Текст книги "В тени над затмением (СИ)"

Автор книги: Артем Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Вопрос ведь риторический? – голос Бао звучал без особо энтузиазма.

– Наверно.

– Сила ускорения превысит силу магнитного ускорения, – ответил Тайлер. – Простите, что не особо научно звучит. Всё изучал эмпирическим путём.

Прямоугольник РИТЭГа, выкрашенного уже в белый цвет, с лентами световозвращателей, был подсоединён к дефлектору в нижней (для Павила) части. Экранированные элементы передачи энергии и кабеля в резиновых оболочках тянулись между генератором и аппаратом космического фонтана. Сетка радиаторов, переводящих тепло в инфракрасное излучение, сияла в падающих на поверхность лучах звезды. Приклеенная пластиковая лента красного цвета, помеченная обозначениями РИТЭГА, символикой радиоактивно и выписанными характеристиками, тянулась по диагонали. Проплыв совсем рядом с термогенератором, Павила заметил надпись на ленте, которая его очень порадовала: Сделано человеком.

– Сделано человеком, – произнёс он вслух.

– Что? – спросил Тайлер.

– На ленте написано.

– А. Ну, да. Когда всё закончится, ну, или генератор выйдет из строя раньше, мы его пульнём в дальний космос. Куда-нибудь в сторону центра галактики.

– Зачем? Это разве не мусор? И разве такие вещи не должны быть утилизированы? – высказался Камил.

– Это моё решение. Я так хочу. Хочу, чтобы эта вещь полетела туда, куда, возможно, никогда не долетит человек. Может, она будет летать миллионы лет. След человечества исчезнет, а другая цивилизация подберёт этот артефакт и узнает, что существовали мы.

– Не такая уж и плохая идея. Беру свои слова обратно.

Только сейчас Павил увидел, что от дефлектора тянулась мачта, на конце которой, выходящим в космос, находился не то мусорный бак, не то катушка от валика. Бао вместе с Павилом подлетели к ней, и инженер вытянул из бака металлическую ручку, словно вырванную из самоката.

– Мы летим первыми.

– Хорошо, – подтвердил Тайлер.

Павилу было смешное наблюдать, как Тайлер, уступающий в габаритах Камилу, несёт последнего под мышкой, как будто тот ничего и не весит.

Бао и Павил подлетели с ручкой самоката к центру дефлектора. Полый конец ручки, с небольшим металлическим наростом с резиновыми кольцами на нём, начал притягиваться к космическому фонтану. Бао расположил себя с Павилом так, что надиром стала поверхность дефлектора, но наклон начинал меняться по мере ускорения, получаемого от силы магнитного притяжения, действующего на ручку. В конечном итоге, они начали двигаться ногами вперёд. Бао закрепил ноги на наросте, а руки сжал на самой ручке, тоже обложенной резиной.

– На какое-то время станет трудно говорить.

– Кровь из ног уйдёт в голову?

– Немножко. Мы не ощутим существенных перегрузок. Максимум две с половиной g. Иначе, кто бы согласился так летать по двадцать минут с выключенными ногами?

– Ну, круто!

Ускорение нарастало, и довольно быстро. Их засасывал к себе один из концов дефлектора, но когда они его достигли, полученного ускорения хватило, чтобы вытолкнуться наружу и покинуть его пределы. Павил боялся поднять голову, однако ему хотелось увидеть отдаляющийся дефлектор и людей, оставшихся позади. Теперь их тела вновь перешли в состояние покоя, двигаясь по инерции. Перегрузка уступила место полной свободе. Но не следовало совершать резких движений, а лишь держаться за Бао, который, как неподвижная статуя, наблюдал только вперёд.

Сатурн медленно надвигался на людей. Его кольца, расположенные под углом, приветствовали прибывавших своим ярким сиянием, переливающимся грязновато серым оттенком.

– Мы можем врезаться в следующее кольцо?

– Нет. Мы лишь пролетим рядом, да получим от него ускорение.

Павил глянул в угол визора, где отметка скорости остановилась.

– Но я понимаю, к чему ты клонишь, – продолжил Бао. – Если мы врежемся на текущей скорости в кольцо, то сломаем себе большую часть костей тела. К тому же, оно ведь притянет нас, верно? Но после следующего кольца у нас будет такая скорость, что лобовое столкновение окажется для нас фатальным. Мы умрём моментально.

– Отлично. А если к нам на встречу вылетит небольшой осколок, оторвавшийся от дисков Сатурна?

– Массовые переломы. Но здесь довольно чистая область. Есть баланс общего движения. И шанс стечения таких обстоятельств – чрезвычайно мало. Я бы даже сказал, что он равен шансу вылетающего из вращения машинного колеса камня, неудачно выбравшего направление в твою сторону.

– Ты умеешь объяснять.

– Как могу.

На горизонте, а точнее – в надире (ведь они продолжали двигаться ногами вперёд, будто падая в яму), появилось следующее колесо ускорения. Скорость на визоре не менялась до того момента, пока Павил не пролетел в метре от металлического контура. Миг ускорения был моментальный, бросив на Павила перегрузку в два g. И вновь сила инерции.

– Напомни, почему мы не можем летать шаттлом? – раздражённо спросил Павил.

– Нам шаттл ещё пригодится. Нет смысла гонять его туда и обратно.

– А строить целый космический фонтан есть?

– Само собой. Мы не будем набивать шаттл всей возможной аппаратурой и выгружать её перед Янусом. Мы хотим минимизировать количество грузов. И космический фонтан идеален для такой цели. Он почти вечен. Нужные грузы мы будет отправлять с одного конца на другой, а там запускать к поверхности Януса.

– Мне не нравится это слово – «запускать».

– Это обычная процедура. Тайлер правду говорил. Синхронизация движений. Но есть и другая причина, почему мы не хотим использовать шаттл.

– Говоря «мы», ты подразумеваешь вас с Леклерком?

– Да, – через паузу всё же ответил Бао. – Есть и другая причина. В научной группе лишь один чистый пилот. Аманда. Я могу управлять шаттлом, но в ограниченном режиме. Как запасной вариант. Есть ещё Тайлер. У него также имеются какие-никакие навыки, но это крайний вариант.

– А автоматика?

– Сложная автоматика глючит и, зачастую, выходит из строя. И чем ближе к Сатурну, чем чаще. На Юпитере ничего подобного сейчас не наблюдается, и там спокойно можно летать хоть в тысячи каэмах над атмосферой, но не здесь, хоть тмам магнитосфера в разы мощнее. И ты знаешь причину. Из-за постэффекта коллапсов нет смысла закидывать спутники и дроны напрямую. Мы всё ещё используем аналоговое программирование, а значит, любой сбой может привести к вынужденной перезагрузке. Чем сложнее программа, тем сложнее её удержать на плаву в таких условиях. Ионизирующее излучение проникает внутрь схем и проводников и шалит с потоком электронов. А квантовые, – Бао замолчал на какое-то время. Павилу показалось, что тот обдумывал то, что хочет высказать, – квантовые – не аналоговые. Они не очень-то и годятся для применения здесь.

– Значит, дело в Аманде?

– Я думаю, ты уже понял, что я хочу сказать.

– Она явно заинтересована в объекте.

– Она холерик. Лучше ограничить её рвение. Свести к минимуму. Нам и в будущем потребуются её способности.

– Думаете, она бросит всё и рванёт поближе к своей «коробке с крыльями»?

– Почти уверен. Главное в миссии научно группы – дать возможность вам с Камилом провести наблюдение, а не её желания.

Приближался следующий круг. Кольцо G. Кольца Сатурна на заднем фоне начинали сливаться друг с другом. Щели в кольцах становились всё более расплывчатыми, напоминая рассыпание на земле ягоды. Миллиарды ягод.

Ещё одно неприятное для Павила ускорение. Всего три g, но Павила повело и ему показалось, что он отключился на какое-то время. Вновь они летят по инерции. От значения скорости, выводимого на угол экрана, и Павила закружилась голова.

– Уже скоро, – ответил Бао, как будто чувствовал состояние тела, прицеплённого к торсу.

Когда неприятное ускорение покинуло его, Павил, едва не мучаясь, открыл глаза. Бао вошёл на один из концов арки дефлектора, притянутый магнитными силами. Они почти потеряли скорость, освещённые дневной стороной Сатурна, отражающей свет, идущий от звезды с другой стороны.

– Прибыли? – Павил стиснул зубы, запрокидывая голову к вселенской ночи, лишь бы скрыться от источников освещения.

– Таки да, – послышался голос Камила. Физик показывал большой палец, зацепившись за вытянутый манипулятор «Чикагской Пепельницы». Удивительно было то, что за спиной человека в скафандре, удерживаемое рукой машины, повисло нечто между звёздами, закрывающее собой добрую видимую часть космоса. Похоже, что оно было собранно из блоков, чьи грани отражали приливающий свет, превращая их в крестообразные полоски. На глаз Павил попытался определить длину оного, отмерив метров тридцать. Высота не превышала и трёх.

– Открепляю, – Бао взял за плечо Павила, отсоединяя фиксаторы. Закончив дело, он оттолкнулся, двигаясь вдоль арки к энергетическим соединениям, ведущих к РИТЭГу.

– Эта штука сильно излучает? – Павил кивнул в её сторону.

– Нет. Но вопрос интересный, – усмехнулся в эфире Тайлер. Он уже находился рядом с РИТЭГом, двигая руками, которыми работал в дополнительной реальности.

– Он просто нервничает, – хихикнул Камил.

– Давай, – Бао подменил Тайлера.

– Ну ок, – второй инженер включил свой ранец, импульсом подлетев к Павилу. На заднем фоне огромный шар охрового цвета поглощал мир. – Не забыл ещё, как пользоваться ранцем?

– Ты тоже издеваешься?

– Нет, – теперь хихикнул и Тайлер. – Лети за мной. Погружу вас в Паука. Вайсс уже там.

– Паук? – Павил следовал за составной частью манипулятора. Они держали курс прямо на конструкцию из блоков.

– Да, Паук, – с наигранной серьёзностью ответил Тайлер. Впереди, скрываясь за эклиптикой планеты, прорезали пространство кольца, как множество натянутых, но не пересекающихся струн, сквозь которые можно было смотреть дальше в бесконечность вселенной. Под углом они выглядели ещё более фантастично в глазах Павила, как хомбург, от которого отрезали сам колпак.

– Ты про ту конструкцию из блоков?

– Из блоков? – задумчиво повторил инженер. – Ах, да! Так может показаться на первый взгляд. Ну, Паук состоит из разбирающихся частей, но это не совсем блоки. Это его ножки. Как у насекомого. Только в данный момент они собраны под него. Паук в режиме «панциря».

– Как интересно. То есть, на нём мы и полетим к Янусу? Другой идеи мне на ум не приходит.

– Так и есть. Мы проведём его по внешней полоске ускорителя.

– Ускорителя?

– Да. Вон он, – Тайлер развернулся в полосе, указывая пальцем на запад на Сатурн. При этом он начал вращаться, пока реактивный ранец не вмешался и не скорректировал полёт.

Теперь и Павил видел ускоритель. С предыдущего угла обзора оборудование было скрыто на ночном небе, но теперь, пролетев по вытянутой руке манипулятор, ускоритель оказался для них инородным объектом, лежащим визуально на поверхности газового гиганта, до небес которого было добрых тысяч восемьдесят километров. Две длинны (метров по двадцать каждая) проводимых магнитных линейки соединялись пружинным креплением соленоида. На левом (для Павила) конце линейки находилось гнездо пусковой шахты, в данный момент похожей больше на клетку, чем на точку старта. На противоположном конце не было ничего.

– Мы его разобрали сейчас, – Тайлер откашлялся. – Обычно у него другой вид, но, понимаешь, тут важна длинна ускорителя. Даже больше, чем сила. Но и энергии от РИТЭГа хватит. Позже, когда вас отправим, соберём её с Бао назад, чтобы грузы вам перекидывать.

– Здорово, – без энтузиазма ответил Павил. Они практически достигли пункта назначения. Камил, играючи, вращался по своей оси. – Слушай, а как вы нас закинете то? Я к тому, это же Янус! У него минимальная сила притяжения.

– Паук не может летать между небесными телами, но может корректировать траекторию своего полёта. Ну там, лево-права. Вы синхронизируете с Янусом скорость, она будет где-то в районе…

– Да-да, – перебил его физик. – Я не про этой. Схема стыковок отточенный механизм, я уже понял это. А стыковка с объектом…ну, ты понимаешь. Это один большой кусок льда. Там ведь не за что зацепиться. Мы приземлимся в один из кратеров?

Тайлер на какое-то время задумался.

– Там ведь рельеф представляет из себя сплошные кратеры, – задумчиво ответил он.

– Вот. Кратеры. Но разве там есть кратеры подходящей глубины для…

– А, понял! – Тайлер провёл рукой перед собой, посылая запрос в мозг Паука. – Ты боишься, не отлетите ли вы вместе с Пауком от Януса, если не сможете плавно сесть.

Павил кивнул.

– Ну, знаешь, если бы нам понадобился кратер, то мы могли бы его сделать, сбросить там бомбу, как это делали раньше. Но тогда бы пришлось пилить к экватору спутника. Слишком много мороки. Так уже лет пятьдесят никто не делает.

– А сколько раз за последние пятьдесят лет высаживались люди на таких небольших объектах?

– Думаю, не так и много. Возможно, даже меньше десятка. Ты ведь понимаешь, что эра экспансии уже давно прошла. Возможно, век терраформирования тоже вот-вот закончится. Так-то на каждой из лун Сатурна уже кто-то да побывал. Ну, какие-то аппараты, само собой. Начали разные Кассини, потом бум к концу прошлого столетия…

– Так что там про высадку?

– Вы будете лететь по квази-параболической траектории. Я бы больше применил слово кривая. Обычное событие импактного типа. Подлетаете, двигаясь на метров сто в час быстрее, маневрируете, точнее, Паук маневрирует, и плавно сажаетесь. Ты просто посмотри на него, – Тайлер указал на аппарат. Одна из стенок блока приподнялась как дверь машины Эмметта Брауна. Только внутри было попросторней. Желтоватый свет приглашал зайти. – Когда сблизитесь до километра, Паук раскроется. У него гибкие лапки из сгибающихся материалов, но кинетически очень прочные. Прошу.

Внутри было достаточно просторна для аппарата, чьё предназначение заключалось в мобильном комплексе исследования. Павил попал сразу в общий зал. Два ряда мягкие кресел, стоящих друг на против друга у противоположных стен. Слегка рифлёный металлический пол, покрытый резиновым слоем. Над креслами находились полки закрывающихся шкафчиков и пищевые холодильники. Там, где у паука был перед, находилась панель управления: два пилотных кресла, перед которыми растягивалась приборная панель, из которой, на вытянутых и согнутых кабелях, закрученных в алюминиевый фиксатор положения, тянулись джойстики. Было и подобие механический педалей, выполненных в форме клавиш, расположенных на подлокотниках. Они проводились в действие от приложенной силы. Кресла пилотов выходили на обширный прямоугольник иллюминатора, в данный момент закрытого защитными ставнями. Цветная подсветка пролегала по всему периметру стекла.

Павил подошёл ближе, осматривая приборную панель. Она тоже была разбирающейся конструкцией, и мониторы (как и любое оборудование) вынималось из гнезда, вытягиваясь как бумажный макет дома, вшитого в страницу книги.

– Оно ещё и ходит?

– Оно – ползает, – Тайлер постучал по ближайшему шкафчику. Камил влез следом. – А вот и новоиспечённый пилот мобильного, передвижного аппарата.

– Вот как? – Камил собрал домиком брови. – А инструкции?

– Загружены в ваши девайсы. И в систему паука, соответственно. Требуется синхронизироваться. Пойдёмте, – инженер указал на небольшие подсобные помещения, находящиеся в задней части паука.

Дверь закрылась, как только Камил влетел внутрь.

Полутораметровый проход содержал в себе четыре двери, заканчиваясь закрытым металлическим шлюзом, помеченным знаком технического помещения.

– Там двигатель? – спросил Камил.

– Само собой.

– А на чём этот…паук работает? – Павил посмотрел на двери.

– Уменьшенный токамак. Индивидуальный. Но туда, в техничку, лучше не соваться без на то надобности. Там не такое хорошее экранирование. Сами понимаете, – Тайлер пожал плечами. – Полноценный термоядерный генератор не всунешь в столько малую конструкцию. Да, я знаю, что вы скажете, мол, в аппарате Аманды тоже есть термоядерный реактора, но такие реакторы не могут быть применимы в конструкциях данного типа. Это, в конце концов, не звездолёт. До субсветовых единиц он не разгоняется, а его предназначение в другом. Другой тип реактора. Тот проще, этот – тяжелее. Конструкционно. Чего только стоит всунуть магнитные удержатели. А ещё эти проблемы с индукцией и полями. В общем, вы должны лучше об этом знать.

– Ага, только мы такие вещи не собираем, – кивнул Камил.

– Как понимаете, никакой гравитации не будет на Янусе. Всё останется так же, как и сейчас. Не забывайте.

– А атмосфера? – Павил положил палец на шлем.

– Видели дверь, через которую мы прошли? Она двуслойная.

– А выглядела обычной дверью, – пожал плечами Камил.

– Там можно сделать герметичный переход. Второй конец шлюза установлен в полу. Вы просто установите проход для выхода наружу. Циркуляция воздуха здесь есть. Стандартная, вентиляционного типа.

– Значит, воздух будет?

– Только следите за безопасностью. Не разгерметизируйтесь случайно.

– Окей!

– Так, я установил здесь ваши личные покои, – Тайлер указал на первые две двери. – Там небольшие коморки, три на два метра.

– Мне будет тесновато, – Камил обернулся. – Зачем нам такой обширный зал?

– Чтобы оборудование разместить, – инженер покачал головой. – Ты всё равно будешь всё время в невесомости. Самая последняя дверь – душевая и туалет. Стандартные для систем пониженной гравитации. Душевая, как вы можете понять, условно.

– А та дверь. Между душевой и нашими берлогами? – спросил Павил.

– Это медицинский комплекс. Он побольше ваших берлог. На всякий случай. Там будет жить Вайсс. Она и проконтролирует за вашим поведением, в силу того, что другие не могут. – Тайлер, хватаясь за поручни, подлетел к закрытой двери. – Вайсс?

– Да, – ответила докторша из-за закрытой двери. – Я здесь.

– Вы скоро стартуете, – чуть ли не по слогам произнёс инженер.

– Хорошо, – так же чопорно та ответила ему.

– Она всегда такая? – спросил Камил.

– Мы все подключены к одной сети, – послышался голос Вайсс.

– Извиняюсь, – лицо Камила смутилось, а сам он попятился назад.

– Ладно, у вас есть ещё вопросы? Ну раз нет, – Тайлер пополз обратно к выходу, – тогда я пошёл. Зафиксируйте себя в креслах. Если будут вопросы, то задавайте по каналу связи. Старт через сорок минут. Янус ещё не вышел на нужный отрезок орбиты.

Павил с Камилем переглянулись.

– А как вы заберёте нас обратно? – спросили они едва не хором.

– Аманда на шаттле заберёт. Там своя система сцепления.

Тайлер закрыл за собой дверь. Камил и Павил сели друг на против друга.

– А почему не в кресла пилотов? – спросил Камил.

– Можно спросить, но надо ли?

– Ладно, – Камил вздохнул. – Дважды быть запущенным через электромагнитный ускоритель перебор даже для меня.

Каждые восемь часов Янус залетал на ночную сторону Сатурна, и весь мир погружался в темноту. Контуры газового гиганта покрывались световым гало, словно наступило великое затмение, поглотившее собой вселенную. Громадная тень ложилась на кольца, делая их почти невидимыми в этом мраке. Контуры колец сбоку, не накрытые тенью, отражали солнечный свет, рисуя на небе причудливую картину, словно рука бога прошла здесь, разделив, раскрошив, уничтожив, разрушив конструкцию, которая некогда была целой. И Павил погружался во мрак вместе с остальным миром. Солнечный свет, рассеянный в виде звёздочки, сужался под натиском края Сатурна, сжимаясь в луч всё тоньше и тоньше, пока не расплывался в гало. Сто шестьдесят тысяч километров до газового гиганта. Восемьдесят три световые минуты до Солнца. А до Земли? Зависело от положения последней: от семидесяти пять световых минут до девяносто одной. Даже здесь, сидя на поверхности Януса, световая секунда отделяла Павила от Андана, оставшегося на дневной стороне.

Янус. Бог двуличия в греческой мифологии. А в ста километрах пролетает его собрат, вечный спутник по орбите – Эпиметей. Сейчас он «позади» Павила, чуть дальше от Сатурна, но в будущем их орбиты пересекутся, и Эпиметей вырвется вперёд, став ближе к своему хозяину. Янус нагонит его и втянет своим гравитационным воздействием на свою орбиту. Образуется барицентр, меняя местами братьев.

Янус. Он настолько неплотный, что гравитация здесь не превышала трёх тысячных земной гравитации. Квазиспутник, в форме метеорита, на поверхности которого сейчас находился Павил, состоял преимущественно изо льда, покрытого слоем окаменелости и кучей щебея. Янус был на столько слаб, что реши Павил оторваться и улететь отсюда, ему бы хватило ускорения в сто девяносто километров в час. Лёгкий импульс ранца и всё – Павил бы покинул кусок льда, летящий со скоростью пятьдесят семь тысяч километров в час. И через семнадцать часов они бы вновь встретились, сумей бы Павил синхронизировать их скорости.

На экране высветилась предупреждение, что снаружи фон составлял больше пяти сотен миллиЗивертов в час. Само собой, ночная сторона Сатурна – хвост его магнитосферы. Но она начинается не здесь, а с кольца Е и дальше, и тянется она на несколько радиусов самого Сатурна, уходя за Титан. А здесь это так, цветочки.

– Вижу, – донёсся голос Камила через динамики. – Влетает на ночную сторону.

Павил напряг свой взгляд, как ему рассказывал Бао, пытаясь сфокусировать его в нужной точке. Прицел, собранный из прямых перпендикулярных линий, сошёлся там, где, невидимый для глаз Павила, объект появлялся на фоне ночного Сатурна. Датчики, нейтрино-улавливатели, Унру-сканеры, сцинтилляционные детекторы, детекторы энергетического трека частиц и визуальные камеры наблюдения уже были подключены к скафандру Павила. По большой части изучением физических характеристик занимался Камил, а от него, Павила, требовался философский взгляд, там, где «квантовые силы рождают разум».

– Вижу.

– Он немного замедляется. Постепенно.

– Само собой, – улыбнулся Павил. – Сатурн засасывает его в себя. Слишком близко.

Но важнейший фактор, что объект вновь ускорится на дневной стороне, получив импульс, не был проговорен в эфире. Слишком уж банальным он казался теперь.

Объект не отражал свет, не светился. Он был полностью невидим на ночной стороне, и только высокочувствительные камеры, заранее настроенные на нужное место в нужное время, беспрепятственно ловили его в своё поле зрения. Наблюдение было полностью детерминировано. Так бы это назвал Камил. Павил и не сомневался, что его коллега думает именно об этом. Два часа на дневной стороне, два часа на ночной. С начальным ускорением в двести сорок тысяч километров в час. И даже силы Сатурна было недостаточно, чтобы нарушить таймлайн полёта.

– Я что-то вижу. Небольшой искривление. Сектор…

– Сам вижу. Точнее, наблюдаю.

Миллископическую чёрную дыру невозможно наблюдать глазами. Особенно на ночном фоне Сатурна. Диаметр меньше миллиметра. Разве что она должны быть абсолютно чёрным телом, темнее, чем скрытая от солнца сторона газового гиганта. Да и что толку? Это, в прямом смысле, дыра на теле вселенной. Со своим особым полем – горизонтом. Однако, есть и побочные эффекты наблюдения. Например, эффект Унру.

В том секторе, куда пытался указать Камил, пространство не просто искривилось. Оно втянуло в себя частицы, придав каждой релятивистское ускорение. Полученная энергия конвертировалась в линию трека, замеченного нужным детектором. Восемьдесят тысяч километров. Почти одна четвёртая световой секунды. Никакой визуальной задержки. Частицы втянулись в одну точку, скапливаясь, уплотняясь, проваливаясь внутрь. Будто кто-то, или что-то втянуло в себя ближайшую материю. Эффект был моментален. Лишь гравитационное искажение пространства, вроде оптической дисторсии, говорило, что перед Павилом родилась малюсенькая чёрная дыра. И в следующий миг она коллапсировала. Аккреционный диск, образованный из не успевших всосаться внутрь частиц, и светящийся лёгким тепловым гало, разлетелся сферой в разные стороны, быстро рассеивая энергию в пространстве. Сфера нейтрино, ещё большим диаметром и большей энергией, вырвалась из того, что называлось чёрной дырой. Нейтрино и были тем костылём, который пытался не нарушить квантовый закон сохранения информации. Они и были тем, чем когда-то являлись другие частицы, будь это протоны или электроны, только в изменённом состоянии. И Павил всё равно не мог понять, какой процесс в ядре сингулярности стоял за этими измерениями. Почему именно так?

Просуществуй миллископическая чёрная дыра на секунду дольше, и её гравитационное кольцо, порождённое сверхплотной массой, оказало бы воздействие, как минимум, на водородные облака Сатурна, втянув их в себя вслед за попавшими под руку частицами. Но Павил был склонен полагать, что чёрная дыра была ничем иным как виртуальной. Во всяком случае, он так надеялся.

– Видел?

– Конечно.

– Чёрт, – выругался Камил. – Почти моментально. Коллапс следует за зарождением почти моментально. То есть, коллапс…Ты понял, что я имею ввиду.

– Конечно, – усмехнулся Павил, ведь рождение чёрной дыры и следует за коллапсом. Но здесь не было чему коллапсировать до.

– Оно всегда так быстро порождает чёрные дыры?

– Быстро?

– Как только пересекает световой терминатор?

– А в прошлый раз как было?

– Не знаю. Это ведь второй.

– А, ну да.

Павил попытался собраться с мыслями.

– Камил.

– Что?

– Ты уже просматриваешь запись?

– Да. Запускаю.

– Хорошо. А я продолжу наблюдение отсюда.

– Добже, добже. Я постараюсь не пропустить следующего раза.

Прицел на визоре продолжал отслеживать движение объекта. Павил набрал в лёгкие воздуха, погружаясь в медитацию. Что бы сказал Лем, будь он на его месте? Насколько ситуация отличается от встречи его персонажей с Квинтянами? И возможен ли контакт вообще? И причём здесь контакт с нечеловеческой цивилизацией и «коробка с крыльями»? Можно ли назвать контактом разговор человека и дуба? И что такое разум, в конце концов?

Именно для этого Павила выбрали в научную группу. Именно его, а не другого учёного-практика более высокой квалификации. Эйнштейн ведь говорил, что фантазия важнее знаний. И может ли Павил понять, что летает там, над водородными облаками Сатурна? Живой ли это объект, или брошенный реликт, артефакт древней цивилизации, чей след уже сгинул в не щадящей истории вселенной?

«Коробка с крыльями».

Декарт, Серл, Тюннинг – разве кто-то из них мог даже представить, насколько тяжело поистине понять, что такое разум, когда ты сталкиваешься с чем-то, что не принадлежит, не относится к человеку. Такое похожее, но такое далёкое, как неживая природа Титана из Фиаско Лема. И как не наступить на те же грабли, что и герои соотечественника Павила? Извечные проблемы антропоморфизма и антропоцентризма. Предел человеческого мышления. Его ограниченность. Разум человека подобен скалолазу, пытающегося перебраться за стену, но сталкивающегося с потолком. И в физическом плане и ментальном. Предел. И можно ли его преодолеть, наблюдая за чем-то новым?

Следует начать с научной составляющей. Это всё же объект, и не абстрактный. Он существует здесь, в нашей реальности, повинуется нашим законам. Он не показывает «магию». И даже у рождения чёрных дыр есть своё логическое обоснование. А значит, и коробка с крыльями была собрана. Или она собрала себя сама? Конструкция, как одежка, по которой встречают – зачастую обманчива. И за ней может скрываться море разнообразия. Такого, что человеческий ум и не смог бы никогда придумать. Но важно и не придумать, а постичь. Индукция и дедукция. С чего бы начать? А с того, что это не эллипсоид, как того следовало бы ожидать. И крылья являются точно известной для человечества технологией. Солнечный парус или электронный – не важно. Они с Камилем получат ответ скоро.

И почему именно «коробка с крыльями»? Вот уж причудливая фантазия у Аманды. Её характеристика точна, но только с антропоморфного принципа, как формы облаков, бегущих по небу, напоминают нам формы разных зверюшек. Павил представил, что его душа (ха, как смешно) покидает тело, отрывается и переносится туда – к коробке с крыльями. Будто он летит с такой же скоростью следом. Он, как молчаливый наблюдатель, изучает существо перед ним, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть его. Он подобен фотографу дикой природы, спрятавшегося в камуфляжной одежде в траве, и объектив его камеры направлен на причудливое животное, мирно гуляющего в своём ареоле обитания и не замечающего чужака, которому здесь не место. Он, Камил, остальные, – они все подобны ему – чужаку. Но иногда всё бывает на оборот, и это причудливое животное, притворяющееся глупым, следит за чужаком. Оно изучает его насколько, насколько ему позволяет его разум, его фантазия, его любопытство. И как в азартных играх, всегда следует следить за руками шулера. Даже если это кости, брошенные богом. А кому ещё по силам создавать чёрные дыры силой мысли?

Сила мысли и философия Камила. Вот опять. Так много вопросов, но ответы как всегда утекают через призму мышления. И ведь не поставишь себя на место «коробки с крыльями». А что сделал бы я? Вот если бы я…

Нет, человек не ровня. Ему здесь делать нечего. Человек должен уйти. А его место занять чистый научный разум.

Павил поудобнее сел в турецкой позе, открывая свой разум, пытаясь достичь катарсиса. Какова вероятность такого стечения обстоятельства, что именно ему выпал шанс решить настолько серьёзную головоломку? Возможен ли успех? И что будет считаться успехом? Леклерк хочешь полного изучения. Бао параноик. Аманда видит в «коробке с крыльями» что-то родное, но она ошибается. В любом случае ответ будет лежать по другую сторону человеческий чувств и эмоций. Тайлеру вообще всё равно. Его заинтересованность, как ни странно, минимальна. С Камилов всё понятно. Вайсс? Без комментариев.

Он представил себе все возможные варианты и философии в виде частей, положив их на барабан, а затем прокрутил его. И любой выпадающий вариант казался ему слишком простым, слишком обыденным, слишком человечным. Нет, здесь нужен иной подход. Чёрные дыры – это знаки? Отвод лишней энергии? Детская забава?

– Камил, – произнёс Павил, не открывая глаза.

– Что? – тот угрюмо ответил. Видимо, он тоже о чём-то думал, и, как и Павил, не мог найти ответа.

– Сколько раз этот объект выбрасывает чёрные дыры?

– За один оборот?

– Да.

– Не могу сказать точно. Ты ведь понимаешь, что любой ответ будет преждевременным?

– Плевать.

– Ладно, – Камил напрягся. – В записях архивов и логах Андана значатся разные цифры: от двух раз за один виток, по разу на дневной и ночной стороне самой, до шести раз. Но у них не было нужной аппаратуры, усиленной аппаратуры. Они, как я понял, лишь уловили выброс нейтрино. По нему и решили поинтересоваться, найти причину. И то не сразу.

– Думаешь, они решили, что выброс из-за радиационного пояса?

– Может быть. Как я могу судить, они лишь визуально наблюдали через увеличители и систему спутниковых дронов. По той аппаратуре, которая была установлена у Андана, сложно что-либо рассчитать. Я бы вообще сказал, что аппаратура у них и не особо…