Текст книги "Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля"

Автор книги: Артур Мерлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

– Что же это была за операция, в ходе которой я получил такой страшный удар по носу? – спросил я.

– Террористы шантажировали синьора Романа, – ответил Овьедо. – Они требовали от него, чтобы он выполнил их условия. Неважно, какие.

Я промолчал и ничего не сказал о том, что знаю об этих условиях. Незачем было пугать полицейского своей излишней информированностью и привлекать его внимание дополнительно к своей персоне.

– И мы решили, что он будет тянуть с выполнением их условий, – продолжил Педро. – Он встречался с ними и говорил, что не может сделать то, о чем его просили. Вернее, требовали. За это время он отвез свою жену сюда и оставил как бы без присмотра… А потом вернулся в Барселону и окончательно ответил отказом террористам. Это было сделано специально для того, чтобы они разозлились и захотели действовать решительно.

– А зачем вам это было надо? – спросил я. – Ведь вы могли бы арестовать их во время встречи с синьором Романом?

– Нет, – досадливо покачал головой полицейский. – Они прислали бы связного… И мы бы арестовали его, и на этом бы все закончилось. Остальные сразу же ушли бы еще дальше в подполье, и даже если бы мы нашли их, у нас не было бы оснований привлечь их к ответственности. Поэтому мы захотели, чтобы они разъярились и забыли об осторожности.

Так все и получилось, как мы задумывали. Синьор Роман отказал им во всем по телефону и они тогда ему сказали: «Вы будете страшно наказаны. Берегитесь».

А он тогда спросил их, что они могут ему сделать. И они ответили ему: «Мы выкрадем твою жену и продадим ее. И ты будешь опозорен и раздавлен на всю жизнь».

«Моя жена в безопасном месте, – сказал им Симон. – Вам ее не найти».

Это было как раз то, что было нужно сказать. Он сказал это безапелляционным тоном, и они действительно поверили в то, что он – надутый и безрассудный болван. Потому что они проследили, куда он отвез жену…

И они решили выполнить свое обещание и выкрасть Эстеллу. Так они появились тут. Только нас сильно огорчало, что приехали всего двое. Но тут удачно подвернулись вы и дали им отпор. Так что есть и ваша заслуга в этой операции…

Тогда они вызвали остальных на помощь. Они позвонили в Барселону и сказали, что появился «привходящий фактор». Они объяснили, что у них сорвалось потому, что неожиданно появились два каких-то сумасшедших иностранца, и они помешали выкрасть женщину… И тогда из Барселоны приехали все остальные. Это было даже лучше, чем то, на что мы рассчитывали.

– А что мы пойдем в ресторан – вы тоже рассчитывали? – поинтересовался я. – Какие вы умные… Мы ведь и сами не знали, что пойдем туда.

– Это было неважно. В любом случае, вечером они бы предприняли попытку окончательно захватить синьору Роман. В ресторане, в отеле, на улице… Просто случайность, что вы отправились в ресторан… Вот там мы их всех и взяли.

– Так вы использовали Эстеллу в качестве приманки? – спросил я. – Как говорится по-русски, вы ловили рыбу «на живца»?

– Можно и так сказать, – кивнул головой Педро.

– А она сама об этом знала? – не унимался я. Потому что я отчетливо помнил ужас в глазах Эстеллы, ее подавленность, ее страх. – Она знала, что она – подсадка, и что вы следите за развитием событий?

– Нет, – покачал головой Педро. – Она все же женщина и могла как-то выдать нас. Своим поведением она могла бы вызвать подозрение у бандитов, которые постоянно наблюдали за ней. Так что она ничего не знала.

Я выразительно посмотрел на него и покачал головой. Наступило молчание, после которого синьор Овьедо сказал:

– Я догадываюсь, что вы об этом думаете. Но поверьте, хоть это и была моя идея, я сначала согласовал ее с Симоном. Если бы он не разрешил использовать его жену в качестве подсадки, я не стал бы этого делать.

– А он разрешил?

– А он разрешил, – кивнул Овьедо. – Честно говоря, синьор, я и сам несколько удивлен этим. Наверное, дело в том, что для Симона успешное проведение операции означало дальнейшую успешную карьеру… А к жене у него все же сложилось негативное отношение. Он может сколько угодно говорить, что он простил ее и любит по-прежнему. Но меня пусть не обманывает, я хорошо его знаю. Он – благородный человек, но он как мужчина не может простить такое до конца… Может быть, подсознательно он хотел как-то наказать Эстеллу. Наказать страхом, неуверенностью, беззащитностью…

– Действительно, очень благородный человек, – пожал я плечами.

– Давайте не будем его судить, – сказал Педро. – Мы с вами оба не были в его положении. Тем более, что ситуация на самом деле очень сложная.

– Настолько сложная, что нужно было травмировать женщину, которая и без того достаточно натерпелась? – спросил я.

– Симон тоже натерпелся, если уж об этом говорить, – ответил философским тоном синьор Овьедо. – Хотя, если сказать честно, он во всем сам виноват. Если бы он повел себя решительнее с самого начала, ничего бы и не было. И никто не получил бы таких моральных травм. И ваш нос, кстати, остался бы цел и невредим.

– Должен сказать, что мне не нравятся ваши методы, – сказал я. – Вы так долго тянули, что я получил по носу, бедный хозяин ресторана почти весь вечер пролежал связанный и с кляпом во рту… Мой знакомый был отравлен насмерть… И все из-за того, что вы тянули с развязкой.

– Должна была быть «чистота» ситуации, – объяснил Педро. – Нам было нужно, чтобы террористы стали действовать. Чтобы схватили Эстеллу и посадили ее в машину. Чтобы налицо была попытка похищения. Чтобы они достали оружие. И они достали его – пистолет. Это уже уголовная статья за незаконное хранение оружия. И так далее…

– Еще, наверное, было бы хорошо, если бы они застрелили меня из этого пистолета, да? – спросил я.

– Ну, это был бы идеальный вариант, – улыбнулся Педро. – Мы о таком не смели и мечтать. Тогда в судебном приговоре можно было бы не сомневаться.

– Ну, извините, что я остался жив, – сказал я язвительно.

– Пожалуйста, – ответил Педро. – Живите на здоровье. Кстати, это научит вас не связываться с чужими женами да еще в чужой стране.

Синьор Овьедо замолчал и взялся за свой портфель.

– Кажется, я ответил на все ваши вопросы? – сказал он. – А теперь мне пора. Кстати, я хотел вам кое-что предложить. У вас наверняка теперь с этим отелем связаны неприятные воспоминания…

– И что?

– Я могу договориться с туристской фирмой, чтобы вас на оставшееся время переселили в другой отель. Даже ближе к морю.

– Тут достаточно близко, – ответил я. – Я же не инвалид и могу пройти пять минут по улице.

Овьедо озадаченно замолчал и смотрел на меня. И тут я все понял. Господи, зачем я такой умный?

– И вообще, – продолжал я, – если вам это интересно, у меня с этим отелем связаны приятные воспоминания. Очень приятные. Так и передайте вашему другу. Это ведь он попросил вас предложить мне поселиться в другом отеле, не так ли?

Вы когда-нибудь видели, как краснеют полицейские? Я – никогда. Это был единственный случай в моей жизни…

– Так это синьор Роман попросил вас, да? – еще раз спросил я Педро.

– Честно говоря – да, – ответил он. – Хотя я не вижу в этом ничего дурного. Я договорюсь, и в другом отеле комната будет, может быть, даже лучше, чем эта…

– Да ладно вам, – сказал я. – Синьор Роман боится, что его жена найдет меня и приедет ко мне из Барселоны. Бедняга. Скажите ему, что нельзя быть настолько неуверенным в себе. Это не по-мужски. А Эстелла любит настоящих мужчин. Так ему и скажите.

Потом мне пришло в голову, что это очень хорошее предложение и мне оно весьма кстати. После того, как я сдуру поговорил откровенно с Герой, мне следовало быть осторожнее. И зачем я стал с ним говорить? Вот ведь несчастный у меня характер…

– На самом деле, это хорошее предложение, – сказал я. – Поговорите, пожалуйста, с фирмой. Я с удовольствием переселюсь в другой отель.

Наверное, я сказал это слишком быстро и в глазах моих что-то мелькнуло, потому что Педро вдруг внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Очень разумно. Очень. На вашем месте я поступил бы так же. Хватит вашей группе и двух трупов. Что-то не нравится мне обстановка здесь.

Увидев мой удивленный взгляд и мое оцепенение после его слов, синьор Овьедо криво усмехнулся:

– Не все полицейские такие дураки, как вы думаете, синьор… Конечно, мы постараемся доказать суду, что это террористы убили вашего знакомого в ресторане. Мы приложим для этого все усилия. Нам это выгодно, ведь тогда и срок заключения будет гораздо больше. Но честно говоря, я сомневаюсь в успехе. Мы же с вами оба прекрасно понимаем, что тот русский синьор был убит вовсе не террористами. У них вообще не было при себе цианида. Им он был ни к чему.

– Кто же его убил? – растерянно спросил я. «Вот, – подумал я при этом. – Как все в мире повторяется… Раскольников задал этот же вопрос следователю Порфирию Петровичу. А тот ответил ему: „Да вы. Вы и убили-с, Родион Романович“. Сейчас этот Педро скажет мне то же самое. Каков вопрос, таков ответ».

Педро усмехнулся еще раз:

– Не марсиане же прилетели, чтобы убить вашего несчастного синьора… Я достаточно долго работаю в полиции, чтобы понимать – это сделал человек, сидевший за столом. Уж не террорист, во всяком случае.

– Но это был не я, – сказал я.

– Откуда я знаю? – развел руками Педро. – И какое это для меня имеет значение? Я знаю только, что в России очень холодно, много снега, что у вас хороший классический балет и водка «Столичная»… Вот и все, пожалуй. А еще я знаю, что у вас самая изощренная и жестокая мафия в мире. Так что прощайте и разбирайтесь сами в своих делах.

Он вышел из номера, пообещав немедленно поговорить о моем переселении в другой отель.

Я запер за ним дверь и рухнул на постель. Мне определенно следовало поспать. В таком ритме я жить не могу. Слишком много свалилось на мою бедную голову.

Спустя два часа меня разбудил стук в дверь.

«Не открывать, – мелькнуло у меня сразу в голове. – Там стоит Гера. Он скажет мне, что пришел на минутку, и я впущу его. А через несколько часов отсюда будут выносить мой холодный труп. Или я вывалюсь с балкона вниз головой по собственной неосторожности?»

Все же я встал. Подошел к двери.

«Не открывать, – решил я. – Ответить, что я не могу, что не хочу… Что угодно, только не открывать. Зачем я вообще стал с ним разговаривать? Вот дурак!»

Как только я не ругал себя в эти мгновения. Права была моя мама – я действительно «исторический» человек. Только как бы эта дурацкая история не стала последней…

– Откройте, синьор, – послышалось из-за двери. Это был не Гера.

– Что вы хотите? – спросил я дрогнувшим голосом.

– Это администратор, – ответили оттуда. – Мне сказали, что вас следует переселить в другой отель, и я пришел помочь вам донести вещи.

– Вы один? – на всякий случай поинтересовался я. Теперь я уже кое-что знал про коварство и всевозможные уловки…

– Конечно, один, синьор, – удивленно ответил администратор. Пришлось поверить и открыть.

Что ж, я не ошибся. Он действительно был один. Впрочем, если бы я ошибся, то не писал бы сейчас этих строк…

Быстро я упаковал свой чемодан, и парень помог мне спустить его вниз по лестнице в холл.

– Для вас оставлена комната в отеле «Дон-Жуан», – объяснил мне портье. – Это на соседней улице и вы легко найдете. Или вас проводить?

– Нет, не стоит, – сказал я и пошел к выходу.

– Эй, синьор, извините, – окликнул меня портье. – Для вас есть записка.

Он протянул мне вчетверо сложенный листок бумаги.

С дрожью в руках я взял этот листок. Это Эстелла перед своим отъездом написала мне что-то… Может быть, она хотела проститься, а может быть, написала свой адрес в Барселоне. Интересно, за сколько времени можно добраться отсюда до Барселоны на автобусе?

Записка была не от Эстеллы. Она была написана по-русски, косыми падающими буквами…

«Никогда не лезьте не в свои дела. Оторвать можно не только яйца, но и голову. Слишком умные долго не живут, красавчик».

Подписи не было. И без подписи было понятно, кто это написал. Но что все это означало? Я ничего не понял. Только облегченно вздохнул, вспомнив, что сейчас я уйду из этого отеля…

– Кто это мне оставил? – на всякий случай спросил я все же портье.

– Это русский синьор, – ответил тот равнодушно. – Высокий, большой синьор. Он оставил для вас вот это и уехал.

– Куда? – спросил я, все еще ничего не понимая.

– Он сел в такси и уехал. У него был чемодан.

– Он уехал насовсем? – задал я следующий вопрос, и в сердце моем колыхнулась радость.

– Не думаю, – протянул портье. – Я проверил. Синьор из той группы, что приехала совсем недавно. У него оплачен номер вперед на десять дней.

Но я уже понял, что Гера не вернется сюда… Наплевать ему на оплаченный номер.

– А давно он уехал?

– Часов в девять, наверное, – сказал портье. – Я только что заступил на работу.

«Ну да, все правильно, – понял я. – Гера спешил в Барселону в аэропорт. На рейс в Россию. Теперь он в воздухе и уже подсчитывает свой гонорар. Интересно, ему заплатили за оба убийства, или Федю он „кокнул“ просто по необходимости?

Бедный Витя думал скрыться от „разборок“ на заграничном курорте… И тем только облегчил задачу своему убийце. Ведь тут вообще никто не стал разбираться в этом деле…»

По холлу прошла толстая баба в цветастом платье, обтягивавшем ее корявое тело – это была руководительница нашей туристской группы. Почему все эти блатные морды совершенно не меняются со временем?

Раньше эта потная базарная тетка называлась инструктором райкома партии, а теперь она просто какая-нибудь поганая шалава из туристской фирмы, которые выросли как грибы в каждой петербургской подворотне…

Все-таки я подошел к ней и сказал, что переезжаю в другой отель и позвоню ей накануне вылета обратно, чтобы попасть в автобус, который повезет группу в аэропорт. Она кивнула и ничего у меня не спросила. Она была раздражена. Следом за ней тащилась Люся – заплаканная и подавленная. За руку она вела своего мальчика все с той же электронной игрой в руках.

Это все и выводило из себя руководительницу. Вместо того, чтобы лежать на пляже или мотаться по магазинам в поисках дешевых шмоток, она была вынуждена помогать этой Люсе в ее печальных делах. Полицейский морг, справки, бумаги, документы… Потом еще отправка гроба на самолете…

Я попрощался с ними. И даже пожал руку Люсе. Вот уж кто пострадал больше всех. Сначала «грохнули» любовника, спустя день мужа. Хоть и пьяница был, а деньги все же зарабатывал. Кому она, Люся, теперь нужна? Витю ведь не случайно убили. Теперь его «дело» будет «разорвано» конкурентами…

Я пожал руку Люсе и потрепал по голове мальчика-сироту.

– Пока, – прошептала Люся.

– Супер-нинтендо, – выкрикнул мальчик, нажимая очередную кнопку на своей дьявольской машинке…

Теперь, после отъезда Геры, мне можно было бы и не переселяться. Но я решил не возвращаться обратно. «Нельзя войти дважды в одну и ту же воду», – сказал какой-то восточный мудрец. Не помню, какой…

Оставшиеся дни я провел сравнительно спокойно. Купался в море, и даже купил себе надувной матрац. Ярко-оранжевый. Как у Эстеллы. И больше я не заговаривал с незнакомыми женщинами на пляже. И вообще нигде. Мне было достаточно…

 
Всех женщин все равно не перелюбишь,
Всего вина не выпьешь все равно…
 

Это сказал Игорь Северянин, и я с ним совершенно согласен. Я не хотел портить свои воспоминания. Я лежал на надувном матраце, покачиваясь на мелкой средиземноморской волне, подставив свой живот солнцу, и думал. Не о криминале, нет. Бог с ними, с унылыми убийцами и кровожадными террористами…

Я думал о том, что больше никогда не увижу эту прекрасную женщину. И что она больше никогда не увидит меня.

В недобрый час мы встретились с ней и расстались по-дурацки, мгновенно, не успев сказать друг другу ни одного слова. Что же, теперь нас навсегда разделит Средиземное море, бескрайние просторы мира будут расстилаться между нами.

И дело даже не в расстояниях. Расстояния и границы можно легко пересечь. В наше время это не проблема. Проблема в ином – мы существа разных миров, и разная судьба у каждого.

И все же жалко, томительно жалко знать, что твоя судьба или твоя мечта мелькнула и улетела навсегда. И тебе останется всю жизнь вспоминать это, да в состоянии подпития плакать и рассказывать случайным людям, которые будут равнодушно слушать тебя, кивать головами и не верить ни одному твоему слову…

Вокруг идет жизнь. Что-то радостное кричат друг другу испанцы, суетятся толстые немцы и французы. Чинно сидят под тентами важные бельгийцы со своими дебелыми женами. И кричат дети…

Оставшиеся дни прошли, и вот мы погрузились в автобус до Барселоны. Помчались мимо окон выжженная солнцем земля, полоса голубого моря с другой стороны, каменные дома с вывешенным для сушки бельем в окнах. Магазины с плохо вымытыми витринами, дешевые автомобили, одуревшие от жары полицейские на перекрестках в небольших городках…

В огромном аэропорту – скопление машин и людей. Очереди к стойкам регистрации, толкотня.

Я стоял последним в бесконечном хвосте туристов, выстроившихся к стойке «Аэрофлота». Вокруг меня шли бесконечные русские разговоры о том, кто что купил и за сколько.

– Шубу, шубу нужно было покупать, – орала с выпученными глазами бабища из-под Кемерово. – Они тут дешевле всего, шубы-то. Вот ты за сколько покупала свою, а?

– За три тысячи этих… Ну, этих, как их там… Ну… За три тысячи, говорю, – краснея от натуги, орала в ответ точно такая же бабища из-под Челябинска. Только у нее глаз как будто вовсе не было – так, белые круги какие-то на лице. В каких ОРСах и райсобесах наворовали они свои бесчисленные доллары?

Никаких учителей, врачей из поликлиник и инженеров тут не было. Вообще, тут не было людей в общепринятом смысле этого слова. «Ах, милый Николай Васильевич Гоголь! Почему нет у нас Гоголя, чтоб описать эту толпу у стойки „Аэрофлота“ в заграничном аэропорту…»

И вдруг мой глаз зафиксировал невдалеке какую-то фигуру… Так бывает – ты чувствуешь, что кто-то напряженно смотрит на тебя…

Фигура маячила слева и гипнотизировала меня. Я обернулся и увидел Эстеллу. Она стояла у киоска с напитками и смотрела на меня. Она не двигалась и не делала попытки приблизиться. Только стояла и смотрела, не отрываясь.

Я выскочил из очереди, оставив свой чемодан на попечение какого-то дядьки, про которого я подумал, что он украл в своей жизни уже явно достаточно, чтобы позариться на мой чемоданчик.

Я пошел к Эстелле. Потом сделал над собой усилие и не позволил себе побежать…

Она стояла и не шевелилась. Я сразу одним взглядом окинул ее фигуру. Узкое приталенное платье, низкий, как всегда, вырез на груди. Глаза большие и устремленные на меня. И ее волосы – тяжелая медь с золотым отливом.

– Как ты здесь оказалась? – спросил я первым делом, не понимая, как так могло случиться.

– Ты не очень спешишь? – спросила она вместо ответа. – Мы можем пройтись немного?

Она взяла меня под руку.

– Минут двадцать есть до окончания регистрации, – ответил я не своим голосом.

– Я приехала попрощаться с тобой, – сказала Эстелла просто. – Я же не могла потом найти тебя. Меня сразу же увез Симон. В ту же ночь. Мне даже пришлось оставить все свои вещи в отеле. Потом за ними кто-то съездил и забрал. Симон кого-то попросил.

– Он так спешил?

– Он не спешил. Все оказалось законченным в ту же ночь, – ответила Эстелла. – Педро оказался большим специалистом в своем деле. Так что теперь все нормально и больше никакие террористы не приблизятся к нашему дому.

– Надеюсь, – промолвил я.

– Симон не хотел, чтобы я возвращалась в отель, – сказала Эстелла, крепче прижимаясь ко мне. – Даже вместе с ним… Он знал, что я была с тобой. Что мы были вместе. И он сказал, что даже видеть тебя не желает. И мне не позволит. Он еще сказал, что теперь он возьмет мою жизнь в свои руки и не допустит с моей стороны такого поведения.

– Ему это удастся? – спросил я.

– Не думаю, – покраснела Эстелла. – Ты сам видишь, что я не послушалась Симона. Поэтому я здесь.

Потом она взглянула на меня и сказала:

– Тот бедный мужчина скончался? Его все же отравили?

– Да, – подтвердил я. – Он умер в ту же минуту.

– Кто это сделал? – спросила женщина.

– Давай не будем об этом говорить, – попросил я. – Оставим эту важную тему для серьезных мужчин. Вроде этого Педро и твоего мужа.

– Ты когда-нибудь вернешься? – вдруг спросила Эстелла, глядя мне в глаза. Я не ожидал этого вопроса. Или ожидал… Но не решался признаться себе в этом. И вот Эстелла спросила. И, как бы я не хотел, солгать на него было невозможно.

– Не думаю, – сказал я. – Вряд ли. Да и зачем?

– Действительно, зачем? – как бы размышляя вслух, произнесла Эстелла. Потом тряхнула волосами: – Я бы ждала тебя. Как та женщина своего русского генерала…

– Ты это запомнила? – улыбнулся я.

 
Одержима яростною верой
В то, что он когда-нибудь придет,
Вечные слова «Во то гуерра»
Пляшущая женщина поет…
 

– Видишь, – сказала печально Эстелла. – А ты еще говорил мне, что не знаешь испанских слов. Знаешь ведь вот эти.

– Это не я. Это Симонов знал. Да и то, наверное, услышал от кого-то.

– Так мы больше не увидимся?

Я посмотрел в глаза Эстеллы – в карие озера с золотым отливом…

«Мечта не живет в реальности, – хотел я ответить ей. – Можно заработать еще доллары и купить еще раз билет до Испании. Но нельзя купить билет в сказку, которую сам для себя придумал».

Этого я не сказал.

– Не знаю, – ответил я. Потом посмотрел на часы.

– Тебе уже пора?

– Пора.

Мы обменялись адресами. Вернее, я дал ей свой петербургский. Зачем? Потом мы обнялись. Если бедный Симон прячется где-то поблизости, пусть смотрит…

– Кстати, а как ты нашла меня? – спросил я напоследок.

– Очень просто, – ответила Эстелла и в глазах ее мелькнули слезы. – Я просто ездила сюда к каждому рейсу на Петербург. И ждала тебя.

– Десять дней?

– Десять дней.

Она стояла и смотрела мне вслед.

Самолет взмыл над городом. Показалось море, краешком, потом во время разворота в мареве вдали выглянули предгорья Пиренеев.

Внизу остался серебристый собор Саграда Фамилия – Святого Семейства, внизу осталась провинция Каталония и женщина с золотыми волосами. Которая ждет меня.

Льорет-де-Мар – С.-Петербург

август 1994 – февраль 1995 гг.