Текст книги "Том 27. Письма 1900-1901"
Автор книги: Антон Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 51 страниц)
…тело Тузенбаха не следует показывать вовсе… – 6 января 1901 г. Станиславский сделал запись на полях режиссерского экземпляра пьесы «Три сестры»: «Обратить внимание Антона Павловича, что по его редакции – необходимо вставлять народную сцену, какой-то говор толпы, проносящей Тузенбаха, без чего выйдет балет. При проносе и узкости сцены все декорации будут качаться. Толпа будет грохотать ногами – задевать. Произойдет расхолаживающая пауза. А сестры – неужели их оставить безучастными к проносу Тузенбаха? Надо и им придумать игру. Боюсь, что, погнавшись за многими затеями, упустим самое главное: заключительную бодрящую мысль автора, которая искупит многие тяжелые минуты пьесы» ( Музей МХАТ). Это соображение Станиславский изложил Книппер, которую попросил написать Чехову. 13 января 1901 г. она писала: «Станиславский просил спросить тебя насчет конца 4-го акта. Можно ли обойтись без проноса тела Тузенбаха, т. е. при проносе необходима народная сцена, волнение, и это может нарушить трио трех сестер, и кроме того расшатают декорацию, т. к. сцена, знаешь, у нас невелика. Пока репетируем без проноса. Ответь <…> Не медли. Ведь сестры не могут оставаться равнодушными, если в дом несут покойника? Как ты думаешь?» ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 278). Об этом же и Станиславский писал Чехову: «Монологи финальные сестер, после всего предыдущего, очень захватывают и умиротворяют. Если после них сделать вынос тела, получится конец совсем не умиротворяющий. У Вас написано: „вдали проносят тело“, – но у нас нет дали в нашем театре, и сестры должны увидеть мертвеца. Что им делать? Как ни нравится мне тот пронос, но при репетиции начинаю думать, что для пьесы выгоднее закончить акт монологом. Может быть, Вы боитесь, что это слишком напомнит конец „Дяди Вани“? Разрешите этот вопрос: как поступить?» ( Станиславский, т. 7, стр. 205).
Большое Вам спасибо за то, что написали. – Станиславский подробно описал в указанном письме работу над пьесой: «Могу с уверенностью сказать, что пьеса на сцене очень выигрывает, и если мы не добьемся для нее большого успеха, тогда нас надо сечь <…> Что сказать об исполнителях? Калужский (двигается, как всегда, медленно, но верно. Поспеет приготовить роль). Мейерхольд работает, но жесток по данным. Артем (немного туго двигается, но найдет тон, близок), Самарова (тоже), Грибунин (идеален), Родэ (весел, но играет самого себя), Тихомиров (тоже), Шенберг (рано говорить), Качалов (очень мил), Вишневский (идеален и не утрирует), Маруся (будет хорошо играть), Мария Федоровна (очень хороша), Савицкая (хороша, играет себя), Ольга Леонардовна (хворала, не видел со времени болезни).
Была генеральная репетиция 2-х первых актов и порадовала. Во всяком случае, пьеса чудесная и очень сценичная» (там же, стр. 204–205).
3258. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ
Между 3 и 17 (16 и 30) января 1901 г.
Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: с датой «Между 1 и 24 января 1901 г.» – Чехов, Лит. архив, стр. 55; в ПССП, т. XIX, стр. 26, датировалось январем 1901 г.
Записка. Датируется предположительно по письму О. Р. Васильевой от «среды» (помета Чехова: «01.I»), на которое отвечает Чехов ( ГБЛ). Ответ мог быть написан Чеховым между 3 январем (среда) и 17 январем (среда). Средой 24-го января датировано следующее письмо Чехова к Васильевой (см.), а 27 января он выехал из Ниццы.
Всё занято! – Васильева обращалась к Чехову с просьбой: «Еще последний раз – мы хотим перебраться куда-нибудь – нет ли чего свободного в Вашем пансионе и в какую цену? Буду очень благодарна за ответ».
Николай Иванович– Юрасов.
3259. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ
17(30) января 1901 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 121–122.
Открытка. Датируется по почтовым штемпелям: Nice. 30 Janv. 01; Москва. 21 I.1901 и сообщением Чехова: «Сегодня я именинник».
Ответ на письмо А. Л. Вишневского от 12 января 1901 г.; Вишневский ответил 23 января ( ГБЛ).
…спасибо за письмо и поздравление. – Вишневский писал: «Когда получите это письмо, будет день Ваших именин, и поэтому поздравляю, целую и желаю всего того, что можно пожелать такому человеку, как Антон Чехов. Пишите больше на пользу нам, на радость и на длинные рублики себе».
В III акте, конечно, Вы можете явиться в форменной тужурке… – Ответ на вопрос Вишневского: «Нельзя ли мне 3-й акт, пожар играть в форменной тужурке?1-ый буду во фраке, 2-ой вхожу на минуту в шубе, 3-й хотелось бы мне в формен<ной> тужурке, а 4-й буду в сюртуке форменном. Мне бы очень хотелось форменный сюртук с погонами сохранить исключительно для 4-го акта. Это придаст больше и оттенит инспектора новоиспеченного без усов. Напишите мне немедленно и тогда я закажу тужурку форменную для 3-го акта. „Переломаю, – как говорит Аркашка, – георгины на счет Морозова“.»
…почему во II акте Вы входите в гостиную в шубе? – В ответном письме Вишневский объяснил: «Сцена сделана так: входят Кулыгин, Вершинин и Ольга в конце акта, огонь уже в доме потушен, Наташа уезжает с Протопоповым перекидываться и капнуть, как говорят на юге, ряженых не приняли, и Кулыгин первый при такой обстановке с грустью говорит: „Вот тебе и раз! А говорили, что у них будет вечер“. Планировка этой сцены сделана режиссером превосходно, и я тут же у входа гостинной сажусь и говорю: „Да, и я устал на совете“. А так как у Кулыгина всего-навсего в этой сцене несколько реплик, то поэтому я не раздеваюсь и разочарованный, что нет вечера, говорю: „о, fallacem hominum spem!.. Винительный падеж при восклицании…“ Ухожу. Повторяю, что я вхожу в шубе, не раздеваюсь. Это очень естественно, удобно и смешно. Я доволен, я доволен, я доволен!»
Не забывайте об авторе ~ сообщайте новости. – В ответном письме Вишневский сообщал: «Репетиции „Трех сестер“ с каждым днем все более и более налаживаются, и пьеса пойдет 30-го сего месяца. В субботу 27-го и понедельник 29-го назначены последние генеральные репетиции, на которых будут Ваши близкие, и если Вы мне не поверите, думая, что я все преувеличиваю, то Вам напишет Мар<ия> Пав<ловна> или Иван Павлов<ич>. Я убежден, что пьеса поставлена превосходно <…> Разыграна будет отлично и успех в публике будет громадный, а с Вашей милости будет на чаек <…> Сейчас иду наказывать Морозова – покупать форменную тужурку для 3-го акта. Из новостей московских только то, что Васильев, по обыкновению, написал ругательную статью на Малый театр, сказал, что они завидуют Художеств<енному> театру и т. п., и теперь Ленский ответил, а также собираются ответить другие артисты Малого театра. Словом, пошла полемика!?!»
…..я доволен, я доволен, я доволен. – Слова Кулыгина из «Трех сестер».
3260. О. Л. КНИППЕР
17(30) января 1901 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 90–91.
Год устанавливается по письму Книппер от 11 января 1901 г. ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 276–278), на которое отвечает Чехов, и по содержанию письма (предполагаемая поездка в Алжир, репетиции «Трех сестер»).
…ты пишешь, я буду получать от тебя короткие письма… – В письме от 11 января Книппер извещала: «Голубчик, родной мой, не сердись, если я это время буду писать хоть и часто, но скверно, теперь ведь горячка из-за „Сестер“ пойдет. И репетиции, и портнихи, и вечерние спектакли! <…> А еще и с ролью надо сидеть. Ведь 4-й акт во какой!»
…пьеса не пойдет в этом сезоне, пойдет только в Петербурге. – Пьеса «Три сестры» была сыграна первый раз в Москве 31 января 1901 г.
Зачем ты спрашиваешь у меня про фотографию Леля? – «Хочешь мою карточку в Леле <„Снегурочка“> или неинтересно?» – спрашивала Книппер.
Да, народу у меня бывает достаточно… – Книппер писала: «Немировича толком не видала, только перекинулась несколькими фразами. Он говорил Санину, что тебя опять-таки треплют люди, что тебе нет покоя от них и что ты едешь в Африку?!!!»
…сообщи ей, что на ее имя придет от Маркса из Петербурга сумма денег… – См. примечания к письму 3256 * .
…третий акт надо вести тихо на сцене… – В режиссерском экземпляре «Трех сестер» К. С. Станиславский подчеркивает, что в 3-м акте, «где только можно», «давать нервность и темп». «Паузами не злоупотреблять. Переходы, движения у всех – нервные и быстрые». Через весь акт гремит «учащенный набат в густой колокол», «с грохотом мимо дома, по двору проезжают пожарные», «красный свет <из окон> падает бликами по полу» (подробнее о трактовке Станиславским III акта «Трех сестер» см. в статье М. Н. Строевой «Чеховские спектакли МХТ» – К. С. Станиславский. Материалы. Письма. Исследования. М., 1955, стр. 658–660). Книппер писала Чехову 11 января 1901 г.: «Станисл<авский> делал на сцене страшную суматоху, все бегали, нервничали, Немирович, наоборот, советует сделать за сценой сильную тревогу, а на сцене пустоту и игру неторопливую, и это будет посильнее» ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 277). Чехов одобрил интерпретацию III акта Вл. И. Немировича-Данченко и был чрезвычайно озабочен правильным воспроизведением звуков набата, пожарных сигналов и шумов. По возвращении из-за границы он сам принимался налаживать эту часть спектакля. Станиславский вспоминал: «Он смотрел „Три сестры“ и остался очень доволен спектаклем. Но, по его мнению, звон набата в третьем акте нам не удался. Он решил сам наладить этот звук. Очевидно, ему захотелось самому повозиться с рабочими, порежиссировать, поработать за кулисами. Ему, конечно, дали рабочих.
В день репетиции он подъехал к театру с извозчиком, нагруженным разными кастрюлями, тазами и жестянками. Сам расставил рабочих с этими инструментами, волновался, рассказывал, как кому быть, и, объясняя, конфузился. Бегал несколько раз из зала на сцену и обратно, но что-то ничего не выходило.
Наступил спектакль, и Чехов с волнением стал ждать своего звона. Звон получился невероятный. Это была какая-то какофония – колотили кто по чем попало, и невозможно было слушать пьесу.
Рядом с директорской ложей, где сидел Антон Павлович, стали бранить сначала звон, а потом и пьесу и автора. Антон Павлович, слушая эти разговоры, пересаживался все глубже и глубже и, наконец, совсем ушел из ложи и скромно сел у меня в уборной.
– Что же это вы, Антон Павлович, не смотрите пьесу? – спросил я.
– Да послушайте же, там же ругаются… Неприятно же.
И так весь вечер и просидел у меня в уборной» («А. П. Чехов в Художественном театре.» – Станиславский, т. 5, стр. 354).
3261. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
17(30) января 1901 г.
Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: «Красный архив», 1929, № 6 (37), стр. 179.
Открытка. Датируется по почтовым штемпелям: Nice. 31 Janv. 01; Ялта. 27 I.1901, и сообщением Чехова: «Сегодня, 17 января…»
…сегодня ~ я получил письмо от Маши… – Поздравительное письмо от М. П. Чеховой от 10 января 1901 г. – Письма М. Чеховой, стр. 168–169.
…поздравительную телеграмму от Варвары Константиновны… – Телеграмма В. К. Харкеевич не сохранилась.
От С. П. Бонье получил телеграмму. – Телеграмма от 17 января 1901 г. «Felicitions zdorovie» ( ГБЛ).
3262. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ
18 (31) января 1901 г.
Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XIX, стр. 22 (по копии).
Написано на обороте визитной карточки Чехова.
3263. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
18(31) января 1901 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: «Памяти Виктора Александровича Гольцева». М., 1910, стр. 210.
Открытка.
Ответ на письмо В. А. Гольцева от 15 января 1901 г. ( ГБЛ); Гольцев ответил 28 января. («Памяти Виктора Александровича Гольцева», стр. 138).
…сообщи мне возможно подробнее, что с тобой. – Гольцев писал: «Завтра я уезжаю в Алушту: Тихомиров предложил мне свою дачу. У меня переутомление мозга. Что-то лопнуло, и тринадцать часов у меня шла носом кровь. К большому моему огорчению, покидаю Москву, не прочитав „Трех сестер“» ( ГБЛ). В ответном письме он сообщал о своем здоровье: «Я до глубины души тронут твоим теплым письмом. Здесь я отдохнул: было ясно, тепло и тихо. Со мною была дочь Тоня. Мы много ходили пешком и моя „переутомленная“ голова и „перетерпевшее“ сердце отдохнули. Завтра возвращаюсь в Москву. Дорогой друг, я было „немножко умер“, – а ты давно уже обещал посвятить мне маленький рассказик… Хорошо бы видеть это посвящение в бытность моего „я“ (оно совсем небольшое)».
В Крыму, пишут, теперь погода скверная… – 15 января О. Л. Книппер извещала: «В Ялте, Маша говорит, было сыро, погодой не могли похвастаться…» ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 284).
3264. М. А. ЧЛЕНОВУ
19 января (1 февраля) 1901 г.
Печатается по автографу ( ГЛМ). Впервые опубликовано: «Русские ведомости», 1906, № 91, 5 апреля, в статье М. Членова «А. П. Чехов и медицина».
Деньги жертвует ~ некая г-жа Васильева. – О желании Чехова помочь в организации московской клиники накожных болезней М. А. Членов писал: «Я разговорился с ним <Чеховым> как-то раз об опытах Мечникова на обезьянах и указывал ему, как важно было бы учредить в Москве особый институт для врачей, для строго научного изучения кожных болезней и сифилиса, и какое большое значение имел бы этот институт и сам по себе, ввиду крайне неудовлетворительной у нас постановки так называемых „повторительных“ курсов для врачей. Эта идея очень заинтересовала Чехова, и через короткое время я уже получил от него письмо из Ниццы, где он сообщает, что достал пока 130 тысяч рублей для основания института <…> Получил я вскоре после этого и официальное предложение от г-жи В<асильевой> принять от нее 130 тысяч рублей для устройства этого института, но, к сожалению, деньги эти были в домах в далекой провинции, дома надо было сначала продать, а Чехов, г-жа В<асильева> и я жили в разных местах, и вследствие этого дело расстроилось» (М. А. Членов. А. П. Чехов и медицина. – «Русские ведомости», 1906, № 91, 5 апреля).
3265. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ
20 января (2 февраля) 1901 г.
Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 55.
Записка. Год устанавливается по письму Васильевой ( ГБЛ)от января 1901 г. (помечено Чеховым: «суббота» и «01.I»), на которое отвечает Чехов.
Васильева ответила запиской в этот же день ( ГБЛ).
Вы пишете про бумагу… – В своем письме Васильева спрашивала: «…где здесь можно найти такую бумагу, как листок, который я Вам прилагаю? Мне она серьезно оченьнужна и сегодня».
3266. О. Л. КНИППЕР
20 января (2 февраля) 1901 г.
Печатается по подлиннику ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 91.
Телеграмма. Датируется по служебной помете на бланке: Принята 20/I 1901.
Ответ на телеграмму О. Л. Книппер от 19 января 1901 г. ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 290).
Santé merveilleuse. – В телеграмме Книппер содержалась просьба: «Télégraphie santé inquiète. Olga» («Телеграфируй здоровье. Беспокоюсь. Ольга»).
3267. О. Л. КНИППЕР
20 января (2 февраля) 1901 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 91–92.
Ответ на письмо О. Л. Книппер от 13 января 1901 г. Книппер ответила 26 января ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 278–279 и 296–298).
В III акте шум… – См. об этом в письме к Книппер от 17 января * .
Тебя Алексеев в своих письмах очень хвалит и Вишневский тоже. – В письме от 29 декабря 1900 г. А. Л. Вишневский писал: «Книппер, по-моему, будет удивительно хорошо играть Машу – у нее превосходный тон» ( ГБЛ). Отзыв К. С. Станиславского об игре Книппер см. в примечаниях к письму 3240 * .
Вершинин произносит «трам-трам-трам» – в виде вопроса… – Вл. И. Немирович-Данченко вспоминал, что эти реплики вызывали недоумение актеров и при первой читке «Трех сестер» в Художественном театре в присутствии Чехова. Однако, «…когда к нему обращались актеры за разъяснением таких мест в ролях, которые казались неясными, он не только не пускался в длинные объяснения, но с какой-то особенной категоричностью отвечал краткими, почти односложными замечаниями. Например, спрашивали его, что это такое:
Маша: Тра-та-та?
Вершинин: Тра-та-та…
Маша: Тра-ра-рам тим-там?
Вершинин: Та-ра-рам там-там.
Чехов отвечал, пожимая плечами:
– Да ничего особенного. Так, шутка.
И сколько потом к нему ни приставали за разъяснением этой шутки, он ничего не ответил. И актерам не легко было найти свою внутреннюю задачу для передачи этой шутки» (см. предисловие Вл. И. Немировича-Данченко к кн. Н. Эфроса «„Три сестры“ в постановке Московского Художественного театра», II, 1919, стр. 8). В письме от 13 января Книппер спрашивала: «Насчет „трам-трам“ возникают сомнения. Немирович думает выпевать их сигналами, как горнисты, конечно с мимикой. Если просто говорить, может выйти грубо или непонятно. Напиши и об этом».
…я на тебя надеюсь ~ ты хорошая актриса. – О впечатлении от исполнения Книппер роли Маши в «Трех сестрах» Т. Л. Щепкина-Куперник писала: «Окончательное признание Книппер большой актрисой пришло в пьесе „Три сестры“. В этой роли Книппер достигла вершин своего таланта; лучше, полнее, правдивее она не раскрыла ни одного образа, хотя и сыграла много ролей, и сыграла превосходно <…> Эта роль, в которой так немного слов, была самой красноречивой ее ролью <…> Глядя на ее Машу, вы как будто сразу видели все: и ее неуютную, предоставленную равнодушной прислуге квартирку, где наводит порядок педантичный, добродушный Кулыгин <…> Вы видели и ее жизнь с нелюбимым мужем <…> И ее жалость к <его> доброте, мешающая ей порвать с ним, решиться уйти из этой беспросветной скуки, в которую превратилось ее существование. И полное отсутствие интереса к своей внешности, выражающееся в вечном черном платье. Весь рассказ о ней уже написан в одной ее фигуре, и с первой минуты эта черная фигура, молчащая над книгой, приковывала к себе внимание, и вы чувствовали, что недаром она молчит, в этом молчании таится возможность готовящейся драмы, и оторваться от нее было нельзя. Странно отозвалось в душе – „У лукоморья дуб зеленый“ – какой-то порыв Маши к сказке, к мечте, не дающей ей покоя <…> ее слезы, дрожащие под смехом, чтобы не расстроить сестру <…> И вот – встреча с Вершининым <…> Их чувство было обречено на гибель. И эту трагическую обреченность Книппер передавала в последнем акте незабываемо <…> Великая М. Н. Ермолова – когда в первый раз смотрела „Три сестры“ – пришла к О. Л. за кулисы и в слезах обняла ее, не находя слов для того, чтобы высказать, какой отклик в ее творческой душе нашла игра молодой артистки» (Т. Л. Щепкина-Куперник. О. Л. Книппер-Чехова в ролях пьес А. П. Чехова. – Ежегодник МХТ, 1945, стр. 528–530).
Я же говорил тогда… – Вероятно, перед отъездом из Москвы в Ниццу, во время первоначальных обсуждений постановки пьесы.
…труп Тузенбаха проносить неудобно по Вашей сцене. ~ Я писал ему… – См. письмо 3257 * и примечания к нему * .
А 400 р. в самом деле маловато… – Книппер сообщала 13 сентября: «В театре идут переговоры Немировича с актерами о будущем сезоне. Санин говорит, что мне прибавляют 400 руб. Я не жадна, но, право, по моей работе, потому что мне больше всех приходится тратиться на туалеты – это маловато, правда? Во всяком случае я уговорюсь, чтобы все туалеты были за счет дирекции».
3268. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
20 января (2 февраля) 1901 г.
Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 124.
Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Nice. 2 Fevr.01; Ялта. 26 I.1901.
Ответ на письмо Е. Я. Чеховой от 12 января 1901 г. ( ГБЛ).
…пишете, что не получаете от меня писем… – Е. Я. Чехова в своем письме спрашивала: «Что это значит, что ты не пишешь нам; вот уже более двух недель не получали от тебя писем, каждое утро жду с нетерпением от тебя письма. Маша тебе много деловых писем послала, а ответа не получала». В письме от 10 января 1901 г. Мария Павловна сетовала: «Давно от тебя не имеем известий. Последнее письмо было от 24 декабря. Очень беспокоимся» ( Письма М. Чеховой, стр. 168).
Газет здесь я не получаю… – Отклик на сообщение Марии Павловны в письме от 10 января: «Петербургских газет не получаем, толстых журналов тоже, вероятно ты перевел их к себе в Ниццу» (там же).
Напишите Маше, пусть подпишется на «Новости дня». – Эту просьбу Чехова передал Марии Павловне И. А. Бунин в письме от 1 февраля 1901 г. ( ГБЛ).
…если И. А. Бунин еще у Вас… – 12 января Е. Я. Чехова извещала: «У нас Бунин, еще не уехал». О своем пребывании в Ялте Бунин писал Чехову 13 января 1901 г.: «Получивши от Марьи Павловны приглашение, с величайшим удовольствием уехал в Ялту. Здесь очень тихо, погода нежная, и я чудесно отдохнул за эти дни в вашем доме. Не нарадуюсь на синий залив в конце вашей долины. Утром моя комната полна солнца. А у Вас в кабинете, куда я иногда заходил погулять по ковру, – еще лучше: весело, просторно, окно велико и красиво, и на стене и на полу – зеленые, синие и красные отсветы, очень сильные при солнце. Я люблю цветные окна, только в сумерки они кажутся грустными, и в сумерки кабинет пуст и одинок, а Вы далеко. Мы с Марией Павловной часто вспоминали Вас <…> Вчера Мария Павловна уехала и, так как я решил побыть в Ялте еще, попросила меня не переезжать в Ялту <т. е. гостиницу „Ялта“>, а побыть пока у вас. И вот я пока у вас еще» ( ЛН, т. 68, стр. 408).
В следующем письме от 30 января Бунин писал: «…на днях я уезжаю в Одессу <…> Не сочтите за бесцеремонность мое пребывание у вас до сих пор – я хотел переехать в город, но Евгения Яковлевна обижается» (там же, стр. 408–409).
3269. О. Л. КНИППЕР
21 января (3 февраля) 1901 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: с датой 28 января – Письма к Книппер, стр. 95. Дата исправлена в ПССП, т. XIX, стр. 25–26.
Датируется по письму О. Л. Книппер от 15 января 1901 г., на которое отвечает Чехов, и помете «воскресенье», которое приходилось на 21 января; Книппер ответила 26 января 1901 г. ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 282–284 и 296–298).
…покаяние Маши в III акте вовсе не есть покаяние… – Ответ на просьбу Книппер разъяснить ей поведение Маши в III акте «Трех сестер»: «Спорный пункт с Немировичем – 3-й акт – покаяние Маши. Мне хочется вести третий акт нервно, порывисто, и, значит, покаяние идет сильно, драматично, т. е. что мрак окружающих обстоятельств взял перевес над счастием любви. Немировичу же хочется этого счастия любви, чтобы Маша, несмотря на все, была полна этой любви и кается не как в преступлении. Второй акт полон этой любви. В толковании Немировича 4-й акт – кульминационный пункт, в моем – 3-й. Что ты на это ответишь?» 26 января Книппер писала о своей игре в III и IV актах «Трех сестер»: «Завтра генеральная „Сестер“. Мне 4-й акт сильно чувствуется, рыдаю от души. Говорят – искренно. В 3-м акте говорю с сестрами или, как я называю, – каюсь – на сдержанном темпераменте, отрывисто, с паузами, точно трудно ей высказаться, не громко. Только точно выкрикивает – „Эх, глупая ты Оля! Люблю – такая значит судьба моя… etc“… а потом опять не громко, нервно. Сидит все время неподвижно, обхватив колени руками, до закулисного „трам-трам“. Тут поднимает голову, лицо озаряется, вскакивает, нервно, торопливо прощается с сестрами».
Насчет «трам-там-там» делай, как знаешь. – 15 января, как и в письме от 13 января, Книппер опять возвращалась к трактовке сцены Маши и Вершинина в III акте: «Насчет трам-там тоже много горячо спорили. Немирович предлагает вести это так: Маша спрашивает продолжением мотива Вершинина: т. е. тихо напевая, конечно, с красноречивым лицом. Здесь вообще много значит mise en scène, и она, мне кажется, вышла неудачна у Станисл<авского> и, вероятно, переменится. Еще он предлагает: Маша спрашивает его (без напевания), не глядя на него, давая все лицо публике, как бы конфузясь этого признания. Одним словом надо делать так, чтобы публика все поняла. Пробуем на все лады». 26 января Книппер писала о предстоящей генеральной репетиции: «Я решила, что „трам-там“ (у тебя она спрашивает, он отвечает) она говорит, что любит его и будет принадлежать ему, т. е. признание, кот<орого> он долго добивался. Я сижу за письм<енным> столом у самой рампы, лицом к публике и с волнением что-то черчу карандашом. Когда он запел, она взглянула, улыбнулась, отвернулась, т. е. склонила голову и спрашивает – „трам-там“? После его ответа она еще взволновеннее говорит: „тра-та-та“, и наконец решительно, „трам-там“. Если это все сделать с улыбкой, легко, не вышло бы пошло, в виде простого rendez-vous. Ведь до этой ночи их отношения были чистые, правда? По-моему, все идет теперь хорошо. Четвертый акт, начиная с прощания Маши с Вершининым, говорят, страшно силен по впечатлению. Послезавтра напишу о генеральной».
Итак – «Три сестры» не пойдут в Москве в этом сезоне? – Первоначально премьера «Трех сестер» была назначена на 30 января. 22 января Книппер писала Чехову: «„Сестры“ назначены на 30-е января. Теперь входит в пьесу Станиславский. Влад. Ив. говорит, что Тузенбаха должен был играть Качалов. Ты что думаешь?» ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 293). Премьера пьесы Чехова «Три сестры» состоялась 31 января 1901 г.
Вы ставите их первый раз в Петербурге? – Впервые спектакль «Три сестры» на петербургской сцене был показан 28 февраля 1901 г.
3270. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ
24 января (6 февраля) 1901 г.
Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 56.
Ответ на письмо О. Р. Васильевой от января 1901 г. (помеченное – «среда») – ГБЛ.
Вобла – это рыба… – Вопрос о вобле относился к словам Войницкого о Серебрякове в пьесе «Дядя Ваня», которую О. Р. Васильева переводила: «Отставной профессор <…> старый сухарь, ученая вобла… Живет эта вобла в имении своей первой жены…» В открытке, датированной Васильевой «21, четв<ерг>», посланной в Ялту (пришла туда 18 февраля 1901 г.), она опять возвращалась к этому вопросу: «Простите меня – что вобла– морская рыба? Очень хорошо выходит сушеная морская рыба“ в переводе – можно?» ( ГБЛ).
Завтра я буду у Вас ~ дам ответ на остальные вопросы. – В своих письмах Васильева спрашивала: «Если у Вас есть какая свободная газетка „Русские ведомости“ или будет – пришлите, пожалуйста, Антон Павлович – а если сейчас – так передайте моей няне. Я, кажется, с ума схожу по „Даме с собачкой“, одна вот эта фразка – просто меня как-то баюкает: „Почти каждый вечер попозже они уезжали куда-нибудь за город, в Ореанду, или на водопад…“ <…> А вот главное: из газет у меня есть 2 адреса – сказано, что оченьбедные – одна „venue estropiée avec 4 enfants“, а другая – со старушкой матерью 100 л. – как им помочь, т. е. в каком размере – я никак не могу решить. Пожалуйста, будьте добры, дайте совет!»
3271. О. Л. КНИППЕР
24 января (6 февраля) 1901 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 92–93.
Ответ на письмо Книппер от 18 января 1901 г.; Книппер ответила 29 января ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 286–289, 301–303).
…мои компанионы отказываются ехать. – Вместе с Чеховым в Алжир собирались поехать М. М. Ковалевский и А. А. Коротнев. Поездка не состоялась из-за бурной погоды.
…там, пишут, хорошая погода ~ мать в одиночестве. – Бунин, гостивший у Чехова в Ялте, писал ему 13 января 1901 г.: «Несколько дней была бурная зима – совсем как у нас в темные мартовские дни, когда „сын за отцом приходит“, т. е. валит мокрый снег. Теперь уже стаяло – солнечный, прохладный день. Но горы, точно в Швейцарии. У вас здесь все благополучно. Евгения Яковлевна жива, здорова и радуется Вашим письмам. Все кажется ей, что вдруг Вы приедете с пароходом. Даже несколько раз оставляла Вам супу» ( ЛН, т. 68, стр. 409).
Посылаю тебе свою фотографию. – К письму приложена небольшая фотография: Чехов сидит на скамье, со шляпой и палкой в руках. На обороте его рукой: «Ницца. 24 янв. 1901 г.» 29 января Книппер писала: «Спасибо тебе, милый, за фотографию, большое спасибо. Только вид у тебя не блестящий, как и всегда на домашних фотографиях!»
Получил письмо от М. Ф. Желябужской… – Письмо от 17 января 1901 г. (см. примечания к письму 3274 * ).
…в III акте вы ведете Ирину под руки… – Об этом Книппер писала в письме от 18 января 1901 г.: «В 3-м мне неудобно, что Станиславский заставляет Машу ухаживать за истерически рыдающей Ириной, и, при входе Андрея, сестры ведут ее за ширмы, т. к. она не хочет его видеть. Но это, думаю, изменят, и сестры останутся на авансцене, на тахте».
Полковник прислал мне длинное письмо… – Письмо В. А. Петрова к Чехову неизвестно. При постановке «Трех сестер» Петров был экспертом в тех случаях, когда дело касалось вопросов военного обмундирования, военного устава и т. п. Он был приглашен к этой работе Чеховым. О. Л. Книппер писала о нем 18 января 1901 г.: «Много добродушного смеху возбуждает Петров, присутствующий на репетициях, „наш военный режиссер“, как мы его прозвали. Он, по-видимому, решил, что без него нельзя обойтись, и толкует уже не о мундирах, а о ролях. Лужский-шутник отлично его копирует, как он, сильно задумавшись, говорит: „Вот не знаю, что „нам“ теперь с Соленым бы сделать – не выходит что-то!“»
3272. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
24 января (6 февраля) 1901 г.
Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: «Красный архив», 1929, № 6 (37), стр. 180.
Скажите Арсению, чтобы он ничего не сажал без меня… – Ялтинские новости передавала в своем письме (без даты) С. П. Бонье: «Дорогая Ваша мама здорова, не скучает, занята и не боится быть одной. Она рада, что приехала в свой дом. Просила Вам кланяться и сказать, что все Ваши распоряжения исполнены в точности. Арсений кланяется, передает, что скучно очень без Вас и что весь сад перекопал и все сделал, как Вы хотели. Он очень старается. Бабушка кланяется, желает быть здоровым. Мама просила Вас купить ей ножницы большие в 4 1/2 вершка. О. М. <Соловьева> очень кланяется. Синани оба желают здоровья. Альтшуллер просил передать много поцелуев. Иван Алексеевич Бунин тоже» ( ГБЛ).
…я скоро приеду… – Чехов вернулся в Ялту 15 февраля.
3273. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ
25 января (7 февраля) 1901 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 125.
Открытка. Датируется по почтовым штемпелям: Nice. 7 Fevr. 01; Москва. 29 I.1901 и помете Чехова «четверг», который приходился на 25 января.
…прибавьте слова… – В первом действии в монологе Кулыгина.
Все отзываются ~ с восторгом о Вашей игре. – Восторженные отзывы об игре А. Л. Вишневского в роли Кулыгина содержатся в письмах К. С. Станиславского (см. также примечания к письмам 3249 * , 3254 * , 3257 * , 3285 * , 3291 * и др.). Сам Вишневский писал Чехову 29 декабря 1900 г.: «Все говорят, что Кулыгин это будет лучшая моя роль. Разговариваю просто, без подчеркиваний и какого бы то ни было шаржа, но все хохочут до упада, так, они все говорят, смешно у меня выходит» ( ГБЛ).
