Текст книги "В тени над затмением (СИ)"

Автор книги: Артем Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– Как суперпозиция в квантовой физике? Бесконечное число вариаций состояния?

– Бинго. Они считают, что человек посмотрел на вселенную и изменил её под себя, сам того не осознавая. Вот такая суперспособность. А существовал кто-то ещё, помимо человека, конечно же, кто жил в этой суперпозиции. В бесконечном многообразии себя. Любые формы. Лишь дай фантазии развернуться, – Камил махнул рукой. – Так зачем же мы появились? Чтобы смотреть на вселенную? Прекратить её изменение? И мы ведь прибыли к Сатурну за этой же целью: чтобы изучить другой разум, – Камил стукнул пальцем по виску. Мягкая пластмасса девайса пощекотала подушечку пальца. – Какое его предназначение?

– Может он и не разум, – пожал плечами Генералиссимус.

– Нет, он точно разум. Я в этом уверен. Он смотрит на нас. Наверное, не так, как мы. Не двумя глазами, – Камил дотянулся пальцами руки до глаз, оттягивая пальцы всё дальше и дальше. – Не в перспективу сводит две линии. Но он смотрит на нас. Он любопытен, как думаешь? Я вот не знаю. И думает ли он о своём месте во вселенной? Может, это он смотрит на нас и меняет нас?

– Камил, вижу, ты идёшь на поправление.

– У персонажей «Карантина» действительно была цель. Цель бытия. А у нас какая? – Камил опустил руки. – Всё бессмысленно. Это исследование…блеф. Чёрные дыры…Вздор…Может, и не было никаких дыр, пока мы не посмотрели на эту коробку? Эффект наблюдателя.

– Бессмысленно? К такому заключению ты пришёл, пока путешествовал вокруг Сатурна?

– Я и сам не знаю. Я просто не хотел умирать. Что, если я умру, то умрёт и вселенная?

– Камил, друг, ты просто пережил потрясение. У тебя был стресс. Такое с каждым бывает, – Генералиссимус потянулся, кладя руку на плечо физика.

– Я просто не хотел умирать. Тогда, на Янусе, пока пытался добраться до Паука, я сказал Леклерку, что хочу знать ответ. Но не осознавал, насколько сильно я этого хочу. Я хочу знать ответы! Этот объект, артефакт…он ведь помог мне. Ты ведь видел отчёт. Он коллапсировал пространство не далеко от меня, чтобы меня нашли. Они нашли меня по гравитационной линзе, градиентом направленной к Андану.

– Это могло бы совпадение.

– Я смотрел на него. Одним глазом. Тогда. Он пролетал подо мной. Там, над проклятым Сатурном. И он посмотрел в ответ. Я уверен в этом. Совпадение? – усмехнулся Камил. – У этого технаря, Бао, была идея. Он считает себя неким хорошим математиком.

– А это правда? – улыбнулся Генералиссимус, приободряя беднягу Камила.

– А мне откуда знать? – Камил тихо рассмеялся. – Что-то типа научной религии. Проценты и хаос. Он параноик и считает, что не существует систем, которым можно было бы просчитать. Его правда, я согласен. Так какой же шанс, что чёрная дыра образуется и умрёт в той области пустого места, где я дрейфовал? Я…я чувствую, что здесь есть связь. Она должна быть. И я хочу знать ответ…

Стеклянный купол города заливал дождь. Капли, сбивающиеся в ручейки, растекались по его обтекающей поверхности. Они, как трещины в земле, убегали куда-то вдаль, туда, где купол уходил в землю, далеко на горизонте. Серые тучи затянули собой всё небо. Раз в минуту небо освещалось вспышкой молнии, и раскаты грома приглушённо достигали земли. Камил смотрел на это великолепие через открытую крышу автомобиля, гадая, может ли он определить области повышенного электрического пробоя, ориентируясь только по пробегающей в небе вспышке. Отважные дирижабли, управляемые системами, продолжали, как ни в чём не бывало, своё безбрежное движение, не боясь природных капризов. Стекающую с них воду подбирал шальной ветер, сдувая прочь.

– Есть ли смысл спрашивать природу, почему она такая? – Контрастируя с агрессивными климатическими условиями за куполом, здесь, под ним, деревья оставались в покое. Ничего не ворошило их ветки, норовя сорвать листья, вырвать их с корнями и повалить на землю. Люди, одетые в летнюю одежду, преимущественно шорты, юбки и майки, шли по тротуару, лежали на лужайках своих домов или сидели на подвешенных качелях-диванах, занимаясь своим делом. Никого не интересовало то, что происходило над головой. Разве что редких зевак, по какой-то причине решившись всё же глянуть вверх.

– Ты о чём? – Генералиссимус отвлёкся от девайса, в котором, наверняка, читал новости или чатился. – А! Ты о ефремовском инферно?

– В жопу инферно. Я принял этот мир таким, каким он есть. Вселенную и прочую ерунду.

– Нет, так не пойдёт, – отрезал руками Генералиссимус. – Мы должны разобраться с Ками. И, вообще, ты хочешь знать ответы или нет? Не пойму никак.

– Хочу. Но я боюсь, – Камил задумался. – Ками, значит? Такое имя дали объекту инфополюс? Интересно…

– Чего же ты боишься? Что нас всех засосёт в чёрную дыру?

– Нет. Боюсь, что они окажутся бессмысленными. У нас есть формулы, константы, алгоритмы – в этом я разбираюсь и понимаю. Но разум? Я боюсь, что Павил прав. Что всё исследование бессмысленно. Контакт невозможен. Хотя и так близок. Это, похоже, будто ты карабкаешься по стене, в надежде достичь её конца и перелезть, но, достигая конца, сталкиваешься с потолком. И как бы ты сильно головой не бился в потолок – тебе его не пробить.

– Протоника, да? – Протянул Генералиссимус. – Интересное название. Я прочёт отчёт.

Автомобиль с двухполосной, просёлочной дороги съехал на центральное шоссе, пролегающее через городскую центральную площадь. Вид за спиной Генералиссимуса сменился с жилых домов на урбанистический. Городские здания трёх и пяти этажей заполонили всё собой. Последнее напоминания об урбанизации двадцать первого века. Цепочка из гипермаркетов, складов, офисных зданий. Целые здания были отведены для серверных баз данных, забитых вычислительными мощностями, аппаратурой и техникой. Выпуклые зеркальные антенны и фазированные решётки облепляли каждые два метра таких зданий, напоминая об истории прогресса. Они и сами стали частью истории. Иногда здания сливались в одну длинную конструкцию, тянущуюся сотни метров. Иногда их разделяли парки, сады и одиноко стоящие антенны Кассегрена, высотой в пятьдесят метров. Антенны давно могли бы снести, утилизировать, разобрать за ненадобностью, ведь срок их эксплуатации вышел лет тридцать назад, но никто не решался.

– Красиво, правда? – Генералиссимус улыбнулся. – Видал их ранее?

– Только на картинке.

– Они уже как памятник. Каждый раз напоминают мне, зачем мы этим занимаемся. Памятник нашим достижениям. Как и прибрежные маяки. Ты хотел знать, зачем мы здесь? Выживать. Вот смотрю я на эти Кассегрены и думаю, как люди жили раньше. Лет сто-двести назад. И понимаю, что нельзя останавливаться. Не посчитай меня ускоряющимся. У них свои тараканы в голове. Цифровые тараканы, но всё же. Вот ты рассказываешь про бессмысленность, про вероятность любого исхода. А теперь вспомни, зачем мы возвели эти колоссы. Кассегренки, магнитные ускорители вокруг лифтов и технических зданий, радиомагнитную систему на полюсах? Потому что существует шанс, что не завтра, но лет через пятьдесят магнитные полюса Земли окончательно сойдут с ума и займут перпендикулярное положение нынешним. И что тогда? Камил, посмотри на свои расчёты. Протоника. Это удивительное открытие, оно может помочь нам всем. Протонный парус, чёрт возьми. Мы сможем разогнаться быстрее десяти световых, если, конечно, поймём, как это всё работает. Ты уже не зря туда слетал. И когда ты говоришь, что всё бессмысленно, но при этом уверяешь, что принял жизнь такой, какая она есть, то извини, это полная бессмыслица.

Генералиссимус пустил пальцы в свои густые волосы, заглаживая их на затылок. Камил видел, как тот злится, как набухает вена на лбу. В какой-то момент он просто устал от диалога. Далеко на востоке, в непросветных серых облаках, закрывших собой небо, сверкнула белой вспышкой молния.

– Ты ведь не хотел умирать. Сам говоришь. Вот и всё человечество не хочет столкнуться с такой проблемой. Посмотри на людей за спиной. Они хотят просыпаться, чувствуя себя в безопасности, зная, что выйдя на улицу, они не подвергнуться опасности, как австралопитек на минном поле бытия саванны. И ты был такой же, как и они. Не задумывался, пока тебя это не коснулось. Так что не заливай мне, что всё, что мы делаем – бессмыслица.

– Я такого не говорил.

– Но когда речь зашла об исследовании артефакта…

– Только о нём шла речь.

– …ты сказал про бессмысленность исследования. В нашем деле нет бессмысленности. Мы обязаны проверить любую возможность. На наличие выгоды. Или на наличие опасности.

– Я… – Камил развёл руками.

– Тебе просто нечего сказать, но очень хочется. Вот ты и сидишь и достаёшь меня. Думал, что только твои размышления являются единственно верными и правильными?

– В общем-то, нет.

– Вот и славно.

Они замолчали, погрузившись в свои собственные размышления. Смотря на серые облака, Камил пытался экстраполировать, что будет, если чёрная дыра, пуская и миллископическая, появится в атмосфере, скажем, ниже линии Кармана. Её силы и взаимодействия будет достаточно, чтобы породить смерч, ведь разреженные воздушные потоки, под действием перепада давления, закрутятся в спираль получив импульс, сносящий всё на своём пути. Купол, без сомнений, устоит, но даже после того, как смерч распадётся, его нагонит следующий поток воздуха, движимый силами Кориолиса, образуя сильный циклон, центром пониженного давления которого будет остаточная воронка смерча, градиентом зависая над городом. Придётся «расстреливать» циклон с орбиты, используя запрещенную военную технику, законсервированную полвека назад. Но это лишь незначительное неудобство, на фоне того, что гамма излучение и рентгеновские лучи пройдут купол, достигая мирных жителей на земле. Каждый из живущих здесь поглотит одну четвёртую дозы Камила, ведь большая часть поглотится атмосферой. И всё равно последствия будут катастрофичны. Поглощённая атмосферой энергия сместиться к полюсам. Конечно, всё зависит от энергии электронвольт, но…

А если не одна миллископическая чёрная дыра? Есть причина, почему, порождаемые там, у Сатурна, чёрные дыры имеют строго оговоренный радиус. На пару сантиметров больше и гравитационный колодец, порождённый массой, повлияет на орбиту Сатурна, сместив его на несколько углов. Сместиться Сатурн – сместятся все его спутники. Сместится Уран. Как только Юпитер и Сатурн разойдутся на достаточное расстояние – изменение коснётся и Земле. Возможно, даже не орбиту, не эксцентриситет планеты, а всего-навсего её угол наклона земной оси по отношению к Солнцу. Изменятся и лунные приливы. Возможно, спутник ускорит своё неминуемое отдаление. В раз десять. И дело не в цунами, накрывающих мировые берега и уносящие сушу под морскую воду. Температура на Земле опустится на градусов пять. Температура тихого и атлантического океана – ниже минус четырёх по Цельсию, что повлияет и на гольфстрим. Начнётся новый ледниковый период, раньше предполагаемого срока, и продлится тысячи лет.

Впрочем, всё будет гораздо проще. Земля – не Сатурн. Она состоит из твёрдого материала, а не водородного газа. Появись здесь, сейчас, реальная миллископическая чёрная дыра, и земная поверхность покроется трещинами, из которых польётся тектоническая магма. Литоплиты начнут своё движение.

Камил не мог решить, какой из двух вариантов был хуже. Гипотетические, без реальных оснований появления, они оставались теми самыми одной миллиардной миллиардов процента Бао. Чистейшая паранойя, не способная найти от себя лекарство в рамках классической психологии. И невозможно провести чёткую грань между таким несущественным шансом и классическим «орёл-или-решка».

Чем ближе автомобиль подъезжал к центру города, минуя плотно построенные здания, собранные словно кубики конструктора, тем больше в воздушном пространстве купола появлялось летающих панелей экранов, оттянутые в форме паруса, сделанного из лёгких материалов пластика, полимеров и органических светодиодов. На экранах, разноцветной палитрой, в разных цветовых оформлениях, переливались реклама, новости, обзоры новинок, самые популярные стримы, включающие как игровые, так и ведущиеся из космоса, с задержкой в несколько часов. Экраны медленно маневрировали на вращающихся лопастях, как у коптеров, под прозрачным куполом, резко контрастируя с серым небом. Сам купол возвышался неровными градиентами, максимально достигавшими пятьсот тридцать метров в высоту. Если смотреть на купол изнутри, то неровность, идущая длинными волнами, была незаметна, и казалось прямой, лишь вдалеке загибаясь внутрь. Но снаружи всё это выглядело так, будто кто-то накрыл города Земли прозрачной, стеклянной крышкой, перед этим смачно деформировав её. Как описания боровского радиуса и кристалла. В общем, сюрреалистичная картина для непосвященного.

Но всё это не шло в сравнение с технологиями дополнительной реальности, оплетавших города под куполами. Да, АэР-технологией массового пренебрегали, повсеместно считая, что её новаторство ушло в прошлое, как никого больше повсеместно не интересовал двигатель внутреннего сгорания, работающий на переработанных природных элементах, или жёсткие диски, для которых в мире не нашлось бы и считывателя. «Утраченная технология». Иногда так шутили. Но дополнительная реальность все ещё здесь. Они никуда не исчезла. И Камилу стоило лишь моргнуть, чтобы девайс окунул его в удивительный мир абстракции. Количество «плавающей» под куполом информации увеличилось десятикратно. Системы регуляции было либо деактивированы, либо выключены годы назад, и количество спама, забивающего кругозор, было невероятным, выходя за любые рамки норм и приличия. Можно было смело сказать, что до шестидесяти процентов видимого интерфейса пропадало в потоках разной степени нужности и интересности данных. Как ярлыки, установленные на всей площади рабочего экрана у обычного компьютерного хикки двадцать первого века. Сотни картинок, анимации, видео и аудио файлы, трёхмерных моделей и двумерных ярлыков, ведущих на другие ссылки на другие ссылки на другие ссылки и так до бесконечности, словно фракталы в рекурсии. Вырванные из базы данных унипедии и инфополюса страницы, брошенные как кусок бумаги на ветер, отсылающие к историческим событиям. Модели памятников и статуй, посвящённых знаменитым личностям. Бесконечные нарезки лучших кадров истории телевидения, пущенных в повторе.

– И как здесь можно что-то понять.

– Что? – Генералиссимус удивлённо приподнял бровь.

– АэРка.

– Аэрка?

– Так на Андане мы называли технологию дополнительной реальности.

– А, – протянул генералиссимус. – AR-технологии. Ну да, а ты просортируй весь мусор в облаке.

Облачная технология в прямом смысле стала облачной, вынеся физические сервера за пределы оболочки жёстких накопителей. Предки ускоряющихся использовали магнитные поля планеты, чтобы распространять силу дополнительной реальности, избегая проводников и схем. Они просто транслировали свою реальность сюда – под купол, пока не сбежали с потрохами на орбиту, в своё уютненький мирок. Как обычно и бывает, мусор за собой они убрать они забыли.

– Это не объясняет, почему здесь всё так засрано.

– Камил, ты давно в городах бывал?

– Если честно, то стараюсь избегать. Как и использование дополнительной реальности. А вас, городских, всё устраивает?

– Главное, что мусор не в реальности, не валяется вон под тем тротуаром, – Генералиссимус кивнул подбородком в сторону улицы. – И на том спасибо. А если ты про программы, которые, по идее, должны заниматься чисткой и устранением неполадок, то, насколько мне известно, не работают.

– Почему?

– В наши дни редко кто заглядывает сюда. Ну, то есть, туда, в мирок ускоряющихся. Мало кто интересуется, а Компания и подавно, – Генералиссимус пальцем указал на одну из экранных панелей, скрученных парусом в рулон. Здесь, в АэРе, от панели разрастались металлические ветви из составных частей, на конце которых открывалась в окнах трансляции, выполненные в рамке портала в другие измерения. В одном из порталов шла прямая трансляция с орбиты Венеры, показывающая вхождение комет. На этот портал и указывал генералиссимус. – Теперь понимаешь, на что я намекаю?

– Так точно.

– Я не программер, и Соф лучше тебе всё расскажет. К тому же, зачем нам облачные технологии, если у нас есть инфополюс? Где-то был счётчик, записывающий количество посетителей в день. Ну, тех, кто действительно погружается сейчас в дополнительную реальность. Тысячи три. Или пять. Не больше. Онлайн меньше чем у средней игры какой игровой библиотеки прошлого века. А сколько из этих тысяч последователей ускоряющихся? Короче, не популярно всё это теперь.

Камил кивнул. Он провёл рукой перед собой, скидывая весь экранный спам в угол, где тот поместился в корзину. Иронично, но какой-то процент всего спама относился к рекламе самой Компании. Теперь дополнительную реальность наполняли геометрические фигуры, твёрдо следующие евклидовым постулатам. Камил щелчком отправил одну из фигур в дальний полёт. Под куполом, словно немой город, повисли прямоугольники, напоминая архитектуру и небоскрёбы мегаполисов Америки прошлого столетия, только вверх головами. Своеобразная дань истории, ведь большинство небоскрёбов было снесено в том же веке. Проект оптимизации жилой площади Земли и, как итог, отказ от «муравейников» с последующим модифицированием урбанизации в сеть собранных мегагородов, выполненных в стиле посёлочного типа. Все сервера и базы ушли либо под землю, либо переместились на геосинхронные орбиты массивных тел.

– Генералиссимус.

– А?

– А правда, что у корпораций есть подводные города, как у атлантов.

– Кто такие атланты? – проговорил генералиссимус, скорее для голосового поиска по инфополюса, нежели для Камила.

– Были одни в мифологии. Под водой плавали.

– В Компании нет никаких атлантов.

– Да не атлантов, – Камил махнул рукой. – Есть ли у корпораций скрытые подводные объекты? Не просто подводные города, как Техно-Дали в бенгальском заливе.

– Насколько мне известно – нет. А чего ты спрашиваешь?

– Ну, у ускоряющихся есть свой мирок, скрытый от всех. Может и не только у них?

– Сначала тебя тянет на метафизику, вопрос бытия, затем на мусор ускоряющихся. Теперь вот, новое, атланты и скрытые подводные миры.

– А всё-таки…

Люди в городе были редким явлением. Чаще можно было заметить колонны автомобилей разной вместимости, развозивших как раз тех самых людей. Они, как змейка в тетрисе, виляли составными частыми между поворотами, рисуя разной сложности линии. В дополнительной реальности на внешних стенках автомобилей некий хитроумный программист нашил множество мест для наблюдателей, доступных по ссылкам. Теперь же всё это, являясь брошенным во времени, выглядело достаточно жалко, представляя из себя кучу бесформенных наростов. Как если бы дизайнер, годами орудующий бензопилой в целях подрихтовки куста, забил бы на куст, позволил тому свободно разрастись неостриженными лохмотьями во все стороны. И таких деталей было море. Океан, дрейфующий внутри виртуального облака. Камил вышел из полной дополнительной реальности города, вернув перед собой минимизированный интерфейс девайса. Буйный хаос красок и геометрических форм, полёта фантазии и воображения, сменился на реальные прямоугольные и квадратные постройки, над которыми, за стеклянным куполом, нависло серое небо, обтянутое тучами до горизонта.

Стая дронов, перевозящих и доставляющих грузы и покупки нуждающимся, пронеслась над автомобилем, привнеся в салон лёгкое дуновение образовавшейся турбулентности. Вообще, центр данного мегагорода, как и везде, был почти безлюден, оставленный на откуп автоматам и механизмам. Люди здесь бывали, но редко. Делать здесь, по сути, было нечего. Урбанизм сделал инверсию своего значения, переселяя людей в, так называемую, «зону обитания», позаимствованную у планетарных систем. Получалось, что основная масса жителей оцепляла центр города кольцом, как и у Сатурна. Дальше, ближе к периферии, посёлочное кольцо, состоящее из домов, теряло свою плотность. Но предполагалось, что в будущем, если не случится географической катастрофы, кольцо мегаполисов укрепится и там, образовав своеобразный радиус с пустым центром в городе, отданным для комплексов. На деле же было не всё так однозначно, а, возможно, и не радостно. Часть суши продолжит уходить под воду из-за повышения уровня воды в океанах, и городская периферия представляла из себя буферную зону: тот незаселённый участок суши, который не жалко потерять. Поэтому корпорации и были одержимы идеями вроде терраформации, чтобы в обозримом будущем вывезти как можно больше людей с Земли. Именно эта идея и поддерживала загибающихся терраформаторов. Как бы ни выкручивался Тайлер, но правда была прямо перед глазами Камила.

– Что там? – Камил кивком указал Генералиссимусу за спину.

Там, у огромного плавающего экрана, опустившегося к земле и повисшего двух метрах над ней, не помещаясь в пределы расчерченной дорожной разметки и пешеходных бордюров, сидели на проезжей части люди. Много людей. Кто-то сидел, подобрав под себя ноги; кто-то, стоя на коленях, склонился к земле в поклоне. Были и те, кто принёс раскладные и надувные стулья, удобно усевшись в ложе. Волонтёры в одинаковых белых майках разносили горячие напитки и еду находящимся здесь людям.

На экране, закрывавшим собой трёхэтажное здание из обнесённых гипсокартонном полимеров, Аманда рассказывала о жизни персонала Андана, попутно не забывая напоминать об артефакте. О том, зачем всё это и было организовано. Изображение знакомого Камилу пилота сменялось изображением «коробки с крыльями» и обратно. Трёхмерная фигура Аманды слегка выпирала из объёмного интерактивного экрана, обладая своими объёмом и глубиной. Камил не слышал аудио, но в нижней части экрана бежала текстовая аннотация, следовавшая беззвучным словам ведущей. Этот выпуск был посвящен…Камилу? На фоне скорректированного и отредактированного объекта, «коробки с крыльями», шло повествование о Камиле и его судьбе. Кадры разрушения Януса повергали в ужас. Повинуясь полученному импульсу, оторванные куски спутника, разбитые словно стекло, упавшее на землю, разлетались в разные стороны. Из-за изменения, Янус разваливался на куски. Камил наблюдал, как центральная трещина, оставленная вхождением снаряда, продолжает прокладывать себе путь сквозь ядро спутника. Из-за потери массы Янус начинал схождение со своей орбиты, но сперва дождётся рандеву с Эпиметеем, после чего через несколько недель его остатки, лишённые барицентра, окончательно сместятся к ближайшему кольцу, войдя в состав кольца А. Риторическое текстовое продолжение гласило, что Эпиметей, лишившийся брата спутник Сатурна, несколько следующих месяцев будет корректировать свою орбиту, и в итоге сместится на двести километров ближе к газовому гиганту, прекратив формирования новых линий кольца. Но об этом Камил и так уже знал.

– Ты знаменитость, Камил, – подбил дружески космонавта Генералиссимус.

– Что они делают? – сотни людей занимали несколько дорожных полос широченной магистрали. Автомобиль объезжал их стороной, медленно сворачивая при встрече с пешеходами. Всё движение застопорилось. Из-за множества препятствий, находящихся перед транспортом, системы машин рассчитали, что скорость следовало снизить. Так уж было принято, что главное на дороге – безопасность человека, даже если он идёт по проезжей части. На скорости двадцать километров в час, почти катясь по инерции, Камил наблюдал происходящее на экране, параллельно изучая реакцию людей. Их было несколько сотен, но не столпотворение. Свободного места вокруг сидящих было предостаточно.

– Поклоняются.

– Кому? – удивился Камил.

– Ну не тебе же, – усмехнулся Генералиссимус. – Артефакту. Кстати, ему дали имя. Неофициальное, но кого это волнует?

– И какое же? – риторически спросил Камил.

– Ками. Забавно?

– Даже думать не хочу, как так получилось.

– Идею подкинул ты. Пока ты путешествовал к Сатурну, многие в инфополюсе переживали за тебя. Назначить Аманду ответственной за блог было здравой идеей, – скрепя душой, выговорил Генералиссимус.

– Как всё до этого дошло? – на зависшем экране вновь появилась трансляцию полёта «коробки с крыльями», заходящей на дневную сторону. Несколько инфографиков, выводимых по правую сторону экранного интерфейса, показывали состояние детекторов, отмечая рождение миллископических чёрных дыр. Волновая функция, неподвижно застывшая на графике, ожидала своего часа. Конечно, волновая функция не более чем абстракционизм, но всё становится лучше с видеовставками.

– Ну-у, – протянул генералиссимус, – не каждый день увидишь чудо. Да что уж там – не каждое столетие. В древние времена люди считали, что молнии ни что иное как искры, летящие из божьих кузниц и наковален, но ведь самого бога они не видели, так? А теперь есть возможность наблюдать за катализатором воочию. Признаюсь, без Аманды всё это не разрослось бы так…широко. Всё же антопоморфизм не искореним из человека, чтобы наш общий друг Павил не заявлял. Кто-то боится, а кто-то ждёт.

– Ждёт чего?

– Контакта.

– Контакта?

– С неземным разумом.

– Компании ведь это на руку?

– Что именно?

– Вся эта шумиха. С артефактом. Или объёктом. Или «коробкой с крыльями». С Ками. Общая идея, под которой можно продвигать идеи Компании. Терраформинг выгорел, так можно и изучение объекта взять за основу?

– Вспомни, как было с ИИ, – генералиссимус потянулся в своём сидении.

– Что общего между ИИ и Анданом? Я ведь знаю, что Компания передала часть Исксина в руки Леклерка, на тот момент представителя ускоряющихся. Тут же есть связь?

– На самом деле никакой связи нет. Представляешь? После того, как Исксин покинул нас, люди ощутили потерю. Может быть не сознательно, но разочарование пропитало наш социум. Конечно, нужна общая идея, к которой нужно стремиться, иначе, зачем жить? Ведь так? Зачем мы существуем? В обществе образовался застой. Вложение в терраформирование ни к чему не привело. Исксин, на которого возложили огромные надежд, куда-то свалил. Ушёл «по-английски». Мода на переселение на обиталища и станции сошла на нет. Этому способствовал и застой в прогрессивной медицине, неспособной предложить альтернативу вот этой бактерии, как её там. Выпустим генетический дрейф из рук и всё – она превратится в супербактерию, обладающую резистом к бета-лактаме, которую мы используем для деактивации. Это способно отбросить медицину на десяток лет. Жалкие десять субсветовых единиц не дали никакого преимущества в расширении нашей сферы влияния. Альфа-центавра всё ещё там, всё так же далеко. Может быть через полвека, спутники, отправленные туда, вернутся, но что с того? В нашем обществе стагнация. И ничто так прямо не указывает на него, как отделение ускоряющихся. Они забрали с собой все лучшие умы. И что они сами сделали? Закрылись у себя в виртуальном доме. Что дальше делать не знают ни они, ни мы. Возможно, нам нужно что-то, что объединит нас всех. Пускай, это не принесёт нам тех результатов, которых мы бы хотели. Но мы получим то, что нам требуется больше всего. Дорога в светлое будущее.

– Какие, вообще, итоги возлагает Компания на всю эту авантюру. Оседлать «коробку с крыльями»? Приручить её? Вступить с ней в контакт? Построить реакторы сингулярности?

– А почему бы и нет? Да и всё сразу. Хотеть не вредно.

– А если не получится? То, что тогда?

– Оставим всё как есть.

– Так просто?

– Будем отталкиваться от того, что уже получили, – генералиссимус постучал пальцем по девайсу на своей голове. – Воспользуемся твоей протоникой. Протонный парус. Разработает новую теорию вселенной. Все ведь спрашивают себя: «А сколько ещё таких артефактов находится в нашей солнечной системе?». Организуем поиски, проспонсируем. Значит, потребуется строительство станций наблюдений, строительство обиталищ. А если имеем дело с планетами, то потребуются новые терраформаторы. Откроем новые рабочие места и вакансии. В солнечной системе и без того есть пустующих станции, вроде тех, на орбите Нептуна и Тритона. Глазом не моргнёшь, как возродится общая идея о космическом расширении. Целая система, Камил. Многоуровневый план. Чёртова схема развития.

– Слишком оптимистично.

– Если бы мы так не поступали, то кем бы мы были?

Наконец автомобиль объехал всех присутствующих, выезжая на свободную полосу. Постепенно он начинал ускоряться, оставляя людей позади. Камил провожал их взглядом. А на экране монитора, разлетаясь смоделированной сферой из множества векторов, появилась новая миллископическая чёрная дыра, моментально умерев после своего рождения. Часть людей радостно приветствовала данное событие.

Серые тучи растянулись по небу, и через облачные прорывы потянулись солнечные лучи, освещая город внизу. Автомобиль покидал центр города. Жилые постройки трёхэтажных домов сменились на посёлочный тип с людьми, сидящих на своих личных лужайках. По левую сторону от Камила, за одноэтажными домами, раскинулась река, обходящая центр города дугой, за которым, в сотнях километрах отсюда, она впадала в море. На другой стороне берега взгляд Камила приветствовали такие же дома, с одинаковой планировкой улиц, тянущихся вдоль береговой линии.

– Знаешь, что раньше здесь находилось? До того, как возвели этот прекрасный город? – спросил Камила Генералиссимус?

Камил промолчал.

– Бетонная стена, обтянутая колючей проволокой. Рыхлая, необработанная земля, грязь. И в этой грязи, в лужах, бегали ребятишки. Примерно такого возраста, как твои. В оборванной одежде. Немытые. Без образования. И они никогда не знали, что находится за стеной. Да и интересовало ли их это? Ой, не смотри на меня так, – генералиссимус махнул рукой. – У нас куча материала в архивах, которые можно изучать. Конечно же, если есть желание. Стена стояла здесь лет сто пятьдесят назад. Грустное зрелище. А потом стену снесли. Но уже и детей этих не было. Повзрослели, наверно. Кто знает, что с ними произошло. Надеюсь, что они дожили до возведения города, когда здесь вовсю кипела стройка. Момент, когда жизнь в этом месте, – генералиссимус покрутил в воздухе пальцем, обводя невидимую окружность, – навсегда изменилась.

Автомобиль завернул с проезжей части, выезжая на двуполостную улицу минимального движения. Он заехал на сплющённую рампу обочины, после чего остановился. Дверь открылась, и Камил потянулся к выходу.

– Мы с тобой как два шизофреника, Генералиссимус.

– Как и любое общение между людьми, Камил.

Автомобиль тронулся с места сразу, как только Камил отошёл от него на метр. Бесшумно, он удалился за первым же углом, скрывшись с улицы. Вымощенная из гранитовых блоков дорожка, по краям сжатая обстриженным газоном, на котором валялись разные игрушки, велосипед, составные футбольные ворота, пролегала от дороги к центральной двери дома, перед которой и стоял Камил. Двухэтажный дом с отдельной верандой, застеклённым двухуровневым балконом, просторными окнами, отражающихся от себя внешний мир. Деревянные колоны, поддерживающие выпирающий второй этаж. Под крышей, между колоннами, стоял мягкий диван, разрисованный цветом радуги. Деревянная дверь открылась. Соф, в тапочках, лётних шортах и пляжной майке белого цвета, стоял в дверном проёме, сунув одну руку в карман своих шорт. Механические часы, в алюминиевом оформлении, посверкивали углами.