Текст книги "Учитель Истории (СИ)"

Автор книги: Артур Гафуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

– Ты хочешь сказать, – я придвинулся поближе к девушке. – Чтобы победить громобоев, нужно их понять?

– Чтобы победить громобоев, нужно найти их уязвимое место и ударить туда. Какое уязвимое место у любой человеческой группы?

– Это зависит от того, что за группа… – я задумался. – В преступных группах силен авторитаризм. Но завалить их лидера…

– Да нет же! – Яна приняла сидячее положение и попыталась поправить обмотанный вокруг коленки шарф. – До Гелика ты не доберешься, до Пледа тоже. А до их старших лидеров – тем более. Но есть те, кто тебе по зубам. Кто может рассказать много интересного. Ты просто боишься признаться сам себе.

– Признаться в чем?

– Признаться в том, что нужно бить первым, а не ждать, когда начнут бить тебя. Это знает любой школьник. Даже девочки.

– Кажется, я понял, кого ты имеешь в виду, – улыбнулся я про себя. – Определенно стоит попробовать… Как только мы отсюда выберемся.

В ответ девочка разразилась потоком ругани.

– Чертова нога! Да перестань ты уже болеть! Бесполезная кривая коряга!

– Ты скучаешь по нему? – спросил я безо всяких прелюдий.

– По кому? – она отвлеклась от самоистязания и притихла.

Боится ответа, понял я. Но отступать уже поздно.

– По Алику.

Она заговорила не сразу.

– Тебе мама рассказала, да? Конечно, она, кто же еще. Мне иногда кажется, она меня винит во всем, что произошло. Ну, в этой истории с Аликом и громобоями, заварухе с квартирой. Я говорю себе, что это не так, но получается не очень убедительно. Да, я скучаю по Алику. Он был очень хороший. Но он не вернется ко мне.

– Думаешь, не вернется? Судя по тому, что я слышал о нем, он не из таких.

– Он испугался.

Вот и весь ответ.

– Почему ты так решила? – задал я последний глупый вопрос.

– Потому что иначе он не уехал бы вот так, один. Он взял бы меня с собой. И я поехала бы.

Глава XXXII: Потери и приобретения

Вообще я не собирался развязывать против громобоев полноценную партизанскую войну. Не настолько еще я расхотел жить. Нужно было как-то дотерпеть до пятницы, провести последний урок – и ехать домой. Потом вернуться в понедельник, сходить в суд, закончить дело с квартирой (перед этим, разумеется, освободив Яниного отца), после чего покинуть Младов уже навсегда. Без сокровищ, но со своей головой на плечах и шкурой на костях…

Все пошло насмарку. Все уже давно пошло насмарку, просто раньше… Да, раньше это не било лично по мне.

А теперь ударило. И для этого даже не понадобилось дожидаться, когда мы покинем пещеру.

– Мне так жаль… – опиравшаяся на самодельный костыль и мое плечо Яна, с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать при виде дымящихся останков машины. – Мы оставили ее здесь… А они нашли…

– Да, нашли, – подтвердил я безжизненным голосом. – Этого стоило ожидать.

– Она была такая красивая… Такая классная…

Я вдохнул запах паленой резины, бензина и пластика. Так вот всё и заканчивается. Не уберег. Не сохранил… Даже не знаю, что теперь сказать. Сколько раз выручала ты меня, Пенелопушка – и не сосчитаешь сходу. Много раз. И от полиции мы с тобой убегали, и от бандитов. И за похитителями гонялись. И на летней резине по заснеженному лесу рассекали. И чего еще только не делали… Ты попадала в аварии, царапалась, билась – но я восстанавливал тебя, потому что лучшей машины все равно было не найти. Три года мы были вместе, и за все эти три года ты не заслужила ни единого дурного слова в свой адрес. А теперь…

– А теперь это куча горелого металла.

Яна подалась чуть вперед, повернулась и заглянула мне в глаза.

– Ее можно починить?

Я издал лишь короткий истерический смешок.

– Шутишь? Конечно же, нет.

– И что теперь делать?

– Ничего, – я перехватил ее руку поудобнее. – Нужно поймать машину и возвращаться в Младов. Я вызову такси.

– Тебе не жалко? – лицо девочки приняло удивленно-озадаченное выражение. – Я думала, ты дорожишь ей.

– Жалко, – сухо ответил я сквозь подступающий к горлу комок. – Эта тачка не раз и не два меня выручала. Поэтому да, я очень дорожил ей. Но здесь нет трагедии: это всего лишь железо. Мне выплатят страховку, и я куплю новую машину. Куда хуже, что теперь они точно знают, кого ловили в лесу.

– Да, действительно… Об этом я не подумала.

– Поэтому нам нужно как можно скорее выбраться отсюда. Пока им не стало известно, что со мной была ты.

– Они все равно рано или поздно выяснят. К тому же, мне нельзя домой.

– Конечно, тебе нельзя домой, – я подумал немного о другом, но вывод оказался точно таким же. – Тебе нужно в больницу. Черт, в больницу! Точно!

Двадцать минут спустя, когда уже окончательно рассвело, перед заброшенной усадьбой тормознула карета скорой помощи, откуда тотчас выпрыгнул взъерошенный Еремицкий.

– Где Жеха? Что случилось? Ты выглядишь, как бомж-неандерталец. И она не лучше. Совсем сдурел сюда свою малолетку тащить? Ох, ты ж, мать моя женщина, ёж с огнеметом… Это что, твоя тачка?

– Лёвушка, – воззвал я к нему, даже не думая отвечать на многочисленные вопросы. – Болтологией займемся позже. Всеми правдами прошу: увези девочку отсюда. У нее что-то с коленом, то ли вывих, то ли перелом – я не пойму. Ей срочно нужна помощь. И безопасность.

– Сделаю, – тут же организовался маммолог. – Ступать можешь?

Это уже к Яне. Та отрицательно помотала головой.

– Даже дотронуться больно.

– Ясно. Ребята, давайте каталку. Ты сам поедешь?

А это уже мне. Из машины вылезли два санитара, начали готовить эвакуацию.

– Нет, – подумав, отказался я. – Мне нужно кое-что проверить. Женя на связь не выходил?

– Не выходил. Вчера написал, что отлучится вечером на пару часов. С тех пор не могу до него дозвониться. Недоступен.

– Ясно. Тогда увидимся позже.

– Филипп! – позвала меня Яна.

Я обернулся.

– Да, красавица?

– Если они что-нибудь сделают с тобой, я все расскажу полиции.

Я хотел сказать в ответ что-нибудь благородно-возвышенное, но меня перебил прямолинейный Лев.

– Хватит тут Голливуд разводить. «Если с тобой что случится, я отомщу, я не смогу жить…» Фил знает, что делает. А ты, коль назвалась якорем – ложись на свое дно. Ложись и поехали.

Минуту спустя машина скрылась за поворотом, а я остался один рядом с теплым остовом того, что совсем недавно называлось моей машиной. Ну что, следопыт. Почапали искать следы и улики. Надеюсь, при свете дня картинка вырисуется несколько более четкой, чем получилось в ночные часы. Нужно вернуться к пещере и выяснить, что делали наши враги после того, как прервали погоню. И в идеале было бы найти Женю, живого или мертвого.

Надеюсь, ему повезло больше, чем Пенелопе.

Выбраться из подземелий нам стоило немалых трудов и усилий. Мне пришлось нести Яну на руках, пока она освещала путь мобильником. Освещала, скажем так, не всегда правильно, поэтому пару раз мы лишь чудом избежали новых травм. Но самое обидное, пришлось оставить в склепе мой арбалет. Ну никак не получалось взять его с собой, слишком громоздким оказался, зараза. Сейчас, конечно, за ним можно вернуться, однако снова лезть в эту тьму, да еще и в одиночку, пробираться узкими коридорами под давящими сводами земных толщ… Нет уж, мне с избытком хватило тех двенадцати часов, что мы провели там с Яной. Благо, незадолго до рассвета удалось на несколько часов забыться – язык не поворачивается назвать то состояние сном. Не воспалились бы почки после такого «отдыха»… А еще перед тем, как я отправился на поиски воды, Яна вручила мне позаимствованный у папашки револьвер, и я очень удачно «запамятовал» вернуть его ей обратно. Мне нужнее.

Пятно крови на снегу. Я заприметил его, еще когда мы возвращались к усадьбе, но не подал виду, чтобы лишний раз не пугать свою спутницу. В этом месте выпущенная мной стрела поразила одного из громобоев. Неплохой выстрел, да. Надеюсь, парнишка выжил; легкий трубчатый спортивный снаряд не мог проникнуть глубоко в плоть. Да еще и сквозь плотную зимнюю куртку. Цепочки следов, сойдясь возле пятна, снова разделялись и уводили к пещере. Всего преследователей было семь. Одного я подстрелил, второй задержался помочь раненому – итого к заброшенной штольне вышло всего пять пар ног. Одна пара осталась топтаться у входа, остальные пошли внутрь. Но потом вернулись и… Разбрелись в разные стороны. Один из преследователей двинулся прямиком к усадьбе, видимо, чтобы проверить, нет ли еще где следов. Второй направился вдоль берега вниз по течению, третий – вверх. Еще двое остались у пещеры, в засаде. Самое занятное, что из трех ушедших обратно никто не вернулся. Настораживает. За кем бы из них последовать? Ай, что тут выбирать! Проверю всех.

– Кто там?

– Сонечка, открой, это я.

– Кто такой я? – ответил из-за двери недоверчивый голос.

– Я – это Филипп Лазарев.

– А, Филипп… – шум отпираемых замков. – Заходи. Ой, что это с тобой?

– Ничего особенного, – я прошел в прихожую, стараясь не очень сильно разбрасывать вокруг себя отваливавшиеся от куртки куски присохшей глины. – Просто я провел ночь в известняковой пещере на каменном полу, в меня стреляли из ружья и до кучи сожгли мою машину. Ах, нет, «до кучи» другое: мне нельзя возвращаться к себе в общежитие. Поэтому я не только похож на бомжа, но по сути таковым и являюсь.

– Что? – из кухни вышла еще одна девушка, в которой я не без досады признал Татьяну – красивую учительницу математики, с недавних пор преследуемую собственным учеником. – Вы, должно быть, шутите?

– Конечно, я шучу! – поспешил успокоить ее я. – Простите, не знал, что вы здесь… Сонечка, я только хотел спросить: твой молодой человек нашелся?

– Нашелся… – Сонечка сжала губы в тугой узелок. – Только он больше не мой молодой человек. Съехал позавчера.

– Жаль, жаль… Я хотел с ним поговорить. Но… – тут я понял, что наглость не просто так назвали вторым счастьем. – Это даже лучше. Не будет ли неприличным попросить разрешения воспользоваться твоей ванной? Мне нужно выстирать одежду и привести себя хоть в какое-то подобие порядка. А обратиться больше не к кому, честное слово. Моя нанимательница наверняка уже жаждет свежей крови – я кое-где опростоволосился, но об этом позже. Один мой друг сейчас на работе, а второй – вообще неизвестно где, то бишь, пропал. А больше в этом городе я никого не знаю…

Не очень похоже на известную шутку про то, как есть хочется, что даже переночевать негде?

– Ну… – девушки переглянулись, а я тотчас нацепил на лицо самую честную мину, на какую только была способна моя скупая мимика. – Хорошо, без проблем. Я сейчас принесу полотенце. Только ты разденься в прихожей, ладно? Мы в кухню пойдем.

– Спасибо! – от всей души поблагодарил я. – Ты даже не представляешь, как меня спасла. Я твой должник!

– Так что с вами произошло на самом деле? – спросила Татьяна, пока Сонечка отлучалась в комнату. – Вы и вправду ночевали в пещере?

– Ночевкой это назвать сложно, – надо было как-то уйти от скользкой темы и лучшим способом мне показалось скорейшее бегство в ванную, но требовалось потянуть время. – Как поживает ваш поклонник?

Учительница укоризненно вздернула тонкую бровь.

– Мы, кажется, договорились больше не поднимать эту тему?

– Ну, да, простите… Но все равно это интереснее, чем моя история.

– Сомневаюсь, – загадочно улыбнулась девушка.

Но тут вернулась Соня.

– Вот, держи, – она протянула мне полотенце и мужской халат. – Только не вздумай стирать вручную. Кинь вещи в машинку, я сама ее запущу потом, когда ты выйдешь. Мыться, когда она стирает, совершенно невозможно: вода то ледяная, то кипяток.

Полчаса спустя я, уже облаченный в пушистый махровый халат, наслаждался вкусным обедом из двух блюд, горячим чаем и обществом двух милых девушек. Все было бы прекрасно, но совесть мою глодала тревога за Женю: никаких следов обнаружить так и не удалось. И на связь он так и не вышел.

– Если тебе негде переночевать, ты можешь остановиться у меня, – предложила Соня, как бы между делом. – У меня надувной матрас есть.

Других вариантов ночлега не предвиделось, поэтому я с благодарностью согласился. Одной проблемой меньше.

В процессе поглощения обеда меня успели побеспокоить трижды. Сначала позвонила перепуганная Елена, которая дома не ночевала (интересно, а где она была?) и хватилась дочери только под утро. Она уже успела обзвонить все больницы в радиусе пятидесяти километров от города, а попутно и морги. Я дал ей координаты Льва. Пару минут спустя звякнул полуоглохший Еремицкий, отругал меня за раздачу кому попало его номеров и попутно сообщил, что с Яной все в порядке, перелома нет, и уже через пару-тройку дней ее выпишут. Напоследок на связь со мной вышел капитан Лоенко и виновато-извиняющимся голосом поведал, что квартира Ааронова таки была вскрыта этой ночью. Мол, необходимые меры были приняты слишком поздно, виновный понесет наказание, все дела.

– Замечательно, – я швырнул телефон на стол и стал прикидывать, кто еще мог бы огорчить меня сегодня.

Сонечка и Татьяна, которые минуту назад щебетали без умолку, сразу же затихли, словно мышки, и во все глаза наблюдали за незваным гостем. Мне стало неловко перед ними.

– Ничего страшного, – ответила Соня на мои сбивчивые извинения. – Мы видим, что у тебя проблемы.

– Да, есть такое дело, – признал я. – Вы новости не смотрели сегодня?

– Нет, не смотрели. Но через десять минут выпуск, так что, если хочешь…

Черт, как в воду глядел.

«Следователи пока не дают каких-либо комментариев относительно нападения на инкассаторскую машину, произошедшего в ночь на 3 февраля на трассе М-9, в результате которого был убит один сотрудник, еще двое получили тяжелые ранения. По имеющейся у нас информации, арендованный автомобиль перевозил материальные ценности, принадлежащие краеведческому музею города Младова, что в Тверской области – часть знаменитой коллекции Юрьевских. Напомним, два предмета данной коллекции были похищены в ночь с 13 на 14 января этого года неизвестными, проникнувшими на территорию Успенского монастыря в городе Младове, где располагалась временная экспозиция. Два уцелевших экспоната – золотой оклад иконы Божей матери Торопецкой и парадный доспех Федора Годунова – для дальнейших исследований были переправлены в Москву. Однако, как нам стало известно, вчера вечером поступило распоряжение о возвращении реликвий во Младов в целях…»

– Ну, что тут скажешь… Пи…дец.

Татьяна тихонько ахнула, но мне уже было не до ее чувств. Еще два предмета у громобоев. Архив Ааронова разграблен, это значит, обнаружение последнего схрона – дело времени. Очень недолгого времени. Если они впридачу ко всему смогли достать Женю… Черт, тогда город стоит на грани большой беды. А ведь еще вчера утром я так искренне верил, что все как-нибудь само наладится…

Решение, как это часто бывает с творческими, не обделенными талантами личностями (это я про себя, если что) пришло спонтанно.

– Вы сегодня будете в школе?

Татьяна в ответ испуганно замотала головой, а Сонечка ответила:

– Да, мне к часу. На шестой урок.

– Мне нужны ручка и бумага, – тут я понял, что говорю слишком резко и властно и поспешил добавить: – Пожалуйста.

– Держи, – все необходимое тут же перекочевало ко мне в руки.

– Знаешь Аяса Ганеева? – я спешно набросал на листке короткую записку. – Нужно передать ему вот это.

– Знаю, – Соня протянула было руку, но увидела, что я еще не закончил. – Передам. Времени уже двадцать минут, мне скоро выходить. Допиши, я пока переоденусь.

– Спасибо.

И с чего она вдруг стала такой послушной?

– Тань, ты со мной?

– Да, – Татьяна поднялась. – До свидания, Филипп. Приятно было вас повидать.

– Взаимно, – ответил я, даже не глядя в ее сторону: я заканчивал письмо Хану.

Сонечка удалилась в ванную, но уже через две минуты вернулась обратно переодетой и с косметичкой в руках.

– Накрашусь на работе. Филипп, если вдруг будешь уходить, захлопни дверь. Там в шкафу остались кое-какие Славины вещи, можешь посмотреть. Он не стал их забирать, так что не думаю, что там что-то очень ценное. Я вернусь в шесть, надеюсь тебя застать. Твоя одежда достирается через десять минут, нужно будет ее развесить. И куртку кинуть, а то она с первой партией не влезла. Я там оставила порошок и кондиционер. Справишься?

– Несомненно, – я дописал письмо, сложил его и протянул Соне. – Только передай ему незаметно, ладно? Не привлекая лишнего внимания. Это очень важно.

– Я поняла, – кивнула она. – Танюш, идем.

Едва за ними закрылась дверь, как я пулей кинулся к шкафу с одеждой. Если там найдется что-нибудь подходящее…

– Вот это клондайк… В таком прикиде мне только с громобоями бороться… Они просто от смеха поумирают все.

Сонечкин бойфренд, судя по представленным в гардеробе предметам туалета, был примерно на голову ниже меня и, как минимум, вдвое шире. Спортсмен, несомненно: одних тренировочных штанов я насчитал пять штук. А диаметр рукавов наводил на мысль, что я большой везунчик, ибо не знаком с ним лично. Особенно вспоминая, как много времени мы с Сонечкой проводили вместе. Знал бы я тогда… Плюс Слава питал какую-то странную, иррациональную любовь к оранжевому цвету. Оранжевые майки, оранжевые носки, оранжевые трусы. Трусы? Я никогда в жизни не видел мужских трусов цвета апельсина! А у него они были. Нет, в шкафу нашлось немало одежды других оттенков, но с размером все равно выходила беда. Поживиться определенно было нечем.

Придется ждать, когда высохнут мои вещи. Кстати, «стиралка» как раз издала победный писк: надо бы развесить все по батареям, так быстрее будет.

Надеюсь, Ганеев выйдет на связь.

Глава XXXIII: Вечер трудного дня

Несколько часов я маялся вынужденным бездельем. Шутка ли: сидеть в четырех стенах, зная, что твой друг подвергается большой, возможно, смертельной опасности? А вместе с ним – и весь город, где ты сейчас находишься. Но, увы, я был бессилен что-либо предпринять. Более того, я был совершенно один, без единого шанса на поддержку со стороны друзей. Да, Сонечка приютила меня, да, Лев позаботится о Яне. А кто даст отпор громобоям? Некому давать отпор. И никакой информации, никаких связей, никакого мало-мальски серьезного оружия… Черт, да у меня даже сухой одежды нет! Чтобы быстрее исправить хотя бы последний пункт, я разложил в комнате гладильную доску и принялся методично прогревать утюгом джинсы, свитер и пуховик. Ах, да, и носки тоже, в сырых носках ходить – недопустимо. Дело муторное, рутинное, но дело. В процессе глажки перебирал в уме различные варианты и сценарии, строил планы, но так и не мог родить ничего вразумительного. Вся надежда возлагалась только на лидера пришлых: он один мог мне помочь.

Наконец, после трех часов возни с утюгом влажность моих вещей достигла более-менее приемлемого уровня (про внешний вид и вовсе молчу – ни единой складочки), я спешно напялил их на себя и поперся на улицу. Нужно было посетить общагу, забрать оттуда самое ценное: я не мог знать, когда теперь вернусь сюда. Возвращаться опасно, но при свете дня еще более-менее. Не так страшно. Но все равно я отдавал себе отчет, что через окно любого подъезда из ближайших домов меня, возможно, уже взяли на прицел зоркие глаза соглядатая, а его руки уже вбивают в телефон нужный номер. Поэтому, не будучи совсем уж конченным дураком, я зашел не с парадного входа, а воспользовался задним. Этот задний вход в мирное время предназначался исключительно для выноса мусорных ведер на расположенным поблизости контейнерам. Массивная железная дверь ржаво-красного цвета была заперта изнутри, и вашему покорному слуге ничего не оставалось, кроме как разместиться поблизости и ждать, когда из нее кто-нибудь выйдет.

Ждать пришлось долго, почти час, но, наконец, мне улыбнулась удача. Да еще и двойная.

– Женя! Привет!

– Филипп? – подружка Сизова недоверчиво прижала к груди черный полиэтиленовый пакет и только убедившись, что из-за помойки появился именно я, а не кто-то посторонний, с облегчением его опустила. – Рада тебя видеть!

– И я, и я… А ты к Полине пришла?

– Ну, да, – рассмеялась она. – Видишь, не успела прийти, уже припахали.

– Это здорово, да… – я не придумал, что еще сказать, поэтому сразу перешел к делу. – Можно я с тобой пройду внутрь?

– Без проблем, – ловким броском Женя зашвырнула пакет в левый контейнер и двинулась обратно. – Ты пропуск потерял?

– Вроде того.

– Надо к комендантше подойти… – забеспокоилась девушка. – Полина тоже как-то теряла, потом долго восстанавливали…

– Думаю, не стоит, – как можно более беспечно отвечал я, чем, однако, вызвал с ее стороны некоторые подозрения.

– Что-то случилось?

– С чего ты взяла?

Тяжелая дверь скрежетнула за нашими спинами, словно тюремная решетка. Мы остались стоять в полумраке подлестничного помещения.

– Вчера мне позвонил Евгений…

– Во сколько?! – при упоминании о Сизове в моей голове словно что-то замкнуло.

– В начале девятого, – казалось, она не очень хотела делиться со мной, но и не промолчать не могла. – Он вел себя как-то очень странно. Да, я знаю, ты скажешь, что он в принципе странный… Но тут было совсем другое. Он говорил о тебе.

– Обо мне? – я уже успел подсчитать, что в начале девятого мы с Яной как раз ехали в Юрьево. – И что он говорил?

– Он сказал, что ты очень хороший человек, и что на тебя всегда можно положиться. Что вы очень с ним сдружились, и он считает тебя чуть ли не братом. Еще он намекнул, что будет лучше, если я на недельку уеду из Младова. Скоро здесь может стать опасно. И если я решу последовать его совету, то должна обратиться к тебе.

Женя замолчала, но я ждал продолжения.

– Это все, что он сказал? – молчание в ответ. – Или было что-то еще?

– Да, было, – наконец, промолвила она. – Потом он начал говорить, что, возможно, мы с ним больше никогда не увидимся. И что будет неправильным, если я не узнаю о его чувствах ко мне. В общем… Он признался мне в любви.

– А потом?

– А потом, даже не дожидаясь моего ответа, положил трубку. Ты вообще в курсе, что происходит?

– Ну, в общих чертах… – я хотел было выйти «на свет» (вообще, я сюда за вещами пришел, а не лясы точить), но Женя с неожиданной для столь хрупкого создания силой вцепилась мне в руку.

– После этого звонка я перезванивала ему двадцать раз. Двадцать, понимаешь? Он был вне сети. Я боюсь, что ему грозит беда. И ты думаешь, я так легко отпущу тебя, когда ты только что признался, что знаешь, в чем дело.

– Эй, гражданка, ни в чем таком я не признавался!

– Значит, признаешься.

Ох, не зря я при первой встрече с ней подумал, что к такой не каждый рискнет подкатить. Я бы точно не рискнул. Она и в спокойном состоянии неотразима, а сейчас, когда в ее глазах вот-вот вспыхнут искорки гнева…

Надо срочно гасить их в зародыше.

– Женечка… Послушай меня…

– Что вы там обжимаетесь? – и без того тусклое освещение вовсе сошло на нет, когда лестничный проем заполонила могутная фигура комендантши. – Лазарев, у тебя своей комнаты, что ли, нет? Женатый человек, сам говорил, а тут на тебе – студенток под лестницами тискаешь. А ты, Филатова – не стыдно с женатым-то? Ладно бы хоть красавец был.

– Хватит гнать пургу, – я освободился из захвата Жени и поднялся наверх. – Мария Федоровна, вам бы поменьше сериалов смотреть. А то везде уже двойной подтекст ищите.

– Ах ты наглец, – глаза комендантши стали узкими, как у пьяного китайца, она запыхтела, словно неисправный паровоз, но я ничтоже сумняшеся протиснулся мимо нее и бодрым шагом направился к себе в комнату.

За спиной раздались возмущенные крики Жени, которой не удалось так легко «прорвать блокаду» в лице Марии Федоровны. Конечно, бросать даму на произвол судьбы – пусть даже под произволом судьбы в данном случае подразумевался гнев другой дамы – было совсем не по-джентльменски. Но, с другой стороны, она ведь не собиралась просить меня о помощи по вопросу эвакуации из города. Не собиралась. Значит, больше нам говорить сейчас не о чем. Передо мной стоит задача сделать так, чтобы эта самая эвакуация не понадобилась в принципе.

Но я немного отвлекся.

Комната сохранилась без изменений в том же самом виде, в каком я оставил ее тридцать часов назад. Приятно, значит, в мое отсутствие сюда никто не заглядывал. Нужно собрать вещи, желательно, уложив все в одну небольшую сумку. Так, пальто нафиг, слишком холодно уже в нем ходить – куртка теплее. Запасные штаны? Конечно. Белье? Безусловно. Рубашки? Возьму одну, остальные к черту. Нет, ладно, две. Ноутбук? Еще бы! Самая ценная вещь, что у меня осталась. Материалы по делу Елены? Я ведь еще хочу с ней общаться… Да-да, беру. Книги в топку, ненужная тяжесть. Нет, вот эта библиотечная, надо вернуть. И та, которая про морскую войнушку, тоже поедет со мной. Зубная щетка, расческа, бритва… Экипировка спелеолога, купленная по дурацкой наводке Сизова – пригодится или нет? Вчера очень бы даже пригодилась. Как и теплый плед, который я всегда возил с собой. Пока он не сгорел вместе с моей машиной.

– Ты совсем оборзел?! – дверь распахнулась, и в комнату ворвалась раскрасневшаяся Женя. – Я ему помогаю попасть в общежитие в обход правил, а он… Уходит, убегает от разговора, оставляет меня один на один ругаться с этой дурой, ведет себя, как… Эй, никак ты вещи собираешь?

– Да, собираю, – я как раз пытался запихнуть в оставшееся в сумке пространство свое полотенце для душа: Вера подарила, жалко бросать. – Мне придется уехать.

– Никуда ты не поедешь, пока я не узнаю, где Женя.

– Я и сам не знаю где он.

– А кто знает?

– Видимо, он сам знает, – я застегнул «молнию» и взвесил в руке свои пожитки: вроде, не очень тяжело получилось. – По крайней мере, я очень на это надеюсь.

– А ты куда? – растерянная девушка села на мою кровать и жалобно посмотрела на меня снизу вверх.

– Я туда, где никто меня не найдет. О, может, там я и встречу нашего общего друга. Ведь у него сейчас та же самая цель, что и у меня, так что есть шанс… Нет, нет, не надо плакать! Ну вот…

Я ушел из общежития, так ничего ей не объяснив. Возможно, это было жестоко, возможно, это было бесчеловечно, возможно… Но у меня просто не было времени что-либо объяснять. Если ежечасно отвлекаться на решение проблем отдельных людей – будь то добрая учительница Таня или менее добрая будущая учительница Женя – легко можно профукать куда более важные вещи и куда более серьезные проблемы. Как сохранить город Младов в его нынешнем облике, например.

На часах было начало шестого, до возвращения Сонечки из школы оставалось еще час двадцать. Не желая лишний раз подставлять ее и себя, я не пошел в школу, а решил навестить местное отделение полиции. Может, капитан Лоенко введет меня в курс дела относительно ограбления квартиры Ааронова?

Однако вместо него в кабинете нашелся только старший лейтенант Канин.

– Серега в отъезде, – сообщил он мне. – Тебе чего?

– Да вот, – нашелся я. – Хочу заявление написать. Машину мою сожгли этой ночью.

– Ай-ай-ай, – посочувствовал офицер. – Ну, пиши, конечно… Будем искать, кто это сделал. На парковке сожгли или где?

Не нравился он мне, этот Канин. Как и многие вокруг. Но что поделать, работаем с тем материалом, который имеем. Как и они, а ведь я тоже наверняка им не нравлюсь.

Накатав заявление, я пошел к Соне и (о аллилуйя) застал ее дома, хотя времени было только половина шестого.

– Я только пришла, – она радостно впорхнула в прихожую, на ходу достав из шкафчика домашние тапочки сорок предпоследнего размера. – Раздевайся, проходи.

Какая-то она подозрительно благостная, однако. Как будто не было недавнего расставания с бойфрендом, а незваный гость не обуза для нее, а самое приятное событие за весь прошедший месяц. И что-то не похоже, что пришла только что: уже успела переодеться из строгого серого костюма в футболочку и шортики. Хотя, если подумать, это же минутное дело. А я стал уж слишком подозрительным. Но как вкусно пахнет из кухни… Нет, определенно, она давно уже дома.

– Где был? – поинтересовалась хозяйка, пока я разоблачался в прихожей.

– В общежитии, – ответил я. – Потом в полицию заглянул. Написал заявление о поджоге.

– Ой, в полицию… – смутилась Соня. – А ты там Сережу не видел?

– Какого из них? – на всякий случай уточнил я. – Лоенко, Канина или того дежурного, с которым вы заявление о пропаже Славы писали?

– Дежурного.

– Нет, того не видел. У них сегодня другой дежурный.

– А, тогда хорошо, – расслабилась она. – Ты не подумай ничего плохого, просто мы с ним… У нас ничего не получилось, в общем. Он странный какой-то оказался. В первый же вечер предложил к нему на дачу поехать. С мужиками. Прикинь? Ну, я его и послала. Сказала, что с тобой встречаюсь. Ничего страшного ведь? Я просто испугалась, что вы встретиться могли. Мало ли что на уме у человека…

– Слава богу, не встретились, – я, конечно, мог бы обидеться, но сейчас это было не в моих интересах. – Твое предложение о ночлеге еще в силе?

Сонечка виновато улыбнулась: поняла невысказанный упрек.

– Да, конечно! Можешь остаться у меня хоть на неделю!

– Только вот вопрос, – я критически осмотрел единственную комнату, размерам которой не позавидовала бы даже моя общажная. – У тебя есть раскладушка?

– По этому поводу не переживай, – отмахнулась учительница. – Устроимся. У меня был надувной матрас, но я только что проверила: он спускает. Но есть несколько обычных матрасов, постелю тебе их. Ты голоден?

– Немного. Но у меня еще вопрос: ты передала записку Ганееву?

Записку она передала. Ганеев на следующей перемене прислал к ней первоклашку с ответом для меня.

«Дорогой друг. Получил твое послание. Постараюсь помочь. Предлагаю встретиться завтра в двенадцать, там же, где и в прошлый раз. Обсудим детали. До того ничего не предпринимай».

Коротко и по существу. Ничего лишнего. Что ж, приятно чувствовать, что ты не один. Еще приятнее иногда позволить другим думать за тебя. Когда то и дело приходится принимать важные решения, такая вот пауза просто жизненно необходима. И если Хан велел пока что не высовываться, последуем его совету. Значит, впереди у меня целых восемнадцать часов покоя. А Женя… Сейчас я ничем не могу ему помочь. Надо с толком воспользоваться предоставленной передышкой: выспаться. Правда, перед этим, неплохо бы покушать, узнать, как дела у Елены, у Яны и… Блин, я же совсем забыл об ее плененном батяне!

– Я приготовила курицу! – мои размышления прервала появившаяся из кухни Сонечка с дымящейся крышкой в руках. – Ты как, со мной? Еще есть красное вино, фрукты… Все для дорогих гостей!

– Да, идем, – невольно улыбнулся я, в очередной раз убеждаясь, что в мире существует не так много образов, способных по своей притягательности сравниться с образом красивой женщины на кухне.

Интересно, с каких это пор я стал называть Сонечку красивой? Или тут дело в ней самой? Действительно, в своем невзрачном костюме она куда как менее притягательна, чем сейчас, в домашнем. Такая открытая… Ох, неправильные мысли пошли, неправильные. Чувствую, Лазарев, вина тебе сегодня лучше не пить.