Розетта"


Автор книги: Барбара Эвинг



сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

– Но они, в конце концов, позволили тебе поехать, эти английские джентльмены? Я не ожидала.

Роза была очень удивлена, что может связно выражаться, когда Джордж находится так близко, на другом конце стола.

– Я бы не дала им отправиться сюда без меня, вот и все. Я сказала, что поговорю с герцогом Хоуксфилдом. Они знали, что я так и сделаю. Ты понимаешь, о чем я? – И она фальшиво хохотнула. – После того инцидента со вдовой и Комиссией по делам Египта никакие скандалы недопустимы.

Начали передавать тарелки с жареными голубями. Долли с отвращением оттолкнула тарелку. Казалось, она побледнела еще больше. Также подавали различные сорта сыра, оливки и вино. Кто-то затянул итальянскую любовную песню, ему нестройно подпевали. Внезапно Долли встала, Роза последовала ее примеру. Долли жестом попросила ее сесть, и та села. Она увидела, что Джордж тоже встал. Люди вокруг смеялись, шумели и пили. Джордж приближался к ней, расталкивая гостей. На пути Джорджа встала миссис Алебастер. Когда он проходил мимо деревянного столба, она вдруг очутилась там возле него. Она, казалось, каким-то непостижимым образом обвила и столб и Джорджа руками и египетскими шарфами. Люди тут же принялись приветственно кричать ей. Вот оно – развлечение! Все знали миссис Венецию Алебастер, бывшую акробатку. Когда-то она пела для них. Это было просто невероятно – ее ноги больше не соприкасались с землей, они обвились вокруг тонкого столба. Джорджа держали ее руки и шарфы. Присутствующие издавали радостные возгласы. Роза видела, что Джордж не может освободиться. Он должен был бороться с миссис Алебастер на публике.

 
Где ты бродишь?
Зефир прохладный дует в лесу.
Трава, на которой сидишь,
Соберет на себя росу…
 

Пока она пела – ее голос оказывал то же самое острое, гипнотизирующее влияние, – Долли села на свое место возле Розы. Теперь ее щеки порозовели, а глаза заблестели. Песня закончилась, комната взорвалась оглушительными овациями. У Джорджа не осталось выбора, и он снова сел возле Уильяма, ослабил галстук. Снова начались разговоры.

– Джордж убьет ребенка, если он еще жив, – сообщила Долли.

– Это глупо!

– Это не глупо, – возразила Долли, рассмеявшись. – Джордж сделает все, чтобы избежать скандала, поэтому я надеюсь, что ты не питаешь надежд заполучить его! – У нее начал заплетаться язык. Она протянула бокал, чтобы ей налили еще греческого вина. Голландец без лишних слов наполнил его, а потом налил себе, расплескивая вино на пол. – Ты собираешься выйти замуж за месье Монтана?

– Нет, Долли, я не собираюсь выходить за него. – Роза снова осмотрелась, не прерывая разговор. – Нам очень повезло, не так ли, что нас не посадили в тюрьму в Париже, когда объявили о начале войны? – Затем она снова понизила голос. – Я вижу, что ты больна, Долли. Позволь забрать тебя домой. Пожалуйста, Долли, дай мне возможность как-нибудь помочь тебе.

– Мой муж отыскал кое-что, оставшееся после его брата! – громко сказала Долли голландцу, не обращая внимания на Розу. – Тут бесконечно более занятно, чем на Беркли-сквер. – Голландец хрюкнул. Долли свирепо повернулась к Розе. Однако глаза ее ничего не выражали. – Ты знала об Уильяме и Джордже?

Роза в отчаянии протянула Долли руку.

– Я писала тебе, Долли, я хотела помочь. Мне так жаль, я не знала, что они заставят тебя выйти замуж до того, как тебе исполнится шестнадцать лет. Я думала, что ты могла бы переехать ко мне на Саут-Молтон-стрит.

– Мой муж и… – ее голос дрогнул, – мой брат. – Тут она взяла себя в руки и сказала: – Ответь мне, Роза! – Ее голос прогремел по всей комнате. Джордж тоже услышал ее и быстро повернулся к женщинам. Долли увидела, что Джордж смотрит на нее. Несмотря на бледность и растерянность, она встала: – И кто, в конце концов, – ее голос стал насмешливым, – захочет жить на Саут-Молтон-стрит!

– Ты права, Долли, милая, – отозвался Джордж. Он тоже говорил достаточно громко, чтобы все вокруг замолчали. – Саут-Молтон-стрит, без сомнения, не место для таких людей, как мы!

Роза поняла, что к Джорджу снова вернулся контроль над собой в этом диком доме в Александрии, где когда-то женщины бегали по тайным лестницам, чтобы их не увидели, и где запрещенный алкоголь лился рекой, где сейчас сидела Долли с осоловевшими глазами и бледным как мел лицом. И Роза поняла: что-то с Долли не так.

– О виконт Гокрогер! – послышался чувственный голос мисс Горди. – Не стоит нелестно отзываться о месте, где живут многие адмиралы Его Величества, когда приезжают в Лондон, даже лорд Нельсон, я полагаю, жил там немного. Это место имеет славную историю. Вы знали, что мистер Гендель сочинил свою самую красивую музыку на Брук-стрит, которая находится неподалеку. Возможно, это была та самая песня, которую только что исполнили. Возьмите свои слова назад, сэр!

Было что-то в мисс Горди, вызывавшее трепет и желание подчиниться, что-то чисто английское в светлых волосах, аккуратно уложенных под белой шляпкой, в броши с камеей; было что-то в этой аристократке, которая не побоялась отправиться в подобное путешествие. Виконту Гокрогеру пришлось лишь поклониться в знак согласия.

– Я беру свои слова обратно, мисс Горди, – сказал он, само обаяние.

В наступившей тишине послышался громкий голос молодой француженки, которая искала себе мужа среди иностранцев в Александрии и была одета соответствующим образом. Всеобщее внимание ненадолго переключилось на нее, чего она, собственно, и добивалась.

– Я все слушаю, как вы вполголоса обсуждаете какого-то ребенка. Я тоже хотела бы узнать подробности. Cet enfant[92]92
  Этот ребенок (фр.).


[Закрыть]
– мы говорим об английском ребенке?

Роза увидела, как люди начали обмениваться недоумевающими взглядами, как Джордж Фэллон посмотрел на нее. Если бы взглядом можно было убивать, то Роза умерла бы на месте. Внезапно, охваченная смешанным порывом необыкновенных чувств, сильной ненавистью к деверю и страхом за Долли, Роза встала, глубоко вздохнула и, прежде чем Джордж успел что-то сказать, громко заявила:

– Это действительно английское дитя! Джордж, прими мои искренние поздравления. Ты получаешь наследника титула. Но боюсь, ты не оказываешь здоровью Долли должного внимания.

Она услышала, как Долли шумно вздохнула, увидела лицо Джорджа. Он резко встал, перевернув бокал с греческим вином на каменный пол.

– Долли? – воскликнул он.

Она обратила к нему бледное лицо.

Уильям тоже встал. Он сразу же двинулся к сестре.

– Долли?

Двое мужчин глядели на девочку. Возможно, они впервые заметили, как она себя чувствует.

– Думаю… думаю, мне немного нездоровится, – сказала леди Долли, виконтесса Гокрогер, и протянула брату бледную руку в жесте мольбы.

Ночью какой-то араб мчался по улицам Александрии. Его длинная галабия[93]93
  Традиционная египетская одежда.


[Закрыть]
развевалась на ветру, словно парус. Он подбежал к воротам хана и позвонил в колокол, висевший возле входа. Немедленно вызвали англичанок. Они быстро оделись, завернулись в шали. Мэтти несла полотенца, миссис Алебастер, которая бежала впереди их всех, отдавала приказы на арабском, требуя горячей воды. Долли лежала на диване без сознания. Рядом были разложены подушки. Вокруг нее растекалась лужа крови. Мисс Горди и Мэтти суетились с полотенцами, миссис Алебастер носила горячую воду, Роза держала холодную тряпку на пылающем лбу Долли. Она убрала волосы с ее влажного лица. Долли не двигалась, но они видели, что она все еще дышала. В арабском квартале нашли пьяного доктора-грека. Он пил кофе и распоряжался на ломаном английском. Мимо прошмыгнул большой таракан. Роза раздавила его.

– Это ты виновата! – орал Джордж, заходя в комнату.

Роза не заставила себя ждать с ответом.

– Нет, Джордж, в этом моей вины нет! Она купила что-то у одной египтянки на базаре вчера утром, чтобы попытаться избавиться от ребенка. Там найдется много свидетелей этому, я уверена. Ради бога, ты должен найти арабского доктора.

– Ты о чем? Ни один грязный араб не приблизится к англичанке!

– Зачем ей арабский доктор? – Лицо Уильяма выражало такое напряжение и озабоченность, что Роза еще раз удивилась, почему он только сейчас заметил состояние сестры, которая так его любила.

– Потому что она приняла арабское лекарство! Они нас ненавидят… ее, возможно, отравили. Арабский доктор лучше знает, что делать. По всей видимости, это наш единственный шанс.

– Ни один грязный араб… – начал было Джордж.

– Я пойду, – перебил его Уильям, и они услышали, как он побежал к воротам дома, крикнул, чтобы открыли. В его голосе явно чувствовалось страдание. Роза стояла возле девочки, ощущая собственное бессилие. Она была сердита и расстроена. Внутри у Розы все холодело при мысли о том, что Долли натворила с собой. Миссис Алебастер не переставала требовать все новые полотенца, но их не было.

Веки Долли задрожали, и она открыла глаза. Она увидела Розу. Потом в ее глазах отразилось понимание.

– Мне страшно, – прошептала она. Роза тут же взяла ее за руку. Долли пыталась сказать что-то еще: – Я попаду в ад?

Роза нагнулась над ней. Ей на ум пришли странные слова, слова, услышанные от Фанни.

– Я совершенно не верю, – сказала она, – что ты попадешь в ад. Ада нет, Долли, есть только покой, я уверена в этом. Спокойное, мирное место, где ты будешь счастлива. Бог не жесток. Бог есть Любовь.

Роза чувствовала холодную, потную ладонь Долли в своей руке. Внезапно девочка воскликнула:

– Но я сотворила ужасные вещи.

– Нет, Долли. Я считаю тебя очень отважной девочкой.

– Правда? – Долли мигнула. Она уходила, но ее глаза страстно желали чего-то.

– Долли, дорогая, ты всегда была смелой, всегда.

– Скажи еще раз. – Она выглядела на десять и на сто лет одновременно. Девочка, которая водила дружбу с павлином.

– Ты смелая, Долли. Ты была смелой в детстве, когда пыталась заниматься самообразованием в кабинете отца без чьей-либо помощи. И ты была смелой с матерью, когда она была больна, а ты разговаривала с ней. Ты была смелой в Париже.

– В Париже?

– Помнишь Наполеона?

Едва заметная дрожь губ.

– Я потеряла сознание.

– Я очень гордилась тобой.

– А… месье Бонапарт… знал, что я притворялась?

– Конечно. Наполеон улыбался!

Снова дрожь. Ладонь расслабилась, глаза закрылись, тело Долли выгнулось в спазме кошмарной боли. Она закричала. Крик отдался эхом в египетской ночи.

– Скажи дорогому Уильяму… – начала Долли, тяжело дыша и потея. Она старалась снова не закричать, но у нее не получилось, и Долли издала последний крик. Большие грустные глаза закрылись, и она прошептала в ночи: – Что я… что мне так жаль, что я была обузой… – было понятно, что ей уже очень трудно говорить, – и что я люблю его больше всех на свете.

Доктор-грек рыгнул и покачал головой. Миссис Алебастер, предположив, что он немного знает арабский, попыталась рассказать ему об арабском препарате, но он смотрел на нее непонимающим взглядом. Джордж Фэллон стоял в дверях. Он был взбешен и поэтому опасен. Роза прекрасно знала это его состояние. Его планы, влияние в семье Торренс висели на волоске. А где-то еще находился этот ребенок. В четыре часа утра, еще до того, как муэдзины позвали правоверных творить намаз, Долли умерла.

Когда Уильям вернулся, растрепанный и без лекарств, – «Ни один из этих чертовых иностранцев не говорил на нормальном английском, никто меня не понимал, никто не пошел со мной», – арабские женщины уже подняли плач в темноте, так что английским посетителям казалось, что они попали в ночной кошмар. Они старались не слушать отвратительные звуки, неприятные для их английских ушей. Плач подхватили женщины в других ханах и домах вдоль дороги. Джордж прикрикнул на них, и они на секунду затихли, но потом, когда он отошел, заголосили снова. При первых лучах солнца из-за ворот послышался знакомый крик: «Аллах акбар!»

Согласно обычаю, похороны состоялись почти сразу же. Их должны были провести в квартале франков при запертых воротах; предполагалось, что мистер Барбер прочтет отрывок из Библии. Среди арабов прошел слух, что в смерти Долли обвиняют арабскую женщину. Поэтому египтяне собрались возле ворот квартала. Слышался барабанный бой и недовольный гул толпы. У Уильяма был ужасный вид, но он не плакал. Если Джордж и переживал, что потерял жену и ребенка, то виду не показывал. Роза плакала. Она вспомнила, как высокая, нескладная пятнадцатилетняя девочка стояла на палубе судна, плывущего в Кале, рассказывала о матери, с интересом расспрашивала о парижских модах, выдумала некоего маркиза Икс, чтобы сделать дневник интересным для любимого брата. Роза осознала, что в Англии Долли некому оплакивать. Ее мать была мертва, отцу не было до нее дела, герцог Хоуксфилд видел в ней только собственность. Долли должны были похоронить по христианскому обычаю в Александрии без лишних формальностей, когда страсти поутихнут. Возможно, на Беркли-сквер нашлись бы слуги, которые бы расстроились из-за смерти Долли. Возможно, они бы продолжали ухаживать за ее павлином.

Когда Роза отвернулась, к ней подошел Джордж и остановился на секунду. Он сказал так тихо, чтобы услышать могла только она. Она заглянула ему в глаза и внутренне содрогнулась – он не шутил.

– Давай проясним. Не будет никакого ребенка Гарри, – сказал Джордж Фэллон.

Глава двадцать третья

Розу рвало. Стоя над ведром, она слышала, как мисс Горди и Мэтти содрогаются от рвоты дальше по коридору хана. «Джордж убьет ребенка, если он еще жив». Так сказала Долли. Пока Розу тошнило, перед ее внутренним взором стояло белое лицо умирающей Долли. Потом она увидела Джорджа – как он мимоходом убивает олененка, просто сломав ему шею голыми руками.

Мэтти также была больна, как и другие. Женщинам приходилось по очереди выносить ведра, когда они были в состоянии это сделать. Они кое-как избавлялись от их содержимого за зданием хана, где находились открытые канавы, покрытые мухами. Повсюду бегали крысы размером с кота. Они словно бы попали в ад. Бывало, что Роза кричала, захлебываясь рвотой. Они получили сообщение, что все, кто присутствовал на роковом обеде, сильно заболели. Французский доктор, которого наконец убедили посмотреть, не умирает ли кто в квартале франков, объявил, что дело не в возвращении чумы, а в жареном голубе, или воде, привезенной в Александрию, или в греческом вине.

Миссис Венеция Алебастер приехала в их хан. Она лучше других переносила подобные отравления. Она сообщила им, что хотя Джордж страдал так же, как и все, он все же явился к ним и пытался убедить мистера Алебастера помочь ему найти ребенка Гарри. Словно бы он вчера не потерял жену и ребенка. К сожалению, мистер Алебастер был нетрезв и к тому же болен. Он с насмешкой рассказал Джорджу о кресте. Миссис Алебастер увидела выражение лица Розы, сердито хрустнула пальцами.

– Арчи не ровня виконту, Роза. А если ему предложить достаточно денег… Мне очень жаль… но таков Арчи. Я сама занимаюсь денежными делами, когда могу, я езжу в Италию, чтобы купить ему алкоголь. Я приглядываю за ним… но иногда я его теряю. Я привезла вам местное растение, которое поможет вам выздороветь как можно быстрее. Кстати, протирайте внутреннюю поверхность сосудов для воды миндалем. Это очистит воду. – Она что-то сняла с шеи. – Мне хотя бы удалось забрать вот это. – И она передала Розе коптский крест. – Арчи запер его с деловыми бумагами, но он должен находиться у вас. Следует срочно отправляться в Розетту. Завтра на рассвете уходит караван, если вы успеете на него. До того времени я буду внимательно смотреть за Арчи. Я пришла лишь потому, что он заснул и не ходит, разглагольствуя о ваших делах. Теперь вы можете передать мне деньги. Как вы думаете, вы будете в состоянии выехать завтра?

– Мы отправляемся завтра, – твердо ответила Роза, хотя ей снова стало плохо и она начала рвать в ведро. Между приступами тошноты она умудрилась отсчитать миссис Алебастер семьдесят гиней.

– Сегодня утром я видела ее брата, – добавила миссис Алебастер, – бродит по пристани совсем один и плачет. Я думала, что англичане не плачут.

– Он поздно опомнился, – горько ответила Роза. – Долли любила его больше всех на свете… и он знал это. Но они с дядей продали Долли Джорджу.

– Я думала, что так принято делать только у арабов, – заметила миссис Алебастер.

До наступления рассвета к пристани двинулись торговцы и иностранцы. Они ехали на мулах. Их сопровождали турки и египтяне, которые беспрестанно кричали и торговались. В караван-сарай отовсюду набились люди – путешественники в Розетту, Каир, Асуан. Пришлось нанять двоих охранников-арабов. Не далее как за десять дней до того на тракте убили двух французов. Бедуины, беи, убийство – слышалось в темноте. От тряпок в лампах поднимался запах сезама. Время от времени слышался рев верблюда – протяжный угрожающий рык из его длинного-длинного горла. По всей видимости, египетская трава сделала свое дело – англичанки с бледными лицами, одетые в арабские платья, рассматривали верблюдов сквозь небольшие прорези в вуалях. Верблюды лежали на песке. Роза думала, не похлопать ли ей по спине верблюда, на котором она решила ехать. Но это же все-таки не собака. Странные глаза глядели на нее при свете ламп равнодушные и далекие. Ко всеобщему удивлению, оказалось, что Мэтти ездила на верблюде, когда была с мужем в цирке в Дептфорде.

– Не делайте этого, мисс Роза! – крикнула она предостерегающе. – Возьмите осла! Даже Корнелиус Браун свалился с верблюда!

– Корнелиус Браун? – удивилась миссис Алебастер. – Я знаю одного Корнелиуса Брауна. Это английский торговец в Розетте.

– Так мне сказали на рынке! – торжествующе заметила Мэтти, и ее глаза блеснули на бледном лице.

– Держитесь, черт подери! – закричал мистер Алебастер, когда Роза вцепилась в луку седла. Ее верблюд медленно расправил длинные тонкие ноги. Она опустилась на седло и как-то удержалась. Караван наконец выступил, когда прозвучал первый призыв к утреннему намазу. От виконта Гокрогера и Уильяма, маркиза Оллсуотера, вестей не было.

Они направились на восток, сначала мимо многочисленных куч камней, затем караван повернул к морю. Если они проедут весь день без остановки и не встретят на пути никаких препятствий, то смогут рассчитывать на безопасную стоянку ночью. Там, как сообщил женщинам мистер Алебастер, они наймут небольшую лодку, чтобы добраться до Розетты.

– Инша Аллах! – проговорил один из арабских охранников, нервно оглядываясь назад. Он неумело держал мушкет, что было довольно опасно. – Воля Божья.


Средиземное море блестело под прямыми солнечными лучами. Сорок или пятьдесят путешественников держались поближе друг к другу, опасливо поглядывая на дальние барханы. Розе дали нечто похожее на зонтик. Но она чувствовала себя очень странно. К тому же было неимоверно жарко. У нее снова началась тошнота от постоянной качки из стороны в сторону на спине верблюда, который неутомимо продвигался вперед. «Я не стану просить осла». У Розы все плыло перед глазами. «Меня сейчас стошнит». Розу вырвало бы прямо на верблюда, но уже было нечем. А солнце продолжало палить. Она запретила себе сдаваться, не сейчас. Как-то она заставила себя сесть поровнее. Она не могла поверить, что сможет когда-нибудь есть, но ей отчаянно хотелось пить. Открыв мех, она сделала несколько судорожных глотков, надеясь, что миндаль сделал свое дело. Она осмотрелась. Невдалеке на ослах ехали мисс Горди, миссис Алебастер и Мэтти. В своих черных платьях и с зонтами они имели самый решительный вид. Солнце не сдавалось. Верблюд покачивался из стороны в сторону. Через какое-то время ей удалось подстроиться под его ритм. Теперь они одновременно качались и колыхались. Когда Роза смогла сесть прямо, она почувствовала себя в безопасности. Спустя какое-то время прошла тошнота, и она внутренне улыбнулась чувству мрачного триумфа, которое овладело ею. Роза ощутила себя частью пейзажа – всадница, которая на верблюде пересекает пустыню, одетая в черное платье и с коптским крестом на шее. Время от времени на пути появлялись финиковые пальмы. Некоторые из них ломились под тяжестью спелых плодов. Были видны желтые и красные финики, свисающие с высоких веток. Некоторые пальмы буйно разрослись, свесив ветви почти до самой земли.

Когда солнце было низко, кто-то крикнул, указывая на отдаленный бархан. Одинокий бедуин на черном скакуне четко вырисовывался на фоне фиолетового заката. Он следил за караваном. У всех перехватило дыхание, и они ничего не могли с собой поделать. Все это было похоже на сцену с известного полотна. Потом он исчез.

– Прошло лишь два года с тех пор, как состоялось сражение при Абукире между французами и англичанами и умер лорд Аберкромби, – предупредил один из английских торговцев, когда они приблизились к тому месту. – Мы разобьем лагерь в Абукире. Там до сих пор остались следы битвы. – Роза вздрогнула, услышав это название. – Конечно, славная битва лорда Нельсона на Ниле тоже произошла недалеко от Абукира. Собственно, на самом Ниле битвы-то и не было.

Роза недоуменно покачала головой. Она вспомнила о медалях Гарри, которые тот получил за это сражение. Теперь она сама была в Египте, на дороге, по которой ходил Гарри.

Незадолго до наступления темноты они добрались до Абукира, который больше всего напоминал обыкновенную дорожную стоянку. Верблюд Розы по собственному почину решил улечься на землю, и, если бы мистер Алебастер не крикнул: «Откиньтесь назад!», Роза бы выпала из седла прямо перед верблюдом. Она аккуратно слезла с него. Костры были разожжены, палатки поставлены, еда приготовлена; молоко буйволов женщины пить отказались. Мистер Алебастер осторожно засунул в карман бутылку рома и объявил, что поищет лодку, которая отвезет их в Розетту. Мисс Горди и Роза смотрели на море, с удовольствием гуляли по песчаному берегу, глядя, как солнце прочертило ослепительную дорожку по поверхности воды. Они были рады, что выбрались из Александрии.

– Какие необычные ракушки, – заметила Роза. Она нагнулась, чтобы поднять симпатичную белую вещицу, не услышав предостерегающего окрика мисс Горди.

– О Боже! – воскликнула Роза.

Она быстро встала. В руках у нее была маленькая белая кость – возможно, фаланга пальца. Она уронила ее и немедленно взяла себя в руки. Она находилась в Абукире, где разыгралась ужасная битва. Гарри часто описывал ее: идущие ко дну горящие корабли, море, красное от крови, крики людей. Мисс Горди нагнулась и глубже засунула кость в песок. Потом, при свете заката, она увидела, что кости валяются повсюду – большие кости, осколки черепов. Как они поняли, здесь лежали кости и англичан, и французов, и арабов, и турок. Роза на секунду закрыла глаза и произнесла что-то похожее на молитву за упокой души, хотя это место, казалось, было забыто Богом. В этот момент, словно чтобы посмеяться над ней, раздался призыв муэдзина: «Аллах акбар…» Жалобный крик сливался с шумом моря.

Когда они вернулись в лагерь, то застали там арабов, которые появились, казалось, ниоткуда и спорили из-за верблюдов, ослов, лодок, воды и в особенности из-за денег. Мистер Алебастер вынырнул из гущи спорщиков. От него разило ромом. Он сообщил, что их лодка отбудет, когда взойдет луна, чтобы они могли выбраться с опасной розеттской отмели рано утром.

– Возле отмели встречаются вода из океана и вода из реки, образуя водовороты и высокие волны, – сообщил мистер Алебастер. – Нам придется нанять лоцмана, чтобы избежать самых опасных из них.

Она увидела озабоченные лица, но не придала этому значения.

Ожидая лодку в Абукире, где ее муж воевал вместе с лордом Нельсоном и стал героем, Роза лежала на подушках, защищенная сеткой, и смотрела на ярко сияющие звезды в чистом темном небе. Конечно, как заметила мисс Горди, древние египтяне не могли не стать астрономами, если у них над головами сияли такие звезды. Откуда-то из караван-сарая над песком лилась арабская музыка. Совсем рядом с Розой скорпионы рыли норы, но она об этом не подозревала. Ей казалось, что она очутилась в зачарованном месте. Шум моря напоминал ей стоны погибших солдат, сгинувших здесь, так далеко от дома. А музыка все звучала.

Но призрака Гарри здесь быть не могло, поскольку он погиб среди руин и развалин Александрии. Как Долли. Бедная, обреченная Долли. Роза почувствовала, как в уголках глаз возникают слезы, чтобы медленно скатиться по щекам и упасть на белый песок Абукира.

При свете луны они быстро проделали значительный путь вдоль берега на своем небольшом суденышке. Они дождались утра за розеттской отмелью. Поднялся ветер. Послышался приглушенный рев – соленая и пресная вода вступили в борьбу за господство. Сидя в колыхающейся лодке, Роза видела перед своим внутренним взором угрюмые лица Джорджа и Уильяма на поспешном обряде погребения Долли. Что было известно Джорджу? Следовал ли он за ними, обогнал ли он их? Когда наступил рассвет, их позвал лоцман. Было много криков и резких жестов, но наконец они отплыли. Лодка приблизилась к отмели. Рев воды усилился, матросы приготовились к худшему. Все покрепче схватились за все что можно. Суденышко бросало из стороны в сторону, огромные валы угрожали опрокинуть и утопить его. Опытные арабы, казалось, атаковали волны с помощью весел. Лодку качало из стороны в сторону. Внезапно они вырвались из яростной хватки бушующей стихии и оказались в спокойных, гостеприимных водах реки Нил, на берегах которой лежали остовы кораблей.

Роза промокла до нитки. Она подумала, что еще никогда в жизни не была так напугана и вместе с тем так взволнована. Она обеспокоенно посмотрела на Мэтти, которая лежала ничком с закрытыми глазами, и мисс Горди, которая сидела выпрямившись и осматривалась с неподдельным интересом. На ней тоже не осталось ничего сухого. Роза погрузила руки в Нил, зачерпнула воды и выпила – хоть они только что покинули море, в воде соли не было. Вода была пресной и чистой. Дальше они плыли по спокойной воде мимо прибрежных селений. Вскоре они миновали группу строений на правом берегу. Миссис Алебастер крикнула Розе:

– Это форт Рашид, где французы нашли камень!

Роза почувствовала, что ее сердце подпрыгнуло в груди от оживления. Она посмотрела на покинутую всеми приземистую башню, где Розеттский камень пролежал незамеченным сотни и сотни лет. Роза разглядывала крошащиеся стены, на которых росла зеленая трава.

Немного ниже по течению реки они увидели собственно город Розетта. Тут же послышался знакомый крик: «Ла илаха илла Аллах… Нет Бога, кроме Аллаха».

Роза не могла поверить своим глазам. Изящные белые дома. Дома с садами на плоских крышах. Красивые старые дома вдоль пристани. Виноградные лозы на решетках, пшеничные поля, куры, бегающие по улице, неизменные ослы, минареты, сверкающие на солнце. Но больше всего там было зеленых деревьев и ярких цветов, беседок с розами разных оттенков. Розы благоухали повсюду. Кроме роз кругом цвели другие красивые экзотические, неведомые цветы. Но не только цветы радовали глаз, а также лимоны и апельсины, гранаты, лаймы и бананы.

– Это место так отличается от Александрии, потому что оно не столь древнее, – заметила миссис Алебастер, увидев выражение лица Розы. – Когда Александр строил город, здесь был только Нил и никаких развалин, поэтому для крепостей и мечетей пришлось собирать старые камни вдоль реки.

Роза увидела длинные плоские баржи, просевшие под весом огромных поврежденных обелисков, статуй и обломков дворцов. Где-то среди свергнутых богов лежал Розеттский камень, к которому она прикасалась собственными руками.

Роза поежилась, несмотря на жару. Она вспомнила об отце, курящем экзотический табак на Брук-стрит и мечтающем об этом месте. О том, как он назвал ее в честь города Розетта. Она взглядом поискала на берегу мужчин, мелющих кофейные зерна, маленького мальчика и старого поющего араба.

Вдоль берега, словно лес, торчали мачты сотен судов. До них доносился многоголосый гам спорящих и торгующихся людей – торговля была в полном разгаре. Женщины в лодке сняли вуали еще в море. Женщины на берегу, если это были иностранки, не носили вуалей вообще. Одна из них, как заметила Роза, курила. Неужели они будут свободны здесь, в Розетте? Она ощутила огромное облегчение.

Но тут они услышали топот копыт, увидели, как табак полетел в сторону, а женщины на берегу принялись быстро накрывать головы. Женщины в лодке последовали их примеру. К пристани подъехал конный отряд арабов. Послышались крики.

– Это мамлюки, – озабоченно пробормотал мистер Алебастер. – Но и мамлюкам нужны торговцы.

Он достал фирман от губернатора Александрии и, смочив губы водой из реки, по другой лодке сошел на берег. Он передал бумагу мужчине, который, по всей видимости, был главным, и поприветствовал его по-арабски. Последовала длинная беседа. Небольшие бубенцы, прицепленные к уздечкам, тихо позвякивали. Обеспокоенные лица глядели с лодки на хмурых мужчин в больших ярких тюрбанах, на поясах у которых висели блестящие ятаганы. Позволят ли им войти в этот рай? С берега пахло лаймами.

К полудню они высадились на берег. Розе удалось без проблем снять дом с большим садом. А мистер Алебастер отправился разузнавать о церкви Святого Марка в Розетте. Он не вернулся. Миссис Алебастер хрустнула косточками и отправилась на его поиски. Под конец дня Роза, Мэтти и мисс Горди решили тоже пойти искать мистера Алебастера. Они подумали, что в шумной, людной Розетте можно ходить без сопровождающего мужчины и вуалей. Было похоже, что франки, в особенности женщины, ходили по изящным улицам и набережным без вуалей, не боясь нападения. Создавалось впечатление, что в этом городе собрались люди со всего мира. Он казался безопасным и приветливым. Роза вглядывалась в лицо каждого встречного ребенка. Мистера Алебастера нигде не было видно. Джордж тоже не появлялся. Они наверняка легко узнали бы его в этом месте. Женщины проходили мимо странных вывесок, испещренных непонятной арабской вязью. Роза стала вспоминать былые размышления о разнообразии языков, их непохожести. Они даже заметили английское слово на украшенном орнаментом здании: «Бани». Над ним поднимался густой пар, а рядом прогуливались мужчины, громко смеясь.

Тут Мэтти увидела мужа.

– Вот он, – спокойно сказала она. – Я знала, что найду его.

Но человек, на которого показала Мэтти, выглядел не так, как Роза и мисс Горди представляли себе Корнелиуса Брауна. Этот мужчина был или, по крайней мере, казался арабом. Он не заметил Мэтти и продолжал разговаривать по-английски с мужчиной, который, судя по выговору, был французом. Они так увлеклись беседой, что ничего не замечали вокруг себя. Но француз, у которого была болезнь глаз и больной вид, разговаривал, несомненно, с арабом. Пару секунд Мэтти разглядывала его, отмахиваясь от комаров.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю