Текст книги "В тени над затмением (СИ)"

Автор книги: Артем Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Часть 2. Первобытное знакомство

Часть 2. Первобытное знакомство

Божественная длань Буравчика

Глаза Бао смотрели на циферблат, отсчитывающий время прибытия. Цифры медленно менялись. А иногда – быстро. Время всегда субъективно.

Правее от таймера располагалось другое окно, в котором отображалось движение шаттла по закручивающейся в спираль кривой, напоминающую подобия логарифмической спирали. Аппарат синхронизировал свою скорость со скоростью вращения секции стыковки. Что всегда удивляло Бао, но о чём он никогда никому не говорил – инерция. Такая простая, но при этом ведущая (как считал Бао) сила во вселенной. Диск, внутри которого он сейчас стоит, вращается. Обычная скалярная величина. Но она абсолютна здесь, где нет посторонних сил, пытающих оказать внешнее влияние (есть Сатурн и его гравитационный колодец, есть Мимас, проходящий рядом). Так и шаттл, подлетающий к Андану. Если система аппарата бросит управление и прекратит контролировать полёт, то шаттл полетит своим, особым курсом, входя в состояние покоя. Но его состояние всё равно не будет равняться нулю. Ведь вся солнечная система, любой объект в ней, входит в гравитационный колодец центра Млечного Пути, вращение периферии которого синхронизируется тёмной материей. А сам Млечный Путь ждёт своей встречи с Андромедой. А они оба притягиваются к барицентру суперкластера Девы, а тот, возможно, к Великому Аттрактеру. И так далее.

Бао больше любил математику, где ноль существует, как и пространство Платона. Физика лишь была для него хобби. Возможностью размять свои мозги, расслабиться, скоротать время. А шаттл всё закручивался и закручивался. В этот раз Бао мог не надевать скафандр, ведь, наконец, произойдёт нормальная стыковка. Обычное присоединение через шлюзовые люки. Но он надел его. Лишь шлем был заброшен капюшоном назад. Инструкция техники безопасности предписывала как можно чаще носить скафандр, особенно, при возможности разгерметизации внутреннего помещения. Шанс этого был один к ста миллиардам (человечество ещё не совершило столько соединений между аппаратами), а процесс контролировался системой Андана. Но раз не ноль, значит, любой вариант возможен: гравитационная аномалия, человеческий фактор, небольшой кусочек камня, так неудачно решившего проскочить между шлюзами. Даже если компьютер Андана не совсем стандартен по линейным меркам аналоговых вычислительных машин. Леклерк заверяет, что всё под контролем, но Оно может засомневаться. И Бао это знал лучше других. Компьютер Андана держал прямую связь с ним, постоянно высылая рапорты и отчёты на экран девайса. Он показывал различные графики, экстраполировал их и выводил итог, своё особое мнение и заключение. Конечно, это всего лишь отчёт машины, обычный программный код. Ничего более.

Кораблеподобный шаттл накренился, изменил свой положение медленным вращением, оголяя навстречу шлюзу Андана своё дно, где такой же по размерам шлюз собирался войти в гнездо. Плазменный хвост рассеивался в вакууме, сигнализируя об отключении термоядерной тяги. Теперь Бао наблюдал за ним через одну из внешних камер, которая выводила изображение на монитор девайса. Острые, как бритва, тени, образованными от разных объектов, закрывающих собой солнечный свет, переливались, выстраивались в геометрические треугольники, а потом сокращались при каждом вращении, возвращаясь на место при новом витке. Надоевший Сатурн тоже показывался, и когда он это делал, то его солнечная сторона занимала весь экран. Фильтры то и дело метались между разными источниками света, меняя яркость изображения, затемняя его. В конце концов, цифры скорости шаттла сравнялись с таким же значением для диска, секции Андана, и космический аппарат, наблюдаемый Бао, на какой-то момент завис в пространстве, словно это не он двигался, а вселенная вращалась вокруг него. Можно лишь было спорить, насколько это обыденно (или нет) для человеческого восприятия. Выпуклая крышка люка шаттла вошла в гнездо шлюза, образуя единую конструкцию. По Андану послышался негромкий звук удара. Один из графиков, отслеживаемый частоту звука, изменил свои показатели, нарисовав нарастающую линию, которая моментально пошла на спад. Очень полезный график, кстати. По волне вибрации легко можно отследить столкновение с инородной массой. Здесь, на квази-орбите Сатурна, вокруг которого кружатся миллиарды масс разной величины, лучше держать ухо востро.

Начался процесс выравнивания давления, который не занял много времени. Сенсоры несколько раз пробежались по шлюзу перехода, проверяя, существуют ли дефекты, способные поставить под угрозу жизни людей, и, убедившись, что таких дефектов не существует, отчитались программе Андана. Оно решило, что всё в порядке, давая разрешение на вход прибывшим. Ручка люка повернулась. Крышка поддалась вперёд, издав лёгкий хлопок, тоже отмеченный кривой помехой на графике.

Теперь Бао наблюдал в камеру шлюза, находясь по другую сторону. Из шаттла сначала выполз, адаптируясь под новую силу притяжение, один гость, затем второй, ещё более неуклюжий. Третий, замыкающий маленькую колону, двигался достаточно уверенно. Ни на одном из них не было шлема, что являлось грубейшим нарушением. Уже не первым за двадцать четыре часа. Но хотя бы скафандр были на месте. Бао сходу для себя сделал неутешительное заключение, что двое первых – не профессионалы, поэтому за ними придётся следить особенно пристально, а последний должен был быть терраформатором, которого обещала прислать Компания. Ведь именно в духе терраформаторов быть настолько безалаберным. Бао же не был терраформатором, ведь терраформатор – это не профессия, а особая философия, вроде тех романтиков, ищущих лучшие способы покончить с собой. Ну или левак.

Когда трое пересекли центральную ось шлюза, Бао, следуя инструкции, выставил правую руку перед собой. Квадратный люк шлюза перед ним, выделенный в зелёный цвет взаимодействия, отображался на экране девайса. Дополнительная реальность давала возможность взаимодействовать с объектами Андана. Бао повернул рукой в пространстве, повторяя то действие, которое ему пришлось бы делать без AR (дополнительной реальности). Система отследила действие руки, разводя треугольники в стороны. Трое прибывших, по другую сторону двери, подходили всё ближе. Один из них шатался в стороны как пьяный, что было невозможно. Значит, он плохо ориентируется в пространстве, и, как следствие, причиной являлось его неумение соблюдать баланс в условиях пониженного гравитационного притяжение, что говорило о том, что перед Бао человек, ранее не бывавший за пределами Земли. И лицо его имело зеленоватый оттенок, с небольшими фиолетовыми оттёками под глазами. Следствие изменения уровня поглощения ионизирующего излучения его организма.

– Прибыли, – устало заметил он.

– Ты – Павил, – заключил Бао. Само собой, он ознакомился с отчётом по научной группе, высланной Компанией. Сам Бао, хоть и не входил в неё, но являлся важной деталью в функционировании всего Андана. В конце концов, он будет присматривать за такими как Павил, чтобы ничего не случилось.

– Чёрт, тут везде такая гравитация? – Павил недовольно потянулся к ближайшей стене, собираясь опереться на неё.

– В основной секции стандартная земная.

– В основной секции? – переспросил Павил.

– В центре.

Следом показался человек громадного, для Бао, роста. Не меньше двух метров. С комплекцией не культуриста, но мощной горы. Одного лишь беглого взгляда на запястья было достаточно. Слой скафандра, пускай и не тонкий, но облегает достаточно заметно. Возле этой мощи Бао ощущал себя совсем маленьким со своими ста шестьюдесятью пятью сантиметрами роста.

– Ты в порядке, Павил? – спросил здоровяк. Это был Камил. Оба этих учёных, присланных Компанией, имели волосы русого оттенка, выдававшего в них славян. Камил пожал плечо своему коллеге.

– Наш медик, Вайсс, осмотрим его.

– Не, не. Всё окей, – отдышался Павил. – Давайте только поскорее доберёмся до нормального притяжения. Я сыть по горло, – он раздражённо провёл возле шеи, – постоянным изменением ускорения. Чёрт бы побрал эти полёты.

– Камил, – Бао слегка поклонился славянину.

– Бао? – Тот кивнул головой в ответ. – Приятно познакомиться.

Последним вошёл в коридор терраформатор. Тайлер. Его каштановые волосы были завязаны в узелок на затылке. Опять же, всё в стиле терраформаторов, ведь техника безопасности настоятельно рекомендует иметь как можно более короткую длину волос, а данный человек вполне был похож на древнего хиппи, если бы развязал свою шевелюру. Только, насколько бы его отношение не было несерьёзным – Бао требуется работать с ним. Он ведущий инженер проекта, а Бао является техником Андана.

– Приятно познакомится, Бао, – отсалютовал Тайлер.

– Мне тоже, – Бао наблюдал в экран своего девайса, как система станции помечает новоприбывших. Она замеряла их рост, вес, сканировала рентгеном. Все данные сохранялись в медицинскую базу данных. Вообще, это работа Вайсс, и она обязана присутствовать здесь, вместе с Бао, ведь медицинская помощь не редкость. Но это не в духе Вайсс, а Леклерк её никогда не заменит на другого лабораторного медика. К тому же, Вайсс первоклассный специалист своего дела, способный почти «на-глаз» прописать гормональную терапию, в которой нуждается Бао. И если бы не она…

Бао задумался. Протез почти идеально следовал командам нейронных импульсов, но фантомные ощущения никуда не делись. Словно твоя рука тебе и не принадлежит. Он несколько раз сжал и разжал пальцы протеза, ощущая их присутствие, что они и есть его рука, часть его тела. Но убедить себя в том, что настоящее, а что нет – было трудновато. Гидравлика, электроны, тензорное напряжение, ньютоновская сила, множество мелких деталей, составляющих одно целое. Протез даже был лучше оригинала, но, к сожалению Бао, настоящей рукой не ощущался.

– Чего ждём? – вывел его из транса Камил.

– Следуйте за мной. Я отведу вас в ваши апартаменты.

– Апартаменты? – улыбнулся Тайлер, осматривая коридор. – А у вас всё серьёзно на обиталище.

– А у вас не так?

– На обиталище Венера? Нет, у нас все внутренние коридоры обросли бионикой.

– Чтобы снизить нагрузку на систему жизнеобеспечения и отчистки?

– Да. Экономно и полезно.

– У нас нет проблем с получением воздуха, – Бао двинулся по коридору.

– Ну, у вас и не пятьдесят человек на станции.

– Дело не только в этом. Компьютер, отвечающий за системы – модифицирован. Он перепрограммирован под нужды станции и лучше справляется. Куча дублирующих систем. Сплошная рекурсия. Но, если вам интересно, то лучше спросите Леклерка. Он этим занимается.

– Странно, что Компания решила не выделять лишнего программиста. Ведь явно придётся работать напрямую с системами, – заметил Камил.

– Не обязательно. Станция и так прекрасно справляется. Если потребуется, Леклерк – высочайшего уровня профессионал своего дела. И он помешан на истории Киберсина.

– Киберсин? – спросил Тайлер.

– Это суперкомпьютер семидесятых годов двадцатого века, построенный для правительства Чили, – ответил Камил.

– Удивлен, что такими вещами занимались в Южной Америке в двадцатом веке. Вроде не так и плохо историю знаю. Те регионы совсем на прогрессивных не походили до Массового Объединения.

– Его разрушило следующее правительство во время государственного переворота, – ответил Павил.

– Зачем уничтожать суперкомьютер? Да ещё и в двадцатом веке. За уничтожение вычислительной техники сейчас могут неплохой штраф выписать, а если совсем вандализничать, то и депортируют за Нептун.

– Тогда люди по-другому относились к прогрессу, – пожал плечами Камил. – Сейчас трудно понять мотивацию тех людей. Вполне возможно, что такие вычислительные мощности угрожали консерваторам и их виденью экономики.

– Например?

– Многие люди, работающие в экономической сфере, потеряли бы свои места.

– Да их и сейчас нет.

– Сейчас и не капитализм, – высказался Павил, хорошенько отдышавшись. – Луддитов искоренить может только всемирный прогресс и научпоп, а тогда таким не особо баловались. Не мудрено, что истинную популярность Саган получил после смерти, в век массового доступа в интернет.

– Так же, как и история Киберсина, – сказал Камил. – Появление или отсутствие рабочих мест в нашем обществе не играет важной роли. Скорее оно является дополнительным фактором. Оно существует для того, чтобы оптимизировать человеческие ресурсы, направить потенциал каждого на индивидуальное, полное его развитие. Мы стремимся к абсолютной меритократии. Деньги не играют никакой роли, а коррупция полностью заменена честной конкуренцией и взаимовыгодными объединениями. А что такое коррупция для капитализма? Это всё. Компьютер бесстрастен к жалкой попытке распилить бюджет. Или к энтропической инфляции, жрущей любую валюту со временем.

– Стойте, – Тайлер развёл руками. – Хватит. Я, конечно, не был на Земле уже лет восемь, но это не значит, что я так уж и стар. Вы мне рассказываете очевидные вещи. Я вам что, ребёнок?

На его удивление никто ему не ответил.

– Мы ведь про Киберсин начали. Я запомнил. Потом почитаю в инфополюсе. Он ведь здесь имеется?

– Разумеется, – ответил Бао.

Чем дальше они продвигались по коридору, чем выше подымался пол, закручиваясь в сторону. Первым, кто заметил очередное изменение притяжения, оказался Павил. А кто же ещё?

– Что, мы ведь к центральной оси идём? – вяло заметил он. Вопрос был скорее риторическим.

– Естественно. Это секция, диск, предназначена сугубо для прибытия и отбытия персонала, а также, содержания оборудования.

– Что-то, типа склада? – спросил Камил.

– Здесь хранится то, что нам не требуется в центральной секции.

– А оборудование, которое прибыло с нами в шаттле и осталось там? – спросил уже Тайлер.

– Я его разгружу самолично. Но позже.

– Самолично?

– Андан полностью автоматизирован и подстроен под АэР.

– То есть, управляете через дополнительную реальность, а не джойстиками? – удивился терраформатор Венеры.

– Это намного удобнее.

– Я бы поспорил. Не чувствуется масса. Слишком уже большая сенса у АэР настроек.

– Я её настроил под себя, – пожал плечами Бао.

– И тебе удобно? Ну, не знаю. Я её использую только при работе в космосе, когда одна из рук занята.

– Не пользуетесь АэР? – удивился Бао.

– Ты меня не понял, – развёл руками Тайлер. – Конечно мы пользуемся АэРкой. Мы работает с ней. Но не работает ЧЕРЕЗ неё. Не осуществляем операции настройки и коллибровки. Я даже клавиатуру механическую предпочту клавиатуре интерактивной, когда пальцами вбиваешь по пустому пространству перед собой. Точность слишком важна. А её не добиться, если тебе неудобно работать. Разве это не так?

– У меня башка уже заболела от бесконечной смены ускорения, – заныл Павил.

– Разумеется, Тайлер, – ответил Бао. – Но у меня свои представления об удобстве. С дополнительной реальностью я работаю с того момента, как прибыл сюда. Я тоже относился к ней скептически, но Леклерк переубедил меня. Есть и ещё одна проблема.

– Какая? – поинтересовался Тайлер.

– Потом сам увидишь. Ты уже не первый, кто интересуется.

– У меня вновь живот заболел, – пожаловался Павил где-то за спиной Бао. – Кажется, меня сейчас вырвет.

– Или ты просто драматизируешь, – высказался Камил. – Ты ел только протеиновые батончики. Да и было это больше шести часов назад. У тебя минимально наполненный желудок, а белок в печень ушёл.

– А ты, Камил, всё умничаешь.

К тому моменту, когда сила притяжения потеряла любое значение, и пришлось вновь хвататься руками за поручни лестниц, расположенных вдоль стен коридора, они добрались до шахты реактора.

– А ведь можно было бы изобрести лифты, чтобы не мучить себя, – заметил Камил.

– А они и должны быть, – ответил Тайлер. – В каждом обиталище есть система лифтов. Она проходит и по главной оси. Вы бы это знали, если бы не были земными, – он заметил знаки вопроса на лицах тех, к кому он обращался. – Прошу прощения. Я имел ввиду то, что вы новички в таких сооружениях.

– Ну да, – Павил оттолкнулся от поручня, придав своему телу нужный импульс, чтобы долететь до лестницы шахты. Он мог просто дотянуться рукой, ведь расстояния были рассчитаны так, чтобы человек не был вынужден «перепрыгивать» между лестницами, но Павилу так хотелось поскорее оказаться в месте с нормальной гравитацией, что он решил сжульничать, проскочив вперёд всех.

– Осторожно, – сказал ему в след Бао. – Да. Существует система лифтов. Стандартная, – он повернулся к двум оставшимся гостям. – Но она не используется без надобности. Всегда существует вероятность, что она помешает, нежели поможет.

– Почему? – спросил Камил.

– Есть несколько вариантов лифтов, – Тайлер махнул рукой к лестнице шахты, прося людей перед ним пройти вперёд. Те послушались. – Есть, так называемые, резиновые сани. Так мы их назвали у себя. А заводское название я не помню, ну и чёрт с ним. Сани движутся по линии рельсы. На рельсе размещены парные колёса, а на них небольшая платформа, примерно, сантиметров двадцать, из алюминия, вроде. Но материал разнится. На платформе протянута резина. В эту резину нужно залезть, закрепить себя. И вперёд. Но это старая технология. Одна из первых. Используется, если кто-то передвигаться не может, но в сознании. Грузы ещё можно перемещать, – все трое ухватились за лестницу и начали карабкаться в задир, вслед за Павилом.

– Не спеши, – окликнул того Бао.

– И есть второй вариант. Из заводских, – продолжил Тайлер. – Полноценный фуникулёр на двух вариантах: магнитных поршнях и механических цепях. Обычно использует первый вариант. А второй используется при серьёзных повреждениях обиталища.

– Такие возможны? – удивился Камил.

– В теории – да. Например, выход из строя токомака реактора. Магнитное поле реактора тогда жутко взбесится и попалит все проводники. Но, с моей точки зрения, такое невозможно. Механизмы защиты, предохранительные механизмы, уж слишком отточены и надёжны. Нужно целенаправленно заниматься повреждением реактора. Есть и более возможные варианты. Небольшой локальный метеоритный дождь, который решил пройти сквозь станцию. В солнечной системе, конечно же, такой вариант тоже очень маловероятен. Регион ведь – спокойный. И последний, как по мне, вариант – солнечная буря апокалипсических масштабов. Плотность и заряженность такого потока частиц должна быть…

– Колоссальной, – перебил его Камил.

– Ну, скажем так.

– С нашим солнцем? G класса? – усмехнулся Камил. – Невозможно. Всплеск активности, о котором идёт речь…Я даже не знаю. Миниджет нейтронной звезды. Миллионы МэВов.

– Но ничего невозможно не существует, – заметил Бао. – Мы должны всё продумать, чтобы обезопасить себя. Вы ведь знаете, почему мы все здесь собрались.

– Кстати, я не получил детальные данные, – сказал Тайлер. Все, даже Павил, обернулись посмотреть на него.

– Мы ведь обсуждали это? – удивился Камил.

– Но я ведь не видел!

– Ничего страшного. На брифинге Тайлер посветит вас и ознакомит со всей информацией. Но сначала вы отдохнёте и перекусите, – сказал Бао.

– А сразу к делу приступить нельзя? – Павил ухватился за следующий поручень и подтянуть себя выше.

– Нет. Мы уже проходили это и всё может затянуться в первый раз.

– О чём ты?

– Я догадываюсь, – задумчиво произнёс Камил. – Мы ведь последние из научной группы, кто прибыл? Точнее, кроме нас, был ещё один персонаж, не из местных.

– Да, – подтвердил Тайлер. – Пилот-астроном.

– Так ты, Бао, говоришь об Аманде?

Бао кивнул.

– Лучше всем хорошенько подготовиться. Отдохнуть. Поесть. Вайсс осмотрит вас на брифинге. Или после. И вам всем обязательно потребуется иметь девайсы, чтобы ориентироваться в Андане.

– Обручи? – выдохнул Павил.

– Это необсуждаемое требование. Компания согласилась.

– Кстати, а что это за материал? Ну, вот этот, – Павил указал на мягкий материал, ткнув в него пальцем.

– Вы не первые, кто спрашивает. Он для дополнительной безопасности. Не обращайте внимания.

Тем временем они добрались до нужной шахты центрального сектора, как называл его Бао. Проконтролировав новичков, которые один за другим влетали внутрь, он проследовал за ними.

– А скафандр теперь можно снять? – Павил отдышался, упираясь руками в колени. Земная гравитация, царившая в центральном диске, действовала на него лучше любого наркотика, стимулирующего выработку дофамина.

– Снимите в своих апартаментах. Бросите их в утилизатор, а компьютер обработает личностные характеристики. Потом напечатает новые. Все скафандры одноразовые. Вам придётся утилизировать их каждый раз после выхода в космос.

– Альфа-частицы.

– Конечно. Сканеры Андана их видят, но нет никакого смысла в отчистке. Производство скафандров ничего не стоит.

– У вас на Венере также? – Камил обратился к Тайлеру, следовавшим следом. Для терраформатора такие изменения систем были привычным делом.

– Что? – удивился тот.

– Костюмы. Вы тоже…

– А! – Тайлер развёл руками. – Смотря как. У нас присутствует полная система чистки. Когда на станцию возвращаемся, конечно же. Затем можно и в личный шкаф засунуть, чтобы стиралка его протащила. Но, в общем, да – обычно утилизируем.

– Мировая экономика, основанная на производстве, явно давно протянула ноги, – Павил ухмыльнулся.

Один невзрачный, пустующий коридор сменил другой. Затем следующий. И, наконец, по очередному слегка обжитому коридору они дошли до жилой секции: тянущемуся коридору, состоящему из разделённых дверей, каждая ведущая в необжитую комнату. Бао остановил их жестом.

– Посмотрите на экраны девайсов, – он указал на свой девайс. – Навигатор высветит вам номера личных апартаментов. На этом моя роль в экскурсии подошла к концу, – Бао обошёл присутствующих. – Избавьтесь от экипировки. Потом новую получите.

– А ты? – В дополнительной реальности прорисовалась огибающая линия, ведущая к одной из дверей, похожих на прямоугольные шлюзы биологической защиты.

– Встретимся на брифинге.

Слово «апартаменты» слишком неподходящее для описания жилых помещений, предназначенных для отдельных лиц персонала станции. Весь инвентарь был втянут в стены, и Павилу пришлось вытягивать кровать вручную из стены, прежде чем он сообразил, что мог использовать интерфейс девайса, будучи синхронизированным с системой Андана. Возможно, проблема была в неоптимизированности, но на периферии поля зрения, куда умещался взгляд в экран девайса, Павил наблюдал лёгкое волновое возмущение, похожее на резонирование, точнее, волновой резонанс. Он снял с себя новый обруч, выданный каждому, и положил его на мягкую поверхность кровати. Затем стянул с себя надоевший ему скафандр, бросив его в урну утилизатора, и направился в душевую.

Андан был типичной жилой постройкой, обиталищем, переделанным, переконструированным под исследовательские нужды. Так уж было заведено, что все обиталища, практически не отличимые друг от друга, строились по шаблону, так называемому «шаблону надёжности». Такова была природа современной технологии производства. Никто не стремился к разнообразию, предпочитая надёжные, проверенные временем устройства, иногда обновляя или дополняя их схемы. Вот и Андан был частью такой системы. Его внешний вид был идентичен тем представлениям футурологов и фантастов, придуманный больше двух веков назад. Его главная ось, она же шахта, представляла из себя продольное веретено, внутри которого находилось сердце обиталища – его термоядерный реактор с выходящими наружу соплами, за счёт которых осуществлялось корректировка положения. Станция была зафиксирована в квази-точке Лагранжа, используя гравитационный колодец Сатурна с одной стороны. С противоположной стороны не было другого небесного тела, которое можно было бы использовать для образования стабильного барицентра, поэтому Андан практически всё время «двигался», удерживая своё положение в одной неподвижной точке, проходящей по орбите газового гиганта. Пролетающий Мимас слегка подравнивал гравитационное возмущение Сатурна, который, само собой, пытался притянуть к себе объект, не обладающий достаточной скоростью убегания. Радиус его квази-орбиты до центра Сатурна составлял сто восемьдесят тысяч километров, но теперь Андан сдвинули на двадцать тысяч километров ближе. Чтобы на максимальном приближении дистанция до объекта составила минимум сто тысяч.

У станции имелись свои кольца, расположенные перпендикулярно главной оси. Раскрученные по инерции они создавали центростремительное ускорение, образуя подобие притяжения. Таких колец (ещё их называли дисками, из-за внешней схожести) у Андана было четыре: нижнее, оно же самое узкое, играло роль космического «дока» для стыковки аппаратов, радиусом в сто метров. Далее центральное, оно же самое широкое, диаметров в два раза больше предыдущего. Выше, к так называемому пику обиталища, располагались ещё два диска, выведенных на трёхмерное модели обиталища перед Павилом. После центрального – диск связи, где располагалась преимущественно аппаратура. А вот предназначение последнего, расположенного почти на пике, для присутствующих осталось загадкой. Леклерк лишь отмолчался, сетуя на схему Компании, которая когда-то и предоставила терраформаторам своё сооружение. Главное сопло станции, находящееся «внизу», выбрасывало стол плазмы, который закручивался по нормали против вектора движения, следуя за вращением планеты. Осуществлялось это за счёт того, что плазменный выброс не обладал достаточным давлением. Иными словами – его было бы недостаточно, чтобы Андан полетел «вверх».

Что же можно было сказать про сам Сатурн, видимый сквозь иллюминаторы Андана. Из-за наклона экватора к своей орбите Сатурн всегда лежал на «боку» для наблюдателя с Андана. Его главная достопримечательность – множественные кольца, лежащие на плоскости экватора, освещённой стороной уходили «как бы вниз», а другой, ночной, «вверх», визуально находясь под наклоном. Положение Андана не было строго центрированным, лежащим на прямой линии между далёкой звездой и входящим в её гравитационный колодец Сатурном, а более восточным, что позволяло и видеть серповидную линию терминатора.

Удивляло и то, что на такой большой станции, вмещающей до полутысячи постоянного персонала, обитало (если так можно было выразиться) не больше трёх человек. До прибытие научной группы, само собой. Это первое, что удивило Аманду, но на брифинге она не подняла данный вопрос, посчитав, что тех действительно транспортировали к Титану.

Леклерк продолжал вводную экскурсию в систему Андана, словно это было прописано в его контракте. Средняя температура – пятнадцать градусов по Цельсию. Постоянная циркуляция воздуха, очищаемая автономными фильтрами. Система вентиляции проходила линиями в каждом коридоре, отслеживая изменения в атмосфере. Шайка маленьких машин, передвигающихся на гусеничной схеме, следила за чистотой, хотя и практически всё время прибывала в ненадобности. В воде станция тоже была не ограничена. К тому же, шаттл доставил дополнительные пищевые схемы, загружаемые в пищевой блок. Смерть от истощения или голода присутствующим не грозила. Плотные защитные слои, установленные на внешнюю часть станции, предотвращали угрозу пробоя метеоритами. Бао заверял, что из-за специфической позиции Андана в местной системе планеты, оторвавшийся от колец мусор из льда и силиката, не может достичь обиталище. Впрочем, Павил и сам это знал.

– Вопросы? – Леклерк развёл руками. – Если нет, то можем приступать к главному обсуждению брифинга.

– Что это за штука ты хотел сказать? – усмехнулся Камил, указывая пальцем на модель, выведенную поверх интерактивного стола. – И что вообще здесь происходит.

– Можно сказать и так.

– Ну-с, – Камил протянул согласную, – визуально, с далека, похоже на какой-то космический аппарат. Я бы даже сказал, что это наша постройка.

– Но не наша, – вставил своё слово Бао.

– Обычный прямоугольник. Только с ассиметричными панелями. Кстати, а поближе подлететь мы не можем?

Леклерк с Бао переглянулись.

– В данный момент нет. Станцию ближе не передвинуть, а использовать аппаратуру на более близких подступах не рекомендуется. Вы ведь и сами понимаете, что из-за присущего там фона мы лишь потеряем оборудование.

– А предыдущая сеть спутниковых аппаратов? – Павил кивнул на модель Сатурна. – С ней что?

– Не функционирует. Вышла из строя. Из-за этих выбросов энергии. Вы ведь прибыли за тем, чтобы узнать, что это такое, – карие глаза Леклерка переметнулись с Бао на Павила.

– Допустим. Но здесь, говоря здесь я имею ввиду пространство вокруг Сатурна, уже летали другие аппараты. Вояджер второй, Кассини.

– Кстати, да, – подтвердил Камил. – Кассини сделал двадцать два витка в непосредственной близости к атмосфере. И не помню, чтобы его что-то повредило. Или нам врали?

– Были и другие аппараты. Человечество высаживало дронов на каждый из спутников Сатурна. Даже на Пан.

– Это было раньше, – Камил провёл рукой по трёхмерной модели, парящей над столом. – Вы правы. Здесь была целая сеть дронов наблюдения. Ещё до размещения здесь Андана. Но это ведь было до выбросов…

– Миллископических чёрных дыр, – поправил Павил.

– Да. Миллископических чёрных дыр. Мне уже прислали копию первостепенного анализа. Хотя в моей голове и не улаживается, как что-то, вроде чёрной дыры, может появится из пустоты, а затем, – Леклерк имитировал руками взрыв, – испариться. Я правильный термин применил? Для меня это больше похоже на кварковые бомбы, которые применяли…

– Мы ещё не знаем, – Павил чувствовал, что оправдывается.

– После того, как мы начали фиксировать появление миллископических чёрных дыр…

– И они виртуальные.

– …низкая орбита Сатурна стала практически не пригодной для наших проводников. Так что сеть дронов вышла из строя, увы. У нас есть спутники, но они не переходят орбиту Пана. Это тысяч шестьдесят километров до водородной атмосферы.

– Но до орбиты Пана мы можем подлететь? – спросил Камил.

– Мы можем что-нибудь придумать, – Леклерк посмотрел на Бао.

– Я проверю доступное оборудование, – ответил тот.

– Замечательно. Тайлер теперь наш второй инженер.

– Помогу, чем смогу, – улыбнулся терраформатор Венеры. – Когда приступим?

– Думаю, приступим через четыре часа. После того, как Вайсс, – Павил только сейчас обратил внимание на присутствующую женщину, до этого не подававшую вида. Её каштановые волосы были скручены на затылке, так же, как и у Аманды, сидящей напротив, – наш медик, вас осмотрит. К тому же, я думаю, что вы проголодались. После брифинга навигатор проложит вам путь в столовую. Это в двадцати метрах, – Леклерк махнул рукой в сторону коридора.

– Значит, – Камил поёрзал в своём кресле, – мы не можем подтянуть никакие детекторы ближе Пана? Экранированные спутники?