Текст книги "Отступники (СИ)"

Автор книги: Антон Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)

– Отлично! Я тебя еще найду и лично пожму лапу! Так вот ты, и весь твой отсек должны мне новый пояс и несколько нерестов здоровой жизни, которые я здесь спустил за один вечер! Нет, я шучу, конечно! Спасибо тебе за труды! По твоему лицу видно, что крабы сопротивляются, когда их ловишь!

Зал засмеялся.

– Ладно, хватит о разном, вспомним о главном! – не унимался Рем. – Как вам, наверное, уже известно, свободный народ, я на побегушках при достойном человеке, который сейчас присутствует на этом пиру. Держу пари, каждый о нем слышал, но не все еще видели! Без лишнего смущения представляю вам Великого и Ужасного Вохраса! Сильнейшего колдуна Авторитета, родом из проклятой башни, что пугает весь континент! Ближайшего товарища вашего Жреца и верного его идее союзника. Престон отнял ладони от лица, встал и сдержано раскланялся, покачиваясь от волн одобрения и приветственных оваций.

– Речь! Речь! Речь, великий Вохрас!

Престон не успел опомниться, его подняли вместе со стулом и вынесли в центр стола.

– Речь! Расскажи нам что-нибудь, колдун!

Престон устало взглянул на Рема ожидая увидеть озорное предвкушение, но тот был суров и сосредоточен. Поймав взгляд Престона, он произнес:

– Расскажи им про Авторитет, Престон. То, чего они еще не слышали.

Это был неожиданный и очень нехарактерный для Рема поворот. Никогда еще его шалости не заканчивались чем-то серьезным. Если не считать серьезных травм.

Но Престону эта идея понравилась. Да, он расскажет варварам про Авторитет.

Он начал с описания его красивейших мест, памятников архитектуры, мрачного благородства столичных дворцов, и высоких домов, соединенных мостами. Рассказал о верности и доблести гвардии Зверя. Хороших людях и Лиге Чемпионов. Давних традициях и богатом наследии Древних королевств. Зал мрачнел лицами, не это стотри рассчитывали услышать. Рем внутренне ликовал. День его определенно удался: он заполучил много вкусной еды, развлечений и, на десерт, целый зал скрипящих зубами стотри.

– …все это Авторитет, – подбил итоги Престон и победоносно откинулся в кресле.

– И именно поэтому врага не стоит недооценивать, друзья мои!

Стотри почтительно расступались перед Реверансом. Он шел, сложив руки под белой мантией, глядя на Престона узкими зрачками. За ним следовали Маширо и Кира. Ревернас взобрался на стол и дошел до его центра.

– Мы все должны поблагодарить Великого Вохраса за беспристрастность и хитрость, – сказал он, подняв вверх руки. – Вы знаете, что нужно ненавидеть в Авторитете. Но Вохрас поведал вам чего стоит остерегаться! А кроме того напомнил: врагу есть чем гордиться! Есть, что защищать! То, что понимаем мы, им – неведомо. Они будут охранять свой дом свирепо и уверенно. Выразим же нашу благодарность мудрости Вохраса!

Стотри взревели.

Реверанс произнес еще одну речь, воспевающую значимость всех собравшихся и объявил пир открытым. Начали разносить блюда. Перед Престоном двое стотри бухнули блюдо с целым зажаренным быком.

– Это специально для тебя, мой друг, – произнес подошедший Реверанс. – Ребята Керана сделали все возможное, что бы вы не чувствовали себя ущемленным посреди традиционных яств.

– Спасибо, – поблагодарил Престон. – Думаю, я начну с одной из тех индюшек, что запрятаны у него внутри.

– Как хочешь. Внутри индюшек ты найдешь маленькие пирожки с предсказаниями. Этой шутке мы научились у Сайцев. Они вообще-то, неплохие союзники, если не считать странного отношения к осьминогам. И вообще к щупальцам. Но у всех ведь свои тараканы в голове, не так ли?

– Не говори мне, – согласился Престон.

Истинная внешность Реверанса не слишком поразила его. Он просто пытался представить себе, насколько Кира похожа на своего отца.

– Если что-нибудь понадобиться, просто скажи Кире, она все организует.

Реверанс похлопал его по плечу и удалился.

Рем уже натачивал ножи, стоя над бычьей тушей.

– Тебе откуда снять? – спросил он. – Ребрышко, грудь, огузок?

– Просто вынь у него из брюха индюка и дай мне, – ответил Престон.

Рядом села Кира.

– Не хотите ли индюка с пирожком с предсказанием? – спросил Престон, потирая руки.

Рем вывернул в подставленное блюдо обещанную птицу.

– Нет, спасибо, – покачала головой Кира. – Не обижайтесь, но я бы не отказалась от хорошего куска говядины. Очень ее люблю, а она здесь редка как чернозем. Знали бы вы, друзья, как надоели мне океанические дары… Это ничего, что я называю вас друзьями?

– Милая, после того, что ты сказала про говядину, можешь называть меня хоть братом родным, – сказал Рем серьезно. – Давай тарелку.

Шмяк.

– Спасибо. Я сниму паранджу, вы не возражаете?

– Не надо постоянно спрашивать у нас разрешения, – фыркнул Рем, выпиливая себе кусок килограммов на десять. – В нашей дружественной зоне каждый делает то, что захочет.

– Лишь бы у остальных из-за этого проблем не было, – заметил Престон, обсасывая ножку. Мясо было нежнейшее, жевать почти не приходилось.

Кира обнажила голову. Престон едва не подавился костью. Он глядел на шелковистые антрацитовые волосы, собранные в узел и голубоватую кожу на узких скулах. Розовые губы. Нежный подбородок. Вполне человеческие черты. Лишь маленькие аккуратные чешуйки, которые поблескивали холодным узором на лбу и щеках выдавали происхождение. И глаза. Но теперь, когда они стали частью лица, а не бесполым взглядом из матерчатой амбразуры, общая картина показалась ему намного интереснее.

Кира моргнула и перестала жевать.

– Что-то не так? – спросила она, проглотив. – Вас раздражает мой вид? Только скажите, я…

– Кира, – улыбнулся Престон. – Хватит. Ты очень красива. Мне вспомнилась одна легенда. Она называется «О Допасе и Совести». Допас был отважным путешественником и лучшим следопытом одного из Древних королевств. Однажды, проходя знакомыми тропами, он заметил, что местность вокруг изменилась. Да как! Раньше шипела там на всякого путника злобная пустошь, бросала в лицо кусачую пыль из трещин мертвых холмов. Не было там ни зверья дикого, ни птицы летучей, ни букашки ползучей. А теперь млел Допас посреди зеленого оазиса, сверкающего изумрудами листвы, да лазуритами ручьев. Пахло цветением и жизнью, а непуганые зверюшки доверчиво склонялись к его сапогам, надеясь на ласку.

Изумленный следопыт подошел к озеру, чтобы напиться, да проверить, не врут ли ему глаза, не морок ли заманивает его в безумие. Он склонился над водой и вдруг увидел рядом со своим отражением еще одно. Столь прекрасное, что человек окончательно разуверился в том, что окружало его. Обернулся он и увидел Совесть. Одну из красивейших дев Торкена. Она смотрела на человека без обычного презрения, наоборот, ее взгляд теплел. А сердце Допаса цвело. Пусть даже не верил он в происходящее, столь сладкая греза радовала его. Совесть присела рядом с ним и коснулась заросшей щеки сияющими пальцами. Потом прижала к себе и вовлекла следопыта в страсть, неутолимое обожание и похоть.

Он проснулся обнаженный и растерянный, на берегу озера. Его одежда, чистая, пахнущая лугом и весенними ветрами, лежала рядом. Увидев, что Совесть покинула его, Допас горько, впервые в жизни возрыдал. Долго он глядел на свое отражение, надеясь увидеть еще одно. Следопыт провел там почти цикл, ожидая ее, и понял, что сюда Совесть уже не вернется. Она облагородила пустошь и вернулась в Торкен.

Допас решился проникнуть в Долину Первенцев, чтобы попытаться найти ее там. Но встал перед ним Гранитный лес.

Долго испытывал следопыт свою смекалку, не зная, как выжить в каменной чаще. Никто еще не возвращался из нее, некому было помочь ему советом. Тогда Допас решил, что преграду нужно преодолеть по воздуху. Но как это сделать? Легче было сказать. Неожиданно, он услышал жалобный вой и поспешил посмотреть, кто попал в беду. Нашел он раненого жнеца. Священный сборщик поранился о скалы. Допас вылечил его раны и накормил дичью. Жнец встал на крыло, но не хотел улетать от человека. Допас понял, что достоин благодарности и попросил жнеца перенести его над лесом, в долину Первенцев. Жнец подставил ему спину и переправил в зеленое царство диковинных зверей и последних драконов.

Поблагодарил его Допас и расстались они.

Следопыт увидел Корону Мира и, восхищенный, отправился в путь, презрев опасности и не помня усталость. Сильно измучила его дорога. В джунглях нападали на него злобные ящеры, от местных плодов – началась диз… Лихорадка, быть может, не помню точно. Он намеревался карабкаться по горам, взойти до самого Торкена, чтобы позвать Советь. Изнемогая от жажды и голода, взбирался он все выше и выше, ни живой, ни мертвый от скудного высотного воздуха. Являлись ему жуткие призраки и ужасные тени. Сам камень охотился за дерзким человеком…

Престон замолчал и принялся за остывающую индейку.

– Ну? – Рем вынырнул из быка. – И что дальше-то было?

– Они встретились, – ответила Кира. – Отец рассказывал мне эту легенду. Когда Допас был на последнем издыхании, в его остывающих глазах мелькнуло заветное отражение. Совесть изгнали за связь с человеком. Она успела найти своего возлюбленного вовремя и спасти его. Вместе они отправились в свой заповедный рай. Эта легенда учит тому, что за счастье нужно бороться, невзирая на запреты. Особенно чужие.

– Забавно, – сказал на это Престон. – Потому что в интерпретации Поздней расы она не успела его спасти, и покончила с собой: прыгнула на скалы, увлекая за собой тело Допаса. У нас, людей, эта легенда красиво намекает на то, что всяк сверчок должен знать свой шесток. А, впрочем, я хотел отметить другое. Раньше я думал, что Допас был просто извращенцем. А теперь, глядя на тебя, Кира, понимаю, что взбираться стоило.

Дочь Реверанса тихонько зашипела от смущения.

– Это благодаря отцу, – сказала она. – У Первенцев нашего вида волосы никогда не росли, и кожа была жесткой и чешуйчатой. А еще раздвоенный язык, холодная кровь, и… море других анатомических особенностей. Отец понимал, что среди стотри я буду чувствовать себя уродливой. Он вынашивал меня так, чтобы я была похожа на тех, с кем мне придется жить.

– Вынашивал? – Рем снова вынырнул из быка, как какой-то жуткий паразит.

– Ешь быка, Рем, я потом тебе все объясню, – пообещал Престон. – О! А вот и пирожок с предсказанием.

Он разломил тесто и достал маленькую щепочку с резьбой.

– «Все могло быть и хуже», – прочитал Престон. – Это вряд ли.

Когда блюда заметно опустели, Реверанс обратил на себя внимание и сказал:

– Я обещал вам сегодня необычный десерт, свободный народ. Время подходящее, люди на улице горячи и взбудоражены. Они готовы принять все очень близко к сердцу. В этот момент мы продемонстрируем им слабость Авторитета. Но сначала взглянем сами. Ввести шпиона!

В дверях показались шестеро стражей, которые сопровождали подвижную установку, на которой был распят пленник. Его завешали цепями как десятерых каторжников. К стальному каркасу не приковали только голову. Глазницы глухого шлема плыли слева направо, оглядывая зал.

Повозку не стали водружать на стол. Остановили у стены и развернули к зрителям.

– Это, – остановился рядом Реверанс, – представитель элиты так называемого Акта Незримых. Оплота шпионов, убийц и диверсантов. Их иерархия проста и умещается в три шага. Рядовые агенты, прошедшие обучение, могут выслужиться и стать корректорами. Проще изъясняясь – руководителями небольших групп. Если они успешно справляются с этой задачей, их принимают в ложу Леты. Ложа Леты – особое подразделение Акта Незримых, которое состоит из матерых профессионалов, прошедших психологическую обработку. Они – механизмы, ходячие живые орудия. Это достойно сожаления, и я прошу вас, хотя бы вас, проявить к этому несчастному существу сострадание. Оно никогда не знало, что такое свобода воли. Сейчас я сниму с него поганую маску, что бы вы могли поглядеть на него и сделать необходимые выводы.

Он надел рукавицу на правую руку и, чуть помедлив, сломал замок на шлеме силой маггии. Подошел и сорвал его, брезгливо откинув в сторону.

Престон некоторое время не двигался. С пустым выражением лица он глядел на то, как Вельвет размяла затекшую челюсть, и вдруг плюнула в Реверанса. Стотри охнули.

Первенец двумя пальцами держал пойманную иглу.

– Любопытно, правда? Она прятала эту вещь… Наверное в гортани. Почти цикл! Ела и пила с ней. Наш достопочтенный Вохрас говорил вам как раз об этом. Ничего не выйдет, если мы будем бороться не в полную силу, так словно у нас есть хоть какое-то преимущество и повод для тщеславия… Вохрас, друг мой, что с тобой?

Престон неверными шагами приближался к Вельвет, вытянув перед собой левую руку. Он напоминал измученного солнцем вурдалака. Вельвет смотрела на него как на жертву, широко раздувая ноздри. Престон подошел к ней вплотную и раззявил до ушей беззубую улыбку.

Он очнулся через несколько часов в своих покоях. Болела переносица и саднил зад.

– Где она?!

Рем увернулся от компресса.

– Думаю, ее снова заперли. Реверанс говорил что-то про «усыпление». Они хотели закрыть тебя в лазарете, но я наврал с три короба, дескать, только я могу тебя лечить. И Киру я отвадил. Надо же тебе было…

Престон ринулся к выходу, Рем загородил ему дорогу.

– Я должен спасти ее, поговорить с ней, извинится, исправить!

– Да что там исправлять?

– Все! Все исправить! Мы вернемся в Авторитет сегодня же ночью, Рем. Я спасу ее, и мы уплывем отсюда на первом же попавшемся корабле!

Престон был явно не в себе. Он неясно бормотал, паниковал и мучился так, словно его препарировали большим кристаллом соли. Он, то свирепел, то впадал в прострацию. Хляби его памяти разверзлись, престарелые претензии к своему прошлому – обрели вторую молодость. Престона распирало эмоциональными газами той самой браги из плодов стыда и самоуничижения, которая зрела в нем пять нерестов отступничества. Рем взволновался.

– Что на тебя нашло, tuo jemene?! – прикрикнул он.

– Ты что, не понял? – прошептал Престон с нездоровой интонацией. Он схватил сухолюда за плечи. – Это же Вельвет. Из-за кого, по-твоему, все это началось? Почему я решил побывать в Мирконе?! Из-за сокровищ? Да я бы отдал в два раза больше того, что там могло бы оказаться за снятие проклятья!

– Какое еще проклятье?!

– Которое она на меня наложила! Я пять нерестов засыпал и просыпался, повторяя себе одно и тоже: я поступил правильно, правильно! Правильно? Низмея подобного! Посмотри на меня! Посмотри, во что я превратился из-за своей трусости! Верная расплата! Я должен был быть с ней, все это время, я должен был оберегать ее! Она бы не попала в плен, если б не я. А буде попала, я бы ее спас! И сейчас спасу! Братец Рем, если ты не станешь мне помогать – уйди с дороги. Немедленно.

– Ты страшен как десять уродов одновременно.

– Я знаю.

– Причем один из этих уродов лизнул лимон и морщиться.

– Рем!

– А все остальные за ним повторяют.

– Зачем сейчас об этом говорить?!

– Просто напоминаю. Вельвет врезала тебе не просто так.

– Она узнает меня! Вот увидишь, узнает. На пиру все произошло слишком быстро. Я полез к ней, не подумав, просто потерял себя, глупая скотина…

– О, ради Первого, хватит ныть, – предложил Рем. – Я помогу тебе спасти Вельвет, лишь бы ты начал трахать хоть что-нибудь кроме моих мозгов.

Престон выдохнул. И слабо улыбнулся.

Он знал дорогу к отсекам сдерживания. За время своей хитрейшей разведывательной компании, Имара плотно изучил планировку Истока. Насколько ему позволяли считать наивность и невежество, конечно. Друзья добрались до пропускной комнаты и остановились. Рем заглянул внутрь. Там дежурило четыре стража. Один спал, трое других, стараясь ему не мешать, соревновались в тройной армрестлинг.

Престон позвал Цыпленка. Тщетно.

Требовалось всего ничего: усыпить охрану. Престон решил, что сможет сделать это самостоятельно. После нескольких неудачных попыток он добился того, что спящий варвар проснулся и посетовал, что во сне его преследовало чье-то раздражающее кряхтение.

– Дай-ка место моей маггии, – сказал Рем и вошел в комнату, втащив за собой Престона.

Стотри уставились на них.

– Привет троим, здорово четвертому, – произнес сухолюд, пробуя пальцем костяной меч, на стойке. – Слушайте. Мы с другом на самом деле не те, за кого себя выдаем. Знаете кто мы? Мы двое уголовников из Авторитета, один из которых выдает себя за Вохраса. На самом деле его зовут Престон. Он понятья не имеет во что ввязался, но пытается шпионить в пользу Авторитета. Сейчас вы откроете нам дверь в залы сдерживания, и мы пойдем выручать его бывшую, потому что так уж принято в хороших историях. Вы, конечно же, дадите нам ключи от ее камеры, а когда мы будем ее уводить, не помешаете нам и станцуете «присядь-встань-присядь». Все ясно?

Варвары молчали. Ошеломленный Престон готовился к новому нокауту. Рем мило улыбался.

– Все ясно, – ответили Стотри, жутко гримасничая. – Все ясно. Все ясно. Все. Ясно.

Один бросился за ключами, второй принялся рассказывать сухолюду как пройти к камере Вельвет, третий встал на стреме, четвертый снова лег спать.

– Знаешь, – сказал Престон серьезно, – если б не обстоятельства, я бы заставил тебя все исправить. Ты должен завязать с этой змейщиной. Кто знает, как здравый смысл отомстит тебе. Есть вещи, которые нельзя игнорировать. Например, причинно-следственную связь.

– Это безопаснее, чем ты думаешь, – безмятежно ответил Рем.

– Может быть, – бросил Престон, и поковылял вперед, в коридор.

Рем озадаченно посмотрел ему вслед. Потом нагнал его и пошел рядом:

– И это все? – спросил он почти обижено.

– Что, все?

– А как же вопросы, вроде «как тебе удалось?». Или «сколько тебе должна логика?». Не лишай меня удовольствия не ответить!

Престон промолчал. Он заглядывал в попадающиеся по пути камеры. Многие были пустыми, но встречались экранированные. За колеблющейся пустотой голубого цвета, томились пленники варваров. Исключительно гости с большой земли. Те, кто понаглее, пытались привлечь к себе внимание Имары, но тот тащился вперед как карась за крючком.

Вельвет сидела в углу своей камеры, похожая на затаившуюся черную вдову. В данный момент в мире существовало всего несколько форм разумной жизни, которые решились бы потревожить ее. Одним из этих безрассудных организмов был Престон.

– Вот она, – он припал к экрану.

– Открывать? – спросил Рем.

– Конечно, что за вопрос?!

– Обоснованный, – не смутился Рем. – Престон, мне кажется, ты не совсем понимаешь, что тебя может там ждать. Прошло пять нерестов, она уже не та, да и ты…

– Просто убери змееву заслонку!

– Ладно, ладно, – Рем вставил отпорный брусок в замочный паз. – Сначала он рассуждает о важности здравого смысла, а потом…

– Закрой за мной, когда я войду, – предупредил Престон. – Сразу же! Ты слышишь?

– Слышу.

Преграда померкла. Престон ступил внутрь. Рем вынул ключ, и экран снова появился.

Вельвет не шелохнулась. Она смотрела на Имару так, словно кожа его была прозрачна, а сам он доверху был наполнен воздухом. Престон, не зная, что предпринять, подошел и присел на край койки.

– Вельвет, – позвал он, облизнув губы.

Нет ответа. Престон всматривался в усталое лицо и понимал, что многого не узнает. Даже глаза, которые горели в его воспоминаниях как центр всего хорошего, что ему перепало в жизни, и те выцвели. Голубизна облетела, стала бледно-желтой, как у старого хищника. И пропали волосы. Их не обрили, было видно, что они просто вылезли.

– Вельвет, – он хотел протянуть руку, погладить ее по щеке, но пересилил себя. Рано. – Я не знаю с чего начать. Как представлю, сколько мне придется всего рассказать. Может попробовать поступить как Рем? Э-э-э… Знаешь Вельвет, хочешь верь, хочешь не верь, но я… Я Престон.

Молчание. Рядом стоял поднос с нетронутой едой и набор чистой одежды. Престон был уверен, что Вельвет даже не взглянула на все это.

Она вдруг подвинула к себе еду, и начала быстро и аккуратно есть. Это было довольно неожиданно, но Имара не обратил на это внимания.

– Ясно, – он постучал пальцами по коленям. – Рассказывать историю целиком будет сложно, но я попытаюсь. Ты, главное, выслушай, Сирень.

Она надеялся, что после того, как он назовет ее тайное прозвище, Вельвет вздрогнет и взглянет на него по новому, но ошибся.

– Ладно, вот как все начиналось…

Он говорил недолго. Ему казалось, что важнее всего обратить ее внимание на то, что он вынес все эти приключения только ради нее. Так он попытался это представить.

– А теперь, мы здесь. Ты и я. Вот так ирония, правда? Мне кажется, это судьба. Она дает нам второй шанс. Ты устала, и я тоже. Давай вернемся в Авторитет, расскажем все, что узнали и заживем вместе. Найдем Вохраса, я заставлю его вернуть мое тело… У нас все получиться, вот увидишь! Это было наше испытание, испытание разлукой, и мы прошли его. Мы снова встретились там, где сейчас затаилась судьба мира. И важнее всего то, что я все еще люблю тебя…

Он замолчал. Сейчас он особенно остро понял, что она может ответить отрицательно. Или вовсе не поверить. И кто бы поверил?

Вельвет давно все подчистила и сейчас сидела с закрытыми глазами, словно сосредоточено переваривала, перегоняя пищу в энергию.

– Любящее сердце должно поверить, – сказал Престон и всхлипнул.

Ну что тут сказать? Он многое пропустил, сбежав в самом начале своей карьеры. А еще он оставлял слишком много закладок в книгах с розовыми страницами.

Имара задохнулся и чуть не потерял сознание от боли. Вельвет ударила его затылком о стену и схватила за горло, пока секунда делилась пополам.

– Агхк!

Вельвет молча глядела сквозь экран.

– С тобой кто-то есть, – прошептала она. Этот шепот почему-то ассоциировался с воздухом, выходящим из пробитого легкого. – Скажи ему убрать эту странную преграду.

Ее хватка на мгновение ослабла, и она пошатнулась.

– Вельвет, – успел прохрипеть Престон.

– Тихо. Попроси убрать преграду или я убью тебя.

Это не вызывало сомнений.

– Я Престон!

– Не знаю я никакого Престона, и никогда прежде не слышала этого имени, – проговорила она быстро. – Ты чокнутый пердун, делай, что я сказала!

– Хорошо, слушай… Ты можешь не верить мне…

– Я. Не знаю. Кто. Такой. Престон.

– Цыпленок, покажи ей хотя бы на секунду.

– Циф.

– Плевать. Я хочу, чтобы она увидела.

Имара почувствовал обжигающую боль. Кожа плавилась и стекала в сапоги. Он увидел в глазах хищницы свое отражение и возликовал. Это был он, таким она должна была его запомнить.

– Зачем ты мне это показал? Кто этот человек?

Спросила Вельвет.

Престон закрыл глаза.

– Хорошо, – сказал он покорно. – Тогда так. Я помогу тебе бежать. Просто так. За этим ничего не стоит. Ты ведь умеешь отличать ложь от правды. Я говорю правду, я помогу тебе уйти. Просто покинь остров и отправляйся в Авторитет. Расскажи там все.

– Нет, – возразила Вельвет. – Ты откроешь камеру. А дальше я сама.

– Ты уйдешь?

– Не твое дело.

– Если не пообещаешь… Я лучше издохну тут от твоих рук!

– Я не шучу.

– Я тоже! Уходи с острова!

В этот момент погас свет. Престон почувствовал, как камера сдвинулась назад, и налетел лбом на противоположную стену.

– Вельвет! – заорал он. – Рем, держи ее, держи!

– Что такое?

Его нащупали руки сухолюда. Мягко засветился фосфор.

– Она хочет убить Реверанса! – Престон ворочался на полу, пытаясь встать. – Или провернуть что-нибудь еще более идиотское! Змей подери, почему погас свет?

В ответ где-то загремел неметалл, и послышались крики заключенных. Судя по воплям, их что-то преследовало. Рем помог Престону подняться, и они вместе выскочили в коридор. Крики во тьме обрывались один за другим.

– Первый, сила его святая защитит меня, – рыдал кто-то в отдалении. – Первый, сила его святая защитит меня! Первый, сила его…

Плач захлебнулся. Послышался глухой удар и все стихло.

Друзья по памяти возвращались назад, то и дело запинаясь на бегу об распростертые тела.

– Это Вельвет себе дорогу расчистила? – одобрительно спросил Рем.

– Нет, Незримые так не поступают, – борясь с отдышкой, прохрипел Престон. – Она бы просто обошла их. Да и силы ее на исходе.

– Тогда кто же?

В этот момент в них ударил свет мощного фонаря. Ики моргнул фарой и сфокусировал ее на ослепшем Престоне.

– Ты, – процедил Накат. – Я рассчитывал на Жреца, но и ты сгодишься.

– Послушай, у меня нет на это времени! – вскипел Престон. – Мне нужно спешить! Умоляю тебя, дай мне время, мы разберемся потом! Я извинюсь за волосы, и мы вместе посмеемся над этим нелепым происшествием! Ты и так уже перебил всех узников, тебе мало?!

– О чем ты говоришь, змей подери? – злобно оскалился Накат. – Я тут и пальцем никого не тронул. Пока. Но через секунду все начнет крутиться как адские вертела, колдун.

– Так ты никого не трогал? – уточнил Рем.

– Сказал же! Ладно, вот вам по пульке.

Кулак навис над гашеткой и… исчез. Вместе с Накатом. Фара Ики полоснула светом, и кресло завалилось на бок. Вернулось основное освещение. Олечуч, хрипя и взмыкивая, утаскивал Наката в вентиляционную отдушину.

– Я вернусь, – пообещал киллер, цепляясь пальцами за края квадрата. – Ики, код «Пустое гнез…»!

И сгинул.

– У меня есть идея, – нашелся Рем. Он подбежал к Ики. – Эй, кресло, хочешь снова увидеться со своим хозяином?

– Это было бы… вычисляется… неплохо, – признался тот.

– Тогда помоги нам! Нужно быстро догнать кое-кого.

– Это все так… вычисляется… неожиданно.

– Да или нет?! – напал на него Престон. – Мы разберем тебя на кусочки!

– Ладно, поднимите меня.

Рем поставил его на оба колеса:

– Садись, Престон.

– Как управлять этой штукой?

– Я все сделаю сам, – пообещал Ики. – Вы будете должны мне… вычисляется… бочонок виски. Просто скажи куда ехать, колдун.

– Давай к выходу! – скомандовал Престон. – А потом поглядим.

Рем сразу остался где-то далеко позади. Ики мчался вперед, головокружительными виражами минуя повороты. Блестящие трубы изрыгали спиртовое пламя.

Она не могла далеко уйти.

Она где-то здесь.

Нужно.

Немедленно.

Ее.

Догнать.

Он миновал комнату охраны и выскочил под арки Истока. Огляделся по сторонам.

– Куда теперь? – спросил Ики.

– О, если б я знал!

Справа послышались крики. Престон, не раздумывая, скомандовал ехать туда. За следующим поворотом ему стали попадаться побитые Стотри. Они вели его вперед как пунктирная линия. Имара поднимался по ней все выше и выше, пока, наконец, не увидел настоящую свалку: два десятка стражей пытались сомкнуться кольцом вокруг Вельвет. Она фехтовала трофейным оружием и пыталась пробиться дальше, к Реверансу.

Повернув в ее сторону плоскую морду, он стоял спиной к входу в свои покои и наблюдал.

– Быстрей, – крикнул Престон. – Туда!

Секундная стрелка мировых часов цокнула и остановилась. Выждала ровно восемь мгновений и цокнула снова.

Престон вопил: «сто-о-о-о-о-ой!!!» Вельвет замерла над Реверансом с клинками в обеих руках. Жрец все так же безучастно глядел на нее снизу вверх.

Секундная стрелка отсчитала еще несколько мгновений.

– …ой!

Престон до хруста вытянул руки

Шварк!

Вельвет упала на пол, кувыркнулась назад и замерла, выронив оружие. Стражи бросились на нее. Шпионка успела дотянуться до кинжала и занесла его над своей грудью.

Цок!

Взвизгнули каучуковые шины. В воздухе похолодало, и крохотные снежинки закружились над пятнистой головой Имары.

– Однобокое совершенство, – промолвил Жрец. – Спасибо Вохрас, все под контролем. Благодарю тебя за заботу. Ты все еще бледен, мой друг, не хочешь…

Так Престон потерял смысл жизни.

А запасного у него не было.

Вопреки распространенному мнению прожить можно и без смысла. Миллионы людей делают это ежедневно и сахар им сладок, а светозверь лучист.

Однако у них есть фора: со смыслом они не сталкивались с рождения. А Престон бы уверен, что прощение Вельвет – это то, что превратит его из скрывающегося труса обратно в человека.

Каждый имеет право заблуждаться по-своему.

Как бы то ни было, он оказался в неподходящих условиях для продолжительной кататонии. Судьба отмерила ему на смирение всего два дня.

– Значит он был влюблен в одноногую корсарку с попугаем вместо левой руки? – Кира остановилась и загородила сухолюду дорогу.

– Да, – чувственно покивал Рем. – Это была странная любовь. Любовь оставляющая много вопросов… И предположений.

– И два дня назад господин Вохрас почувствовал, что она погибла во время еженерестового торжественного Бунта-На-Корабле?

– О, да, – Рем вскарабкался на проходящего мимо стража и продолжил реплику с него, – мой хозяин остановился, заплакал ртутью и закричал молниями. Столь сильное чувство, что мне и не понять. Никому не понять, Чешуйка.

– Он чудесный человек, – прошептала Кира. – Я сделаю все, чтобы утешить его.

– Конечно, – Рем потрепал стража за щеку и спрыгнул. – Ты, главное, не дави на него. Когда я видел его в последний раз, он был похож на семь казней Клоаковых.

Они спустились в полузаброшенные помещения, в которых редко появлялись даже стражи. А после того, как там поселился горюющий Престон, оттуда выветрился сам запах обжитого места. Сейчас тут тянуло серой, окалиной и смертью. Под невысоким потолком клубился ворчащий туман. «Уходите, уходите прочь», – роптал он.

Посетители остановились напротив мрачных врат, сочащихся черной патокой. На пористой поверхности, покрытой язвами коррозии, мерцали выдавленные внутрь силуэты облетающих цветов и голых деревьев. Было что-то смутно напоминающее стихи, от которых, вероятно, могли бы произойти все детские считалочки в мире. Неумело выведенный скелет наполовину выпирал из центра, держа в челюстях веточку сирени. Она курилась и потрескивала, создавая одновременно и туман и противоречивые запахи.

– Ох, – вздохнула Кира. – Как же он мучается!

– С ним всегда так, – подтвердил Рем. – Чувствительный как рак без ракушки. Помню, однажды он опалил ресницы и челку о ловушку. Когда они еще у него были. Вот беда была, kus jamal.

– Как же нам войти к нему? – Кира коснулась шершавой черноты и одернула руку. – Жжется!

– Я рассчитывал, что ты мне в этом поможешь, – Рем смерил ворота взглядом зашедшего в тупик специалиста. – Твой отец ничему тебя не учил? Нам не помешал бы маггический прием, если ты понимаешь, о чем я.

– Он научил меня только управлять цветением и энергией природы, – Кира вздохнула и взъерошила тонкими пальцами вихор Рема. – Он хочет, чтобы я взяла на себя священную борьбу Первенцев против запустения, когда мне минет сотый нерест… Так и не осмелился спросить чего хочу я.

– А чего хочешь ты? – заинтересовался сухолюд.

– Прямо сейчас? – улыбнулась Кира. – Помочь господину Вохрасу. Давайте…

– На ты, Кира.

– Давай для начала вызволим его из печали. Мне кажется, эта веточка сирени нам пригодиться.

Кира посветлела и вроде бы исчезла, во все стороны прыснули клочки света, запахло цветами. Рем готов был поклясться, что почувствовал пятками молодую травку внутри своих сапог. В волосах запутался теплый ветерок. Ветка сирени, потемневшая, вялая, вдруг посвежела и пустила побеги. Те расползались по вратам, срывали отслаивающиеся чешуи и пролезали в угрюмые трещины. Ворота затрещали, побеги разрывали их.