Текст книги "Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля"

Автор книги: Артур Мерлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

 
Мы пригласили тишину на наш
прощальный ужин…
 

– Вот и пойдем в тихое место, – засмеялась Эстелла. – А то я страшно проголодалась. Только не в центре города, ладно? Потому что там всегда полно народу, и немецкие туристы такие противные, когда отдыхают…

Мы примчались к отелю. Только сначала заехали в прокат машин и вернули «сааб», который несмотря на свой подозрительный вид, не подвел нас в поездке.

– Мы пойдем сразу в ресторан? – спросил я. Только мне нужно было обменять доллары на песеты, и сделать это следовало до восьми часов вечера, ибо в ночных обменных пунктах очень невыгодный курс…

– Нет, – сказала Эстелла. – Сразу идти в ресторан я не могу. У меня страшно помято платье, ты же видишь. Мы с тобой постарались на славу… Нужно зайти и переодеться. А кроме того, мне нужно позвонить опять в Барселону.

– Зачем? – глупо спросил я и тут же сам осознал неуместность своего вопроса. За эти несколько дней, проведенных вместе, я как-то стал ощущать Эстеллу своей женщиной, и у меня выскочило из головы, что она вовсе мне не принадлежит, а что она – замужняя женщина… Глупо, правда?

– Я все-таки действительно уже хотела бы, чтобы Симон забрал меня, – ответила Эстелла. – Хоть я и не считаю, что вылазки этих типов повторятся, но мне было бы спокойнее уехать домой. – Потом женщина сказала мне: – Правда, мне очень жалко так быстро расставаться с тобой. Может быть, наша встреча – это наша судьба…

– Кто знает? – пожал я плечами. – Как правило, мы всегда проходим мимо своей судьбы. Наверное, и на сей раз произойдет то же самое. Но сделать все равно ничего нельзя. Так что забудем пока об этом и будем наслаждаться последними часами.

Мы вошли в холл гостиницы и направились к лифтам. У самых лифтов стоял Гера и, улыбаясь, смотрел на нас.

– Где вы были? – спросил он меня, когда мы приблизились. При этом его глаза ощупывали Эстеллу.

– Ездили в музей Дали в Фигерас, – ответил я. – А вы что поделывали? Отвязалась от вас полиция?

– Конечно, – беспечно бросил в ответ Гера. – Они все-таки пришли к выводу, что Федя сам напился пьяным и упал в бассейн. Тут такое не редкость, так что…

– Так что полиция решила не связываться с уголовным делом и списать все на несчастный случай, – печально сказал я. – Узнаю органы внутренних дел. Привычная картина.

– Ну, скорее всего, что так оно и было на самом деле, – ответил Гера и пожал плечами. – Тем более, что Федя действительно был сильно пьян.

– Да? – удивился я. – А кто его видел пьяным перед смертью?

– Его видел я, – ответил Гера. – Как раз ночью я спустился в бар выпить лимонаду перед сном и встретил его в стельку пьяного. Хозяин улегся спать, и парень решил расслабиться. Вот он и свалился в бассейн.

– Это интересно, – сказал я и смерил Геру пристальным взглядом. Но он не принял моего тона, и взгляда тоже и продолжал улыбаться.

Мы уже приехали на пятый этаж, где была комната Эстеллы, и подошли к ее двери. Эстелла вошла внутрь, а мы остановились у дверей.

– Самый пострадавший от этого человек – это я, – улыбнулся Гера. – Потому что осиротевшее семейство Виктора теперь прилепилось ко мне и я был вынужден провести с ними весь день.

– Очень вам сочувствую, – сказал я, нисколько на самом деле не жалея Геру. – Тем более, что Люся вас не может интересовать, а ее супруг явно гетеросексуален.

– Если он вообще сексуален, – засмеялся Гера. – А Люся – действительно знойная особа, так сразу и не скажешь никогда… Когда купались, все время норовила меня за плавки ухватить. Пришлось ей сказать.

– Вы сказали ей, что вы – гомосексуалист? – удивился я. – Интересно, что она тогда вам ответила?

– Примитивные люди, – буркнул Гера. – Ничего не понимают в сексе. Она возмутилась… Что тут поделаешь? Серость, необразованность…

– Конечно, – кивнул я, чтобы отвязаться, и проскользнул в дверь вслед за Эстеллой. Она уже повесила трубку и сидела у телефона. Лицо ее было грустным.

– Дома его нет, – сказала Эстелла. – Куда же он запропастился? Час уже довольно поздний… Не случилось ли чего с ним?

– Наверное, на работе задержался, – попытался я успокоить женщину. Дурацкое положение – успокаивать женщину, с которой собираешься провести ночь, и говорить ей, что с ее мужем все в порядке…

– Давай пойдем в ресторан, как мы и собирались, – сказал я. – А когда вернемся сюда, то ты опять ему позвонишь. Наверняка твой Симон уже будет дома. А завтра он приедет за тобой и все будет в порядке. Главное – позвонить ему до того, как мы ляжем в постель.

– Почему? – подняла голову женщина.

– Потому что если ты решишь позвонить после, муж догадается, – ответил я. – У тебя будет очень чувственный голос, и по кипению страсти в твоем голосе, он поймет, что ты возбуждена и что ты с мужчиной…

– Ты уверен в этом? – улыбнулась игриво Эстелла.

– Абсолютно, – сказал я. – Потому что в эту ночь я собираюсь мобилизовать весь свой мужской потенциал. И попытаюсь сохраниться в твоей памяти навсегда.

– Что ж, я буду надеяться на это, – засмеялась Эстелла, а потом посерьезнела и покачала головой. – Какая я стала испорченная женщина. Бедный Симон…

Мы прошли по улице до самого конца городка. Народу везде было очень много. Темноту повсюду разрезали яркие цветные огни. Так у нас бывает только на организованных исполкомом карнавалах. Здесь же это – естественное дело. Тут все так освещено. Люди весь день сидят в прохладной тени, а вечером вылезают, чтобы всласть погулять.

– Мне здесь не нравится, – говорила Эстелла про каждый ресторан, который попадался на нашем пути. Она была очень красивая. Теперь женщина надела платье золотистого цвета. Ткань прекрасно гармонировала с ее золотыми волосами. К тому же платье было сильно декольтированное и оставляло открытыми спину и грудь…

«Скоро это все кончится, – подумал я. – Завтра она уедет со своим мужем. Потом и я улечу в туманный Петербург, и от всего этого останется только воспоминание, подернутое дымкой прошлого, и все более и более нереальное. Останется Петербург с дождями, ветром с Невы. Со снежной кашей под ногами и нечищенными тротуарами… И окно моего кабинета, через которое видны давно не крашенные крыши соседних домов. И как будто не было ничего этого – юга, ярких красок, этой жаркой женщины, страсти, безысходности неминуемой разлуки…»

Мне вспомнился роман Уэллса «Война миров». Там герой бредет по опустевшим и полуразрушенным марсианами улицам Лондона и ему вдруг начинает казаться, что эти улицы полны людьми, что вокруг слышны речь и смех, и играет музыка… А потом герой приходит в себя и понимает, что все это была лишь минутная иллюзия, игра возбужденного сознания…

– Давай пройдем дальше, – сказала Эстелла, увлекая меня в темноту с освещенной улицы. – Там дальше есть ресторан. Я видела, когда мы проезжали на машине. Нужно пройти шагов двести.

– Но там темно, – возразил я. – Кажется, ночное происшествие должно было уже научить нас с тобой осторожности.

– Но это совсем близко, – настояла на своем Эстелла. – Кроме того, там, в ресторане, наверняка мало народу и мы сможем провести отличный вечер вдвоем.

– Хорошо, – согласился я просто потому, что мне действительно не хотелось в этот последний вечер с Эстеллой спорить и настаивать на своем. Потому что риск все же минимальный, а воспоминания могут оказаться замечательными. Тем более, что они – на всю жизнь. И можно будет потом до конца своих дней, сидя в кругу друзей многозначительно и загадочно улыбаться и говорить:

«Э, что там говорить… Вот однажды, когда я проводил последний вечер с одной прекрасной женщиной в тихом испанском ресторане…»

И все сразу будут смотреть с благоговением и затаенной завистью. Не всякий может позволить себе такие воспоминания. Не всем они, конечно, и нужны, такие воспоминания.

Однажды я заболел и попал в больницу. А там, естественно, столкнулся с людьми совершенно не моего круга. Это было очень забавно. Ведь так обычно не встречаешься с людьми не похожими на тебя ни в чем… Твой круг общения – это твои коллеги или что-то вокруг этого. А тут моими товарищами по палате были мужики, с которыми никогда не приходилось разговаривать подробно. Конечно, мы все ходим по улице, видим друг друга, толкаемся в автобусе и метро, обмениваемся репликами вроде: «Передайте на талоны», или: «Позвольте пройти», или: «Вы на следующей выходите?..» Вот и все. На этом общение заканчивается…

А в больнице я с большим интересом слушал все эти совершенно чужие и непонятные разговоры о том, что «при Сталине было лучше, потому что спички и соль были дешевые», и про то, что с похмелья хорошо пить огуречный рассол… А кроме всего прочего мне довелось услышать жаркий спор о том, кто сколько может с женщиной. Один дядя говорил, что он может кончить за раз семь раз, а другой не верил, и утверждал, что первый может наверняка не больше четырех, а вот зато он сам – не меньше восьми…

Я сидел и думал о том, что я вряд ли могу больше трех, да и то, если сильно напрячься. Но самое смешное заключается в том, что передо мной никогда эта проблема и не стояла. Я как-то ни разу об этом не думал. Какая разница – сколько раз? Важно – как, и что ты при этом думал и чувствовал. И что думала и чувствовала при этом твоя дама… А сколько раз – какие, право, пустяки… Любовь и секс – это ведь не спорт и результат зависит вовсе не от количества…

Так что мне всегда важны воспоминания. Я ими дорожу, потому что это – история моей жизни…

Так вот, ради воспоминаний я не стал портить вечер препирательствами и согласился идти с Эстеллой к тому пустому ресторану в темноте.

«Там на самом деле должно быть тихо и немноголюдно, – подумал я. – Да и те бандиты должны бы уже либо потерять нас из виду, либо угомониться после того, как их отделал Герман ночью…»

Мы прошли по дороге к ресторану и действительно, через несколько минут тьма рассеялась огнями, и зазвучала постоянная тут музыка. Это и был обещанный Эстеллой ресторан.

Он был довольно большой, но только за счет обширного двора. Ресторан был стилизованный, что в Испании большая редкость. Обычно тут все делается по американскому стандарту – все белое, все чистое, все стерильное. Насколько это тут возможно, конечно…

Ресторан был обнесен невысокой живой изгородью из жестких кустов. Посередине был двор, в котором стояли несколько столиков. Над столиками висели фонари, прикрепленные к протянутой над двором проволоке. Эти фонарики освещали каждый свой столик. И они были разноцветные – синий, зеленый, желтый…

А вокруг, по периметру двора были расставлены гончарные изделия – горшки и прочее. Прочее – это вазы, большие и маленькие, узорные и гладкие, статуэтки из глины, кружки, расписные тарелки, кувшины… Чего тут только не было.

– А, – сказала Эстелла, когда мы осмотрелись. – Это ресторан и одновременно магазин гончарных изделий. Специально для туристов.

– Богатых туристов, – среагировал я.

– Нет, не думаю, – ответила женщина. – Гончарные изделия вообще довольно дешевые. Да и откуда здесь богатые туристы? Богатые отдыхают в других местах. Испанское побережье нынче не в моде.

– Так что я могу купить себе глиняный горшок? – поинтересовался я.

– Да, на память обо мне, – ответила Эстелла, рассматривая стоящие на деревянных полках изделия.

– Ты хочешь, чтобы на память о тебе я купил горшок?

– Нет, ты можешь купить статуэтку, например, – сказала она, рассматривая как раз некое уродливое создание, напоминающее знаменитую костенковскую «Венеру»…

– Давай сядем вот здесь, – предложила Эстелла, подводя меня к крайнему столику у самой изгороди.

– Тут близко от дороги, – сказал я, но тут же понял, что это не имеет никакого значения. Дорога была пуста и стояла тишина вокруг. Мы сели за столик, у которого нас уже ждал официант. Посетителей было так мало, что он нас заметил уже давно и теперь с напряжением в глазах ждал, сядем мы или покинем его заведение. На всякий случай он зазывно улыбался.

– Сделай заказ ты, – предложил я Эстелле, с первых же слов поняв, что этот пожилой человек не знает никакого языка кроме каталонского наречия…

Эстелла заказала что-то, а потом объяснила мне:

– Это сам хозяин ресторана. Он сказал, что сегодня у него так мало гостей, что он дал выходной официанту. И обслуживает сам.

– Очень благообразный старик, – уважительно сказал я, рассматривая его седые волосы и седые баки, в то время, как хозяин расставлял на нашем столике посуду. Из открытой двери кухни доносилась музыка. Наверное, это было просто радио.

– Вот еще что хорошо в этом ресторане, – сказала Эстелла, прислушиваясь. – Здесь играют не всякую современную ерунду. Послушай, какая красивая музыка.

Я уловил мелодию, которую исполнял оркестр. Это был сюрприз, но я понимал, что это случайность. Простое совпадение.

– А ты знаешь, что это за музыка? – спросил я женщину.

– Нет, – улыбнулась она. – Я училась музыке, когда была еще девочка, но теперь все позабыла. Но это очень красивая музыка, да?

– Да, – сказал я. – Это первый концерт Чайковского… Для фортепиано с оркестром…

Радио играло громко, на полную мощность. Звуки скрипок разносились далеко вокруг, они пели, они стонали, они проживали вместе с композитором свою трагическую судьбу.

Первый концерт для фортепиано с оркестром… Он гремел над предгорьями Пиренейских гор, он сотрясал темноту южной ночи, он волновал и ласкал одновременно.

Как часто эта музыка Петра Ильича звучала в залах с мраморными колоннами, в холодных и блестящих интерьерах дворцов. На зеленых площадках американских университетов, где ее исполняют студенческие оркестры…

Она звучит в Париже и в Туркестане, среди песков. И в Синайской пустыне, где ее исполняют эмигрировавшие из России евреи-музыканты.

– Ты знаешь эту музыку? – спросила Эстелла.

– Да, когда я был маленьким, моя мама часто водила меня в филармонию, – ответил я. – Она у нас в Петербурге очень красивая. Белый зал с белыми колоннами и кресла с красной обивкой. Так было всегда.

В дверях стоят старушки-билетерши. Они всегда аккуратные, и обязательно с подсиненными седыми букольками. Летят года, минуют эпохи, а старушки всегда такие же. Все может измениться везде, а в нашей стране – в особенности. Но ты точно знаешь, что стоит тебе прийти в филармонию – уж что-что, а старушки в букольках будут на месте. Наверное, они умирают и меняются, но традиции остаются…

– И это твоя любимая музыка? – поинтересовалась женщина.

– Я посвящаю ее тебе, – сказал я. – Хоть и не я ее написал, но все мы с композитором соотечественники, так что он в этом случае должен меня извинить.

– Спасибо, – ответила совершенно серьезно Эстелла. – Когда ты уедешь, я куплю пластинку с этой музыкой и буду иногда ставить ее. И вспоминать тебя.

– Как тот генерал в стихотворении, которое я тебе читал? – улыбнулся я.

– Ну, да, совсем как генерал, – грустно ответила она.

Кроме нас посетителей было еще пятеро. Они все сидели за столиком в другом конце ресторана. Это были туристы из какой-то северной страны. Говорили они на каком-то языке, похожем на немецкий. Голландский или норвежский – кто его знает…

Парни были здоровенными битюгами, про которых говорят, что на таких можно пахать. Отъелись на хороших западных продуктах… Девицы, которые были с ними – краснощекие, кровь с молоком. Телки, как из племенного совхоза. Глупые глаза, жующие рты, громкие голоса…

Вообще, чем больше ездишь по Европе, тем меньше понимаешь стенания наших политиков. Они кричат с ужасом: «Нас могут не принять в Совет Европы…» или: «От нас отвернулась Европа…» Глядя на этих племенных бычков и телок с идиотскими выкриками и бессмысленным хохотом, начинаешь думать, что может быть ничего и нет страшного в том, чтобы не присоединиться к таким, и остаться самими собой…

Ну не возьмут меня в компанию развязных и невоспитанных детей маразмирующей цивилизации. Подумаешь, велика честь была… «От нас отвернется Европа»! Ха, испугали. Этот что ли, с тупыми глазами, вытирающий жирные руки о штаны, от меня отвернется? Да пусть отворачивается на здоровье. Наши-то хоть на людях себя вести умеют…

Хозяин принес бутылку вина, закуску.

– За нас, – сказал я, наполняя бокалы. – За нашу короткую встречу.

– Не короткую, – возразила Эстелла, хмурясь. – Мне не нравится так говорить… За нашу недолгую любовь – так лучше, правда?

– Правда, – согласился я. – За нашу недолгую любовь. И завтра твой муж заберет тебя у меня и увезет отсюда. Так что за недолгое блаженство!

Мы выпили вина. Оно было терпким и ароматным.

– Это южное вино, – сказала Эстелла. – Я специально заказала такое. Здешнее, северное, мне кажется немного водянистым.

– Может быть, – сказал я, но развивать тему не стал. После наших «Эрети» и «Вазисубани» никакие испанские вина не кажутся слишком водянистыми…

– Почему ты такой грустный? – спросила Эстелла, заглядывая мне в глаза.

– Позволь вернуть тебе твой вопрос, – ответил я. – А ты отчего?

– Наверное, мы чувствуем с тобой одно и то же, – печально сказала Эстелла и голос ее задрожал. – Как это глупо и странно – встретить человека… И он тебе понравился. Но ты замужем, у тебя проблемы… А он скоро уедет в Россию…

– Знаешь, – сказал я. – Ты могла бы приехать ко мне в гости. Это несложно. Хочешь?

«А почему бы и нет? – подумал я. – Я – мужчина холостой, квартира у меня есть… Пусть она приедет ко мне».

– Это невозможно, – сказала Эстелла. – Я слишком виновата перед мужем. Еще одного предательства он мне не простит.

– Почему мы не встретились с тобой раньше, – сказал я в сердцах. – Еще до этой ужасной истории с террористами…

– Если бы мы встретились до истории, – улыбнулась Эстелла. – Я бы вообще не пошла на близость с тобой. Потому что прежде я такого себе представить не могла.

– Но я бы тебе понравился, – сказал я. – Ведь я был бы такой же как и сейчас.

– Какая разница? – возразила женщина. – Я просто заставила бы себя отказаться от знакомства, которое меня соблазняет. И все.

– Ну что же, значит такова наша с тобой судьба, – подвел я невеселый итог.

– Я приехала бы к тебе, – сказала Эстелла вдруг серьезно. – Но сейчас не могу. Симон умрет от горя… Сколько можно предавать хорошего благородного человека…

Мы выпили еще по бокалу вина. Музыка играла негромко и нисколько не мешала. Компания шведов или датчан встала, расплатилась и шумно пошла к выходу.

– Сейчас мы вообще останемся одни, – сказал я Эстелле, но не тут-то было.

– Боже, как мы наказаны, – пробормотал я сквозь зубы…

Не успели нидерландцы выйти, как в проходе среди зеленой изгороди показалась новая компания…

Впереди шел Гера, неся в руках пакет, сквозь который явственно проглядывали бутылки. Сзади шла вся честная компания – Витя, его кудлатая жена и мальчик с глазами убийцы…

– Это конец, – сказал я Эстелле. – Придется уходить.

– Это твои знакомые? – спросила она, оглядывая вошедших.

– Не знаю, как и сказать, – ответил я. – Знаю только, что если мы не уйдем, сейчас они точно станут знакомыми. И не только моими… Ты никогда не пила на брудершафт с русскими мафиози?

– Нет, конечно, – растерянно сказала Эстелла. – А что?

– Сейчас придется, – ответил я. – Это наверняка…

– Они – мафиози? – со страхом и недоверием спросила Эстелла.

– Дорогая, – со значением в голосе ответил я. – Честные русские люди отдыхать за границу не ездят. У них на это не может быть денег. Так что если видишь русского туриста – знай, это бандит. А если не бандит, то как минимум жулик.

– А ты? – спросила Эстелла, с ужасом осматривая мою благопристойную внешность.

– Я писатель, – пояснил я. – Это – совсем другое. Нечто среднее между жуликом и бандитом… Специфическая профессия…

Некоторое время я надеялся, что они сейчас уйдут. Потому что компания остановилась посреди ресторана в нерешительности.

– Ну, уйдите, сделайте милость, – говорил я им с ненавистью, пытаясь загипнотизировать. – Пусть вам будет хорошо, но в другом месте, подальше отсюда. Зачем вы сюда вообще притащились… Вам-то зачем выбирать местечко потише? Вам как раз надо там, где пошумнее…

На какую-то секунду они, казалось, послушались меня. Витя уже двинулся было к выходу. Хозяин напряженно смотрел на потенциальных гостей и, казалось, готов был задержать их насильно…

И тут произошло то, что и должно было произойти. Напрасно я надеялся…

– Ба! – закричал нетрезвым голосом Витя, увидев меня. – Ба…

– Это Андрей, это Андрей, – заверещала Люся.

Мальчик с глазами убийцы поднял их на меня и смерил взглядом… Вся компания решительно пошла к нам с Эстеллой. Все улыбались, кроме Геры. Он на этот раз был почему-то сдержан со мной.

– А мы вот шли-шли, местечко искали повеселее, – сказал Витя, оглядывая наш столик. – Да ничего подходящего не нашли, вот сюда и забрели.

– Мы уже уезжаем завтра, – вторила ему Люся. – Надо же хоть отметить…

– Что отметить? – не понял я.

– Как что? – удивилась Люся. – Приезд. И отъезд. И вообще…

– Как-то вы бедно сидите, – сказал Витя. – Такая дама… – Он оглядел Эстеллу: – Француженка?

– Нет, испанка, – сдержанно ответил я. Но Витя принципиально ничего не замечал. Ни моей холодности, ни испуганных глаз Эстеллы…

– Испанка – это хорошо, – развязно сказал он. – Налаживаешь контакты с местным населением? – Он захохотал.

– Вот, – продолжил он, отсмеявшись смехом человека, который уже привык к мысли, что его никто не может осадить. – Бабу заклеил, а угощаешь скромно. Денег нет, что ли?

Я хотел прицепиться к этому, обидеться, встать и уйти, но Витя понял что именно это сейчас и произойдет. А терять меня и мою даму ему очень не хотелось. Гера ему за день уже надоел, а надо же было перед кем-то паясничать и кривляться…

Поэтому надо было как-то меня задержать.

– Сейчас мы все исправим, – сказал решительно Витя. – Эй, как тебя, – он щелкнул пальцами, и хозяин подскочил, приветливо улыбаясь. – Сюда неси второй столик. И накрой… Что там есть у тебя, неси. Будем отмечать.

– Что отмечать? – опять спросил я.

– Встречу. Знакомство, – без колебаний заявил Витя.

– А заодно и отъезд, – добавила Люся, усаживая мальчика на подставленный хозяином стул.

Мгновенно был подтащен второй столик и вся компания уселась рядом с нами. Вечер был безнадежно испорчен. Я посмотрел с сожалением на Эстеллу, и мы встретились глазами.

– Мы скоро уйдем, – сказал я ей по-английски, рассудив, что наши новые соседи все равно кроме матерного, другими языками не владеют…

– Принеси все, – говорил по-русски Витя хозяину, и тот, прекрасно понимая его настроение, блаженно улыбался и кивал. Он понимал, что сейчас с этими пьяными русскими сделает неплохой бизнес…

– А где ваш Федя? – спросил я, чтобы сказать что-нибудь неприятное незваным собутыльникам.

Но это не произвело на них никакого впечатления. Они недоуменно переглянулись.

– Его увезли, – сказал Витя. – Еще утром. В морг, наверное.

– Он ведь был вашим другом, – я все еще не терял надежды «достучаться» до их сознания. Однако и этот заход был встречен с непониманием.

– Ну да, – кивнул Витя. – Наливай.

Он мигнул Гере, и тот достал из пакета бутылку «Смирновской». Налил всем и откинулся на спинку своего стула. Он выглядел недовольным и хмуро посматривал в мою сторону. Чем я-то ему помешал? Сам же навязался… Но мне было ясно, что он просто следует за витиным семейством, и, если бы это зависело от него, он не стал бы подсаживаться.

Интересно, что его так привязывает в Вите и его жене? Ну, Федя был охранник, ему деваться было некуда. А Гере-то зачем все это?

Я заметил, что Люся не обращает никакого внимания на Геру. Она уже попробовала найти замену безвременно покинувшему этот мир охраннику, но успела разочароваться.

Теперь эта женщина пила маленькими глотками водку и кривилась при этом.

«Зачем ты ее пьешь? – хотелось мне спросить у нее. – Если тебе так противно… И вообще – у тебя сегодня утром убили любовника. Какой бы он ни был, но он все же спал с тобой, имел тебя под кустом, я сам видел… Могла бы и погрустить по этому поводу».

– Чем бы закусить? – задумчиво спросил у Геры Витя, поставив на стол пустую рюмку.

– Жареными бананами, – спокойно ответил тот. – Сейчас принесут. Вот видишь, – он указал на стоящую перед нами с Эстеллой тарелку. – Это жареные бананы. Сейчас и нам принесут.

– Вот и отлично, – сказал Витя. – Хоть будет что вспомнить. Жареных бананов у нас нет.

– Приедешь, возьмешь да и пожаришь, – сказал в ответ ему Гера, разливая новую порцию водки.

– Вы твердо решили уехать завтра? – поинтересовался я у Вити. Он мрачно кивнул.

– Надо уезжать, – сказал он. – Я не могу без телохранителя… У меня на родине неприятности. Я думал, что хоть съезжу отдохнуть… А тут вот оно что. Нет, надо ехать. Меня в аэропорту все мои ребята ждать будут.

– Какие ребята? – не понял я.

– Охрана, – пояснил Витя. – За мной охотятся.

– Кто? – спросил я. – Кто охотится?

– Конкуренты, – объяснил Витя. – На всех не угодишь. Если ты честный человек, то слишком многим становишься поперек дороги.

Эти слова меня мало убедили. Так все жулики говорят про себя. Но в то, что ему действительно что-то серьезно угрожает, я верил. Потому что Федя погиб не случайно…

– Вот Герку попросил сегодня с нами побыть, – сказал Витя, трепля гомосексуалиста по плечу. – Он парень здоровый, вот он согласился. Слушай, – обратился он к Гере, – ну почему ты ко мне идти на службу не хочешь? Был бы вместо Федьки… Я знаешь сколько плачу?

– Нет, – улыбался Гера. – Зачем мне? У меня – серьезная работа в торговле. Зачем мне в телохранители идти? Даже к такому хорошему человеку… Давай выпьем…

Появился официант с подносом. Только это был уже не хозяин, а другой. Молодой парень высокого роста, в белом фартуке. Он быстро расставил на столе тарелки, потом поставил на стол бутылки с вином, что-то спросил по-испански.

– Все нормально, – успокоил его покровительственно Витя. – Все хорошо. Молодец.

Витя держался развязно, говорил громко. Вообще создавалось впечатление, что он все время играет роль. Видимо, он как-нибудь смотрел в детстве фильм про русских купцов, как их всегда изображали, и теперь старался подражать их поведению. Та же удаль, бесшабашность, те же якобы широкие жесты…

– Мы все могем, но мы не хочем…

Вдруг Гера занервничал. Он как-то странно посмотрел на стол, потом перевел взгляд на Эстеллу и сказал мне:

– Вот что… Вы бы спросили ее, это у них что, так принято?

– Что принято? – переспросил я удивленно.

– Приносить откупоренные бутылки с вином, – сказал Гера. – А вот так наваливать на блюда закуску – это у них правила хорошего тона?

Я удивился:

– Вам-то что, – сказал я. – Подумаешь, какая разница…

– Не знаю, не знаю, – пожевал губами Гера. Официант подошел опять и стал разливать вино по бокалам.

– Эй, любезный, – обратился к нему Гера. – А отчего ты так некрасиво все сервировал? Это у вас так принято делать за большие деньги?

Официант не понял по-русски, ослепительно улыбнулся белыми зубами и покивал: «Си, синьор, си…»

– Интересно, хозяин вызвал своего официанта, что ли? – спросил я Эстеллу. – Он ведь говорил, что сегодня отпустил его домой.

– Наверное, вызвал, – улыбнулась Эстелла. – Ведь пришли еще гости. Вид у нее был уставший и нерадостный. Естественно, вечер не удался, сидеть тут с пьяными русскими туристами ей вовсе не нравилось…

– Скоро мы уйдем? – спросила она меня.

– Скоро, – сказал я. – Еще пять минут для приличия, и уйдем. Пойдем в отель и прекрасно проведем вечер. Ты согласна?

– Конечно. Надо было так поступить с самого начала, – ответила она. Гера вел себя странно. Он взял в руки свой бокал и стал принюхиваться. Он делал это незаметно для окружающих, как будто насыщался ароматом букета. Но я-то видел, как тревожны его глаза и как трепещут крылья носа. Он тянул носом, как гончая собака…

Нанюхавшись вдоволь, он погрузил в вино кончик языка. Подержал его там несколько секунд, потом вынул язык и улыбнулся нам с Эстеллой.

– Замечательно, – сказал он с довольным видом. Тут же он встал из-за стола и начал переставлять тарелки на нем.

– Ты чего? – встревожился Витя, который как раз в это время что-то говорил своей жене. – Чего ты с тарелками делаешь?

– Да я тебе бананы подставляю, а себе рыбу беру, – ответил Гера, смеясь. – А то этот дурак поставил все на один угол. Вот козел необученный. Я думал, такие только у нас бывают. Пэтэушник проклятый.

Гера развеселился. Он сел на свое место обратно и обратился ко мне:

– А что это вчера за хулиганы на вас напали?

– Это так, – ответил я. – Ошиблись дверью, а сами пьяные были. Вот и полезли. Да вы же сами видели.

– Видел, – меланхолично кивнул Гера. Он помолчал и добавил. – Только мне не нравится, что один из них сейчас торчит на кухне…

– На какой кухне? – всполошился я. Эстелла с удивлением взглянула на мое вытянувшееся лицо.

– На этой кухне, – все так же спокойно сказал Гера. – Там открыта дверь, и я увидел одного из вчерашних героев. Он там стоит и смотрит на нас.

Гера строго посмотрел на меня:

– Только не оборачивайтесь, – сказал он.

– Почему? – спросил я, встревоженный.

– Потому что совершенно не нужно раньше времени показывать им, что мы их узнали. Сначала нужно понять, что тут происходит.

Я объяснил Эстелле, что мне сказал Гера. Она побледнела.

– Боже мой, стоило нам прийти в ресторан, и они оказались тут же.

– Эй, ребята, вы о чем это? – спросил нас вмешавшийся в разговор Витя. Он был уже сильно навеселе, и глаза его затуманились. Голос стал хриплым, а речь – бессвязной.

– Да, правда, – сказала, вторя мужу, Люся. – Мы тут сидим, а они там секретничают…

Она пьяно и глупо улыбалась. Кудельки на голове развились и болтались как у дворовой собачонки…

«Заткнись, лимита», – хотел я ответить ей, но сдержался.

– Ерунда, – ответил Гера, широко улыбаясь. – Давайте выпьем. Только не водки, водки мы уже много выпили, а вот вина… Тут вино принесли, так врежем его…

Все подняли бокалы и чокнулись.

– За приезд, – сказал Гера.

– За отъезд, – ответил Витя.

– Со свиданьицем, – ухмыляясь, протянула Люся.

– Супер-нинтендо, – выкрикнул ребенок с глазами убийцы…

– Не пей, – сказал я Эстелле, потянув вниз ее руку, державшую бокал. Она удивленно взглянула на меня, и я пояснил. – Вино какое-то подозрительное… И вообще, пойдем отсюда. Хватит нам неприятностей.

– Как же мы пойдем? – спросила Эстелла испуганным голосом.

И тут вмешался Гера. Он поставил свой бокал на стол и, обратившись к Эстелле, сказал по-английски:

– Мы скоро пойдем. Я провожу вас. Не волнуйтесь.

Английский его был вполне приличным…

– Отчего же вы придуривались раньше? – спросил я Геру. – Ведь вы можете говорить по-английски. И, кажется, не хуже меня.

– Лучше, – улыбнулся гомосексуалист. – Лучше.

– А почему ломали комедию?

– Игрок, – ответил Гера и развел руками. – Люблю добрую товарищескую шутку… А что это вы с вашей дамой вина не пьете? Хорошее вино, между прочим…