Текст книги "Римский сад"

Автор книги: Антонелла Латтанци

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

4

– Добрый вечер, синьора. Я капитан Рибальди, это – старший сержант Борги. Разрешите задать вам несколько вопросов? Мы уверены, что скоро навдем вашу дочь. Главное – действовать быстро. Первые сорок восемь часов имеют решающее значение.

Франческа посмотрела на несчастную мать, ожидая, что та потеряет рассудок. Вместо этого Марика внезапно собралась. Казалось, к ней вернулась ясность мысли. Она кивнула.

– Вы должны рассказать нам, как все произошло, – сказала старший сержант. – Все, что знаете.

– Конечно, – голос Марики был твердым.

– Мы можем подняться? Если вы не против, мы хотели бы осмотреть комнату малышки Терезы.

– Да, – ответила Марика без тени слез или дрожи в голосе.

– И еще не помешает зайти домой к вашим роди – телям и расспросить их. Девочка направлялась к дедушке, когда пропала, верно?

Раздался шум, что-то упало на землю. Франческа внимательно слушала карабинеров и не сразу поняла, что это было. Но двое мужчин – Массимо и Фабрицио – уже помогали отцу Марики подняться. Он успел сказать только: «Это я во всем виноват» и потерял сознание. Мать Марики замерла на несколько секунд, затем склонилась над своим мужем, хрупким семидесятилетним старичком.

– Раффаэле. Раффаэле, ты меня слышишь?

– Скорую, – громко произнес капитан Рибальди.

Марика повернулась к отцу.

– Папа, – только и сказала она.

Подошла к нему. Франческа присоединилась к ней, не зная, что нужно делать, почему она все еще здесь и может ли помочь.

Минут через десять другая сирена разорвала воздух когда-то наполненного радостью двора. Появились двое с носилками, подняли отца Марики, положили. Мать Марики посмотрела на дочь, затем на мужа, который исчез в салоне машины скорой помощи. Марика, новая Марика, уверенно сказала матери:

– Езжай с папой, – затем она огляделась, ее взгляд упал на Франческу, и сердце той разлетелось на кусочки. – Ты не могла бы пойти со мной, мне надо ответить на вопросы полиции?

Конечно, я пойду.

Массимо и Фабрицио какое-то время стояли рядом, даже не замечая этой близости. Массимо робко махнул жене, взял девочек и направился к подъезду лестницы «Б». Фабрицио немного постоял посреди двора. Затем двинулся обратно к воротам – сила, казалось, не покидала его ни на секунду, он снова отправился искать ребенка. Они с Франческой какое-то время смотрели друг на друга, а потом каждый занялся тем, чем должен был.

Марика включила свет, будто вернулась домой в конце обычного дня.

Огляделась и увидела циничную обыденность предметов, которые ничего не знают. Франческа отметила, что у Марики такая же квартира, как у нее, даже комнаты расположены точно также, только обставлены по-другому.

В гостиной в большой корзине лежали игрушки Терезы. Корзина была переполнена (сколько раз Анджела говорила Франческе с оттенком зависти и укором в голосе, что у Терезы mhqto всяких чудесных вещей. «Мама с папой всегда приносят ей что-нибудь. Каждый день», – заявляла она, строго глядя на мать). И правда, здесь находилось практически все, что можно отыскать в детских магазинах: альбом для рисования, тетрадь с прописями, куклы – Красная Шапочка, бабушка, волк, плюшевый Робин Гуд (Анджела настойчиво просила у матери такого), механическое пианино (его она тоже просила) и море более мелких кукол и зверюшек, беспорядочно сваленных в кучу. Игрушки девочки, маленькой девочки, ничем не отличающейся от других маленьких девочек, которая была здесь всего пару часов назад.

Марика кинула быстрый взгляд на корзину.

– Могу я вам что-нибудь предложить? – произнесла она, обращаясь к карабинерам. И Франческа изумилась, как эта мать может смотреть на все эти игрушки и – дышать, сохранять ясность мыслей, заботиться о ком-то еще.

И что ей, женщине, которую позвали помочь, теперь делать? Как ей, чьи дочери спаслись, себя вести? Она посмотрела на дверь, испытывая искушение сбежать.

– Франческа, поможешь мне на кухне?

Конечно, помогу.

Марика поставила кофе (я тоже недавно варила кофе, как раз когда все это случилось). Франческа сосредоточилась на поиске всего необходимого: чашки, сахар, поднос, остро чувствуя чужую потерю и опасаясь ее, как заразы. Опасаясь, что Марика скажет ей что-нибудь ужасное. Проклянет ее маленьких дочек. Предаст их анафеме. Но та молчала. Доносящееся с плиты бульканье разрядило обстановку. Марика не бросилась на пол с криком, не вонзила себе нож в сердце, не убила Франческу, виновную в том, что ее девочки спят дома.

– Мы не собирались сегодня оставаться здесь, понимаете? – Марика с очень прямой спиной села перед капитаном Рибальди и старшим сержантом Борги.

Карабинеры переглянулись. Франческа вознесла хвалу небесам, что ей есть чем заняться. Она подала кофе, наугад положив каждому сахар, раздала ложки. Что делать теперь? Она села.

– Мы с мужем обещали Терезе, что днем отвезем ее в кино. Может, вместе с дочерью синьоры Феррарио, – она указала на Франческу. – Наши девочки ровесницы. Лучшие подруги.

Лучшие подруги? Реальность и прошлое, даже такое близкое, рассыпались в мозгу Франчески на части, и она перестала понимать, говорит Марика правду или нет.

– Но муж решил съездить по делам, а мне как-то не захотелось… ну, знаете… садиться за руль… Мы всё неправильно сделали, – рассеянно сказала она после паузы, допивая кофе. – Знаете, иногда ведь не догадываешься, что совершаешь огромную ошибку.

Капитан Рибальди попытался сказать что-то утешающее, но Марика положила руки на столешницу и сказала:

– Что вы хотите знать?

Старший сержант достала записную книжку. Кажется, ей было неловко, как и капитану.

– Синьора, не могли бы вы еще раз рассказать нам, что случилось? Мы понимаем, это больно, но ради маленькой Терезы.

Марика посмотрела на корзину с игрушками. Франческа сосредоточилась на униформе карабинеров, на черном и красном, на ботинках, на значках, прикрепленных к курткам, на золотых языках пламени на фуражках, лежащих на столе. Она не могла оторвать от них глаз.

– Хорошо. Я отвечу на ваши вопросы, – спокойно сказала Марика.

– Синьора, в какое время вы в последний раз видели свою дочь?

Франческа продолжала разглядывать форму, не понимая, кто говорит, ей даже не удавалось отличить женский голос от мужского.

– Думаю, в десять минут пятого.

Не могла различить ни голос Марики, ни этот.

– Чем занималась ваша дочь?

– Играла в прятки.

– Кто за ней присматривал?

– Мы с матерью.

– Там был кто-нибудь еще?

– Жильцы из нашего дома.

– Вы помните их имена?

– Были синьора Сенигаллиа, синьора Колетт Роман, синьора Нобиле. Они точно были.

– С кем играла ваша дочь?

– Со своей подружкой Валерией Маккиа.

– Они играли вдвоем?

– Еще сын синьоры Сенигаллиа, Марко.

– Другие? Синьора, любая деталь может нам помочь.

– Кажется, дочь Руссо, Беатриче. Она немного старше, ей семь.

– Во дворе больше никого не было?

– Почему же? Были и другие жильцы… Но я не помню, кто именно. Просто из головы вылетело. Это очень важно?

– Не волнуйтесь. Итак, синьора, девочка играла в прятки. Верно?

– Да.

– Очень важно, чтобы вы рассказали все, что помните. Мы знаем, как вам трудно, синьора, нам очень жаль.

– Что вы хотите узнать?

– Что произошло дальше?

– Тереза захотела писать.

– И вы отвели ее домой?

– Нет.

– Что она сделала?

– Ей пять, и она может… – впервые голос Марики оборвался. Франческа смотрела на карабинеров, на их фуражки.

– Расскажите нам все, что помните. Попытайтесь вспомнить, синьора.

– Мы с мужем то на работе, то ездим за покупками. Поэтому девочка часто остается с бабушкой «и дедушкой. Ей нравится бывать у них, – она посмотрела на обоих карабинеров.

– Продолжайте.

– Мои родители живут на втором этаже. И вот уже несколько месяцев, когда Тереза хочет писать, мама со двора кричит отцу – он обычно разгадывает дома кроссворды, смотрит телевикторину или фильм, окно открыто. И тот открывает дверь. Мама провожает ребенка до двери подъезда. Девочке нужно пройти всего два лестничных пролета. Она всегда так делала. Знаете, немного… ну… самостоятельности… и…

– Это была идея вашей матери?

– Какая?

– Позволить девочке подниматься по лестнице одной.

– Нет-нет, это я… Я говорила маме постоянно, знаете, чтобы не… Она возражала, но это важно, чтобы ребенок… Важно было разрешить ей… На самом деле моя мама сначала ни в какую не соглашалась.

– Хорошо, не волнуйтесь, пожалуйста.

Марика замолчала.

– Синьора, получается, даже в таких ситуациях, как нынешняя, когда вы были не на работе, а гуляли с дочерью во дворе, писать девочка ходила в квартиру своих бабушки и дедушки?

– Что, простите?

– Хотелось бы уточнить. Сегодня маленькая Тереза не попросилась домой, когда захотела пописать. Но почему? Вы ведь находились рядом. И почему вы не пошли с дочерью к ее дедушке?

– Мы с мамой…

– Вернемся на мгновение назад. Когда маленькой Терезе нужно было пописать…

– Да?

– …вы оставили ее одну?

– Но она была не одна, она…

– Она пошла наверх одна?

– Да.

– Да?

– Да.

– Продолжайте.

– Что я должна еще сказать? Не могли бы вы задать конкретный вопрос?

– Во сколько девочка пошла к дедушке?

– Я…

– Мы знаем, это сложно, синьора. Но, поверьте мы ее отыщем.

– Конечно.

– Так что сосредоточьтесь, синьора, не торопитесь. Сколько было времени? Можете вспомнить?

– Я уже вам говорила, разве нет? Если не ошибаюсь, десять минут пятого, я видела на экране смарт фона, потому что мне как раз написал муж.

– Уверены?

– Да.

Франческа смотрела на белые рубашки и золотую фурнитуру.

– Что произошло дальше?

– Мой отец открыл дверь. Ему кто-то позвонил. И он забыл… проверить, вошла ли Тереза в квартиру.

– Вы говорили по телефону, когда девочка поднималась?

– Да, но…

– Дедушка дома говорил по телефону?

– Да, но…

– Разве он не ждал свою внучку Терезу у двери?

– Обычно он так и делает, но…

– А потом?

– Потом он закончил говорить по телефону и понял, что Терезы нет.

– Сколько было времени?

– Двадцать пять минут пятого, не больше.

– Когда вы в последний раз ее видели?

– Кого?

Наступила минута молчания. Франческа не выдержала и сказала:

– Я много раз видела, как Тереза бегает вверх-вниз, чтобы пописать, и уверяю вас, что…

– Когда вы в последний раз ее видели? – Франческу прервал голос, который она не узнала.

– Не могли бы вы пояснить вопрос?

– Когда вы в последний раз видели свою дочь Терезу?

– Когда она сказал мне: мама, мне нужно в туалет.

– Вы с мамой были последними, кто ее видел?

– Думаю, да.

– Она не дошла до вашего отца?

– Нет.

– Кто-нибудь видел, как она входила в дверь?

– Насколько я знаю…

– Вы видели, как она вошла в дверь? Вы проследили, что девочка вошла?

– Нет… но я…

– Подведем итоги. Девочка говорит, что ей нужно в туалет, и никто, ни вы, ни ваша мать, не следит за тем, чтобы маленькая Тереза вошла в дверь подъезда?

– Простите, простите, клянусь вам, я…

– Синьора, простите, мы вас ни в чем не обвиняем. Каждый может на секунду потерять своего ребенка из виду.

– Правда? – умоляющим голосом спросила Марика.

– Конечно. Расскажите, что делал ваш отец, пока маленькая Тереза шла по этим двум лестничным пролетам?

– Но она уже рассказывала! – взорвалась Франческа. – Дедушка отвлекся на секунду, такое бывает, такое бывает со всеми, с деть…

– Что делал ваш отец, пока маленькая Тереза шла по этим двум лестничным пролетам?

– О боже. Он говорил по телефону, разве я не сказала?

– Итак, ваш отец разговаривал по телефону. А вы с матерью что делали в это время?

– Мы… мы были уверены, что Тереза с дедушкой.

– Что вы делали?

Марика посмотрела на свои руки. Они дрожали. Она сжала их. Руки перестали дрожать.

– Синьора? Что выделали?

Марика, продолжая смотреть на свои руки, ответила:

Мы спорили, какую скатерть постелить на стол в день рождения Терезы, – и она взглянула на карабинеров, ища прощения.

– Не волнуйтесь, синьора. Такое может случиться. Такое может случиться с кем угодно.

– Да.

– Теперь скажите, где был ваш муж?

– Я же уже говорила, ездил по делам.

– Каким делам?

– Сейчас я не…

– Да при чем тут дела мужа! Пропала маленькая девочка! – воскликнула Франческа, с ужасом понимая, что единственная в комнате повысила голос. Она собрала чашки. Поставила их на поднос. Почему все молчат? У нее не хватило смелости поднять голову. Чашки были белыми с красным сердечком на донышке. Она смотрела на белое и красное.

– Чем в это время занимались другие жильцы?

– Не знаю, я разговаривала с мамой и…

– Разве никто из них не видел, как маленькая Тереза вошла в дверь?

– Не думаю, что… Они сказали мне…

– Скажите, пожалуйста, во что была одета Тереза?

– Желтое хлопковое платье в красный цветочек, легкая белая курточка, белые кроссовки…

Голос Марики словно карабкался на вершину очень крутого склона, каждое слово превращалось в лавину, но Франческа больше ничего не слышала, она с головой нырнула в эти красно-белые чашки.

– Мы опубликовали фотографию вашей дочери, синьора, – и на этот раз Франческа узнала голос, который задавал вопросы Марике: женщина, старший сержант. – Мы оповестили больницы…

– Больницы?

– …аэропорты…

– В каком смысле «аэропорты»?

– …И мы делаем все, что в наших силах. Вы в надежных руках. Вот увидите, все будет хорошо.

– Да…

– Вы не против, если мы взглянем на комнату девочки? – капитан, поправляя форму, поднялся со стула. Старший сержант тоже встала. Они переглянулись с серьезным видом. Казалось, Марика и Франческа для них не существуют.

– Конечно, я провожу вас.

Франческа видела, как они стоят в гостиной, но видела она не людей, а черные ботинки, идеально выглаженные брюки, черные куртки с красной каймой, которые вздымались и опадали в такт дыханию. Но внутри костюмов никого не было.

Марика двинулась вперед. Потом остановилась. Обернулась, посмотрела в глаза старшему сержанту и капитану:

– Могу я задать вам вопрос?

Конечно, синьора. Спрашивайте все, что захотите. Для этого мы здесь.

– У вас есть дети?

Капитан и старший сержант не двинулись с места.

– Надеюсь, с вашими детьми все хорошо, – сказала Марика. – С ними все и всегда будет хорошо.

5

В ту ночь за окном хлестал ливень. Франческа не спала, ожидая новостей о Терезе. Она не могла лечь в кровать, залезть под одеяло, заснуть, пока маленькая девочка… где она?

Оставив Массимо храпеть в спальне, Франческа села на диван, включила новости. Тьма расползалась по дому, поглощая все, кроме экрана маленького телевизора.

На нем сменяли друг друга кадры их двора, Марики, жильцов, карабинеров, повторялись по тысяче раз. Одни и те же слова, одни и те же картинки.

Не осознавая этого, Франческа начала рисовать на обратной стороне объявления о собрании жильцов, валяющегося на журнальном столике перед диваном, а затем на графическом планшете, не отрываясь от новостей.

Кадры из телевизора заполнили ее голову. Она больше не пыталась изобразить счастливую, доверчивую девочку или лабрадора. Из-под ее рук выходили только рисунки в резких, мрачных тонах. Прямая противоположность мягким и ясным, которые она использовала до этого. Белая антропоморфная тигрица – миндалевидные притягательные глаза, их взгляд пронзает насквозь, тело окутывает голубая мантия, золотые серьги свисают до плеч.

Самка кенгуру с пухлой сумкой, с длинными светлыми волосами, красными губами и двумя острыми клыками вместо зубов.

Мужская фигура, высокая, черная, неприступная, окруженная плавающими вокруг него нотами: синьор Мрак, темное порождение музыки.

Во всех этих персонажах угадывалось что-то зловещее, кроме синьора Мрака, который был истинным чудовищем и с виду. Франческа не думала, пока рисовала. Она просто рисовала. Она впервые почувствовала, что работает не над тем, что планировала, что обязана была сделать. А над тем, над чем действительно хотела работать.

На рассвете она рассмотрела рисунки, и они показались ей ужасными – просто эмоциональная разрядка, не более. Она кинула всё в корзину.

И отправила редактору эскизы с маленькой девочкой и лабрадором, которые забросила, когда все это произошло.

6

ПРОПАЛА Тереза Алеччи

5 лет

22 апреля, около 16:00 в квартале «Римский сад». Была одета в желтое платье с красными цветами, белую куртку, белые кроссовки. Если видели ее, свяжитесь с нами по телефонам:

Гражданская оборона: 800854854

Карабинеры:0656308127

Семья: 3278556234

Но в холодном свете зари фотография маленькой Терезы на листовке о розыске – ироничная улыбка на круглом личике, голубые глаза, черные волосы – была неразличима. Не читался и текст объявления. Его исхлестало холодным ветром, захватившим город, почти оторвало от фонарного столба – и ото всех до единого фонарных столбов, от стволов деревьев, от стен. Эта листовка, как и тысячи других листовок, наклеенных Марикой с соседями в их районе и поисковыми группами во всем городе, трепыхались под порывами ледяного ветра, мокрые и бесполезные, потому что той ночью на полуостров обрушились проливные дожди. Ночью после исчезновения маленькой девочки.

– Похищена, – шептались теперь во дворе.

Что ты чувствуешь, когда на улице ночь и ты не знаешь, где твой ребенок?

Сколько бы лет этому ребенку ни было. Но маленький ребенок, который доверяет тебе, который верит в тебя, которого ты должен защищать ценой собственной жизни… Что ты чувствуешь, когда на улице ночь и ты не знаешь, где этот ребенок? Франческа, стоя посреди детской, смотрела на своих дочерей, которых порыв ветра мог унести у нее на глазах. И все те дни, те недели, когда она мечтала о жизни без них, вернулись к ней, и каждая секунда кричала, что она чудовище. И дом говорил, говорил… Франческа села на пол рядом с кроватками Анджелы и Эммы и сказала дому:

– Пока у меня есть глаза, мы с тобой будем защищать их. Поклянись мне.

И дом поклялся.

Пошел град.

Не то чтобы солнце решало, появляться на небе или нет в зависимости от нужд человека, но все знают, что, если его нет на небосклоне в какой-то из важнейших моментов жизни, это не значит, что солнце злится именно на него.

Но внезапно вернулась зима.

С каждой выпавшей за несколько часов каплей дождя вода прибывала и прибывала. В мыслях жильцов кондоминиума каждая капля сливалась со стеной воды, отделявшей их от пропавшей девочки. И каждая капля этого ледяного дождя, обрушившегося без предупреждения, подчинялась собственной злой воле. Должно быть, это садистский замысел, насмешка над людьми, ищущими ребенка. И если об этом думала Франческа, стоя на коленях перед телевизором в надежде на новые улики в расследовании – в своем доме вместе с двумя здоровыми и веселыми дочками, – кто знает, с каким упорством и отчаянием думали о своей маленькой девочке ее родители, ее дедушка и бабушка. И прежде всего та женщина, которую Франческа не могла выбросить из своих мыслей: Марика.

Карабинеры опросили жильцов кондоминиума. Кто чем занимался во время исчезновения? Неужели находившиеся во дворе люди – карабинеры зачитывали имена из списка: синьора Сенигаллиа с сыном, синьора Колетт Роман, синьора Нобиле, дочь Руссо, подруга Терезы, называя самых близких знакомых несчастной семьи – неужели все эти люди, которые знали маленькую девочку и любили ее, ничего не видели? Неужели никто не заметил, чем занималась Тереза, куда она ушла после того, как мама с бабушкой видели ее в последний раз?

– Мы с Колетт и синьорой Сенигаллиа ухаживали за общим садом, – сказала Микела Нобиле.

– Точно не помню. Но, кажется, незадолго до этого Марко, сын синьоры Сенигаллиа, упал. И мы собрались возле него, хотели убедиться, что малыш не пострадал, – сказала синьора Колетт.

– Мой сын Марко сидел на качелях, а я его раскачивала, я провела так добрых полчаса, – сказала синьора Сенигаллиа.

А дети? Маленькая подруга Терезы Валерия. Дочь Руссо Беатриче. Сын Сенигаллиа Марко. Что запомнили малыши?

По их словам, они все вместе играли в прятки, как обычно.

У каждого своя версия происходившего в тот бесконечно короткий промежуток времени! Может, у этой горстки людей разные воспоминания?

Карабинеры допросили и консьержа, его жену и других жильцов, тех, которые оставались дома в момент исчезновения девочки.

И у каждого в какой-то момент появилось ощущение, что полиция пытается выяснить, есть ли у него алиби. Как если бы вместо группы близких людей, ждущей, затаив дыхание, желанного результата – одной большой семьи, как звучало всегда, – они все оказались кучкой подозреваемых.

– Будьте любезны, расскажите, что делали в это время? – спрашивали капитан Рибальди или старший сержант Борги.

Вито, консьерж, безвылазно сидел в будке у ворот. Его жена – взгляд ее птичьих глаз остановился на муже – сухо сказала:

– Я убиралась.

Синьора Руссо, воспользовавшись тем, что ее дочь находилась во дворе под присмотром других взрослых, читала книгу на диване, а ее муж в соседней комнате разучивал роль для нового фильма.

Карло, подросток, лежал с температурой в своей комнате.

Синьор Сенигаллия и синьор Нобиле вместе сидели в квартире первого, обсуждая вопросы, касаюише-ся кондоминиума (одно пятно плесени все никак не хотело исчезать).

Фабрицио Манчини – единственный, кто жил один, – пытался починить сломанную раковину, а затем пошел попросить у своей соседки, синьоры Франчески Феррарио, гаечный ключ.

Синьора Франческа Феррарио работала, пока ее старшая дочь Анджела спала в своей комнате, а затем к ней пришел Фабрицио Манчини, который искал ключ.

В конце каждого разговора, который капитан Рибальди называл интервью, а жильцы – допросом, он или старший сержант всегда повторяли один и тот же вопрос:

– Вы действительно уверены, что ничего не видели?

– Ничего.

Выходит, Тереза просто растворилась в воздухе? Исчезла у всех на глазах всего за четверть часа?

Жильцы были в отчаянии, пожимали плечами:

– Все, что вам нужно, мы в вашем распоряжении.

Они никогда не говорили я. Всегда только мы: двор.