Текст книги "Не вижу зла (ЛП)"

Автор книги: Айви Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Тогда зачем?

Ее глаза медленно открываются, изумрудные глубины сияют влажным блеском, и я снова теряю дар речи.

– Моя мама так и не оправилась после того, как отца посадили, Финн. Такая любовь – редкость, но смотреть, как она разрушается, невыносимо. Любить так сильно, что дыхание другого становится твоим кислородом… Меня это ужасает.

– Я понимаю, Стоун. Все в порядке, – тихо говорю я, стараясь успокоить ее тревогу. – Нам не обязательно говорить о твоих родителях.

– В том-то и дело. Я говорю не о них. Пожалуйста, Финн, просто позволь мне сказать, пока хватает смелости.

– Хорошо.

Она трижды сглатывает, и мое глупое сердце бешено колотится в ожидании ее слов.

– Я никогда не понимала, как один человек может так сильно влиять на другого. Как любовь может калечить так же легко, как и исцелять. Я не хотела этого испытывать, и всю жизнь держала всех на расстоянии, чтобы никто не мог сделать меня такой беспомощной. Мне нравится все контролировать, Финн. Нравится, когда последнее слово за мной.

– Знаю, что нравится, – нежно улыбаюсь я.

Ее глаза расширяются, щеки розовеют, и она хватает мою руку обеими ладонями, прижимая к своей груди.

– Но, кажется, я где-то ошиблась. Кажется, я больше не контролирую ситуацию. В то воскресенье, когда ты ушел… Мне показалось, что ты унес с собой часть меня. И я испугалась, что ты больше ее не вернешь. А потом я четыре дня не получала от тебя никаких вестей и постепенно сходила с ума.

– Правда?

– Да. И, если честно, я ненавидела тебя все эти дни, пока ты держался в стороне. Серьезно, просто бешено ненавидела. Не смей так больше делать, красавчик, – ее голос звучит сердито, но слезы в глазах выдают совсем другие эмоции.

– О чем ты, Стоун?

– Честно? Сама не знаю. Знаю только, что не хочу прожить и дня, не видя тебя. Не будучи рядом с тобой. Понимаешь?

Уголки моих губ расплываются в улыбке.

– Да, понимаю. Я чувствую тоже самое.

Она крепче сжимает мои руки, закрывает глаза и выдыхает – долго, с облегчением.

– Тебя это пугает? – спрашиваю я, придвигаясь ближе.

– Да.

– Не думал, что Стоун Беннетт вообще способна бояться, – пытаюсь пошутить, чтобы разрядить обстановку.

Она открывает глаза – изумрудные глубины все еще блестят от слез – и мое сердце подскакивает к горлу. Я не готов к такой ее беззащитности.

– Но это так. Ты пугаешь меня, Финн. До чертиков.

Я обхватываю ее за шею, и ее голова опускается мне на плечо.

– Я тоже боюсь, Стоун, – хрипло признаюсь я, крепко прижимая ее к себе.

– Правда? – ее шепот растворяется в моей шее.

– До чертиков, – нервно усмехаюсь я.

Она поднимает голову, заглядывает мне в глаза и спрашивает:

– И что нам теперь делать?

Я провожу большим пальцем по ее сочной нижней губе и отвечаю:

– Бояться вместе. Потому что с тобой я чувствую себя как никогда живым.

Ее легкая улыбка сводит меня с ума. Я больше не могу терпеть. И целую ее. Так, чтобы она поняла, как сильно пугает меня. И как я жажду, чтобы это чувство осталось со мной навсегда.

Ее пухлые губы приоткрываются, впуская меня, давая попробовать себя, а пальцы впиваются в мои волосы. Мои руки скользят вниз по ее упругому телу, и нежный поцелуй быстро превращается в вулкан желания.

С Стоун всегда так. Всепоглощающе. Ни с чем несравнимо.

Ее нога обвивает мое бедро, и я знаю – еще секунда, и она окажется сверху, сводя меня с ума. Но я хочу, чтобы сегодня все было иначе. Хочу, чтобы мы прикоснулись к тому, что пугает нас больше всего, и дали этому сжечь нас дотла. Я переворачиваю ее на спину, оказываясь сверху, и ее глаза распахиваются от неожиданности.

Без лишних слов срываю с нее футболку, спускаюсь ниже, чтобы исследовать каждый сантиметр ее тела. Целую и покусываю ее грудь, стаскивая шорты. Ее дрожащие руки тянутся к моим штанам, пока я не скидываю их вместе с боксерами. Прежде чем успеваю накрыть ее тело своим, мой рот берет надо мной верх, и я опускаюсь между ее бедер. Она вздрагивает, едва мой язык касается ее пылающего центра, и вся ее сладость оказывается на моем жадном языке.

– Финн… – стонет она, полная нетерпения.

– Дай мне себя. Дай мне всю себя, – умоляю я, вгоняя язык глубже и впиваясь пальцами в ее бедра.

Не проходит и двух минут, как ее тело приподнимается с кровати, выгибаясь от оргазма, разрывающего ее надвое. Она кончает, пока я высасываю ее возбуждение, капающее на мой подбородок.

На мой взгляд, она кончила слишком быстро, и я мысленно беру на заметку в следующий раз растянуть это на часы. Я заставлю ее ждать. Доведу до исступления. И только тогда позволю кончит.

Когда я поднимаюсь к ее губам, облизываясь, ее взгляд пронзает мою грудь насквозь. Словно она намеренно пробивает брешь в моей броне, чтобы пробраться внутрь и навеки сделать меня своим. Ее звездные глаза стали бездонными омутами, в которых я готов утонуть, желая, что бы эти прозрачные зеленые воды смогли очистить меня и смыли мои грехи.

Я нависаю над ее расслабленным после оргазма телом, но ее ноги тут же обвивают мою талию, словно приглашая меня совершить сладкое безумие. Я вгоняю в нее свой ноющий, твердый член и наши сливающиеся воедино стоны звучат, как ангельская симфония, низвергнутая с небес.

– Вот где я хочу быть всегда. Внутри тебя. Всегда с тобой, Стоун, – хрипло шепчу я, погружаясь в ее влажную киску.

Она стонет, когда я не спеша проникаю глубже, ее ногти впиваются в мою спину, оставляя следы с каждым моим яростным толчком. Я приникаю губами к ее шее, замедляя темп, сводя нас обоих с ума.

– Я мечтаю об этом каждую ночь перед сном. Но когда просыпаюсь, все, чего я хочу, – это лишь услышать твой голос. Только твой голос, Стоун, – признаюсь я.

– Финн! – восклицает она с мучительным стоном.

– Я придумываю поводы, чтобы увидеть тебя. Предлоги, чтобы прикоснуться к тебе. Чтобы вдохнуть твой запах. Ты превратила меня в безумца.

– О Боже, – мурлычет она подталкивая меня пятками, требуя большего. И черт возьми, я даю ей это.

Я вхожу в нее с яростной, неумолимой силой, теряя счет времени и пространству.

– Только когда я внутри тебя, – когда ты позволяешь мне любить тебя так, – все мои страхи исчезают. Я больше ничего не боюсь. Я цельный, Стоун.

Слезы, струящиеся по ее щекам, прекрасны не меньше, чем стоны желания, срывающиеся с ее губ.

– Бойся со мной, Стоун. Будь цельной со мной. Просто будь моей, – умоляю я, вгоняясь в нее с бешеной силой, и ее лоно сжимает меня в тисках наслаждения.

– Да. О Боже! Да, Финн!

Я погружаюсь в нее, требуя большего, и она отвечает мне с той же страстью. Ее желание всегда готово следовать за мной. Но готова ли ее сердце?

– Скажи, что хочешь этого, Стоун. Скажи то, что я так хочу услышать, – приказываю я, и по моему виску катятся капли пота, когда я приникаю к ней ближе, чтобы слизать слезы, скатившиеся на ее шею.

– Я хочу тебя. Я так сильно тебя хочу, – признается она, чувства в ее теле и душе становятся слишком сильными, чтобы продолжать отрицать их.

– И? – настаиваю я, заставляя ее разрушить последние стены вокруг сердца, сжечь их дотла.

– Ты мне нужен. Пожалуйста, малыш. Ты очень мне нужен, – молит она, царапая мою спину.

– И?

– Я твоя. Твоя! Просто продолжай заниматься со мной любовью, Финн. Прошу!

– Буду, Стоун. Клянусь, я буду, – обещаю я, зная, что именно это я и делаю, и буду делать до тех пор, пока она мне позволит.

– Малыш, я кончаю! – кричит она.

Не в силах больше сдерживаться, Стоун достигает пика оргазма, и я следую за ней, повторяя ее имя, пока нас окутывает блаженство.

Я падаю на кровать рядом с ней, притягивая к себе ее мягкое, удовлетворенное тело. Мы опустошены – физически и эмоционально, – но сквозь страх обнаженным душ пробивается странное умиротворение.

– Значит, мы делаем это? – тихо спрашивает она после долгой паузы, вновь рисуя пальцами узоры на моей груди.

– Да, – прямо заявляю я, не оставляя место недопониманиям.

– Хорошо, – говорит она с мягкой улыбкой, от которой мое сердце разрывается на части.

Я нежно приподнимаю ее подбородок и касаюсь губами ее мягких губ.

– А теперь спи, Стоун. Я разбужу тебя через час, чтобы повторить.

Она тихо посмеивается и прижимается ко мне. Через несколько минут ее дыхание успокаивается, сердце бьется ровно – а мое готово разорваться от счастья.

Но едва я подумал, что ничто не может быть прекраснее этого чувства, как тихий писк моего телефона оповещает меня о входящем сообщении. Стараясь не разбудить ее, я беру телефон со стола и вижу сообщение с неизвестного номера:

Сделай это сейчас – или пожалеешь.

Мое тело мгновенно леденеет из-за единственного, что может нас погубить. Общество.

Им даже не нужно оставлять свою фирменную эмблему – я и так понимаю, от кого эта угроза. А значит, они знают, где я.

Блядь.

Как и предупреждали Линкольн и Кольт, эти ублюдки действительно следят за каждым моим шагом. Иначе откуда бы им знать, что я у Стоун?

Проклятье!

После того, что Стоун рассказала мне об отце, я еще больше растерян, чем до того, как переступил порог этой комнаты.

Стоун не сможет жить, любя того, кого система заточит в клетку, как когда-то ее отца. Она сильная. Бесстрашная. Но я не верю, что она переживет такое во второй раз.

У меня всего два варианта, и оба – хуже некуда.

Первый: пойти в полицию, раскрыть правду о той ужасной ночи, предать лучших друзей и лишить их свободы в надежде на смягчение приговора. Но кто поручится, что со мной не случится то же, что и с отцом Стоун? Я не самый спокойный парень, и если кто-нибудь придет за мной в тюрьме, я, скорее всего, тоже убью. Выбрав этот путь, я не только предам братьев, которым клялся в верности, но и потеряю свободу. И ее.

Второй: выполнить приказ Общества и пусть будет, что будет. Но кто знает, какие еще ужасы последуют за всем этим, если я подчинюсь? Я до сих пор не понимаю, почему Стоун стала их целью, как навлекла на себя их гнев. Насколько я могу судить, она даже не подозревает, что за ней охотятся. Сегодня она бы точно сказала мне, если бы чувствовала опасность.

Стоун не знает о существовании Общества. Я в этом уверен.

Если я заменю ее телефон на их – она так и останется в неведении. Однако последствия этого поступка ударят по ее и без того непростой жизни. В этом я убежден.

Мой гнев, а не здравый смысл, подталкивает меня к следующему шагу – удалить их чертово сообщение и не трогаю ее телефон.

Я защищу Стоун. Как-нибудь, но я ее защищу.

Отказавшись подчиняться, я стану их следующей целью – но не позволю им добраться до нее.

Я не могу.

Стоун стала для меня важнее, чем я мог себе представить.

Возможно, даже важнее свободы.

21

Стоун

– Вечеринка? – заикаюсь я, широко раскрыв глаза.

– Угу, – кивает Финн, рассеянно перебирая мои волосы пальцами.

Я упираюсь подбородком в его грудь, глядя на него так, будто он окончательно спятил.

– В твоем доме? Завтра? Ты хочешь, чтобы завтра я пришла к тебе домой на вечеринку по случаю дня рождения твоего отца? – дословно повторяю я его идиотское приглашение, надеясь, что мой тон вправит ему мозги.

– Ты говоришь так, будто никогда не была на днях рождения, – усмехается он, и его теплое тело подо мной слегка вздрагивает от смеха.

– Уж точно не в Нортсайде, – бормочу я ему в грудь.

– В этом нет ничего особенного. Мама каждый год устраивает для отца праздник. Там будет столько народу, что никто даже не заметит, что я кого-то привел.

– Не сомневаюсь, – фыркаю я. – Уверенна, там будет вся элита Эшвилла.

– Ну и что? Какая разница, кто там будет? – он игриво переворачивает меня на спину, оказываясь сверху.

– Мне есть разница! – восклицаю я, нервно поигрывая пирсингом в языке.

– Тебе придется придумать что-нибудь получше, негодница, – насмехается он, опускаясь к одной из моих грудей и слега прикусывая зубами мой чувствительный сосок.

Я хватаю его за голову, не желая отвлекаться на его уловки, пока этот разговор еще не закончен.

– Во-первых, разве твои родители не взбесятся, если я ворвусь к ним на праздник?

Финн издает тихий смешок, который, клянусь, неизменно раздражает меня до чертиков, но в то же время согревает изнутри. А может, раздражает как раз потому, что от него я превращаюсь в кашицу.

– Ты не врываешься. Ты моя девушка. Парень ведь может привести свою девушку на вечеринку к родителям, верно?

Я стараюсь не зацикливаться на том, как легко этот красавчик навесил на меня ярлык "своей девушки", особенно когда есть проблема поважнее.

– Финн, я серьезно. Ты правда не думаешь, что они могут немного расстроиться, если ты приедешь меня с собой? – осторожно настаиваю я, опуская тот факт, что его родители могут быта не в восторге от того, что он появится с южанкой.

– Не понимаю, почему они должны.

– Серьезно? Ты вообще не видишь никакой проблемы? Они даже не знают меня, Финн.

– Ну и что? Как раз познакомитесь. Придешь и поразишь их своей дерзостью. К тому же, мама уже вся на иголках – ждет не дождется встречи с тобой. – Он смеется, целуя внутренние стороны моих запястий.

– Правда?

– Ага, – оживленно подтверждает он. – Но я пригласил тебя не ради нее. Пора уже показать мою девчонку друзьям и семье, – воркует он, медленно скользя своим телом по моему, снова опускаясь к груди, чтобы поймать губами сосок. – И вообще, я же познакомился с твоей мамой, и ты не сопротивлялась, когда вела меня к себе.

– Это другое.

– С чего? – он хмурится, подняв на меня взгляд. – Почему ты так упрямишься, Стоун? В чем настоящая причина, из-за которой ты не хочешь идти?

Я закусываю губу, уставившись в потолок, лишь бы не встречаться с его пронзительными голубыми глазами. Они всегда смотрят прямо в душу, пытаясь лишить меня любой защиты. К счастью, мое осторожное сердце имеет запас патронов – на случай, если придется обороняться.

Я медленно выдыхаю и снова перевожу на него взгляд, зная, что собираюсь нанести удар по его хрупкому сердцу.

– Я просто не думаю, что уже подходящее время для знакомства с твоей семье. Или с друзьями.

Он резко кивает, и в тот же миг его прекрасное лицо омрачается грустью – будто тень накрывает каждую его черточку.

– Понял. Принято, – отрезает он, и в его голосе звенит жесткость.

Финн отстраняется, его мускулистое тело перестало касаться моего, и одним стремительным движением он поднимается с кровати. Он тратит несколько секунд на поиски одежды, и вот уже натягивает джинсы, подхваченные с пола.

– Ты злишься, – шепчу я, приподнимаясь и опираясь на изголовье. Я прикрываюсь простыней, следя, как он за считанные мгновения натягивает одежду.

– Я не злюсь, Стоун. Я разочарован. Это разные вещи, – бросает он через плечо, разыскивая кроссовки.

– С моей точки зрения, это одно и тоже.

Он издает еще один смешок, и в моей груди становится тяжело от его реакции на мое не желание идти на эту дурацкую вечеринку.

– Куда ты? Еще даже не рассвело.

– Разве ты не сказала, что не хочешь, чтобы тебя застукали с парнем? Сейчас идеальное время уйти. Кроме того, я не могу сейчас здесь находиться.

– То есть не можешь находиться рядом со мной, так? – огрызаюсь я, раздраженная его поведением.

Финн вскидывает руки вверх и поворачивается ко мне. Его обычно мягкие голубые глаза приобретают более суровый оттенок.

– Да, именно так. Потому что если я останусь, то снова займусь с тобой сексом. А я хочу от тебя большего, Стоун. Хочу чувствовать, что я не просто еще одна зарубка на столбике твоей кровати, и что тебе на самом деле не все равно на меня.

– Ты ведешь себя нелепо и слегка драматизируешь. Ты же знаешь, что значишь для меня больше, чем просто еще одна зарубка, Финн.

– Ох, да? Скажи, откуда мне это знать? Как я могу поверить, что тебе не все равно? Я как будто подталкиваю нас на шаг вперед в наших отношениях, а ты отталкиваешь нас на два шага назад. И, может быть, это именно то, чего ты хочешь, – хрипит он, выглядя потерянным и смущенным, от чего у меня самой начинает щипать в глазах, когда я вижу, как ему больно.

– Финн… – выдыхаю я, мое сердец не в силах справиться с лавиной этих новых чувств.

Я наблюдая, как он качает головой, находит свои "Джорданы" и быстро зашнуровывает их. Собравшись, Финн берет рюкзак и направляется к двери, останавливаясь у порога, но не оборачиваясь.

– Разберись, чего ты хочешь, Стоун. Когда разберешься – приходи.

Но прежде чем он успевает выйти, я срываюсь с кровати и прижимаюсь к его спине так, словно от этого зависит моя жизнь.

– Не уходи, – хрипло шепчу я. – Просто не уходи.

Он опускает голову, и я чувствую, как его тело дрожит – так же сильно, как мое.

– Я не знаю, как нам быть, Стоун.

– Я тоже, – признаюсь я.

Он разворачивается в моих объятиях, прижимая мою обнаженную фигуру к своей одетой, и утыкается лицом в изгиб моей шеи.

– Почему это должно быть так сложно?

– Не знаю, – шепчу я, сжимая его напряженные плечи и молясь, чтобы нашлись нужные слова – любые, лишь бы он остался.

Вчера я не врала, когда говорила, как сильно скучала по нему эту неделю. Без моего ведома и согласия он проник в мое сердце и не собирался отпускать. Как солнце Северной Каролины на моей коже, его присутствие стало для меня необходимостью. Даже потребностью.

Сама мысль о том, что он уйдет, огорченный и обиженный, была невыносима и только подтвержда его теорию – мы оба давно переросли игры, но каким-то образом угодили в самую сложную из них. Мы влюбились друг в друга, и я не уверена, что кто-то из нас готов играть по правилам, которые диктует любовь.

– Финн… – срывается мой голос, слова жгут горло, требуя вырваться наружу.

– Да? – спрашивает он, вдыхая мой запах

– Мы… влюблены?

Он делает еще один глубокий вдох и отстраняется, позволяя мне снова потеряться в его небесно-голубых глазах.

– Я знаю, что я да. Но я не уверен насчет тебя, Стоун. И это просто сводит меня с ума, – признается он, прищуриваясь так, чтобы я не заметил, как его глаза наполняются влагой.

Я беру его лицо в ладони, бережно касаясь щек.

– Я никогда не любила.

– Я знаю, – отвечает он, опуская взгляд в пол с таким разочарованием, от которого у меня сжимается сердце.

– И не уверена, что у меня это получится.

Он снова тяжело вздыхает, все еще не решаясь посмотреть мне в глаза.

– Я приду на вечеринку, Финн. Если для тебя это так важно – я приду.

– Нет, все в порядке. Если ты не готова, я просто подожду, – сдается он.

– Я хочу пойти. Хочу познакомиться с твоей семьей, с твоими друзьями, – твердо заявляю я, сильнее сжимая его лицо в ладонях.

– Зачем?

– Потому что они важны для тебя, а ты важен для меня, – признаюсь я с такой уверенностью, что его хмурое выражение смягчается, хоть и ненамного.

– Хорошо, – кивает он, но я все равно чувствую, что он где-то за много милю отсюда.

Черт побери!

Почему я не могу сказать это?

Почему не могу признаться, что тоже в него влюблена? Потому что я влюблена. Как бы меня это ни пугало, я знаю – эта мучительная боль в груди бывает только от любви. Так почему же я не могу дать ему то, чего он так отчаянно жаждет? Почему?

Потому что в тот момент, когда я это сделаю, вся власть окажется в его руках. Вот почему.

Я больше не буду контролировать ситуацию, а значит, он сможет ранить меня больнее, чем кто-либо другой. Я могу притворяться храброй, но когда дело касается сердца – я трусиха, и я это знаю. Я видела, на что способна любовь. Как она ломает людей, оставляя после себя лишь осколки, которые уже не склеить. Любовь – это смертельный вирус, убивающий лучших из нас, уничтожающий мечты и вдохновение, если ему позволить. Это пистолет, направленный нам в грудь, и мы сами жмем на спусковой крючок. Любовь – это русская рулетка, и я никогда не думала, что буду втянута в эту игру.

До тех пор, пока Финн Уокер не появился в ту ночь в баре Большого Джима – с томным взглядом и острым языком, от которого невозможно было не рухнуть в пропасть без шансов на спасение.

Он заслуживает большего. И когда поймет это – уйдет. А я останусь разбитой вдребезги. Я не могу этого допустить. Как бы ни терзала меня его боль, признание в том, что он владеет моим сердцем, станет началом конца.

Лучше причинять боль, чем чувствовать ее.

Может, самое милосердное – оборвать все сейчас? Это было бы менее жестоко. Но мое эгоистичное сердце не отпускает его. Не сейчас, когда я только нашла его.

Однажды он уйдет – по своей воле или потому, что я сам его оттолкну.

Все, что мне остается, это наслаждаться временем, которое у нас есть. Потому что в тот момент, когда он признался в любви, запустился обратный отсчет.

Неделя? Месяц? Год?

Сколько бы нам ни было отпущено – этого никогда не будет достаточно. Но я сделаю так, чтобы каждая секунда имела значение. Даже если ради этого придется отправиться на гламурный прием в северную часть города, где собирается вся элита Эшвилла.



Я расхаживаю взад-вперед по тротуару, злясь на себя за то, что снова уступила Финну и согласилась пойти за покупками после учебы. А уступила я только потому, что если уж идти на эту дурацкую вечеринку, то выглядеть надо хотя бы более менее прилично. Черта с два я позволю этим зазнайкам с Нортсайда смущать Финна из-за того, что он пришел со мной. Мне плевать на их мнение, но я не хочу усложнять Финну завтрашний вечер больше, чем это необходимо.

Снова смотрю на телефон и понимаю, что он уже опаздывает на пятнадцать минут. Странно, Финн обычно приходит задолго до назначено времени. Он всегда так рвется проводить со мной время. Я уже собираюсь написать ему, как меня прерывает легкий толчок в плечо. Когда я оборачиваюсь, то оказываюсь лицом к лицу со сливками Норсайда и самой ценной жемчужиной Эшвилла – Кеннеди Райленд.

– Ты Стоун, да? Стоун Беннетт? – спрашивает она, одаривая меня голливудской улыбкой.

Ее длинные светлые локоны ниспадают на хрупкие плечи, обрамляя лицо с идеальными чертами. Вся она – олицетворение привилегий и изящества, двух вещей, которых нет во мне.

– Да, это я, – отвечаю, приподнимая бровь. Что вдруг сподвигло ее заговорить со мной?

Ее улыбка становится еще шире, пока та откровенно, без тени смущения, разглядывает меня с ног до головы.

– Привет, я Кеннеди, – представляется она, протягивая руку.

Будто я не знаю единственную дочь Монтгомери Райленда. Думаю, все в Ричфилде знают детей декана.

– Я знаю, кто ты, – огрызаюсь, скрещиваю руки на груди и специально смотрю куда угодно, только не на нее.

Но краем глаза замечаю, что даже мой холодный прием ничуть не омрачает ее сияющей улыбки. От этого Кеннеди похожа на идеальную куклу из "Степфордских жен"²⁶.

Ходили слухи, что близнецы Райленд острее бритвы, но, похоже, ее брат Джефферсон забрал себе всю сообразительность. Пока что Кеннеди совершенно не улавливает мои не слишком тонкие намеки на то, что я не заинтересована в разговоре с совершенно незнакомым человеком на улице. Либо слухи о гениальности близнецов – полная выдумка, либо их распустил сам отец. Ну а как иначе? Нельзя же позволить людям думать, что у декана престижного университета дети-бездарности.

– Финн говорил, что ты сногсшибательна. И что недоверчива. Не виню тебя – на твоем месте я бы тоже была настороже, – подмигивает она.

– Ты знаешь Финна? – мои руки сами разжимаются при упоминании имени красавчика.

– Всю свою жизнь. Мы выросли вместе, и, должна сказать, я никогда не видела его настолько очарованным кем-то. Теперь, когда познакомилась с тобой, я понимаю, почему он так сильно встюрился.

Я пытаюсь скрыть румянец, но ее хитрая усмешка говорит, что у меня это плохо получается.

– Вообще-то, я как раз жду его, – резко меняю тему, игнорируя ее комментарий о чувствах Финна.

Но ее глаза все так же сияют, будто я только что призналась в чем-то важном.

– На самом деле, ты ждешь меня, а не Финна. Сегодня я твой персональный стилист. Подберем тебе такой наряд, чтобы Финн окончательно потерял от тебя голову, – дразнит она, распахивая дверь бутика и приглашая меня внутрь.

Я нерешительно захожу в роскошный магазин. Продавщицы буквально набрасываются на Кеннеди, еще до того, как та переступает порог. Замечаю, как при этом они косятся на меня, но сохраняют пластиковые улыбки, пока Кеннеди объясняет, что ей нужно.

Когда они уходят за вещами, Кеннеди притягивает меня к себе, беря за руку, будто мы знакомы сто лет. Мое первое желание – отстраниться, но у этой блондинки мертвея хватка.

– Признаюсь кое в чем, – шепчет она мне на ухо, и я ощетиниваюсь в ожидании подвоха.

Она заливается смехом, запрокидывая голову. Ее смех не такой противный, как я ожидала. И это удивительно, ведь вся эта ситуация бесит меня до чертиков. Мысленно отмечаю кастрировать Финна при встрече. Ладно, может, не кастрировать – его кое-что мне еще пригодится, но отчитать как следует – обязательно.

– Не смотри так настороженно, Стоун. Я не собираюсь говорить, что хочу твоего или что-то в этом роде, – продолжает смеяться она, таща меня к примерочным, где нас уже ждут две продавщицы с платьями. – Я просто хотела поблагодарить тебя, – добавляет она искренним тоном, что застает меня врасплох.

– Поблагодарить? За что?

– Разве не очевидно? За Финна, – сияет она, но мое хмурое лицо заставляет ее пояснить. – Ладно, возможно, ты не в курсе, но наша маленькая компания пережила не лучшие месяцы. Не всем легко справиться с такими трудностями. Просто я рада, что Финн, по крайней мере, смог найти счастье среди всего этого хаоса. Хотя бы один из нас заслужил немного радости. – Ее голубые глаза темнеют от той же грусти, что звучит в ее словах.

– С какими именно трудностями? – спрашиваю я, заинтересовавшись деталями жизни Финна, о которых не знала.

– Один из наших ближайших друзей в начале года потерял обоих родителей. Трагически. Мы до сих пор не можем оправиться от шока. Когда одному из нас больно – больно всем, – объясняет она.

– Убийство Гамильтонов? Я читала об этом в газетах. Не знала, что Финн так близок с семьей основателей Эшвилла, – тихо замечаю я.

Теперь понятно, почему он так настаивал, чтобы я пришла на завтрашний праздник его родителей. Это отчаянная попытка объединить два его мира. Жаль только, что это объединение произойдет на его территории, а не на моей.

– Да. Наши семьи очень близки. Линкольн для Финна как брат. Удивлена, что он тебе о нем не рассказывал, – говорит она, и в ее глазах мелькает разочарование.

– Финн часто рассказывает о своих друзьях. Просто он не углублялся в эту тему. Я имею ввиду убийство.

– Конечно. Ну, кому захочется обсуждать такое, когда можно провести время за поцелуями, да? – поддразнивает она, толкая меня в плечо, пытаясь разрядить обстановку.

– Верно, – ворчу я, чувствуя себя неловко от обсуждения моей личной жизни с незнакомкой, какой бы хорошей подругой она ни была Фину.

– Ты счастлива? – неожиданно спрашивает она, останавливаясь посреди просторной примерочной и пристально глядя на меня.

– О чем ты?

– Я знаю, что Финн счастлив. Что ты делаешь его счастливым. Но делает ли он счастливой тебя? – продолжает она допрашивать.

Я высвобождаю свою руку из ее руки и поворачиваюсь к ней лицом, давая понять: никаких душевных разговоров у нас не будет. Мы не подружки, и это не подростковая комедия, где королева школы преображает аутсайдершу, чтобы та понравилась школьному красавчику.

На хрен это!

Кеннеди поворачивается, закрывает дверь и просит продавщиц оставить нас одних, чтобы я могла примерить первое платье. Однако, когда она снова смотрит на меня, выражение ее лица становится совершенно серьезным

– Ну так? Он делает тебя счастливой?

– Не понимаю, какое тебе дело до моего счастья.

Едва эти слова срываются с моих губ, как в ее глазах вспыхивает хищный, кошачий блеск. Меня накрывает жуткое чувство дежавю – я уже видела этот взгляд раньше, и тогда он вызвал у меня такую же тревогу.

Что за чертовщина?

Мы с Кеннеди уже встречались? Возможно. Мы учимся в одном колледже, наверняка пересекались.

Но этот взгляд…

Мерзкое покалывание в затылке кажется мне знакомым. Оно напоминает о чем-то, что я никак не могу вспомнить. Или не хочу.

Я напрягаюсь, стараясь сохранить безразличное выражение лица, чтобы эта кукла не поняла, что задела меня. Но вместо того, чтобы смягчиться, она усиливает давление, и ее потрясающие черты вдруг искажаются во что-то опасное. Я невольно отступаю на шаг, готовясь дать отпор, если придется.

– Я знаю, что погружение в наш мир может быть ошеломляющим, поэтому мне понятна твоя защитная реакция. Финн, однако, типичный парень. Сомневаюсь, что он в полной мере осознает, насколько это серьезно – привести тебя на день рождения своего отца. Но мы с тобой не настолько наивны, верно?

Я провожу языком по зубам, а ее властный взгляд ни на секунду не ослабевает, пока она продолжает свою тираду.

– Своим поступком он заявляет всему Эшвиллу: ты – та самая девушка, с которой он хочет быть. И я лишь спрашиваю: готова ли ты к этому? Потому что, дорогая, буду честна – если готова, колебаний быть не должно. Либо все, либо ничего. И если ты не уверена… может, стоит пересмотреть выбор.

– Скажи мне, Кеннеди, – мои слова звучат с подозрением, ведь у этой цыпочки явно свой умысел. – Это Финн попросил тебя помочь мне с платьем, или ты сама предложила?

– Конечно, я предложила. – Уголок ее губ приподнимаются в хитрой улыбке.

– И ты сделала это потому, что обожаешь шопинг? Или хотела оценить меня? А может, дать понять, какое место мне здесь отведено? – спрашиваю я напрямую.

Ее усмешка перерастает в беззаботный смех, коварный блеск в глазах растаял.

– Он говорил, что ты умная. Рада видеть, что он не льстил. – Отвечает она с легким смешком, не опровергая моих догадок.

– Так вот в чем дело. Ты хотела проверить, достойна ли я вашей избранной компании? – язвительно усмехаюсь я, злясь от мысли, что эта дебютантка решила устроить мне проверку на вход в их клуб богатеев.

Ее прежняя улыбка исчезает, и в глазах вновь застывает холодная серьезность.

– Вовсе нет. Я просто хотела убедиться, что Финн отдает сердце тому, кто его заслуживает. Да, его семья и друзья станут частью твоей жизни, но меня волнует не это. Принимать нас или нет – твой выбор. Я лишь хочу знать: если мы окажемся для тебя слишком сложными, разобьешь ли ты сердце моему другу? Финн силен, как великан, но внутри он хрупок и раним. И я не позволю какой-то девушке воспользоваться этим, кем бы она ни была.

– Я думала, ты сказала, что не хочешь моего парня? Теперь мне кажется, будто это неправда. Если это так, то тебя ждет неприятное пробуждение. Финн не твой. Он мой, – рычу я с напускной уверенностью, которой на самом деле не чувствую.

На самом деле, мое сердце сжимается от мысли, что Кеннеди Райленд – моя соперница в борьбе за любовь Финна. Если это так, то как, черт возьми, мне его удержать? Я не смогу с ней тягаться, и она это знает. Мое происхождение из "не той" части города уже делает меня чужой в его кругах. А это значит, что наши отношения уже обречены на провал. И если добавить к этому Кеннеди, которая явно метит на его сердце… может, мне сдаться прямо сейчас?