Текст книги "Не вижу зла (ЛП)"
Автор книги: Айви Фокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
7
Финн
Я дрыгаю ногой, пока нетерпеливо наблюдаю, как Стоун записывает конспект, делая вид, что меня здесь нет. Знаю, это был смелый шаг – преследовать ее так, но, честно говоря, отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Слежка за ней в аудитории может привести к двум вариантам: либо она, наконец, признает мое существование и выслушает меня, либо отправится к шерифу и добьется судебного запрета на мое приближение, как только закончится лекция.
Смогу ли я винить ее, если она выберет последнее?
То, как я себя веду, просто ненормально. Если бы был на ее месте, я бы не относился к этому с таким саркастическим юмором, как она. Я думал, что смогу изматывать ее до тех пор, пока она не сдастся, но, к сожалению, сегодня у меня появился еще один стимул для продолжения игры со Стоун.
Очевидно, Общество не в восторге от того, как медленно я завоевываю расположение дерзкой девчонки. Сегодня утром я чуть не подавился протеиновым коктейлем, когда мама вручила мне очередной черный конверт с фирменной красной печатью. К счастью для меня, она не стала задавать лишних вопросов, но я видел, что та была достаточно заинтригована, чтобы задержаться на кухне, ожидая, открою ли я его при ней.
Ни за что на свете.
Вместо этого я просто одарил ее, как я надеюсь, искренне невинной улыбкой и сказал, что опаздываю на утреннюю тренировку. Затем быстро чмокнул ее в щеку и выбежал вон.
Когда оказался в безопасности, в своей машине, я разорвал эту проклятую штуку. Думал, что выблюю свой завтрак себе на колени, и придется возвращаться домой, чтобы переодеться. Я четко уловил послание этих ублюдков, хотя мне потребовалось несколько секунд, чтобы полностью осознать его в своем охваченном паникой мозге. Их угроза, написанная жирным золотым шрифтом, пронзила мое сердце, заставив осознать, что все забавы и игры официально отменяются. Если не изменю свою тактику, все станет по-настоящему. И стремительно.
Эти ублюдки, кем бы они ни были, требуют быстрых результатов, и пока что я не могу им их дать. Для Общества беготня за красивой задницей Стоун по всему кампусу не имеет никакого значения. Они хотят, чтобы я подружился с ней, стал частью ее жизни. Однако то, как я это делаю, их ни чуть не устраивает.
Ублюдки.
Я вздрагиваю на своем месте, когда чья-то нежная рука сжимает мое подпрыгивающее колено, останавливая его. Я поворачиваюсь к девушке, которая выглядит наполовину взбешенной, но, что удивительно, наполовину впечатленной.
Хм…
– Если собираешься остаться на всю лекцию, то хотя бы веди себя тихо. Не отвлекай меня, Финн. Мне нужно сосредоточиться. Понял?
Я коротко киваю и остаюсь неподвижным, время от времени делая несколько вдохов, надеясь, что поступление кислорода в мои легкие не считается отвлекающим маневром.
Стоун никогда не называет меня Финном. Только когда предельно серьезна или на грани срыва.
Если я должен завоевать у нее очки, то молчать и не ерзать – это самое малое, что я могу сделать.
Поскольку мои мысли, без сомнения, вернутся к тому проклятому письму, которое в данный момент прожигает дыру в бардачке моей машины, нужно попытаться занять их чем-нибудь другим.
Я начинаю осматривать небольшую аудиторию и замечаю несколько знакомых лиц, которых не ожидал встретить так рано утром. В третьем ряду сидят Кольт и близнецы Райленд, ведущие в своих ноутбуках подробные записи сегодняшней лекции. Кеннеди и Джефферсон Райленд, склонив свои золотисто-русые головы, увлеченно печатают, естественно синхронизируясь друг с другом. Даже если бы не было известно, что они вылезли из одной утробы, по их манерам можно было бы догадаться об их родственных узах.
Кольт, однако, не кажется таким уж преданным своему предмету. Даже с высоты своего положения я вижу, что его экран заполнен фотографиями едва одетых девушек из студенческого сообщества, которые моют машины на автомойке, устроенной на выходных. Предполагалось, что мероприятие будет направлено на сбор денег для вечеринки в греческом стиле в честь первых игр сезона. Но, будем честны, для этих девушек это был просто никудышный повод успокоить своих чванливых мамаш-дебютанток, которые смотрят свысока на всех, кто носит юбки выше колен. Им не было дела ни до какого спорта, кроме того, который оправдывал ношение откровенных бикини, демонстрирующих их загорелые за лето тела, и, конечно же, пива, которое они собирались купить на вырученные деньги. Предсказываю, в эту субботу у большинства девушек на экране Кольта будет отравление. Эти подтянутые тела не будут выглядеть так сексуально, когда их начнет тошнить.
Что бы не говорили о Стоун, но я сомневаюсь, что когда-нибудь увижу, как она выставляет себя такой дурой. Девушка может носить одежду, от которой твердеет каждый член в радиусе двадцати миль, но она с головой на плечах. И, работая каждый вечер в этом захудалом баре, она, вероятно, повидала достаточно валяющихся пьяниц, чтобы захотеть стать одной из них.
Не желая зацикливаться на провальной пьянке этих выходных, я продолжаю осматривать аудиторию, и тут Истон поворачивается на своем месте и фиксирует внимание на мне, очевидно, почувствовав мой пристальный взгляд в его сторону.
– Какого хрена ты тут делаешь? – Истон окидывает взглядом всю аудиторию, в замешательстве хмуря брови.
– А на что, черт возьми, это похоже? – отвечаю я одними губами, незаметно наклонив голову в сторону Стоун.
Когда его мрачный взгляд останавливается на южанке, сидящей рядом со мной и уткнувшейся носом в свой блокнот, он, наконец, понимает намек. Он достает свой телефон, а я хватаюсь за свой, зная, что этот любопытный засранец захочет обсудить это дерьмо.
Сэр Дымоглот: Чувствуешь себя немного отчаявшимся, да? Ты же знаешь, что девчонки ненавидят такое дерьмо, верно?
Я: Отвали!!!!!!
Сэр Дымоглот: Я серьезно, придурок. Припереться на ее занятие по психологии – тупой поступок. Ты ее разозлишь. Она не очень-то дружелюбна.
Я: Есть другие блестящие идеи?
Сэр Дымоглот: Ага, я присоединюсь и помогу тебе чпокнуть ее.
Я: Ублюдок :(
Сэр Дымоглот: #ДажеНеСожалею :)
Я: Ты же знаешь, что на кону наши задницы, верно, Шерлок?
Сэр Дымоглот: Ну вот, ты портишь мне все веселье :(
Я: К черту твое веселье :p
Я: …
Я: Сегодня получил еще одно.
Сэр Дымоглот: Письмо??????
Я: Нет, придурок, стояк. ДА, ПИСЬМО!!!
Сэр Дымоглот: Дерьмо. Что в нем было?
Я: Не сейчас. Покажу тебе и ребятам за ланчем.
Сэр Дымоглот: Скажи суть, ублюдок.
Я: Ладно, мудила. По сути, это просто не слишком вежливое напоминание о том, что у меня мало времени на сам знаешь кого.
Сэр Дымоглот: Блядь.
Сэр Дымоглот: …
Сэр Дымоглот: Финн?
Я: Что?
Сэр Дымоглот: Перестань валять дурака и заполучи девчонку.
Я: Я стараюсь!
Сэр Дымоглот: Старайся лучше!!!
Придурок!
Ему легко предъявлять требования, когда в центре пепелища я. Но как бы мне ни хотелось это отрицать, Ист прав. Я действительно должен стараться лучше. Я просто не знаю, как. Я имею в виду, что мне еще нужно сделать? Не похоже, что в интернете есть инструкция, в которой я мог бы узнать, как завоевать девушку. Можно ли вообще завоевать такую девушки, как Стоун? И с чего это я вдруг, черт возьми, начал говорить "завоевать"?
Дерьмо.
Я теряю самообладание. Это последнее письмо здорово меня подкосило.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я пытался придумать, как добиться расположения Стоун. Но очень скоро я вижу, как студенты вокруг нас начинают вскакивать со своих мест, официально объявляя об окончании лекции. Пока Стоун начинает собирать свои вещи, я просто сижу с видом ничтожества, чувствуя себя еще более ничтожно из-за того, что не придумал стратегию, которая позволила бы Обществу от нас отстать.
– Шевелись, квотербек. Мне нужно идти на следующее занятие, – огрызается она, но в ее тоне нет обычной насмешливости.
К сожалению, Стоун выглядит такой же расстроенной, как и я. Да, кажется, я все испортил. Не то чтобы все шло хорошо с самого начала, но, должно быть, я слишком часто задевал эту бестию. Вполне вероятно, что теперь она планирует, как бы отыграться на мне.
– Ты злишься, да? – спрашиваю я, уставившись себе под ноги, не желая встречаться с демоницей глазами.
Я слышу, как она преувеличенно громко вздыхает и бросает сумку с книгами обратно на сиденье.
– Ладно, Финн. Чего ты хочешь? Выкладывай, – приказывает она вместо ответа на мой вопрос, упирая руки в бока, чтобы продемонстрировать, что ей все надоело.
– Я же говорил тебе. Просто хочу потусоваться. – Я пожимаю плечами, пиная ногами сиденье перед собой.
Потому что, если мы этого не сделаем, то, скорее всего, я и мои лучшие друзья до конца наших дней будем видеть дневной свет только сквозь железные решетки. Так что дай парню передышку, ладно?
– Ты это уже говорил, – выплевывает она, ничуть не взволнованная этой идеей.
К черту мою жизнь.
Мы в полной заднице. И я не знаю, что с этим делать. Как, черт возьми, я могу завоевать расположение такой девушки, как Стоун, если даже говорить то толком не умею? Я двадцатидвухлетний футбольный бог Ричфилда, и все же я здесь, такой косноязычный16 и весь в дерьме. Серьезно, иногда быть мной – полный отстой. Это чертовски сложно. Мне просто нужно поговорить с ребятами и посмотреть, сможем ли мы решить это каким-нибудь другим способом, чтобы Общество не выполнило свою угрозу. Я имею в виду, может быть, Кольт или Истон могли бы сменить меня. Не то чтобы мне эта идея нравилась больше. То, что кто-то из этих придурков приударит за Стоун, меня не устраивает. На самом деле, сама мысль об этом выводит меня из себя.
Дерьмо. Я запутался.
Что, черт возьми, мне теперь делать?
Мой разум все еще находится на поле битвы, когда я чувствую, как сильные, ловкие пальцы перебирают пряди моих волос, запрокидывая мою голову назад, и я заглядываю в пронзительные изумрудные глаза.
– У тебя и впрямь это плохо получается, не так ли, красавчик? – воркует Стоун с такой нежностью в своих зеленых глазах, какой я никогда раньше не видел.
Черт возьми, она прекрасна.
Конечно, Стоун может выглядеть так, будто скорее зарежет тебя, чем поцелует, но это не умаляет ее природной красоты. На нее просто невозможно не смотреть. И вот я здесь, придумываю, как пробраться в ее жизнь, чтобы испортить ее, когда этого потребует Общество.
Фан-мать твою-тастика.
Она не отрываясь смотрит мне в глаза, и я заставляю себя держать их широко открытыми, все время надеясь, что она не прочтет правду за всей той ложью, которой ее кормят.
Ты видишь, какой я уродливый внутри, Стоун?
Что я сделал?
Что мне придется из-за этого сделать?
– Ты часто это делаешь, не так ли? Теряешься в своих мыслях? Интересно, что там творится у тебя в голове, – с любопытством шепчет она, проводя пальцами по моим непослушным локонам и массажируя кожу головы.
Ее нежные прикосновения кажутся чертовски невероятными. Мои напряженные плечи начинают расслабляться, как и все остальное тело. Ну, почти все. Мой член не получил уведомления, предупреждающего о том, что это не прелюдия, поэтому, когда он встает, я ничуть не удивляюсь. Я облизываю пересохшие губы, пытаясь вернуть им влагу, и одновременно придумать, что бы такое сказать, чтобы не попасть в черный список Общества.
– Ты права по обоим пунктам, – робко признаюсь я, отчего эти светло-зеленые луга становятся еще мягче.
– Да, я так и думала.
Ее лицо расплывается в искренней улыбке, и мое внимание переключается с ее потрясающих глаз на сочные губы. Когда она показывает зубы и проводит ими по нижней губе, мой полутвердый член превращается в сталь.
– Перестань так на меня смотреть, – хрипит она, и ее великолепная грудь начинает вздыматься и опускаться.
– Почему? Думаю, тебе нравится, когда я так на тебя смотрю. Кроме того, кажется, я стал довольно хорош в этом, – возражаю я, храбро кладя руки ей на бедра и властно притягивая ее к себе.
– Боже, я тебя ненавижу, – бормочет она, когда я зажимаю ее между своих раздвинутых ног, так близко, что жар ее тела обжигает мой ноющий член.
– Мне все равно.
– Я не собираюсь с тобой трахаться, когда до начала следующего занятия осталось несколько минут, – хрипло предупреждает она.
– Я не прошу тебя трахаться. Твои губы прекрасно подойдут, – дразню я, проводя большим пальцем под ее футболкой. Кожа у нее гладкая, как шелк, и играть с этим маленьким кусочком – настоящая пытка.
– Я так же не собираюсь отсасывать тебе, квотербек.
Я не могу удержаться от смеха. Разумеется, я бы не отказался от того, чтобы эти накрашенные красным губы замарали мои десять дюймов17, медленно и аккуратно покрывая их помадой, пока на этом ублюдке не останется татуировка в виде малинового кольца. Однако, соглашусь на что-то более скоромное, что-то более сладкое.
– Ты собираешься поцеловать меня, Стоун.
– Теперь ты отдаешь приказы? – поддразнивает она, высоко подняв бровь.
– Я могу просто взять это, если захочу.
– Хотела бы я посмотреть, как ты попытаешься.
– Эх, малышка, тебе действительно не стоило этого говорить, – восклицаю я с самодовольной ухмылкой, прежде чем поднять ее с земли и одним махом усадить к себе на колени.
Моя рука медленно обводит ее ребра, прямо рядом с соблазнительной грудью, пока не добирается до обнаженной шеи. Когда ее дыхание замирает, я обхватываю ее затылок и приступаю к самоубийству. И на случай, если я забыл ту ночь в баре, когда она впервые вошла в мою жизнь, Стоун напоминает мне, насколько убийственен ее гребаный поцелуй. Ее губы раскрываются для меня, как бутоны роз весенним утром, и на этот раз я, не раздумывая, погружаю свой влажный язык в ее рот, чтобы встретиться с ее собственным. Мягкая и податливая, она приветствует меня, одной рукой ероша мои волосы, а другой вцепляясь в плечо. Прикосновение боли, смешанное с ее сладостью, только еще больше распаляет меня, и я впитываю ее стоны, теряясь в нашем лихорадочном поцелуе.
Проклятье.
Для девушки, которая сказала, что не будет со мной трахаться, она не стесняется позволять мне трахать ее рот. На вкус она как беда, посыпанная сахаром, и в этот самый момент я безумно влюбляюсь в сладкое, умирая от желания насытиться.
Я поглаживаю подушечкой большого пальца основание ее горла, покусывая нижнюю губу, играя с ней, пока ее вздохи не начинают носиться вокруг меня. Мой язык снова погружается в ее горячий рот и начинает поглаживать ее, лаская чуть более прохладный пирсинг. Если гладкий металл так приятно ощущается при игре с моим языком, интересно, какие изящные трюки он сможет проделать с моим членом. Господи, от одного только поцелуя с ней я становлюсь твердым, как камень. Даже представить себе не могу, что было бы, если бы она взяла меня в рот. Я бы потерял самообладание, просто увидев ее на коленях, чтобы использовать и подчинять, не говоря уже о том, чтобы чувствовать, как этот твердый серебряный шарик ласкает мою головку.
Боже, какое охренительное зрелище.
Прежде чем осознаю, что делаю, мои руки берут верх. Одна из них все еще слегка сжимает шею южанки в вожделении, в то время как другая скользит по ее киске, обтянутой джинсами, наслаждаясь тем, как она беззастенчиво трется об нее своей сердцевиной. Мои уши улавливают голоса, доносящиеся за пределами аудитории, и я ругаюсь ей в рот, ненавидя тот факт, что мне придется прервать это. Если бы у меня было еще хотя бы две минуты, я бы своими глазами увидел, как камешек измельчается в песок. Это единственный финал, который у меня на уме.
К черту Общество.
Иметь Стоун под собой ради личного удовольствия стало для меня приоритетом номер один.
Я чувствую, как она извивается от моих прикосновений, как розовеют ее щеки, а на лбу выступают капельки пота. Она так чертовски близко. Я так жажду увидеть, как она споткнется о край пропасти, что мне даже все равно, поймают ли нас.
– У тебя есть тридцать секунд, чтобы кончить, Стоун. Покажи мне, насколько сильно ты этого хочешь, – рычу я, прикусывая ее нижнюю губу с такой силой, что ее глаза закатываются.
Стоун извивается в моих объятиях, еще яростнее шоркаясь своей киской о мою ладонь, поэтому я усиливаю давление на то место, где под ее одеждой находится набухший клитор. Поскольку я работаю на секунды и у меня нет времени расстегивать ее джинсы, мне придется возбудить ее каким-нибудь другим способом. Моих нетерпеливых пальцев будет недостаточно, чтобы довести ее до оргазма, поэтому я отрываюсь от ее рта и зубами задираю тонкую футболку, обнажая черный кружевной лифчик, который плохо скрывает набухшие соски. Если бы у меня было больше времени, я бы раздел ее догола и прижал бы обе груди к своему лицу, чтобы ласкать их часами. Но поскольку время не терпит, я прижимаюсь ртом к одной из тяжелых грудей, посасывая ее сморщенный бутончик через сетчатую ткань. Мои зубы впиваются в ореолу, пока из ее горла не вырывается громкий крик, и ее тело сотрясается в моих объятиях.
Святое дерьмо! Кажется, это самое великолепное зрелище, которое я когда-либо видел.
Кратковременный оргазм Стоун кажется мне горько-сладким, поэтому я продолжаю целовать ее, просто чтобы уменьшить боль, которую мы оба испытываем. Однако мне следовало бы догадаться, что обращение к источнику такого декаданса только усилит наше желание. Я с негодованием отстраняюсь, ее дыхание переходит в учащенные вдохи, чтобы успокоиться. Я поправляю ее топ и нежно целую в блестящий висок, прежде чем схватить ее за подбородок, чтобы она видела только меня.
– Я заеду за тобой сегодня вечером, после того как ты закончишь свою смену в этой дыре, которую называешь баром. Никаких возражений, Стоун. Это не обсуждается. Поняла?
Ее полуприкрытые глаза на мгновение задерживаются на мне, но она не отказывает. Вместо этого она дерзко подмигивает мне, еще больше мучая мой член. Я ставлю ее на нетвердые ноги и беру сумку с книгами, чтобы показать, что провожу ее на следующее занятие, нравится ей это или нет.
С этого момента мы играем по моим правилам. Ее дерзкий ротик не встанет у меня на пути.
– Итак, полагаю, на этом все. Мы официально собираемся тусоваться вместе? – она шевелит бровями.
Ах, Стоун, мы собираемся сделать гораздо больше.
Просто подожди и увидишь.
8
Финн
Ладони постукивают по рулю в такт с подрагивающим коленом, мое беспокойство свидетельствует о том, что нахожусь в неизведанных водах, от чего я не в восторге.
Наверное, мне следовало подождать Стоун в баре. Это было бы по-джентльменски, особенно если учесть, что сегодня утром она забралась ко мне на колени. Не то чтобы я не пытался быть галантным или что-то в этом роде. Я имею в виду, я все-таки зашел туда. Но дело в том, что, когда оглядел эту свалку, до отказа набитую парнями, которые открыто пялились на нее, никак не смог смириться с этим. Кроме того, стойкий запах блевотины и спермы заставил мою задницу поскорее убраться оттуда.
Поэтому я поступил трусливо и просто написал, что жду ее на улице в своей машине. И хорошо, что в прошлый раз я приехал сюда на грузовике Истона, а не на своей драгоценной малышке, как сегодня.
Истон мог бы с легкостью заменить свой грузовик, если бы какой-нибудь ублюдок из Саутсайда решил прокатиться на нем. Мой Порше, однако – совсем другая история. Отец проломил бы мне череп, если бы узнал, что его угнали из-за того, что я решил пошалить в трущобах. Да уж, этот разговор с моим стариком не прошел бы гладко.
"Ты ведешь себя как самодовольный, напыщенный придурок", – слышу я голос Истона у себя над ухом. Не то чтобы он был здесь, чтобы высказать свое мнение по этому поводу, но можно с уверенностью предположить, что этот засранец сказал бы именно это. И, возможно, он прав. Только потому, что некоторые из этой части города приступники, не означает, что все здесь преступники. Я имею в виду, посмотрите на Стоун. Она трудолюбива, не лезет не в свое дело, и южанка до мозга костей. Если вдуматься, в Нортсайде полно плохих парней, хотя мы и делаем вид, что наше дерьмо не воняет. Взять, к примеру, меня: никто и подумать не может, что я замешан в гребаном двойном убийстве, но вот мы здесь.
Но вот мы, блядь, здесь.
Я в сотый раз смотрю на свой телефон и вижу, что уже далеко за полночь. Стоун сказала, что ее смена заканчивается ровно в полночь – как у неудачницы Золушки, – так почему же она так долго не может вытащить свою прекрасную задницу из этого свинарника и усадить ее на кожаное сиденье моей машины?
Хм…
Наверное, она освежается и наводит красоту для нашего первого свидания.
Чувствую, как уголки моих губ приподнимаются при мысли о том, что она потратила столько времени только для того, чтобы хорошо выглядеть для меня, но это идиотская мысль быстро разбивается вдребезги. Когда я слышу, как она желает спокойной ночи нескольким пьяницам, привалившимся к стене у входа в бар, понимаю, что та выглядит точно так же, как и тогда, когда я видел ее в последний раз.
Не то чтобы она выглядела плохо. Черт возьми, в этих коротких шортиках она просто не может выглядеть плохо. Но все же…
Не знаю, почему я разочарован. Может, я думал, что она наденет для меня сексуальное платье или что-то в этом роде. Я раздраженно закатываю глаза, потому что мне следовало бы знать. Стоун не из тех девушек, которые наряжаются для парней. И уж точно не из тех, кто из кожи вон лезет, чтобы выглядеть красиво для того, кого едва знает; и, может, даже не для того, кого хорошо знает. Она одевается для себя, черт возьми, и думать, что я могу как-то повлиять на ее дикость, просто глупо. Это свидание еще даже не началось, а я уже веду себя как самый большой мудак в мире.
– Хорошая тачка, – говорит она, саркастично присвистывая, прежде чем хлопнуть дверцей машины, как садовой калиткой.
– Спасибо, – бормочу я.
– Итак? Куда мы едем?
– Хм. Я думал, у тебя есть идеи. – Я пожимаю плечами.
– Ты что, издеваешься надо мной, да? – говорит она в ярости.
– Эй, уже полночь. Нет. Погоди. На самом деле без четверти час. – Для верности показываю время на экране своего телефона. – Не так уж много мест, куда я могу тебя сводить, милая.
Разъяренная моим ответом, Стоун нависает с открытой ладонью над моим лицом и я вжимаюсь в сиденье, готовясь к тому, что она меня выпорет.
– Во-первых, никогда больше не называй меня «милая», не ожидая, что в ответ я не надеру тебе задницу. А во-вторых, эта затея с потусоваться была твоей блестящей идеей. По крайней мере, мог бы придумать, куда меня отвести, придурок, – огрызается она, недовольная отсутствием у меня планов.
Она права. Я знаю, что все это показуха, но у меня должен был быть план действий на сегодняшний вечер. То есть что-то, что доставит ей удовольствие, пока она будет терпеть мою жалкую задницу. Видит бог, когда все пойдет прахом, у нее останется неприятное послевкусие при воспоминании о времени, проведенном со мной. Самое меньшее, что я могу сделать – это приложить искренние усилия, чтобы ее развлечь. Может быть, даже подарить Стоун несколько хороших воспоминаний на память обо мне, поскольку уверен, что в ближайшем будущем у нее будет много плохих.
Не то чтобы меня это волновало.
Стоун – цель. Горячая, сексуальная, как смертный грех, но все равно цель. Тем не менее, я бы не умер, если бы проявил себя так, как она того заслуживает, не так ли?
Я откидываю голову на подголовник и смотрю на ее раздраженный профиль.
– Прости, Стоун. Ты права, что злишься. Но я уже говорил тебе утром, что не силен в таких вещах. Я же не занимаюсь этим постоянно. Просто будь терпелива со мной, пока я пытаюсь разобраться со всеми нюансами, ладно?
Я наблюдаю, как ее ярость понемногу стихает, и ее милый носик задумчиво морщится. Она поворачивается ко мне всем телом, и на ее мягких красных губах появляется самая красивая улыбка, которая когда-либо могла украсить ее лицо.
– Что ты имеешь в виду? Что-то типа свидания? – она недоверчиво хмурит брови.
– Ага, свидания. Я не то чтобы известен тем, что вожу девушек в кино или на шикарные ужины. Если честно, последний раз я водил девушку, наверное, на школьный выпускной. И я сделал это дерьмо только потому, что так полагается.
Она наклоняет голову, внимательно изучая каждую мою черточку, а также каждое честное слово, которое только что слетело с моих губ. Как только понимает, что я говорю чистую правду, она откидывается на спинку сиденья, не отрывая взгляда от капота машины.
– Ты слишком много ругаешься, – наконец произносит она после адской, многозначительной паузы.
– Извини, – бормочу я, признавая свое поражение, и подаюсь вперед всем телом.
– Нет, Финн. Не извиняйся за то, кто ты есть. Я просто высказала наблюдение.
– О.
Я прижимаю язык к внутренней стороне щеки, когда снова воцаряется жуткая тишина. Она обхватывает руками голые колени, а я хрущу костяшками пальцев, ненавидя то, что она решила больше ничего не говорить, очевидно, ожидая, что я возьму инициативу в свои руки.
К черту. Рискнем.
– Это из-за постоянного общения с парнями. Ругательства, я имею ввиду. Ну, знаешь… футбольный балаган, шутки в раздевалке и прочая ерунда. Плюс ко всему я младший из трех братьев. В моем доме всегда было много ругательств. Наверное, все дело в тестостероне.
– Держу пари, твоей маме это нравится, – подхватывает она, и во мне вспыхивает проблеск надежды, когда я вижу, как ее губы кривятся в усмешке.
– Нет, мэм. Я бы не посмел ругаться при маме. Нет, если бы не хотел получить за это подзатыльник. Или, что еще хуже, чтобы она вымыла мне рот куском мыла. Я уже видел, как она это делала. Мой брат Кэлвин неделю отрыгивал мыльную пену после того, как ляпнул в ее присутствии "дерьмо", а он в то время уже был женат.
Мелодичный смех девушки, сидящей рядом со мной, заставляет мое сердце пропустить несколько ударов. Я впервые слышу, как Стоун смеется, и, как ни странно, это придает ей такой юношеский вид, что я немного удивляюсь. Не знаю, дело ли в ее суровой внешности или в пирсинге и татуировках, но ее смех напоминает мне, что она всего лишь девчонка, которой едва за двадцать, и которая на пороге начала своей жизни. В ней все еще так много невинности, которую мир еще не отнял – что-то, что можно понять только по ее беззаботному смеху.
Черт.
Надеюсь, я этого не изменю. Было бы нелепо запятнать что-то настолько чистое и нетронутое.
– Итак, мы выяснили, что ты ни с кем не встречаешься. Понимаю. Я тоже такое не очень люблю. Но я люблю веселиться. Так скажи мне, красавчик, не хочешь ли ты оживить эту ночь и немного повеселиться? – она поворачивает голову в мою сторону со знойным озорством во взгляде, и, поскольку одним этим взглядом она, вероятно, может получить от меня все, что угодно, я киваю, как последний дурак.
– Отлично, – восклицает она, хлопая меня по колену. – Жди здесь. Я сейчас вернусь.
Прежде чем я успеваю произнести хоть слово, она уже вылезает за дверь, направляя свою прекрасную задницу обратно в бар из тараканьего ада. К счастью, мне не пришлось долго ждать ее возвращения. Не прошло и пяти минут, как она возвращается с широкой улыбкой на лице и пластиковыми пакетами в каждой руке. Она снова хлопает дверью, заставляя меня съежиться на сиденье. Но я не решаюсь ничего сказать по этому поводу, так как, похоже, вечер наконец-то начал складываться в мою пользу.
– Что у тебя там? – я подталкиваю ее пакеты, слыша звон бутылок, соприкасающихся друг с другом.
– Финн, познакомься с Джеком18 и Хосе19 – двумя моими любимыми мужчинами. Паршивое свидание никогда не бывает слишком уж паршивым, когда со мной эти парни, на которых можно положиться. – Она показывает мне свой проколотый язычок и нахально подмигивает.
– Рада, что у тебя есть план Б. – Усмехаюсь я.
– Ты думаешь, это план Б? О, ты такой наивный милашка. Это план "А", малыш. Ты здесь просто как подстраховка.
Я смеюсь еще громче, потому что эта девчонка чертовски самоуверенна. И, знаете, это мне в ней и нравится.
Я на минуту задумываюсь, куда бы нам поехать, чтобы выпить. На мой взгляд, есть только одно подходящее место. Я никогда никого туда не водил, но почему-то мысль о том, что Стоун увидит его, приводит меня в восторг.
– Я знаю, куда хочу тебя отвести.
– Знаешь? На тебя только что снизошло, да?
– Ага. – Усмехаюсь я, включив зажигание. – Держи этих двух плохих парней в узде. Мы сможем выпить, когда приедем, не раньше.
– О, не забивай этим свою хорошенькую головку, дорогуша. Я позабочусь об этих двоих, – игриво отвечает она, растягивая слова с южным акцентом.
Как только мы выезжаем на дорогу, она начинает возиться с радио, подбирая мелодии по своему вкусу. Правда, она даже не спросила меня, не против ли я музыки. Я пришел к выводу, что Стоун просто делает то, что хочет, и когда хочет, и в жопу тех, кому это не нравится. Это странно освежает.
Большинство девушек всегда пытаются произвести на меня впечатление, притворяясь такими, какими, по их мнению, я хочу их видеть, но Стоун плевать хотела на то, чтобы произвести на меня впечатление. На самом деле, готов поспорить на свой трастовый фонд, что она такая со всеми. Такая, какая есть. Хотите принимайте, хотите нет. Думаю, это нас объединяет. Ну, по большей части.
– Итак, красавчик, не хочешь ли намекнуть, куда ты меня везешь?
– Сама увидишь. – Я ухмыляюсь, постукивая пальцами по рулю в такт барабанам рок-песни, которую она выбрала.
– Ты же не собираешься отвезти меня в лес и убить, или что-то в этом роде?
– Что это за идиотский вопрос?! – говорю я, отрывая взгляд от дороги, чтобы вылупиться на нее.
Стоун просто хихикает над моим ошеломленным видом и разворачивает мое лицо вперед, чтобы мы не слетели в кювет.
– Не будь таким чувствительным, квотербек. Девушка должна быть осторожна, садясь в машину к незнакомцу, – беззастенчиво поддразнивает она.
– Сегодня утром твоя киска настолько сильно терлась о мою ладонь, что ты кончила на нее. Мы уже давно миновали стадию "незнакомцев", не думаешь?
– Туше.
Она на секунду отворачивается к боковому окну, но я все равно вижу в отражении слабый румянец, окрасивший ее щеки.
– Я не повезу тебя ни в какой лес. Так что успокойся, – поддразниваю я.
– Значит, ты не собираешься положить меня на какой-нибудь каменный алтарь и принести в жертву футбольным богам или что-то в этом роде? Потому что, если да, то мне не хочется расстраивать тебя и говорить, что эти ритуалы работают только с девственницами, и – внимание, спойлер – я потеряла свою еще в пятнадцать. Ты немного опоздал на то родео, красавчик.
– В пятнадцать, да? Довольно рановато, тебе не кажется?
– Правда? Я никогда об этом не задумывалась. – Она задумчиво пожимает плечами. – А когда ты потеряла свою?
– В четырнадцать.
– Это даже раньше, чем я. Немного лицемерно, не находишь? – парирует она, скрещивая руки под своей пышной грудью и приподнимая ее в процессе. Это чертовски отвлекает. – Эй, квотербек, – щелкает она пальцами у меня перед носом. – Смотри на дорогу, а не глазей на сиськи. И ответь на чертов вопрос. Почему для меня потерять девственность в пятнадцать – рано, а для тебя в четырнадцать – нет?
