Текст книги "Том 27. Письма 1900-1901"
Автор книги: Антон Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц)
3145. О. Л. КНИППЕР
15 сентября 1900 г. Ялта.
15 сентября 1900.
Ты знаешь, милая? Сгорел тот самый театр, в котором ты играла в Ялте * . Сгорел ночью, несколько дней назад, но пожарища я еще не видел, так как болел и не был в городе. А еще что у нас нового? А еще ничего.
Из газет узнал, что у вас начинаются спектакли 20 сентября и что будто Горький написал пьесу * . Смотри же, напиши непременно, как у вас сойдет «Снегурочка» * , напиши, какова пьеса Горького, если он в самом деле написал ее. Этот человек мне весьма и весьма симпатичен, и то, что о нем пишут в газетах, даже чепуха разная, меня радует и интересует. Что касается моей пьесы, то она будет рано или поздно, в сентябре, или октябре, или даже ноябре, но решусь ли я ставить ее в этом сезоне – сие неизвестно, моя милая бабуня. Не решусь, так как, во-первых, быть может, пьеса еще не совсем готова, – пусть на столе полежит, и, во-вторых, мне необходимо присутствовать на репетициях * , необходимо! Четыре ответственных женских роли, четыре молодых интеллигентных женщины, оставить Алексееву я не могу, при всем моем уважении к его дарованию и пониманию. Нужно, чтобы я хоть одним глазком видел репетиции.
Болезнь задержала, теперь лень приниматься за пьесу. Ну, да ничего.
Вчера после начальницы приходила M-me Бонье, ужинала.
Напиши мне еще интересное письмо. Побывай еще раз на Воробьевых горах и напиши * . Ты у меня умница. Пиши только подлиннее, чтобы на конверте было две марки. Впрочем, тебе теперь не до писанья; во-первых, дела много, и, во-вторых, уже отвыкать стала от меня. Ведь правда? Ты холодна адски, как, впрочем, и подобает быть актрисе. Не сердись, милюся, это я так, между прочим.
Нет дождей, нет воды, растения погибают. Стало опять тепло. Сегодня пойду, вероятно, в город. Ты ничего не пишешь мне о своем здоровье. Как себя чувствуешь? Хорошо? Пополнела или похудела? Пиши обо всем.
Целую тебя крепко, до обморока, до ошаления. Не забывай твоего
Antoine.
На конверте:
Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.
У Никитских ворот, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.
Миролюбову В. С., 15 сентября 1900 *3146. В. С. МИРОЛЮБОВУ
15 сентября 1900 г. Ялта.
15 сентябрь 1900.
Спасибо, милый Виктор Сергеевич, что вспомнили. Я старею, живу где-то у чёрта на куличках – в Аутке, близ Ялты, и кажется мне, что меня уже все на свете забыли * . С удовольствием прислал бы рассказик в «Журнал для всех» * , да всё некогда или побаливаю. Нужно и в «Жизнь» и в «Русскую мысль» * , нужно и пьесу изобразить * , вот тут и вертись. Если напишу что-нибудь * , то, простите, уж не раньше ноября.
А Вы всё скучаете! * И всё Вы жалуетесь!.. Жениться бы Вам нужно, на полной особе, с характером, чтобы она Вас любила, а Вы бы ее боялись.
В конце сего месяца, вероятно, уеду за границу * . Были Вы в Париже этим летом? * Нет? Если нет, то почему?
Хотелось бы повидаться с Вами и потолковать о том о сем. Ну, да, вероятно, увидимся не раньше весны.
Подписка на Ваш журнал * скоро начнется и будет прекрасной. В этом я убежден, и мне кажется, что Вы тоже должны веровать в хорошую подписку – и посему, признаюсь, Ваш несколько меланхолический тон не так чтобы уж очень понятен.
Жму Вам руку и желаю всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
Меньшикову М. О., 17 сентября 1900 *3147. М. О. МЕНЬШИКОВУ
17 сентября 1900 г. Ялта.
17 сентября 1900.
В ответ на Ваше письмо, дорогой Михаил Осипович, спешу сообщить Вам * , что всё сие время, т. е. почти весь сентябрь, я был нездоров и ничего не делал. В Москву едва ли попаду * , и так как Ялта мне опротивела и уехать надо, то уеду за границу – по всей вероятности. В «Жизнь» я не давал «Трех сестер» * и оных туда не обещал. Вам пришлю, тщусь прислать повесть * и пришлю к ноябрю. Не сердитесь, ради создателя.
Будьте здоровы, крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
NB. В Ялте был Сергеенко * .
На конверте:
Петербург. Михаилу Осиповичу Меньшикову.
Фонтанка, 37, в редакции «Недели».
Книппер О. Л., 19 сентября 1900 *3148. О. Л. КНИППЕР
19 сентября 1900 г. Ялта.
Субботу мать едет в Москву. Пьеса не готова. Приеду после * . Кланяюсь, целую ручки.
Антониус.
На бланке:
М<о>ск<ва>. Мерзляковский, д. Мещериновой.
Ольге Леонардовне Книппер.
Чеховой М. П., 19 сентября 1900 *3149. М. П. ЧЕХОВОЙ
19 сентября 1900 г. Ялта.
19 сент. 1900.
Милая Маша, мать уезжает в Москву в субботу * 23-го сентября. В понедельник утром пошли на вокзал Машу * .
Я тоже уезжаю, за границу * , но когда – пока неизвестно. В Ялте погода очень хорошая, теплая. Нового ничего нет.
Будь здорова. О деньгах не беспокойся * ; буду высылать или надумаю, как и где ты будешь их брать в Москве.
Твой А. Чехов.
Книппер О. Л., 22 сентября 1900 *3150. О. Л. КНИППЕР
22 сентября 1900 г. Ялта.
22 сент. 1900.
Милюся моя, Оля, голубчик, здравствуй! Как поживаешь? Давненько уже я не писал тебе, давненько. Совесть меня мучает за это немножко, хотя я не так уж виноват, как может это казаться. Писать мне не хочется, да и о чем писать? О моей крымской жизни? Мне хочется не писать, а говорить с тобой, говорить, даже молчать, но только с тобой. Завтра в Москву едет мать, быть может, и я поеду скоро, хотя совсем непонятно, зачем я поеду туда. Зачем? Чтобы повидаться и опять уехать? Как это интересно. Приехать, взглянуть на театральную толчею и опять уехать.
Я уеду в Париж, потом, вероятно, в Ниццу, а из Ниццы в Африку * , если не будет там чумы. Вообще нужно будет так или иначе пережить, или, вернее, перетянуть эту зиму.
От Маши нет писем уже больше месяца * . Отчего она не пишет? Скажи ей, чтобы она писала хотя раз в неделю. Если я выеду за границу, то письма будут пересылаться мне отсюда здешней почтой.
Мадам Бонье бывает у меня почти каждый день * . Ты не ревнуешь?
Итак, тебя нужно поздравить с началом сезона * . Ты уже играла по крайней мере в «Одиноких» * . Поздравляю, милая дуся, желаю полнейшего успеха, желаю хорошей работы, чтобы ты и уставала и испытывала наслаждение. А главное, чтобы пьесы у Вас были порядочные, чтобы интересно было играть в них.
Сердишься на меня, дуся? Что делать! Мне темно писать, свечи мои плохо горят. Милая моя, крепко целую, прощай, будь здорова и весела! Вспоминай обо мне почаще. Ты редко пишешь мне, это я объясняю тем, что я уже надоел тебе, что за тобой стали ухаживать другие. Что ж? Молодец, бабуся!
Целую ручку.
Твой Antoine.
На конверте:
Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.
У Никитских ворот, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.
Полевому П. Н., 22 сентября 1900 *3151. П. Н. ПОЛЕВОМУ
22 сентября 1900 г. Ялта.
22 сентябрь 1900 г.
Многоуважаемый Петр Николаевич!
Я уже получил от Вас ранее циркуляр с приглашением принять участие в юбилейном сборнике * , но, простите, до сих пор не ответил, потому что решительно не знал, что ответить, и все откладывал. Я нездоров и по нездоровью ничего не пишу или пишу очень и очень мало, и потому дать Вам обещание * , более или менее определенное, относительно своего участия в сборнике я не мог бы и в то же время отказываться от участия в юбилее Юлия Осиповича не хотелось бы – отсюда такая нерешительность моя и неаккуратность… Как бы ни было, я решил ответить на Ваше последнее письмо просьбой. Не найдете ли Вы возможным принять и напечатать в сборнике мой рассказ, не теперь, но давно уже написанный? Он написан был до 90-го года * , стало быть, лет 10 назад – самое малое, но он не был нигде напечатан или же, кажется, нигде. Его готовят в типографии Маркса для III тома, но если Вы возьмете его для сборника, то он может войти в IV или V томы издания Маркса. Если Вы возьмете его, то III том от этого не станет меньше*. Называется он так: «Весной». Будьте добры, побывайте в типографии Маркса и возьмите этот рассказ, и буде найдете его годным для сборника, то возьмите, сказавши Адольфу Федоровичу, что рассказ этот может войти потом в IV или V томы.
Во всяком случае о согласии Вашем или несогласии напишите мне.
Желаю Вам всего хорошего и остаюсь искренно Вас уважающим и преданным.
А. Чехов.
* В III томе 26 листов, в рассказе же «Весной» всего только 6 страниц.
Прусику Б., 22 сентября 1900 *3152. Б. ПРУСИКУ
22 сентября 1900 г. Ялта.
Многоуважаемый Борис Федорович!
Пьеса моя «Три сестры» в настоящее время еще только пишется. Когда будет кончена, неизвестно. Само собою разумеется, что я напишу Вам, когда она будет кончена, и вышлю один экземпляр ее после того, как она пойдет на сцене Московского Художественного театра. Вами переведенные пьесы буду ждать и приму их с великою благодарностью.
Будьте здоровы. Желаю Вам всего, всего хорошего.
Искренно Вас уважающий А. Чехов.
22 сентября 1900 г.
На обороте:
Prague (Praha). Monsieur B. Proussik.
VI Place de Palacký 357. Австрия. Autriche.
Грюнбергу Ю. О., 24 сентября 1900 *3153. Ю. О. ГРЮНБЕРГУ
24 сентября 1900 г. Ялта.
24 сент. 1900.
Многоуважаемый Юлий Осипович!
Сегодня я послал III том * , мною прочитанный. Думаю, что 26 листов достаточно, что книга достаточно толста, а сравнительно с двумя предыдущими томами даже велика. Назовите книгу так: «Очерки». Опять-таки повторяю * , что давать каждому тому особенное название – это идея не из счастливых и что благодаря ей, этой идее, III том будет идти гораздо тише, чем I и II, а IV, мне кажется, и совсем не пойдет. Если бы все томы называть просто «Рассказами» и обозначать их I, II, III и т. д., то как бы это было хорошо и солидно.
Корректуры я прочитываю всякий раз внимательно, но типография Ваша часто остается к моим поправкам совершенно равнодушной, ошибки остаются неисправленными – и почему это так, понять не могу. Например, в рассказе «Мечты» не исправлены цифры * , и таких ошибок не мало.
Я уеду за границу, но за неделю до отъезда напишу Вам, куда я поеду. Во всяком случае ялтинской почте будет известен мой заграничный адрес.
Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Чеховой Е. Я., 24 сентября 1900 *3154. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
24 сентября 1900 г. Ялта.
Милая мама, я жив и здоров, если не считать желудочного расстройства вследствие скоромной пищи. Завтра бабушка будет готовить для меня рыбу. Во всем доме, имеющем 2½ этажа, живу только я один в тишине и спокойствии. Арсений и бабушка благодушествуют.
Дождя все нет и нет. От нечего делать ловлю мышей и пускаю их на пустопорожнее место * Мандражи. Передайте Ване с семейством и Маше мой поклон.
Желаю Вам всего хорошего и остаюсь преданным и всегда Вашим
А. Чехов.
14 сентября 1900.
На обороте:
Москва. Ее Высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова, кв. 7.
Книппер О. Л., 27 сентября 1900 *3155. О. Л. КНИППЕР
27 сентября 1900 г. Ялта.
27 сент. 1900.
Милюся моя Оля, славная моя актрисочка, почему этот тон, это жалобное, кисленькое настроение? * Разве в самом деле я так уж виноват? Ну, прости, моя милая, хорошая, не сердись, я не так виноват, как подсказывает тебе твоя мнительность. До сих пор я не собрался в Москву, потому что был нездоров, других причин не было, уверяю тебя, милая, честным словом. Честное слово! Не веришь?
До 10 октября я пробуду еще в Ялте, буду работать, потом уеду в Москву * или, смотря по здравию, за границу. Во всяком случае буду писать тебе.
Ни от брата Ивана, ни от сестры Маши нет писем. Очевидно, сердятся, а за что – неизвестно.
Вчера был у Средина, застал у него много гостей, всё каких-то неизвестных. Дочка его похварывает хлорозом, но в гимназию ходит. Сам он хворает ревматизмом.
Ты же, смотри, подробно напиши мне, как прошла «Снегурочка» * , вообще, как начались спектакли, какое у Вас у всех настроение, как публика, и проч. и проч. Ведь ты не то что я; у тебя очень много материала для писем, хоть отбавляй, у меня же ничего, кроме разве одного: сегодня поймал двух мышей.
А в Ялте всё нет дождей. Вот где сухо, так сухо! Бедные деревья, особенно те, что на горах по сю сторону, за всё лето не получили ни одной капли воды и теперь стоят желтые; так бывает, что и люди за всю жизнь не получают ни одной капли счастья. Должно быть, это так нужно.
Ты пишешь: «ведь у тебя любящее, нежное сердце, зачем ты делаешь его черствым?» А когда я делал его черствым? В чем, собственно, я выказал эту свою черствость? Мое сердце всегда тебя любило и было нежно к тебе, и никогда я от тебя этого не скрывал, никогда, никогда, и ты обвиняешь меня в черствости просто так, здорово живешь.
По письму твоему судя в общем, ты хочешь и ждешь какого-то объяснения * , какого-то длинного разговора – с серьезными лицами, с серьезными последствиями; а я не знаю, что сказать тебе, кроме одного, что я уже говорил тебе 10 000 раз и буду говорить, вероятно, еще долго, т. е. что я тебя люблю – и больше ничего. Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты * , а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству.
Прощай, прощай, милая бабуся, да хранят тебя святые ангелы. Не сердись на меня, голубчик, не хандри, будь умницей.
Что в театре нового? * Пиши, пожалуйста.
Твой Antoine.
На конверте:
Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.
У Никитских вор<от>, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.
Книппер О. Л., 28 сентября 1900 («Вчера послано письмо…») *3156. О. Л. КНИППЕР
28 сентября 1900 г. Ялта.
Вчера послано письмо. Всё благополучно. Приеду октябре вероятно * .
Антонио.
На бланке:
М<о>ск<ва>. Мерзляковский, д. Мещериновой.
Ольге Леонардовне Книппер.
Книппер О. Л., 28 сентября 1900 («Милая моя Оля…») *3157. О. Л. КНИППЕР
28 сентября 1900 г. Ялта.
28 ав.
Милая моя Оля, сегодня я послал тебе телеграмму, в которой написал, что приеду в Москву, вероятно, в октябре. Если приеду, то 10-го октября или около 10-го, не раньше; проживу в Москве дней пять и уеду за границу. Во всяком случае о дне приезда извещу тебя телеграммой. Не знаю, после 4 октября будут ли ходить курьерские поезда; это ты узнай, чтобы не ездить на вокзал понапрасну.
Читал сегодня первые рецензии насчет «Снегурочки» * – и мало понял. По-видимому, «Снегурочка» только вначале нравится, потом же надоедает, как забава * . Я того мнения, что Ваш театр должен ставить только современные пьесы * , только! Вы должны трактовать современную жизнь, ту самую, какою живет интеллигенция и какая не находит себе трактования в других театрах, за полною их неинтеллигентностью и отчасти бездарностью.
Ни от кого не получаю писем. Немирович точно рассердился, не прислал за все время ни одной строчки. Родственники тоже не пишут.
Как прошли «Одинокие»? * Это будет получше «Снегурочки».
Ну, будь здорова и счастлива. Ах, какая тебе роль в «Трех сестрах»! * Какая роль! Если дашь десять рублей, то получишь роль, а то отдам ее другой актрисе. В этом сезоне «Трех сестер» не дам, пусть пьеса полежит немножко, взопреет, или, как говорят купчихи про пирог, когда подают его на стол, – пусть вздохнет…
Нового ничего нет.
Весь твой Antoine.
На конверте:
Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.
Никитские ворота, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.
Пешкову А. М. (М. Горькому), 28 сентября 1900 *3158. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ)
28 сентября 1900 г. Ялта.
28 сент. 900.
Милый Алексей Максимович, купите в Нижнем, если есть, или выпишите книжку некоего Данилова И. А. «В тихой пристани» * и прочтите там средний рассказ * , написанный в форме дневника. Непременно прочтите – и напишите мне, в самом ли деле эта вещь добропорядочная, как мне показалась.
Если в октябре буду в Москве, то напишу Вам.
Сегодня получил я от Меньшикова письмо * , приглашает Вас очень работать в «Неделе» * . Там, кстати сказать, хорошо платят.
Что новенького? Черкните мне, пожалуйста. Не дайте околеть со скуки.
Вашей жене и сынишке мой поклон и сердечный привет.
Ваш А. Чехов.
«В тихой пристани» умная вещь. Только не следовало бы ее в виде дневника писать. Впечатление оставляет крупное. Во всяком случае не стану забегать, прочтите сами.
Поссе В. А., 28 сентября 1900 *3159. В. А. ПОССЕ
28 сентября 1900 г. Ялта.
Многоуважаемый Владимир Александрович, спасибо и за телеграмму * , которую я получил из Москвы своевременно, и за письмо, которое пришло сегодня * . Рассказ я * пришлю непременно, только не знаю, когда именно. Может, и в конце октября, а может, и после. Дело в том, что в последнее время недели две я хворал преподлой болезнью, должно быть, инфлуэнцей, которая не давала мне работать, держала меня всё время в мерлехлюндии – и теперь приходится начинать всё снова, почти начинать.
Во всяком случае вполне надеюсь на Вашу снисходительность. Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
28 сентябрь 900 г.
Россолимо Г. И., 30 сентября 1900 *3160. Г. И. РОССОЛИМО
30 сентября 1900 г. Ялта.
30 сент. 900.
Дорогой Григорий Иванович, если в Вашем письме речь идет о той моей автобиографии, которая была напечатана в юбилейном альбоме * нашего выпуска, то зачем Вы спрашиваете позволения, раз она напечатана? * Пожалуйста, не стесняйтесь, пользуйтесь моими произведениями, как и сколько Вам угодно, памятуя, что это ничего, кроме чести и удовольствия, мне доставить не может.
Здоровье мое сносно; было что-то вроде инфлуэнцы, а теперь ничего, остался только кашель, небольшой. Да, за границу собираюсь, ибо больше собираться некуда. Уеду туда 10–15 октября и, быть может, по дороге заеду в Москву.
Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку. Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
Первухину М. К., конец сентября – начало октября 1900 *3161. М. К. ПЕРВУХИНУ Конец сентября – начало октября
1900 г. Ялта.
Я, нижеподписавшийся, Антон Павлов сын Чехов и пр. и пр., сим клятвенно обязуюсь впредь юным плагиаторам не покровительствовать, для «Крымского Таймса» * никаких поэтических и прозаических произведений неведомых мне авторов не рекомендовать.
Книппер О. Л., 4 октября 1900 *3162. О. Л. КНИППЕР
4 октября 1900 г. Ялта.
4 окт. 900.
Милая моя, если выеду, то 12 октября * , не раньше. Буду телеграфировать * , это обязательно. С пьесой вышла маленькая заминка, не писал ее дней десять или больше, так как хворал, и немножко надоела она мне, так что уж и не знаю, что написать тебе о ней. У меня была инфлуэнца, болело горло, кашлял неистово; едва выходил наружу, как начиналась головная боль, а теперь дело пошло на поправку, уже выхожу… Как бы ни было, пьеса будет, но играть ее в этом сезоне не придется * .
Подумай-ка, в какой гостинице * или каких меблированных комнатах мне остановиться. Подумай-ка! Мне такую комнату, чтобы не скучно было проходить по коридору, не пахло бы. В Москве, вероятно, буду переписывать свою новую пьесу начисто * . Из Москвы поеду в Париж * .
Ну, будь здорова, моя золотая, ненаглядная девица. Играй себе помаленьку * да обо мне иногда вспоминай.
Нового ничего нет. Повторяю, будь здорова, не хандри.
Твой Antonio.
На конверте:
Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.
У Никитских ворот, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.
Чеховой Е. Я., 4 октября 1900 *3163. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
4 октября 1900 г. Ялта.
Милая мама, я жив и здоров, чего и Вам желаю. У нас ничего нового, всё благополучно * . Дождя нет и не было. Бабушка здорова, Арсений пополнел. Вчера приходили в гости начальница и ее две воспитанницы, очень было приятно. У нас в саду чудесно цветут хризантемы и будут цвести еще долго, целый месяц. Поклон Маше и Ване с семейством. Будьте здоровы и благополучны, не забывайте Вашего
А. Чехова.
4 окт. 900.
Купил на всю зиму дров и угля. Журавль и собаки здоровы и веселы.
На обороте:
Москва. Ее Высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова, кв. 7.
Чеховой М. П., 6 октября 1900 *3164. М. П. ЧЕХОВОЙ
6 октября 1900 г. Ялта.
6 окт.
Милая Маша, сегодня получил твое письмо и сегодня же посылаю тебе 200 р. * Если бы я не получил твоего письма, то сам бы не догадался скоро послать.
Погода в Ялте чудесная, совершенно летняя. Хочу сделать кое-какие посадки, а потому отъезд свой отложил еще на несколько дней. Приеду, вероятно, 20 октября * или 22-го – это крайний срок. Кстати же не кончил своей литературной работы * . Нового ничего нет. Будь здорова. Поклон мамаше * . Бабушка здорова.
Зачем у Миши спрашивала денег? *
Впрочем, как хочешь.
Твой А. Чехов.
Книппер О. Л., 7 октября 1900 *3165. О. Л. КНИППЕР
7 октября 1900 г. Ялта.
Непременно 21.
На бланке:
М<о>скв<а>. Мерзляковский, дом Мещериновой.
Ольге Леонардовне Книппер.
